НЕТ ОТВЕТА, НЕТ И ПРОБЛЕМЫ

НЕТ ОТВЕТА, НЕТ И ПРОБЛЕМЫ

Это хороший знак, если человеку нечего спросить?

Если действительно так случается, что вам нечего спросить, то это потрясающее явление. Это одно из самых прекрасных состояний ума, потому что, когда вопросов нет, тогда не задающее вопросы сознание — ответ на все вопросы. Не то, чтобы вы получали ответы, но просто вопросы растворяются. Ум становится ненапряженным, поскольку каждый вопрос — это напряжение, тревога, это беспокойство.

А ведь ни один ответ не разрешит вопрос. Спрашивающий ум — вот проблемы, а не сам вопрос. На ваш вопрос можно ответить, но ваш спрашивающий ум создаст из вопроса еще тысячу и один вопрос; вы превратите каждый ответ во множество вопросов. Ум никогда не помогает. Он помогает только тогда, когда все вопросы отброшены, когда сознание переступает границы задавания вопросов, когда вы понимаете, что спрашивать не о чем, не на что отвечать.

Жизнь — это тайна, а не проблема, вы не можете ничего спрашивать о ней. Если жизнь по-настоящему случается, то это самадхи. Это дело всей моей жизни. Вы должны прийти к точке, где не возникают вопросы. В этой тишине, в этой всеобщей красоте, в этом покое вы преображаетесь: исчезают всякая тревога и сомнения.

Но вопрос состоит в том, что, если вопрос настоящий (ведь вы можете и не задавать вопросы, а они насущны), тогда нет смысла молчать. Лучше спросить. Если вопросы находятся в уме, а вы не задаете их, тогда вы чувствуете смущение, молчание не поможет. Лучше спросить и покончить с вопросами. Не то чтобы, задавая вопросы, вы получите на них ответы — никто не получает ответ, никто и никогда не получал его, и никто во веки веков не получит. Ответ невозможен, потому что жизнь — это тайна. Вопрос нельзя разрешить. Чем больше вы его разрешаете, тем лучше вы понимаете, что разрешить его невозможно. Но спрашивая, вы мало-помалу начинаете осознавать тщетность задавания вопросов.

Тогда однажды в миг тонкого осознания, в миг цельного сознания вы переступаете границы вопросов. Так же, как змея сбрасывает старую шкуру — старая шкура отброшена, змея уползает — так однажды и ваше сознание двигается, и по мере этого сползает старая шкура вопросов. Неожиданно вы свежи и девственны — вы достигли. Вы стали Буддой. Сознание Будды — это не то сознание, у которого есть все вопросы, это сознание, у которого нет вопросов.

Вы говорите, что во время сильных потрясений — социальных, экономических, религиозных — рождается добро. Это утверждение отражает то, что мы переживаем в Пуне в Вашем присутствии?

Да, кризисное время очень ценно. Когда все утряслось, и кризиса нет, все умирает. Когда ничто не изменяется, и прошлое цепко держит вас, тогда почти невозможно измениться. Когда все в хаосе, нет ничего устойчивого, ничто не находится в безопасности, никто не знает, что произойдет в следующий миг, тогда вы в этот миг беспорядка свободны, вы в силах измениться. Вы можете достичь внутренней сути вашего естества.

Это похоже на ситуацию в тюрьме: когда все урегулировано, заключенному почти невозможно выбраться из тюрьмы, сбежать из нее. Но просто представьте себе, что произошло землетрясение, все разрушено, никто не знает, куда подевалась охрана, никому не известно, куда пропал надзиратель. Все правила растворились, и каждый человек поступает так, как ему вздумается; в этот миг, если заключенный немного бдителен, он может сбежать очень легко, если же он глуп, он упустит возможность.

Когда в обществе царит смятение, все находится в состоянии кризиса и повсюду хаос, значит настал миг, когда, если вы хотите, вы можете сбежать из тюрьмы. Это так легко, ведь никто не охраняет вас, никто за вами не приглядывает. Вы предоставлены самим себе. Все вокруг в таком беспорядке, что каждому есть дело только до себя, никто и не смотрит на вас. Миг настал. Не упустите же его.

Во времена кризиса всегда у многих людей случалось просветление. Когда общество устоялось, и практически невозможно бунтовать, выходить за рамки чего-то, и нельзя не следовать правилам, тогда просветление становится невероятно трудным, потому что просветление — это свобода, это анархия. На самом деле, оно удаляется от общества и становится личностным. Общество не любит личностей, оно любит роботов, которые только похожи на личностей, но не являются ими. Обществу не по душе подлинное бытие. Ему нравятся маски, притворщики, ханжи, но не настоящие люди, поскольку настоящий человек всегда сулит неприятность. Настоящий человек — это всегда свободный человек. Вы не в силах ничего ему навязать, вы не можете сделать из него заключенного, вы не можете поработить его. Он предпочел бы скорее потерять жизнь, чем потерять свободу. Свобода для него ценнее, чем сама жизнь. Свобода для него — высшая ценность. Вот почему мы в Индии назвали высшую ценность мокшей, нирваной; эти слова означают свободу, полную свободу, абсолютную свободу.

Когда в обществе царит хаос, и каждый занимается лишь своим делом, вынужден заниматься — бегите. В этот миг двери тюрьмы отворены, стены испещрены проломами, охранники покинули пост... можно легко сбежать.

Та же ситуация была во времена Будды, двадцать пять веков назад. Эта ситуация всегда возвращается по кругу, круг замыкается через двадцать пять столетий. Точно так же, как круг времен года замыкается через год — весна наступает через год, как и лето, — существует великий круг двадцати пяти веков. Каждый раз после двадцати пяти веков старые основания растворяются, обществу надо закладывать новые фундаменты. Все сооружение становится никчемным, его надо снести. Тогда экономические, социальные, политические, религиозные — все системы — разрушаются. Необходимо родить новое, приходит боль рождения.

Существуют две возможности. Первая состоит в том, что вы можете начать ставить подпорки старой падающей структуре, вы можете поступить на службу обществу и укреплять все вокруг. Тогда вы упускаете, потому что ничего нельзя сделать, - общество умирает. У каждого общества есть свой срок жизни, и у каждой культуры есть свой срок. Как ребенок рождается, и мы знаем, что ребенок повзрослеет, состарится и умрет — через семьдесят, восемьдесят, в лучшем случае через сто лет — также и всякое общество рождается, переживает молодость, старится и должно умереть. Каждая родившаяся цивилизация обречена на смерть.

Такие критические моменты — это моменты смерти прошлого, старого, это моменты рождения нового. Не надо вам беспокоиться, не надо приниматься подпирать старую структуру — она все равно умрет. Если вы будете поддерживать ее, она вас может раздавить. Это первая возможность, если вы начинаете поддерживать структуру. Она не будет работать, а вы упустите возможность.

Потом есть еще одна возможность: вы можете устроить социальную революцию для привнесения нового. Тогда, опять же, вы упустите возможность, потому что новое все еще в пути. Вам не нужно нести новое. Новое уже на подходе — не тревожьтесь о нем, не становитесь революционером. Новое придет. Если старое уходит, никто не может заставить его остаться, и если новое наступило, и пришло его время, и ребенок созрел в материнском чреве, то ребенок родится. Вам не надо пытаться делать кесарево сечение. Ребенок обязательно родится, не волнуйтесь об этом. Революция происходит сама по себе, она — естественное явление. Не надо никаких революционеров. Вам не надо убивать человека, он сам умрет. Если вы начинаете работать на социальную революцию, то есть становитесь коммунистом, социалистом, то вы все упустите.

И в том, и другом случае вы можете упустить. Или же вы можете использовать кризисное время и стать преображенными, использовать время для своего личного роста. Ничто не сравнится с кризисными моментами истории: все напряжено и все ослаблено, и все пришло к мигу, к вершине, где повернется колесо. Воспользуйтесь этой дверью, этой возможностью и станьте преображенными. Вот почему я делаю акцент на личностной революции.

В наши дни всё, от рождения и до смерти, контролирует политика; она управляет, диктует, влияет, наставляет, удерживает. Поэтому, до тех пор, пока политика сильна, все попытки религии и науки могут оказаться тщетными, потому как, если нынешний мир столкнулся с хаосом и беспорядком, болью и страданием, то это только из-за грязной политики, так ведь?

Вопрос состоит из двух частей. Человечество не становится грязным из-за грязных политиков; грязные политики появляются из-за грязного человечества. Вам надо четко это уяснить. Не возлагайте ответственность на политиков. Они просто представляют вас, только и всего. Это абсурд: сначала вы выбираете их, а затем называете их грязными. А выбирая, вы выбираете самое грязное. Вы голосуете за них, а потом называете их грязными. Каким образом они появляются? Откуда они приходят? Они выходят из вас. Они появляются при вашей поддержке; они проиграют, если вы не поддержите их.

Не называйте же их грязными. Это старая уловка ума: всегда возлагать ответственность на другого человека и чувствовать, что с вас снимается вина. Вы — настоящий преступник. Если существуют грязные политики, то только благодаря вашему грязному уму. Корни политиков где-то в вашем уме, политики вскормлены им. Поэтому, только от смены политиков ничего не переменится. На протяжении тысяч лет человек меняет политиков, не более того, но ничего не происходит, потому что человек не изменил себя. Вы без конца меняете политиков, но кто же будет выбирать следующего политика? Вы же и будете его выбирать.

А когда политик не облечен властью, он кажется очень красивым, добрым, невинным, поскольку без власти вы не можете быть грязными — вам нужна власть. Поэтому, когда у политика нет власти, он выглядит таким скромным, таким открытым. Но только дай ему власть, как он тут же преображается, он — уже не тот, что прежде, потому что политика — это путь власти. Человек стремился к власти — ему приходилось быть простым, чтобы уговаривать и соблазнять вас тем, будто он — скромный и святой человек. Когда он получает власть, ему уже нет дела до вас. В действительности он и раньше не заботился о вас, он просто заигрывал с вами. Он соблазнял и эксплуатировал вас. Теперь он достиг своей цели — зачем же ему волноваться о вас? Кто вы такие? Он и не узнает вас. Теперь вожделенная власть находится у него в руках, он начинает пользоваться ей. Тогда вы начинаете называть его грязным.

И вы меняете политиков в течение столетий, а ничего и не изменилось. Лучше измените себя. Настала пора — пришло время — вы должны понять, что никакая социальная революция не может быть революцией. Никакая политическая революция не может быть революцией. В лучшем случае революция способна дать вам временное облегчение, но это ничто, сущий пустяк. Пока не изменитесь вы, ничего не переменится — надо изменить человека.

А теперь вторая часть вопроса. Вы полагаете, будто в наше время с рождения и до смерти все контролируют политики — «управляет, диктует, влияет, наставляет». Вам известно какое-нибудь время, когда такого не было? Почему же вы называете это нашими днями? Всегда так было, всегда человеком управляли, контролировали его. На самом деле, сейчас контроль не так силен, - вот почему встает такой вопрос. Во времена Рамы этот вопрос не возник бы — контроль был совершенным. Вглядитесь в далекое прошлое и вы поймете, что контроль был настолько совершенным, что вы даже не в силах задать такой вопрос. Теперь же вы можете задавать его, поскольку контроль несколько потерял силу. Вы можете поднять вопрос, по крайней мере, в мир пришла большая свобода. Чем дальше в прошлое, тем больше там вы найдете обусловленных людей.

В прошлом никогда не было момента, похожего на нынешний. По сравнению с предыдущими временами, наше — лучшее. До сих пор лучшее время — то, в котором вы живете, и так и должно быть. Прошлое не было лучше настоящего, не может такого быть. Теперь, по крайней мере, в мире существует фасад правды: по крайней мере, вам разрешают говорить, по крайней мере, вам разрешают задавать вопросы. Это один из величайших психологических прорывов, и это надо понять.

Например, в Индии шудры, неприкасаемые, просуществовали тысячи лет, но в прошлой истории никогда не вставал вопрос об отмене их рабства. Почему? — контроль был совершенным. Контроль был настолько совершенен, обусловленность была настолько абсолютной, что шудрам даже в голову не приходило, что их контролировали. Кто же почувствует такое? Как же вы ощутите это, если обусловленность тотальна? Вы подумаете, что вот это и есть единственная жизнь, нет возможности сравнить эту жизнь с какой-то другой. Шудры принимали свою жизнь как единственно возможную. Они вели одну из самых отвратительных жизней на свете, но никогда не осознавали это. Обусловленность была совершенной.

Вы не можете отыскать людей, более умелых в одурманивании людей, нежели брамины, и не удивительно, что они лучшие, поскольку они занимаются своим ремеслом с незапамятных времен. Они с древности занимаются своим делом — никто не знает столько уловок, сколько знают они. Всему миру следует поучиться у браминов тому, как пудрить мозги. Они — старейшие промыватели мозгов. Они так ловко все расписали, что шудры, огромная часть народа, просто верили в то, что они страдают именно из-за плохой кармы своего прошлого, поэтому и вопроса не было о каком-то мятеже — вам надо выстрадать карму. Если вы страдаете молча, то появляется возможность того, что в следующей жизни вы можете не родиться шудрой, если же вы приносите неприятности, то и в следующей жизни вы родитесь шудрой и будете даже в более худших условиях, чем сейчас. Брамины обусловливали не только одну жизнь, они регулировали целую цепочку жизней. И шудрам не разрешали читать, ведь, когда вы начинаете читать, вы начинаете задавать вопросы. Им не разрешали ничего знать о Ведах, священных книгах, потому что, если вы знаете те же секреты, что знают угнетатели, тогда последним придется туго. Шудрам ничего не разрешали понимать. Они жили как животные.

Это рабство было совершенным; и так было по всему свету. В первый раз человеку выпало немного свободы, к нему спустилась веревочка.

Поэтому не говорите «в наши дни», поскольку в этом выражении присутствует осуждение настоящего и высокая оценка прошлого, а это неправильно. Настоящее всегда лучше. Иначе и быть не может, ведь оно выросло из прошлого, а будущее, более опытное, более богатое, будет еще лучше. Но обусловленность есть, и была всегда. Общество живет за счет обусловленности, оно всех причесывает под одну гребенку. Метод может отличаться — в Китае обусловливают одним способом, а в России — другим, в Индии же - каким-то третьим способом, но обусловленность, по сути, та же самая.

И что же вы думаете? что делают религиозные люди? Вы полагаете, что только политики обуславливают людей? Религия — вот величайшая политика на свете, и она тоже обусловливала людей. Почему вы индуист? Что значит, быть индуистом, христианином или мусульманином? Это обусловленность. Рождается ребенок — политики смогут ухватить ребенка за воротник гораздо позже, когда ребенок пойдет в школу, и только тогда. К тому времени ему исполнится семь лет. Теперь ученые утверждают, что ребенок к возрасту семи лет уже на восемьдесят процентов обусловлен. Так кто же осуществляет это обуславливание? — родители, священник, храм, церковь. С самого начала они вкладывают в ваш ум информацию о том, что вы — индуист, что вы — мусульманин, что вы — христианин, или же что вы — коммунист.

Каждая религия заинтересована в том, чтобы учить детей. В тот самый миг, когда дети могут понимать слова, их надо учить. Немедленно, ведь если религиозные люди упустят возможность учить их рано, то станет опасно, - ваше бессознательное должно быть совершенно обусловлено. И религия влияет на всю вашу жизнь. Чем бы вы ни становились, в этом всегда будет обусловленность, она окрасит ваше отношение, ваш ум. Если вы — индуист, по рождению индуист, то через учение, рассудочное понимание, встречи с другими людьми, узнавая другие религии, иные священные книги, вы можете начать немного осознавать, что правы не только индуисты, но и другие люди: и Коран хорош, а не только Веды. Но если вы глубоко вглядитесь в бессознательное, вы всегда найдете там иерархию: Веды всегда будут стоять на вершине. Вы можете высоко ценить Христа, но Кришна всегда будет лучше.

Даже человек вроде Бертрана Рассела, который под конец жизни стал абсолютно агностическим, стал нерелигиозным, перестал верить в Бога или какую-то будущую жизнь, даже он утверждает, будто хорошо знает, что Будда — величайший из людей, когда-либо рожденных на свет. Но Рассел признается, что рассудок и сердце постоянно говорят ему: «Нет, как же может Будда быть таким великим — более великим, чем Иисус? Это невозможно». Поэтому Рассел говорит: «В лучшем случае я могу поставить их на один пьедестал, но я не в силах поставить Будду выше. Рассудком я знаю, что Будда выглядит более великим явлением, нежели Иисус», но то, как вас учили в детстве, все время цепко держит ваше сердце.

Религии обусловливают вас, политики определяют вас; вы — отрегулированный механизм. Только с помощью медитации возможно разобусловить ум. Лишь медитирующий выходит за пределы обусловленности. Почему? Потому что всякая обусловленность работает через мысли. Если вы чувствуете, что вы — индуист, что это? — гроздь мыслей, которые вам дали, когда вы даже не осознавали, что вам протягивали. Через эту гроздь мыслей вы — христианин, католик, протестант. Только в медитации мысли растворяются — все мысли. Вы становитесь безмятежными. В этом состоянии ума, при котором мысли отсутствуют, нет и обусловленности: вы — уже не индуист, не христианин, не коммунист, не фашист. Вы — больше не кто-то другой, вы — это просто вы. В первый раз всякая обусловленность отброшена. Вы вышли из тюрьмы.

Только медитация способна разобусловить вас. Никакая социальная революция не поможет, потому что революционеры снова по-своему обусловят вас.

В 1917 году в России произошла революция. Прежде того Россия была одной из самых ортодоксальных христианских стран. Русская церковь была одной из самых ортодоксальных, более ортодоксальных, чем Ватикан, но потом русские неожиданно все поменяли. Церкви закрыли — их превратили в школы, райкомы коммунистической партии, больницы, религиозное обучение запретили, и русские стали обуславливать людей коммунизмом. Через десять лет все стали атеистами. Всего лишь через десять лет! К 1927 году в России исчезла вся религия, возникла новая обусловленность.

Но на мой взгляд, это все то же самое: обуславливаете ли вы человека как католика, христианина, или же вы обусловливаете человека как коммуниста, для меня это не играет роли, поскольку весь вопрос состоит в обусловливании. Вы регулируете, вы не даете человеку свободу, — какая же разница в том, живете ли вы в христианском или индуистском аду, живете ли вы в христианском или в индуистском рабстве? Какая в том разница? Нет никакого различия. Если вы живете в индуистской тюрьме, гм?.. это только ярлык. Тогда однажды происходит революция, люди срывают ярлык, они наклеивают этикетку «Коммунистическая тюрьма». Тогда вы счастливы и радуетесь тому, что вы свободны — все в той же тюрьме! Меняются только слова. Сначала вас учили, что есть Бог, он создал мир, теперь вас учат тому, что Бога нет, и мир никто не создавал, но обеим вещам вас учат.

Религии нельзя научить. Можно научить лишь политике. Вот почему я говорю, что религия сама по себе была в прошлом величайшей политикой. И невозможна никакая социальная революция, потому что все революции будут снова обусловливать вас.

Единственная возможность состоит в личном цветении не-ума. Вы достигаете безмятежности, а потом никто не в силах обусловить вас, тогда всякое обуславливание отпадает. В этом случае вы впервые свободны. Тогда весь космос принадлежит вам. Без каких бы то ни было ограничений, без всяких стен вы двигаетесь в жизни, вы живете, любите, радуетесь и веселитесь.

Он сам отпадает, когда его время выходит. Вам не надо его отбрасывать. Вы понемногу станете чувствовать, что в катарсисе нет энергии. Понемногу вы станете чувствовать, что вы совершаете катарсис, но жесты пусты, в них нет энергии; на самом деле, вы притворяетесь, будто делаете, совершаете катарсис, - он не происходит. Когда вы чувствуете, что он не происходит, и вам надо подталкивать его, тогда катарсис уже отпал. Вам просто нужно слушать свое сердце.

Когда вы сердитесь, как вы узнаете, что гнев исчез? Когда вы сексуально возбуждены, как вы узнаете, что возбуждение прошло? Потому что больше нет энергии мысли. Мысль может оставаться, но энергии уже нет, все опустело. Несколько минут назад вы сердились, а теперь, возможно, у вас на лице еще написан гнев, но в глубине души вы знаете, что гнева нет, энергия ушла. Скажем так, вы гневаетесь на ребенка: вы не можете улыбаться, в противном случае ребенок не поймет вас, поэтому вы все еще притворяетесь, будто сердитесь на него, но сейчас вам хочется рассмеяться и прижать к себе ребенка, расцеловать его, любить свое дитя. Но вы до сих пор притворяетесь. Иначе вместе с вашим гневом будет упущена вся суть, и ребенок станет смеяться и подумает, что случившееся — пустяки. Вы притворяетесь, надевая на лицо маску, но в глубине души энергия ушла.

То же самое произойдет в катарсисе. Вы совершаете катарсис, это энергетическое явление. Многие эмоции находятся в подавленном состоянии — они разматываются, они проступают, клокочут. Тогда появляется много энергии. Вы кричите — энергии много. А после того, как вы покричали, вы чувствуете облегчение, как будто с вас свалилась тяжесть. Вы чувствуете себя невесомыми, вы чувствуете себя более расслабленными, спокойными, несуетливыми. Но если подавленной эмоции нет, вы можете жестикулировать, а после этого вы почувствуете усталость, поскольку зря тратили энергию. Подавленной эмоции не было, ничто не выходило наружу, а вы зря прыгали и кричали, вы устанете.

Если катарсис настоящий, у вас по его окончании будет ощущение омоложения. Если катарсис фальшив, вы почувствуете усталость. Если катарсис был настоящим, то после него вы почувствуете себя невероятно живыми, моложе, словно сбросили несколько лет — вам было тридцать лет, а теперь вам двадцать восемь или двадцать пять. Исчез груз — вы моложе, полнее жизни, свежее. Но если вы будете просто размахивать руками, вы почувствуете усталость. Вам было тридцать лет, вы почувствуете себя на тридцать пять.

Вам надо созерцать. Никто другой не в силах рассказать вам то, что происходит внутри вас. Вам надо быть созерцателем. Постоянно наблюдайте за тем, что происходит. Перестаньте притворяться, поскольку катарсис — это не цель, это только средство. Надо когда-нибудь отбросить его. Перестаньте носить его. Он похож на лодку или на паром: вы пересекаете поток, а потом забываете о них, вы не держите это в голове.

Будда часто рассказывал одну историю.

Как-то раз пять дураков переплыли реку. Потом они задумались о судьбе лодки, ведь она так сильно помогла им. Стоял сезон дождей, река вышла из берегов, было почти невозможно пересечь реку без помощи лодки, поэтому дураки сказали:

— Эта лодка оказала нам огромную услугу, так как же мы можем бросить ее здесь? Мы должны продемонстрировать ей свое уважение и благодарность.

Итак, они на головах принесли лодку на рынок. Люди спрашивали их:

— Что это вы делаете? Дураки отвечали:

— Эта лодка так сильно помогла нам, так как же мы можем бросить ее? Мы станем носить ее всю жизнь. Даже тогда благодарность не будет полной. Эта лодка спасла нам жизнь.

Будда часто говорил: «Не будьте такими глупыми, как эти пять дураков». Религия — это лодка; жизнь — цель. Религия — лодка, а экстаз — это цель. Все методы — это только методы, запомните, и не забывайте это. Ни один метод не должен становиться целью. Все учение Патанджали надо когда-нибудь отбросить, потому что оно — методология. И когда будет отброшено все учение Патанджали, тогда вы неожиданно обнаружите скрытого за этим Лао Цзы — он и есть цель. Цель — это быть. Все методы предназначены для того, чтобы делать что-то, они помогают привести вас домой, но когда вы приезжаете домой, вы забываете о повозке, которая привезла вас, или осла, на котором вы приехали, или лодку. Все методы отпадают, вы добрались домой.

Не забывайте, что катарсис может стать вашей одержимостью. Мы можете постоянно совершать катарсис, а затем он может стать колеей, шаблоном. Его нельзя делать шаблоном. Созерцайте, когда это нужно, постоянно созерцайте. Мало-помалу вы начнете осознавать — это очень тонкое осознание, потому что явление очень тонкое, — что теперь энергии нет: вы кричите, но крик по-настоящему не получается, вы прыгаете, но вам приходится прикладывать усилия. Так позвольте же катарсису отпасть, не носите лодку.

В какой момент можно отбросить катарсис? Он отпадает сам по себе. Вы просто остаетесь бдительными и созерцаете его. И когда он хочет отпасть, не цепляйтесь за него, пусть он отпадет.

Почему человек потерял способность очищения со времен Патанджали?

Из-за слишком сильного подавления. Необходимо понять механизм. Времена Патанджали были примитивны, естественны, первобытны; люди были подобны детям, невинными. Теперь же все цивилизованы, культурны. Ребенок внутри вас раздавлен, полностью раздавлен. Цивилизация похожа на чудовище: она постоянно убивает ребенка внутри вас. Все естественное извращено, все естественное осуждено.

На это есть причины. Например, каждой культуре, каждому обществу приходится пройти через множество войн. Если не подавлять секс, тогда нельзя создать армию. Солдат должен подавлять половое влечение, только тогда та же самая энергия превращается в энергию борьбы. Ни одна страна не позволяет своим солдатам брать с собой на фронт жен и подружек, исключение составляет Америка. И Америку разгромят где угодно, потому что у нее нет сгустка энергии. Надо, чтобы у солдата была энергия горечи. Если у него есть с собой подружка или жена, то он удовлетворен. Зачем же ему сражаться? Вы наблюдали такое? Когда вы подавляете половое влечение, вы чаще гневаетесь. Посмотрите на своих монахов, ваших так называемых садху, и вы обнаружите, что они гневливы. Гнев — вот стиль их жизни теперь, потому что они подавляют половое влечение. Стоит подавить влечение — и тогда энергии надо высвободиться через что-то. Если вы закрываете одну дверь, то тут же открывается другая дверь, и вторая дверь будет извращенной. Первая была естественной. Закройте вторую дверь, и откроется третья дверь, а третья будет еще более извращенной. И к тому времени, как вы откроете четвертую дверь, вы окажетесь в сумасшедшем доме.

Все общества используют сексуальную энергию, вот почему все общества противостоят сексу. Если сексуальная жизнь каждого человека наполнена, счастлива, прекрасна, кому есть дело до борьбы? Вы не можете послать на войну хиппи. Единственная причина состоит в том, что они так счастливы, живут настолько естественно, что они не только не пойдут на войну, они выходят на демонстрации с плакатами «Любовь, а не война». И они правы. Если людям разрешат любить, война исчезнет из мира.

Это очень сложно. Даже такие религии как джайнизм, которые учат ненасилию, также учат подавлению полового влечения. Это абсурд. Если влечение подавить, начнется война, появится насилие, потому как, куда же идти энергии? Если вы действительно хотите, чтобы на свете не было войны, тогда надо позволить энергии двигаться естественным путем. Но ни одно общество не может позволить такое, поскольку война необходима, в противном случае другие страны нападут на вас. Они и не подумают, что вы — хорошие ребята, поэтому не нужно беспокоить вас. Если в Индии позволить полную свободу сексу, и она станет землей хиппи, сюда заявятся китайцы. Подобное невозможно. Если такое позволит Китай, который сейчас находится в страхе, туда придут русские. А Россию поджидают американцы, когда она позволит свободу сексу. Поэтому все следят друг за другом, и никто не может позволить жизни, цвести естественно. Быть естественным стало самой трудной вещью на свете.

И еще, если вы хотите учить ребенка, вам надо подавить его половое желание, потому что он примерно в возрасте тринадцати, четырнадцати лет становится сексуально зрелым. Тогда природа дает ему билет, теперь он может рождать детей, но ведь надо еще и колледж закончить. Если он женится в возрасте четырнадцати лет, тогда как же он станет врачом, инженером? Нет, ему надо стать врачом, но для того, чтобы стать врачом, ему придется ждать. К двадцати пяти, двадцати шести годам он станет инженером, врачом или профессором, вот тогда ему разрешают жениться, потому что ту же самую энергию надо использовать для обучения. Если вы позволите девушкам и юношам жить в одних общежитиях, университеты исчезнут, они не смогут существовать. Они существуют за счет тонкого механизма подавления. Секс необходимо подавлять, только в этом случае возникает энергия, доступная для чего-то другого. Тогда юноша и девушка направляют свою энергию на экзамен. Им это не нравится, но что поделать? Энергия идет на экзамен. А потом, все общества выступают против мастурбации, потому что, если вы не позволяете юношам и девушкам жить вместе, юноши будут мастурбировать, девушки будут мастурбировать. Обществам надо противостоять этому, ведь они теряют энергию. Энергию нужно силой направить в университет, студенты должны стать инженерами. Они не должны получать радость. Поэтому все общества создают вокруг мастурбации вину. И все общества постоянно с похвалой отмечают то, что, если вы законсервируете сексуальную энергию, вы станете невероятно великими. Разумеется, время от времени такое случается: в мире много честолюбия. Если вы не подавили половое влечение, вы не можете стать великим политическим лидером, зачем вам это? Что за ерунда, кто же хочет ехать в Дели или в Вашингтон, в Белый Дом? Никому до этого нет дела. Зачем это надо? Ваш маленький дом и есть «Белый Дом». Вы живете прекрасно и наслаждаетесь, зачем вам растрачивать свою жизнь, пускаясь в путь к Дели или Вашингтону? Нет, в этом случае вы не можете стать великим политиком.

Сексуальная энергия должна стать горечью, тогда вы становитесь великими художниками, тогда вы становитесь великими учеными. Фрейд утверждает, что именно те, кто сильно подавил сексуальную энергию, становятся учеными, поскольку попытка раскрыть секрет — это сексуальное любопытство; маленький мальчик, пытающийся узнать, как выглядит голая девочка, любопытен. Все мальчики по всему миру играют в «доктора». Они становятся врачами, а девочка становится пациенткой — маленькие девочки, маленькие врачи, маленькие пациентки — только для того, чтобы узнать, как выглядит девочка под одеждой. И доктору, конечно же, разрешают, - ему надо обследовать тело. Это любопытство сродни любопытству ученого. Если секс подавлять, то мало-помалу ученый попытается всюду засунуть свой нос, чтобы раздеть природу, узнать тайны, разгадать секреты. Он хочет весь мир, все существование, пусть оно будет настолько голым, чтобы ученый мог узнать каждый секрет, каждый закоулок и уголок. Если же секс разрешен... Например, в мире есть несколько примитивных племен. Они не произвели ни одного великого ученого. Они и не могут это. В Индии, в Бастаре я посетил маленькое сообщество очень примитивных людей. В каждом городе у них есть маленький дом, дом коммуны. Каждому мальчику и девочке, достигшим двенадцати лет, разрешают ходить в этот дом и спать там, все девушки спят там, все юноши спят там. И никакого подавления их сексуальности — они наслаждаются. Есть только одно ограничение, и оно чудесно: ни один юноша не должен спать с девушкой больше трех дней, чтобы он познал всех девушек города и мог решить, с кем жить всю жизнь. Это выглядит поистине прекрасно, просто и очень человечно. Каждому юноше предоставляется полная свобода, и каждой девушке предоставляется полная свобода — никакого подавления.

Когда все юноши и девушки коммуны познали друг друга, они могут принять решение. Когда они решают, свободы уже нет. На самом деле, она и не нужна. Они — такие искренние любовники, каких вы не отыщите больше нигде в мире. Когда парень с девушкой решают пожениться, они напрочь забывают о других юношах и девушках. Да и смысла нет: они познали всех и сделали свой выбор. Они нашли своего партнера — дело закрыто! Они никогда не изменяют друг другу, никогда за всю историю народа не случалось такое, чтобы мужа застукали во время занятия любовью с другой женщиной, или чтобы он интересовался какой-то другой женщиной, или чтобы женщина тайно стала возлюбленной другого мужчины. Нет, такое просто не происходит. Нет нужды в подобном. Но эти люди не создали великих ученых или великих поэтов, или великих художников, или великих воинов. Нет, они не произвели на свет ни единого великого человека, ни в каком проявлении. Они произвели обычного, простого, естественного человека. На самом деле, всякое величие — это проявление ненормальности. Сексуальную энергию необходимо как-то использовать, потому что это единственная энергия.

Во времена Патанджали люди были простыми, естественными. Катарсис был не нужен, ничего не подавлялось. Не нужно было совершать катарсис. Но теперь все люди подавляются, и подавляются они столь многими способами, что понадобятся годы катарсиса, только тогда вы снова станете естественными. Вы собрали в бессознательном так много мусора, его надо выбросить. Прямо сейчас вы не можете двигаться по пути, сначала вам надо разгрузить себя.

Вы должны понять, что у общества есть собственные нужды, у каждой нации есть собственные нужды. И необязательно они — потребности личностей, проблема в этом. Потребность личности — быть счастливым, блаженствовать, радоваться в этой маленькой жизни, что дана вам. Такова потребность личности, но это не потребность общества. Обществу нет дела до того, счастливы ли вы или несчастливы: общество хочет, чтобы вы были более продуктивными, общество хочет, чтобы вы были сильными воинами, чтобы вы могли защищать общество, общество хочет, чтобы вы были великими учеными, поскольку наука — это сила. У общества есть свои потребности, а у личности — совершенно иные потребности.

В совершенном обществе не будет общества, только личности. В совершенном государстве не будет ни государства, ни правительства, лишь личности. Самое большее, можно позволить небольшое правительство. Например, за службой почты должно присматривать центральное агентство, или за железной дорогой должно смотреть центральное агентство, вот и все. Правительство должно управлять железными дорогами и присматривать за почтой и тому подобными вещами. И правительство должно быть негативной силой. Когда я говорю «негативная сила», я хочу сказать, что правительство должно следить за тем, чтобы ни один человек не вмешивался в свободу и жизнь другого человека, вот и все. Правительство не должно навязывать людям никакие позитивные правила. Этого достаточно: каждому человеку позволено жить собственной жизнью, поступать по-своему, и никто не вмешивается. Если же кто-то вмешивается, тогда подключается государство, в ином случае оно это не делает. Но подобное кажется всего лишь утопией. Слово «утопия» прекрасно. Оно означает «то, что никогда не случается». Утопия означает землю, которой нет, которая не существует, и не должна существовать; сама мысль о том, что она может быть, кажется невозможной.

Итак, я не учу вас, желать какую бы то ни было утопию. Все, что можно сделать, и все, что не оторвано от реальности, это стать бдительными, так вы выходите из путаницы. И прошу вас, не беспокойтесь о других людях, потому что никто не в силах вывести людей из путаницы, если они не хотят этого. Если они получают от своего хаоса удовольствие, пусть наслаждаются им. Если они чувствуют себя счастливыми в своем несчастье, пусть они будут несчастными, их свобода в этом. Не пытайтесь никому ничего навязывать, это переход границ, злоупотребление. На мой взгляд, это насилие. Разрешите каждому человеку собственное бытие и собственную свободу, тогда не будет нужды в катарсисе. Но прямо сейчас каждый человек вмешивается в жизнь другого человека, никто не хочет оставить вас в покое.

И используются такие тонкие техники, что, пока вы не станете чрезвычайно бдительными, вы не сможете узнать, какую технику использовали для того, чтобы сделать вас рабом. Религии утверждают, что, где бы вы ни были, Бог смотрит на вас. Это значит, что нигде нет никакой возможности быть одному и быть собой. Этот Бог кажется чересчур любопытным. Где бы вы ни были — даже в ванной комнате — он глазеет на вас. Даже там вы не можете напевать песню, даже там вы не можете строить гримасы в зеркале, даже там вы не можете немножко потанцевать сами с собой, нет. Бог смотрит. И «Бог» звучит очень серьезно: это старик с белыми волосами, белой бородой, у него всегда удлиненное лицо, он серьезен и смотрит.

Я слышал об одной монахине, которая принимала ванну, не снимая одежду. И кто-то сказал ей:

— Что ты делаешь? В ванной комнате ты можешь раздеться. Но она ответила:

— Бог все видит, так как же я могу оголиться? Это будет оскорбительно.

Но если Бог видит все, то, наверно, он и под одежду смотрит. Так в чем же дело? Вы все равно голые, вывод таков. Бог видит все: вы не можете избежать его. Забудьте же о нем.

Это тонкие техники. Общество создало в вас совесть, поэтому, что бы вы ни делали, совесть постоянно работает на благо общества. И общество внушило вам: «Это ваш внутренний голос». Это не ваш внутренний голос. Если вы родились в мусульманской семье, тогда у вас может быть четыре жены, и ваша совесть никогда не вмешается, вплоть до четвертой жены. С пятой женой придет опасность. С пятой женой ваша совесть заговорит, она скажет: «Это нехорошо». Но если вы — индуист или христианин, тогда разрешена только одна жена. С появлением второй возникли бы неприятности. Ваша совесть станет говорить: «Это плохо, нехорошо, безнравственно. Что ты делаешь? Ты должен любить только одну женщину, до самой смерти». Что такое совесть? У мусульманина другая совесть? У индуиста другая совесть?

Когда я был ребенком, у нас дома были запрещены помидоры, потому что я родился в джайнской семье, а помидор похож на мясо, просто похож! Нет в нем ничего от мяса. Гм?.. помидор так невинен и безвреден, но в детстве я никогда не ел помидоры, потому что в моей семье он был запрещен. И когда мне впервые в гостях у друга предложили помидор, меня вырвало. Заговорила совесть: я не мог поверить, что люди едят помидоры. Помидор — это такая опасная штука, он похож на мясо. Как же вы можете есть его?

Совесть — это ничто иное, как обман общества. Оно дает вашему внутреннему уму какие-то идеи, и оттуда они начинают действовать. Идеи подобны электродам Дельгадо. Едва заметные... куда бы вы ни пошли, общество следует за вами, спрятанное позади вас, внутри вас. Если вы делаете что-то противное обществу, вас мучает совесть.

Она — не настоящий внутренний голос, потому что настоящий внутренний голос не может быть разным для индуиста, мусульманина, джайна или христианина, нет. Настоящий внутренний голос будет одинаковым, потому что настоящий внутренний голос рождается не обществом. Настоящий внутренний голос исходит из самой внутренней сути вашего бытия, но для того, чтобы открыть это, надо пройти через все стадии медитации. Пока не растворятся все мысли, вы не можете слышать собственный голос. Общество так сильно заполнило ваш ум, что все услышанное вами будет попыткой общества манипулировать вами изнутри. Извне оно манипулирует полицейским и судьей. Изнутри оно манипулирует с помощью Бога, совести, нравственности, ада, рая и тысячи и одной вещи.

Поэтому нужен катарсис. Вы не естественны, и лишь через катарсис вы сможете снять с себя груз общества, освободитесь от общества. Когда вы свободны от общества, вы становитесь доступными природе; когда вы доступны природе, вы становитесь доступными существованию. А, на мой взгляд, существование и есть Бог.

Почему Вы подчеркиваете, что надо прыгать прямо на седьмую ступень, то есть дхьяну, а затем заканчивать другие шаги с тем, чтобы полностью осознать самадхи?

По особой причине. Я настаиваю на том, чтобы сначала прыгать в дхьяну, в медитацию, а затем завершать все другие шаги, потому что вы потеряли вкус дхьяны, медитации, настолько сильно, что, пока вы не восстановите вкус, вам не придется наполнять все остальное.

Во времена Патанджали медитация была принятым фактом. Все медитировали. Каждого ребенка надо было посылать к гурукулу, в лесной монастырь. Там проходило основное обучение медитации, все остальное было вторичным. В возрасте двадцати пяти лет человек вернется в общество, но он узнал медитативность. Он будет жить в миру, но жить медитативно. К пятидесяти годам он снова готов вернуться в лес. А начиная с семидесяти пяти лет человек будет заниматься только медитацией.

Итак, если вы просто посмотрите на все время жизни, пусть она равняется ста годам, тогда в первые двадцать пять лет, в самом начале, дается вкус медитации — человек узнает ее аромат, ее благоухание. Человек узнает ее красоту, ее благословение, а потом человек приходит в мир. Теперь человек никогда не будет частью мира, он знает, что в лесу существует что-то прекрасное. Он познал одиночество, теперь человек, пребывая в толпе, в миру, никогда не будет дома. Он вкусил... теперь все другие вкусы не дороги ему. Человек будет в мире, выполняя свой долг.

Вот почему индуистские священные книги повествуют, что для человека быть в мире — это долг. Вас произвели родители — вам надо выполнить долг и произвести других людей, чтобы общество и цепочка не прерывалась, и река продолжала течь, вам нельзя блокировать реку. Но зов постоянно слышится. Человек работает в магазине, живет в миру, воспитывает детей, женится, он делает тысячу и одну вещь, но зов постоянно слышится. В определенные моменты, утром, когда рынок затихает, и мир все еще спит, человек встает... он погружается в медитацию, которую ему позволили узнать в его первые двадцать пять лет. Ночью, когда все заснули, он сидит на кровати... зов тенью неотступно следует за ним.

К пятидесяти годам ему снова надо двигаться, потому что теперь его детям почти двадцать пять лет, они возвращаются из леса. Теперь они позаботятся о мире, теперь его долг выполнен. Но в действительности в возрасте пятидесяти пяти лет он не идет в лес. На санскрите это называется ванпраста: он поворачивает лицо в сторону леса. Он не покидает дом, потому что несколько лет он будет нужен возвращающимся детям для того, чтобы передать им собственный опыт жизни, который поможет им поселиться в миру. В противном случае явление будет очень тревожным: они возвращаются домой, а он уходит, тогда у детей не будет связи с жизнью. Дети узнали что-то о существовании, теперь им надо узнать от отца что-то о мире.

Но теперь отец будет вторичен, дети станут первичной силой. Отец отступит, мать отступит... приходит невестка, приходит сын. Теперь они становятся настоящими хозяевами дома, а отец с матерью находятся здесь только на случай, если детям понадобится совет. Совет можно дать, но теперь лица родителей обращены к лесу, они готовятся.

Когда им исполнится семьдесят пять лет, их детям будет почти пятьдесят. Сейчас мать и отец готовятся обратиться к лесу — они уходят, они снова идут в лес.

Жизнь индийцев начиналась в лесу, в лесу она и заканчивалась; начиналась в одиночестве, заканчивалась в одиночестве; начиналась в медитации, заканчивалась в медитации. На самом деле, семьдесят пять лет отдавалось медитации, и только двадцать пять лет — миру. Миру нельзя слишком много... внутренний поток продолжается. На самом деле, вся жизнь была медитативна, и только двадцать пять лет человек что-то делал по обязанности.

В те времена не нужно было давать вам вкус медитации, вы уже знали его, но теперь положение вещей совершенно иное. Вы не знаете, что такое медитация. Когда я говорю «медитация», лишь слово звенит у вас в ушах — ответа нет. Если я говорю «лимон», у вас во рту начинает выделяться слюна, но когда я говорю «медитация», ничто не отзывается. Когда я говорю «Бог», рот остается сухим. Вы не вкусили Бога, слово остается бессмысленным.

Таким образом, я говорю, прежде всего, медитируйте. То есть просто чуть-чуть вкусите медитацию, пусть у вас появится краткий проблеск. Затем вы начнете действовать самостоятельно, и тогда вы станете наполнять другие шаги. Вам нужен проблеск, раньше в нем не было необходимости, вот поэтому-то я и ставлю акцент непосредственно на медитации. Когда вы будете медитативными, все потечет. Мне не надо говорить об этом, вы сами начнете делать это.