Глава третья Войди в переживание или отправляйся восвояси

Глава третья

Войди в переживание или отправляйся восвояси

Однажды Риндзай сказал: «Вы, ступившие на путь, цепляетесь за слова, слетевшие с уст старых мастеров, и принимаете их за истину. Вы говорите: «Эти добрые старые мастера были бесподобны, кто я такой — простой малый, — чтобы судить о правоте столь древних истин?» — слепые идиоты! — продолжал Риндзай. — Вы идете по жизни, ухватившись за чужие идеи, не доверяя собственным глазам. Лишь великие мастера осмеливались опровергать будд и патриархов. Им не верили. Их признавали лишь после того, как изгоняли. Если бы их признавали везде и сразу, от них не было бы никакого толку. Вот почему говорят: «Лишь лев способен ревом расколоть череп шакала».

Маниша, дзэн радикально отличается от любой другой религии, секты или учения. Самое главное отличие в том, что дзэн — революция. Все остальные религии рабски служат инвестированному в них капиталу. Священники — всего лишь слуги преступников. Никто не видит этого всемирного заговора, потому что нас всех запрограммировали с самого детства.

Программирование осуществляется из самых лучших побуждений. Родители любят тебя, но их любовь такая же бессознательная, как и они сами. Родители хотят, чтобы ты шел по тому же пути, по которому прошли и они, и их предки. Но ни им, ни их предкам не была известна истина. Родители учат старым словам маленьких беззащитных детей.

Дети не могут остановить своих родителей. Во-первых, дети зависимы, родители дают им кров, одежду и пищу, обеспечивают всем необходимым. Во-вторых, дети просто не понимают того, что с ними делают. Их ведут в храмы, в церкви, в мечети, в синагоги… и дети счастливы. Они не понимают, что это — незаметный процесс порабощения. Дети радуются, поскольку радуются все вокруг — родители, соседи. Дети не задумываются над тем, что им вкладывают в головы. Ребенок приходит в мир чистым, как лист бумаги, но на этом чистом листе каждую минуту что-то записывают.

Университеты, колледжи — прибежище рабов. И университеты, и колледжи зависят от государственных денег. Политиканы заказывают музыку…

Сейчас, лишь потому, что Рональд Рейган (фашиствующий христианин-ортодокс) отказывается признавать теорию Дарвина… Рейган думает, что мир был создан так, как учит Библия, — никакой эволюции… Замечательное открытие Чарльза Дарвина свидетельствует: процесс сотворения мира незавершен, мир вечно развивается. Правительство не должно мешать школьникам и студентам знакомиться с новыми идеями.

Рональд Рейган пытается запретить Чарльза Дарвина по всей Америке. Его книги уже изъяты из университетских библиотек. Даже вспоминать о Дарвине — преступление.

Галилей написал в своей книге: неправильно утверждать, что Солнце якобы вращается вокруг Земли. Это всего лишь предположение. Скорее наоборот — Земля вращается вокруг Солнца.

Но ведь это противоречит Библии, а Библия — слово Божье и Бог никогда не ошибается. Да что там Бог! — даже Папа Римский безгрешен, хотя он и состоит с Богом, скажем так, — в достаточно дальнем родстве. Все равно Папа не ошибается, просто не может ошибаться. И вообще, Бог, который, как известно, создал мир, лучше любого Галилея знает, что вокруг чего вращается — Земля вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли.

Галилей был старым — одной ногой в могиле. И его потащили к Папе, чтобы заставить отказаться от своих слов. Галилей попытался как-то переубедить собравшихся:

— Я тоже христианин, я — не атеист. Я верю в Бога, я верю в Иисуса. То, что я написал, — всего лишь маленький научный факт. Он не имеет ничего общего с религией.

Но Папа Римский сказал:

— Нет, это имеет прямое отношение к религии. Если хоть одно слово в Библии окажется неверным, люди подумают: «Как знать, может быть, все остальное там тоже неправда?» Мы не можем допустить этого. Ты должен признать правоту Библии, иначе готовься к смерти.

Галилей ответил:

— Я и так каждый день готовлюсь к смерти, однако, чтобы сделать вам всем приятное, так и быть, откажусь от своих слов. Но все же я должен сделать одно примечание.

Папа Римский не стал уточнять. Он просто сказал:

— Откажись от своих слов и пиши в примечании что хочешь.

Галилей переделал книгу, сделал другие выводы и в конце добавил: «Что бы я тут ни написал, все это не имеет значения. Земля все равно вращается вокруг Солнца».

Страхи, властвующие над примитивными умами взрослых, — их боги, их желание попасть на небеса, их боязнь оказаться в аду — все это постоянно навязывается ребенку. Вся система образования поражена этим. Не существует системы образования, воспитывающей бунтовщиков, всякая система воспитывает рабов. Поэтому мир полон рабов.

Вы должны понять дзэн и Риндзая. Риндзай привнес в этот мир бунт. Он создавал бунтарскую религию. И, безусловно, каждый бунт должен быть направлен против прошлого.

Существует распространенная ошибка. Считается — чем древнее текст, тем больше в нем истины. Ведутся нескончаемые споры: «наши тексты — древнее ваших». Люди не понимают одной простой вещи: на самом деле чем древнее текст, тем он примитивнее, тем он ошибочнее, тем он глупее — ведь человеческое сознание развивается; объективно — благодаря науке, субъективно-благодаря энергиям, таким, как энергия дзэн.

Подобные заявления должны шокировать священников и так называемых «религиозных людей», но ведь это правда.

Однажды Риндзай сказал: «Вы, ступившие на путь, цепляетесь за слова, слетевшие с уст старых мастеров, и принимаете их за истину. Вы говорите: «Эти добрые старые мастера были бесподобны, и кто я такой — простой малый, — чтобы судить о правоте столь древних истин?»

Все та же мысль — раз старое, значит, золотое. Но ведь оно может быть вовсе и не золотым, а, например, позолоченным или же просто отполированным так, чтобы блестело как золото.

Для истины неважно, стара она или нова. По сути, истина — всегда нова, ведь твое сознание растет и завоевывает все больше и больше пространства, открывает все больше и больше тайн.

Триста лет назад, когда наука только появилась, когда она еще зависела от религии, ученые обладали умом фанатиков. Они фанатично верили в те или иные научные истины — им казалось, что эти истины вечные.

Лишь с приходом Альберта Эйнштейна стало ясно: никакая истина не может быть вечной. Незыблемость научной истины доказывает нашу ограниченность. Как только у нас появляются более совершенные инструменты, позволяющие увидеть больше, старые представления оказываются опровергнуты.

Сейчас наука развивается с такой скоростью… прошло то время, когда можно было писать научные трактаты. Трактат окажется устаревшим еще до того, как он будет закончен. Потому современная наука зависит от периодических изданий. Как только откроешь что-то новое, сразу же печатай в журнале — иначе через месяц кто-то другой сделает твое открытие безнадежно устаревшим.

Риндзай говорит: «Люди думают, будто все, сказанное старыми мастерами…» Во-первых, ты не поймешь, мастер этот человек или нет, пока не встретишься с ним. «Старый мастер» может оказаться фикцией — гипотезой, проникшей так глубоко в твое сознание, что ты даже не сомневаешься в ее истинности.

Миллионы людей поклоняются собственным предрассудкам и даже не задают вопросов. Если ты сомневаешься, тебя привлекут к суду — ведь ты оскорбил чьи-то религиозные чувства. Оскорбленный идиот никак не может быть религиозным человеком, тогда о каких религиозных чувствах идет речь?

Толпа продолжает цепляться за мертвецов. Уже не может быть найдено никаких доказательств, что этот человек когда-то был просветленным, что он познал истину. Он мог быть просто хорошим поэтом, хорошим писателем, хорошим философом — умным и красноречивым. Если человека нет, почти невозможно увидеть его ауру, ощутить его присутствие.

Когда мастер мертв, очень трудно почувствовать жизнь в его словах. Слова живы, когда они исходят непосредственно из сердца мастера. Жизнь слов коротка.

Если ты восприимчив, они проникают в твое существо в какой-то миг. Если ты задумываешься над ними, они тут же умирают.

Так обстоит дело со старыми мастерами… лишь потому, что они старые, лишь потому, что их почитали в течение многих веков… в этом нет смысла.

Риндзай говорит своим последователям: «Вы, ступившие на путь, цепляетесь за слова, слетевшие с уст старых мастеров, и принимаете их за истину. Вы говорите: «Эти добрые старые мастера были бесподобны, кто я такой — простой малый, — чтобы судить о правоте столь древних истин?»

Как могу я судить? Как я могу сомневаться? Я — простой человек, а они — выдающиеся люди. Некоторые из них говорят, что они — пророки Господа, другие говорят, что они — вестники Господа, и есть такие, кто утверждает (как, например, Иисус), что они — единственные, кого следует называть сыном Господа. Какие уникальные люди — как можно в них усомниться. А я — самый обыкновенный человек.

Истина в том, что все эти пророки, мессии, вестники, несущие слово того, кого просто не существует в природе, эксплуатируют людей. То, что они говорят, — одни слова, хотя эти люди и прячут свои лица под масками пророков.

Люди, объявляющие себя пророками, — психически больны. Чтобы познавать мир пустым сердцем достаточно быть просто человеком. Тебе не нужно быть пророком, мессией, вестником.

Объявить себя пророком, мессией, вестником — значит сделать свои высказывания более авторитетными. Эти люди говорят от имени Бога, но Бога, как такового, к сожалению, не существует.

Я не согласен с Фридрихом Ницше, заявившим, что «Бог умер». Конечно, это великие слова, но как может умереть Бог, если он никогда не рождался?

Бог — всего лишь аккумулированный страх человечества.

Человек чувствует себя неуверенно, он боится смерти, бед и несчастий, он испытывает необходимость опереться на кого-то, обратиться к кому-то с мольбой в трудную минуту. Человек проецирует свой страх на образ Бога.

И тут появляются эгоисты, заявляющие: «Я — пророк. Господь послал меня к вам с вестью!» Их «вести» — сплошная пошлость, такое не мог сочинить хороший писатель.

Поглядите хотя бы на Пураны. В них столько грязи, столько порнографии! Они непристойны. Но ни один индус не поинтересовался: «Неужели Бог пишет порнографию?» Коран, Библия, Пураны — такое детство! Куда этим текстам до отточенных, сложных философских произведений Льва Толстого или Федора Достоевского. Они написаны необразованными людьми.

Магомет не умел писать — он был неграмотен. Все, что он говорил, записывалось его последователями. Иисус — сын плотника, беднейшего из бедных. Он не умел ни читать, ни писать, но наслушался раввинов в синагогах. Иисус провозгласил себя единственным сыном Бога — должно быть, он страдал мегаломанией. У него нет ни одной оригинальной мысли. Все, что он говорил, — лишь повторение старого.

И все-таки люди продолжают верить, слепо, не требуя никаких подтверждений, не задумываясь, хотя их «мессия» явно страдает психическим заболеванием — человек хочет казаться высшим существом, хотя все его поступки свидетельствуют о его ущербности.

У Магомета было девять жен, и он утверждает в Коране, что каждый мусульманин может иметь по крайней мере четыре жены. Это привело к хаосу во всем мире. В природе количество женщин и мужчин почти равно — природа знает, как поддерживать равновесие.

После Первой и Второй мировых войн ученые поняли: природа разумна. Из-за того, что в войнах погибло очень много мужчин, соотношение мужчин и женщин нарушилось. И в послевоенные годы стали рождаться преимущественно мальчики.

Обычно на сто новорожденных девочек приходится сто четырнадцать новорожденных мальчиков. Мальчики отнюдь не сильнее девочек, как принято считать. Напротив, мальчики более подвержены болезням, у них более слабое здоровье. Поэтому со временем пропорция уравнивается: сто мальчиков, сто девочек. Четырнадцать «лишних» мальчиков до свадьбы не доживают.

Но после войны пропорция — сто девочек, сто четырнадцать мальчиков — внезапно меняется. Теперь на сто девочек приходится сто сорок — сто пятьдесят мальчиков: равновесие должно быть восстановлено.

Если одни мужчины будут брать в жены по четыре жены, что делать другим мужчинам, которые останутся вообще без женщин? Думаешь, они будут тихо сидеть в стороне и наблюдать за событиями? Нет. Тебе придется думать о том, как защитить своих жен от этих неженатых мужчин. Для удовлетворения их потребностей должна расцвести проституция. Они могут стать извращенцами. Общество испортится.

Кроме того, существует опасность, что ты не сможешь любить всех четырех жен в равной степени. Одну жену ты обязательно будешь любить больше, чем других. Вряд ли все твои жены будут одинаково хороши собой. Начнутся интриги — каждая жена захочет завладеть мужем.

Итак, действительно ли Бог мог послать подобную весть?

Если ты скажешь мусульманину, что все это — глупость, что Бог не мог сделать такой ошибки… Ведь он создал одного мужчину и одну женщину, чтобы было равновесие. Он создал Адама и Еву, а не Адама и четырех Ев. Даже одной Евы оказалось достаточно, чтобы Адам был изгнан из рая.

Бог создал одного мужчину и одну женщину; это ли не доказательство того, что бытие стремится к сохранению равновесия. Мысль Магомета о многоженстве возникла под влиянием обстоятельств — она не могла принадлежать Богу. Такова была ситуация в Саудовской Аравии — женщин там было намного больше, чем мужчин; мужчины постоянно воевали. Опять пропорция: если каждый мужчина не возьмет в жены четырех женщин, три женщины из четырех останутся без мужа. Но это временная ситуация, а не вечный принцип..

Однако и сейчас, в Индии, далеко от Саудовской Аравии, закон разрешает мусульманину иметь четырех жен. И мусульмане, которые не могут найти себе четырех женщин, крадут чужих жен и дочерей. Вас, наверное, это удивит, но, получив собственную страну, — они говорят, что не могут жить вместе с индусами, — мусульмане хотят создать еще и самостоятельное государство в самой Индии. Сейчас исконная территория страны разделена на три государства — Бангладеш, Пакистан и Индостан, и все равно в Индии мусульман больше, чем где-либо еще в мире. Ни в одной другой стране не живет столько мусульман. Из-за чего так происходит?

Если один мужчина возьмет себе в жены четырех женщин, он сможет производить на свет по четыре ребенка в год. Если четыре женщины выйдут замуж за одного мужчину, такого не получится…. Нет, я хотел сказать другое — если четыре мужчины женятся на одной женщине, получится только один ребенок. Видите, я ошибся! Конечно, я могу ошибаться, и вы должны помнить об этом. Я не пророк, не мессия; я не признаю никакого Бога. Я — это я, и только. Почему я должен быть пророком или мессией на службе у какого-то гипотетического Бога? Я не почтальон. Это пророки — почтальоны, хотя они и считают себя великими.

Риндзай говорит, что этот предрассудок должен быть отброшен. Риндзай очень умен.

«Слепые идиоты! — продолжал Риндзай. — Вы идете по жизни, ухватившись за чужие идеи, не доверяя собственным глазам. Лишь великие мастера осмеливались опровергать будд и патриархов. Им не верили. Их признавали лишь после того, как изгоняли. Если бы их признавали везде и сразу, от них не было бы никакого толку. Вот почему говорят: «Лишь лев способен ревом расколоть череп шакала».

Очень важное заявление, уникальное. Если тебя признают все, значит, ты посредственность и принадлежишь толпе; тогда ты — Махатма Ганди, а не Сократ.

Человек истины должен быть забросан камнями, сожжен или распят, потому что он восстал против толпы. Он говорит то, чего нет в священных книгах. Он даже может противоречить этим книгам.

Вы можете убедиться в этом на живом примере… Я за всю свою жизнь не причинил никому вреда, но меня поносят во всем мире — лишь за то, что я не приемлю лжи и лживых утешений. Утешения нужны трусам.

Человек истины восстает против предрассудков, которыми морочат людей на протяжении столетий. Человек истины, человек опыта, человек просветления не может соглашаться с так называемыми «религиозными лидерами».

Риндзай говорит: «Если Будда говорит то… — даже Будда! А ведь Риндзай последователь Будды —…что не подтверждается моим опытом, я буду возражать ему».

Это и есть традиция дзэн — живая традиция. Толпа поклоняется Будде, возлагает цветы у его статуй, поет песни в его честь. Как только дело касается опыта и Будда в чем-то противоречит этому опыту, все смотрят на авторитет. Для человека истины имеет значение лишь собственное сознание, он готов противоречить самому Будде Гаутаме.

Обычные люди не могут это понять. Они считают: либо ты поклоняешься Будде, либо нет. Но Риндзай говорит: даже любя, ты можешь не соглашаться.

Будда как личность достоин любви. Ни один человек, когда-либо ступавший по земле, не может сравниться с ним в величии. Но это не означает, что Будда — непогрешим. Он совершил много ошибок; его последователь, если он человек опыта, укажет на эти ошибки, как бы он ни любил и ни почитал Будду. Ошибки не должны оставаться незамеченными.

Риндзай говорит: «Лишь великие мастера осмеливались опровергать будд и патриархов».

Дзэн не требует, чтобы ты был верующим. Либо обретай опыт, либо убирайся восвояси. Если нет опыта, никакая вера не поможет.

И потому те, кто следовал за мастером дзэн, не были последователями — они были спутниками. Они радовались просветлению мастера, черпали от его мудрости, сколько могли. Они искали путь, на котором их ждало это подобное молнии переживание, в котором исчезают все вопросы и ответы и остаешься лишь ты, в своей невинности — с вечностью в объятиях. И при этом они не были последователями мастера — это трудно понять ординарным людям.

Около тридцати лет назад один монах (он был достаточно известным человеком в Северной Индии), путешествуя со мной в поезде, спросил меня:

— Сколько у тебя последователей?

Я ответил:

— У меня нет никаких последователей.

— У тебя нет последователей? — удивился он, — Тогда почему люди считают тебя учителем?

— Быть учителем вовсе не значит иметь последователей, — ответил я. — Если следовать логике «чем больше последователей — тем больше учитель», тогда никто не сможет соперничать с Папой Римским — у него шестьсот миллионов католиков. Значит, он — величайший учитель. У меня есть спутники, — продолжал я, — у меня есть друзья… Дружба означает уважение, достоинство. Быть последователем — унизительно.

Никогда не будь последователем. Быть последователем — значит быть тенью, идущей по следам кого-то другого; это означает, что ты не пытаешься найти свой путь, не пробиваешься к собственному существу. Последователи — слабаки. Отважный человек ищет свой собственный путь. Он может любить другого человека, радоваться его просветленности, называть его «учителем». Но он не должен быть «последователем». Учитель может считать его своим другом, который отстал на пару шагов: еще два-три шага, и он — будда. Низводить ученика к роли последователя — оскорбительно. Но все религии делают именно это; они превращают людей в рабов.

Им не верили, — говорит Риндзай, — их признавали лишь после того, как изгоняли.

Они отбивали охоту слепо верить им. Вот где расходятся пути дзэн и всех остальных религий. Все остальные религии пытаются приобрести как можно больше обращенных — побольше индуистов, побольше католиков, побольше мусульман. Это — политические игры, это не религия.

Видели ли вы, как Папа Римский приезжал в Индию? Его встречали президент и премьер-министр. Они не вышли встречать Шанкарачарью, они не вышли встречать Ачарью Тулси, им бы в голову не пришло встретить мусульманского суфия. Что же такого особенного в Папе Римском? За ним стоят шестьсот миллионов людей. Он обладает огромной политической властью.

Дзэн не интересует политическая власть. Дзэн обладает совершенно иной властью — властью любви. Любовь не низводит тебя до уровня раба, не превращает в тень. Она поднимает тебя на тот же уровень, на котором стоит учитель.

Согласно преданию, Будда сказал: «Я не буду удовлетворен, пока каждый, кто был со мной, не станет буддой. На меньшее я не согласен. Так что, если хотите, чтобы я радовался и пировал, не теряйте времени — становитесь буддами». Это очень человечный, очень уважительный подход. И еще одна важная вещь, которую он сказал…

Но прежде… В Индии был один видный мыслитель, Махатма Бхагвандин. Лишь два человека, носящих имя Махатма, прославились: Махатма Ганди и Махатма Бхагвандин. Махатма Ганди был политиканом, все его жесты были рассчитаны на то, чтобы привлечь избирателей. Махатма Бхагвандин был независимый мыслитель. По чистой случайности я встречался с ним то на конференциях, то еще где-нибудь. Он любил меня. В день его смерти я находился в Нагпуре. Случилось так, что я, совершая лекционный тур, приехал из Чанды или Вардхи в Нагпур и, оказавшись в Нагпурском университете (где собирался прочесть лекцию), узнал, что Махатма Бхагвандин при смерти. Я тут же отменил лекцию и помчался к нему.

От него остались лишь кожа да кости. Держа меня за руку, он сказал: «Хорошо, что ты пришел. Я всегда хотел сказать тебе одну вещь, но до сих пор так и не сказал. Сейчас уже нет времени откладывать разговор. Тебя будут преследовать. Тебя осудят миллионы людей, потому что все, о чем ты говоришь, направлено против того, во что верит толпа. Но, — продолжал он, — даже если ты будешь распят — это не важно. Важно, чтобы истина была услышана».

Риндзай говорит, старых мастеров признавали лишь после того, как они оказывались изгнанными. Лишь после того, как их забросают камнями, после того, как их вышвырнут прочь и оклевещут, к ним приходит признание.

Если бы их признавали везде и сразу, от них не было бы никакого толку.

Риндзай высказывает зрелую мысль. Если тебя везде хорошо принимают, значит, ни на что хорошее ты не пригоден. Тогда ты — ловкий дипломат; ты умеешь находить со всеми общий язык и никогда не говоришь того, что оскорбило бы слаборазвитых людей. Ты смотришь на людей и говоришь лишь то, что они желают услышать.

Именно это делают все священники и все махатмы. Чтобы ты ни захотел услышать, они тут же повторяют как попугаи. Порочный круг: ты хочешь что-то услышать — и тут же слышишь. Конечно, эти люди завоюют твое уважение — ведь они называют ложь истиной и утешают тебя. Ты будешь возводить их в ранг великих святых. Но святые никогда не были бунтарями.

Я уже доказывал вам, что все ваши святые были большими дипломатами — очень хитрыми и изворотливыми. Они делали то, что вы хотели. Они подтверждали ваши воззрения, какими бы глупыми эти воззрения ни были. Благодаря этому они вырастали в ваших глазах.

Риндзай совершенно прав, заявляя: «Вот почему говорят: «Лишь лев способен ревом расколоть череп шакала».

Наше слаборазвитое человечество… я называю его «слаборазвитым». Это обнаружилось после Первой мировой войны. Психологи начали измерять интеллект солдат и невероятно удивились: у всех интеллект был ниже четырнадцати процентов. Можно обладать стопроцентным интеллектом; четырнадцать процентов — слишком мало.

Спикер Индийского парламента, Лок Сабха, очень разозлился на меня, когда я заявил, что все политики — слаборазвитые. Он написал мне письмо, в котором говорилось: «Вы оскорбили парламент. Вам придется ответить за свои слова, по отношению к вам будут приняты официальные меры».

Я сказал моей секретарше, Нилам, написать спикеру ответ. Я предложил привести в парламент психоаналитиков, чтобы те проверили умственное развитие парламентариев: «…и если оно окажется ниже четырнадцати процентов, вам всем придется подать в отставку. Если же средний уровень развития парламентариев будет выше четырнадцати процентов, я готов ответить за свои слова перед законом и принять соответствующее наказание.

Решение суда не будет иметь силы, пока не завершится психологическая проверка членов парламента. Либо все они должны будут подать в отставку, включая и вас, Лок Сабха, либо я приму наказание, положенное мне по закону. Для этого даже не нужно идти в суд — вы сами выберете наказание. Я готов к этому».

Он не отвечает мне уже два года. Он понял, в чем суть, и решил, что дело чревато осложнениями. Все эти политиканы избираются толпой, они представляют посредственность. Они — не интеллектуалы, не интеллигенция.

Наверное, Лок Сабха стал оценивать ситуацию. Он знал, что парламентарии швыряют друг в дружку туфлями, избивают друг друга, иногда полиция должна растаскивать их и выводить из зала. Все их поступки доказывают: они — умственно отсталые, и все-таки они достаточно умны, чтобы манипулировать толпой, потому что толпа находится на еще более низком уровне.

Его молчание красноречиво. Значит, он верно оценил ситуацию и понял: если умственная отсталость парламентариев будет доказана, может разразиться всемирный скандал. И такая возможность существует… он знает, что происходит в парламенте.

Риндзай говорит: «Их признавали лишь после того, как изгоняли. Если бы их признавали везде и сразу, от них не было бы никакого толку. Вот почему говорят: «Лишь лев способен ревом расколоть череп шакала».

Один по-настоящему разумный человек способен настроить против себя все человечество. Мне запрещен въезд в двадцать одну страну. Странно… что я могу сделать, получив трехнедельную туристическую визу? Я ведь не террорист. Я не вожу с собой бомбы. Я против насилия в любой его форме. Но многие парламенты единогласно приняли решение, запрещающее мой въезд в их страны. Я даже не могу заправить самолет, не могу приземлиться ни в одном международном аэропорту. Они говорят, что само мое присутствие оскорбительно для их морали. Но мое присутствие в каком-нибудь из аэропортов, за несколько миль от города, никак не может повлиять на их мораль, религию, образ жизни, традиции. Просто приземление моего самолета в их аэропорту…

В Англии, которая считается одной из самых разумных стран, я должен был пробыть всего лишь шесть часов и хотел провести это время в комнате отдыха аэропорта. У меня было для этого все — собственный самолет, личный пилот, и, вдобавок, я еще приобрел билет первого класса, чтобы никто не мог сказать, что комната отдыха предназначена только для пассажиров первого класса и я должен ее покинуть.

Начальник аэропорта оказался в затруднительном положении. Он произнес:

— Что же мне делать? Министр внутренних дел сказал мне по телефону, что вас нельзя допускать даже в комнату отдыха. Он утверждает, что вы — опасный человек.

Я ответил:

— Можете проверить мой багаж. Я не вожу с собой бомбы. Каким образом я наношу вред английской морали и английской религии? И если эта мораль и эта религия могут быть разрушены так легко, стоит ли за них держаться?

Начальник аэропорта вновь позвонил министру и получил все тот же ответ: если я хочу пробыть в Англии шесть часов, я могу провести их только в тюрьме и ни в каком другом месте. И мне пришлось просидеть в тюрьме все шесть часов только потому, что «летное время» моего пилота было исчерпано. У каждого пилота есть «летное время» — в этом вся проблема, — и законы воздухоплавания запрещают пилоту находиться в воздухе дольше положенного срока. Итак, мой пилот должен был отдыхать шесть часов. Я и несколько друзей, путешествовавших со мной, должны были отправиться в тюрьму. То же самое происходило во многих местах. Считайте, один человек чуть ли не против всего мира.

Архиепископ Греческой православной церкви, древнейшей христианской церкви, заявил президенту и премьер-министру, что он взорвет дом, в котором жил я с моими друзьями, если они не выдворят меня из страны. Нам открыли визу на четыре недели, и все это время мы жили на острове. Я не покидал дворик нашего бунгало.

Архиепископ христианской церкви, древнейшей церкви, совершенно забыл о заповеди Христа — возлюбить врага. Конечно, я ему не друг… Но мир, в котором мы живем… В этом мире полно рабов с различными кличками: индуисты, мусульмане, христиане.

Дзэн делает революционное заявление по поводу религиозности.

Дзэнский поэт Иккю написал:

Дождь. Сгущаются сумерки,

Пелена над рекой Цзян.

И все же бездомный скиталец

поет от души.

В этом море и небе

суть моего сердцебиения.

Дзэн — религия красоты.

Вы знаете определение абсолюта, которое дают Упанишады: сатьям, шивам, сундарам. Человек может прийти к абсолюту либо возвращаясь к первопричине своего существования (сатьям), либо обнаруживая свою Божественность, либо постигая вечную красоту.

Дзэн — религия красоты. Интересно, если ты найдешь что-то одно, все остальное приходит автоматически. Сатьям, шивам, сундарам — одна и та же вещь, увиденная под разными углами.

Красота — сердце дзэн. Вот почему дзэн столь созидателен. Он породил великих поэтов, великих художников. Он превратил обычные вещи, такие, как искусство стрельбы из лука или фехтование, в медитацию. Дзэн — творческая религия, она творит и привносит красоту в жизнь.

Вопрос первый. Маниша спрашивает:

Могут ли другие просветленные сущности или же люди, которые еще не родились, быть современниками учителя?

Да, Маниша, поскольку просветление не подвластно законам времени, все просветленные — современники. Разница во времени здесь не играет никакой роли.

Просветление — это вершина, возвышающаяся над временем.

Кто бы ни достиг просветления… людей может отделять друг от друга двадцать пять веков или пять тысяч лет — разница измеряется умом, а просветление выше ума и выше времени. Вот почему лишь просветленные могут быть современниками.

Непросветленный человек обладает возможностью изорваться просветлением и перейти в мир будд. В этот миг он окажется стоящим рядом с Буддой Гаутамой и Риндзаем.

Мне вспомнилась одна маленькая история.

В небесном ресторане Раджниша «Будда Зорба» за одним столом сидят Конфуций, Будда Гаутама и Лао-цзы. Хорошенькая молоденькая санньясинка подносит им прекрасную чашу с напитком и спрашивает:

— Не хотите ли отведать вкус жизни?

Конфуций закрыл глаза и сказал:

— С меня достаточно. Я уже прожил свою жизнь и не желаю иметь с ней ничего общего.

Будда сказал:

— Я бы хотел сперва только попробовать. — Будда всегда придерживался срединного пути. Отхлебнув немного, он сказал: — Какая горечь!

Девушка обернулась к Лао-цзы, но прежде чем она успела открыть рот, Лао-цзы выхватил у нее чашу из рук и все выпил. Затем он сказал:

— Пока не выпьешь чашу до дна, не узнаешь, каков вкус напитка. Конфуций ведет себя как идиот. Он и на земле так себя вел — вечно закрывал глаза. Будда как всегда придерживается срединного пути. Но если ты не познаешь всего целиком, так ничего и не узнаешь.

Став буддами, вы встретитесь со всеми буддами прошлого, будете их современниками. И вы обладаете таким потенциалом уже сейчас.

Вопрос второй.

Маниша задает второй вопрос:

Не Ты ли величайший и отважнейший иконоборец всех времен?

К сожалению, Маниша, так и есть. А сейчас пришло время Сардара Гурудаяла Сингха.

Барон Вертихвост, рыцарь из свиты Короля Артура, пользовался репутацией невероятно галантного кавалера.

— Нет в мире некрасивых женщин, — заявил он однажды.

Его услышала одна действительно некрасивая женщина — у нее был широкий — на пол-лица — приплюснутый нос. Она решила встретиться с Вертихвостом.

— Повтори-ка свои слова, — заявила она, — ведь сейчас ты видишь действительно некрасивую женщину.

— Ни в коем случае, мадам, — не растерялся барон, — вы, как и все женщины, похожи на падшего ангела. Только вам не повезло — при падении вы ударились носом об землю.

Великолепная Глория начала встречаться со звездой кинематографа, Роком Жеребчиком, и вскоре переехала в его пентхаус.

Однажды, возвратясь домой после похода по магазинам, Глория не застала Рока. Почувствовав голод, она заглянула в холодильник и обнаружила, что он пуст. Итак, Глория решила отправиться в ресторан.

Случайно она попадает в тот же ресторан, где Рок ужинает при свечах со своей новой подружкой, Несравненной Люси.

Рок Жеребчик сразу же заметил Глорию, но отвернулся, делая вид, что не знает ее.

— В чем дело, дорогой, — спрашивает Глория, подойдя к столику, — неужели ты не узнаешь меня в одежде?

Черный хлыщ Лерой сидит на дереве в нью-йоркском Центральном парке и любуется пейзажем. В это время на лавочку под деревом садится пара влюбленных. Они целуются, а затем начинают заниматься любовью. Тут же к лавочке подходит полицейский и арестовывает парочку за аморальное поведение. Подняв глаза, он замечает Лероя и приглашает его выступить в суде в качестве свидетеля.

— Скажите, Лерой, что вы видели, сидя на дереве в тот вечер, — обращается судья к свидетелю.

— Я сидел на дереве, ваша честь, а они начали трахаться внизу.

— Лерой, следите за языком! — возмущается судья, — а не то я приговорю вас к месячному заключению за неуважение к суду.

Итак, скажите еще раз, что вы видели в тот вечер?

— Когда я сидел на дереве, ваша честь, они начали трахаться внизу, — повторяет Лерой.

— Лерой, — говорит судья, — вы должны отбыть один месяц в тюрьме за неуважение к суду.

Через месяц Лероя вновь приводят в зал суда давать свидетельские показания.

— Скажите, Лерой, что вы видели, сидя на дереве в тот вечер, — вновь спрашивает судья Лероя.

— Я сидел на дереве, а они начали трахаться внизу, — упорствует Лерой.

— Лерой, — говорит судья, — один месяц принудительных работ за неуважение к суду.

Через месяц история повторяется.

Когда Лероя приводят в зал суда в двухсотый раз, судья решает обратиться к нему с другими словами:

— Смотри-ка, Лерой, за это время мы все постарели. Неужели ты не можешь найти никаких иных слов, чтобы описать то, что ты видел тем злополучным вечером?

— Что ж, ваша честь, — отвечает Лерой, — попробую описать это так:

Его брюки падают вниз,

Его яйца колышет бриз.

Тут достал он кое-что

И всадил в кое-кого.

И если траханьем нельзя это счесть,

Я заслужил электрический стул, ваша честь!

Ниведано…

Погрузись в тишину.

Закрой глаза.

Почувствуй, как замерло твое тело.

А теперь безоглядно обрати свой взгляд

внутрь себя.

Погружайся в себя насколько можешь.

Глубже и глубже…

Пока не достигнешь самих истоков

своего существа.

Пронзи свой центр, словно стрела.

Здесь, в центре,

ты — будда и ты современник всех будд.

В это мгновение время исчезло…

а ум остался где-то позади.

Ты ушел за пределы и того, и другого.

Это безмолвие, этот мир, этот покой…

осталось лишь созерцание,

ведь созерцание — еще одно имя будды.

Продолжайте же созерцать, пока Ниведано

не подаст вам знак.

Ниведано…

Расслабься.

Созерцай. Ты — не твой ум. Ты — не твое тело.

Ты — чистое сознание, чистое осознание.

Когда ты глубоко осознаешь себя,

твоя личность исчезнет.

Аудитория Будды превратится в настоящее озеро.

Я вижу, как твое сознание растворяется

в этом озере, без следа.

В этот миг это место стало самым святым

местом в мире. Где же еще

десять тысяч человек стремятся достичь

своего центра?

Постепенно, не торопясь, перенеси центр туда,

где происходит вся твоя деятельность.

Все та же красота, то же изящество,

та же радость,

все двадцать четыре часа в сутки.

Запомни, ты — будда

и должен вести себя с достоинством будды,

тогда вся твоя жизнь преобразится.

А сейчас собери все осознание, все цветы,

которыми ты был усыпан…

Красота, правда, добро — ты принес их назад.

Этот вечер великолепен,

и твое безмолвие

сделало его еще более великолепным,

еще более прекрасным,

твое созерцание прибавило ему

невероятной красоты.

Это место, где десять тысяч людей

просто растворились в океане,

стало особым местом на Земле.

В прошлом было множество таких мест,

где случались такие золотые мгновения.

В наши дни они исчезли.

Я пытаюсь воскресить забытый язык.

Ниведано…

Возвращайся, но возвращайся как будда:

изящно, безмолвно, спокойно.

Посиди несколько минут, отражая, как зеркало,

вспоминая свой внутренний мир,

Безмолвно, спокойно, неся в себе великое осознание.

Оставайся же с этим осознанием все двадцать

четыре часа в сутки.

Постепенно оно станет твоим дыханием, твоим пульсом.

Тебе не нужно будет помнить о нем —

оно станет подводным течением всей твоей жизни.

Верно, Маниша?

Да, любимый Мастер.