Глава XI. Видение Мирового Духа. Двойной аспект

Глава XI. Видение Мирового Духа. Двойной аспект

Хотя Арджуна все еще находится под впечатлением жуткого аспекта своего видения, первые же слова, произнесенные им после того, как Бог изрек свои, красноречиво свидетельствуют о великой возвышающей и утешающей реальности за обликом смерти и разрушения. «Справедливо и уместно, – вскричал он, – о Кришна, что мир ликует и радуется Твоему имени, ракшасы в испуге разбегаются во все стороны, а толпы сиддхов Тебя славословят. Как им Тебя не славить, о Дух великий? Ибо Ты есть изначальный Творец и Вершитель трудов, Ты выше даже творца Брахмы. О Беспредельный, о Бог богов, о вселенной обитель, Ты Неизменный, Ты – все, что есть, все, что не есть. И Ты все Наивысшее. Ты древняя Душа, Ты первый и начальный Бог и наивысшее место покоя этого Всего; Ты знающий, и Ты знание, Ты наивысшее состояние; о Беспредельный в форме, Тобою расширилась вселенная. Ты Яма, и Вайю, и Агни, и Сома, и Варуна, и Праджапати, отец созданий, изначально породивший всех. Тысячекратная Тебе хвала, и снова и снова хвала тебе спереди, сзади, со всех сторон, ибо Ты есть каждый, кто есть, и все, что есть. Беспредельный в мощи, безмерный в силе действия, Ты все объемлешь Собой и Ты есть каждый».

Но это верховное, универсальное Существо жило тут перед ним, обладая человеческим лицом, Бог жил в теле человека, божественный Человек, Божество во плоти, Аватар, а Арджуна до сих пор не знал его. Он видел только его человеческое естество и обращался с Богом просто как с человеком. Он не прозрел сквозь земную маску Бога, для кого человеческое естество было сосудом и символом, и теперь он молит Бога простить его за незрячесть и невежество. «За все, что говорил я Тебе в торопливой запальчивости, думая о Тебе лишь как о человеческом товарище и друге – о Кришна, о Ядава, о приятель, – не осознавая Твоего величия, по небрежности или от любви, за неуважение, выказываемое мной в шутку, когда мы отдыхали, сидели или обедали, один ли я был тогда или в Твоем присутствии, я молю Тебя, Безмерного – прости меня. Ты отец всего, что движется и не движется в этом мире, Тебя должно славословить и поклоняться Тебе более, нежели всему прочему. Никто не равен Тебе, кто превосходит Тебя во всех трех мирах, о Несравненный в мощи? Я склоняюсь перед Тобой, простираюсь перед Тобой, моля о милосердии, о Боже достохвальный. Как отец к сыну, как друг к другу и товарищу своему, как возлюбленный к тому, кого он любит, о Боже, будь милосерд ко мне. Увидев, что никогда не видено было ранее, я ликую, но ум мой в смятении от страха, Боже, покажи мне и другую форму Твою. Хочу увидеть Тебя как прежде, увенчанным короной, с булавой и диском в руках. Прими же свою четырехрукую форму, о Тысячерукий, о универсальная Форма!»

При первых словах возникает ощущение, будто истина, скрытая за жуткими формами, есть истина утешающая, укрепляющая и восхитительная. Здесь есть нечто, заставляющее ликовать сердце мира и радоваться имени и близости Бога. Это глубинное чувство, которое дает нам увидеть в темном лике Кали лицо Матери и даже посреди разорения ощутить оберегающие руки Друга всех созданий, посреди зла – присутствие чистой и неизменной Доброты, а в окружении смерти – Владыку Бессмертия. В ужасе перед Царем божественного действия бегут ракшасы, яростные великанские силы тьмы, бегут разбитые, разгромленные, побежденные. А сиддхи, завершенные и совершенные, те, кто знают и восхваляют имена Бессмертного, живя в истине его бытия, склоняются перед каждой из его форм, ибо знают, что именно бережно хранит в себе и о чем свидетельствует каждая форма. По-настоящему, ничто не должно бояться, только то, что должно быть разрушено – зло, невежество, прячущиеся в Ночи, силы Ракшасов. Все движение и действие грозного Рудры направлено к совершенству, к божественному свету и завершенности.

Ибо этот Дух, это Божество есть лишь в наружной форме Разрушитель, Время, которое уничтожает все эти конечные формы; сам по себе он Бесконечность, Повелитель космических Богов, в ком надежно помещен этот мир и все его действие. Он изначальный и вечно зачинающий Творец, более великий, нежели образ созидающей Силы, именуемой Брахма, которую он показывает нам в вещной форме, как один из аспектов своей триады, созидание, уравновешиваемое сохранением и уничтожением. Истинное, божественное творение вечно; это Бесконечность непрестанно являемая в конечных вещах, Дух, который непрестанно скрывается и раскрывается в несчетной бесконечности душ, в чуде их действий и красоте их форм. Он есть вечное Неизменное; он есть двойное появление Бытия и Небытия, проявленного и никогда не явленного, вещей, которые были и кажутся более не существующими, есть и представляются обреченными на исчезновение, которые будут и уйдут. Но вне всего этого есть То, Наивысшее, которое собирает все изменчивое в единую вечность Времени, для которой все всегда в настоящем. Он владеет своим неизменным «Я» во вневременной вечности, чьим постоянно продолжающимся образом являются Время и созидание.

Это есть его Истина, в которой примиряется все; гармония одновременных и взаимозависимых истин начинается и сводится к одной – реальной. Это истина наивысшей Души; мир – производная ее божественной природы и ухудшенный образ Бесконечности; истина Древнего Днями, кто вечно руководит долгими эволюциями Времени, изначального Бога, кому боги, люди и все живые существа приходятся детьми, силами, душами, духовно оправданными в своем бытии его истиной существования; истина Ведающего, кто развивает в человеке знание его самого, мира и Бога; единственного Объекта всего знания, кто раскрывает себя сердцу, уму и душе человека, так что всякая вновь открывающаяся форма нашего знания есть частичное раскрытие Его, вплоть до самой высокой формы, через которую Он видится и открывается интимно, глубоко и всеобъемлюще. Это – высочайшая Стабильность, которая порождает, поддерживает и приемлет в себя всех, кто есть во вселенной. Им, в его собственном существовании, расширяется мир, его всемогущей властью, его чудодейственным самозачатием, энергией и Анандой нескончаемого творения. Все есть бесконечность его материальных и духовных форм. Он – все это множество богов от самого мелкого до самого великого, он – отец всех творений, и все они его дети и его народ. Он – источник Брахмы, отец первого отца божественных творцов этих разных пород живых существ. Эта истина постоянно подчеркивается. И повторяется – он есть Всё, он есть каждый и все, sarva?. Он – беспредельная Универсальность и он – каждое существо в отдельности и все сущее, единая Сила и Существо в каждом из нас, беспредельная Энергия, выбрасывающаяся в эти множества, неизмеримая Воля и мощная Сила движения и действия, образующая все течения Времени и все происходящее с духом в Природе.

Подчеркивая это, мысль естественно обращается к присутствию единой великой Божественности в человеке. И душа того, перед кем предстало видение, потрясена тремя идеями, вытекающими одна из другой. Прежде всего Арджуна осознает, что тело Сына Человеческого, который находился рядом с ним на земле как бренное существо, сидел рядом с ним, спал рядом с ним, пировал с ним, был объектом шуточек и небрежно брошенных словечек, действующее лицо войны, совета и повседневных событий, в этом облике смертного все время скрывало нечто великое, невероятно значительное, Божество, Аватара, универсальную Власть, единственную Реальность, верховную Трансцендентность. А он был слеп, не видя эту оккультную божественность, содержащую в себе весь смысл человека и его долгого пути, из которой все миросуществование черпает свой внутренний смысл невыразимого величия. Лишь теперь видит он универсальный Дух в отдельном обличье, Божественность, воплощенную в человечности, трансцендентного Обитателя этого символа Природы. Лишь теперь он увидел эту потрясающую, бесконечную, неизмеримую Реальность всего зримого, эту беспредельную универсальную Форму, настолько превосходящую каждую из отдельных форм – но в то же время каждая из этих форм есть место его обитания. Ибо эта великая Реальность равна, бесконечна и остается собой в индивиде и во вселенной. Поначалу его слепота, его отношение к Богу как просто к наружному человеку, его восприятие только ментальной и физической связи кажется ему грехом по отношению к Могуществу, находившемуся здесь. Ибо существо, которое он звал Кришной, Ядавом, товарищем, было этим безмерным Величием, этой несравненной Мощью, этим Духом, единым во всем, породившим все сущее. Это, а не маскирующую внешнюю человечность, avaj?nanti m?nu??m tanum ??ritam, должен бы он видеть с трепетом, смирением и благоговением.

Однако появляется вторая мысль – то, что фигурировало в человеческом проявлении и в человеческой связи, тоже есть реальность и она сопровождает, смягчая для нашего ума, ужасающий характер универсального видения. Трансцендентность и космический аспект должны быть увидены, ибо без этого невозможно выйти за пределы ограниченности человеческого естества. Все должно быть включено во всеобъемлющее единство. Но само по себе, оно создало бы чрезмерно большой разрыв между трансцендентным духом и душой, скованной и стиснутой в низшей Природе. Беспредельное присутствие в его полном величии подавило бы обособившуюся мизерность ограниченного, природного индивида. Необходимо некое звено, с помощью которого человек может увидеть универсальное Божество в своем собственном индивидуальном и природном существе, близко к себе, не только во всемогуществе универсальной и не поддающейся измерению Силы, которая управляет всем, но и в человеческом измерении, дабы через тесную и личную связь помочь человеку подняться до единства. Благоговение, с которым конечный человек склоняется перед Бесконечным, вызывает в последнем ответную нежность и приближает человека к истине дружества и единения, которое углубляется, переходя в более интимное почитание, ощущение отцовства Бога, дружества Бога, любви между Божественным Духом и нашей человеческой душой и натурой. Ибо Бог живет в душе и в теле человека, Бог как в одеяние облекается в человеческий ум и облик. Бог принимает человеческие связи, которые волнуют душу в человеческом теле и они находят в Боге свой полный смысл и осуществление. Это и есть Вайшнава Бхакти, семя которой заключено в словах Гиты, но которая лишь позднее получит глубокое, экстатическое и значительное развитие.

Вторая мысль сразу же приводит к третьей. Форма трансцендентного и универсального Существа есть для силы освобожденного духа нечто мощное, обнадеживающее, укрепляющее, источник энергии, уравновешивающее, возвышающее, все оправдывающее видение; а для обычного человека она есть нечто подавляющее, ужасающее, недоступное пониманию. Истина, которая, даже став известной, успокаивает, с трудом воспринимается в жутком и могучем облике все разрушающего Времени, непредсказуемой Воли и огромного, безмерного и неодолимого действия. Но есть также и милосердная, заступническая форма божественного Нараяны, Бога вблизи человека и внутри человека, правящего Колесницей битвы и путешествия, сила четырех рук которого помогает, очеловеченный символ Бога, а не эта миллионнорукая универсальность. Человеку нужно постоянно ощущать поддержку этого заступника. Ибо именно образ Нараяны символизирует истину, которая успокаивает, делает близкой, зримой, живой, доступной ту безмерную духовную радость, в которой для внутреннего духа и жизни человека заключается торжествующая кульминация универсального действия за всей этой невероятно сложной повторяемостью с ее отступлениями, продвижениями вперед, замечательный и благодатный результат всего. Для очеловеченной, воплощенной души завершение всего этого действия становится здесь единением, близостью, постоянным общением человека и Бога, человека, живущего в мире для Бога, Бога, обитающего в человеке и обращающего на свои божественные цели в нем загадочный мировой процесс. А далее есть еще более прекрасное единение и слияние в конечных преображениях Вечного.

Бог в ответ на мольбу Арджуны снова принимает свой привычный облик Нараяны, svakam r?pam, желанную форму милосердия и любви, нежности и красоты. Но прежде он утверждает безмерную важность другого могущественного Образа, который он намерен скрыть. «Что видишь ты сейчас, – говорит он Арджуне, – это Моя наивысшая форма, Моя форма светозарной энергии, универсальная, изначальная, которую ни один из людей не видел, кроме тебя. Я показал ее тебе при помощи Моей Йоги, этот образ Моего «Я» и Духа, само Наивысшее, самоявленное в космическом существовании; и душа в совершенной Йоге со Мной видит это без всякого трепета нервов или смятения и потрясения ума, поскольку прозревает не только ужасающее и пугающее в этом облике, но также и возвышенный и ободряющий смысл его. Ты тоже должен бы взирать на это без страха, без потрясения ума, без обмирания тела; но поскольку низшая природа в тебе еще не подготовлена к видению таких вещей с высокой силой и спокойствием, ради тебя Я снова приму Мой облик Нараяны, в котором человеческий ум видит только отвечающий чаяниям человека покой, поддержку и радость дружелюбного Бога. Более великая Форма – и это он повторит опять уже после ее исчезновения – лишь для редких возвышенных душ. Даже богам не хочется видеть ее. К ней нет доступа ни через Веду или аскезу, ни через дары и жертвоприношения; ее можно увидеть, познать, войти в нее только через ту бхакти, которая лишь одного Меня видит, почитает и любит во всем сущем».

Но в чем же уникальность этой Формы, которая выводит ее настолько далеко за пределы познаваемого, что всех обычных стараний человеческого знания и даже высочайшей напряженности духовных усилий недостаточно, чтобы без чего-то еще достичь этого видения? Другими способами способен человек познать тот или иной исключительный аспект единого существования, его индивидуальные, космические или мир исключающие фигуры, но не это величайшее, все сопрягающее Единство всех аспектов Божественности, когда в одно и то же время, в одном и том же видении все проявляется, все превосходится и все завершается. Ибо здесь в несказанном единстве поразительно раскрывается трансцендентный, универсальный и индивидуальный Бог, Дух и Природа, Бесконечное и конечное, пространство, время и вневременность, Бытие и Становление, все, что мы способны попытаться обдумать и узнать о Боге, в абсолютном ли или в явленном существовании. И это видение дается лишь при абсолютном почитании, любви, интимной близости, которая в высшей точке венчает полноту трудов и знания. Тогда становится возможным познать, увидеть, войти в это, соединиться с этой наивысшей формой Всевышнего, и именно это, по Гите, есть цель ее Йоги, наивысшее сознание, через которое можно войти в величие Трансцендентного и вместить в него неизменяемое «Я» и изменчивое Становление – можно быть единым со всем и в то же время над всем, переступить пределы мира и в то же время объять всю природу Божества, одновременно космического и супракосмического. Это действительно трудно для ограниченного человека, заключенного в свой ум и тело, но, говорит Бог: «Будь вершителем Моих трудов, прими Меня как верховное существо и цель, стань Моим Бхактом, освободись от привязанности и враждебности ко всем существованиям, ибо такой человек приходит ко Мне». Иными словами, превосходство над низшей природой, единение со всем живым, единство с космическим Богом и Трансцендентностью, единство воли с Божественным в трудах, абсолютная любовь к Единому и к Богу во всем – вот путь к этому абсолютному духовному превозможению себя и этой невообразимой трансформации.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.