Третья глава СТИХИИ В ПРИРОДЕ. КАК БОЛЬ УПРАВЛЯЕТ ЧЕЛОВЕКОМ

Третья глава

СТИХИИ В ПРИРОДЕ. КАК БОЛЬ УПРАВЛЯЕТ ЧЕЛОВЕКОМ

Повод обидеться

Как-то в летние каникулы я прибегаю к бабе Василисе. День стоит жаркий: даже птицы утихают и в тени прячутся. Я захожу к ней в дом и вижу.

Баба Василиса, ее дочь тетя Валентина, зять дядя Степан и сосед деда Володя обсуждают какие-то проблемы, внезапно свалившиеся на тетю Валентину и дядю Степана. Увидев меня, баба Василиса знакомит нас и приглашает всех вместе пообедать. Мы обедаем молча, лишь изредка баба Василиса поглядывает на меня так, что мне становится не по себе. Ощущение такое, что я что-то сломал или вторгся во что-то запретное. А в голове моей свербит: «Беда не приходит одна, а всегда сваливаются скопом. Вот и я свалился к ним среди прочего „скопа“, да усугубил их беды. Со мной только одни проблемы. Я здесь лишний. Они обсуждали меня, а как только я пришел, обсуждение прекратилось». И потом я спрашиваю вслух:

– Я вам, случайно, не помешал?

– Нет, мы уже закончили, – отвечает деда Володя. И, словно, отвечая на мои немые реплики, продолжает: А обсуждали мы здесь, что проблема никогда не появляется одна – она каждый раз тянет за собой множество других.

Это, как камнепад в горах. Природа нам показывает, что и откуда вытекает, да во что выливается.

Сказал и замолчал. И тогда я спрашиваю:

– Вы обсуждали меня? То, что я прихожу к бабе Василисе?

На эти мои слова как все засмеются! А баба Василиса смотрит на меня строгим взглядом и говорит:

– Вот, дурачок, а! Знает ведь, что его здесь любят и каждому его приходу рады. А ведь нет – каждый раз этот вопрос задает, чтобы привлечь к себе внимание.

И тоже замолкает.

А меня не покидает ощущение, что они обсуждали проблемы, которые были не предназначены для моих ушей. Тогда я решаю, что сейчас извинюсь перед ними и пойду восвояси, но баба Василиса останавливает меня:

– Сынок, ты вовремя пришел. Необходима твоя помощь. Сбегай-ка до бабы Сони с дедом Колей и пригласи их прийти сюда завтра утром. Да по дороге пригласите бабу Альфию и бабу Гулю – необходима и их помощь. Да сам приходи, а то обиделся: про него, мол, здесь че-то говорят. Словно нам больше делать нечего, кроме того, как его подштанники обсуждать. Посмотри-ка: небось, они опять мокрые или грязные, а то запашок какой-то пошел. Сходи-ка, переоденься – штаны на печке лежат.

Когда беда не приходит одна?

После этих слов бабы Василисы внутри у меня отпускает, и я, не доедая обед, бегу к бабе Альфие, чтобы пригласить ее к бабе Василисе да заодно спросить, что означает фраза «беда не приходит одна – она тянет за собой множество других». Да с этой мыслью, на одном дыхании я добегаю до деревни бабы Альфии и замечаю, что природа здесь меня встречает весело, радостно, приветливо: солнышко своими лучами ласкает, а не обжигает. Птицы радостно распевают, ветерок меня нежно подгоняет: беги, мол, беги, тебя здесь ждут… И вправду, забегая в дом к бабе Альфие, я вижу, что она меня уже ждет-дожидается. Сидит за столом, а стол – уже накрыт. Я чувствую, что уже успел проголодаться, и, поздоровавшись с ней, спрашиваю:

– Бабуль, ты че знала, что я приду?

– Да. Сорока на хвосте принесла, что ты придешь и что хочешь со мной какой-то вопрос обсудить.

– Это как: сорока на хвосте принесла? – с удивлением спрашиваю я.

– А вот так: прилетела, в окно постучала, я ее впустила. А на хвосте у нее написано было: сынок бежит с вопросом, торопится, голодный. Вот я и приготовилась к встрече.

– Ну, ладно, бабуль, я серьезно спрашиваю… – с обидой в груди проговариваю я.

На что баба Альфия с упреком меня спрашивает:

– Ты с этим вопросом ко мне пришел?

– Нет.

– Тогда давай выкладывай, а пустые вопросы не задавай.

Я рассказываю бабуле то, о чем меня просила передать ей баба Василиса, и спрашиваю:

– Что означает фраза «беда не приходит одна – она тянет за собой и другие»?

– Вот, это другое дело, – говорит бабуля и предлагает мне: Давай с этого и начнем наш разговор.

– Ладно, – живо соглашаюсь я.

И баба Альфия продолжает:

– Как ты видишь, беда, горе, проблема – это что?

– Это какое-то разрушение.

– Разрушение чего?

– Жизни.

– Так, – соглашается баба Альфия и спрашивает дальше: А разрушение приходит через что?

– Не знаю…

– Когда к тебе приходит беда, то, что ты чувствуешь?

– Какую-то боль.

– А где?

– В теле, в груди щемит.

– По-другому говоря, в человеке происходят внутренние изменения, которые ведут его к разрушению. Так?

– Да, – соглашаюсь я.

– Теперь давай возьмем любой пример из твоей жизни, – предлагает мне бабуля.

– Какой? – игриво спрашиваю я.

– Да самый близкий. Что тебя толкнуло пойти к бабе Василисе, например?

– Когда?

– Сегодня.

– Меня просто разобрала тоска, и я решил пойти к бабе Василисе, – также игриво, не задумываясь, отвечаю я ей.

– Хорошо. А почто именно к бабе Василисе?

– Не знаю… Наверное, она мне первая пришла на ум, и все.

– А почто именно она пришла тебе на ум, а не кто-то другой?

– Не знаю, – отвечаю я нетерпеливо, и мне становится немного не по себе.

– Тогда давай разберем, как это получилось? – тут же предлагает мне бабуля.

– Давай.

– Что с тобой произошло перед тем, как тебе захотелось прийти к бабе Василисе?

– Мне было плохо: настроение испорченное, шла тоска, шел разный поток мыслей, что я не мог ни на чем сконцентрироваться. И вообще я плакал. Мне было очень плохо, да скучно. Мне было больно.

– Во-о-о! И что эта боль тогда сделала с тобой?

– Не знаю… Мне просто пришла мысль пойти к бабе Василисе за помощью, и я пришел.

– Так. А когда ты приходишь обычно к бабе Василисе? – настаивает на своем баба Альфия.

– Обычно… тогда, когда мне становится тяжело.

– А почто именно к ней?

– Она меня вроде бы не жалеет… Я бы даже сказал наоборот: что она меня держит в ежовых рукавицах.

– Так. По-другому говоря, тебе просто не хватает сил самому справиться со своим внутренним состоянием? С той болью, которая тебя в этот момент гложет?

– Да, – радостно отвечаю я.

– И это твое обычное действие: когда тебе плохо, то ты идешь к бабе Василисе. Она тебе дает толчок, пинок под зад, и ты вновь – на коне. Так?

– Да, – с удивлением для себя отвечаю я.

– А боль тем временем что делает с тобой?

– Она прихватывает чужую боль мира и сваливает до кучи на меня.

– Это как? – с подковыркой спрашивает меня баба Альфия.

– Как, как? Я не знаю, как… – отвечаю ворчливо.

– Как ты видишь, сейчас в тебе есть боль та, которая царит в семье бабы Василисы?

– Нет. Я даже не знаю, что у них произошло.

– Дак, твоя боль прихватила чужую боль?

– Нет.

– А что она с тобой сделала? – не отстает от меня бабуля.

Я вспоминаю, о чем думал, сидя за столом у бабы Василисы в последний раз, и отвечаю:

– Эта моя боль притянула… свою же боль… но другую… дальнюю, что ли…

– Вот это и означает фраза «беда не приходит одна, а тянет за собой множество других».

Стихия – камнепад

– Это, как камнепад в природе, – продолжает бабуля. – Ведь каждая стихия в природе есть отражение внутренних проблем человека. Так природа показывает нам, что с нами творится, – проговаривает баба Альфия и предлагает:

– Давай сейчас с тобой рассмотрим такую стихию, как камнепад.

– Давай.

– Боль создана для чего?

– Чтобы чего-то включить.

– Это как?… И что именно? – с удивлением спрашивает меня бабуля.

– Ну, например, наше зрение, дыхание, слух, головной мозг…

– Вот это открытие! – с ухмылкой говорит бабуля. – Очень интересно. Скажи мне, что с тобой происходило, перед тем как ты решил пойти к бабе Василисе?

– Я не видел окружающий мир.

– По-другому говоря, не видел свое отражение в зеркале, и от этого тебе стало тоскливо. Так?

– Да. Я почувствовал, что мне чего-то не хватает.

– А чего не хватает?

– Знаний. Я почувствовал, что обделен чем-то.

– И что с тобой произошло дальше?

– Боль бабы Василисы пришла мне под видом помочь, на самом деле показывая мне этим боль во мне, – протереть мне глаза, чтобы я лучше видел.

На что баба Альфия утверждающе говорит:

– Твоя боль тебе показала себя, она покрасовалась перед тобой. Создала такую ситуацию, чтобы ты сам мог увидеть через мир, что с тобой происходит, но с задачей завладеть тобой, а не помочь тебе. И какой ты получил результат?

– Я не увидел, что со мной происходит, и не убрал боль.

– По-другому говоря, боль с тобой подружилась, так как в тяжелый момент жизни подала тебе руку помощи и, являясь на самом деле врагом, присоседилась к твоим друзьям. А друга охота терять?

– Нет.

– Вот так боль в нас и прячется, выдавая свои мысли за наши, да этим направляет нас на самоуничтожение. Да так нами управляет, что зачастую мы не убираем боль, так как боимся потерять друга. А она использует это для выполнения своей задачи, что и получается у нее очень хорошо. Это так?

Я размышляю над бабулиными словами и «на автомате» отвечаю:

– Да-а-а.

И снова замолкаю. А немного погодя спрашиваю:

– А как понять: одна проблема тянет за собой и множество других?

– Это очень просто.

Баба Альфия берет бумагу, рисует гору, разделяя ее с вершины до подножия линией, и комментирует:

– Гора – это жизнь, сложенная из пройденного человеком жизненного пути. Склон горы – это жизненный путь, очерчивающий в «Хранилище» – слое сознания живого, контуры прожитой жизни. Вершина – это зачатие, или начало жизни в этом воплощении. Линия, разделяющая гору пополам, – это граница, разделяющая два возможных для человека варианта выбора в жизни – жить или умереть.

Живя в боли да не убирая ее, но с принятым решением жить, жизненный путь человека строится вниз. Человек, проходя по своему жизненному пути, набирает множество разных болячек, хоронит их и оставляет на склоне собственной горы. Боль появляется в зачатии и летит сквозь время по жизненному пути, набирая скорость и силы. А когда боль с прошлых воплощений или родившаяся на вершине горы – в зачатии, накладывается на сегодняшний день, она идет к нам именно с вершины. Да спускаясь по склону жизненного пути, захватывает собой множество другой боли. Этим она и создает камнепад. Таким образом, беды приходят к подножию горы – нашей жизни – уже скопом, а не в одиночку. Это ясно?

Рисунок 11. Каждая боль тянет за собой много другой боли камнепадом

Рассмотрим жизнь на примере горы

– Нет. Ничего непонятно. Давай по порядку. Почему жизнь – это именно гора, а не пропасть или не равнина? – в полном тумане и прострации спрашиваю я.

– Ну-у, во-первых, вопрос «почему?» – из тьмы. На него ответить невозможно. А вопрос: как так получается, что именно гора, а не пропасть или равнина обозначается жизнь? – из Света. И на него ответить можно. Согласен?

– Да.

– А сейчас давай посмотрим: человек в обыденной жизни боль убирает?

– Нет.

– А, не убирая боль, человек строит свою жизнь?

– Строит.

– А как? Направляя ее на свое развитие или на растрату самого себя?

– Ну-у, скорее на растрату… – с сожалением отвечаю я.

– По-другому говоря, человек садится в лодку и плывет по течению, которое создает для него боль. Так?

– Пожалуй, так.

– А куда несет река эту лодку?

– Вниз, – еле слышно говорю я, а баба Альфия подчеркивая мой ответ, добавляет: Отчерчивая склон горы, согласно прожитой жизни человека. А это – сделав выбор жить, но вместе с тем решив слиться со своей болью воедино и идти у нее на поводу. По-другому говоря, приняв решение строить свою жизнь под управлением своей же боли, то есть строить и жить жизнь боли. Так?

– Так, – соглашаюсь я.

– А у человека, который убирает боль, жизнь становится какая?

– Ровная.

– По-другому говоря, равнина?

– Да-а.

Дальше баба Альфия предлагает мне:

– Давай посмотрим, как строится жизнь у человека, который ради себя и своей жизни очищает свое тело и душу от боли, да действует во имя себя и своей жизни? Тогда что с ним происходит?

– Он развивается.

– И как строится его жизнь?

– Она идет вверх.

– Вот ты сам и ответил на свой же вопрос. А мы рассмотрели жизнь на примере горы и разобрали камнепад. Дальше что тебе неясно?

– Почто ты говоришь, что человек рисует свой жизненный путь в слое сознания «Хранилище» в виде ровных контуров? Ведь жизненный путь с ямами, бугорками, непробиваемыми стенами, а ты нарисовала ровный склон у горы.

– Ну, здесь простое объяснение. Ты в горах был?

– Да. Один раз был.

– Склоны у горы ровные?

– Нет.

– А со стороны ты смотрел на эту же гору?

– Да.

– Неровности на них были видны?

– Нет.

– Вот и я нарисовала склон горы ровным, смотря на нее со стороны, – отвечает на мой вопрос баба Альфия.

– Хорошо, тогда другой вопрос: как строится жизненный путь?

– Человек, живя, выживая и существуя, пишет летопись своей жизни, четко обозначая ее контуры в слое сознания «Хранилище». В каждый момент своей жизни перед человеком встает великое множество выборов: как посмотреть, как сказать, пошевельнуть пальцем или нет… Человек, строящий свою жизнь во имя себя и ради себя – мыслит. Он сразу делает выбор: жить, да в действии развивает мысль жизни, и этим творит свою жизнь. А в обыденной жизни человек в большинстве случаев останавливается и, прежде чем что-либо сделать, он думает, просматривает обе стороны, проживая жизнь предстоящего еще до принятия выбора: сторону жизни или сторону смерти. А только после этого он действует или плывет по наклонной плоскости. Он строит жизнь, находясь одновременно на каждой стороне подножия горы. А сегодняшний день – это и есть подножье горы.

– Это как же человек может одновременно находиться на всех сторонах подножия горы?

– Очень просто. У тебя есть право выбора, по какому пути пойти?

– Да.

– А путь зависит от поставленной задачи?

– Да. Она дает направление пути.

– А ты думаешь об обоих путях, прежде чем сделать выбор из них да идти по выбранному пути?

– Бывает… Я мысленно просматриваю, что будет со мной, когда я сделаю так или иначе.

– И что ты делаешь в этот момент с собой и со своей жизнью?

– Я останавливаюсь и мысленно проживаю жизнь… в обоих сторонах выбора.

– А как это назвать?

– Что я был и там, там. Строил свою жизнь, идя по жизненному пути, и строил жизнь, идя по пути умирания.

– Дак когда ты делаешь выбор, то просматриваешь каждый вариант своей жизни?

– Да.

– Дак ты одновременно бываешь на каждой стороне горы?

– Да… Получается, что бываю, – проговариваю я и словно проваливаюсь в какую-то пустоту.

А баба Альфия меня дальше спрашивает:

– Что еще тебе неясно?

– Как так получается, что вершина горы – это зачатие, или начало жизни в этом воплощении?

– Когда дитя приходит на Белый Свет, то он – еще не человек, а Боженька, Вестник. И его жизнь до трех лет строится на силе и по воле Создателей, можно сказать, по энерции Создателей, по набранной скорости развития дитя до его зачатия. Дитя идет по своему жизненному пути, согласно той задаче и предназначению, которое было выбрано им еще до зачатия. Этим дитя сам для себя в слое сознания «Хранилище» рисует свою летопись жизни в виде почти ровной вершиной горы, где точка его зачатия в вершине горы – это дверь, которая не закрывается на протяжении жизни человека да соединяет его с каждым своим воплощением. Это ясно?

– Да, – отвечаю я, находясь в тумане от сказанного бабулей. Баба Альфия, видя, что со мной происходит, начинает разъяснять дальше:

– В три года дитя самостоятельно проходит обряд на переход из Боженьки в человека. В этот момент Создатели вкладывают в него волю для пробуждения в нем его жизни, чтобы дитя могло самостоятельно делать выбор, определять свою жизнь и принимать решения, развивая мысль жизни, да самому становится Хозяином или Хозяйкой – правителем себя и своей жизни. Так дитя делает переход из Небесного мира Лада в мир плоти и формирует свою задачу в мире плоти, принятую им же еще до зачатия. Да сам себе выстраивает свой путь жизни выполнения ее. А так как сейчас в мире плоти есть тьма, то с зачатия дитя движется в своем развитии как в сторону жизни, так и в сторону смерти по инерции, запущенной Создателями. Дитя движется в направлении выполнения своей задачи, но при этом одновременно живет и умирает. Оно находится одновременно в двух мирах: в мире реальности и мире боли, накладывая оба мира друг на друга. Да рисует контуры своей жизни ровные, но уже с небольшим уклоном вниз – на расход своей жизненной силы. Теперь тебе полностью прояснилось?

– Да. Только теперь у меня возникла другая неясность… Что, с зачатья до трех лет дитя не живет? – с осторожностью спрашиваю я бабулю. А она отвечает мне, улыбаясь и сияя:

– Дитя живет, только еще полностью на силе жизни Создателей, сливая воедино: мир Небесный Лада с миром реальности на Белом Свете. Что еще не ясно?

– Как понять, что линия, разделяющая гору пополам, – это граница действия события?

– Обычно выбор у человека: жить или умереть. Так?

– Да.

– Дак вот почто эта линия разделяет гору пополам, где каждая половинка – это зона действия выбора. Вот так.

Боль летит сквозь время от самого зачатия

– Теперь и это тоже понятно. А как может боль лететь с зачатия сквозь время?

– Очень просто. Давай возьмем такой пример: ты увидел какою-то агрессию от другого человека к тебе. И что ты в этот момент решаешь?

– Больше не видеть его.

– И что в этот момент с тобой происходит?

– Я не вижу частичку самого себя, ведь я отказываюсь видеть свое зеркало.

– По-другому говоря, наступает слепота. Так?

– Да. Иногда даже бывает такое, что зрение нарушается.

– И что происходит потом?

– Появляется какая-то боль, которая пробуждает зрение.

– Это какая – какая-то?

– Не знаю. Наверное, разная бывает… Та, которая дает возможность увидеть мир таким, какой он есть на самом деле, ощутить, что ничего из жизни не выкинешь.

– Твое зрение вновь в тебе пробуждает эта же боль. Боль, которая тебя толкнула на то, чтобы ты отвернулся от того человека, от которого исходила агрессия к тебе, от самого себя, от мира. Только эта боль приходит к тебе уже в другом обличии, с другими людьми, – с разочарованием поправляет меня баба Альфия и спрашивает дальше: А эта боль в чем проявляется?

– В другом событии, с другими людьми, которые помогают мне увидеть ее, да то, что я сделал в этой ситуации.

– Так. Или она по новой толкает тебя на новое отгораживание от самого себя и от мира, в котором ты сам живешь, – добавляет бабуля и продолжает дальше:

– А эта боль откуда взялась?

– С того события, когда я в первый раз отказался от Создателей, – с ужасом для самого себя проговариваю я, и добавляю: Тогда, когда тьма пришла ко мне в обличии Создателей и несла мне белиберду.

– А это с тобой произошло в этом воплощении? – с такой радостью и азартом спрашивает меня баба Альфия, что у нее получилось окунуть меня глубоко в мои прошлые воплощения.

– Нет… В самом первом воплощении здесь на Белом Свете.

– А как она появилась в тебе сейчас, когда она была еще немыслимо когда?

– С моего зачатия, – отвечаю я неожиданно для самого себя и вижу, что это сверх того, что можно было себе предположить. И быстро выхожу из того состояния в обычное, да продолжаю, как ни в чем не бывало: Это боль, которая помогла мне открыть зрение в детстве.

Баба Альфия, не обращая на мое дополнение ответа, продолжает погружать меня дальше в реальность:

– А как эта боль летит с прошлых воплощений в сегодняшние дни?

– Сквозь время, – говорю я, находясь в слиянии двух миров и событий: мира, когда тьма пришла ко мне в обличии Создателей, и того мира, когда у человека пошла ко мне агрессия. Тогда я видел его не как человека, а как тьму, которая на меня набрасывается, врет и вводит меня в заблуждение. Тогда я принимаю решение отказаться от Создателей и этого человека.

Самое интересное, что я, не осознавая, что в этот момент говорю, отчетливо вижу, что со мной происходит в этих двух событиях. А баба Альфия, не давая мне опомниться, задает очередной вопрос:

– А как это происходит?

– Боль с прошлых воплощений накладывается на сегодняшний день через мои отказы видеть ее в прошлых событиях и в прожитых воплощениях. Да через зачатие она сливает эти два мира во мне: возникновение этой первой боли и боли в событии, когда я принял решение больше не видеть агрессивного человека, – проговариваю я, и меня охватывает ужас. Я увидел, как эти две боли собирают во мне воедино все боли, которые я когда-то нанес сам себе: приняв решение в разных событиях отказаться от людей, от самого себя обвиняя себя, от своей Души, от своего Духа, от миров, от природы, от действий, от своей жизни…

И добавляю еле слышно:

– И эта боль прихватывает по цепочке другую боль, что вызвала мою слепоту и глухоту.

После этих слов баба Альфия вытирает выступивший с лица пот и, улыбаясь, проговаривает:

– Вот ты сам и увидел камнепад в себе. Как он нас давит да ломает, создавая безысходность и бессилие в нашей жизни. А с ним можно справиться только миром или идя по своему жизненному пути решительно и безукоризненно…

Дав мне немного передохнуть, бабуля радостно продолжает:

– Вот так сами в себе мы и ищем ответы на наши же вопросы, как ты сейчас нашел ответ в себе на свой вопрос.

Говорит баба Альфия да обнимает меня крепко. И мы сидим, обнявшись, еще какое-то время. А потом бабуля меня спрашивает:

– Сынок, ко мне есть еще вопросы?

– Нет, – отвечаю я, наполненный силой.

Мы улыбаемся друг другу, и после я бегу в другую деревню к бабе Гуле.

Очередная неожиданность стариков

Прибегаю к бабе Гуле и с порога на одном дыхании говорю ей:

– Баба Гуля, тебя, бабу Альфию, бабу Соню и деда Колю, баба Василиса завтра утром ждет у себя, необходима ваша помощь!!! Все!

– Ну, здравствуй, постреленыш, – встречает меня баба Гуля, а сама уже сидит за столом и также ждет меня.

Я удивленно оглядываю дом и боковым зрением в окне вижу закат. Он такой яркий в этот вечер. Смотрю на него и наполняюсь силой.

Снова взглянув на бабу Гулю, я вдруг замечаю, что за столом сидят деда Коля, баба Соня, тетя Наиля и баба Матрена. Меня это так ошарашило, что от неожиданности я теряюсь и бухаюсь на пол. Все смеются, и мне становится немного легче. «Похоже, все это мне не показалось», – размышляю я про себя. – Просто я их не заметил». И ловлю себя на мысли, что я пролетел всю деревню, не заметив ее. Даже закат увидел, только когда вошел в дом. А обычно деревня готовит меня к тому, что ждет меня у стариков…

Тут деда Коля ко мне подскакивает и говорит:

– Вот бедняга-то где. Сапоги-скороходы свои стоптал, что и духу не хватило нас увидеть. О-от бедняга-то, бедняга…

После его слов я быстро прихожу в чувство. Встаю и, как молодой петух, прыгаю обнимать деду Колю, а у самого слезы идут от обиды, радости и сожаления. Ведь пока шел от бабы Альфии себе запланировал, что пока созываю всех к бабе Василисе, каждого по очереди расспрошу о стихиях. А сейчас…

Чуть дыша, здороваюсь с остальными стариками и сажусь за стол. Меня вкусно кормят, и баба Гуля спрашивает:

– Сынок, у тебя есть к нам вопросы?

– Да, есть. Но вы мне все планы разрушили тем, что собрались здесь все вместе.

– Он планировал нас по отдельности вопросами замучить, а мы взяли и объединились. Теперь и не знает, что с нами делать со всеми, – говорит деда Коля, как всегда в своем репертуаре. И, улыбаясь, замолкает.

– Я не знаю, что с вами делать, а не знаю, с чего начать!!! Меня интересует вопрос: как природа показывает своими стихиями, что с нами происходит?! С бабой Альфией мы разобрали, что за стихия камнепад, и что природа показывает человеку этой стихией! Теперь мне хочется узнать, что такое вулкан, землетрясение, наводнение, ураган, пожар, транспортные катастрофы и тому подобное в жизни?!

– Ну, об этом разом не расскажешь, – говорит баба Соня.

А деда Коля предлагает:

– А давайте разделимся? Я стану рассказывать про вулканы и пожары, баба Соня – про землетрясения и ураганы, баба Гуля – про наводнения и транспортные происшествия, тетя Наиля и баба Матрена – про тому подобное в жизни.

Старики смеются, но на это соглашаются, и разом начинают рассказывать каждый свое. Я как слышу это, аж вскакиваю от их выходки и ору им:

– Не так!!! Не так!!!

– А как? – спрашивает деда Коля. – Мы каждый сделали так, как ты нас просил. Задал нам вопрос, мы и отвечаем.

– По одному надо отвечать. Я же не вундеркинд какой-нибудь, чтобы разом слышать и понять каждого.

Старики опять разом смеются, а баба Гуля поясняет:

– Каков вопрос – таков ответ.

Стихия – вулкан

Тогда я предлагаю им:

– Давайте станем рассказывать по порядку. Дедуля, ты вызвался рассказать о вулканах. Вот и рассказывай, что происходит с человеком точно так же, как извергается вулкан?

– Хороший вопрос… – подключается к разговору деда Коля и тут же спрашивает меня: А на что похож вулкан?

– На гневный выплеск грязи из человека.

– В этом случае лава – это что?

– Злость, обида, гнев, ненависть, обвинения, поиск козла отпущения, выгораживание самих себя…

– Молодец! – хвалит меня дедуля и продолжает спрашивать меня дальше: А вулкан что делает?

– Выжигает себя и все, что его окружает.

– А что делает человек, который сбрасывает злость на других?

Рисунок 12. Вулкан как излияние злости

– Выжигает себя, сбрасывая силы, направленные на удержание в себе злости, – не задумываясь, отвечаю я.

– А что происходит с людьми, на которых сбрасывается эта злость?

– Вышедшая злость этого человека выжигает и их, вытаскивая их боль и подпитывая ее силой.

– А как увидеть, что человек выжигает себя и людей?

– Злость – это разрушительный внутренний огонь. Ею управлять невозможно. И когда она выходит, подобно вулкану, извергая лаву, человек выжигает в себе жизнь и мир, в котором он живет. Этим выжигает и жизнь людей, на которых выливается злость.

– По-другому говоря, злость – это неуправляемая сила и внутренний огонь, которые, выливаясь, выжигают то, что попадает на их пути, как разбушевавшаяся стихия. Так?

– Да.

– А как это происходит?

– Не знаю.

– Хорошо, – говорит деда Коля и предлагает мне следующее: Давай этот вопрос разберем на твоем примере.

Я охотно соглашаюсь и спрашиваю:

– А на каком?

Деда Коля, долго не думая, предлагает:

– А хоть на том, когда ты орал на ребят, когда они обидели соседскую девчонку Венеру. Скажи, что с тобой произошло, когда ребята обидели Венеру?

И я вспоминаю, что в этой ситуации со мной тогда происходило:

– Я разозлился на ребят, что они обидели Венеру. Да еще ни за что. Налетели на нее на одну все разом. Да еще парни от мала до велика! Да на девчонку!!! – говорю я, и меня еще пуще прежнего злость разбирает на поведение парней.

И продолжаю возмущенно:

– Ну, ты деда выбрал же пример: здесь уже не вулкан, а катастрофа.

На что старики смеются, а деда Коля продолжает:

– И что ты тогда сделал с ребятами?

– Я на них налетел, как угорелый! Наорал! Обвинил их во всех грехах! Застыдил!

– А что ты именно в этот момент делал?

– Я сильно злился на ребят, тогда их возненавидел. Да Венеру выгораживал, жалея ее.

– И что с тобой происходило в этот момент? – неугомонно продолжает задавать вопросы деда Коля.

– Как что?! Я горел от злости и ненависти на ребят. Я готов был с ними все что угодно сделать, чтобы защитить Венеру.

– И что ты в этот момент делал с собой?

– Выжигал себя злостью и ненавистью к ребятам.

И вдруг я начинаю видеть себя со стороны в этой ситуации бешеной собакой, у которой из ноздрей и ушей валил дым, как из заводских доменных печей. И мне, глядя на себя со стороны, становится смешно и больно от того, что я могу быть таким. После этого чувствую в своей груди обжигающий жар, словно я резко выпил большую кружку крутого кипятка.

На что деда Коля говорит мне:

– Молодец, сынок. А что это за дым, который валил из тебя?

– Это то, что я делал сам с собой.

– И что же ты делал сам с собой? – не снижая напора, с ехидством спрашивает меня деда.

Я вхожу в замешательство и отвечаю:

– … не знаю.

– Дак что это за дым, который валил из тебя?

– Моя злость и ненависть к ребятам.

– А что ты делал с собой, когда злился и ненавидел ребят?

– Я убивал себя, – вылетают из меня слова мне на удивление.

– А как ты убивал себя, злясь и ненавидя?

– Злость – это огонь, – начинаю я размышлять логически, – и когда я злился и обвинял ребят, то выжигал свое горло и грудь.

– Сейчас это твои домыслы. А что происходило с тобой на самом деле? – стоит на своем деда Коля.

– Я наносил себе урон.

– Это ясно, а как?

– Разбрасывая свои силы направо и налево, – говорю я, вспоминая ранние разборы тем жизни со стариками.

– Это тоже ясно, но КАК это происходило?

– Я злился и этим наносил себе новую боль. У меня шел поток разных разрушительных мыслей, и я в этот момент принимал разные разрушительные решения для себя.

– Так. Уже ближе, – радостно говорит деда. – А чем для тебя тогда являлась твоя злость?

– Огнем. Я орал так, что у меня периодически пропадал голос.

– И что ты чувствовал в этот момент?

– Что моя злость обжигает меня изнутри.

– А что происходило с ребятами, когда ты на них орал и на них налетал? – снизив темп, спрашивает деда Коля.

– Они были ошарашены моим поступком и не могли понять, что меня взбесило.

– И что они чувствовали в этот момент?

– Не знаю… Я их не спрашивал.

– Тогда давай посмотрим, что с тобой происходило, когда мама на тебя налетала, как угорелая, и орала на тебя?

– Мне было плохо. Хотелось возразить ей, но я ничего не мог сказать ей в ответ, хотя она меня спрашивала в гневе. Меня что-то держало внутри.

– А что держало?

– Моя злость на маму. Что она на меня орет. Что она ничего не объясняет, а только во всем меня обвиняет.

– И что ты чувствуешь в этот момент?

– Что у меня пробуждается немыслимая сила, которая меня обжигает изнутри, что аж горло перехватывает.

– При этом идет поток разных мыслей, и ты принимаешь разные разрушительные решения в своей жизни, – добавляет деда Коля, да спрашивает меня: Так?

– Так, – удивленно отвечаю я и вижу, что этот мой вулкан пробуждает вулканы и в окружающих меня ребятах, да говорю:

– Я своим всплеском вызываю такую же злость и ненависть в ребятах да этим создаю условия, чтобы они сами себя выжгли изнутри своей злостью, да так же, как и я разрушили свою жизнь изнутри.

– Молодец, – говорит мне деда Коля и добавляет: Запуская в этот момент в себе разные мысли и принимая разрушительные решения. Вот так, сынок, в нас извергается вулкан да полностью выжигает нас и нашу жизнь изнутри и в миру. Это ясно?

– Да.

– Тогда давай закрепим эту мысль, – говорит деда и задает мне наводящий вопрос: А что вызывает эту стихию у человека?

– Злость, накопленная на мир, на людей, на самого себя.

– А за счет какого решения?

– Решения умереть.

– Сейчас я ответил на твой вопрос: что нам показывает природа стихией – вулкан?

– Да.

– Теперь ясно: что такое вулкан? И что нам показывает природа, когда извергается вулкан? – спрашивает меня деда Коля, чтобы поставить точку по этой теме.

Стихия – пожар

– Да… – отвечаю я и, не давая деду Коле передохнуть, проговариваю: А теперь разъясни про пожар.

– Хорошо, сынок. Мне это нравится, – поддерживает разговор деда и продолжает с какой-то тяжестью: Как ты видишь, внутренний пожар бывает?

– Да. Это обида, злость на себя, ревность, гнев, ярость, жажда мести…

– И как он проявляется?

– Обычно пожиранием себя… Истерикой… Обвинением… Здесь очень тяжело провести черту, где пожар, а где извержение вулкана…

Рисунок. 13. Внутренний пожар как маленький вулкан

– По-другому говоря, внутренний пожар – это маленький вулкан?

– Можно сказать и так.

– Внутренний пожар – это действительно маленький вулкан. Но только он не извергает лаву, а таит в себе эту разрушительную силу, или обвиняет да виноватит за глаза и втихаря, – добавляет дедуля да спрашивает дальше: А откуда он в нас возникает?

– Из ситуаций, в которых мы задеваем наши болячки.

– Так, – соглашается со мной деда Коля и предлагает разобрать возникновение пожара на примере.

– Давай, – поддерживаю я.

– Вот например: как разгорается в тебе пожар, когда мы тебе показываем уклад живых, а он не вписывается в твои рамки, в твое описание мира? Что тогда с тобой происходит?

– Я теряюсь. Ощущение, что из-под меня землю уводят.

– И что ты делаешь при этом?

– Злюсь, что я попал в такую ситуацию, где ничего не могу сказать в ответ… Что я не могу ни опровергнуть, ни принять ваше описание.

– А злишься на кого?

– На себя. Что я такой тупой и в очередной раз ничего не могу вам сказать… На вас, что вы меня поставили в такую ситуацию, где я оказался зажат вашим описанием мира в углу… На весь мир, что он мне говорит совершенно противоположное тому, что говорите мне вы…

– А как ты видишь, что ты сейчас описал?

– Свою боль. Вы своим описанием мира живых и его уклада задеваете мою боль. Показываете мне, где я живу и что я делаю не так, как необходимо живым… И мне больно от этого несоответствия.

– И что с тобой происходит при этом?

– Я злюсь… Та ю в себе обиду… Коплю в себе силу злости, чтобы в какой-то момент ее обрушить на вас, или на ком-нибудь другом, да сорвать свою злость на вас да на себя.

– Что с тобой делает твоя злость?

– Выжигает меня изнутри.

– А что значит: я злюсь, таю в себе обиду, каплю в себе силу злости?

– Это и есть мой внутренний пожар.

– И во что он выливается, если его не убрать?

– В вулкан, – разочарованно в себе говорю я.

А деда Коля спрашивает меня дальше:

– Сынок, пожар можно остановить?

– Да.

– А вулкан?

– Нет. Это же стихия, – с ехидцей говорю я.

– Хорошо. А как можно остановить пожар?

– Убрав в себе злость.

– А вулкан бывает без пожара?

– Нет.

– Дак вулкан можно остановить?

– Нет, его можно – не допустить.

– Интересно, – проговаривает деда Коля и на какое-то время замолкает.

Потом спрашивает:

– А что с тобой сделала баба Соня, когда ты из штанов выпрыгивал на тетю Наилю, когда вы косили траву, тут же разбирая очередную тему жизни, но ты с ней не соглашался, и тебе хотелось ее ударить, но у тебя не поднялась на нее рука?

– Прижала меня к своей груди… Одарила своим теплом… Поддержала меня, когда я ничего не мог тете Наиле возразить.

– А в тебе в этой ситуации бушевал вулкан?

– Да-а, – удивляясь, вспоминаю я.

– И как ты тогда остановился, да погасил в себе вулкан?

– Благодаря бабе Гуле. Она меня одарила своей силой и поддержала меня в тяжелый для меня момент жизни.

– По-другому говоря, баба Гуля одарила тебя своей любовью, и твой вулкан – потух. Так?

– Да.

– Дак выходит можно остановить бушующий вулкан?

– Да, – говорю я и сам еще в шоке от сказанного.

– Так. А как можно спастись от вулкана, не останавливая его?

– Бегством.

– Тогда другой вопрос: как ты видишь, кто попадает под излияние лавы вулкана, или злости и ненависти?

– Те люди, которые сами в себе вынашивают подобную злость и ненависть к себе и к людям.

– Есть такое! – восклицает дедуля. – Попадают только те, кто в себе таит злость и ненависть, такие люди сами притягивают к себе себе подобных. И люди, у которых есть эта боль, позволяют другим выливать на себя злость и ненависть.

– Подожди, это как понять?

– Боль – это как нарыв. Его чуть задень, и что произойдет?

– Всплеск боли.

– И плоть и душа при этом делают что-нибудь, чтобы освободиться от этой боли?

– Да, – с легкостью и уверенностью отвечаю я.

– А что конкретно?

– Они выставляют боль на показ.

– А как плоть и душа могут показать боль человеку, который не видит себя и того, что с ним происходит?

– Они могут притянуть к человеку ему подобных в данной ситуации. Или сделать так, что он сам придет к другому человеку, у которого есть точно такая же боль.

– И в этот момент боль создает такую ситуацию, чтобы подпитаться жизненной силой человека. Это так, – довольный моим ответом, говорит деда Коля и добавляет: Человек, имеющий подобную боль, попадает под извержение вулкана, человеческого или природного, да под огонь внутреннего пожара. Но самое страшное – это то, что человек, порабощенный этой болью, принял когда-то решение умереть. Тогда он стал ходячим мертвецом и сейчас продолжает находиться рядом с ходячими мертвецами. Приняв решение умереть, он порождает мертвецов и омертвляет живых.

Я задумываюсь над словами деда Коли и замолкаю. Деда, видя, что со мной происходит, предлагает нам лечь спать, а утром продолжить разговор у бабы Василисы. Я соглашаюсь и, к удивлению своему, вижу, что все остальные уже спят, а мне и деду Коле постелено на полу. И мы ложимся спать.

Мой ураган жизни

Рано утром деда Коля будит меня. Я быстренько встаю, одеваюсь, умываюсь и завтракаю вместе со всеми. Деда Коля запрягает лошадь, и мы вместе едем к бабе Василисе. Утро сегодня тихое, солнышко только-только встает, заря разгорается яркая-яркая. Птицы весело поют свои песни – весь мир пробуждают от ночной дремоты. А роса на траве играет с лучами зорьки в догонялки.

Мы немного отъезжаем, и деда Коля спрашивает меня:

– Как спалось, сынок?

– Нормально, крепко.

– Что снилось?

Я озадачился и ответил:

– Не помню…

Деда подвигается ближе ко мне. Просит меня расслабиться, дышать полной грудью через нос. А сам поворачивается и шлепает меня рукой по правой лопатке возле позвоночника. От этого у меня дыхание останавливается, сопли и слезы начинают литься ручьем… Баба Соня бережно укладывает меня на телеге, а деда Коля, как ни в чем не бывало, задает тот же вопрос:

– Сынок, а сейчас расскажешь, что тебе снилось?

От его вопроса мое дыхание выравнивается, тело как бы растекается, и я ощущаю тепло в каждой своей клеточке. На душе становится радостно…

И вдруг я вижу, как сплю на полу рядом с дедом и тут же парю над собой и дедом… Я испугался увиденного, не выдерживаю и кричу от страха, хочу вскочить. Тут баба Соня и баба Гуля хватают меня за руки и нежно придерживают, а деда Коля продолжает:

– Лежи, лежи, сынок, и рассказывай, что видишь.

Я изумленно восклицаю:

– Что со мной случилось?! Я вижу, как лежу на полу с дедом Колей и тут же летаю.

– А что потом? – спрашивает деда Коля.

– Что потом?! Что потом?! Я испугался того, что увидел!! Что потом…

– Расслабься и дыши полной грудью, – говорит деда. – Смотри в сон и рассказывай то, что ты видишь.

Я расслабляюсь и начинаю дышать полной грудью. Точно растекаюсь по телеге и настороженно закрываю глаза. Вдруг снова вижу себя и деда Колю спящими на полу, да одновременно растерянного себя, летающего по комнате. Резко открываю глаза и чувствую, что я весь вспотел. Сердце стучит, словно бьют в барабан. Баба Соня достает платок и вытирает мне лицо. Я снова закрываю глаза и вижу, как я полетел с дедом Колей куда-то сквозь стены и туман. Я успокаиваюсь, что в этом сне я уже не один, и рассказываю, что вижу, дальше.

В этом сне деда Коля спрашивает меня:

– Ты хочешь увидеть свой ураган жизни?

– Да, хочу, – отвечаю я ему.

– Тогда полетели.

И мы летим с ним. Прилетаем в дом. Я смотрю: вроде бы это дом моей родительской семьи. Но в то же время – совсем другой: намного светлей, другая мебель, занавески, нет обоев. Ребятишки бегают, и я узнаю в них своих сестер и брата. Они что-то делят меж собой. На кухне стоит какая-то женщина. И в ней я узнаю свою маму. Со двора заходит отец, чуть-чуть выпивший. Шутит, играет с детьми и прячет свои глаза от мамы. Мама выходит в прихожую, дети замолкают и смотрят на родителей, съежившись, чего-то ожидая. Мама видит, что отец слегка выпивший, берет помойное ведро из-под умывальника, подает ему и миролюбиво просит его вылить воду в огород. Отец берет ведро и выходит, а мать накрывает на стол.

Все обедают. Потом отец идет топить баню у соседки. Мать ложится отдохнуть, а дети убегают на улицу. Отец носит воду из колодца и затопляет баню. Приходит домой и прикладывается рядом с мамой. Постепенно у них начинаются любовные игры. Вдруг я вижу рядом с ними – самого себя! Я летаю рядом и подталкиваю их на какие-то действия, непонятные мне самому. И в какой-то момент, откуда ни возьмись, появляется мощный ураган, исходящий из низа живота мамы и папы. Он словно прорывается сквозь них. В этот момент я замечаю, что меня рядом с ними уже нет.

Там, во сне, я задаю деду Коле вопрос:

– Деда Коля, а куда я делся?

– Подожди, сейчас увидишь.

Дальше вижу, что мама и папа ложатся на спину рядышком друг с другом. В этот момент деда Коля просит меня взглянуть боковым взглядом на низ живота мамы и папы. Я смотрю и вижу: вначале яркий-яркий большой пучок света, из которого исходит ураган, а потом в этом большом пучке появляется какой-то силуэт, в котором я все явственнее узнаю себя самого. Только у мамы я вверх головой и весь в движении, а у отца – вниз головой и в полном спокойствии. Лишь когда отец выражает какое-то свое недовольство мамой, я немного шевелюсь в нем и поворачиваюсь на голове.

Меня удивляет увиденное. И в этот момент деда спрашивает меня:

– Увидел, как рождается ураган жизни?

– Да. Он появляется в зачатии, в момент прихода дитя на этот Белый Свет. И двигается по кругу вокруг центра, подымаясь вверх и набирая скорость.

– А что его заставляет так двигаться?

– Что-то изнутри меня…

– А что это?

– Намерение жить.

– А еще что?

Я долго думаю, но ответ из меня не идет. Только чувствую, какой-то комок к горлу подступает, я кашляю, и из меня вылетает:

– Первичные задача и предназначение.

– Да. Именно они запускают жизненный ураган двигаться по спирали, определяя путь выполнения первичной задачи и предназначения, да и при жизни на Матушке Земле. А сейчас хочешь посмотреть свой поток – путь выполнения первичной задачи и предназначения?

– Да.

– Тогда полетели в ураган жизни!

Рисунок 14. Ураган жизни

И мы с головой окунаемся в этот поток, точнее, ураган сразу же втягивает нас в себя. Мы скользим сквозь время… Там, внутри урагана, я только поспеваю уворачиваться от ударов мамы, папы, окружающих, от своих разрушительных решений, дурных мыслей, моих наворотов, правил, законов, обязательств, долгов и прочей-прочей «нечисти», постепенно замедляя движение.

Тут деда Коля спрашивает:

– Сынок, какие ты заметил изменения в движении?

– С зачатия до рождения скорость моего урагана жизни нарастала. С рождения до трех лет скорость была одинаковая. А с трех лет резко пошла на убыль, ураган даже сузился. Но появился другой – боковой ураган, который увеличивал свою скорость и наращивал свою мощь по мере накопления во мне злости и ненависти.

Стихия – смерч

– Как его можно назвать?

– Ураган разрушения.

– По-другому – смерч. Та-ак, что дальше было?

– Дальше… В пять лет, когда я встретил вас, Стариков, ураган моей жизни резко расширился, и скорость движения увеличилась, а смерч потерял свою силу и мощь. А прямо сегодня я нахожусь наверху урагана, где его движение уходит в никуда, а я спокойно сплю на полу.

– А что со смерчем?

– Он есть. Он развивается, но не так сильно, как с трех моих лет до пяти. И он уходит в сторону по кругу, согласно круговому движению урагана жизни.

– Сынок, из увиденного как ты видишь, что делает с тобой смерч?

– Он высасывает мои жизненные силы и тормозит мое движение жизни, направленное на выполнение моей первичной задачи и предназначения.

– А смерч, где возникает?

– В жизни дедушка.

– А как?

– Когда мы впускаем в себя зло.

– Да, это так. Когда мы впускаем в себя боль, принимаем чужие мысли и строим свою жизнь по мысли не своей, а чужой. Да в дальнейшем развиваем мысли чужие, а свои отбрасываем как ненужный мусор. А с мусором и выбрасываем свою Душу, родной Дух, свою жизнь, свою плоть, да самих себя.

Рисунок 15. Смерч смерти

После этих слов мне становится так тоскливо и безысходно, что я реву. А деда Коля говорит:

– Сынок, каждый человек может это поправить, и у каждого человека есть шанс убрать в себе Смерч да увеличить в себе Ураган Жизни. Посмотри сейчас на свой Ураган жизни, у тебя ведь это получается?

Я вспоминаю, когда я летал с дедом по своему Урагану, я видел, что после встречи со Стариками у меня Смерч приостановился в развитии и местами стал меньше, а Ураган Жизни увеличился. И я говорю деду:

– Да, немножко.

– Пусть потихонечку, но это ведь факт?

– Да, дедуля, факт.

Деда Коля гладит меня по голове и задает другой вопрос:

– Ты хочешь время от времени возвращаться к своему урагану и просматривать отсюда, что с тобой происходит?

– Да.

– Тогда сегодня на этом мы закончим с ураганом и приступим к рассмотрению смерча в природе. Добро?

– Хорошо, – соглашаюсь я.

В чем разница урагана и смерча

Я открываю глаза. Вижу: солнышко стоит уже высоко, но еще утро. Птицы поют, торжественно встречая и благословляя нас. Я смотрю на горизонт и вижу, что мы уже подъезжаем к деревне бабы Альфии.

Вот уже виден ее дом: бабуля выходит из ворот и направляется к нам. Мы дружно здороваемся, обнимаемся и целуемся с бабой Альфией. Она садится с нами в телегу, и мы вместе едем дальше.

Деда Коля продолжает наш разговор:

– Итак, что делает смерч в природе?

– Сметает все на своем пути, оставляя за собой только разруху, голод и холод.

– По-другому говоря, он втягивает в себя то, что попадается ему на пути, и выбрасывает это в небытие. А смерч, исходящий из человека, что делает?

– То же самое: он рушит жизнь самого человека и его окружающих, вытягивая все жизненные силы. Он не дает возможность построить свою семью как основу жизни, принять в семью Боженек-вестников, создать уют в доме, в семье. Он сеет только раздор, нищету да голытьбу.

– Так. Давай теперь закрепим сказанное, – предлагает дедуля.

– Что такое Ураган?

– Это прохождение живого по своему жизненному пути.

– Интересно, – удивляется деда Коля, – очень интересно. А как тогда сказать про то, что человек сбивается со своего жизненного пути и начинает выполнять задачу тьмы, тогда его ураган ведь не прекращается?

– И то верно… Тогда не знаю, дедуля, – отвечаю я.

– Человек – вольный! И только эта воля удерживает его в урагане жизни, пока тьма не подменит в человеке полностью его волю жизни на свою. Только тогда человек уходит в полное рабство к Тьме… Так, разобрались. А ураган в природе есть?

– Вроде бы нет.

– А откуда тогда появилось слово ураган?

– Не знаю.

– Ураган – это наше движение к жизни. Это наше творение жизни. Скажи, сынок, ты никогда не замечал, как воздух движется вокруг тебя, когда ты бежишь?

– Видел, когда я бежал в дыму. Я разрезал его и заставлял его двигаться в моем направлении.