Глава 1. Любовь — ключ мастера

Глава 1. Любовь — ключ мастера

1. 65. аводхи бхуле ко дхар лаве

Тот близок мне на самом деле,

Кто может странника вернуть домой.

И только дома будет жизни наслажденье,

И только дома есть слиянье и покой:

Зачем тогда, забыв свой дом,

Я буду странствовать по лесу?

И если брахма мне поможет правду отыскать,

я только там найду и рабство и освобожденье.

Тот близок мне на самом деле.

Кто может в Бога погрузиться глубоко;

Чей ум, при созерцании Его, спокойно исчезает.

Тот близок мне, кто Бога знает.

Кто может утонуть в Его великой, совершенной Правде

Во время погружения в себя;

Кто может спеть мелодию бесконечности,

соединив любовь и отреченье в жизни.

Только дом —

Кабир сказал —

непреходящ;

И только дом реален;

Только дом поможет достичь Его тем,

кто действительно ищет.

Поэтому оставайтесь там, где вы есть,

и тогда все придет само.

1. 76. Санто, соходж самадхи бхали

О садху! Лучше всего просто единенье

С тех пор, как своего я Господина встретил.

Любви веселью не было конца.

Не закрываю я глаза.

Ушей не затыкаю, не подавляю тела я страстей;

На все смотрю открытыми глазами и улыбаюсь.

Его я вижу красоту везде:

Тогда произношу Его я имя,

И все, что вижу я, напоминает мне о Нем:

Все, что я делаю, я делаю Ему.

Восход, закат, все стало для меня неразделимо;

Противоречия ушли. Куда бы я ни шел, он рядом.

Чего бы ни достиг, все становится Ему служеньем:

Когда ложусь, к Его ногам я простираюсь.

Его я только обожаю, и больше нет такого никого.

Язык мой потерял несовершенство слов,

Он день и ночь теперь поет Его великолепье.

Встаю ли я, сажусь ли, мне не забыть Его;

Пока ритм музыки Его звучит в моих ушах.

Кабир сказал:

Мое сердце в безумии, я открыл в себе душу, что была долго скрыта.

Я утонул в этом неповторимом огромном блаженстве,

для которого нет уже ни радости, ни боли.

РЕЛИГИЯ очень редко бывает здоровой — только когда по земле ходил Будда, Христос, или Кришна, или Кабир. В другое время религия была патологией, болезнью, неврозом. И тот, кто понял смысл религии и пережил через свое собственное бытие, имеет о ней совершенно иное представление. А понимание тех, кто имитировал других — это не понимание вообще. Истину нельзя изобразить. Вы не найдете себя, сделав из себя копию.

Истина неподдельна, и чтобы ее достичь, вы должны стать неподдельными сами. Истина не достигается подражанием другим, истина достигается через понимание вашей собственной жизни. Истина — это не вера, это не убеждение, истина—это глубочайшая сердцевина вашего существа, скрытая и проявляющаяся как любовь. Истина не подчиняется логике; это не силлогизм, это огонь любви.

И когда в вас возгорается истина, у вас возникает совершенно новый взгляд на жизнь, на Бога, на религию. В ваших глазах появляется новое качество — необычайная призрачность, чистота. А когда ваш ум затянут облаками мыслей, заимствованных у других, то, что бы вы ни называли религией, религией не будет, это будет просто сон.

И это главное отличие позволяет назвать подражающего человека патологически больным. Христианство — это патология, индуизм — тоже. Кришна же здоров, совершенно здоров; так же и Христос. Когда Христос что-то говорит, он знает это. Он не повторяет что-то, сказанное другими, он не попугай. Это его собственная реализация — и это меняет все.

Став христианином, вы копируете Христа. И так постепенно вы становитесь больше похожими на тень. Бы расстаетесь со своим существом… вы расстаетесь с собой. Вы перестаете быть подлинным, настоящим, истинным. Христианин — уже умерший человек, но теперь нужна религия, способная возродить. Да, это будет такое же распятие: старое должно умереть, чтобы родилось новое.

Но, следуя мертвым верованиям, догмам, церквам, вы никогда не позволите старому умереть — и никогда не позволите новому родиться. Вы никогда не рискуете, вы не хотите подвергаться опасности. Когда Христос идет навстречу своему собственному бытию, он идет навстречу опасности: он идет на огромный риск, он идет в неизвестное. Всего лишь прошлым вечером я посвящал одного молодого человека в саньясу и сказал ему начать поиск неведомого. Он сказал: «Но зачем? И почему? Как я могу искать неведомое? То, чего я не знаю, как я могу это искать?» Мы ищем обычно только известное. Но если вы ищете только в известном, вы никогда не познаете Бога — потому что Бог для вас — неизвестное. Если вы ищете в известном, вы будете ходить по кругу, это превратится в рутину Вы станете механизмом. Ищите неизвестное, потому что только через поиск неизвестного вы сможете выйти из рутины, из неизменного, механичного способа жизни. И он тоже прав. Он сказал: «Как искать то. что неизвестно?»

Избавьтесь от известного, не держитесь за известное и ждите неизвестного. Если вы не цепляетесь за известное, если вы отставите известное в сторону, неизвестное придет само по себе. Неизвестное ждет у двери, но вы настолько переполнены известным, что для неизвестного не остается никакого места. Неизвестное очень хотело бы стать гостем, но ваш приют признает только известное. Приют настолько занят известным, приют не имеет даже времени, чтобы взглянуть на неизвестное.

Да, могу понять его вопрос: «Как искать то, что неизвестно?» — потому что, что бы вы ни искали, будет поиском известного. Ум не может искать неизвестное, и поэтому он становится преградой на пути к неизвестному. Ум может искать только в известном, снова, снова и снова. Ум цикличен.

Вот в чем состоит вся медитация: путь, искусство потери ума — хотя бы на несколько секунд — чтобы вы могли взглянуть на неизвестное, еще не поняв, куда вы идете. Но это самые прекрасные секунды, когда вы не знаете, куда едете, когда вы не знаете, кто вы, когда вы не видите направления, цели, когда самого знания нет. И там, где нет знания, появляется любовь. Знания против любви. Знающие люди не могут любить… а люди, которые могут любить, никогда не бывают знающими. Любовь делает вас мудрыми, но вовсе не знающими. Знания делают вас хитрыми и изворотливыми, но вовсе не способными любить.

Известное — это ум, неизвестное — это Бог. И Иисус сказал: «Бог есть любовь». Любовь приходит из неизвестного, с неизвестным, как часть неизвестного. Чтобы пойти в неизвестное, человеку нужно мужество, огромное мужество. Чтобы держаться за известное, никакого мужества не нужно: любой трус может это делать, только трусы это и делают.

Когда вы становитесь христианином, вы трус; когда вы становитесь мусульманином, вы трус; когда вы становитесь индуистом, вы трус. Н э когда вы становитесь религиозным, у вас появляется огромное мужество — вы идете на приключения, вы идете в неизвестное, вы движетесь в невыразимое, неопределенное и неопределимое. У вас есть все шансы, что вы потеряете всякий контроль, вы можете сойти с ума. Вот цена, которую человек должен заплатить за настоящую религию.

Люди боятся, и поэтому они хватаются за самые маленькие заменители: христианство, индуизм, ислам — все это поддельные заменители, дешевые, легко доступные. Вам не нужно ничего делать: вы полились в определенной семье и стали христианином, а родившись в другой семье—стали индуистом. Вы ничего для этого не делали, вы не выбрали ничего сознательно, вы не сделали ни шагу. Не было никакого странствия, вы не искали.

Естественно, что тогда религия может быть только ярлыком, и эти ярлыки приводят к патологии. Почему они приводят к патологии? Потому что ваша внутренняя реальность остается чем-то одним, а ярлык — чем-то другим. Взгляните глубже в индуиста, в мусульманина, в христианина, в джайна или в буддиста, и вы обнаружите, что различны только ярлыки, а глубоко внутри то же самое человеческое существо. А эти ярлыки только создают проблемы.

В Библии говорится: «Возлюбите врагов своих», в то время как вы не можете возлюбить даже своих друзей. Вы не можете возлюбить даже себя. А Иисус говорит: «Возлюби ближнего своего как самого себя». А вы не можете возлюбить даже себя; как же вы можете любить ближнего? Иисус говорит: «Возлюби врага своего», а вы еще даже не умеете любить своего возлюбленного. Вы не знаете любви.

Тогда что вы будете делать? Вы будете притворяться, вы станете лицемером, вы станете лживым существом. Возникнет патология: вы станете раздвоенными. В своей глубине вы будете кем-то одним, а на поверхности вы будете постоянно притворяться кем-то еще. Глубоко внутри будете полны слез, а на вашем лице будет улыбка. Это расщепит вас пополам. Вот что такое шизофрения, вот что такое раздвоение личности. Вот причина всех неврозов.

Поэтому религии стали патологичными, стали притворством. Религия делает мир патологичным, невротичным. Став вашим собственным опытом, религия принесет вам полное выздоровление, хорошее самочувствие, радость жизни и счастье.

Эти две разновидности религии нужно научиться хорошо различать. Если ваша религия только лишь заимствована, она принесет в вашу жизнь проблемы, потому что она будет противоречить жизни. Каждую минуту вы будете ощущать, что она противоречит жизни. Вы станете пессимистом, она заставит вас стать мазохистом, вы начнете себя истязать… потому что вы всегда будете обнаруживать, что ваша религия вам противоречит. Так что же делать? Вы будете чувствовать себя виновным, каждое мгновение вашей жизни станет мгновением греха, что бы вы ни делали. Даже если вы просто сели и невинно выпили чашечку чая, найдутся религии, которые заставят вас почувствовать вину.

В ашраме махатмы Ганди чай был запрещен. Если кого-то замечали пьющим чай, его наказывали: он был обязан день или два поститься в качестве наказания. Получается, что такая невинная вещь, как чай, может стать греховной; что же тогда говорить о других вещах? Все, что угодно: что бы вы ни взяли, появится какая-нибудь религия, осуждающая это. Эти осуждения не дадут вам жить полной жизнью. А если вы не можете жить полной жизнью, полноценно, вы никогда не поймете, что такое Бог — потому что Бог существует только в полноценном: когда ваш огонь горит ярко, когда ваш факел зажжен с обеих концов, когда вы становитесь огнем живой энергии, только тогда. В моменты, когда ваша жизнь полноценна, когда вы живете на максимуме, когда вы достигаете пика, появляется первый проблеск Бога. Когда вы достигаете своей вершины, вы делаете первый шаг к Богу.

Авраам Маслов был прав, когда говорил, что крайний опыт делает человека здоровым, и что только здоровый человек способен на полноценные переживания. Да, это так. Дверь открывается всегда, когда вы можете пережить пик; всегда, когда вы можете войти в настоящий момент полностью. На самом пике переживания вы прикасаетесь к ступням Бога, на самом крещендо.

Вот почему тантра говорит: во время секса, когда ваш оргазм достигает своей высшей точки, когда он захватывает все ваше существо, каждая частичка вашего существа вибрирует и пульсирует, каждая клеточка вашего тела оживает, полностью оживает, и вы становитесь океаном, вы полностью растворяетесь, вы не знаете, где вы, все границы исчезают. В этот момент оргазма вы впервые соприкасаетесь с Богом, вы получаете первый проблеск сатори, самадхи, нирваны. Но так будет в любой ситуации: если вы можете достичь пика, вы на мгновение соприкоснетесь с Богом.

Но ваши так называемые религии не позволяют вам достичь пика. Они вас калечат, они вас парализуют, они срезают вас под корень. Они позволяют вам только прожиточный минимум.

Вот в чем заключается отречение: жить на минимуме. Удовлетворять только основные свои нужды. Ваши так называемые религии не учат вас наполняться, они учат вас только тому, как становиться все более и более узкими. Они превращают ваше сознание в туннель, узкий туннель. Настоящая же религия сделает вас открытыми, открытыми подобно небу.

Настоящая религия обязательно должна быть жизнеутверждающей. Иисус был жизнеутверждающим, у него была огромная любовь к жизни; христиане же вовсе не жизнеутверждающи. Кришна был жизнеутверждающим — танцующим, поющим, любящим — а индуисты не жизнеутверждающие. Их так называемые махатмы, их так называемые святые — жизнеотрицатели, отравители жизни.

Если религия приходит к вам как ваш собственный опыт, вы сразу увидите разницу: ваша религия будет жизнеутверждающей. Вы скажете «да» жизни, и скажете безоговорочно. Вы скажете «да» всему, и через это «да» к вам придет Бог.

Если же ваша религия — просто условность, заимствованная, дешевая подделка, имитация — тогда она будет жизнеотрицающей. Вы будете бояться жизни, у вас будет чувство вины, вы будете в постоянной растерянности, не зная, что вам делать, а чего не делать: «Правильно ли это? Неправильно ли это? Хорошо ли это? Плохо ли это?»

Заимствованная религия никогда не выходит за рамки морали. Подлинная религия аморальна; она никак не связана с моралью, с «хорошо-плохо». Она не знает разделений. И если вы поймете это, вы сможете понять эти прекрасные сутры Кабира. Он не индуист, он не мусульманин, он не христианин. Он просто, подлинный человек, и его слова — одни из самых чистых в мире. И он ни о чем не жалеет — все, что у него было, он сказал, без каких-либо компромиссов.

Перед тем, как мы начнем разбирать сутры, еще три важные вещи. Первая: в течение многих веков религия была системой отречения от жизни: «Уйдите от жизни, жизнь — это плохо; станьте монахом, аскетом, уйдите от жизни» — как будто быть живым — грех, как будто жизнь — это наказание. Именно так думали все религиозные люди: что вы были посланы в этот мир потому, что согрешили в своих прошлых жизнях. Вас бросили сюда в качестве наказания. Такова концепция индуистов. А христианская концепция считает вас даже еще большими грешниками, потому что Адам не повиновался Богу — поэтому каждый человек, по самой своей природе, грешник. Вы уже родились грешниками.

Буддисты говорят, что жизнь — это рабство; так что прорабатывайте ее, чем быстрее, тем лучше. Сбегите. от нее! И на протяжении веков одна лишь молитва произносилась снова и снова по всей земле, которая звучала как «не посылай нас снова в этот мир».

Кабир сказал: «Я не одобряю отречение. Если мир создан Богом, то мир прекрасен. Если он порожден Богом, то он прекрасен; тогда он не может быть наказанием, это награда». Это действительно революционное утверждение — что мир-это не наказание, а вознаграждение, что Бог вовсе не бросал вас в темное и мрачное подземелье. Это, наоборот, праздник. Бог так сильно вас любит, что создал для вас этот мир, чтобы вы с ним играли, чтобы вы в нем танцевали. Это же праздник.

Кабир не одобряет отречение; он полностью за празднование — это во-первых. А, во-вторых, Кабир сказал: жизнь целостна. Жизнь — это общность, поэтому не пытайтесь убежать из мира и не пытайтесь оставаться в одиночестве; потому что богатство есть общность, вы обогащаетесь через общность, через общение. Чем больше вы общаетесь с людьми, тем вы богаче. Одинокий странник, живущий в Гималайской пещере, очень беден, он духовно обнищал — потому что в нем не текут реки общения. Он превратился в пустыню. Всякий раз, когда кто-то в вас заглянул, река потекла внутрь вас. Всякий раз, когда кто-то пожал вашу руку, в вас вливается энергия.

Всякий раз, когда вы с кем-то встречаетесь, вы что-то приобретаете. А если вы уйдете от всяких контактов, от всякого общения и станете одиноким монахом в Гималайской пещере, вы практически совершите самоубийство. Вы будете живы только на один процент. Вас можно будет назвать живыми только по той причине, что вы дышите. Это разновидность смерти: вы: живете на минимуме, вы не живете вообще, вы живете нехотя, без желания жить, вы живете в глубоком сожалении, что вы живете; что вы вынуждены жить. Вы не хотите видеть этот мир вообще: радугу, деревья, звезды, людей… Нет, вы не хотите никого видеть.

Когда вы не хотите ни с кем общаться, ваша связь с Богом ослабевает, неотвратимо ослабевает. А когда вы начинаете общаться с людьми, с деревьями, с животными, вы общаетесь с Богом, проявленным в разных формах.

Кабир сказал: «Быть в постоянном общении — это единственный способ быть по-настоящему живым. Общение есть жизнь, общение есть красота».

Третье, что говорит Кабир: не превращайте религию в ритуал. Ритуал — это путь избегания религии. Религия должна стать спонтанной, антиритуальной. Вы должны следовать ей потому, что вам нравится следовать ей — не как обязанность — и вы должны исполнять ее только спонтанно, когда ваше сердце чувствует, что это нужно. Нет никакой необходимости каждый день идти в мечеть или в храм. Нет необходимости произносить одну и ту же молитву каждый день, ведь вы не будете тогда делать это сознательно. Это станет механическим повторением.

Я слышал…

Однажды случилось следующее:.один немецкий ученый приехал в Индию, чтобы повидать некоего старого мудреца. Мудрец был очень знаменит, потому что он знал Ригведу наизусть. Он мог рассказать по памяти все Ригведы — вот чем он прославился. Я не думаю, что он был мудрецом, он был просто школяром, с очень хорошей памятью. Вы можете назвать его хорошим компьютером, но вовсе не мудрецом.

И вот этот немецкий ученый приехал, чтобы о чем-то побеседовать, и он прочитал ему несколько сутр из Ригведы, попросив объяснить ему эти сутры.

Старик сказал: «Никогда не слышал этих сутр», — потому что немецкий ученый не сказал, что это были сутры из Ригведы.

Старик сказал: «Я никогда не слышал этих сутр».

Немец удивился. Он сказал: «Я слышал, что ты знаешь все Ригведы, а ты говоришь, что еще никогда их не слышал?»

Тот сказал: «Я це могу помнить отрывки. Я помню целый текст от начала до конца. Я могу прочесть его весь, но если ты покажешь мне два предложения, я их не помню».

Так бывает много раз: повторить целое проще, потому что это не требует

осознания; это будет просто механичное повторение, подобное проигрыванию

магнитофонной кассеты, подобно граммофону. Но если что-то спросить, вы даже не сможете вспомнить это, несмотря на то, что знаете. Вы помните только целое. Вы можете исполнять ритуал: вы можете каждый день ходить в мечеть и делать намаз, йогу ислама; либо вы можете совершать индуистский ритуал, либо какой-нибудь другой ритуал; вы можете придумать свой собственный ритуал, можете совершать его каждый день, можете исполнять его очень религиозно, и он станет одной из ваших привычек. И он совершенно ничего вам не даст.

Кабир сказал: будь спонтанным. Если ты спокойно сидишь, и вдруг к тебе приходят слова молитвы, скажи ее — и нет никакой нужды повторять какие-либо формальные молитвы. Говорите, если чувствуете, что хотите сказать,

Иисус привнес нечто совершенно новое в молитву. Он называл Бога «абха». Христиане перевели «абха» как «отец». Это совершенно неправильно: «абха» — это не «отец». «Абха» может быть переведено как «папа», «дедушка», «дед», но вовсе не как «отец». И именно Иисус ввел «абха»: до него ни один еврей так не молился. Бог был отцом. А назвать Бога «абха, дедушка»… это должно было показаться кощунством — но это название было куда более спонтанным, боле интимным, более личным.

Назвать Бога «отец» будет неправильно. Отец — это просто клинический термин, неприкасаемый, недоступный для любви, не близкий, не родной, без потока любви. «Отец» — это кабинетный термин. А вот слово «папа» несет уже совершенно иное качество. Иудеи очень гневались, когда слышали, как Иисус называл Бога «абха»: «Кто этот человек? И что он о себе возомнил?» Они не могли его простить. Молитва Иисуса спонтанна; в ней нет никакого ритуала. Иногда вдруг он говорил своим ученикам:

«Теперь я хочу пойти помолиться. Чувствую, что пора». Иногда, окруженный толпой, он говорил, учил, и вдруг говорил своим ученикам: «А теперь давайте пойдем в какое-нибудь уединенное место. Я бы хотел помолиться».

Это не было ритуалом, это было чувство. Это было не из головы. Когда сердце чувствует, позвольте себе это. Иногда вы можете оказаться в полном молчании, когда ничего не приходит, тогда эта тишина приходит. Тишина столь же молитвенна, как и что-либо еще, даже более молитвенна, чем слова. Иногда могут прийти какие-то слова, но не заставляйте себя — это не театральное действие. Просто выразите то, что пришло, не подкрашивайте. Не готовьтесь к молитве. Позвольте ей прийти совершенно спонтанно. Вот что Кабир называет слово мхахадж: спонтанность. И он говорит: «Если вы остаетесь спонтанным, то постепенно вы подойдете к самадхи. Постепенно вы подойдете к тем внутренним пространствам, где все исчезает — к той необыкновенно прекрасной чистоте, пустоте, где уже ничего нет. И только в этом вакууме к вам приходит Бог, и к вам приходит удовлетворение».

Это состояние он называет сахадж самадхи — спонтанный экстаз. Он также говорит, что вся ваша жизнь должна слиться с молитвой. Религия не должна быть частью, она должна стать самой вашей жизнью. Не так, чтобы утром вы помолились — и на сегодня все кончено с вашей религией, или когда в воскресенье вы идете в церковь — и на оставшиеся шесть дней вы свободны от религии. Религия, если она и имеет какое-то значение, должна стать в вас непрерывной. Принимая пищу, вы молитесь; гуляя, вы молитесь; разговаривая, вы молитесь; слушая, вы молитесь. Позвольте молитве войти во все ваши дела, а также не-дела. Ваш сон тоже должен стать вашей молитвой.

Только тогда придет естественный экстаз. И Кабир бесконечно любит естественный экстаз. Он говорит: есть два типа экстаза. Первый — практикуемый, искусственный, его практикуют йоги — асаны, дыхание. Они достигают его посредством тренировки. Это следствие тренировки, огромных усилий. А Кабир говорит: все, что достигается тренировкой, непременно будет фальшивым. Это будет игрой.

Он сказал:

Санто, саходж ссгмадхи бхали.

О монахи, о ученики, нет лучше спонтанного экстаза. Не стоит вам его практиковать. Тренируясь, вы отравляете его. Не стоит вам делать каких-либо серьезный усилий для этого, оставайтесь в покое и тогда, постепенно, шаг за шагом, растворяйтесь в нем.

Теперь сутра:

Тот близок мне на сомом деле,

Кто может странника вернуть домой.

И только дома будет жизни наслажденье

И только дома есть слиянье и покой.

Зачем тогда, забыв свой дом,

Я буду странствовать по лесу?

И если брахма мне поможет правду отыскать,

Я только там найду и рабство и освобожденье.

Он бесконечно любит дом. Он говорит: не уходи из своего дома и не становись бродягой, не отрекайся. Оставайся в своей семье. Не изменяй существующего; прими его. Все, что Бог дал — хорошо; прими это с глубокой благодарностью, не отвергай. Отвергнув это, ты отвергнешь самого Бога. Мать, отец, брат, жена, дети — все, что произошло естественно — позвольте ему быть. Не пытайтесь создать искусственную ситуацию, потому что через искусственное вы никогда не придете к естественному. Никто не родился отрекшимся, никто не родился монахом. Все родились в семье, в сообществе; каждый родился от матери и отца, каждый родился в атмосфере любви. Монах — это человеческое изобретение, а семья — божественное.

Тот близок мне на самом деле,

Кто может странника вернуть домой.

И Кабир сказал: любой, кто помогает бродягам вернуться домой, мне близок.

Он бы меня очень полюбил, если бы он был здесь. Я вернул уже многих бродяг, и я уже остановил многих потенциальных бродяг. Я помог им остаться там — там, где они есть, и вместо того, чтобы менять внешние обстоятельства, изменить себя. Перемена обстоятельств — это обман ума. Это не поможет. Измените свое сознание.

Тот близок мне на самом деле,

кто может странника вернуть домой:

назад в мир, назад в семью,

назад к любви, назад к общению.

И только дома будет жизни наслажденье,

И только дома есть слиянье и покой.

Зачем тогда, забыв свой дом,

Я буду странствовать по лесу?

И если брахма мне поможет правду отыскать,

Я только там найду и рабство, и освобожденье.

Да, дом — это рабство, но и освобождение тоже. Все зависит от вас. Если вы нас; роены против дома, он вам покажется рабством; а если вы не против, он окажется освобождением. В основном это зависит только от вашего подхода. Даже цепи могут стать освобождением; это зависит от вас. Но и из своей свободы вы также можете сделать путь.

Тот близок мне на самом деле,

Кто может в Бога погрузиться глубоко;

Чей ум, при созерцании Его, спокойно исчезает.

«…при созерцании его, спокойно исчезает»: кто легко, безо всяких усилий, растворяется в Боге. «Гош близок мне на самом деле, кто может в Бога погрузиться глубоко; чей ум… спокойно исчезает».

Тот близок мне, кто Бога знает,

Кто может утонуть в Его великой,

совершенной Правде

Во время погружения в себя;

Кто может спеть мелодию бесконечности,

соединив любовь и отреченье в жизни.

Это высшая гармония: соединение любви и отречения. Люди приходят ко мне и говорят: «Вы создали новый тип саньясинов, которые живут дома: так какие же они тогда саньясины?» Потому что старая концепция такова: саньясин — это тот, кто покидает мир, покидает семью, уходит в лес, становится бродягой. «Тогда зачем вы называете своих саньясинов «саньясинами», если они не оставляют свой дом, если они живут со своими женами и своими детьми, и если они живут в любви — зачем тогда вы называете их саньясинами?»

Я называю их настоящими саньясинами, более подлинными, чем тот, старый тип — потому что старый тип был негармоничен. Он был раздвоенным; Он не был целостным, он был неполным.

Мои нео-саньясины целостны: они отреклись и все же они не ушли. Они будут жить в любви и они не будут к любви привязываться; таково будет их отречение. Они будут жить в этом мире, но они не будут стараться им обладать, — таково будет их отречение. Они будут жить в любви, но у них не будет ревности; таково будет их отречение. Они будут пользоваться вещами, но не позволят вещам ими овладеть: вот в чем будет их отречение. Они будут видеть творца в любом творении, но они не будут делить мир на творца и творение; для них будет неприемлемо любое деление. Они будут искать гармонию в противоположностях.

Тот близок мне, кто Бога знает…

…кто может спеть мелодию бесконечности,

соединив любовь и отреченье в жизни.

Кабир сказал:

Только дом непреходящ;

Вы родились дома; нет никакой возможности родиться вне дома, дом это ваша органическая часть. И помните разницу между словами «здание» и «дом»: здание — это место, где вы живете без любви; Дом — это место, где вы живете в любви. Когда здание наполняется любовью, оно становится домом. Не все здания — это дома. Многие люди живут в зданиях, думая, что живут дома. Не обманывайтесь: не все здания это дома, тогда как любой дом может стать просто зданием. Дом — это нечто большее, чем просто здание: здание — это просто структура, в нем нет души. Но когда в нем расцветает любовь, когда в нем появляется теплота, близость, доверие, открытость, дружба, тогда здание становится домом, тогда здание становится светящимся.

И вы можете сразу увидеть разницу: стоит вам войти в дом, вы сразу можете почувствовать, здание ли это, или Дом. Если это будет Дом, вы почувствуете приветливость, вы почувствуете теплоту. Вы почувствуете своеобразный настрой, своеобразную атмосферу. А если это просто здание, вы почувствуете холодную структуру — цемент и бетон, но никак не душу. Он может быть холодно красивым, с хорошей архитектурой, но вы не почувствуете никакого тепла, вы не почувствуете никаких вибраций, показывающих, что люди живут в любви, что люди, которые там живут, живут счастливо, что люди, живущие там, радуются, что люди, живущие там, благодарны Богу. Холодное, неприветливое — тогда это здание, а Дом — теплый, приветливый… вы сразу почувствуете окружившую вас теплоту. В доме может никого и не быть, но, если там есть любовь, то дом продолжает вибрировать этой любовью.

Как-то я жил с одним очень хорошим человеком, поэтом, мистиком, и мы вместе путешествовали. У него была одна очень любопытная привычка: когда мы шли в гости в какой-нибудь дом, он начинал ходить из угла в угол и потягивать носом. Я спросил: «Что ты делаешь?» Он ответил: «Я пытаюсь разобраться, дом ли там, или просто здание». И он мог сказать совершенно точно, с полной уверенностью. Я никогда не видел, чтобы он ошибся. Он, понюхав, сразу говорил: «Это, кажется, дом; мы можем остановиться». И он был прав. Или иногда он говорил: «Пошли отсюда; это здание. убьет!»

На поверхности вы можете и не увидеть разницы, но любой дом живой. Если там есть любовь, он жив. Он похож на живое существо. Вы видите, как то-то лежит; как вы решите, труп это или живое тело? Вы подойдете и прикоснетесь, определите, теплый ли он, поднесете свою ладонь к его носу, прислушаетесь к дыханию, вы можете определить это по биению сердца, можете прислушаться, бьется ли оно; и если да, вы говорите, что это не труп. Точно так же в доме есть биение, есть звучание, дыхание, пульсация; а здание мертво, это труп.

В наше время в мире множество и множество зданий, дома же исчезли.

Кабир сказал:

Дом непреходящ; и только дом реален…

Вы родились дома, вы вросли корнями в дом; вы должны в нем жить и вы должны в нем же умереть — и нет необходимости идти куда-то еще. Богом вам предназначено жить именно так. Так же, как дерево крепко вросло в землю, вы крепко вросли в дом, в любовь, в общность.

… Только дом поможет достичь его тем, кто действительно ищет.

Поэтому оставайтесь там, где вы есть, и тогда все придет само.

И не надо так спешить. Не надо чего-то ждать. Не надо ожидать, что все придет сразу. Просто ждите. Нет необходимости идти в лес или в Гималаи; нет необходимости уходить в какой-либо католический монастырь.

Нет необходимости становиться джайнским монахом. Просто будьте — где бы вы ни были — любите, общайтесь с теми, с кем вы глубоко связаны, и ждите. И когда время придет, придет и Он, Он раскроет себя.

Терпение — это одно из важнейших религиозных качеств, оно более важно, чем усилие. Усилие — это тень эго. Делая усилие, вы как бы говорите: «Я этого добьюсь; я достигну даже Бога. Я не могу позволить реальности от меня уйти. Я должен понять. Бог будет в моих руках. И я однажды скажу всему миру, что да, я пришел».

Усилие — плод эго; терпение же — это отсутствие это. Терпение: пассивно; человек просто ждет… Вот почему все великие мистики говорят, что для того, чтобы познать Бога, нужно стать женственным. Мужское — это агрессивность. Мужское — это усилие, атака, воля; в то время как женское — это пассивность, восприимчивость, приветливость. Женское — это чрево: когда Бог приходит, пассивный ум, ждущий ум становится чревом. Он принимает Бога, он становится беременным Богом.

О садху Лучше всего простое единенье…

Сахадж санадхи: лучше всего спонтанный экстаз. Не создавайте вокруг него сложных структур. Так много всяких дисциплин, упражнений, дыхательных упражнений-не создавайте так много структур вокруг этого. Кабир за все простое; не делайте это сложным, пусть это будет естественным. И вот что он нам говорит:

С тех пор, как своего я Господина встретил, Любви веселью не было конца.

Бог постоянно с вами играет. Вы можете его не видеть; он посылает подарок за подарком, он непрерывно изливает свое бытие в ваше бытие. Вы можете совершенно забыть об этом, но его игра продолжается. Нужно только сурати, воспоминание, то, что Гурджиев называл самовоспоминанием, Кабир называл сурати, воспоминанием.

Ничего не нужно. Мы уже участвуем в игре. Бог — ваш партнер, и весь этот праздник любви продолжается вечно. Мы просто забыли; мы забыли очевидное.

Вспомните.

Не закрываю я глаза…

Вслушайтесь. Кабир сказал: не закрываю я глаза — даже такого усилия я не делаю.

Не закрываю я таза. Ушей не затыкаю.

Не подавляю тела я страстей,

На все смотрю открытыми глазами,

и улыбаюсь…

…потому что я вижу Его везде; как Он прекрасен, скрываясь за всем.

На все смотрю открытыми глазами,

и улыбаюсь. Его я вижу красоту везде:

Тогда произношу Его я имя,

И все, что вижу я, напоминает мне о Нем,

Все, что я делаю, я делаю Ему.

Восход, закат, все стало для меня неразделимо;

Противоречия ушли.

Религия Кабира очень эстетична, артистична. Он великий поэт, несмотря на то, что у него нет образования. Но что общего у поэзии с образованием? Великий поэт, один из величайших; его поэзия просто грандиозна, не от мира сего. Он говорит: человек должен искать красоту. И больше ничего. В природе все полно красоты. А красота — это не что иное, как скрытый Бог. Вся красота — это Он. Когда вы видите красивое человеческое лицо — мужское ли, женское ли — это лицо божье. Когда вы смотрите в два прекрасных глаза, вы входите в храм Бога. Когда вы видите раскрывшийся цветок, это приглашение от Бога.

Я слышал…

Тридцать восемь лет назад философ Джордж Сантаяна получил порядочное наследство и был готов отказаться от своей должности в Гарварде. Классная комната была украшена по поводу его последнего выхода, и Сантаяна вел себя очень гордо. Он уже был готов подвести итоги, как вдруг его взгляд упал на ручеек, вытекающий из-под грязного талого снега за окном. Он внезапно замолчал, взял свою шляпу, перчатки и направился прямо к двери. Там он обернулся. «Господа, — сказал он мягко. — Я не смогу закончить это предложение. Я вдруг обнаружил, что у меня назначено свидание с апрелем».

Каждый цветок-приглашение, свидание с Богом. Каждая птичья трель, каждое облачко, плывущее по небу, подобны посланию, закодированному посланию. Вы должны его расшифровать, вы должны его разглядеть, вы должны замолчать и вслушаться в послание.

Кабир сказал:

«На все смотрю открытыми глазами и улыбаюсь.

Его я вижу красоту везде».

Нет необходимости даже закрывать глаза. Закрыты ли глаза, открыты ли — вы видите Его, потому что он внутри и вовне.

Тогда произношу Его я имя,

И все, что вижу я, напоминает мне о нем;

Все, что я делаю, я делаю ему.

Восход, закат, — все стало для меня неразделимо;

Противоречия ушли.

Все противоречия исчезают только тогда, когда вы достигаете Бога и ничуть не раньше, потому что противоречия создает ум. Когда вы достигаете Бога, ума уже нет, все противоречия ушли вместе с умом. Тогда день и ночь сливаются в одно. Жизнь и смерть тоже становятся одним. Тогда, остались ли вы, или вы исчезли, — не имеет значения. Тогда вдох и выдох — уже не два, тогда это один процесс.

Куда бы я ни шел, он рядом.

Чего бы ни достиг — все становится Ему служеньем.

Когда ложусь, к Его ногам я простираюсь.

Его я только обожаю, и больше нет такого никого.

Язык мой потерял несовершенство слов.

Он день и ночь теперь поет Его великолепье.

Встаю ли я, сажусь ли — мне не забыть Его;

Пока ритм музыки Его звучит в моих ушах. Кабир сказал:

Мое сердце в безумии, я открыл в себе душу,

что была долго скрыта.

Я утонул в этом неповторимом огромном блаженстве,

для которого нет уже ни радости, ни боли.

Противоречия — это наше изобретение, помните это, потому что мы не можем видеть целое, потому что мы можем видеть только часть. Отсюда и противоречия. Мы можем видеть только часть, мы никогда не видим все сразу — поэтому и противоречия. Замечали ли вы? Даже если вы смотрите на маленький камешек в своей ладони, вы не можете видеть его весь сразу. Вы видите одну часть, а другая часть вам не видна. А когда вы смотрите на другую часть, первая начинает исчезать. Вы не можете видеть даже камешек весь сразу; даже песчинку вы не можете видеть целиком. Когда вы смотрите на мое лицо, о спине вы только догадываетесь: может быть, она есть, а, может быть, ее нет. А когда вы смотрите на мою спину, о лице вы только догадываетесь: оно может быть там, а может и не быть. Мы никогда не воспринимаем вещи целиком, потому что ум не может видеть целое. Ум имеет только частичное видение.

Когда ум отброшен, когда приходит медитация, тогда вы видите целое. Тогда вы видите целое таким, какое оно есть, все части сразу. Тогда лето и зима уже больше не отделены, тогда листопад и оттепель больше не отделены. Тогда вы увидите, что рождение и смерть являются двумя аспектами одного и того же процесса. Тогда счастье и несчастье уже не будут противоположностями, они взаимосвязаны; подобно долине и горе, они существуют вместе.

И когда вы видите эту комплементарность в жизни, вы перестаете выбирать. Вам уже нечего выбирать. Разве вы не замечали? Стоит вам выбрать счастье, вы становитесь жертвой несчастья; стоит вам захотеть удачи, неудача последует; на что бы вы ни надеялись, разочарование уже вас ждет. Если вы держитесь за жизнь, смерть придет и все разрушит.

Разве вы не видите, что это происходит каждый день, каждую минуту? Это не противоположности, это взаимосвязано. И когда человек видит, что это взаимосвязано, тогда что он будет выбирать? Выбирать будет бессмысленно: человек перестанет выбирать.

Именно об этом постоянно говорит Кришнамурти: не выбирайте, оставайтесь в состоянии невыбирающего сознания — но это невозможно, пока вы не убедитесь во взаимосвязи всего. Как только вы поймете, что все взаимосвязано, выбор будет бессмысленным. Тогда выбирать будет нечего, потому что, что бы вы ни выбрали, с выбором приходит противопожное. Тогда зачем? Вы выбираете любовь, и ненависть приходит следом; вы решаете подружиться и приобретаете врага; что бы вы ни выбрали, противоположное последует, как тень. Человек просто перестает выбирать, он остается без выбора. И когда человек оказывается без выбора, он переходит границу всех противоречий.

Перейти границу противоречий — значит трансцендировать ум, а трансцендировать ум — значит понять, что такое любовь. А то, что вы раньше считали любовью, не имело, на самом деле, с любовью ничего общего. Это было злоупотреблением. Словом «любовь» сильно злоупотребляют. Только немногими словами, злоупотребляют также сильно, как словом «любовь». Это «Бог», это «мир». Но «любовь» во главе списка. Все говорят о любви, но никто не знает, что это такое. Люди поют о ней, люди сочиняют о ней поэмы, не зная, что такое любовь.

Моя личная точка зрения такова: когда бы человек ни написал поэму о любви, помните, что он упустил. Ему неизвестно, что такое любовь. Иначе, зачем бы он стал писать поэму о любви? Если вы можете любить, вы будете любить вместо того, чтобы писать поэмы об этом.

Я читал многих поэтов и не видел ни одного, кто бы знал, что такое любовь. Только мистики знают. Любовь не имеет ничего общего с теми вещами, которыми стали выражать любовь. И насколько обычным стало злоупотребление! Вы можете приехать во Вриндаван и послушать, что люди говорят. Кто-то говорит: «Я люблю мороженое!» Кто-то любит машину «Кадиллак», кто-то любит свою собаку, кто-то любит свою кошку, кто-то любит свою женщину… люди применяют слово «любовь» к чему угодно.

Любовь не знает объекта, у любви нет адресата. Любовь есть только к Богу. Если вы любите свою женщину, если вы действительно ее любите, вы увидите, что женщина исчезла и на ее месте стоит Бог. Если вы любите дерево, то вы вдруг видите, что дерево исчезло и появился Бог, зеленеющий в нем, цветущий. Любовь есть только к Богу. Любовь не бывает к частичному, она бывает только к целому. Любовь — это почти синоним молитвы.

Но нам неведома любовь. И с самого детства нам давали извращенное представление. Мать говорит ребенку: «Люби меня, я твоя мать», — как будто бы просто потому, что вы мать, вы уже достойны любви. Отец говорит: «Люби меня. Я твой отец», — как будто любовь — это логика: «Так как я твой отец, ты должен меня любить». И ребенок не знает, что ему делать; как полюбить просто потому, что кто-то заявил, что он твой отец? И ребенок начинает чувствовать себя виноватым, если он не любит. И он начинает притворяться, изображать любовь. Не понимая, что от него хотят, он улыбается и говорит: «Я люблю тебя, мамочка; я люблю тебя, папочка», и папочка очень счастлив. Люди очень рады услышать пустые слова. И мамочка очень счастлива, потому что ребенок улыбается, и она очень счастлива, что, наконец-то, хотя бы один человек ее любит; по крайней мере, ее собственный ребенок ее любит. Никто больше не любит ее…

И ребенок просто становится политиком; он учится дальше, как обманывать. Рано или поздно он настолько с этим освоится, что будет притворяться всю жизнь, занимаясь разговорами о любви. И он будет говорить сто раз своей жене: «Я люблю тебя, я люблю тебя», но это будут пустые слова. В них ничего не содержится, они бессмысленны. Но они помогают, потому что люди живут только словами. Люди не видят реальности, они потеряли с ней всякий контакт.

Дейл Карнеги сказал своим последователям: даже если вы не любите свою жену, то, по крайней мере, три, четыре раза в день скажите: «Я люблю тебя», и это поможет. Не нужно вкладывать в это особого смысла, просто скажите, и все: даже это поможет. Люди знают только слова, они не знают реальности.

Если ребенок научиться изображать любовь, он никогда уже не узнает настоящей любви, потому что любовь — это не то, что можно сделать. Она случается; это не следствие ваших усилий. Любовь — это нечто высшее, чем вы, большее, чем вы. Вам не удастся ее добиться или ею управлять. Помните это и оставайтесь открыты. Не притворяйтесь. Если она придет, будьте благодарны; а когда она уйдет, ждите снова. Но только не притворяйтесь.

Если вы не притворяетесь, то однажды вы обнаружите, что любовь пришла, цветок распустился. И когда любовь распускается в вашем сердце, ее аромат поднимает до самых ступней Бога. Она может распространиться многими путями: она может потечь через вашего ребенка, через вашу жену, через вашего мужа, через вашего друга, через дерево, через камень. Она может течь через все, войти во все, но она всегда достигает Бога.

Любовь — это нечто, предназначенное для целого. Ждите ее. Любовь — это секретный ключ, открывающий все замки и все блоки. А блок — это не что иное, как замок в вашем существе. Любовь — это секретный ключ, открывающий все замки. Главный ключ…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.