Глава 5 15 октября 1980 года Они связаны глубоким единением
Глава 5
15 октября 1980 года
Они связаны глубоким единением
Лишь Самость никогда не движется,
И все же она слишком быстрая для ума.
Чувства не могут достичь Самости,
Она всегда ускользает из их объятий.
Оставаясь неподвижной, она быстрее всего на свете,
В то же время в ней покоится дыхание всего движущегося.
Самость движется и, одновременно, не движется.
Она далека, и все же близка.
Самость внутри всего сущего,
И, вместе с тем, вне всего сущего.
Провидец, который не видит ничего, кроме Самости,
И который во всем видит лишь Самость,
Ни от чего не отрекается.
Для просветленного человека все существование —
Это не что иное, как Самость.
Так как же может страдание или заблуждение
Продолжаться для тех, кто познал это Единство?
Тот, кто проникает во все, лучится светом,
Он неограничен и неиспорчен,
Неуязвим и чист.
Он знающий, единый Ум,
Вездесущий и самодостаточный.
Он приводит в согласие разнообразие мира
На протяжении вечности.
AUM
Purnam adaha
Purnam idam
Purnat purnamudachyate
Purnasya purnamadaya
purnameva vashishyate
OM.
To есть Целое.
Это есть Целое.
Из цельности появляется цельность.
Цельность, исходя из цельности,
Все равно остается цельностью.
Ом представляет собой музыку существования, беззвучный звук, звук тишины, когда все ваше существо пульсирует радостью. Ом представляет собой высшую гармонию, которую Гераклит называет скрытой гармонией. Стать единым с этой музыкой существования — значит достичь цветения и реализовать свой потенциал.
В тот миг, когда вы расстаетесь со своим разногласием с целым, когда вы находитесь в гармонии с целым (а гармония просто означает, что вы едины со всем), когда вы едины с целым, тогда каждая клетка вашего существа, каждая молекула вашего существа танцует вообще без всякой причины. Это танец ради самого танца, это радость без причины, поэтому она вечна. Эта радость ничем не мотивирована, и она ни от чего не зависит. Это ваша внутренняя, естественная музыка, ваша спонтанность.
Все Упанишады начинаются с этого отрывка:
ОМ.
То есть Целое.
Это есть Целое.
То представляет собой сокровенную суть этого. Оно называется то, потому что оно пока что не известно вам. Для тех, кто знает, есть только это, и не то, или есть только то, и не это. Двойственность исчезает, но для слепца двойственность остается. Все двойное, если вы не осознанны полностью, если вы разделены.
Это означает видимое, а то означает невидимое. Это есть колесо, а то есть ось. Колесо вращается на оси, но сама ось не движется. Все движение зависит от чего-то не движущегося, все изменение зависит от чего-то вечного. Время зависит от отсутствия времени. Рождение и смерть случаются с тем, что никогда не рождается и никогда не умирает.
Это представляет собой все, что известно непросветленному человеку, а то представляет собой все, что становится известно вам, когда вы становитесь просветленными. Когда вы наполнены светом, у вас есть ясность, восприятие, прозрачность, и вы можете видеть суть вещей. В этом видении это начинает таять в том, окружность исчезает в центре. Центр, естественно, скрыт, непременно скрыт, и только окружность доступна чувствам. Вы видите только поверхность, и вы не видите глубины. Если вы подошли к океану, вы можете увидеть только его поверхность и рябь на поверхности, и вы не можете увидеть глубину. Для того чтобы увидеть глубину, вам придется глубоко нырнуть, а в том, что касается высшего состояния, только глубокого ныряния не будет довольно, и здесь вам придется нырнуть так глубоко, чтобы вы исчезли полностью, стали едины с океаном. В этом единении познается Бог.
Люди, которые все время спорят о Боге, ничего не знают о Боге. Те, кто знает, не могут спорить о Боге. Да, само их присутствие — это доказательство, само их существование излучает высшее состояние, их «это» изливается «тем», но они не могут доказать логически, интеллектуально существование Бога. Бог — это не объект, поэтому его нельзя поместить перед вами. Бога нельзя сделать коллективным опытом.
Поэтому наука все время отрицает существование Бога, наука и впредь будет беспрестанно отрицать существование Бога, потому что наука зависит от коллективного исследования, и она верит только в то, что может видеть каждый человек. Она верит в камень, потому что камень может видеть каждый человек, и все люди могут сойтись на том, что камень существует.
Слово «объект» существенно, оно означает какое-то препятствие. Если вы попытаетесь пройти сквозь стену, вы больно ударитесь об нее. Стена — это объект, и, стало быть, он препятствует вашему прохождению через себя. Вы не можете пройти сквозь скалу. Она мешает, препятствует вам.
Бог — это не объект. Вы можете пройти сквозь Бога, и вы проходите сквозь Бога каждый миг. Вы дышите Богом, само биение вашего сердца — это биение сердца Бога. Но Бог так близко… даже слово «близко» здесь некорректно, потому что слова «близко» или «близость» указывают на расстояние.
Этот вентилятор находится близко ко мне, но он существует отдельно от меня. Этот микрофон даже еще ближе ко мне, но, тем не менее, он существует отдельно от меня. Тело даже еще ближе ко мне, но и оно существует отдельно от меня. Бог неотделим от вас, поэтому даже слово «близость» некорректно. Бог — это само ваше существо, само ваше сознание. Он не может быть объектом, он не может мешать вашему движению в него, он помогает вам, он питает вас. Это ваша субъективность. Это ваша сокровенная суть, поэтому она постоянно скрыта даже от вас самих, и так до тех пор, пока вы не повернетесь на сто восемьдесят градусов, пока вы не обратитесь к своему существу.
Наверное, вы видели этот символ. Это очень древний и важный символ: змея, поедающая собственный хвост. Многие древние школы таинств использовали этот символ, и он, конечно, очень показателен. Змея, поедающая собственный хвост, означает поворот на сто восемьдесят градусов. Змея поворачивается к самой себе, сознание обращается к самому себе.
Змея представлена почти во всех культурах мировой мудрости. Иисус говорит: «Будьте такими же мудрыми, как змея». На Востоке змей, змея символизировала внутреннюю энергию человека, кундалини, поэтому она называется энергией змеи. Энергия свернута в самом низком центре вашего существа. Когда она разворачивается, змея начинает ползти вверх. Просто в этом движении энергии есть что-то от змеи, поэтому змею можно использовать как метафору.
Змея способна схватить собственный хвост, а собака не может сделать это. Собаки пытаются схватить собственный хвост, и вы, должно быть, видели это, но чем активнее они стараются, тем безумнее они становятся, потому что хвост все время убегает от них. Они думают, что хвост существует отдельно от них. Они пытаются схватить его, но когда они не могут сделать это… конечно, они делают отчаянные попытки, но чем активнее их старания, тем сильнее они теряются. На это способна только змея, и больше никакое животное.
То же самое случается в просветлении: ваша энергия начинает двигаться в саму себя, она становится кругом.
Бог — это ваша субъективность. Вы не можете найти Бога в другом месте. Но когда вы найдете Бога внутри себя, вы найдете его и повсюду. Все аргументы глупы, и эти аргументы по-настоящему инфантильны. Какими бы ни были доказательства существования Бога, они все равно настолько инфантильные, что просто теряешься в догадках, чем же занимаются эти теологи. Они доказывают своими аргументами только то, что они болваны!
Бог — это переживание, которое недоказуемо, потому что ваши чувства не могут объять Бога. Если бы Бог был объектом, тогда он был бы доступен вашим чувствам. Бог — это также не мысль, поэтому ваш ум не может охватить его. Но мы сделали Бога объектом, создали его статуи. Эти статуи — объекты, они сделаны из камня, дерева или какого-то другого материала. Превращение Бога в объект — это величайшее богохульство, потому что Бог — это субъективность. Вы меняете все представление о Боге, вы превращаете его в вещь. А Бог — это не вещь.
Поэтому Гаутама Будда называет Бога «ничто». Запомните, что когда он использует слово «ничто», он имеет в виду отсутствие вообще чего-либо, а не отрицает что-то. Он не говорит, что Бога нет. Слово «ничто» просто означает, что Бог — это не вещь.
Храмы и церкви сделали Бога вещью, даже если и не ставили никаких статуй, ведь в мечетях нет статуй. Но люди молятся Богу, как будто он вещественен, как будто он не глубоко в вашем сознании, а в другом месте. Это то же самое! Кланяетесь вы статуе, или Богу, который над облаками, — все равно он объект. Кому вы молитесь? Ваша молитва означает, что вы приняли идею об отдельности Бога от вас, и теперь ему нужно молиться. Вы молящийся, а Бог — это тот, кому предназначаются ваши молитвы. Вы славящий, а он тот, кому предназначается ваша хвала. Вы приняли разделение, а это и есть отсутствие религиозности.
Но люди все время борются за все на свете. На самом деле, они хотят бороться. По-видимому, в борьбе они обретают радость. Тогда Бог — это одно из самых прекрасных поводов для борьбы, потому что его никогда нельзя обрести окончательно.
В одном захолустном городе перед торговой лавкой дрались два ковбоя. Среди зрителей, наслаждающихся сражением, стоял десятилетний мальчик. Мимо толпы проходил незнакомец, он спросил мальчика о том, что стряслось.
— Мой отец устроил славную драку, — объяснил мальчик.
— Кто же из них твой отец? — поинтересовался незнакомец.
— А вот именно это они и пытаются выяснить! — ответил мальчик.
Именно этим религиозные люди делали столетьями. Они полагают, что создают великие философские идеи. Профессора философии и профессора богословия ничего не знают о самих себе, но пытаются доказывать, что их идея о Боге истинна. Они сами живут в абсолютно бессознательном состоянии. Если бы они не были бессознательными, то не стали бы спорить о Боге, а начали бы жить Богом, излучать Бога. Бог был бы их ароматом, их присутствием.
Один рассеянный профессор философии отправился как-то вечером пообедать с женой.
— Мне не нравится твой галстук, — призналась жена. — Я хочу, чтобы ты вернулся и надел другой галстук.
Профессор спокойно повиновался. Шли минута за минутой, и, наконец, нетерпеливая жена пошла в комнату мужа посмотреть, что у него случилось. И она обнаружила, что муж разделся и лег в кровать.
Во всем виновата старая привычка! Сняв галстук, профессор решил, что пришло время ложиться спать.
И именно такие люди предлагают миру великие мысли. Кант создал одну из самых значительных философских систем в мире, но сам он был таким неосознанным человеком, что в это даже трудно поверить. О его жизни ходят тысячи анекдотов.
Однажды Кант пришел домой после вечерней прогулки… Он был очень точным человеком в своих привычках и образе жизни. Он так и не женился по той простой причине, что женщина могла нарушать его образ жизни. Он никогда не позволял себе дружбу, потому что в этом случае необходимо быть вежливым с друзьями. А если вы хотите лечь спать, но у вас сидит друг, то вам приходится продолжать разговор с ним только из вежливости, чтобы показать хорошие манеры. А Кант был таким механическим человеком, что точно в девять часов вечера, то есть когда часы били девять часов (ни минутой раньше, ни минутой позже), он ложился спать. Он так и не женился по той простой причине, что женщины нелогичны, они не поймут его, и возникнут ненужные ссоры.
У Канта был слуга, который постоянно только и делал, что объявлял ему время. И ему не нужно было ничего добавлять, он просто подходил к Канту и объявлял: «Сэр, девять часов», и философ прыгал в кровать.
Как-то раз слуга был озадачен: было уже почти десять вечера, а в окне пальни Канта все еще горел свет. Слуга подошел к окну взглянуть, что там случилось. Он посмотрел в окно, но не поверил своим глазам. Дело в том, что Кант стоял в углу комнаты с закрытыми глазами, а его трость лежала на кровати! Вернувшись с прогулки, Кант забыл, кто есть кто. В его голове произошло легкое замыкание! Пробило девять часов вечера, поэтому у него не было времени даже подумать и выяснить, кто есть кто, ведь он очень спешил!
Слуга вошел в комнату, потряс его и спросил:
— Что случилось? Что вы делаете?
И философ признался:
— Я тоже размышлял над тем, что случилось, потому что я чувствую сильное утомление! Но теперь я знаю, в чем дело.
Увидев на кровати трость, он все понял.
И эти люди создали великую философию, и они говорят о Боге, говорят об истине, говорят о любви, говорят о красоте. И они определяют, что есть добродетель, а что есть грех. Они так неосознанны!
На Востоке совсем другой подход. Вам и в голову не придет, что такое может случиться с Гаутамой Буддой или с провидцем Упанишад, потому что весь подход заключается в росте сознательности. Нужно воспламениться сознанием, нужно быть бдительным и осознанным. С одной стороны есть Кант, с другой стороны есть Гаутама Будда.
Его главный ученик, Ананда, который прожил с ним сорок лет и служил ему с большой любовью…
Ананда изо всех сил ухаживал за Буддой, он все время следовал за ним как тень, а каждое движение Будды было прекрасно, оно было исполнено грации. Ананда также наблюдал за ним, когда он спал, ведь Ананда постоянно спал в одной комнате с Буддой на тот случай, если он понадобится мастеру ночью, он беспрестанно присматривал за Буддой, когда тот спал. Грация, красота и безмолвие Будды были одинаковы и в бодрствовании, и во сне.
Однажды Ананда сказал Будде:
— Я не должен задавать тебе такие вопросы, ведь они кажутся такими глупыми, но я не могу сдержать любопытство. Я часами наблюдал за тобой во сне. Иногда я просыпался посреди ночи и наблюдал за тобой, а иногда я смотрел на тебя рано утром, как раз перед тем, как тебе проснуться, и у меня сложилось такое впечатление, что ты продолжаешь бодрствовать даже во сне. У тебя такой бодрый и оживленный вид! Более того, ты никогда не меняешь позу. Ты ложишься спать и просыпаешься в одном и том же положении. В чем твой секрет?
И Будда объяснил:
— Нет здесь никакой тайны. Засыпает именно тело, но когда человек по-настоящему пробудился, ему уже не уснуть! И не важно, день сейчас или ночь, внутреннее пламя продолжает гореть. Тело засыпает, потому что оно утомилось, но ума уже нет, так что нет и вопроса об уме.
Теперь есть только две вещи. В непросветленном человеке есть три вещи: тело, ум и душа. Из-за ума человек не видит душу. Ум — это беспорядок, хаос, это только дым и облака. У просветленного человека нет ума, у него есть только тишина. Итак, у него есть тело и душа. Тело устает, оно нуждается в отдыхе, но душа никогда не устает, и она не нуждаются в отдыхе. Душа всегда бодрствует. Тело всегда спит, а душа всегда бодрствует. Природа тела в бессознательности, а природа души в сознательности. Это внутренние качества. Когда ума уже нет, тогда даже во сне спит исключительно тело, но только не вы.
На Востоке таких людей называют религиозными. Это те, кто познал такое пробуждение, которое уже нельзя затуманить никаким способом. Запад считает Канта, Гегеля, Фихте, Бертрана Рассела, Ницше и Витгенштейна великими исследователи истины. Но они мыслители.
И всегда помните о том, что только слепец размышляет о свете. А тот, у кого есть глаза, знает свет, и ему не нужно размышлять о нем. Это слепцы. Какими бы искусными они ни были в аргументации, все равно они слепцы.
Эта Упанишада принадлежит провидцам. Она выражает то, что переживается в высшем согласии, когда вы уже не отдельное от всего сущего естество, когда капля срывается с листа лотоса и становится океаном.
Вот первая сутра:
Лишь Самость никогда не движется,
И все же она слишком быстрая для ума.
Вы встретите много противоречивых утверждений по той простой причине, что истина парадоксальна. Она неизбежно парадоксальна по той простой причине, что содержит целое, а целое означает, что противоречие тоже содержится в ней. Истина заключает в себе оба полюса, отрицательный и положительный. Она заключает в себе день и ночь, жизнь и смерть, лето и зиму. Она содержит все противоположности, но в ней эти противоположности уже не противоположности, а дополнения. Итак, не считайте это противоречиями.
С точки зрения провидца, то есть того, кто достиг высшего пика медитации, кто достиг самадхи, все противоположности соединены вместе в единое существование. Они существуют не раздельно, так как ничто не бывает отдельным. Существование — это органическое единство, поэтому любые слова об истине будут звучать парадоксально, если нужно охватить всю истину. Итак, с разных сторон вы будете видеть истину по-своему. Противоречия нужно растворить. Необходимо произносить противоречивые вещи, чтобы вы осознали их как дополнения.
Первая сутра звучит так:
Лишь Самость никогда не движется,
И все же она слишком быстрая для ума.
Самость никогда не движется, и все же она слишком быстрая, она неподвижная и, вместе с тем, подвижная. Но запомните, что эти два явления, то есть движение и неподвижность, не разделены. Еще раз позвольте мне напомнить вам о метафоре колеса и оси: ось все время неподвижна, и именно из-за неподвижности оси колесо движется. Они поддерживают друг друга. Если ось будет также двигаться, тогда не сможет двигаться колесо. Оставаясь неподвижной, ось поддерживает движение колеса.
Мир — это колесо. Санскритское слово, обозначающее мир, звучит как сансара. Слово «сансара» буквально переводится как «колесо». Поэтому санскрит — это язык, принадлежащий совсем иной категории. Это преображенный язык, преображенный провидцами. Каждое слово создавалось таким образом, чтобы его можно было использовать двояко: в мирском смысле, а также в священном смысле. Санскрит — самый выразительный язык о высшем, невыразимом состоянии.
Санскритское слово, обозначающее мир, звучит как «сансара», которое, в свою очередь, означает «колесо». Оно все время движется. Но не забывайте об оси, о самом центре, от которого зависит все движение, и этот центр должен быть неподвижным. Колесо и ось — это не враги, а партнеры, хорошие друзья. Они вместе, они связаны глубоким единением.
Лишь Самость никогда не движется,
И все же она слишком быстрая для ума.
И вам нужно понять еще кое-что: всякий раз, когда Упанишады произносят слово «Самость», помните, что именно это имеет в виду Будда, когда называет высшую реальность не-самостью. Их выражения противоречат друг другу. Упанишады говорят на языке утверждения, а Будда говорит на языке отрицания. Упанишады реализуются через позитив, а подход Будды или, по крайней мере, выражение Будды осуществляется через негатив. Подходы Упанишад и Будды действенны, и все зависит от того, с кем вы говорите.
Упанишады говорили в другом контексте, ведь они появились за двадцать пять веков до рождения Будды, то есть пять тысяч лет назад. Это был совсем другой мир. Провидцы Упанишад не странствовали с места на место, они не говорили с толпами и не спорили с мыслителями-скептиками. Они говорили только со своими учениками, с избранными, а это был совсем иной контекст. Беседы со своими учениками, конечно, отличаются от бесед с теми, кто скептичен, полон сомнений и не симпатизирует вам.
Во времена рождения Иша Упанишады люди были очень простыми и глубоко невинными. Люди не были усложнены и напичканы философией. Они не очень интересовались логикой, они доверяли людям честным, искренним и естественным. К тому же провидцы Упанишад жили в своих маленьких ашрамах.
Ашрам, община мастера и учеников — это открытие Упанишад. Это не монастырь, а совсем другое явление. На английский язык слово «ашрам» обычно переводят как «монастырь», но это не монастырь. Монастырь — это явление, противостоящее миру, монастырь означает, что вы сбежали из мира, монастырь просто демонстрирует осуждение мира.
Ашрам — это не осуждение мира. Скорее, это школа, в которой вы изучаете искусство жизни в мире. Люди имели обыкновение ходить к мастерам Упанишад учиться жить в мире.
В те времена так было принято жить. Предположив, что жизнь человека составляет сто лет, его жизнь поделили на четыре части. Первые двадцать пять лет жизни человек должен был провести в обществе пробудившегося мастера, чтобы он мог обрести вкус запредельного, чтобы он мог ощутить священное. Эта первая стадия называлась брахмачарьей. Запомните, что переводить слово «брахмачарья» как «безбрачие» неправильно. Слово «брахмачарья» просто означает жизнь, подобная жизни бога, жизнь, полная переживания Брахмана, абсолюта, жизнь в медитации. Если бы я переводил слово «брахмачарья», то я перевел бы его как «жизнь в медитации».
Эти двадцать пять лет, начальная часть жизни… это может показаться странным. Почему Бога нужно переживать в начале жизни? По многим причинам. Прежде всего, первая часть жизни — это самая невинная часть, самая мужественная, бесстрашная, живая и разумная. Когда вы обременены опытом жизни, вы начинаете лукавить. Жить в мире и не лукавить очень трудно. Для того чтобы повернуться к миру лицом, вам нужно хитрить. Для того чтобы открыться миру, вам нужно быть начеку, нужно быть осторожными, иначе вас обманут, и вас станут эксплуатировать. Для того чтобы жить в мире, вам приходится непрерывно бороться и соревноваться, и вы должны быть честолюбивыми, жестокими и агрессивными. А если весь этот опыт станет частью вашего сознания, а иначе и быть не может, тогда вам будет труднее доверять, а сомневаться будет легче.
Я слышал такую историю:
Джонсон был заядлым игроком в покер, но он всегда от души делился с людьми. Когда он проиграл все деньги в покер, Браун, один из его близких друзей, дал ему банкноту в двадцать долларов, чтобы он дотянул до следующего дня. Когда Джонсон шел домой, к нему подошла бедно одетая женщина и рассказала ему свою печальную историю.
— Я больше не могу терпеть, — взмолилась она. — Я не ела весь день. Если вы не поможете мне, я утоплюсь.
Щедрый Джонсон протянул ей банкноту в двадцать долларов.
— Я никогда не забуду вашу доброту, — сказала благодарная женщина. — Вы воскресили мою веру в человечество.
На следующее утро Джонсон заметил в газете заметку о том, что из реки выловили тело неизвестной женщины. Описание ее одежды совпало с образом женщины, которой он помог. Джонсон был озадачен.
Он встретил Брауна в ресторане.
— Что ты делал после того, как уехал от нас вчера? — спросил Браун.
— Я отправился домой, — ответил Джонсон.
— Ты потратил мои деньги? — поинтересовался Браун.
— Нет. А что? — спросил Джонсон.
— Это хорошо, — ответил Браун с улыбкой. — Нам просто было забавно посмотреть, что станется с тобой, когда ты попытаешься потратить фальшивую банкноту в двадцать долларов, которую я дал тебе.
В этом мире вы непременно развратитесь, ведь мир так испорчен. И именно поэтому во времена Упанишад знающие, провидцы решили, что прежде, чем человек получит какой-то мирской опыт, ему следует ощутить Бога, потому что это ощущение спасет вас от развращающих влияний мира. Если вы узнали что-то высшее, тогда низшее не может смутить вас, и если вы узнали что-то глубокое, тогда поверхностное уже не имеет значения. Это совершенно научный и психологический подход.
Первую часть жизни, двадцать пять лет, следовало посвятить медитации, тогда нужно было жить с мастером, служить мастеру, пребывать с мастером, наслаждаться его присутствием, радоваться его присутствию. Ашрам был не монастырем, а школой, академией, настоящим университетом для изучения искусства жизни.
А когда спустя двадцать пять лет начиналась вторая стадия… а она называлась стадией домовладельца, грихасты. Тогда человек женился, начинал работать в мире и зарабатывать деньги, жить в миру, но теперь у него был внутренний центр, основание. Мир не мог смутить его, и он знал о том, что этого опыта необходимо достичь снова, что этого света необходимо достичь снова. Все проблески, которые он получил в те двадцать пять лет, не оставляли его память, они постоянно напоминали ему о том, что этот мир скоротечен. И человек не сходил с ума по деньгам, власти или престижу. В миру он вел себя как мирской человек, но его внутренний мир не был затронут суетой. Он превращался в колесо в том, что касается внешней стороны, но внутри он оставался осью, незатронутой суетой, прохладной. И ему было все равно, переживает он успех или неудачу. Ему было все равно, был он богат или беден. Ему было все равно, был он известным или никем, потому что он испытывал радость в самом себе, и его уже не могло ничто обмануть из внешнего мира.
Этот опыт также было необходимо укрепить. Нужно было заново пережить опыт первых двадцати пяти лет. Это экзамен, показатель того, действительно ли вы достигли чего-то, или все это существовало только в свете мастера, в его присутствии, и было заимствовано вами. Вам нужно отправиться в мир (это испытание), чтобы вы могли увидеть, что знание стало частью вашего существа и ничто не может отобрать его. Даже ваш уход от мастера ничего не изменит, ведь опыт принадлежит вам, и он подлинный. Это прекрасный и научный экзамен.
Через двадцать пять лет, когда человек достигал возраста пятидесяти лет, его дети должны были вернуться из ашрамов, оторваться от необычных способов учения. Его дети были готовы. Им исполнялось двадцать пять лет, и они возвращались домой. Они женились и занимали место отца.
Попытайтесь увидеть восточное понимание человеческой психологии: когда сын возвращается и женится, а отец продолжает производить на свет детей, — это уродливое явление. Это все равно как если у вас родился сын, и малыш играет с лодочками, а вы тоже возитесь с его игрушками. Это глупо. Вы просто продемонстрируете задержку своего развития. Если вы продолжаете играть с медвежонком… это совершенно нормально для ребенка, но если пятидесятилетний человек носится с игрушечным зайцем и не может без него уснуть, это ужасно. Такое поведение указывает на его незрелость, человек не повзрослел.
Пятьдесят лет — это самая пора. Довольно! Двадцать пять лет вы прожили в миру, и этого достаточно для того, чтобы увидеть, что мир — это всего лишь спектакль. Этого достаточно, чтобы вы получили опыт его ложности, иллюзорности. Мир сделан из того же вещества, что и сны. Этого достаточно для того, чтобы все понять. Ваши дети играют в эту же игру, и вы тоже играете в нее. Так вести себя неправильно.
Во времена Упанишад, когда сын возвращался, отец отдалялся от всякой работы, денег, игры во власть — от всякой игры. Наставала пора уступить место сыну, и вовсе не неохотно, а с радостью и счастьем. Пусть теперь он поиграет. В нашем же случае в одну и ту же игру вовлечены отцы, дети и даже внуки. Внуки бегают за девочками, и дедушки бегают за девочками! Зрелище ужасное, как будто никто в этом мире не вырастает. Возможно, физически люди стареют, но в психологическом отношении зрелыми они не становятся.
Запомните, что стареть не значит становиться зрелым. Зрелость — это результат изменения психологии. Так, когда человек исполнялось пятьдесят лет, он уступал место детям и не соревновался с ними. А в наше время поколения истово конкурируют во всем на свете.
Кто-то вроде Морарджи Десаи, в возрасте восьмидесяти пяти лет, все еще пытается снова стать премьер-министром Индии… Что же говорить о детях? Если вас интересуют плюшевые медвежата, то что же говорить о детях? А как же молодые люди, которым действительно нужно пространство и возможности? Эти старые дурни все время лезут вперед, не останавливаясь. Для политиков нет пенсионного возраста, как и для богачей. Они никогда не уходят в отставку, они только умирают. И только тогда они вынуждены неохотно уйти в отставку, а иначе они и не подумают сделать это.
В Лондоне есть медицинский колледж. Человек, основавший колледж, который дал на него деньги, всю жизнь председательствовал в его совете. Когда он умер, обнародовали его завещание, и все люди были озадачены и потрясены. Его завещание звучало так: «Все мои деньги я оставляю колледжу, но только если я продолжу председательствовать в его совете». Он умер, но все равно председательствует! Вот уже двести лет он продолжает председательствовать в этом медицинском колледже. Его тело сохранили. Оно восседает на месте председателя. Собирается совет, и он на нем председательствует. Конечно, всю работу ректора колледжа за него выполняет другой человек, но настоящий ректор сидит в кресле! Даже после смерти люди не хотят уходить в отставку, и вот вам пример.
Только представьте себе такой совет. Как чувствуют себя живые деканы, сидя рядом с мертвецом, с трупом! Он ректор, и они должны обращаться к нему: «Сэр, господин ректор…»
Но так дело обстоит во всем мире! В Шри-Ланке премьер-министром стал девяностолетний старик! Эти мертвецы непременно породят дурные чувства в молодом поколении, а ведь они еще говорят, что плохо ведет себя как раз молодое поколение. Это не так.
Когда люди жили не так долго, когда люди жили не дольше семидесяти лет, проблемы не было, и молодое поколение могло мириться с их существованием, надеясь, что они рано или поздно умрут. И они не спешили убивать их. Но в наше время медицина добилась того, что люди живут непредсказуемо долго.
В России живут тысячи людей, которым перевалило за сто пятьдесят лет, и они все еще работают. Чего же вы хотите? Молодое поколение неизбежно разгневается. Рано или поздно молодые люди начнут убивать этих стариков, им просто придется делать это! Сколько же можно терпеть их? Они уничтожат всю вашу жизнь! Возможно, они умрут, когда вам стукнет сто лет, но тогда уже другие молодые люди станут толкать вас в могилу!
Люди хорошо просчитали, так что, когда дети возвращались из гурукула… Эти ашрамы назывались гурукулами. Гурукул означает место, в котором живет мастер и его семья. А его семью составляют как раз ученики. Мастер живет в гурукуле со своими учениками. Это и есть семья мастера, община мастера.
Когда дети начинали возвращаться домой, их отец и мать, все старшие должны были радостно отдыхать, потому что теперь их обязанности переходили к детям. Двадцать пять лет они еще оставались в доме, чтобы помогать детям жить в мире, чтобы передать детям мирской опыт. А когда домой начинали возвращаться внуки, старики снова отправлялись в ашрамы.
Вот полный круг жизни, четыре его стадии. Жизнь начинается в ашраме и заканчивается в нем же. Жизнь начинается в ашраме с ученичества и заканчивается также в ашраме — уже в роли мастера. Круг замыкается. Семидесятилетний человек жил так: двадцать пять лет он приобретал опыт рядом с мастером, двадцать пять лет он подвергался мирским испытаниям, двадцать пять лет он медленно отходил от дел, неспешно отрекался от мирских вещей, медленно отворачивался от внешнего мира в медитациях, а затем он возвращался в лес, в ашрам. Теперь он сам был полноправным мастером: он жил в полную силу, изучал жизнь всеми возможными способами, видел и священное, и мирское, и он сам становился мастером, и уже к нему снова приходили дети.
Мастер в Упанишадах говорил с невинными людьми, неиспорченными миром, свободными от скептицизма и цинизма, доверяющими и любящими.
Будда через двадцать пять столетий говорил с совсем другой аудиторией. Ашрамы исчезли, и вся прекрасная система обучения умерла. Она умерла из-за джайнов. Они виновны в гибели ашрамов, потому что они настаивали на том, что мастера не должны жить на одном месте. Джайны отвергают жизнь, и они столь же древни, как и Упанишады. Они настаивали на аскетизме, на отречении от мира, на том, что нельзя жить на одном месте, потому что, если вы живете на одном месте довольно долго, тогда вы можете привязаться к этому месту. Они так боялись привязанности, они были так одержимы этим страхом, что жили в боязни и панике.
Джайнскому муни, то есть джайнскому монаху, разрешается оставаться в одном городе только три дня, а потом он должен уйти из него, потому что, если он останется на более длительный срок, тогда, возможно, он завяжет дружбу, полюбит кого-то, привяжется к месту и людям и уже не захочет идти дальше.
Джайны против ашрамов. Ашрам означает, что мастер живет в нем постоянно вместе с учениками. Джайны настаивали на том, чтобы джайнский монах был странником, чтобы он нигде не останавливался. Они разрушили прекрасную систему обучения Упанишад, они полностью разрушили ее. И джайнская точка зрения больше понравилась людям, потому что люди настолько глупы, что их привлекает любое неестественное явление. Людям понравились джайнские муни. Люди полагали, что они по-настоящему отреклись от мира, потому что провидцы Упанишад жили очень просто, как и все. Единственное различие было в том, что они имели обыкновение жить в лесах. Конечно, жизнь в лесу была гораздо более прекрасной, чем жизнь в миру. Они не были против мирских дел, но они знали красоту леса, природу, все ее радости и погоды. Они не были против мира, они любили красоту природы. Они жили в лесу не по какой-либо отрицательной причине, а по положительной причине. Они любили деревья, диких животных, цветы, тишину лесов. Они сильно любили лес. Они были поэтами. Их уход в лес был не отречением, а радостью в природе. Запомните это различие.
Джайны начали в Индии совсем другую традицию, традицию странника, и они разрушили всю систему ашрама. Странники не могут быть мастерами, потому что вы ничему не можете научить за три дня жизни на одном месте. Они все время движутся. Они боятся, сильно боятся отношений с людьми. Чему они могут научить? Они сами боятся, их жизнь полна страха, и все их учение пропитано страхом перед миром. Они уничтожили прекрасные системы обучения, которые существовали подле мастеров.
Мои усилия здесь направлены на то, чтобы снова создать настоящий ашрам, настоящую коммуну. Поэтому я хочу переселиться в леса. Я не против мира, не против мирских забот, но я знаю красоту гор, озер, океанов, и я хочу, чтобы вы ощутили ее, причем ощутили ее вместе со мной. Так вы сможете обрести мое видение, так вы сможете танцевать с деревьями и петь с птицами, так вы сможете почувствовать звон, который слышится, когда вы встречаетесь с вселенной… Ом… Так вы сможете почувствовать эту музыку, вечную музыку, небесную музыку.
Будда появился на свет после того, как джайны полностью уничтожили систему обучения ашрамов. Ему пришлось разговаривать со скептиками, говорить с толпой, беседовать с людьми, которые понятия не имели о медитации. Поэтому он выбрал отрицательное выражение. Он говорил: «Высшее — это не-самость». Но Упанишады говорят так: «Высшее — это конечная самость». Но и Будда, и Упанишады подразумевают одно и то же.
Чувства не могут достичь Самости,
Она всегда ускользает из их объятий.
Очевидно, чувства должны охватывать объективный мир. Вы можете видеть глазами весь мир, кроме самих ваших глаз. Если вы хотите увидеть собственные глаза, вам придется воспользоваться зеркалом, но и в этом случае вы не увидите свои глаза, а увидите только отражение в зеркале. А это не ваши глаза, а всего лишь отражение. Отражение не может быть правильным, все зависит от зеркала и его качества. Возможно, зеркало изготовлено в Индии! Тогда вы, может быть, увидите глаза, которые не имеют к вам никакого отношения. И вы, должно быть, видели много типов зеркал. В одних зеркалах вы кажетесь очень маленькими, в других зеркалах — очень высокими, в третьих зеркалах — очень толстыми, в четвертых зеркалах — очень худыми. Ваша внешность зависит от зеркала. На самом деле, я думаю, что нет такого зеркала, которое передает вас в вашем истинном свете на сто процентов, его просто не может быть.
Уясните суть: ваши глаза способны видеть все, кроме самих себя, ваша рука способна схватить все, кроме самой себя. Ваши чувства созданы для внешней реальности, через них вы ощущаете внешний мир. Но для познания внутреннего мира чувства бесполезны, они не могут объять ваш внутренний мир, а ведь именно там и есть ваша реальность. Чувства могут воспринимать колесо, но ось остается вне их досягаемости.
Оставаясь неподвижной, она быстрее всего на свете,
В то же время в ней покоится дыхание всего движущегося.
Это ось.
В то же время в ней покоится дыхание всего движущегося.
И когда вы испытали свой абсолют, неподвижный центр, тогда вы уже знаете о том, что вся деятельность зависит от него, хотя он и не действует.
Это и есть значение акцента Упанишад на «действии в бездействии», или акцента дзен на «усилии без усилия», или утверждения Бодхидхармы о том, что если вы можете просто сидеть безмолвно, ничего не делая, тогда все и случится. Вы ничего не делаете, а просто сидите безмолвно, чтобы получить возможность ощутить свою ось. Сидя безмолвно, вы начинаете лучше осознавать ось, чем колесо. Если вы активны, вы остаетесь на колесе, на карусели, на довольно грустной карусели, и, так или иначе, именно вы повинны в том, что эта карусель такая печальная! Вы цепляетесь за колесо, а колесо все время крутится.
Безмолвное сидение просто означает укоренение в самом центре, в котором прекращается всякая деятельность, но этот центр — также источник всякой активности, так как ничто и есть источник всего сущего.
и, одновременно, не движется.
Вы отправляетесь на утреннюю прогулку. В каком-то смысле, вы движетесь, а в каком-то смысле, вы не движетесь. Ваше тело движется, ваш ум движется, но ваше сознание остается неподвижным. Вы были ребенком, затем вы стали юношей, потом постарели. Все двигалось и, вместе с тем, не двигалось вовсе, ведь ваше сознание нисколько не изменилось.
Поэтому так трудно… если у вас нет соответствующей записи, если у вас нет свидетельства о рождении, если вы не держите у себя календарь, тогда вам трудно определить свой возраст. Если вы закроете глаза и попытаетесь выяснить свой возраст, вам вообще не удастся сделать это.
По этой причине, если вы поедете в первобытные племена, в которых не существует ни часов, ни календарей, в которых никто не знает, когда он родился, потому что люди там не могут продолжить счет дальше десяти пальцев… даже тот, кто может посчитать десять пальцев, считается у них очень образованным, ученым и культурным человеком. Он становится у них жрецом или вождем! Если вы спросите этих людей, сколько им лет, они не смогут ответить вам, ведь они не имеют об этом никакого понятия.
Вам не выяснить это, исходя из своего внутреннего существа. Для этого необходимо какое-то внешнее измерение. Почему? Потому что, когда вы закрываете глаза и смотрите в себя, ваш внутренний мир всегда один и тот же, он никогда не меняется, а все, тем не менее, изменилось. Вы не сможете узнать свою фотографию, на которой вы запечатлен в годовалом возрасте. Или, может быть, вы думаете иначе? В чреве матери, на протяжении девяти месяцев, вы проходили через все стадии, которые жизнь прошла за миллионы лет. Сначала вы были похожи на рыбу, а в конечном итоге стали подобными обезьяне. А нужно сказать, что очень немногие люди вырастают из этой стадии!
Возможно, Дарвин прав в отношении некоторых людей, то есть в отношении Будда, Христа, Заратустры, Лао-цзы… По сути, я не могу причислить к ним даже Дарвина! Может быть, он прав в отношении нескольких человек, говоря, что они развились дальше обезьян, но что касается других людей, то они только успели спуститься с деревьев (это верно), но они вовсе не развились. Они не стали лучше обезьян.
Просто понаблюдайте за своим умом, и тогда вы увидите, что в нем продолжают скакать обезьяны. Ваш ум — это обезьяна, которая совершает более длинные прыжки (квантовые скачки), чем любая обезьяна. Обезьяна может прыгать с одной ветки на другую, с одного дерева на другое, но недалеко, но вот вы способны прыгать с земли на луну. Ваш ум переплюнул в этом обезьяну.
Каждый ребенок переживает эту стадию в материнском чреве. Если вам покажут фотографию или даже серию фотографий, вы не сможете поверить, что на них изображены вы. Неужели вы думаете, что сможете узнать себя в свой первый день в материнском чреве? На фотографии будет только точка, почти невидимая невооруженному глазу, и вам понадобится микроскоп для того, чтобы рассмотреть ее. А потом… но все это внешние изменения, но в центре вы все такие же. Ничего не изменилось, и ничто никогда не меняется.
Понаблюдайте за собой во время утренней прогулки. Ваше тело движется, но нечто в вас остается неподвижным.
Самость движется и, одновременно, не движется.
Она далека, и все же близка.
Самость далека, если вы живете умом; тогда она очень далека. На самом деле, она настолько далека, что вы никогда не сможете достичь ее. Но если ваша жизнь полна медитации, тогда самость очень близка, ближе вашего эго, и ближе всего к вам именно она. Она и есть само ваше существо. Но все зависит от вас. Если вы живете умом, значит, вы избрали самый длинный путь, а если вы живете не-умом, значит, вы избрали самый короткий путь.
Самость внутри всего сущего,
И, вместе с тем, вне всего сущего.
Она одновременно внутри и вовне. Но вы, прежде всего, должны ощутить ее внутри, потому что это ближайшая к вам точка, ближайшая дверь, через которую вы можете войти в храм Бога. И тогда, как только вы ощутите это явление как саму вашу самость, вы узнаете о том, что эта самость принадлежит всему на свете. Тогда вы увидите ее в дереве и камне, в животных и людях — вы увидите ее во всем. Когда вы осознали самость в себе, вы уже не можете не осознавать ее повсюду.
Провидец, который не видит ничего, кроме Самости,
И который во всем видит лишь Самость,
Ни от чего не отрекается.
Вся идея отречения не принадлежит арийцам, но индийцы полагают, что это часть их культуры. Они сами не понимают, о чем толкуют. Отречение — это не арийское явление, и оно не имеет никакого отношения к индийской культуре или индийской религии. Оно появилось от джайнов, а джайны — это не часть индийской культуры.
Когда арийцы пришли в Индию, то есть около десяти тысяч лет назад, Индия была высокоцивилизованной страной. Когда в Индию явились арийцы, наша страна процветала, и в ней уже было население. В наше время археологи открыли Хараппу и Мохенджо-Даро. Эти два города, должно быть, попали в жуткую беду, поскольку на них остались следы их семикратного разрушения. Археологи провели раскопки и нашли семь слоев этих городов, самый старый из которых, то есть седьмой слой, залегает на самом дне. Даже в голове не укладывается древний возраст самого низкого слоя. Так или иначе, эти города разрушались. Может быть, в этом повинны землетрясения, какие-то глубинные процессы в земной коре, но эти города засыпались землей. Потом города снова заселили, затем в третий раз… семь раз города заселялись и разрушались. Разумеется, их разрушала какая-то природная катастрофа, и, возможно, тогда Гималаи поднимались ввысь очень близко к этим городам. А когда рядом с городом развиваются такие громадные горы, то его непременно будет трясти, иначе и быть не может. Эти горы такие большие, они огромные… Если величайшие в мире горы растут ввысь, это означает, что все вокруг них на тысячи миль изменится. А Гималаи до сих пор растут. Это самые молодые горы в мире. И они все еще растут, все еще поднимаются ввысь. Представьте же себе, каким бедствием был охвачен весь север Индии, когда они впервые показались из земли. Хараппа и Мохенджо-Даро разрушались семь раз.
В Хараппе и Мохенджо-Даро нашли статуи, которые могут относиться только к религии джайнов. Это статуи голых мужчин, которые сидят, как Махавира, в позе лотоса, или стоят, как Махавира, и медитируют. Известно, что только джайны медитируют стоя, и ни одна другая религия не предписывает выполнение медитации в позе стоя. И все они голые, а ведь только джайнская религия верила в голых мастеров. Хараппа и Мохенджо-Даро, по всей видимости, частично уцелели. Складывается впечатление, что джайнская религия гораздо старше индуистской религии, и, должно быть, она явилась из Хараппы и Мохенджо-Даро. Наверное, эти города были джайнскими культурными центрами. Сохранились остатки этой культуры, и они завладели умами арийцев.
В другом случае арийцы никогда не решились бы отречься от жизни, ведь они всегда радовались жизни. Но джайны испортили их умы, им удалось очернить все их представление о жизни.
«Такой провидец, — говорят Упанишады, — ни от чего не отрекается».
Ему и не нужно отрекаться, потому что все есть Бог! Отвернуться от мира — значит отказаться от проявления Бога. Отворачиваться, отрекаться от жизни — значит совершать святотатство. Упанишады верят в радость, а не в отречение; таков и мой подход.
Поэтому я хочу сказать так называемым защитникам индийской культуры, что они, в действительности, вовсе не защищают ее. А я защищаю ее, потому что все, о чем я говорю, укоренено в мировоззрении Упанишад: радуйтесь всему, потому что все есть Бог! От низшего до высшего все божественно! Разумеется, я против джайнского отношения к жизни, основанного на отказе, на отречении от мира, но я не против отношения к жизни Упанишад. Я всей душой за него.
Для просветленного человека все существование —
Это не что иное, как Самость.
Высшая самость — это сам Бог.
Так как же может страдание или заблуждение
Продолжаться для тех, кто познал это Единство?
Нет вопроса страдания или заблуждений. В тот миг, когда вы отбрасываете свое эго и становитесь едиными со всем сущим, все страдание исчезает. Страдание — это только иллюзия, сон, ночной кошмар. Когда вы просыпаетесь, все сны исчезают. Здесь то же самое: когда вы пробуждаетесь и становитесь осознанными, все страдания исчезают. Жизнь становится чистой радостью, танцем, празднованием!
Тот, кто проникает во все, лучится светом…
Бог означает то, что проникает во все на свете, и он лучится собой. Вам нужно лишь открыть глаза. Но сначала вам нужно увидеть его лучистость в себе, и только тогда вы сможете осознать его вовне. Бог безграничен, потому что вселенная огромна, и у нее нет границ. Бог незапятнан, потому что ничто не в силах запятнать его.