Глава 15

Глава 15

Белый кабриолет ждет у самого входа. Алексей в льняном костюме и легкой изящной шляпе за рулем. Завидев меня, выходит, приветствует мимолетным поцелуем и открывает дверь с галантностью английского слуги. Сажусь, изящно подгибая ноги.

Действо напоминает старый черно-белый фильм. Разница лишь в том, что в нашем фильме пленка цветная, и в отпуск нас провожают не слуги, а сотрудники офиса. Смотрю на окна кабинета. Анжела, Толик и Володя, улыбаясь, машут. Показываю на часы. Они сразу понимают, что время глубокой концентрации еще не закончено, и возвращаются на рабочие места. Виктор Алексеевич тоже прощается с нами. По его губам читаю слово «корейский», достаю из сумочки самоучитель, показываю ему и шепчу «харассое». Он улыбается. Наверное, понял.

Звонок.

— Дорогая, — слышу голос Алексея. Растерянно оглядываюсь по сторонам. Вроде уже отъезжали, а я все еще в кресле рабочем сижу. — Я тебя не сильно от работы отрываю? Голос у тебя такой, будто только что разбудили.

— Секунду, — прикрывая трубку рукой, усиленно моргаю, разминаю рот и легонько хлопаю себя по щекам, чтобы проснуться. — У меня послеобеденная релаксация была. Что у тебя? Какие результаты?

— Все уладил. Путевку взял. Чемоданы сложил. В центре — пробки. Добирайся на метро до Домодедовской, там тебя мои друзья из МЧС в пять подберут. Они тоже едут отдыхать. Буду в аэропорту тебя ждать.

— Ты уже едешь?

— Да, самолет в семь вечера, но нужно еще в центре заплатить и билеты с путевкой забрать. Пока доеду, уже пять будет. Ты тоже поторопись!

— Отлично! Босоножки мои положил? А фен не забыл? А сережки с жемчугом? А трусики под цвет желтого платья? А твоя одежда под цвет к моей подходит? А книжки? А самоучитель по корейскому купил? А таблетки от тошноты? Что там еще в самолет берут?

— Я в метро. Сейчас отключусь…

Раздаются гудки. Так и не ответил ни на один мой вопрос. Придется на месте разбираться. Раньше бы я с ума сошла, если бы не сама собирала чемодан, а теперь знаю, что брать нужно только заграничный паспорт и деньги. Конечно, любимые вещи, туфли, купальники и лекарства, потому что подходящие не сразу найдешь. Все остальное можно купить. Кстати, мой паспорт он взял?! А розовые туфли? Пишу смс.

Нужно поторапливаться. Глаза не открываются дольше, чем на две секунды. Даже метод Сальвадора Дали не помогает. Будто мозг дал телу неправильную команду. Эй ты там наверху, отпуск еще не начался! Еще не начался!!! Такое ощущение, будто у меня не руки, а суфле! Скажите мне, что в здании пожар, а я вам отвечу: «Пусть меня скинут на батут вниз вместе с креслом и рядышком оставят досыпать»… Ладно, завтра высплюсь. А пока правая нога вперед, левая нога вперед, теперь по очереди. Руки — вы тоже, будьте добры, примите участие в процессе!

Медленно выхожу из нового кабинета, иду в наш и даю указания Анжеле на те несколько непраздничных майских дней, которые она должна будет продержаться без меня. Инструктирую мальчиков, проверяю бумаги, визирую. За прошедшую неделю ни одной ошибки! Вот она — сила релаксации, концентрации, здорового питания и позитивного подхода! Прошу сохранять выработанный ритм высокоэффективной работы, прощаюсь, беру сумочку, плащ и направляюсь к лифту. До свидания, офис! Да здравствуют Мальдивы!

Лёша сказал, что машина МЧС меня будет ждать на Домодедовской? Белый кадиллак моей мечты тут же превращается в продолговатый батон модели УАЗ, а наверху появляется голубая мигалка. В машине меня ждут молчаливые, заросшие щетиной мужики. Они освобождают единственное свободное в салоне сиденье — на табурете около двери, сами ютятся на деревянных скамейках вдоль бортов. Никто не пристегнут. Ремней безопасности просто нет. На полу лежат грязные рюкзаки со свернутыми сверху спальными мешками. Моя сумочка от «Прады» смотрится среди всего этого барахла, как белая вилла в беднейших кварталах Рио-де-Жанейро. «Поехали!» — кричит водитель, я падаю с табурета на спину и снова просыпаюсь. Надо же, и в метро уснула. Господи, как я выглядела? Как дохлая гусыня. Точно. Собраться! Добраться до аэропорта, а там можно и расслабиться.

Машина МЧС, которую нахожу у выхода из Домодедовской, оказывается совсем не такой суровой, какой себе представляла: большая новой модели «Газель» белого цвета с красно-синими полосками по бокам и впереди. Наверху — неестественно большая мигалка. Окна затонированы, как в бандитских джипах. Подхожу поближе. Внутри тихо, как в склепе на кладбище. Нерешительно стучу. Дверь неожиданно с шумом распахивается. Я отпрыгиваю и вижу лицо Андрея — лучшего друга Алексея, приветливое и свежевыбритое.

— Заходи, Александра. Добро пожаловать. Сюда, — он помогает мне забраться в мягкое кресло в салоне. — Пристегнуться не забудь. Поедем с ветерком.

— С этой? — поднимаю палец вверх и кручу им над головой.

— Только в крайнем случае, — объяснил Андрей. — Мы всё-таки в отпуск, не на службу.

— Конечно, — киваю, изображая понимание, хотя мне очень бы хотелось проехаться разок в жизни на машине с мигалкой.

— Пока попробуем без вспомогательных средств, — ворчит водитель, заводит мотор и трогается с места.

Я осматриваюсь. В салоне находится еще три молодых человека, кроме водителя и Андрея. Остальные места занимают, как в моем сне, рюкзаки. Только эти — чистые и современные: с множеством карманов и приспособлений для удобной жизни в походе. На минуту даже хочется примерить один. Нет, нет, нет! Походы не для меня! Под рюкзаками замечаю большие чехлы с прикрепленными веслами.

— Байдарки? — спрашиваю Андрея.

— Да. Вон та — ваша с Лёшей, — он показывает на большой зеленый чехол.

— Как наша? — моя белая «Прада» в полуобморочном состоянии съезжает с коленей.

— Алексей тебе ничего не говорил? — Андрей прикрывает рот рукой. — Он меня убьет. Наверное, сам всё объяснить хотел.

— Андрей, не донимай девушку, — прерывает нас молодой человек в серой кепке, сидящий напротив меня. — Смотри, как она испугалась. Меня Сергеем звать. Он протягивает руку.

— Меня Александрой, — выдавливаю я и отвечаю на его рукопожатие.

— Может, вам водички дать? Вы прямо побелели, — он протягивает мне бутылку.

Я делаю глоток.

— Тьфу! — я машу рукой — мой рот и горло горят, будто я огонь проглотила. — Это водка?

— Обижаете! Чистый спирт! Разведенный, конечно, — отвечает Сергей таким тоном, будто они эту гадость действительно как воду пьют. — У нас всего неделя, поэтому накопленное напряжение начинаем снимать прямо сейчас. В отпуске некогда будет — целый день грести придется. Давайте я вам что-нибудь расскажу интересное из нашей походной жизни. Вы сразу увидите, что в ней ничего страшного нет. Вам понравится!

О чем они говорят? О каких байдарках? Какая-то ошибка! Мы летим на Мальдивы! Набираю номер Алексея. Не доступен. Пишу смс: «Куда мы летим?» Сначала добавляю «подлец», потом стираю и рисую смайлик а-ля Моника Левински.

— Мы один раз были в походе, — продолжает Сергей, не дожидаясь моего согласия. — Набрали с собой туристов — тех, кто в первый раз. Маршрут выбрали попроще, чтобы только грести, готовить и ночевать. Баньку, рыбалку — всё, как полагается. Но не повезло. «Камазы» нас не встретили — пришлось байдарки и провиант на себе тащить десять километров. Так смешно было! Несешь эту резиновую громадину на спине, а она тяжеленная, зараза! Одному не снять! Чтобы отдохнуть, просто валились на землю, как черепаха на панцирь и руками беспомощно махали, пока тебя не поднимет кто-нибудь!

— А как первый поднимался? — уточняю я.

— Какой первый?

— Если все падали, и им помогали подниматься, то кто-то должен был сам первым подняться?

— Там заключенные из колонии-поселения ходили, они и поднимали.

— Заключенные?

— Да они не опасные! Воры да вымогатели. Опасных не выпускают по лесам ходить. В общем, когда добрались до реки, поняли, что воды нет. Первые два дня пешком шли — по колено в воде. Как сядем в байдарку, так на камень напоремся. Каждый день зашивались! Один раз у нас сквозь дыру в байдарке пила провалилась — такая огромная была! Еле нашли потом! После этого дожди начались! Пошли, наконец, байдарки! А туристы наши — в джинсах! Все время от холода тряслись. Не знали, что они хуже всего сохнут. Так и ходили три дня сырыми. Там юристов несколько было. Они вообще для таких походов не созданы. Мы их называли «туристы-юристы». Привыкли к отдыху в пятизвездочных отелях, не знали, как с утра костер разжечь. Вы случайно не юрист? — он останавливается, с опаской глядя на меня.

— Нет-нет, — успокаиваю его. — Я в банке работаю. В комплаенс-контроле.

— А я подумал, что юрист… Они тоже не смеялись, когда им веселые истории рассказывал из нашей походной жизни… Да ты не дрейфь, — Сергей по-братски ударяет меня кулаком в плечо. — Все будет в порядке! Никто еще в походе не умирал. Болеть — болели, шишки на позвоночнике вскакивали, потом откачивали жидкость в больнице. Но никто не умер! Здесь главное — расслабиться и получить удовольствие.

Какое там расслабиться! В висках стучит, плечо ноет, руки скрючило, как у мертвеца. Это происходит не со мной. Он не мог такое сделать! Я, конечно, слышала, что он походами раньше увлекался, но все это было в прошлой жизни — до меня. Фотографиями с походов у него забито несколько альбомов: вот они едят самую вкусную уху из самой большой щуки; вот — проходят самый опасный порог; вот — поют песни у самого большого костра и сушат самую мокрую одежду. Вот у них выросла самая длинная борода — они с начала похода не брились. Фотографии мне нравились, я даже чувствовала тот восторг, который исходил от Леши, когда он мне рассказывал про эти походы. Но никогда не хотела идти в поход сама! НИКОГДА!

— Александра, — подхватывает Андрей. — Вы полюбите природу! Я еще ни одну девушку не встречал, которая бы не полюбила! Плывешь десять дней по реке — ни одной деревни на ближайшие двести километров! Только дикий лес! Это же такая романтика! Спать в палатке в одном мешке на двоих, есть кашу из котелка, забыть про телефон!

— Я не люблю кашу, — шепчу, еле сдерживая слезы.

— Вы просто не пробовали нашу кашу: кило риса, банка сгущенки и банка тушенки — с утра заправился, до следующего дня есть не хочешь!

— Я вегетарианка.

— Ну, тогда Лёша ваше мясо съест.

— И сладкого тоже не ем.

Андрей замолкает и смотрит на меня, как на человека, который только что добровольно отказался от жизни.

— Отстань от девушки! — говорит Сергей. — Видишь, она еще не в курсе дела. Пусть сначала освоится, привыкнет. Вещи, наверное, Леха везет? — добавляет он голосом, полным сочувствия и заботы. А то в этом, — он кивает на мой рабочий костюм от «Дольче и Габбана» из тонкого хлопка и останавливается, подбирая слова, — комары заедят.

— Да, — отвечаю пересохшим ртом. — Он вещи везет.

Как же ловко все подстроил, подлец! Воспользовался ситуацией! Знал, что по доброй воле никогда в поход не пойду. Как он мог? Испортить мою мечту? В чем я буду по лесу разгуливать? В светлой юбке от «Версаче»? С сумкой «Прада» наперевес? Вжимаюсь в кресло, что есть силы, чтобы не выпрыгнуть на ходу.

— Остановите машину! — кричу.

— Нет, сейчас нельзя! — отвечает водитель. «Газель» несколько раз тормозит и затем с оглушающим ревом сирены начинает продвигаться по левой крайней полосе. — Нужно с боем продираться, а то не успеем.

— Остановите машину, — я отстегиваюсь и пытаюсь протиснуться к двери.

Мужчины предотвращают мой побег.

— Не волнуйтесь, Александра! Вас же никто не заставляет ехать! В аэропорту встретитесь с Лёшей и решите, кто куда полетит. Неужели не найдете компромисс?

Действительно. Я просто скажу, что мы летим, как и планировали, на Мальдивы. И точка! А как быть с вещами? С рюкзаками полетим? С байдаркой? На одном из светофоров мы с гулом сирены и мигалкой обгоняем пробку и скоро видим очертания серебристой вытянутой раковины аэропорта. Водитель отключает сирену и, как ни в чем не бывало, въезжает на площадь посадки-высадки пассажиров.

— А вот и наш главный походник! — кричит Андрей.

Вижу Алексея в элегантном летнем брючном костюме, как в моем сне. А может быть, снова сплю? Щипаю себя за бедро. Черт, больно! Значит, не сон.

— Привет! — Лёша радостно машет рукой.

— А где рюкзаки? — спрашиваю сухо, выбираясь из машины.

— Какие рюкзаки? — он недоуменно смотрит на меня. — Чемоданы на Павелецком вокзале сдал, чтобы сюда не тащить.

Оглядываюсь и вижу Андрея, который, хихикая, бросает рюкзаки на тротуар, а затем спешно прячется в машине за байдарками.

— Если бы мы не спешили на самолет, я бы вам задал! — Лёша, улыбаясь, машет Андрею кулаком.

— Мы всего лишь морально подготовили девушку, — кричит Андрей из машины. — Теперь Александра любому путешествию рада будет, даже в Турцию! Не правда ли?

— В Турцию? — переспрашиваю, глядя на Лешу.

— Да, к сожалению, других путевок не было. Я знаю, ты хотела на Мальдивы, но не получилось. Все распродано. Ты сильно расстроилась?

— Нет, конечно! — бросаюсь на Алексея. — Главное, что на море! Где тепло и пляж, нет дырявых байдарок и каши из сгущенки и тушенки!

— Господи, что они тебе наговорили! Изверги!

Он обнимает меня и увлекает в здание аэропорта. Как давно не была здесь! Как сильно всё изменилось. Напоминает космодром из фильма об инопланетянах. Только там народу было поменьше. Будто в Москве объявили конец света и сегодня — последний день эвакуации. Каждый спешит своим, одним ему известным путем, тащит тележку, чемодан и еще пару детишек с видом, что он все знает, но глядишь — через минуту бежит обратно.

Следую за Лёшей. Он ведет меня — к зоне безопасности и проверки паспортов. Пробегаем мимо магазинов.

— Ты что такая белая? — Лёша подхватывает меня под локоть. — В «Duty Free» на обратном пути зайдем.

— Я просто давно не летала. Последний раз ребенком еще!

— Ах, это! Сейчас решим! У нас еще двадцать минут до посадки.

Он ведет меня в бар напротив нашего накопителя и заказывает «Мохито».

— Ты что задумал? — спрашиваю, прищуриваясь.

— Это поведенческая терапия. Не спорь с психологом. Пей.

Подчиняюсь и уже через пару минут чувствую, как тело откликается на старое доброе лекарство. После второй дозы организм начинает заранее приспосабливаться к воздушным ямам и изменению высоты. Однако, как в любом высокоэффективном лекарстве, проявляются побочные эффекты. По телевизору показывают аварию легкомоторного самолета на каком-то авиашоу, чем вызывают в мозгу калейдоскоп воспоминаний о несчастных случаях в воздухе, о которых сообщали СМИ за последние 25 лет.

— Ты мое платье черное для дискотек не забыл? — пытаюсь отвлечь себя от страшных мыслей о том, что именно про наш самолет будут завтра рассказывать в новостях.

— Не забыл, — отвечает он.

— А колготки капроновые?

— Положил…

— Их в списке не было.

— Значит, не положил, — продолжает он, не меняя интонации. — Да и какая разница? Сейчас поздно об этом думать. Чемоданы уже ушли на посадку. Нужно расслабиться. Отключи мозг. Нет, подожди чуть-чуть. Сейчас посадку объявляют.

Встаю и чувствую, что последние двадцать минут релаксационных процедур в дополнение к бессонной ночи и глотку спирта в машине не прошли зря. Давай, правая ножка, левая, по очереди! И руки — тоже участвуем в процессе! Ну почему вы сегодня такие непослушные? Как маленьких, нужно упрашивать! Лёша помогает. Вообще, не подумайте, что я напилась. Это у меня просто в стрессе такая реакция на алкоголь. Голова в порядке, исправно отдает сигналы, но доходят они к конечностям с некоторым опозданием. Причем опоздание всегда разное, статистически случайное. То правая нога опоздает, то левая, то рука не в свое время вступит. Хорошо, что у Леши такого эффекта нет. Он помогает мне добраться до входа в самолет.

— Ва — вырывается у меня, — ууу.

Даже буквы одного слова с разной скоростью выходят. Усиленно концентрируюсь на том, чтобы место, в которое я сажусь, совпало с цифрами и буквами, указанными на билете. Самолет — огромный! В ряду — семь сидений: по два у окон и три — посередине. Лёша останавливается в центре салона, заботливо заталкивает меня на место у окна, а сам занимает место у прохода. Интересно, какие сидения — наиболее безопасные? При последнем крушении, о котором рассказывали по телевизору, не выжил никто. В другом — два человека, которые были не пристегнуты. В третьем отвалился хвост. Пассажиры, которые были там, стали инвалидами, остальные погибли. Лучше здесь, у крыла останемся — по крайней мере, укачивает меньше.

Стюардесса впереди нас старательно рассказывает, как надевать спасательный жилет, обеспечивать себя маской, затем проверяет, все ли пристегнуты. Пытаюсь переключиться с возможных неблагополучных вариантов нашего приземления на что-нибудь более позитивное.

— Наверняка опоздаем, — шепчу Лёше.

— Не будем о плохом, мы всё-таки в отпуске, — отвечает он.

— Это неплохо совсем. Лучше опоздать, чем вообще не прилететь.

— Ты права, хотя опаздывать тоже нежелательно.

— Да ладно, отель ведь никуда не денется. Нас все равно встретят. Нас ведь встретят?

— Нет, нам на такси придется добираться, — Алексей достает из кармана лист бумаги и показывает длинный номер. — Сюда нужно будет позвонить, если в аэропорту не сторгуемся.

— Я недавно фильм смотрела. Там девушки приехали в Париж, тоже взяли такси, а потом их в заложницы взяли. Одну продали какому-то шаху, потому что она девственницей была…

— Тогда нам нечего бояться.

— Погоди! Другую на наркотики посадили, и она умерла. Но, слава Богу, я не с подругой, а с тобой. Бандиты мужчин боятся. А как наш отель, кстати, называется?

— «Бавария».

— Значит, немецкий! Качество должно быть отличным. Все включено?

— Почти, — отвечает он. — Это не совсем обычный отель. Ты же хотела романтический сюрприз?

— Мне уже, кажется, достаточно на сегодня сюрпризов, — напряженно вглядываюсь в его лицо, готовая узнать страшную тайну нашего отпуска.

— Ну, если на сегодня достаточно, то об этом я расскажу тебе завтра, — он закрывает глаза и устраивается удобнее в кресле. — Дорогая, расслабься! Всё будет хорошо! Наслаждайся нашим первым отпуском вместе! Самолет — это самое безопасное средство передвижения в мире!

— Да, ты прав, — представляю себе сотни самолетов, которые ежедневно поднимаются и садятся в аэропортах по всему миру. Каждую минуту взлетают и садятся. И ничего не случается. Почему о них никогда новости не показывают? Первой строчкой: «Внимание! Сегодня благополучно приземлился рейс из Домодедово в Даламан и еще пятьсот других рейсов! Перечислим поименно. Всех поздравляем!» Вот это, я понимаю, новости. Если бы об этом говорили, то аварию одного самолетишка никто бы не заметил! А то всё время аварии! Невротиками людей делают наши СМИ. Мы с Лёшей уже и телевизор не смотрим, но добрые люди все равно новости рассказывают. «Слышали про пропавший самолет-то? Еще не нашли», «А про заложников? Всех убили», «А про террористов? Будьте бдительны!» Зачем такую панику разводить? Как бы то ни было, это очень редко происходит.

Зондирую взглядом самолет на наличие возможных подозрительных личностей с бородами. Не нахожу ни одного. Самый бородатый — Лёша.

— Почему ты не побрился? — спрашиваю его.

— Не успел. Вещи подбирал, чтобы по цвету подходили.

— Молодец! — отвечаю я. — Побриться всё-таки надо было, а то пассажиры могут подумать, что ты террорист.

— Ну тебя… Сейчас как раз можно поспать, а ты про всякую ерунду.

— Смотри, какие милые малыши! — шепчу Алексею, показывая на девочку лет трех-четырех и мальчика постарше, которые расположились рядом дальше на сиденьях по центру. Их папа — наш сосед по левую сторону от Леши. Дети постоянно поворачиваются к нему и спрашивают: «А когда мы полетим?»

На них симпатичные футболки с надписью «Go to vacation!». Мне снова ужасно хочется ребенка. А лучше — двух — девочку и мальчика, чтобы можно было на них такие футболки одевать и ездить с ними в отпуск.

— Да, милые, — Лёша улыбается и закрывает глаза. — Я посплю немного, раз ты перехотела.

— Конечно, конечно! Спи! Извини, пока ты не уснул, совсем забыла: я же завтра пропущу последний день тренинга! Надо Мише позвонить!

Лезу в сумку за телефоном.

— Ты что, его не выключила еще? Переборщили мы с лекарством! Совсем не соображаешь!

— Я просто забыла!

— Вот из-за таких, как ты, и падают самолеты! А потом все на террористов сваливают.

— Тогда бы они каждый день падали, — набираю номер. — Мы еще не взлетели! Не волнуйся.

— Слава Богу, что не взлетели! Выключи телефон! Самолет уже в движении! Мы с Мишей созванивались. Я тебе сам сеанс проведу. Не волнуйся.

— А, может быть, прямо сейчас? Михаил говорил, речь пойдет о главном. Если наш самолет разобьется, то я умру с полным осознанием смысла жизни.

— Выключи телефон, и тогда у тебя будет еще целая жизнь для осознания.

— Уже выключила. Начинай семинар.

— Нет, сейчас не получится. Ты не в том состоянии. Не волнуйся, у нас целая неделя впереди.

— Кажется, я уже знаю, что есть главное.

Вспоминаю то прекрасное чувство, которое испытала сегодня в кресле Виктора Алексеевича — теперь моем… Любимая работа… Ход моих мыслей сбивает громкий голос мальчика, который предлагает сестре попить.

— Бабушка сказала, что перед полетом нужно пить много воды, чтобы не было тромбофебита.

— Тромбофлебита, — поправляет его отец. — Вадик, не приставай к Алисе. Сейчас напьетесь воды, потом в туалет захотите. На взлете вставать нельзя. Будете в штаны делать.

— Ура! — радуется девочка — Будем делать в станы!

— Даже не думай, — вступает мама и строго смотрит на папу. — А ты не напоминай, мы только ее отучили от подгузников. Не хватало, чтобы она в самолете описалась.

Мальчик все равно дает попить сестре воды прямо из бутылки и, очевидно, проливает. Девочка визжит. Папа протягивает руку справа от сидения и ловко хватает мальчика за ухо. «Ты с самого утра не слушаешься. Сейчас же прекрати!» — шипит он.

— Какие ужасные родители, — шепчу Лёше.

— Мальчик заслужил. Отца не послушался.

— Как ты можешь? Ты тоже наших детей бить будешь?

— Он его всего лишь за ухо схватил!

— За маленькое бедное розовое ушко!

У меня на глаза наворачиваются слезы.

— Не делай из мухи слона, — отвечает Лёша и снова закрывает глаза.

В этот момент со словами девочки «Не хочу я больше пить» в нашу сторону летит стаканчик с водой. На светлых штанах Леши появляется большое темное пятно.

— А вот и слон прилетел, — хихикаю я.

— Ой, простите, — говорит папа и убирает стаканчик с его колен. — Знаете, у нее такой возраст. Кризис трех лет. Самому хочется иногда спрятаться от них, но в самолете, к сожалению, негде.

— Понимаю, — отвечает миролюбиво Лёша.

— Из таких потом террористы и вырастают! — шепчу ему, прикладывая салфетку к его брюкам.

Мотор ревет, самолет набирает скорость и взлетает. Становится неожиданно тихо. Слышен лишь мерный гул. Мы набираем высоту. Я чувствую себя хорошо. Никакой тошноты. Знала бы, что каких-то два «Мохито» избавляют от укачивания, пошла бы в летчики. Я же ребенком все время в мечтах летала! Алексей снова закрывает глаза. Ну как же так? Теперь у нас есть время для двоих, а ты — спать?

— Представляешь, у нас целая неделя, свободная от работы! Даже не знаю, что делать буду с такой уймой времени.

— Не волнуйся, я тебя займу!

— Я думала, ты спишь!

— Как же, уснешь с тобой.

— Ну не могу я сейчас молчать! У меня столько планов на отпуск! Я хочу ими с тобой поделиться! Чтобы ты знал, что просто валяться полдня в кровати и полдня на пляже я не намерена, — Лёша корчит недовольную мину, но глаз не открывает. — Хочу все книжки перечитать, спортом заниматься. Там, наверное, йога есть и танец живота. Обычно в каждом отеле в Турции есть. И еще буду продолжать питаться вегетарианской пищей. Анжела у нас на работе уже целую неделю не ест мяса и рыбы для повышения эффективности, чем я хуже?

— Привет! — мой монолог прерывает тоненький детский голосочек.

Из проема между двумя сидениями на меня смотрят два маленьких озорных глаза. Добрая пара впереди нас уступила детям место, чтобы они могли полюбоваться видами из окна. Спасибо им…

— Привет! — отвечаю, улыбаясь, и показываю девочке на спящего Лешу. — Шуметь нельзя, дядя спит. Смотрите, за окном столько всего интересного!

Девочка понимающе кивает и исчезает.

Так-то нужно воспитывать детей! Они все понимают, просто с ними нужно как со взрослыми общаться. Серьезно и не сюсюкаться.

— А у меня есть кукла, — девочка появляется теперь сверху и показывает куклу Барби в розовой кофточке, обтягивающих белых бриджах и на каблуках. — Ее зовут Барби!

Ну надо же! Настоящее откровение для меня!

— Алиса, отстань от тетеньки! — слышу голос матери.

Наконец-то соизволили заметить. И почему она называет меня тетенькой? Тетенька — это тучная женщина с клетчатыми котомками с базара. А я — девушка, чуть старше Барби, но по параметрам ничуть ей не уступаю.

— Ничего, ничего! — отвечаю я. — Мы просто общаемся. Ты знаешь, я — не тетенька!

— Значит, ты — дяденька! — она наклоняется ко мне.

— Нет. Это дяденька, — улыбаясь, показываю на Лешу. — А я — девушка. Как Барби!

— Он — дяденька, ты — тетенька! — упрямо повторяет девочка.

— Да нет же! Тетенька — это такая большая, грузная женщина с котомками с базара. А я — девушка, как Барби!

— Почему? — к диалогу присоединяется мальчик.

— Потому что я уже это объяснила и больше объяснять не буду.

Чувствую гордость. С детьми нужно быть твердыми, иначе они на шею сядут.

— А почему он тогда дяденька? Он же не большой, и котомок у него нет, — мальчик хитро улыбается.

— Ты очень умный мальчик! — отвечаю я. — Правильно называть его «молодой человек».

— А человек у вас совсем не молодой! — присоединяется мальчик.

— Почему же? — удивляюсь я.

— У него волосы седые.

— Как седые? — с беспокойством смотрю на голову Алексея.

— Да вот же! — мальчик встает со своего места, подходит к Лёше и резким движением выдергивает ему несколько волос с виска. — Вот смотрите!

Лёша вскрикивает и трет больное место.

— Ты с ума сошел! — папа отвешивает мальчику подзатыльник.

— Не бейте ребенка! — кричу я.

— Хотите, чтобы ваш друг лысым в Даламан прилетел?! — отвечает папа и усаживает мальчика на место. — Я запрещаю вам поворачиваться! Это я детям, — уточняет он, глядя на меня.

Подходит стюардесса и пытается угомонить папашу, а нам предлагает занять два пустующих место в конце салона. Мы говорим, что всё в порядке, но от предложения не отказываемся. Всё-таки там есть шанс выжить, если хвост у самолета при посадке отвалится.

— Родителям удобнее будет следить за детьми, — поясняю сидящим рядом пассажирам. — Мама впереди займет девочку, сзади папа займет мальчика.

— Спасибо за беспокойство, — отвечает папа и, скривив рот в недовольной улыбке, пересаживается на наше место. — Специально сел отдельно, чтобы поспать. Вадик, сиди спокойно, будем в морской бой играть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.