Глава 15. Заострить внимание

Примеры, прямо иллюстрирующие определение словаря Евгеньевой, исчерпаны, но есть еще множество дополнительный примеров, которыми в этом словаре поясняются дополнительные смыслы понятия «внимание» и производных от него слов. Поэтому я имею возможность продолжить с их помощью исследование моего собственного понятия внимания.

Вот я беру пример «заострить внимание» и понимаю, что могу его довольно свободно использовать. Это значит, что такое языковое выражение мне как носителю русского языка не только знакомо, но и вполне понимается мною. То, что я понимаю, что такое «заострить внимание», я не просто знаю – я это прямо чую каким-то странным, глубинным чутьем. Само по себе это чутье на смысл понятий заслуживает исследования. Но не сейчас.

Сейчас мне важнее то, что оно дает мне возможность свободно использовать это выражение в речи. И не просто как слова, а как способ управлять другими, заставлять их проделать вполне определенные действия. И при этом мне было бы вовсе не так легко сказать, что же я чую, знаю или понимаю, когда испытываю это чувство.

Каким-то образом я владею верхней частью собственного понятия, а все остальное скрыто в некой глубине, и попытайся я сходу дать ему определение (то есть попросту объяснить тем, кого я прошу заострить внимание, что нужно сделать), я, как говорится, «заплаваю», то есть потеряю четкость и ясность понимания и буду с трудом подбирать слова.

По крайней мере, так было бы, если бы меня попросили устно рассказать, что значит «заострить внимание». А что будет, если я то же самое понимание попробую изложить письменно?

Итак, что значит «заострить внимание»? И вообще, относится ли это к вниманию?

Начну с того, что любое, так сказать, умственное действие и даже любое телесное действие требуют внимания. Иначе говоря, внимание есть условие любой человеческой деятельности. Иначе мы либо не сделаем то, что хотели, либо погибнем. Поэтому внимание так или иначе присутствует в любом выражении, упоминающем внимание.

Следовательно, это присутствие внимания можно вынести за скобку как общий знаменатель и не рассматривать. Меня интересует не отблеск внимания в высказывании, использующем его имя, а то, описывает ли это высказывание внимание или же оно лишь использует это имя в ином значении. Но если это так, то почему используется именно это имя, а не какое-то иное. Даже такое опосредованное понимание внимания позволяет его разглядеть.

В данном случае мне кажется, что, предлагая заострить внимание, мы вообще не говорим о внимании. Заостряют внимание или предлагают заострить внимание, когда произносят речь или рассказывают о каком-то сложном произведении. Речь эта может быть и производственным заданием или инструктажем. И приказ заострить внимание сотрудников на чем-то важном отдает начальник тому подчиненному, который будет проводить инструктаж, например: «И заостри их внимание на том, что если заказ не будет получен, премий не будет!» Или: «Заостри внимание на фактах коррупции, которые ни в коем случае нельзя пропускать при проверке».

Складывается впечатление, что то «внимание», которое используется в этих выражениях, весьма подобно оружию, которое надо наточить перед боем. Даже не подозревал, что в моем сознании хранилось именно такое понятие о том, как «острить внимание».

Но остается вопрос: а что именно надо заострить, когда велят «заострить внимание»? Очевидно, что каждый раз перед человеком ставится задача не пропустить какие-то важные вещи или сделать какие-то важные действия. Иначе говоря, он постоянно должен помнить о них и быть готов в нужный миг совершить некое усилие, которое и позволит не пропустить или сделать.

Это усилие – своего рода толчок, без которого ты останешься пассивным наблюдателем, а впоследствии скажешь, как это часто бывает: «А я видел, видел это! Я даже подумал, что надо бы сказать!»

Мы все имеем органы восприятия и видим все, что происходит перед нашими глазами. Это с одной стороны. С другой – мы имеем множество знаний о том, что мы видим и как с этим поступать. Условно говоря, мы имеем множество готовых ответов на самые сложные вопросы. Но стоит только кому-то задать этот вопрос так, чтобы лишить нас уверенности в том, какой именно ответ правильный, как мы становимся нерешительными.

Во время проведения занятий по прикладной психологии мне довольно часто приходится задавать подобные вопросы слушателям, например: «Вот знакомое вам всем явление. Скажите, а что оно значит в действительности?» Сначала люди замирают в нерешительности. Очевидно, не хотят рисковать, когда можно выказать себя дураком. Затем начинают делать предположения. В общем-то, тоже нерешительно.

А вот когда слышат правильный ответ, обязательно кто-то подпрыгивает и заявляет: «Я знал! Я так и думал! Я хотел сказать! Эх, надо было сказать!..»

Что же помешало? Та самая нерешительность? А что это такое? На верхнем уровне за ней могут стоять множественные причины, тянущиеся из культуры и личной истории человека, – что-то вроде житейской мудрости, вколоченной в сознание: не высовывайся! молчи, за умного сойдешь!

Но на уровне глубинном, где и прячется внимание, человеку не хватило не решительности, а некой силы, что толкнула бы его в ту пропасть, перед которой он стоит, колеблясь, высказывать ли свои мысли и начинать ли действовать.

Когда я требую от кого-то заострить внимание на определенных условиях, это условия задачи, которую он должен будет решить. И условия эти предполагают некое действие, которое необходимо сделать, если условие будет выполнено или узнано как совпадающее с заданным.

Вся бригада проверяющих, естественно, и так знает, что факты коррупции надо выявлять. Но кроме них в их непосредственные задачи входит множество других вещей. И пока они ими занимаются, а это работа большая и утомительная, какие-то мелочи, указывающие на коррупцию, могут быть пропущены.

Естественно, живой человек с работающим восприятием их увидит. Но не придаст значения и не назовет, не даст то имя, которое могло бы включить определенную программу действий. Этот фактик будет как-то помниться и долго мучить человека, как мучают следователя замеченные, но неосознанные детали. Он что-то увидел – и его восприятие не подвело. Но не может это использовать, не может начать действовать, пока не поймет, что же это было, что оно значило и как соотносилось со всей остальной картиной преступления.

Чтобы исключить такие болезненные состояния, начальник и дает приказ заострить внимание на чем-то определенном. Что происходит теперь в сознании подчиненных?

Теперь среди множества вещей, которые они обязаны искать и как-то обрабатывать, одна или несколько имеют особое значение. Они выделены и снабжены «программой», то есть особым образом действия, который включается не после череды умозаключений, а непосредственно после узнавания.

Следовательно, «заострение внимания» – это некая установка, которая создает особый образ действия, включающийся при узнавании того, на чем заостряется внимание. И снабжение этого образа дополнительной силой, которая позволяет преодолеть сомнения, колебания и нерешительность, проистекающие от неуверенности в себе, в том, что все узнал и понял правильно.

Человек с «заостренным вниманием» будет действовать как энкавэдэшник во время войны – при малейшем подозрении он не будет сомневаться, а сходу арестует. И будет разбираться в своих сомнениях потом, в удобных для него условиях, где точно отсутствует риск совершить ошибку и упустить врага. Для него «перебдеть» простительнее, чем «недобдеть».

И где же тут внимание?

Очень похоже, что внимание, до этого рассеянно плававшее по сознанию, включается тем узнаванием, которое происходит при встрече с искомым. Как только сознание отметило: вот то, о чем говорилось, – оно взрывается, сонливость и рассеянность разлетаются осколками и в рабочее пространство сознания врывается внимание.

А с ним приходит полная и даже предельная работа разума, который теперь исследует то, что принесло восприятие, как задачу, требующую решения. Разум сам узнал, что перед ним как раз тот случай, который был оговорен. Но именно внимание включает способность разума бодрствовать и работать на полную силу.

И пока оно будет присутствовать, работа разума будет идти именно так. Но стоит только разуму почувствовать, что поклевка была ложной, как он – даже продолжая исследование, чтобы ничего не упустить, – заскучает. И внимание тут же начнет утекать из этой задачи, перебегая вместе с разумом в другие, которые становятся для него важней…

С одной стороны, очевидно, что внимание сопутствует разуму и течет всегда в наиболее важном для разума направлении. Но ведь внимание самостоятельно не может определить, что важно, а что не важно для разума. Поэтому на деле это значит, что оно просто перетекает в те задачи, которыми разум занят непосредственно в данный миг.

Похоже, что внимание лишь некое свойство или качество разума, но, пожалуй, правильнее будет считать его свойством или качеством той среды, которая является телом разума. Иначе разум окажется слишком уж сложной вещью, которую невозможно исследовать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.