Глава 1 Мирское против духовного

Глава 1

Мирское против духовного

Понимание великого разделения

- Я предлагаю новую религиозность. Это будет и не христианство, и не иудаизм, и даже не индуизм. У этой религии не будет определений. Это будет в чистом виде способность стать целостным.

Религия потерпела неудачу. Наука потерпела неудачу. Неудачу потерпели и Восток, и Запад. Необходима новая общность, где могли бы встретиться Восток и Запад, религия и наука.

Человеческое существо подобно дереву, его корни — в земле, к небу он тянется кроной, готовой расцвести прекрасными цветами. Религия потерпела неудачу потому, что она говорила только о цветах — и цветы эти всегда оставались абстрактными, философскими; они так и не нашли материального воплощения. Они не могли материализоваться, поскольку для них не было поддержки в земной жизни. Наука потерпела неудачу, поскольку занималась только корнями. Корни — отвратительны, если заниматься только ими: кажется, что никаких цветов вообще не существует. Религия потерпела неудачу, так как была слишком возвышенна и не обращала никакого внимания на земную жизнь. А земное нельзя игнорировать: забывая о нем, ты забываешь о своих корнях. Наука потерпела неудачу, ибо не обращала внимания на потустороннее, на духовное. Ведь забывать о цветах тоже нельзя. Как только ты перестаешь обращать внимание на цветы, глубинная суть бытия и самой жизни теряет всякий смысл.

Дереву нужны корни, и человек тоже нуждается в них — а корни могут жить только в земле. Еще дереву необходимо небо, тогда оно будет расти, покроется зеленой листвой и расцветет тысячей цветов. Лишь тогда дерево живет полной жизнью, чувствует свою значимость и смысл, и лишь такая жизнь ему нужна.

Запад страдает от избытка научности, а Восток — от избытка религиозности. Сегодня нам необходимо новое человечество, для которого религия и наука стали бы двумя сторонами единой человеческой сущности. И когда мы создадим новое человечество, Земля впервые сможет стать такой, какой она задумывалась. Она может стать раем: вот это самое тело станет Буддой, а эта Земля — раем.

Зорба Будда: встреча земли и неба

Моя концепция нового человека состоит в следующем: если взять Грека Зорбу[1] и Гаутаму Будду и объединить их, то получится новое человеческое существо, одновременно и плотское, и духовное, — «Зорба Будда». В том, что касается тела и чувств — это материальное и крайне приземленное существо, наслаждающееся своим телом и всем, что дает материальный мир. И вместе с тем это человек с высоким сознанием, он ни к чему не привязывается. Зорба Будда — такого раньше никогда не бывало.

Вот что я имею в виду, когда говорю о встрече Востока и Запада, материализма и духовности. Вот в чем состоит моя идея Зорбы Будды: единение земли и небес.

Я не хочу никакой шизофрении, никакого деления между материей и духом, между мирским и духовным, между этим миром и миром тонким. Я не хочу никакого разделения, потому что любое деление — это деление внутри вас. А каждый человек, каждое человеческое существо, разделенное и переживающее внутренний конфликт, рано или поздно заканчивает сумасшествием и душевными болезнями. Мы живем в сумасшедшем и душевнобольном мире. Он может выздороветь, только если этот раскол будет преодолен.

Человечество всегда верило во что-нибудь одно: или в реальность души и иллюзорность материального мира, или в реальность материи и иллюзорность духовного. Людей прошлого можно разделить на материалистов и людей духовных. Но никто и не попытался разобраться в том, что же такое человеческое существо на самом деле. Мы — и то, и другое. Мы — это не только духовность, и не только разум, и не только материя. Мы — это потрясающее гармоничное сочетание материи и сознания. Или, может быть, материя и сознание — это не два различных явления, а лишь два проявления одной реальности: материя — это внешнее проявление сознания, а сознание — это внутренняя сущность материи. Но в истории не было ни одного философа, мудреца или религиозного мистика, который признал бы это единство. Все они разделяли человеческое существо, провозглашая одну его часть реальной, а другую — нереальной. Из-за этого на всей Земле воцарилась атмосфера шизофрении.

Ты не можешь жить только интересами тела. Именно это имел в виду Иисус, когда говорил: «Не хлебом единым жив человек», — но это только часть правды. Тебе необходимо сознание — человек жив «не хлебом единым», это правда, но без хлеба он тоже жить не может. Твое существо состоит из двух частей, и обе части должны быть реализованы, должны иметь одинаковые возможности для роста. Но прошлое всегда было на стороне одной части человеческой природы и выступало против другой.

Человек не воспринимался как единое целое.

Вот почему возникли нищета, страдания и ужасающая темнота; ночь длилась тысячи лет, и, кажется, ей нет конца. Если ты слушаешь только свое тело, ты обрекаешь себя на бессмысленное существование. Если ты не слушаешь тело, ты страдаешь — тебя мучают голод и жажда, ты беден. Если прислушиваться только к сознанию, твое развитие будет однобоким. Твое сознание будет расти, а тело — страдать, и равновесие будет нарушено. Ведь равновесие — это и твое здоровье, и целостность твоей личности, и твоя радость, и твои песни и танцы.

Материалист сделал выбор — он слушает тело и абсолютно глух ко всему, что касается реальности сознания. В результате мы имеем великую науку, высокоразвитую технологию — общество, живущее в достатке, изобилие земных, материальных вещей. И посреди всего этого изобилия живет несчастный человек. Его душа куда-то подевалась, он абсолютно потерян и не знает, кто он такой и зачем он здесь, он чувствует себя случайным творением или причудой природы.

Когда сознание не растет одновременно с богатствами материального мира, тело становится слишком тяжелым, а душа — слабой. Человек обременен своими собственными изобретениями и открытиями. Вместо того чтобы создавать человеку прекрасные условия жизни, они создают жизнь, которая, по мнению интеллектуалов, вообще не стоит того, чтобы жить.

Восток в прошлом сделал выбор в пользу сознания. Материя и все с ней связанное, в том числе и тело, были признаны иллюзорными — майей. Они называли все материальное иллюзорным, миражем в пустыне — только кажется, что он существует, но он не реален. Восток создал Гаутаму Будду, Махавиру, Патанджали, Кабира, Фарида, Равидаса — многих и многих людей, великих духом и многое осознавших. Но здесь же живут миллионы бедняков, которые страдают от голода, умирают как собаки — от недостатка еды, отсутствия чистой питьевой воды. Им не хватает одежды, не хватает жилья. Странная ситуация... В развитых странах каждые шесть месяцев в океан выбрасывают продовольствие на миллионы долларов. Там перепроизводство.

Они не хотят перегружать свои склады, не хотят снижать цены и разрушать свою экономическую систему. С одной стороны, в Эфиопии каждый день умирают тысячи людей, с другой — Европейский Союз уничтожает столько еды, что одно ее уничтожение стоит миллионы долларов. Это не стоимость самой еды, столько стоит довезти ее и выбросить в океан. Кто несет ответственность за это?

Самый богатый человек на Западе находится в поисках своей души, он чувствует пустоту внутри себя — там нет любви, только вожделение, там нет места молитве, там остались только слова, которые он выучил в воскресной школе и теперь повторяет, как попугай. У него нет ощущения духовности, нет чувств к другим человеческим существам, он не чувствует благоговения перед жизнью, птицами, деревьями, животными. Уничтожать — это так легко. Никогда бы не случились Хиросима и Нагасаки, если бы к людям не относились как к вещам. На Земле не было бы столько ядерного оружия, если бы человек почитался как воплощение Бога, как скрытое великолепие, которое нужно не уничтожать, а открывать, не разрушать, а всячески проявлять. И если бы человеческое тело рассматривалось как храм духа. Ведь если человек — это только плоть, только химия и физика, скелет, покрытый кожей, — тогда после смерти все заканчивается, не остается ничего. Вот почему Адольф Гитлер мог запросто убить шесть миллионов человек. Если люди — это только материя, то тут не о чем даже думать.

Запад в погоне за материальным изобилием потерял свою душу, свою внутреннюю сущность. Он не может найти свою собственную человеческую природу, поскольку окружен страданиями, бессмысленностью и скукой бытия. Весь научный прогресс оказывается бесполезным, ибо дом полон вещей, а хозяина в нем нет. На Востоке, после стольких веков, когда материальное считалось иллюзорным и только сознание — реальным, оказалось, что хозяин дома жив, но дом — пуст. Очень сложно радоваться на пустой желудок, когда тело ослаблено болезнями, а кругом — смерть; тут уж не до медитации.

Понятно, что все они потерпели неудачу.

Все святые и все философы — идеалисты и материалисты — несут ответственность за это чудовищное преступление против человечества.

Ответ есть. Это — Зорба Будда. Синтез материи и духа. Заявление о том, что не существует конфликта между материей и сознанием, — мы можем достичь успеха в обеих сферах. Мы можем владеть всем, что дает нам материальный мир, всем, что дают наука и технологии, и в то же время нам доступно все, что Будда, Кабир и Нанак нашли в своем внутреннем космосе, — цветы экстаза, благоухание набожности, крылья абсолютной свободы.

Зорба Будда — это новое человеческое существо. Бунтарь. Смысл бунта состоит в том, чтобы разрушить шизофрению человечества, разрушить разделенность — разбить идею о том, что духовность противостоит материализму, а материализм — духовности. Это манифест, провозглашающий единство тела и духа. Существование полно духовности: даже горы — живые, даже деревья умеют чувствовать. Это декларация, провозглашающая все существование и материальным, и духовным. Или, другими словами, это одна энергия, выражающая себя двояко: как материя и как сознание. Чистая энергия проявляется как сознание; грубая, плотная, неочищенная энергия проявляется в виде материи. Но все существование — не что иное, как энергетическое поле. Это — мой опыт, а не моя философия. Эти воззрения поддерживает современная физика: все сущее — энергия.

Мы можем позволить себе принадлежать к обоим мирам одновременно. Мы не должны отказываться от этого мира, чтобы получить тот, другой мир. Точно так же нам не нужно отказываться от другого, духовного мира, чтобы наслаждаться жизнью здесь. По большому счету, владеть только одним миром, когда вы можете иметь оба, означает обеднять себя.

Зорба Будда — наилучшая возможность. Мы смогли бы в полной мере реализовать свою природу и воспевали бы в песнях эту землю.

Мы не отречемся от земли, но не предадим и небо. Мы заявим о своих правах на все, что есть на земле, — на все цветы и все удовольствия, но и звезды на небе тоже будут нашими. Мы объявим все сущее в этом мире нашим домом.

Все это — для нас, и мы должны пользоваться этим, как только можем, не испытывая никакой вины, не создавая конфликтов и не перебирая. Наслаждаться всем, что способен дать материальный мир, и радоваться тому, что может постичь сознание.

Есть такая старая история...

Около одного города был лес, где жили двое нищих. Естественно, они были врагами, как все люди одной профессии — два доктора, два профессора, двое святых. Один нищий был слепым, а другой — хромым, и они все время соперничали между собой; в городе они дни напролет конкурировали друг с другом.

Но однажды ночью их лачуги загорелись, потому что в лесу был пожар. Слепой мог убежать, но он не видел куда. Он не мог разглядеть места, куда огонь еще не дошел. Хромой видел тропинки, по которым еще можно было убежать от огня, но бежать он не мог. Огонь быстро распространялся, и хромому оставалось лишь дожидаться смерти.

Они поняли, что нужны друг другу. Внезапно хромому пришла мысль: «Этот человек может идти! Слепой может идти, а я вижу». Они забыли о своих распрях. В тот критический момент, когда оба были перед лицом смерти, каждый из них забыл о своей глупой вражде. Они объединились, договорившись, что слепой понесет хромого на своих плечах, и они будут действовать как один человек — хромой может видеть, а слепой — идти. Так они спаслись. Поскольку они спасли друг другу жизнь, то стали друзьями; впервые они забыли о своем антагонизме.

Зорба слеп, он не может видеть, но может танцевать, петь, веселиться.

Будда может видеть, но это единственное, что он может. Он — это чистое зрение, только ясность и ощущение — но он не может танцевать. Его ноги больны, он не может петь, не может веселиться.

Но время пришло. Наш мир в огне, и жизнь каждого находится под угрозой. Встреча Зорбы и Будды может спасти человечество. Их встреча — наша единственная надежда. Будда может дать свое сознание, ясность и глаза, глядящие за горизонт, глаза, которые видят невидимое. Зорба может добавить к зрению Будды все свое существо — и его участие станет порукой тому, что глаза Будды не останутся одним лишь зрением, а в жизни будет место танцам, радости и веселью.

Возможна ли встреча Зорбы и Будды? Если да, тогда почему другие религиозные лидеры никогда не размышляли об этом?

Первое, что необходимо понять: я — не религиозный лидер. Религиозный лидер не может размышлять о природе вещей, не может видеть их так, как это делаю я, — по той простой причине, что он сделал большие инвестиции в религию; я же не сделал никаких.

Религии непременно разделяют людей, создают в человеческом разуме двойственность. Так они используют тебя в своих интересах. Если ты — целостная личность, ты им неподвластен. Если ты распадаешься на части, тогда вся твоя сила уничтожена, все твое могущество, твое достоинство разрушается. Тогда ты можешь быть христианином, индуистом, мусульманином. Если тебя оставить таким, как ты родился, — естественным, не подверженным влиянию со стороны так называемых религиозных лидеров, ты будешь свободен, независим и целостен. Тебя никому не удастся поработить. А все эти старые религии заняты только этим — они делают из тебя раба.

Для этого им нужно создать внутри тебя конфликт. Ты начинаешь бороться с самим собой. Твоя внутренняя битва неизбежно приводит к следующему:

Во-первых, ты чувствуешь себя несчастным, ведь ни одна из твоих двух половинок не может одержать победу; ты всегда будешь в проигрыше.

Во-вторых, у тебя появляется чувство вины, тебе кажется, что ты недостоин называться настоящим человеком.

Именно этого хотят религиозные лидеры. Лидерами их делает глубокое чувство неполноценности, живущее внутри тебя. Ты не можешь полагаться на самого себя, ведь ты знаешь, что ни на что не способен. Ты не можешь делать того, что желает твоя природа, потому что твоя религия это запрещает; ты не можешь исполнять то, чего хочет твоя религия, поскольку против этого восстает твоя природа. Ты оказываешься в ситуации, когда ничего нельзя; тебе нужен некто, кто взял бы на себя ответственность за тебя.

Твой физический возраст все увеличивается, но твой психологический возраст остается на уровне тринадцатилетнего подростка. Таким людям очень нужны авторитеты, которые ведут за собой, показывают цель в жизни, объясняют ее смысл. Сами они на это не способны. Религиозные лидеры даже и не задумывались о встрече Зорбы и Будды, поскольку такая встреча покончила бы с их лидерством и разрушила бы так называемые религии.

Зорба Будда — это конец всех религий. Он положит начало новой религиозности, которой не нужны названия — не будет ни христианства, ни иудаизма, ни буддизма. Человек будет просто наслаждаться самим собой и всей огромной

Вселенной, будет танцевать между деревьями, играть с волнами на пляже, собирать ракушки. Для чего? Да просто потому, что это весело. Соленый воздух, прохладный песок, рассвет и хорошая прогулка — что еще нужно? Для меня религия — это когда человек наслаждается воздухом, морем, песком, солнцем. Поскольку нет никакого другого Бога, кроме самого Существования.

Зорба Будда, с одной стороны, — это конец старого человечества — старых религий, политических систем, наций, расовой дискриминации и других подобных глупостей. С другой стороны, Зорба Будда — это начало нового человека — абсолютно свободного быть собой, позволяющего раскрыться человеческой природе.

Между Зорбой и Буддой нет никаких конфликтов. Конфликты были созданы так называемыми религиями. Есть ли какие-либо разногласия между твоим телом и душой? А между твоей жизнью и сознанием? Есть ли какие-либо противоречия между твоей правой и левой рукой? Все они едины, они — в естественном союзе.

Твое тело не наказание. Ты должен быть благодарен за то, что имеешь его, поскольку это самое удивительное явление во Вселенной, самое волшебное. То, как оно работает, поистине невероятно. Все части твоего тела работают как слаженный механизм. Твои глаза, руки, ноги находятся в некоем невидимом контакте. Ведь не бывает такого, чтобы твои глаза хотели идти на Восток, а ноги шли на Запад, чтобы ты был голоден, но твой рот отказывался есть. «Голод сидит у тебя в животе, какое это имеет отношение ко рту?» — и рот объявляет забастовку. Нет, внутри твоего тела не бывает конфликтов. Его части двигаются, повинуясь внутреннему единству, и всегда слаженно. И твоя душа не противостоит твоему телу. Если твое тело — это дом, то душа — это гость, а гостю и хозяину совсем не обязательно постоянно сражаться. Но религии не могут существовать без такой внутренней битвы в каждом человеке.

Я настаиваю на твоем естественном единстве — твой материализм больше не противостоит духовности, и это, в сущности, может стереть с лица земли все организованные религии. Как только твое тело и твоя душа начнут двигаться рука об руку, танцевать вместе, ты станешь Зорбой Буддой. Тогда ты сможешь наслаждаться жизнью во всей ее полноте, наслаждаться всем, что окружает тебя, и всем, что живет внутри тебя.

На самом деле внутреннее и внешнее живут в совершенно разных измерениях; они никогда не вступают в конфликт. Но на протяжении тысяч лет тебе говорили, что, если ты желаешь получить внутреннее, ты должен отказаться от внешнего, и это крепко засело у тебя в мозгах. Иначе говоря, это крайне абсурдная идея... Ты можешь наслаждаться внутренним — и что тебе мешает получать удовольствие от внешнего? Это удовольствие ничем не отличается, оно служит звеном, объединяющим внутреннее и внешнее.

Когда ты слушаешь красивую музыку, или смотришь на великую картину, или присутствуешь на выступлении танцора, подобного Нижинскому, — все это находится вне тебя, но никоим образом не препятствует радости, которая рождается внутри тебя. Напротив, все это очень помогает. Танец Нижинского может пробудить спящие в твоей душе качества, и она тоже будет танцевать. Музыка Рави Шанкара может задеть струны твоего сердца. Внешнее и внутреннее не разделены. Это одна энергия, две стороны одного существования.

Зорбе гораздо проще стать Буддой, чем любому священнику. Ни священник, ни твои так называемые святые не могут стать по-настоящему духовными. Они ведь даже не узнали радостей, которые дарует тело, — как, по-твоему, они смогут познать утонченные радости духа? Тело — это мелководье, где ты учишься плавать. А когда ты овладеешь этим искусством, глубина водоема уже не имеет значения. Тогда ты можешь заплыть на самую глубоководную часть озера, тебе уже будет все равно.

Хочу напомнить тебе о жизни Будды. До своих двадцати девяти лет он был настоящим Зорбой. У него были десятки самых прекрасных молодых девушек, каких только можно было найти в его княжестве. В его дворце не смолкала музыка и не прекращались танцы. В его распоряжении была лучшая еда и одежда, прекрасные дворцы и великолепные сады. Он жил более наполненной жизнью, чем бедняк Грек Зорба.

У Грека Зорбы была только одна девушка — старая, увядающая женщина, проститутка, которая потеряла всех своих клиентов. У нее были искусственные зубы, она носила парик — и Зорба был ее клиентом только потому, что не мог позволить себе платить кому-то другому. Можно назвать его материалистом, гедонистом, но не забывайте о первых двадцати девяти годах жизни Будды, которые тот провел в достатке. День за днем принц по имени Сидхартха просто жил в роскоши, окруженный всеми благами, которые только мог себе представить. Он жил как в сказке. Именно благодаря этому опыту он стал Буддой.

Обычно его историю не анализируют подобным образом. Никто не обращает внимания на первую часть его жизни — которая и стала основой дальнейших событий.

Ему все приелось. Он испробовал все радости материального мира; и теперь он желал чего-то большего, чего-то более глубинного — того, чего он не мог найти во внешнем мире. Чтобы достичь глубины, ты должен сделать прыжок. Когда ему было двадцать девять, глубокой ночью он ушел из дворца на поиски внутреннего. Он был Зорбой, который отправился на поиски Будды.

Грек Зорба так и не стал буддой — лишь потому, что его «опыт Зорбы» был неполным. Он был прекрасным человеком, полным жизненной энергии, но он остался нищим. Он хотел прожить яркую, наполненную жизнь, но у него не было возможности. Он танцевал и пел, но так и не познал высших оттенков музыки. Он не узнал такого танца, когда танцор исчезает.

Зорба, обитавший в Будде, познал наивысшие и самые глубинные проявления внешнего мира. Познав все это, он был готов пуститься на поиски внутреннего. Мир был хорош, но недостаточно, ему нужно было нечто большее. У него возникали моментальные озарения, и Будда пожелал чего-то вечного. Все эти радости закончатся смертью, а он хотел узнать то, чего смерть не остановит.

Если бы я описывал жизнь Гаутамы Будды, я бы начал с Зорбы. Он все узнал о внешнем мире, испробовал все, что этот мир мог дать, но смысл все еще ускользал от него. И он отправляется на поиски — это единственное неизведанное направление. Он никогда не оглядывается — оглядываться нет смысла, он все это уже пережил! Он не просто «религиозный искатель», который совсем не знаком с внешним миром. Он — Зорба, и с такой же энергией, силой и мощью он идет на поиски внутреннего. И, конечно же, ту удовлетворенность, наполненность, смысл и благословление, которых он искал, он находит в самых сокровенных глубинах своего существа.

Вполне возможно, что ты будешь Зорбой и на этом остановишься. Возможно, что ты не будешь Зорбой и отправишься на поиски Будды — ты его не найдешь.

Только Зорба может найти Будду; иначе у тебя не будет силы: ты не жил во внешнем мире, ты избегал его. Ты — эскапист.

Для меня быть Зорбой — это стоять в начале пути, а стать буддой — значит достичь цели. И это может произойти внутри одного и того же человека — и только внутри одного и того же человека. Вот почему я постоянно твержу: не разделяй свою жизнь, не осуждай плотское. Живи, и не вопреки своим желаниям, живи полнокровной, кипучей жизнью. Прожив именно такую жизнь, ты будешь способен на поиски иного. Тебе не нужно быть аскетом, не нужно бросать свою жену, мужа и детей. Веками нас учили всем этим глупостям, и скольким людям из миллионов монахов и монахинь — скольким удалось? Ни одному.

Проживай свою жизнь, не разделяя ее. Вначале подумай о теле, о мире, который окружает тебя. В тот миг, когда ребенок рождается, он открывает глаза, и первое, что видит, — это огромный окружающий его мир. Он видит все, кроме себя, — это удел более опытных людей. Это удел тех, кто увидел все вокруг себя, прожил это и освободился от этого.

Свобода от внешнего мира не придет, если убегать от него. Свобода от внешнего мира приходит, когда проживаешь его полностью, без остатка, и уже больше некуда идти. Остается только одно измерение, и, естественно, ты захочешь отправиться на поиски в этом неизведанном измерении. Тогда настанет твое «состояние будды», твоя нирвана.

Ты спрашиваешь: «Возможна ли встреча Зорбы и Будды?» Это единственная возможность. Без Зорбы не может быть Будды. Конечно же, Зорба — это не конец. Это подготовка к Будде. Зорба — это корни, Будда — крона. Не вырывай корни, ведь цветы без них не расцветут. Корни неустанно питают цветы соком. Вся яркость красок цветов идет от корней, и весь аромат, который источают цветы, идет оттуда же.

Цветы танцуют на ветру благодаря корням.

Не разделяй. Корни и цветы — это две стороны одного явления.

Это кажется таким сложным — соединить эти два аспекта жизни, ведь это противоречит всем нашим условностям. С чего же нам начать?

Делай свои дела от всей души, со всей энергией, на которую ты способен. Все, что делается без энтузиазма, никогда не приносит радости в жизни. Это приносит только страдание, страх, муки и напряжение, ведь что бы ты ни делал с безразличием, ты разрываешь себя на две части, и это одно из самых больших несчастий, которые случаются с людьми, — их души разделены на части. Меня не удивляет, что в мире столько страдания, это естественный результат того, что люди живут наполовину. Все, что мы делаем, делается лишь одной частью нашего существа, тогда как другая его часть сопротивляется, протестует, борется.

Что бы ты ни делал только одной частью своего существа, это что-то приносит тебе лишь сожаление, страдания и ощущение, что, может быть, другая часть, та, которая в деле не участвовала, была права. Ты пошел на поводу у этой части — и чего добился? Ничего, ты в очень незавидном положении. Но поверь мне, если бы ты послушал другую свою часть, результат был бы тот же. Вопрос не в том, какую часть самого себя слушать, вопрос в том, повинуешься ты ей полностью или нет. Если ты полностью отдаешься тому, что делаешь, это приносит тебе радость. Даже обычные, повседневные дела, если делать их с полной отдачей, заставляют твое существо светиться, приносят тебе ощущение удовольствия, наполненности и дают чувство глубокого удовлетворения. И все, что делается с прохладцей, какое бы замечательное дело ты ни делал, принесет лишь страдания.

Страдания происходят не от твоих действий, и радость тоже появляется не от них. Радость приходит тогда, когда ты всецело чему-то отдан. Не важно, чем ты занят, страдание возникает, когда ты относишься к этому с равнодушием.

А жить вполсилы — это значит каждый миг своей жизни превращать в ад — и этот ад становится все более обширным.

Меня спрашивают, есть ли ад и есть ли рай. Все религии говорят о рае и аде, как будто эти понятия — часть географии Вселенной. Это не географические явления, это часть твоей психологии.

Когда твой разум, твое сердце и все твое существо одновременно тянут в две разные стороны, ты создаешь ад. А когда ты представляешь собой полное, целостное, органичное единство, именно в таком органичном единстве внутри тебя расцветают все цветы рая.

Люди все еще озабочены своими действиями: какое действие верно, а какое нет? Что есть добро и что есть зло?

Я понимаю это так, что дело не в каком-либо конкретном действии. Дело в твоей психологии.

Когда ты — целостная личность, это есть добро; когда ты разделен — это зло. Разделенная личность страдает; целостная — танцует, поет и торжествует.

Расскажи поподробнее, как найти равновесие между этими противоположностями.

Моя жизнь — это часто крайности, и кажется, что это так сложно — долгое время придерживаться середины.

Жизнь состоит из крайностей. Жизнь — это противоречие между противоположностями. Всегда быть посередине — значит быть мертвым. Середина — это только теоретическая возможность, лишь однажды ты находишься посередине, на переходном этапе.

Это похоже на хождение по натянутому канату; никогда, ни на секунду тебе не удастся оказаться точно посередине.

Если ты попытаешься, ты упадешь.

Быть посередине не означает находиться в неподвижном состоянии, это динамическое явление. Баланс — это не имя существительное, это глагол — балансировать. Канатоходец постоянно двигается слева направо, справа налево. Когда он чувствует, что зашел слишком далеко на одну сторону и вот-вот упадет, он моментально переходит на противоположную сторону, чем уравновешивает себя. Когда канатоходец проходит с левой стороны на правую, в какой-то момент он действительно оказывается посередине. Точно так же, когда он слишком далеко заходит на правую сторону и может упасть, потому что теряет равновесие, он начинает двигаться налево и опять на какое-то мгновение оказывается посередине.

Вот что я имею в виду, когда говорю, что балансирование — это не существительное, а глагол, это динамический процесс. Ты не можешь просто находиться посередине. Ты можешь двигаться справа налево и слева направо; это единственный способ оставаться посередине.

Не избегай крайностей и не выбирай ни одну из них. Оставайся открытым для обоих полюсов — вот в чем состоит искусство, секрет равновесия. Да, иногда задыхайся от счастья, а иногда и плачь от горя — в каждом из этих состояний есть своя красота.

Выбирает разум, вот почему возникает проблема. Не выбирай. Что бы ни случилось и где бы ты ни был — справа или слева, посередине или не посередине — наслаждайся моментом во всей его полноте. Когда ты счастлив — танцуй, пой, твори музыку — будь счастлив! А в моменты, когда охватывает печаль — ведь она непременно придет, она должна прийти, это неизбежно, тебе не уйти от этого... Если ты пытаешься этого избежать, тебе нужно будет разрушить даже саму возможность счастья. День не может существовать без ночи, лето — без зимы. Жизнь не может существовать без смерти. Пусть эта закономерность проникнет глубоко в твое существо — нет способа этого избежать. Единственный способ — это становиться все более и более мертвым, только мертвец может существовать в недвижимой середине. Живой человек будет постоянно в движении — от гнева к состраданию, от сострадания к гневу — он будет принимать оба состояния, не отождествляя себя ни с одним из них, он будет оставаться в стороне и одновременно сопереживать — находиться на расстоянии и принимать активное участие. Живой человек получает удовольствие и одновременно похож на цветок лотоса, который плавает в воде, но вода не может намочить его.

Само твое желание — быть посередине и пребывать в этом состоянии всегда — рождает внутри тебя ненужный страх. На самом деле желание быть всегда посередине — это еще одна крайность — и наихудшая из крайностей, ведь она несбыточна. Ее невозможно исполнить. Представь себе старинные часы: если ты будешь держать маятник ровно посередине, часы остановятся. Часы работают лишь благодаря маятнику, который постоянно двигается слева направо, справа налево. Да, конечно, каждый раз маятник проходит через середину, и мгновение такой «серединности», безусловно, есть, но это только мгновение.

И это прекрасно! Когда ты переходишь от счастья к печали, от печали к счастью, существует момент абсолютной тишины, он как раз посередине — насладись им тоже.

Нужно прожить жизнь во всех ее проявлениях, лишь тогда она будет полноценной. Человек, живущий только на левой стороне, обделен, живущий лишь на правой стороне — тоже, а тот, кто живет посередине, — не живет вообще, он мертв! Когда ты живешь, ты и не на правой, и не на левой стороне, и не посередине — ты в постоянном движении, в потоке.

Почему же мы хотим прежде всего быть посередине? Мы боимся темной стороны жизни; мы не хотим печалиться, не хотим страдать. Но это возможно, лишь если ты готов отказаться от возможности испытать чувство экстаза. Лишь немногие выбрали этот путь — то были монахи. Путь монахов существовал на протяжении веков, они готовы были пожертвовать возможностью испытать экстаз только для того, чтобы избежать страдания. Они готовы уничтожить все розы — для того, чтобы не наткнуться на шипы. Но какой тогда становится жизнь? Бесконечно скучной, банальной и застывшей. Такой человек не живет. Он боится жить.

Но в жизни есть все; в ней есть и нестерпимая боль, и огромное наслаждение. Боль и наслаждение — это две стороны одной медали. Если ты убираешь одну сторону, то тебе придется убрать и другую. На протяжении веков одной из самых фундаментальных ошибок было представление о том, что можно избавиться от боли и сохранить для себя удовольствие, можно избежать ада и попасть в рай, можно уберечься от всего негативного и наслаждаться позитивом.

Это большое заблуждение. Сама природа вещей не допускает такой возможности. Позитивное и негативное идут вместе, неизбежно и неразделимо вместе. Они — это два проявления одной и той же энергии. Мы должны принять и то, и другое.

Впусти в себя все, будь всем. Если ты находишься на левой стороне, не пропусти ничего — получай от этого удовольствие! На левой стороне есть своя прелесть, которую ты не найдешь справа. Там все будет совсем по-другому. О да, конечно, пребывать посередине — значит наслаждаться тишиной и спокойствием, которых ты не найдешь ни в одной из крайностей. Поэтому наслаждайся всем. Наполняй свою жизнь.

Разве вы не видишь, как прекрасна печаль? Помедитируй в этом состоянии. В следующий раз, когда ты будешь печален, не борись с этим чувством. Не трать время на борьбу — прими его, приветствуй его, разреши ему быть желанным гостем. Загляни в это чувство поглубже, с любовью и заботой... будь настоящим хозяином! И ты будешь удивлен — удивлен сверх всякой меры — у печали есть много прекрасных качеств, которых не найдешь у счастья. Печаль — глубока, а счастье — поверхностно. У печали есть слезы, а слезы проникают гораздо глубже, чем любой смех. У печали есть своя собственная тишина, мелодия, которой никогда не бывает у счастья. У счастья есть своя песня, но она более шумная, не такая глубокая.

Я не предлагаю выбрать печаль. Я просто говорю о том, чтобы ты и от нее получал удовольствие. Когда ты счастлив, наслаждайся счастьем. Плавай по поверхности, а иногда ныряй поглубже в реку. Это та же самая река! На поверхности — рябь и волны, светит солнце и дует ветерок — здесь своя красота. Погружение вглубь имеет свои прелести, у него свои опасности и приключения.

И ни к чему не привязывайся. Есть люди, которые привязались к печали, психологи знают таких. Их называют мазохистами. Они неустанно создают ситуации, благодаря которым могут всегда оставаться несчастными. Страдания — это единственное, от чего они получают удовольствие. Они боятся счастья. В страданиях они чувствуют себя как дома. Многие мазохисты становятся религиозными, поскольку религия дает прекрасную защиту для разума мазохиста. Религия дает прекрасное рациональное обоснование состоянию мазохизма.

Если быть просто мазохистом и не быть при этом религиозным человеком, то ты будешь чувствовать себя обреченным и нездоровым, тебе будет не по себе и ты будешь знать, что твое состояние — ненормально. Ты будешь испытывать чувство вины за то, что ты делаешь со своей жизнью, и будешь пытаться скрыть это. Но если мазохист становится религиозен, он может с гордостью демонстрировать свой мазохизм, ведь теперь он больше не мазохист — он аскет. Это просто «самодисциплина», это не пытка. Изменились только названия — но теперь никто не назовет такого человека ненормальным, он же святой! Никто не скажет, что у него патология; он благочестив и свят. Мазохисты всегда приходили к религии, она весьма для них притягательна. В сущности, за многие века к религии обратилось столько мазохистов — и это движение было совершенно естественно, — что в конце концов мазохисты стали в ней преобладать. Вот почему большая часть религии настаивает на отречении от жизни, на ее разрушении. Это делается не ради жизни, не для любви и не для радости — но религия настаивает, что жизнь — это страдание. Утверждая, что жизнь — страдание, она обосновывает свою собственную склонность к страданию.

Я как-то слышал прекрасную историю. Не знаю, насколько она верна, ручаться не берусь.

Однажды утром в раю, в самом лучшем кафе сидели Лао-цзы, Конфуций и Будда. Подходит к ним официант с подносом. На нем стоят три стакана с напитком под названием «Жизнь». Официант предлагает попробовать напиток. Будда закрывает глаза и сразу отказывается; он говорит: «Жизнь — это страдание».

Конфуций закрывает глаза лишь наполовину. Он — приверженец срединного пути и всегда проповедовал золотую середину. Он просит официанта подать ему стакан.

Он хотел бы сделать глоток, но лишь глоток, ведь как же можно сказать, что жизнь — это страдание, даже не попробовав ее?

У Конфуция — научный склад ума; он не был великим мистиком, но обладал прагматичным и приземленным разумом.

Он был первым бихевиористом, которого знала история, и рассуждал очень логично. То, что он говорит, звучит очень здраво: «Сначала я сделаю глоток, а потом скажу свое мнение». Он делает глоток и говорит: «Будда прав: жизнь — это страдание».

Лао-цзы берет все три стакана и говорит: «Как можно говорить о чем-то, пока не выпьешь все?» Он выпивает все три стакана и пускается в пляс!

Будда и Конфуций спрашивают его: «Ты что, не собираешься ничего говорить?» А Лао-цзы отвечает: «Так я уже говорю — мой танец и моя песня говорят за меня». Пока ты не попробовал все, ты не можешь говорить. А когда ты попробовал все, ты по-прежнему не можешь говорить, ведь то, что ты знаешь, невозможно выразить словами.

Будда — это одна крайность, Конфуций — посередине. Лао-цзы выпил все три стакана: один, предназначавшийся для Будды, другой — для Конфуция, и третий, который был для него самого. Он выпил все и прожил жизнь в ее трех измерениях.

Тут я согласен с Лао-цзы. Проживи жизнь всеми возможными способами, не выбирай что-то одно в противовес другому, не пытайся найти середину. Не пытайся найти для себя равновесие — это не то, чем стоит заниматься. Равновесие приходит после переживания всех сторон жизни. Равновесие — это то, что случается, его нельзя достичь через какие-то твои усилия. Если ты будешь прикладывать усилия, чтобы его достичь, оно будет ненастоящим, притворным. А внутри тебя сохранится напряжение, тебе не удастся расслабиться. Как может быть расслаблен человек, который пытается удержать равновесие? Ты всегда будешь бояться, что если ты расслабишься, то начнешь двигаться или вправо, или влево. Ты вынужден оставаться в напряжении, а быть в напряжении — значит упустить всё, все возможности и все дары, посылаемые жизнью.

Не напрягайся. Не живи согласно принципам. Проживай жизнь во всей ее полноте, пей ее до дна! Да, иногда она горька на вкус — ну и что? Вкус горечи научит тебя различать и сладкий вкус.

Ты сможешь оценить сладость, только если ты знаешь вкус горечи. Тот, кто не умеет плакать, не узнает и как смеяться. У того, кто не способен смеяться и даже хохотать, и слезы будут крокодильи. Такие слезы не могут быть настоящими, непритворными.

Я не учу придерживаться середины, я учу идти до конца. Тогда само по себе возникает равновесие, и тогда оно прекрасно и грациозно. Ты не принуждал его, оно просто пришло. Ты изящно двигаешься направо, налево, на середину, и медленно-медленно к тебе приходит ощущение равновесия, ведь ты не привязываешься ни к чему. Когда приходит печаль, ты знаешь, что она пройдет, а когда тебя охватывает ощущение счастья, ты знаешь, что закончится и оно. Ничего не остается; все проходит. Единственное, что всегда пребывает рядом с тобой, — это твоя внимательность. Она приносит равновесие. Она и есть равновесие.

Тело и душа: краткая история религии

Религия прошла много этапов развития. Вначале она была магической, и этот этап не закончился и до сих пор. Многие племена аборигенов во всем мире все еще живут в этой первой фазе развития религии. В ее основе лежат колдовские ритуалы жертвоприношений богам. Это что-то вроде взятки, которую ты даешь богам, чтобы они помогли и защитили тебя. Ты приносишь богам все, что представляет для тебя ценность, — еду, одежду, украшения, да все что угодно. Конечно, не Бог принимает жертву, ее принимает священнослужитель — он выступает между вами посредником и имеет при этом свою долю. И самое удивительное, что такая магическая обрядовая религия властвует над человеческим разумом по меньшей мере десять тысяч лет.

Было так много неудач — в 99 % случаев ничего не получалось. К примеру, если долго не выпадал дождь, колдуны приносили ритуальное жертвоприношение и верили, что уж теперь, когда богов умилостивили, дождь пойдет. Через некоторое время дождь и вправду шел — но шел он и для тех людей, которые не молились богам и не проводили никаких обрядов. Дождь шел даже для врагов тех людей, которые за него молились.

Этот дождь не имел к обряду никакого отношения, но дождь пошел — и это было доказательством, что обряд достиг цели. Обряд не помогал в девяноста девяти случаях из ста; он обречен на неудачу, так как никакого отношения к погоде не имеет. Между обрядами, всеми этими огненными церемониями и заклинаниями, и тучами с дождем не существует никакой причинно-следственной связи.

Священнослужитель, безусловно, более хитер, чем люди, которых он использует. Он прекрасно знает, что происходит на самом деле. Запомните: священнослужители никогда не верили в Бога, они просто не способны на это, но при этом они делают вид, что их вера — самая сильная. Они вынуждены так поступать, это их работа. Они делают вид, что чем сильнее их вера, тем больше облаков они могут притянуть. Но я ни разу не встречал священника, который верил бы в существование Бога. Как он может верить? Каждый день он видит, что лишь изредка и случайно помогает какой-то обряд или молитва, в большинстве же случаев они не срабатывают. Но для бедных людей у него есть объяснения: «Вы неправильно исполнили обряд. Когда вы его исполняли, ваши помыслы не были чисты».

Ну хорошо, а чьи помыслы чисты? И что это вообще такое - чистые помыслы? К примеру, один джайнский обряд люди должны исполнять на голодный желудок. Однако во время исполнения этого обряда люди думают о еде — а это нечистый помысел. Ну да, голодный человек думает о еде... Я не вижу никакой «нечистоты» в этих мыслях — они очень даже правильные. На самом деле, в этой ситуации неправильно поступает тот человек, который продолжает следовать обряду; он должен бежать в ресторан!

Но священник очень просто объяснит, почему обряд не получился. У Бога не бывает неудач, Он всегда готов защитить тебя — Он кормилец, создатель, хранитель, Он никогда не оставит тебя в беде. Это ты отворачиваешься от него. Когда ты шепчешь молитвы или исполняешь обряды, тебя переполняют нечистые помыслы. Все люди знают, что священник прав — они и вправду думали о еде или о красивой женщине, которая прошла мимо. В голове промелькнула мысль о ее красоте, и появилось желание обладать ею. Они отгоняют эти мысли, но уже слишком поздно; все уже произошло. И каждый знает, что его мысли были нечисты.

Так вот, я не вижу в этом ничего «нечистого». Когда красивая женщина проходит мимо зеркала, оно тоже отразит ее красоту, так что же — зеркало «нечистое»? Твой разум — это зеркало, он просто отражает. И твой разум осознает все, что происходит вокруг тебя. Он высказывает свое мнение, он постоянно делает комментарии. Ты будешь удивлен, если присмотришься, — тебе не найти лучшего комментатора. Твой разум говорит, что женщина красива, — и, если ты чувствуешь желание при виде красоты^ не вижу в этом ничего плохого. Вот если ты испытываешь страсть к уродству, тогда что-то не в порядке; тогда ты болен. Красоту нужно ценить. Когда ты видишь прекрасную картину, у тебя возникает желание владеть ею. Когда ты видишь что-то прекрасное, даже краем глаза, в голове мелькает мысль: «Вот если бы эта красота принадлежала мне...» Так вот,это вполне естественные мысли. Но священник скажет: «Дождя нет из-за твоих нечистых помыслов» — и ты будешь абсолютно беззащитен. Ты сам это знаешь, и тебе за себя стыдно. Бог всегда прав.

Но, когда дожди таки начинаются, эти мысли никуда не деваются из твоей головы; ты остаешься тем же самым человеком. Когда ты был голоден, ты думал о еде; когда ты испытывал жажду, ты думал о воде. Все эти мысли приходили тебе в голову и тогда, когда шли дожди, но теперь уже никому нет дела до нечистых помыслов. Священник начинает восхвалять тебя, твою простоту и твою искреннюю молитву: «Господь услышал вас». Твое эго настолько польщено, что ты не скажешь: «Да, но как же нечистые помыслы?» Кому охота вспоминать про нечистые помыслы, когда все получилось и Бог тебя услышал?

Чаще никто не слышит, небо остается пустым, и ответ не приходит. Но магическая религия продолжает жить. Это самая примитивная религия, но ее фрагменты сохраняются и на втором этапе; между ними нет четко очерченной границы. Второй этап — это псевдорелигия: индуизм, христианство, мусульманство, иудаизм, джайнизм, буддизм, сикхизм — всего этих «измов» более трехсот. Все это псевдорелигии. Они пошли лишь чуть дальше магической религии.

Магическая религия просто ритуалистична. Это попытка убедить Бога помочь вам. На страну собирается напасть враг, долго нет дождя или дожди идут слишком долго — реки выходят из берегов и уничтожают ваш урожай... всегда, когда с вами случаются такие неприятности, вы просите помощи у Бога. Но магическая религия не ставит тебя в рамки. То есть такие религии не подавляют. Они пока еще не заняты трансформацией твоей личности, твоим изменением.

Псевдорелигии переключают свое внимание с Бога на тебя. Бог остается в поле зрения, но Его образ отдаляется и бледнеет. Для магических религий личность Бога находится совсем рядом; с таким Богом можно говорить, его можно убеждать. Псевдорелигии все еще несут в себе идею Бога, но теперь Он далеко — очень далеко. Теперь единственный способ добраться до Него — это не обряд, а радикальные изменения в твоем образе жизни. Псевдорелигии начинают формировать, менять тебя.