Глава 7. КОГДА В ТОВАРИЩАХ СОГЛАСЬЯ НЕТ…

Глава 7. КОГДА В ТОВАРИЩАХ СОГЛАСЬЯ НЕТ…

О спаррингах, драках и поединках

Ужасной злобой лица исказились,

Враги забыли о былой приязни,

За верное оружие схватились

И в ход его пустили без боязни.

У Чэн-энь. Путешествие на Запад

Давайте поговорим о том, чем в большинстве случаев приходится заниматься в спортзале, когда настает время работы с живым партнером, — то есть обмена атаками и защитами. Из бокса в восточные единоборства перешло англоязычное название этой забавы: спарринг.

Если кто-то считает, что практика спарринга есть состязание для определения степени собственного величия, то пусть идет ночью на окраину города, в какой-нибудь лихой райончик, раздразнит там подходящую банду и отводит душу в кровавом побоище до полного удовлетворения той или другой стороны, потому что задачи и цели спарринга совершенно иные. Любая парная работа, прежде всего, является инструментом для шлифовки собственной техники и лабораторией, в недрах которой проходят испытания приемы и связки и нарождаются новые композиции, свойственные лично каждому из участников тренировки, ибо этот процесс всегда носит обоюдный характер.

Какой бы ни была ваша схватка — быстрой или медленной, резкой или плавной, заранее обусловленной или свободной — она должна представлять сотрудничество с партнером, а не перетягивание одеяла на себя.

Именно партнеры и напарники, а не соперники или противники — вот определение ваших ролей в этом дуэте.

Чисто внешне такое отношение заметнее всего в айкидо, где любая другая установка немедленно повлечет за собой увечья различной степени тяжести. В «ударных» стилях ситуация всегда размыта и сдвинута, к сожалению, в сторону соревнования, поскольку, в отличие от броска, удары легче дозировать вплоть до полного отсутствия контакта.

С этих же позиций следует подходить к использованию так называемых сбросов (см. главу об образах). Даже без возникновения энергетического выброса, просто по своему характеру «сбросовый» удар расслабленной конечностью или оружием не поддается дозировке и вылетает, как говорится, «на все сто». Разумеется, такая техника не должна использоваться в корректных учебных или спортивных поединках, где в качестве оппонента выступают ваши же приятели и коллеги. Примерно по такой линии и пролегает разлом между боем учебным и реальным, ибо это принципиально разные вещи, никак не связанные друг с другом. Слишком многие склонны расценивать тренировочный спарринг (или даже сражение с несколькими противниками) моделью, смягченным вариантом реальной битвы. Но это абсолютно не так, начиная от арсенала используемых приемов и заканчивая вашим личным отношением к ситуации вообще и к сопернику в частности. Положа руку на сердце и не впадая в кокетство, сознайтесь честно хотя бы самому себе: потенциальная мученическая смерть напавшего темной ночью хулигана не заставит вас зарыдать от ужаса и стыда, а удары ему по глазам и в пах не вызовут внутреннего протеста. Но то же самое, будучи перенесено в нормальную человеческую атмосферу спортивного зала, повергает в бездну отчаяния.

Если задаться целью назвать одно-единственное, самое главное и характерное отличие боя реального от любого иного, то таковым можно считать скоротечность происходящего. Тогда как яростный «поединок» с коллегой может продолжаться и десять, и пятнадцать минут, а бои на чемпионатах растягиваются порой на три-пять раундов, настоящая фатальная стычка умещается в секунды, причем результат очевиден и не требует созыва арбитров на совещание. Речь идет, ясное дело, о непосредственной реализации техники, а не о предварительной психологической борьбе, которая может длиться хоть час и вообще не привести к стычке. Разумеется, если ваш потенциал не превышает среднего бытового уровня и недруг также не ушел в этом вопросе к высотам мастерства, вы будете биться с ним сколь угодно свирепо целый день, как кумушки за чаем. Но наша речь о ситуации, где каждое лишнее движение стоит слишком дорого и пропущенный удар легко оказывается финальным. Когда же накал страстей или безысходность момента вложат в ваши умелые руки какое-либо оружие (как минимум пресловутого ударно-дробящего действия), то драма жизни и смерти вовсе будет решена, едва успев начаться. Либо вы, шагнув через остывающее тело, устремитесь в ночь метаться между раскаянием и самооправданием, либо останетесь лежать, устремив немигающие глаза на колючие звезды, куда только что унеслась ваша смятенная душа.

Но давайте оторвемся от всей этой мрачной и крайне нежелательной стороны в деле увлечения боевыми искусствами и возвратимся в сухой, теплый и светлый спортзал, где милейший друг подходит и предлагает «немного поработать». Тут перед нами распахивается поистине безграничный простор в сладостном процессе шлифовки привычных техник, а также подбора, составления и пробы новых связок и «примочек».

Возможно, для кого-то это новость, но большинство посвятивших боевым искусствам достаточно много времени хорошо знают, что вся братия вполне отчетливо делится на «ручников» и «ножников», причем в работе с оружием, как ни странно, тенденция сохраняется, так как прирожденный «ножник» и здесь непременно постарается между двумя взмахами меча воткнуть какой-нибудь свой излюбленный «ёко-гери». Разумеется, речь не идет о направлениях, изначально предполагающих перевес в ту или иную сторону, как, например, таэквондо, которое порой именуют «боксом ногами». В идеальном варианте хороший боец с равным успехом орудует всеми частями тела.

Даже есть экзотическая школа, славные представители которой используют в качестве смертоносного оружия собственный зад. Но идеал встречается в повседневной жизни нечасто, и мы всегда видим перед собой противника, склонного либо к боксу, либо к ляганию.

Как и положено, руки и ноги взаимно дополняют друг друга, поскольку каждая из сторон имеет свои сильные и слабые стороны. Если для рук преимуществом являются скорость и возможность захватов, то ноги выигрывают в силе и «дальнобойности». Как Инь не представимо без Ян, так безоглядное предпочтение чего-то одного в ущерб другому попросту ведет к снижению боевого потенциала.

«Ножник» вы или нет, но коль скоро руки заняты оружием, грешно было бы не использовать оставшиеся без употребления части тела в качестве «вспомогательного калибра». Вспомогательного потому, что при пустых руках ногой можно нанести более мощный и дальний удар, но оружие меняет положение дел на обратное, оставляя ногам подсобную роль.

Здесь в полный рост встает другая специфическая задача, выполнить которую способны исключительно наши стройные, мускулистые и длинные ноги. Речь не об ударах, которые лучше оставить на долю твердых палок или клинка, а о создании оптимальных условий для этого «инвентаря». Поэтому, взяв в руки меч или тонфа, мы можем, разумеется, влепить агрессору крепкий маваши, но куда лучше сделать ногой останавливающее движение или толчок, поставив его на подходящую дистанцию. В этой связи употребление техники ног (аши-вадза по-японски) приобретает некоторое своеобразие, где почти нет места хлестким скоростным ударам, а сплошь и рядом используется принцип поршня. На долю первых остается лишь небольшая часть малозаметных мгновенных «щелчков» по ногам противника с целью отвлечь его внимание от основного театра военных действий — как говорится, «переключить Ки».

Особенно важно уметь с помощью манипуляций ногами (в кои входит, прежде всего, культура перемещений) ставить «мишень» в нужное место при работе с нунчаку, как как этот капризный инструмент любит исключительно точное соблюдение дистанции и способен полностью «показать страсть» в довольно узком диапазоне — ни дальше, ни ближе. Вспомните, что взломать пугающую (на первый взгляд) круговерть в исполнении лихого «жонглера» можно очень просто, войдя с ним в тесный контакт ближнего боя. Впрочем, это относится ко всем разновидностям оружия. Чтобы с вами не проделали подобного фокуса, следует активно задействовать ноги, остановив ринувшегося на сближение противника там, где удобнее всего будет достать его дубиной.

Кстати, именно в силу способности почти всякого оружия проявлять максимум возможностей на средних и длинных дистанциях необходимо приучить себя свято выполнять базовый принцип любого боя — хоть товарищеского, хоть смертного. Он состоит в том, что ни при каких обстоятельствах нельзя бегать от противника, отступая и отступая назад, разрывая тем самым дистанцию.

Если в безоружной работе этим вы только оттягиваете проигрыш, позволяя ему «набирать обороты» и подавлять вас волной своего напора, то при палке или клинке ваш приговор, считайте, подписан и незамедлительно будет приведен в исполнение. Разрыв дистанции, коль скоро вы пошли на него, всегда должен выполняться сознательно, спокойно и с конкретной целью, дабы вы не уподобились гонимому ветром кусту «перекати-поля», какой бы яростной ни была атака.

Противник, вынужденный устремиться в погоню, также попадает не в лучшее положение. Быстрое смещение вперед затягивает его, подчиняет себе и наделяет достаточно своевольной инерцией, которую можно и нужно использовать себе во благо. А для этого следует сохранять ясное осознание ситуации и деловито отступать, не убегая сломя голову. Мы можем поступать двояко, отвечая на агрессивные поползновения — либо утвердиться на месте с последующим сокращением дистанции (что зачастую проделывает за нас атакующая сторона), либо слегка отступить, уходя с линии атаки, с тем чтобы дать ей полностью развиться и, исчерпав себя, оставить нападавшую сторону в уязвимом состоянии. Оба пути хороши и оба имеют как сильные, так и слабые стороны.

В первом случае мы вынуждены взаимодействовать с мощью противника в пору ее расцвета, когда наши ухищрения могут попросту не выдержать полноты его Ян: блокировка будет сломана и пробита насквозь вместе с головой и всем остальным. Зато изрядно сокращается время схватки, а в случае боя с несколькими злодеями лишняя доля секунды сплошь и рядом стоит многого. Техническая сторона данной тактики проста и реализуется по примитивной схеме «блок — контратака», но в этой простоте скрыта ловушка, в которую валятся и валятся неисчислимые когорты бойцов кулачного фронта. Фокус в том, когда и как выполняется блокировка. Если мы уподобимся большинству, то должны будем в момент завершения атаки противника, когда намерения его отчетливо обозначились, а сила и ракурс движения проявлены (это доли секунды), принять классическую позицию и отточенным движением выполнить неимоверно красивый блок (пауза, блики фотовспышек). Затем следует подшаг и разящий удар в открывшееся уязвимое место (аплодисменты). Если же ловкий соперник, в свою очередь, отбивает лихой демарш, то события развиваются в ритме маятника с поочередной сменой атак и защит. Это как раз та ситуация, когда взвинченный тренер начинает кричать бесталанному питомцу: «Не фехтуй!..»

Режим обмена ударами априори является тупиковым и процветает исключительно в условиях состязательных спаррингов невысокого уровня. Единственным плюсом здесь является то, что мы реагируем на вполне развившуюся атаку, которую на данной стадии уже почти невозможно преобразовать во что-либо иное, хитроумное и неожиданное. Самым же слабым звеном в цепи указанных событий будет как раз блокировка — не просто блокировка, а с выходом (отходом, просадкой) в устойчивую оборонительную стойку. Некоторые исхитряются даже отходить (!) в сугубо наступательную (!) стойку-выпад типа зенкуцу.

Разумеется, на этом пути нам никогда не стяжать лавров, а в реальном бою «наградой» станет царство небесное (или кое-что, диаметрально противоположное). А все потому, что все наши перемещения, какими бы сложными они ни были, всегда проходят через фазу центровки, которая непременно присутствует между любыми двумя смежными позициями, хотя порой и в чрезвычайно завуалированном виде. Припав в оборонительную стойку и блестяще отбив злобную атаку, мы ринемся в наступление, но при этом неизбежно должны будем проскользнуть через центр, истратив драгоценные мгновения и отчетливо показав противнику свои планы.

Выход, однако, есть — блокировать его удар еще на фазе собственной центровки, когда все тело собрано на вертикальной оси, опорная нога подсогнута и готова вытолкнуть вас в любом направлении, а другая нога пуста, поджата и вольна проделывать вообще что угодно — шагать вперед, вбок, назад или нанести удар. Это центр, «ноль», который легко превращается в соответствующее обстоятельствам действие. И это же — кульминация фазы блока, начатого одновременно с центровкой. Далее, не позволяя инерции погаснуть, мы воплощаем ее в какое-нибудь контратакующее движение, ответить на которое ваш противник никак не успеет, поскольку пребывает в заключительной стадии не нашедшей цели атаки. Реально такая схема срабатывает ошеломляюще быстро, и агрессор словно бы сам напарывается на ответный удар, не успев погасить своего.

Слабое место здесь в том, что так или иначе мы встречаем напор лоб в лоб, в расцвете его силы и скорости, уповая лишь на собственные резервы. Но сила может оказаться чрезмерной, неодолимо снося наши оборонительные построения, будто карточный домик. Вдобавок подобная тактика абсолютно недопустима против некоторых видов оружия, слишком острых или слишком тяжелых. Я бы не дал и гроша за жизнь безумца, рискнувшего использовать прямые блокировки против самурайского меча или доброго российского лома.

Конечно, есть ряд ухищрений, позволяющих работать по схеме «блок — удар», не подвергая себя столь однозначному риску. Одно из них состоит в некотором сдвиге на упреждение, когда мы гасим его движение еще в зародыше, не позволяя набрать скорость. Для этого достаточно «всего-навсего» обладать интуицией, реакцией и моторикой, превосходящими противную сторону. И еще: пытаясь поймать и «умертвить» движение на первых этапах его развития, мы здорово рискуем ошибиться в оценке последующего направления и типа удара, либо клюнуть на заведомый обман. Это особенно касается симметричного, двустороннего оружия наподобие короткой палки.

Не полагаясь на ясновидение, вы можете избрать иной способ — встречать развитую атаку не совсем в лоб, а сместившись вбок с линии удара, чтобы ваша блокировка приобрела некие соскальзывающие формы, при которых энергия, направленная на вас, гасится лишь частично, уходя в основном в рикошет. В случае пролома обороны вы почти не рискуете, так как смертоносный «обвал» пронесется где-то в стороне, а не вгонит вас по уши в землю. Но, как бы там ни было, подобная тактика во всех своих ипостасях и вариациях требует крепкого тела, непреклонной решимости и абсолютной безоглядности в действиях. Это игра «вабанк» без права на вторую попытку. На таком подходе вскормлены все жесткие, прямолинейные школы, например окинавские.

Другой путь разрешения конфликта куда более утонченный и позволяет достичь впечатляющих результатов с волшебной грацией и изяществом, порой наводящими на мысль о мистификации и обмане. Для своей реализации он требует несравненно большего количества тренировочного времени, а также — непременно! — известной талантливости в форме той самой обостренной безошибочной интуиции, быстроты реакции и молниеносной легкости перемещений, вытекающей из отменной общей культуры движения. Этим путем следуют величайшие направления боевого искусства, одни названия которых вызывают благоговейный трепет — Дзю-дзюцу (большинство школ), Айкидо и Хапкидо (что, впрочем, есть одно старое доброе Дайто-рю Айки-дзю-дзюцу), Тайцзи-цюань, Багуа-чжан и множество аналогичных «внутренних» стилей, ряд древнейших школ Кэн-дзюцу и некоторые другие. Данный принцип отвергает прямое столкновение и противоборство. Мы никак не должны мешать атаке противника, наоборот — помогать ему, распахивать ворота и двери, за которыми его поджидает замаскированная яма с колом посередине.

Иероглиф «Масакацу» — «Истинная победа» (каллиграфия М. Уэсибы)

Как известно, все явления, достигнув зенита, обращаются в свою противоположность. Согласно этому постулату неодолимая атакующая мощь рано или поздно обернется слабостью, глубина которой тем больше, чем выше вздымался вал напора. На деле хладнокровный боец, постреливающий отдельными сухими движениями и караулящий нужный момент для финального приема, куда опаснее звероподобного чудовища, что опрометью бросается на вас с целью порвать, как мойву — разумеется, если вы способны свалить его хорошим ударом, а то ведь, пожалуй, и порвет.

Когда безумная Ян, подчиняясь закону Неба, сменяется податливой Инь, самое время брать весла в свои руки и направлять развитие событий в нужную сторону, ибо какие-то краткие мгновения ваш противник совершенно беспомощен, послушен малейшему усилию и слаб, как будто сам Дракула целую ночь пил из него кровь. Понятно, что для достижения полноты его атака не должна встречать сопротивления. Существует также коварный иезуитский вариант, при котором мы создаем иллюзию противодействия, заставляя тем самым вкладывать еще большую силу и истощать последние резервы.

Но говорить легко, а выполнять — как-то не очень. В нашем случае это означает годы и годы упорных занятий, причем не только физических, но и направленных на воспитание совершенно определенных душевных качеств. Когда перед носом свистит острый меч или тяжелая суковатая палка, непросто воплотить в жизнь главную особенность данной техники, которая требует, чтобы оружие проскакивало буквально впритирку, а отнюдь не в полуметре от тела.

Иными словами, его «пули» должны прошивать нам шляпу, складки одежды и даже царапать кожу. Промах на сантиметр остается промахом, все остальное — эмоции. Реально же такое хождение по лезвию и висение на волосках предполагает неординарную крепость духа и ледяное хладнокровие, которым славились лишь самые отпетые вояки. Зато и результат того стоит, не оставляя противнику ни единого шанса.

Чисто технически задача решается двумя основными приемами, в зависимости от его действий. Когда атака носит вертикальный круговой (достаточно редкий) или проникающий тычковый (наиболее частый) характер, очень просто уйти с линии удара шагом в сторону (можно с подходом или отходом) или поворотом на месте плюс легкий уклон. Такие маневры не представляют труда даже для новичков и быстро входят в плоть и кровь, обретая стойкость привычки, поскольку они естественны и присущи от природы всякому живому существу. И кошка, и курица, и маленький ребенок абсолютно бездумно и четко уворачиваются от налетевшей опасности. На долю тренера остается лишь подкорректировать и огранить существующий рефлекс, придав ему осознанные стилевые формы.

Куда как сложнее нейтрализовать горизонтальные и диагональные круговые атаки, так как подобные удары имеют глубокий проносной характер, и убегать по ходу их движения бесполезно. Бегством можно смягчить контакт, но никак не «обнулить» его вовсе.

Иероглиф «Бу-син» («Воинский дух»)

Проще всего обходиться с двумя видами идеально горизонтальных круговых атак — с направленными точно в голову и точно по ногам ударами. В первом случае мы проседаем под траекторией, во втором — выпрыгиваем над ней. Оба способа хороши и эффективны, но лишь тогда, когда мы однозначно правильно уловили характер движения, поскольку ошибка имеет печальные последствия, а допустить ее легко, ибо смена уровня удара быстра и малозаметна, а скорость его велика.

Гораздо неприятнее удары на среднем уровне, а также весь веер диагональных ракурсов, оставляющие нам всего две возможности — либо разорвать дистанцию в надежде, что атака проскочит мимо, либо стремительно войти внутрь круга, где движение не обладает скоростью. Однако, отскочив назад, мы лишаем себя шанса на легкую контратаку, поскольку для ее осуществления придется гасить собственную инерцию отхода, затем возвращать центровку и только после этого двигаться вперед. За это огромное время опытный противник трижды достанет вас своим мечом или ногой либо просто получит вторую попытку и начнет атаку снова. Увы, абсолютное большинство из нас именно так и реагируют, повинуясь коварному инстинкту спасения. Победить душегуба можно только мгновенным входом в «центр циклона», но не прямо, а вращаясь согласно с ним в ту же сторону. Таким образом, наш «вход» будет иметь спиралевидный характер, что позволит немедленно контратаковать любым приемлемым способом (например локтем) либо пойти на болевой замок с броском, если вы исповедуете борьбу.

Ничего хитрого здесь нет, а единственным препятствием на пути к виктории остается собственный страх, не позволяющий вот так прямо идти навстречу опасности. Следовательно, упор в тренировках нужно сместить в сторону психологии, поскольку нам предстоит не просто раскрепоститься, но наработать устойчивый двигательный рефлекс «входа» при малейшем агрессивном поползновении. Однако нельзя не отметить, что чистый спасительный вход без немедленных нейтрализующих действий элементарно опасен и чреват тем, что вы оказываетесь в лапах врага в прямом смысле слова. Всякий, имеющий хотя бы базовые борцовские навыки, тотчас раздавит вас или воспользуется своим оружием для какого-нибудь удушающего приема — разве что вы сильны, как медведь, и только и мечтаете сойтись вплотную.

Хочу еще раз подчеркнуть: подобная тактика именно в силу своей неестественности требует длительной осознанной наработки с целью загнать ее в подсознание и в рефлексы до самых глубинных пластов, вытеснив привычку к беготне, так как именно горизонтальные и косые удары являются самыми излюбленными при нападении.

Умея проделывать все вышеописанные маневры и понимая связанные с ними опасности и ловушки, стоит подумать о характере своих собственных наступательных действий, чтобы вы не были коварно пойманы в момент азартной атаки. Золотое правило тут одно — не отдавайте свой центр, «точку», во власть инерции, чем не преминет воспользоваться ловкий враг. Пусть в сознании ваша атака умрет до своего завершения, не нужно любоваться красотой и четкостью собственных действий, хоть бы они и были само совершенство. Забудьте о них уже в момент их рождения! Пусть ваш удар летит туда, куда был направлен, не занимая места в голове, потому что и позади вас, и сбоку толпятся (такое должно предполагаться всегда) новые неприятели. Если вы начнете, будто паук муху, обрабатывать первую жертву, ее ассистенты мигом пресекут вашу возню и злорадное самолюбование. Желание растерзать недруга, хоть и понарошку, закрепощает разум и загоняет его словно в трубу, тогда как ему надлежит оставаться непредвзятым и отрешенным.

На внешнем, физическом плане излишество в стремлениях приводит к «провальной» технике, когда центр следует за бешено летящей ногой, рукой или оружием, раздергивая вашу пространственную твердыню и отдавая во власть хладнокровного противника. Когда мы говорим о том, что позвоночник всегда должен быть вертикальным, это, в первую очередь, нацелено на пресечение крайне распространенной привычки «дотягивать» удар за счет провала корпуса из-за того, что не обеспечена подходящая дистанция. В первую очередь следует ходить и поворачиваться, а уж потом — бить и хватать, но абсолютное большинство предпочитают поступать наоборот, как будто их подошвы смазаны клеем.

Я много раз внимательно наблюдал за поведением приверженцев айкидо на тренировках, проводимых моими друзьями, и заметил поразительно устойчивую манеру выполнения ударных атак. Девять из десяти нападающих производят не удар, а просто медленный длинный толчок вытянутой рукой, причем кулак движется вперед вместе с корпусом и находящейся в фазе шага передней ногой. Тело при этом сохраняет эфемерную связь с землей через единственную точку — оставшуюся где-то позади толчковую ногу. Общая динамика нестабильна, и достаточно малейшего бокового или тянущего усилия, чтобы агрессор полетел далеко и быстро. Вероятно, зло происходит оттого, что в айкидо приходят зачастую «с нуля», не имея никакого представления о технике атак вообще и ударов в частности.

По большому счету обязанностью добросовестного тренера является предварительная постановка этой самой техники задолго до подачи основного стилевого материала — захватов, бросков и т. д.

Если же снять эмоциональное наполнение и вспомнить о вероятных опасностях, поджидающих со всех сторон, то волей-неволей придется вертеться, как вошь на гребешке, смещаясь и озирая окружающее пространство, что немедля скажется на качестве собственно приемов.

Даже сражаясь с единственным противником, не следует забывать о «дядьках с вилами», притаившихся за спиной.

Только таким путем можно достичь удивительной живости и неуловимости в схватках, что достойна цитаты из «Путешествия на Запад» У Чэн-эня о похождениях Великого мудреца, равного Небу, царя обезьян Сунь У-куна:

Казалось, будто тигр ворвался в овечье стадо,

или сокол влетел в курятник…

Не стоит вкладывать душу в технические действия, оставьте ее при себе, и пусть ваш разум парит над полем битвы, одинаково беспристрастно отмечая успехи и неудачи. Если вам хотя бы раз удавалось достичь этого волшебного состояния, вы наверняка заметили удивительную достоверность, с которой предугадывается поведение противника и следуют собственные ответные манипуляции. Когда ум центрован на «точку» и вы осознаете любые перемещения в пространстве как движения центра, то абстрактные определения типа «право-лево» или «верх-низ» теряют смысл. Остается парение в трехмерном мире над условной плоскостью пола или земли, послушное малейшему дуновению мысли либо инстинкта. Если к тому же вам удается отчетливо воспринимать противника в виде некоего «центра» без тела, рук и ног, то никакие его трюки не смутят вашего спокойствия, ибо информация о возможных действиях будет считана до начала их реализации, просто в форме ясного знания, как будто не он, а вы сами стоите перед собой. При этом конкретные приемы в том виде, к которому мы привыкли, лишаются жесткой внешней формы, а зачастую и вовсе не походят на базовый прототип.

Один мой приятель, весьма талантливый подвижник ушу с огромным стажем практики во «внутренних» направлениях, добрался-таки до почти контролируемого присутствия Ци во время парной работы. Если опустить туманные описания, с помощью которых он тщился передать на словах это своеобразное и трудно поддающееся переводу в привычные формулировки ощущение, суть происходящего в том, что в такие моменты само понятие «техники» бессмысленно. Противник явно замедляется и в восприятии движется, будто лунатик, с которым посредством обычных житейских манипуляций можно делать все что угодно. При этом собственное тело наливается такой мощью, которая позволяет наносить увечья любой степени тяжести, не принимая в расчет вялых попыток сопротивления.

Что касается впечатлений от всего этого у противоположной стороны, в качестве каковой мне доводилось бывать достаточно часто, то ощущения не из приятных, словно вы сцепились с какой-то машиной.

Прекрасное описание аналогичного состояния дает Иосиф Линдер, имевший подобный опыт во время одной из своих поездок в Японию:

«… и вдруг сильная волна пробегает по позвоночнику, заставляя меня вздрогнуть. Тело мгновенно меняет осанку, взгляд устремляется в бесконечность. Я перестаю ощущать собственное тело, есть только ощущение теплого потока, в котором я несусь, не испытывая ни удивления, ни страха, ни радости. Мастер делает шаг в сторону, и в то же мгновение один из учеников бросается в атаку. Поток, в котором я плыву, несет меня сквозь атакующих, и мне кажется, что прошло уже много часов, но я не испытываю ни усталости, ни боли, хотя их удары достигают тела, но как-то странно отскакивают от него…»

К сожалению, все эти чудеса требуют не просто многих лет целенаправленных тренировок, но и постоянного поддержания формы, так как небольшой перерыв в занятиях приводит к тому, что ваше умение тает незаметно и тихо, уходя, будто вода сквозь пальцы.

Вернувшись с небес на грешную землю, мы увидим, что на физическом уровне любая парная работа может быть отнесена к одной из четырех разновидностей:

А. Четко очерченная наработка техники нападения и защиты с распределением ролей.

Б. Обусловленный полусвободный спарринг, имеющий целью шлифовку приемов путем их многократного повторения.

В. Свободный спарринг для проверки набранной техники в режиме, максимально приближенном к реальному бою.

Г. Принципиальная схватка для выяснения рейтинга участников, протекающая на грани риска и, как правило, с неизменными травмами.

Как видите, сюда не входит самый настоящий поединок, смертная битва со многими нападающими, поскольку весь этот ужас, как было сказано, происходит по абсолютно иным физическим и моральным законам, не имеющим ничего общего с учебным процессом.

* * *

Итак, отточив до какого-то уровня отдельные компоненты стиля, вы неизбежно захотите проверить, как они работают на деле против живого движущегося партнера.

Опыт построения тренировочного процесса даже в таком, казалось бы, индивидуальном и самодостаточном занятии, как изучение базовых форм тайцзи-цюань, показывает, что без их парной проработки невозможно достичь понимания внутренней сути движений, а это приводит в итоге к пустому, формальному исполнению комплекса. Если же практикуемый вами стиль заведомо предполагает грядущие победоносные стычки, то парной работе надлежит уделять более чем серьезное внимание и любое потребное количество времени.

Разберем каждую из ее разновидностей подробно.

А. Конкретных видов обусловленной учебной парной работы существует безмерное множество, но всю их массу легко разделить на две основные группы — выполняемые на месте или в перемещении.

Самый элементарный вариант: вы с партнером становитесь на определенном расстоянии друг от друга в заданную позицию и начинаете исполнять каждый свою роль.

Обычно кто-то атакует одинаковыми движениями, раз за разом, позволяя напарнику шлифовать реакцию и технику защиты. На первом этапе оба участника дуэта остаются на месте, что позволяет сконцентрировать внимание на чистоте приемов. Каждая сторона при этом ведет свою «партию» и преследует свои цели. Ошибочно понимать это так, будто нападающий «пашет» на своего приятеля. Отнюдь! — он сосредоточенно отрабатывает заданный удар или связку, не отвлекаясь на реакцию напарника. Требуется лишь минимальный контроль, дабы не влепить милому другу «фонарь» под глаз. Подобная осторожность и внимание возрастают в цене стократ, когда работа протекает с оружием в руках. Даже самые корректнейшие и добросердечные мои ученики время от времени умудрялись рассечь друг другу то бровь, то пальцы, а однажды я сам, показывая блокировку от тычка короткой палкой, отвлекся на долю секунды для какого-то попутного объяснения и немедленно получил ошеломляющий удар прямо в переносицу. К счастью, последствия оказались минимальными, но «с копыт» я слетел моментально. Поэтому, приступая даже к самой незамысловатой парной работе, всегда имеющей потенциальную возможность плотного контакта, нужно отбросить любые посторонние размышления и бдить весьма чутко.

В этой связи следует особенно отметить некий психологический момент, а именно — никогда нельзя улыбаться во время какой бы то ни было тренировки с партнером.

Никогда! Я не знаю, в чем тут дело и почему именно улыбка обладает таинственной ядовитостью при обмене ударами, но если она озаряет лица в столь неподходящий момент, то рано или поздно кто-то непременно получит по зубам. Возможно, будучи лишь поверхностным проявлением сложного психологического состояния, улыбка просто знаменует собой общую благодушную расслабленность и дружеское расположение, совершенно здесь неуместные, переводя тем самым дух и разум отнюдь не в нужное русло? Так или иначе, опыт со всей очевидностью показывает — где улыбки, там вскоре будут стоны и слезы. Вообще, любая внутренняя (и, как следствие, внешняя) несобранность очень быстро приводят к неожиданно серьезным травмам даже тогда, когда характер заданной работы никоим образом их не предполагает.

Никогда не улыбайтесь во время занятий боевым искусством, особенно — в парной работе!

В моей тренерской практике был неприятный эпизод, когда давным-давно, преподавая ушу, я в самом конце тренировки расставил учеников парами для привычной, обыкновенной, легкой и мягкой работы, способной доставить лишь удовольствие всем участникам. И вот один из них вяло и безалаберно махнул (даже не ударил) ногой вперед, а второй столь же сонно выставил перед собой растопыренную (сто раз предупреждал, что это опасно!) пятерню. Результат — он подходит ко мне и с некоторым изумлением показывает вывернутый в обратную сторону средний палец с торчащей сквозь кожу белой косточкой.

Классический открытый перелом, «скорая» и гипс — почему-то на два месяца.

Оттого и говорится, что никогда нельзя «играть в каратэ», даже когда против вас стоит самый нежно любимый друг. Корректность работы и контроль над техникой предполагают отнюдь не внутреннюю, а внешнюю мягкость.

Если схватка изначально жесткая и суровая, то вы и так не расслабитесь, боясь заполучить «и в нюх, и в дыхало», но когда речь идет о своеобразных «пятнашках», мы попадаем в эмоциональную ловушку, загодя отвергая наличие опасности там, откуда она и не думала исчезать.

Один из моих ближайших друзей, которому посвящена эта книга, человек необыкновенно улыбчивый и обаятельный, становясь напротив, чтобы «немного поработать», преображался столь разительно, будто его подменили. Он вмиг обращался в холодную машину, настолько бездушную, что становилось индо страшно. Но ни я, ни кто-либо из великого множества его знакомых и учеников не припомним случая, чтобы он влепил кому-то синяк или расквасил нос. И это при том (скорее, именно оттого), что мастерство его достигало чрезвычайно высокого уровня, а длиннейшая когорта самолюбивых дурачков, возомнивших о себе слишком много и порою заявлявшихся к нему в зал на предмет принципиальной драки, уползали битыми вдребезги, в прямом смысле слова в слезах и соплях.

Поэтому для спарринга любого уровня с кем бы то ни было требуется полнейшая концентрация духа, разума, воли и самоконтроля, независимо от целей и задач такой работы. Когда дело касается оружия, это требование удесятеряется в цене и должно выполняться неукоснительно. Повторяю: не путайте расслабленность тела с вялостью духа.

Первая является неотъемлемой составляющей всякой действительно эффективной техники, тогда как вторая поистине подобна смерти. Китайцы очень четко различают две схожие внешне, но противоположные по содержанию формы, или состояния, именуемые «расслабленной рукой» и «мертвой рукой». Разумеется, под «рукой» следует понимать все тело или какую угодно его часть.

Расслабленность руки предполагает наличие в ней Ци при полном контроле и осознании на фоне релаксации мышц. Напротив, «мертвая» конечность словно забыта нами, а там, где нет разума, нет и Ци. Именно такая рука получила открытый перелом пальца в приведенном выше эпизоде, чего никогда бы не случилось, присутствуй в ней хоть капля жизни.

Если на вашу долю выпало стать нападающей стороной, от вас как минимум требуется выполнение строго стандартных, однотипных движений, дабы партнер не стоял перед необходимостью ежесекундно бороться за жизнь, а спокойно и методично нарабатывал заданный рефлекс, превращая его в инстинктивное действие. Конечно, речь здесь не идет о заведомо оговоренной работе с финтами, сменой уровня атак и порядка их чередования с целью натаскивания ученика на скорость реакции и оценки нее штатных действий. Коль скоро сказано выполнять, например, тычок на среднем уровне (хоть кулаком, хоть палкой), то и первое, и сто первое движения должны быть совершенно идентичными по высоте, глубине, скорости и всем прочим параметрам. Вместе с тем обязательным является наличие определенной «обратной связи» с партнером, которая подразумевает нечто вроде слежки вполглаза за его готовностью отреагировать на атаку. Он живой человек и вполне может зазеваться, спутаться, не успеть и так далее.

В конце концов, вдруг ему на мгновение сделалось дурно, а тут вы со своим ударом. Поэтому не стоит уподобляться бесчувственному чурбану и молотить, как паровая машина. Ни пользы, ни радости подобная работа не принесет, а станет причиной травмы.

Все вышесказанное, понятно, имеет отношение лишь к нормальным людям, а вовсе не к даунам, что приходят на тренировки самоутверждаться. Такой, как правило, вовсе не случайно «въедет» ногой в голову напарнику — и давай извиняться, хотя самого буквально распирает от гордости: как же, он попал!

Обычно умение дозировать глубину и скорость удара приходит само собой с опытом, но существуют нехитрые упражнения для наработки величины «проноса» вашего кулака или бокэна в строгой зависимости от желания. Успех данной работы напрямую связан со способностью концентрировать разум на том или ином объекте, образе, точке пространства. Один из вариантов выглядит так: станьте друг против друга, чтобы для достижения полного контакта вам не требовалось полностью вытягивать руку, то есть оставьте некоторый запас глубины проникновения.

Начинайте наносить концентрированные удары (неважно, кулаком или оружием, лишь бы движение имело тычковый, а не круговой характер) точнехонько по поверхности кимоно партнера в том месте, где оно образует выступающую складку. Подчеркиваю: удары наносятся в полную (!) силу, так, чтобы максимальная концентрация совпадала с касанием ткани, но не более того. Складка не должна сминаться.

Достигнув успеха, сместите удар в глубину, каждый раз проваливая ткань до тела. Потом добейтесь легких щелчков по коже, не причиняющих напарнику сколько-нибудь заметной боли. Разумеется, градаций глубины можно придумать и больше, но этих трех вполне достаточно. Если же вы хотите перейти к более плотному контакту с углублением фокусировки в мишень от сантиметра до сквозного «пробоя», то придется заменить живого партнера на манекен или тяжелый мешок — по вполне понятным соображениям.

Круговые атаки гораздо менее контролируемы, поэтому переходить к ним можно лишь по достижении успехов на поприще тычка. По той же причине мы лишены возможности использовать в контактной тренировке гибкое и секционное оружие, ибо они в момент соприкосновения с целью сразу и полностью отдают весь наличный запас кинетической энергии, наплевав на ваше мнение.

Сказанное о парной работе на месте одинаково справедливо и для всех разновидностей перемещений — прямолинейных, круговых и комбинированных. Собственно говоря, если партнеры действуют в ритме маятника, при котором атака выполняется с выпадом, а защита — с отходом назад, вбок или с «входом», то никакой разницы нет. Определенные сложности возникают тогда, когда дело доходит до сравнительно протяженных «дорожек», на которых нужно учитывать всевозможные переменные факторы типа роста, длины и скорости шага, общего баланса и так далее. Впрочем, эти проблемы умирают в зародыше, если партнеры качественно отцентрованы на «точку» и способны плавно скользить над землей в любом направлении, независимо от выполняемых приемов. Когда же один из них (или оба) перемещается, словно ожившая статуя, то работа постоянно прерывается либо столкновениями лоб в лоб, либо разрывом дистанции на целые метры. В этом-то и состоит главный фокус и цель «дорожек»: научить людей сохранять заданную дистанцию, а уж потом бить, хватать и блокировать.

Когда наша парочка трудится в поте лица на месте, без беготни, всякий раз возвращаясь в исходную точку после очередных выпадов и уходов, необходимо тщательно соблюдать требование возобновления первоначальной позиции. Недопустимо начинать следующее действие непосредственно из предыдущего. Если представить себе каждую отдельную связку в виде отрезка туннеля определенной глубины, то центральная позиция дает возможность заскочить в любой, поскольку все они «расходятся» от нее словно бы веером. Находясь в таком «нуле», вы вольны в каждое мгновение сотворить что угодно, тогда как нахождение среди определенных «стенок» накладывает на свободу выбора известные ограничения. К сожалению, большинство учеников склонны игнорировать фазу возврата «в ничто», предпочитая корявые и неудобные связки порой абсолютно не стыкующихся друг с другом технических действий.

Еще по поводу обусловленного спарринга можно добавить, что здесь количество важнее качества: лучше вполсилы сделать двести повторов, чем с полной выкладкой — двадцать. Процесс закрепления в сознании и в двигательных стереотипах какого-то нового навыка совершенно идентичен нарезанию резьбы по металлу при помощи лерки или метчика. Тот, кто торопится вложить в это занятие душу и силы, непременно сломает инструмент и погубит заготовку. Только время и терпение приводят к цели.

Невозможно заскочить на утес единым прыжком, однако, продвигаясь мелкими шагами, мы и не замечаем, как вдруг оказываемся на желанной вершине, одной из тысяч и тысяч ей подобных.

Слива в прошлом году,

Ива в нынешнем…

Их краски и ароматы те же,

Что и в старину.

(Чаньское изречение)

* * *

Б. Полусвободный спарринг с заблаговременным распределением ролей или арсенала приемов напоминает обыкновенный поединок, за исключением того, что его участники не вправе переступать намеченных границ, а вынуждены держаться в заданном русле темпа, плотности контакта и всех прочих оговоренных «но». Целью всего этого является более живая и реальная проверка в действии освоенных техник, а также «дегустация» новых связок. Разумеется, ни о каком топтании на месте или хождении челноком в дорожках речи уже нет. Перемещения по площадке абсолютно ничем не стесняются, и каждый из участников сам выбирает подходящую манеру шагов, прыжков и всего прочего, вплоть до акробатики. Любые вольности здесь допустимы постольку, поскольку они не вступают в противоречие с заданной программой, ибо работа все же учебная, и приоритетной задачей остается шлифовка или проба какой-нибудь техники, а отнюдь не вальсирование по залу.

Тем не менее существует ряд ситуаций, когда именно перемещения выступают на первый план. Дело в том, что, по многолетним моим наблюдениям за повадками учеников во время парной работы, абсолютное их большинство склонны к прямолинейным челночным движениям типа «выпад — отход — выпад», отчего волей-неволей приходится навязывать им искусственную модель поведения и буквально заставлять совершать различные круги, повороты и циркуляции, позабыв о кулаках и палках.

Также может возникнуть необходимость «привить вкус» к определенной позиции, редкой, но полезной, наподобие стоек на одной ноге. Для концентрации внимания на нужном аспекте в этом случае дается задание постоянно вплетать в канву спарринга искомый элемент (впрочем, этот методический ход используется применительно к любым действиям, а не только к стойкам).

Самой элементарной формой работы является знакомый режим, в котором один партнер атакует, а другой обороняется. Если схватка безоружная, то можно договориться об использовании, скажем, только рук или только ног, исключить подсечки или задать какой-то фиксированный высотный уровень. Вариантов бездна, каждый волен попросить напарника поработать в той или иной манере для выправления собственных недочетов и шлифовки излюбленных трюков. Оружие вносит свои особенности, но не принципиальные, оно просто уводит «в тень» одни аспекты (технику ног) и выдвигает другие, присущие своей разновидности. Понятно, что нунчаку, нож и меч предъявляют различные требования к играм с ними, в первую очередь — к технике безопасности.

И вот, едва наши гладиаторы сподобятся получить разрешение на свободный бой, как тотчас проявляется самая навязчивая и неотступная из ошибок, свойственная почти каждому: начинается поочередный обмен ударами и блоками, именуемый «фехтованием». Обычно проигрывает в нем тот (при прочих равных условиях), кто первый «зевнет» и пропустит внезапную или чересчур хитрую атаку. Чтобы такого не происходило, требуется задолго до вступления в свободные бои (то есть на стадии обусловленных схваток) приобрести устойчивый навык работы связками, когда на одно действие противника мы отвечаем как минимум тремя контратаками. Такая «тройка» выполняется как одно целое, с единым энергетическим выбросом и общим ментальным образом. С точки зрения стилевой «геометрии» отдельные составляющие связки должны стыковаться друг с другом и не вступать в противоречия.

Это достигается тем, что конечная фаза одного удара является одновременно началом или замахом для следующего. Но тут вклинивается знакомый момент, без понимания и соблюдения которого вам нипочем не преуспеть: между любыми смежными элементами нужно обязательно вставлять фазу центровки и расслабления. Движение в ней ни в коем случае не останавливается, а лишь замедляется (порой настолько, что вполне походит на остановку, которой нет), позволяя обрести дополнительную устойчивость и «зачерпнуть» очередную порцию Ци для нового удара. Без таких вставок мы обречены на один из двух вариантов развития событий:

— полный сброс энергии происходит уже в начале контратаки, не оставляя ни капли для завершения связки, все прочие элементы которой становятся «пустыми».

Хорошо, коли ваш «первенец» достиг цели со стопроцентным эффектом. А если вы промахнулись, нарвались на грамотную блокировку, или противник оказался с девятью жизнями, словно дикий кот?

— во втором случае мы просто делим исходный заряд Ци на количество приемов, что, например, в «тройке» обесценивает каждый из них на две трети. С таким же успехом можно колотить противника поролоновой дубиной.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.