3. Основные условия хорошего самочувствия

3. Основные условия хорошего самочувствия

Слушайте тело. Тело вам не враг, и, когда тело что-то говорит, поступайте соответственно, потому что тело обладает собственной мудростью.Не идите против неё, не отправляйтесь в путешествие ума. Я не учу застывшим правилам, я просто даю вам чувство осознанности. Слушайте своё тело.

Тело вам друг; тело вам не враг.

Вслушайтесь в его язык, расшифруйте его язык, и мало-помалу,по мере того как вы проникаете в книгу тела и листаете её страницы, вы осознаете всю тайну жизни. Она сжато изложена в вашем теле. Увеличенная в миллионы раз, она простирается на весь мир, но, сжатая в небольшую формулу, она содержится в вашем теле.

Установите связь с телом

Со многими вещами в вашем теле у вас нет никакой связи, вы просто носите тело с собой. Связь подразумевает глубокую чувствительность. Может быть, вы даже не чувствуете своего тела. Только когда вы больны, случается так, что вы начинаете чувствовать тело. У вас болит голова, и тогда вы чувствуете голову; если головной боли нет, нет и связи с головой. Если болит нога, вы осознаёте, что есть нога. Вы становитесь осознанными, только когда что-то не так.

Если всё в порядке, вы остаетесь в полной неосознанности, тогда как на самом деле это и есть тот момент, когда нужно установить связь, — когда всё в порядке, — потому что, когда что-то выходит из строя, связь устанавливается с болезнью, с тем, что вышло из строя, и хорошего самочувствия больше нет. Сейчас голова у вас не болит, потом она заболела, и вы установили связь. Связь установлена не с головой, но с самой головной болью. С головой связь возможна, только когда голова наполнена не болью, но хорошим самочувствием. Но мы почти потеряли эту способность. Когда у нас всё в порядке, никакой связи нет. Таким образом, связь для нас — только чрезвычайная мера. Есть головная боль: необходим какой-то ремонт, необходимо какое-то лекарство, что-то нужно предпринять, и вы устанавливаете связь и что-то предпринимаете.

Попытайтесь установить связь с телом, когда в нём всё в порядке. Просто лягте на траву, закройте глаза и почувствуйте, что происходит внутри, ощутите, как внутри искрится хорошее самочувствие. Лягте на берегу реки. Вода касается тела, и каждую клетку омывает прохлада. Почувствуйте изнутри, как эта прохлада входит в каждую клетку, глубоко проникает в тело. Тело — великое явление, одно из чудес природы.

Сядьте на солнце. Позвольте солнечным лучам проникнуть в тело. Почувствуйте, как их тепло движется внутри, проникает всё глубже, касается клеток крови и достигает самых костей. Солнце — это жизнь, сам её источник. Закрыв глаза, чувствуйте происходящее. Оставайтесь бдительны, наблюдайте и наслаждайтесь. Мало-помалу вы осознаете, что внутри продолжается очень красивая музыка, очень тонкая гармония. Теперь вы установили связь с телом; обычно вы носите с собой тело, как мёртвое.

Представьте себе похожую ситуацию: человек, который любит свою машину, устанавливает с этой машиной связь совершенно другого рода, нежели человек, который её не любит. Человек, который не любит свою машину, продолжает её водить и обращаться с ней как с механизмом, но человек, который любит машину, осознает самые тонкие изменения в настроении машины, малейшие перемены в том, как она звучит. В машине что-то меняется, и внезапно он это осознаёт. Никто другой этого не слышит; рядом сидят пассажиры, но они этого не слышат. Но малейшей перемены в звуке двигателя, любого щелчка, любого изменения достаточно, чтобы человек, который любит свою машину, это осознал. Он установил с ней глубокую связь. Он не просто водит машину, и она для него не просто механизм; скорее, он вкладывает в неё всего себя и позволяет ей в себя войти.

Вы можете использовать тело как механизм, но тогда вы не можете быть к нему чувствительными. Тело постоянно говорит многие вещи, но вы никогда их не слышите, потому что у вас нет с ним никакой связи…

В России несколько десятилетий проводились исследования, и учёные пришли к некоторым выводам. Вот один из самых впечатляющих результатов: прежде чем происходит болезнь, за шесть месяцев до этого, тело непрерывно подаёт вам сигналы. Шесть месяцев — это так долго! Болезнь случится в 1975 году; в середине 1974 года тело начинает подавать вам сигналы — но вы не слышите, не понимаете, не знаете. Вы осознаете только тогда, когда болезнь уже случилась. Или, может быть, даже тогда вы не осознаёте, сначала осознает доктор, говорит, что у вас внутри — какая-то большая проблема.

Один человек, который много лет занимался этими исследованиями, создал камеры и плёнки, при помощи которых можно уловить признаки болезни прежде, чем она случится в реальности. Он говорит, что болезнь можно излечить, и пациент даже не заподозрит, что она вообще существовала. Если в следующем году должен случиться рак, его можно начать лечить прямо сейчас. Никаких физических признаков нет, но в самом электричестве тела что-то меняется — не только в теле, в самом электричестве тела, в биоэнергетике. Сначала что-то меняется в биоэнергетике и только потом спускается на физический план.

Если эти болезни могут быть излечены на биоэнергетическом уровне, они никогда не будут достигать физического тела. Благодаря этому исследованию в следующем веке станет возможным, чтобы никто больше не болел, и никому больше не нужно было лежать в больнице. Болезнь можно будет излечить прежде, чем она воплотится в теле, но для этого её признаки нужно будет уловить при помощи специального приспособления. Вы не можете уловить её признаков, хотя и живёте в теле. Нет необходимой связи.

Может быть, вы слышали много историй о том, что индуистские саньясины, риши, дзэнские монахи, буддистские бхиккху объявляли о своей смерти задолго до того, как она происходила. И, может быть, вы удивитесь, узнав, что это объявление всегда делалось за шесть месяцев до происшествия смерти — никогда не раньше, всегда за шесть месяцев. Многие святые объявляли, что собираются умереть, но всегда — за шесть месяцев. Это не случайность, эти шесть месяцев значительны. Прежде чем умереть физическому телу, начинает умирать биоэнергетика, и человек, глубоко связанный со своей биоэнергетикой, знает, что теперь энергия начинает сжиматься. Жизнь равнозначна расширению, смерть равнозначна сжатию. Он чувствует, что жизненная энергия сжимается; он объявляет, что через шесть месяцев умрёт. Дзэнские монахи прославились тем, что даже выбирали, как им умереть, — потому что они это знают.

Однажды это случилось…

Дзэнский монах должен был умереть, и он попросил своих учеников:

— Придумайте, как мне умереть, в какой позе?

Этот человек был немного эксцентричным, немного сумасшедшим… — сумасшедший старик, но очень красивый.

Ученики стали смеяться; они подумали, что, наверное, он шутит, потому что он шутил всегда. И кто-то предложил:

— Может быть, тебе умереть, стоя в углу храма?

— Но об этом я уже слышал, — ответил он, — один монах в прошлом уже умер стоя. Это не годится. Предложите что-то уникальное.

Кто-то другой сказал:

— Тогда умри, гуляя в саду.

— Но я слышал, что однажды кто-то в Китае уже умер таким образом.

Тогда кто-то выдвинул действительно уникальную идею:

— Прими позу сиршасаны, стойки на голове, и в ней умри.

Никто никогда не слышал, чтобы кто-то умер, стоя на голове. Умереть, стоя на голове, очень трудно. Даже во сне стоять на голове невозможно; смерть ещё труднее. В этой позе нельзя даже спать, а смерть — такой великий сон. Это невозможно; невозможно даже в обычном сне.

Он принял эту идею. Она ему очень понравилась. Он сказал:

— Вот это подойдёт.

Они подумали, что он только шутит. Но он встал на голову. Они испугались:

— Что он делает? И что теперь делать нам?

Они подумали, что он мертв. Это было так странно — мёртвый человек, стоящий на голове. Они испугались, и кто-то сказал:

— У него есть сестра, живущая в монастыре поблизости, и она — известная монахиня. Пойдите и приведите её. Это его старшая сестра, и, может быть, она сможет с ним справиться. Она его очень хорошо знает.

Пришла сестра… Говорят, она пришла и сказала:

— Иккью, — так звали этого монаха, — прекрати эти глупости! Так не умирают!

Иккью рассмеялся, вскочил на ноги и сказал:

— Ладно, как же мне умереть правильно?

— Сядь в падмасану, позу Будды, и в ней умри, — сказала она. — А так не умирают. Ты всегда был дурачком — все будут над тобой смеяться.

И, говорят, он сел в падмасану и умер в этой позе, и сестра ушла.

Какой красивый человек! Но как он мог решить, что умрёт? И даже выбрать позу? В биоэнергетике начинается сжатие. Человек это чувствует — но это ощущение приходит, только когда у вас есть глубокая связь, и не только с поверхностной частью тела, но и с его корнями.

Таким образом, для начала постарайтесь быть более и более чувствительными к телу. Слушайте его; оно говорит вам многое, но вы слишком увлечены головой и никогда его не слушаете. Каждый раз, когда возникает конфликт между умом и телом, тело почти всегда окажется правым, а ум — неправым, потому что тело естественно, а ум — создан обществом; тело принадлежит этой безграничной природе, а ваш ум — вашему обществу, конкретному обществу, эпохе, времени. Тело глубоко укоренено в существовании, ум — лишь рябь на его поверхности. Но вы всегда слушаете ум, вы никогда не слушаете тело. Из-за этой закоренелой привычки связь теряется.

У вас есть сердце, и в сердце — ваши корни, но у вас нет с ним никакой связи. Сначала начните восстанавливать связь с телом. Вскоре вы осознаете, что всё тело вибрирует вокруг центра сердца, точно так же, как вся солнечная система движется вокруг Солнца. Индуисты называли сердце солнцем тела. Всё тело — словно солнечная система, вращающаяся вокруг сердца. Вы обрели жизнь, когда сердце начало биться, и умрёте, когда сердце перестанет биться. Сердце остаётся, подобно Солнцу, центром системы вашего тела. Будьте к нему бдительны. Но вы можете приобрести эту бдительность, только если мало-помалу приобретёте бдительность ко всему телу.

Будьте верны себе

Помните: будьте верны себе. Как? Нужно помнить три вещи. Во-первых, никогда не слушайте, когда вам говорят, какими вы должны быть: всегда прислушивайтесь к собственному внутреннему голосу, к тому, какими вам хочется быть самим, иначе вся ваша жизнь будет потрачена впустую.

Вас окружает тысяча и одно искушение, потому что множество людей пытается навязать вам свои идеи. Этот мир, как супермаркет, — и каждый в нём заинтересован в том, чтобы продать вам свой товар. Каждый в нём продавец. Если вы будете слушать слишком многих продавцов, то сойдёте с ума. Никого не слушайте, просто закройте глаза и слушайте собственный внутренний голос. Именно в этом и состоит вся медитация: слушать внутренний голос. Это первое.

Затем второе — если вы сделали первое, возможным становится и второе: никогда не носите маску. Если вы в гневе, будьте в гневе. Это рискованно, но не улыбайтесь, потому что эта улыбка будет фальшивой. Вас учили, что, когда вы испытываете гнев, вы должны улыбаться; тогда ваша улыбка становится фальшивой и превращается в маску… просто сокращение мышц губ, ничего больше. Сердце полно гнева, яда, но губы улыбаются — вы становитесь фальшивым явлением.

Тогда происходит и обратное: вы хотите улыбнуться, но не можете. Весь ваш механизм перевёрнут вверх дном, потому что, когда вы хотели быть в гневе, вы не были в гневе, когда вы хотели ненавидеть, вы не ненавидели. Теперь вы хотите любить; и внезапно оказывается, что механизм не действует. Теперь вы хотите улыбаться; вам приходится себя к этому принуждать. Ваше сердце в самом деле полно улыбки, и вам хочется громко рассмеяться, но вы не можете: что-то душит сердце, что-то душит горло. Улыбки не получается, а даже если получается, она очень бледная и мертвая. Она не делает вас счастливым. Она в вас не искрится. Она не окружает вас сиянием.

Когда вы хотите быть в гневе, будьте в гневе. В гневе нет ничего неправильного. Если вы хотите смеяться, смейтесь. В том, чтобы громко смеяться, нет ничего неправильного. Мало-помалу вы увидите, что вся ваша система приходит в действие. Если она действует по-настоящему, её окружает гармоничный звук, точно как машина, когда мотор работает хорошо, звучит гармонично. Водитель, который любит машину, знает, что сейчас всё работает хорошо, в органическом единстве — механизм исправен. Вы можете это заметить: когда механизм какого-то человека исправен, вы можете почувствовать, что его окружает гармоничный звук. Он ходит, но в его шагах есть танец. Он говорит, но в его словах есть тонкая поэзия. Он смотрит на вас, но смотрит по-настоящему; он не просто тлеет, его тепло — настоящее тепло. Когда он вас касается, то касается по-настоящему; вы можете почувствовать движение его энергии в своём теле, почувствовать, что передаётся поток жизни… потому что его механизм исправен.

Не носите маски; иначе вы создадите в своём механизме неисправности — блоки. У вас в теле много блоков. Человек, который подавляет гнев… — у него заблокирована челюсть; весь его гнев вошёл в челюсть и в ней застыл. Его руки становятся уродливыми. В их движениях нет изящества и танца, нет, потому что гнев входит в пальцы — и их блокирует. Помните: у гнева есть два проводника, из которых он высвобождается. Один — это зубы, другой — это пальцы, потому что все животные, когда они испытывают гнев, атакуют зубами или когтями — пальцами. Таким образом, пальцы и зубы — это две точки, из которых высвобождается гнев.

Я подозреваю, что когда в людях подавлено слишком много гнева, у них начинаются проблемы с зубами. Зубы выходят из строя, потому что в них слишком много энергии, которая никогда не высвобождается. И когда кто-то подавляет гнев, он больше ест; злые люди всё больше едят, потому что их зубы требуют нагрузки. Злые люди всегда больше курят. Злые люди всегда больше говорят; они могут говорить как одержимые, потому что, так или иначе, челюсть нуждается в упражнении, чтобы энергия хоть как-то высвободилась. И руки у злых людей становятся узловатыми, безобразными. Если бы энергия высвобождалась, их руки могли бы быть красивыми.

Если вы что-то подавляете, есть определённая часть тела, которая соответствует этой эмоции. Если вы не хотите плакать, ваши глаза потеряют блеск, потому что слёзы нужны; это очень живое явление. Если иногда вы плачете и рыдаете, идёте в это по-настоящему — становитесь плачем — и слёзы льются у вас из глаз… Ваши глаза становятся чище, ваши глаза снова становятся свежими, молодыми и девственными. Именно поэтому у женщин более красивые глаза — они всё ещё могут плакать. Мужчина потерял глаза, потому что ему внушили ошибочное представление, что мужчина не должен плакать. Если кто-то — даже маленький мальчик — плачет, родители или ещё кто-нибудь обязательно скажет: «Что ты делаешь? Ты что, плакса?» Какой вздор! — потому что Бог дал вам: мужчине, женщине, — одни и те же слезные железы. Если бы мужчина не должен был плакать, у него не было бы слезных желез. Простая математика. Почему слезные железы существуют в теле мужчины в той же пропорции, что и в теле женщины? Глазам нужны слёзы и плач, и если вы можете плакать и рыдать от всего сердца, это действительно красиво.

Помните: если вы не можете плакать и рыдать от всего сердца, то не сможете и смеяться, потому что это другая полярность. Люди, которые могут смеяться, могут также и плакать; люди, которые не могут плакать, не могут смеяться. И, может быть, вы иногда замечали это в детях: если они долго и громко смеются, затем они начинают плакать — потому что эти вещи взаимосвязаны. Я часто слышал, как матери говорят детям: «Не смейтесь слишком много, иначе вы начнёте плакать». И это действительно так, потому что это не разные явления — просто одна и та же энергия движется к противоположным полюсам.

Таким образом, второе: не носите маски — будьте верны себе, чего бы то ни стоило.

И третье, что нужно помнить о подлинности: всегда оставайтесь в настоящем — потому что всё фальшивое входит либо из прошлого, либо из будущего. Что прошло, то прошло — не беспокойтесь об этом и не носите его с собой как бремя; иначе оно не позволит вам быть подлинными в настоящем. А всё, что ещё не пришло, ещё не пришло — не беспокойтесь напрасно о будущем; иначе оно войдёт в настоящее и разрушит его. Будьте верны настоящему, и тогда вы будете подлинным. Быть «здесь и сейчас» — значит быть подлинным.

Принимайте жизнь такой, какой она приходит

Общество, безусловно, готовит вас к вашей деятельности, учит честолюбию, скорости, эффективности. Оно не учит вас расслабляться, ничего не делать и отдыхать. Оно осуждает всевозможные виды отдыха, называя их ленью. Оно осуждает людей, не находящихся в сумасшедшей активности, — потому что всё общество пребывает в сумасшедшей активности, пытаясь к чему-то прийти. Никто не знает, к чему именно, но всех заботит только одно: «Быстрее!»

Я слышал, что один человек и его жена ехали по дороге с такой скоростью, которую только позволяла мощность машины. Жена снова и снова говорила мужу:

— Посмотри на карту!

И муж отвечал:

— Не мешай мне! Молчи! Я за рулём. Неважно, куда мы едем, важно то, что мы едем быстро. Самое главное — это скорость.

Никто в мире не знает, куда движется и зачем.

Есть известная история о Бернарде Шоу. Он путешествовал из Лондона в какое-то другое место, и кондуктор пришёл проверить билеты. Шоу поискал во всех карманах, в сумке, открыл чемодан. Кондуктор сказал:

— Я вас знаю. Вас все знают. Вы — Джордж Бернард Шоу. Вас знает весь мир. Билет обязательно найдётся, наверное, вы просто забыли, куда его положили. Не беспокойтесь. Бог с ним.

Джордж Бернард Шоу сказал этому человеку:

— Вы не понимаете мою проблему. Я ищу билет не для того, чтобы его вам показать. Я хочу узнать, куда я еду. Этот дурацкий билет — если он потерялся, я тоже потеряюсь. Вы думаете, я ищу билет ради вас? Скажите мне, куда я еду!

Кондуктор сказал:

— Это уже чересчур! Я просто пытался вам помочь. Не волнуйтесь. Может быть, вы вспомните позже, когда до едете до станции? Как я могу вам сказать, куда вы едете?

Но в такой же ситуации находится каждый. Хорошо, что не бывает духовных кондукторов, которые проверяют: «Куда вы движетесь?» Иначе вы просто стояли бы и молчали, и вам нечего было бы ответить. Вы куда-то движетесь, в этом нет никакого сомнения. Всю жизнь вы движетесь — куда-то. Но, по сути дела, вы сами не знаете куда.

Вы достигаете кладбища; вот единственное, что можно сказать с уверенностью. Но это не то место, куда вы хотели попасть, это место, в которое попасть никто не хочет, но в конце концов попадает. Это конечная станция, на которую в конце концов прибывают все поезда. Если у вас нет билета, дождитесь конечной станции. Тогда вам скажут: «Выходите. Поезд дальше не идёт».

Всё общество оборудовано для работы. Это общество трудоголиков. Оно не хочет, чтобы вы учились расслаблению, и с самого детства оно вкладывает вам в ум идеи, враждебные расслаблению.

Я не говорю, что вы должны расслабляться целый день. Делайте свою работу, но найдите какое-то время и для себя, а его можно найти только в расслаблении. И вы удивитесь тому, что, если вы сможете расслабиться на час или два из двадцати четырёх, это даст вам более глубокое прозрение в себя.

Это изменит ваше внешнее поведение — вы станете более спокойными, более тихими. Это изменит качество вашей работы — она будет более артистической и более изящной. Вы будете совершать меньше ошибок, чем раньше, потому что теперь вы более собраны, более центрированы.

Расслабление обладает чудесными силами. Это не лень. Ленивый человек может выглядеть — снаружи — так, словно ничем не занят, но его ум движется с огромной скоростью; расслабленный человек — его тело расслабленно, его ум расслаблен, его сердце расслаблено.

Просто расслабление, во всех трёх слоях — в теле, в уме, в сердце. Два часа его словно нет. За эти два часа тело восстанавливает силы, сердце восстанавливает силы, разум восстанавливает силы, и эти восстановленные силы заметны в его работе.

Он не будет неудачником — хотя он не будет больше и лихорадочно деятельным, не станет напрасно метаться туда-сюда. Он будет двигаться прямо к точке, в которой хочет оказаться, и будет делать для этого всё необходимое; он не будет делать ненужных мелочей. Он будет говорить только то, что нужно сказать. Его слова станут кратки, как телеграмма; его движения станут изящными; в его жизни появится поэзия.

Расслабление может трансформировать вас и возвести к таким красивым высотам — и это такая простая техника. В ней нет ничего особенного; несколько дней она покажется вам трудной — из-за старой привычки. Чтобы разрушить старую привычку, потребуется несколько дней.

По мере того как расслабление углубляется, оно становится медитацией.

Медитация — название самого глубокого расслабления.

Мудрость тела

Тело обладает огромной мудростью — позвольте ей быть. Позвольте телу более и более следовать собственной мудрости. Каждый раз, когда у вас есть время, расслабьтесь. Пусть дыхание продолжается само собой, не вмешивайтесь. Привычка вмешиваться так глубоко в вас впечаталась, что вы не можете даже дышать без того, чтобы не вмешиваться. Если вы станете наблюдать дыхание, то тут же увидите, что начали вмешиваться: вы начинаете вдыхать глубже или глубже выдыхать. Вмешиваться вообще не нужно. Просто позвольте дыханию быть таким, как есть; тело точно знает, что ему нужно. Если ему нужно больше воздуха, оно будет дышать глубже; если ему нужно меньше воздуха, оно сделает дыхание менее глубоким.

Но предоставьте это телу! Удалите своё вмешательство полностью. И каждый раз, когда вы чувствуете напряжение в какой-то части тела, расслабьте её. Мало-помалу… начните сидя, отдыхая, затем — когда вы что-то делаете… Вы моете пол, работаете на кухне или в офисе — сохраняйте эту расслабленность. Действие необязательно должно быть вмешательством в это состояние расслабления. И тогда в вашей деятельности есть красота, большая красота. Ваша деятельность приобретает аромат медитативности.

Но люди продолжают совершать напрасные усилия. Иногда эти усилия становятся для них препятствиями; сами усилия становятся проблемами, которые они себе создают…

Снежный буран вызвал в центре города большое смятение. Мулла Насреддин бросился к тучной даме, чтобы помочь ей забраться в такси. После долгих и бесплодных метаний, толканий и скольжений по льду, в конце концов, он объявил, что не думает, что сможет ей помочь забраться внутрь.

— Внутрь? — воскликнула она. — Но ведь я пытаюсь выбраться наружу!

Просто наблюдайте… В некоторых вещах, если вы будете толкать, ничего не получится. Никогда не толкайте реку, не пытайтесь плыть против течения. Река течёт к океану сама по себе — просто будьте её частью, будьте частью её путешествия. Она приведёт вас к высочайшему.

Если мы расслабимся, то узнаем; если мы не расслабимся, то не узнаем. Расслабление — это двери к величайшему знанию: просветлению.

Симфония радости

На самом деле радость значит только то, что ваше тело — это симфония, ничего больше — что ваше тело поддерживает музыкальный ритм, ничего больше. Радость — это не удовольствие; удовольствие должно черпаться в чём-то другом. Радость — просто значит быть собой: живым, полным сил, энергии. Чувствовать тонкую музыку, окружающую тело снаружи и внутри, симфонию, — вот что такое радость. Вы можете быть радостны, когда ваше тело течёт, когда это подобный реке поток.

Здоровый организм всегда способен достигать вершин оргазма. Он оргазмичен. Он струится, течёт.

Когда счастливый человек смеётся, он смеётся так, словно смеётся всё его тело. Смеются не только губы, не только лицо. С ног до головы он смеётся, смеётся как тотальный организм. Волны смеха проходят по всему его существу. По всей его биоэнергии прокатываются волны смеха. Она танцует. Когда здоровый человек печален, он действительно печален — тотально. Когда здоровый человек испытывает гнев, он действительно в гневе — тотально. Когда он занимается любовью, он — любовь, ничего больше. Когда он занимается любовью, он только занимается любовью.

Фактически, сказать, что он занимается любовью, неправильно. Это выражение английского языка вульгарно, потому что любовью нельзя «заниматься». Он не «занимается» любовью — он есть любовь. Он — не более чем энергия любви. И такой же он во всём, что делает. Если он идёт, он — просто идущая энергия. В ней нет «идущего». Если он копает яму, он просто копает.

Здоровый человек — это не сущность; это процесс, динамический процесс. Или, мы можем сказать, что здоровый человек — это не существительное, это глагол… не река, но речение… Он непрерывно течёт, течёт во всех измерениях, переполняется. И любое общество, которое этому мешает, патологично. Любой человек, скованный каким угодно образом, патологичен, однобок. Действует только часть, не всё целое.

Многие женщины не знают, что такое оргазм. Многие мужчины не знают, что такое оргазм. Многие испытывают только местный оргазм, генитальный оргазм, ограниченный половыми органами. Лишь небольшая рябь в половых органах — и всё кончено. Это не похоже на ту одержимость, когда всё тело охватывает водоворот, и вы теряетесь в бездне. На несколько мгновений время останавливается, и ум не действует. На несколько мгновений вы не знаете, кто вы. Это тотальный оргазм.

Человек нездоров и патологичен, потому что общество многими путями его искалечило. Вам не позволено тотально любить, вам не позволено тотально быть в гневе; вам не позволено быть собой. Навязано тысяча и одно ограничение.

Если вы действительно хотите быть здоровыми, вам нужно освободить себя от ограничений. Вы должны исправить всё, что сделало с вами общество. Это общество преступно, но это единственное общество, которое у нас есть, и прямо сейчас ничего сделать нельзя. Каждый должен выработать для себя собственный выход в этом патологическом обществе, и лучший выход — быть в подобном оргазму состоянии во всём, что только возможно.

Если вы плаваете, плывите, но плывите как тотальное существо, чтобы вы стали плаванием, глаголом; чтобы существительное растворилось. Если вы бегаете, станьте бегом, не бегущим. В ваших Олимпийских играх собираются бегуны, эго, соревнование… амбиции. Если вы можете просто бежать без того, чтобы в этом присутствовал бегун, этот бег становится дзэнским; он становится медитативным. Танцуйте, но не становитесь танцором, потому что танцор начинает манипулировать, и он больше не тотален. Пусть будет просто танец, и позвольте танцу вести себя, куда ему угодно.

Дайте управлять жизни, доверяйте жизни, и мало-помалу жизнь разрушит все ваши ограничения, и энергия начнёт течь в те части тела, в которых раньше для неё были препятствия.

Таким образом, что бы вы ни делали, делайте это с тайным намерением стать более текучим. Если вы держите кого-то за руку, держите по-настоящему. В любом случае вы её держите, зачем тратить это мгновение впустую? Держите по-настоящему! Пусть не просто две мёртвые руки касаются друг друга, и каждый с нетерпением ждёт, пока другой не выпустит его руку… Если вы разговариваете, пусть разговор будет тотальным, страстным, иначе вы только вызовете скуку в себе и других.

Жизнь должна быть страстью, вибрирующей страстью, пульсирующей страстью, невероятной энергией. Что бы вы ни делали, это не должно быть тусклым, — иначе не делайте этого. Нет никакого долга, предписывающего что-либо делать, но делайте то, что действительно хотите делать.

Все ограничения мало-помалу исчезнут, и вся ваша жизнь снова станет вашей. Вы вновь предъявите права на собственное тело; вы вновь предъявите права на собственный ум. Общество искалечило тело, ум — искалечило всё. Вам дали только определённый набор возможностей: очень узкие щели, и вы можете смотреть только через эти щели. Вам не позволено видеть полностью.

Смейтесь и будьте целыми

Юмор соединит ваши расщепленные части, юмор склеит разрозненные фрагменты в одно целое. Вы не замечали? — когда вы смеётесь от души, внезапно фрагменты исчезают, и вы становитесь целым. Когда вы смеётесь, душа и тело сливаются в одно — они смеются вместе. Когда вы думаете, тело и душа отдельны. Когда вы плачете, тело и душа сливаются в одно; они действуют в гармонии.

Всегда помните: хороши те вещи, хорошее приносят те вещи, которые делают вас одним целым. Смех, слёзы, танец, пение — всё, что делает вас цельным, всё, что приводит вас в действие гармоничное, не раздробленное. Мышление может продолжаться в голове, а тело — делать тысячу и одну вещь; вы можете продолжать есть, а ум тем временем продолжает думать. Это расщепленность. Вы идёте по дороге: тело идёт, а вы думаете… Думаете не о дороге, думаете не о деревьях, которые её окружают, не о солнце, не о людях, идущих мимо, но о других вещах, о других мирах.

Но смейтесь, и, если смех будет действительно глубоким, если это не просто поддельный звук, издаваемый одними губами, тогда внезапно вы почувствуете, что тело и душа действуют вместе. Смех не только в теле, он проникает глубже всего, до самого центра. Он возникает из самого существа и распространяется к периферии. В смехе вы сливаетесь в одно целое.

На курорте в Новой Англии жил один человек, и он был настолько безобразен, что служил мишенью практически для каждой шутки, до которой только могли додуматься горожане. Пластический хирург, который приехал в курортный город в отпуск, был так тронут его безобразием, что предложил бесплатно изменить ему лицо.

— Фактически, — сказал он, — просто из духа противоречия я проведу такую пластическую операцию, которая сделает вас первым красавцем в Новой Англии.

Прежде чем положить пациента под нож, хирург спросил:

— Вы хотите, чтобы я изменил ваше лицо полностью, до неузнаваемости?

— Нет, — ответил этот человек, — не слишком сильно. Я хочу, чтобы люди знали, кто это такой красивый.

Именно так действует эго. Вы хотите, чтобы люди знали, кто это такой красивый. Вы хотите, чтобы люди знали, кто это такой кроткий, такой скромный, кто это стоит в самом конце очереди. Если есть даже такое желание, значит, эго остаётся в полном здравии и процветает. Ничего не изменилось. Единственная перемена — тотальная перемена.

Хайме Гольдберг потерял много денег на фондовом рынке, и его состояние было ужасно. Он пришёл к врачу и сказал:

— Доктор, я не могу прекратить эту дрожь в руках!

— Скажите, — ответил доктор, — а вы пьёте много?

— Не могу при всём желании: большая часть выплескивается.

— Так-так, понятно, — сказал доктор и тщательно осмотрел Хайме. Закончив осмотр, он спросил:

— Скажите, а у вас не бывает, что чешутся руки, болят колени и внезапно кружится голова?

— Да, — отвечал Хайме, — именно это со мной и происходит.

— Странно, — сказал доктор, — и со мной тоже… интересно, что это такое?

На несколько минут доктор обратился к своим записям, затем поднял глаза:

— Скажите, а раньше это бывало с вами?

— Да, — говорит Хайме, — было.

— Ну, вот всё и прояснилось, — отвечает доктор, вызывая звонком следующего пациента. — Это рецидив[3]!

Фред вернулся от доктора с искажённым от горя лицом и сказал своей жене, Беки, что доктор ему сообщил, что он умрёт, прежде чем кончится эта ночь. Она его обняла, они немного поплакали, и Беки предложила рано лечь в постель, чтобы в последний раз заняться любовью.

Они занимались любовью, пока Беки не заснула, но Фред боялся спать, потому что это была его последняя ночь на земле. Он лежал в темноте, Беки храпела.

Фред прошептал на ухо жене:

— Беки, пожалуйста, ещё один раз, ради прежних времён.

Но Беки продолжала храпеть.

Фред посмотрел на часы, нагнулся к жене и потряс её:

— Пожалуйста, Беки, ещё один раз, ради старых времён!

Беки взглянула на него и сказала:

— Фред, ну как ты можешь быть таким эгоистом! Тебе-то всё равно, а мне утром вставать!

Все старики в каждой семье делают то же самое, лишая покоя всех своих родственников.

Хайме Гольдберг был убит горем. Его жена заболела, и он вызвал доктора. Осмотрев миссис Гольдберг, доктор сказал Хайме:

— Боюсь, что новости плохие: вашей жене осталось жить всего несколько часов. Я надеюсь, вы поймёте, что ничего сделать больше нельзя. Не позволяйте себе страдать.

— Ничего, ничего, доктор, — сказал Гольдберг. — Я страдал сорок лет, могу пострадать и ещё несколько часов.

Просто помните определение здоровья. Когда вы вообще не чувствуете тело, тело здорово. Вы чувствуете голову, только когда голова болит. Когда у вас не болит голова, вы совсем не чувствуете голову — она очень лёгкая, невесомая. Когда у вас болят ноги, они у вас есть. Когда они не болят, их словно нет. Когда тело здорово… моё определение здоровья состоит в том, что вы абсолютно не осознаёте его существования, и есть оно или нет, не имеет значения.

И то же самое верно относительно здорового ума. Только болезненный ум даёт знать о своём существовании. Когда ум здоров, его присутствия не чувствуется. Когда и тело, и ум здоровы, безмолвны, они никак не ощущаются. Когда и тело, и ум остаются безмолвными, легче испытать опыт души — в смехе. Нет ни малейшей необходимости быть серьёзными.

Хайме Гольдберг пришёл к врачу, сломленный денежными проблемами.

— Просто расслабьтесь, — сказал доктор, — всего две недели назад ко мне пришёл пациент, расстроенный тем, что не может заплатить своему портному. Я посоветовал ему забыть об этом, и теперь он прекрасно себя чувствует.

— Я знаю, — сказал Гольдберг. — Я и есть его портной.

Такие ситуации… если вы немного бдительны, даже в положении Хайме Гольдберга вы могли бы немного посмеяться. Такие абсурдные ситуации можно найти где угодно. Жизнь полна таких ситуаций.

Человек вошёл в автобус в сопровождении по меньшей мере дюжины детей. Старушка спросила, все ли дети — его.

— Конечно, нет! — рявкнул он. — Я продаю противозачаточные программы, а это — жалобы клиентов!

Оглянитесь вокруг, и вы найдёте всевозможные ситуации. Научитесь искусству ими наслаждаться.

Джо укусила собака. Рана не заживала очень долго, и он пришёл к врачу, который велел ему привести собаку. Как он и подозревал, собака оказалась бешеной.

— Боюсь, что слишком поздно давать вам сыворотку, — сказал доктор Джо.

Джо присел у стола доктора и начал лихорадочно писать.

— Может быть, всё не так плохо, — попытался утешить его доктор, — и завещание писать пока не нужно?

— Я пишу не завещание, — ответил Джо. — Я просто составляю список тех, кого я должен искусать!

«Если ничего нельзя сделать, и я сойду с ума от бешенства, зачем упускать такую возможность?» Такая прекрасная возможность…

Радуйтесь жизни, смейтесь над тем, как всё вокруг абсурдно. Смехом проложите себе дорогу в храм Бога. Те, кто смеялся достаточно, достигли; серьёзные люди всё ещё бродят вокруг с вытянутыми лицами.

Юный доктор Дэгберт совершает обход вместе с доктором Бонсом, лечащим врачом, в целях приобретения навыков в обслуживании домашних вызовов.

— Я проведу первые два, — говорит Боне. — Наблюдай внимательно, потом можешь попробовать сам.

В первом доме их встретил расстроенный муж.

— У моей жены ужасные спазмы в желудке, — сказал он.

Доктор Боне произвёл быстрый осмотр, встал на четвереньки и заглянул под кровать.

— Мадам, — сказал Боне, — вы должны резко сократить это ни с чем не сообразное потребление сладостей и шоколада, и через день вы будете здоровы.

Дэгберт заглянул под кровать и увидел, что весь пол усыпан обёртками и фантиками от конфет.

В следующем доме их встретила расстроенная Беки Гольдберг.

— Это Хайме, доктор! — закричала она. — Вчера он был очень забывчив, а сегодня часто падал. Когда я дотащила его до постели, он потерял сознание.

Осмотрев Хайме, Боне пригнулся к полу и заглянул под кровать.

— Это очень простая проблема, — сказал Боне Хайме. — Вы слишком много пьёте!

Юный доктор Дэгберт заглянул под кровать и увидел семь пустых бутылок из-под джина.

На третий раз пришла очередь Дэгберта. Он позвонил в дверь, и после долгого молчания её открыла разрумянившаяся молодая женщина.

— Нас вызвал ваш муж, — сказал Дэгберт. — Он сказал, что сегодня утром вы были не в себе, и попросил вас осмотреть.

Они поднялись наверх, женщина легла в постель, и Дэгберт её осмотрел, не забыв при этом заглянуть под кровать.

— Значит, так, — заключил он, — я вам предписываю исключить из своего рациона молочные продукты, и вы поправитесь.

Когда они вышли, озадаченный Боне спросил:

— Как ты пришёл к заключению, что нужно исключить молочные продукты?

— Я просто последовал вашему примеру, — ответил Дэгберт, — заглянул под кровать… и обнаружил там молочника!

Слобовия и Ковальский встречаются в полночь в баре «Поп и Хукер», чтобы выпить пива.

— Твоя жена хорошо готовит? — спрашивает Ковальский.

— Сегодня вечером я вернулся домой, — говорит Слобовия, — и застал жену в слезах, потому что собака съела пирог, который она испекла для меня. «Не плачь, — сказал я ей, — я куплю тебе другую собаку!»

— Мистер Клопман, — сказал доктор Боне, — хотя вы и очень больны, я думаю, мы сможем поставить вас на ноги.

— Доктор, — воскликнул Клопман, — если вам это удастся, когда я поправлюсь, я вам пожертвую пять тысяч долларов на новую больницу.

Через несколько месяцев Боне встречает Клопмана на улице.

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает он.

— Чудесно, доктор, просто прекрасно! — говорит Клопман. — Хорошо, как никогда!

— Я собирался с вами поговорить, — говорит Боне, — по поводу денег на новую больницу.

— О чём вы говорите? — спрашивает Клопман.

— Вы сказали, — отвечает Боне, — что если поправитесь, то пожертвуете на новую больницу пять тысяч долларов.

— Я это сказал? — говорит Клопман. — Это показывает, что я был действительно очень болен!

Жена Мойше Финкельштейна Рути всё время жаловалась на его низкую производительность в постели, и Мойше пошёл к врачу. Доктор Боне прописал ему новую чудесную таблетку, которая непременно должна была поправить дело.

Месяц спустя Мойше снова навестил доктора Бонса.

— Это чудесные таблетки, — сказал Мойше, — я занимаюсь любовью три раза за ночь.

— Прекрасно, — усмехнулся Боне. — А что теперь говорит о ваших способностях ваша жена?

— Не знаю даже, — ответил Мойше. — Я ещё не был дома.

В понедельник, ясным утром, в центре калифорнийского города Санта-Банана неоспециалист по ультрахирургии, доктор Гильотина, готовится встретить первых пациентов. Доктор Гильотина обводит взором свою современную, высокотехнологическую, компьютеризированную, сверкающую хромом приёмную, нажимает на кнопку, и перед ним предстаёт первый пациент, Порки Пок.

— Док!.. — восклицает Порки, голову которого покрывают бинты.

— Ах, даже не говорите! — кричит доктор Гильотина. — Это насчёт головы!

— Поразительно! — кричит Порки. — Как вы узнали?

— Я это понял с первого взгляда, — отвечает доктор Гильотина. — Я работаю вот уже тридцать лет!

Затем, пощелкав некоторое время переключателями и клавишами компьютера, доктор восклицает:

— В этом нет никаких сомнений — у вас убийственная головная боль.

— Невероятно! — говорит Порки. — Она мучила меня всю жизнь. Вы можете меня вылечить?

— Посмотрим, — говорит Гильотина, справляется с экраном монитора и продолжает, — эта мера может показаться несколько экстремальной, но это единственный способ, которым я могу помочь. Мне придётся удалить вам левую сторону мошонки.

— Боже мой! Моё левое яйцо! — восклицает Порки. — Ладно, согласен. Я готов на всё, чтобы прекратить эту головную боль!

И вот, через неделю, Порки Пок, пошатываясь, появляется из частного хирургического отделения Гильотины, лишившись левого ореха, но чувствуя себя новым человеком.

— Её больше нет! — кричит Порки и пытается танцевать, но боль мешает ему двигаться. — Моя мигрень прошла!

Чтобы отпраздновать это событие, Порки направляется прямо в бутик при ателье Мойше Финкельштейна, чтобы полностью обновить свой гардероб.

Едва завидев Порки, Мойше говорит:

— Не иначе как вы носите пиджаки сорок второго размера.

— Так и есть! — восклицает Порки. — Как вы узнали?!

— Я это понял с первого взгляда, — отвечает Мойше. — Я работаю вот уже тридцать лет. А размер брюк у вас тридцать шестой — обхват штанины тридцать четыре дюйма.

— Потрясающе! — кричит Порки. — Это невероятно. Вы абсолютно правы.

— Конечно, прав, — отвечает Мойше. — Я этим занимаюсь всю жизнь. А обувь у вас на девять с половиной.

— Поразительно! — восклицает Порки. — Точно так и есть.

— А что касается белья, — говорит Мойше, — вы носите четвёртый номер.

— А вот и нет! — отвечает Порки. — Ошибаетесь. Я ношу третий.

— Не может быть, — рявкает Мойше, присматриваясь внимательнее. — Вы носите четвёртый.

— Ничего подобного! — говорит Порки. — Всю жизнь носил третий.

— Ладно, — говорит Мойше, — можете носить третий — но от этого у вас начнётся ужасная мигрень!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.