Глава 13 ПОЗНАНИЕ СЕБЯ ЧЕРЕЗРЕМЕСЛА

Глава 13

ПОЗНАНИЕ СЕБЯ ЧЕРЕЗРЕМЕСЛА

За набором или разбросом сил

Немного отдохнув в тени плакучей ивы у самого пруда, баба Гуля идет на соседний луг, а я с тетей Наилей сажусь поудобнее у платка, где на песке нарисовано дерево, и в предвкушении продолжения разговора потираю руки.

– Итак, продолжим? – спрашивает меня тетя Наиля.

– Продолжим, – отвечаю я.

– На чем мы остановились?

– На обряде определения дитем кем ему необходимо стать: Хозяином или Хозяйкой, – говорю я.

Тетя Наиля немного молчит, продумывая, с чего начать разговор, а я сижу и жду. Солнышко уже высоко. Птицы весело щебечут, словно подталкивают нас: продолжайте, мол, продолжайте свой разговор. А с пруда дует свежий ветерок и остужает мой пыл, усиливающийся от молчания. И тетя Наиля начинает говорить:

– Ветви древа – это пути ухода ребенка от своего жизненного пути за набором силы или для разброса силы.

– А если мы набираем жизненные силы – то это все равно уход от своего жизненного пути?

– Смотря какой, – отвечает тетя Наиля. И продолжает свой рассказ: Когда ты очищаешь свою душу и плоть от боли да освобожденную силу жизни сразу направляешь на делание дела жизни, то ты не уходишь от своего жизненного пути. Как мы это делаем с тобой сейчас: мы делаем свое дело, исследуя жизнь, раскрываем свои знания и тут же применяем их в построении своей жизни, освобождаемся от внутреннего зла и полученные жизненные силы направляем на выполнение дела жизни. Здесь мы не уходим от своего жизненного пути, а, наоборот, закрепляемся на нем. Да идем, четко зная, куда идти дальше, видя, слыша, слушая и действуя.

Но когда ты говоришь, что я СЕЙЧАС освобожусь от внутреннего разрушительного действия, и ПОТОМ я стану хозяином своей жизни, тогда я заживу свою жизнь, то эти слова сразу выводят тебя в отшельничество, хотя со стороны смотрится, что ты находишься в миру. В этом случае ты те силы жизни, которые возвращаешь в себе, не направляешь в делание дела жизни, а направляешь – только на очищение своей души и плоти, и заметь, этот процесс может длиться вечно. Это и есть уход от своего жизненного пути для набора жизненных сил и познания самого себя да своей жизни.

Или такое: ты полностью изолируешься от обычного мира и проходишь очищение да познание себя и своей жизни в одиночку, а, освободив себя от разрушительного, возвращаешься да начинаешь делать дело жизни.

Или еще такое: люди, заблуждаясь, полностью бросают то, в чем они жили, что они делали, и уходят проходить школу магов. Это тоже уход за силой жизни. Только потом им очень тяжело вернуться в обычный мир. Им уже необходим мир таких людей, как они сами. А этот путь не для каждого. И он часто бывает ошибочный, опасный, тернистый. Этот путь только для хранителей Белого Света. И то – мы полностью не уходим из окружающего мира, а в нем самом познаем себя и свою жизнь да тут же делаем дело жизни, не показывая людям, кто мы есть на самом деле. Да даем и показываем людям только то, что они хотят от нас видеть и получить. Я ответила на твой вопрос?

– Да, – с гордостью подтверждаю я сказанное тетей Наилей.

– Безопасный путь ухода за силой? – это тот, по которому ты идешь в миру, изгоняя из себя то, что тебя пожирает изнутри, да силы жизни, которые ты возвращаешь себе, сразу направляешь в свое дело жизни[10]. Да при этом мир тебе является спутником жизни. Ты в него смотришь, как в зеркало своего внутреннего отражения. Или, как очень часто о нем говорят наши предки, мир – это зеркало нашей души. Да мир участвует в делание твоего дела жизни. Он тебе показывает твою жизнь и твою боль, то, что тебя разрушает изнутри. Вот так, сынок. Тебе это ясно?

– Да, – не задумываясь, проговариваю я.

– Тогда давай вернемся к нашему познанию жизненного уклада. Ветки, или веточки – это тупики, где происходит разброс сил, либо источники набора сил. Например, твой основной жизненный путь сейчас лежит в семье Матушки и Батюшки, а, приходя к нам, ты уходишь со своего основного жизненного пути. И как ты видишь за чем?

– За силой, – не задумываясь, отвечаю.

– Но заметь, после нас ты снова возвращаешься на свой основной жизненный путь, то есть в родительскую семью. Так?

– Да, – размышляю я. – После того, как с вами проработаю какую-то тему жизни, да раскрыв в ней свои знания жизни, я возвращаюсь к своим родителям. Вот только не всегда у меня получается их применить, живя с ними.

– Это происходит только оттого, что ты начинаешь учить других, – поясняет тетя Наиля да продолжает: А это уже есть уход от своего жизненного пути на разброс своих жизненных сил.

– Подожди! Подожди! Это как так получается?! Это мой уход со своего жизненного пути на разброс силы? – останавливаю я тетю Наилю.

– Да, сынок. Это очень просто. Как ты себя чувствуешь, когда тебя не слышат Матушка и Батюшка да и вообще люди, кого ты учишь тому, что ты познал, находясь с нами?

– Упадок сил, – проговариваю с недоумением.

– А это и есть тот результат, который ты получаешь оттого, что ты учишь других, желая им помочь, когда они сами этого не хотят. А то, что мы разбрасываем свои жизненные силы, и есть уход со своего жизненного пути.

Когда разбрасываем свои силы, то сходим с жизненного пути

– Подожди! Подожди! Это как так? Я чего-то не пойму, – останавливаю снова тетю Наилю и прошу ее пояснить: Ведь в это время я нахожусь с родителями там, где проходит мой жизненный путь.

– Да, это так. Но есть одно «но». Живое может разбрасывать свою жизненную силу, идя по своему жизненному пути?

– Раз так происходит, значит может.

– Тогда скажи-ка, какое предназначение нашего жизненного пути? – заостряет мое внимание тетя Наиля.

– Чтобы каждый человек шел к выполнению своей задачи, с которой он пришел на землю.

– Так. А человек может разбрасывать свои жизненные силы, когда его промежуточная задача – создать условие, чтобы набраться жизненных сил, да вернуться в Небесное Царство во Свет и выполнить дело, ради которого мы были созданы Создателями, или нет?

– Нет.

– Дак для чего тогда создан жизненный путь? – стоит на своем тетя Наиля.

– Для того чтобы собрать свои жизненные силы и приумножить их, выполняя свою задачу и свое предназначение этого воплощения.

– Уже что-то, – радуется тетя Наиля. И продолжает исследование жизни: Дак человек может разбрасывать свою жизненную силу, идя по своему жизненному пути?

– Нет.

– А раз идет разброс силы, то ты уходишь со своего жизненного пути или на нем остаешься?

– Ухожу, – виновато проговариваю я.

– А что с тобой происходит, когда ты рассматриваешь с нами свою жизнь и освобождаешься от разрушительного в себе?

– Я становлюсь бодрым, радостным, хочется горы свернуть, – вспоминаю я свои чувства на удивление самому себе.

– Да, это так, – подтверждает тетя Наиля и продолжает исследовать тему:

События бывают разные

– А листья на древе жизни – это события, в которых человек приобретает или разбрасывает силы. Вот, например, ты сейчас разбираешь со мной уклад жизни. Так?

– Да, – не задумываясь, отвечаю я.

– А это событие?

– Да.

– И что ты в этом событии получаешь?

– Странный вопрос… Знания, которые есть во мне, – с недовольством говорю я.

– А что при этом ты чувствуешь?

– Обычно прилив сил.

– А сейчас? – давит на меня тетя Наиля.

– Тяжесть.

– Дак каким для тебя сейчас является событием? – ведет меня тетя по исследованию самого себя.

– … в котором идет уход моих жизненных сил, – выдавливаю я из себя.

– Сейчас давай не станем рассматривать откуда у тебя идет это состояние тяжести, а просто примем как факт, а позже разберем. А сейчас возьмем другое событие: то, когда мы рассматривали, что такое ветви и ветки у нашего древа жизни.

У меня сразу идет радость, и я чуть ли не восклицаю:

– Давай!

– Что ты чувствовал, когда мы разбирали ветви и ветки у нашего древа жизни?

– Радость… тепло в груди… даже сладость во рту.

– А что это за событие? – ровным голосом спрашивает меня тетя Наиля.

– Набора сил.

– Вот мы и рассмотрели с тобой листочки-события на древе жизни, – радостно проговаривает тетя Наиля.

Ствол древа жизни формируется от набора сил ветвями

Но тут меня еще что-то гложет, и я спрашиваю:

– Я согласен с тем, что ты говоришь. Но я уже взрослый, мне уже пятнадцать лет. Как все же ветви и веточки могут быть уходом ребенка на приобретение и разброс силы от своего жизненного пути?

– Нижние ветки на дереве – это пути ребенка на приобретение или на разброс силы жизни со своего жизненного пути с трех лет до начала полового созревания. В этом возрасте он начинает пользоваться знаниями, с которыми он пришел на этот Белый Свет, и развивает их, помогая Матушке и Батюшке вести хозяйство. Да этим сам творит свою жизнь, познавая ремесла. Да через ремесла делает свой вклад в семью и в мир, творя свою жизнь. А познание ремесел и применение их в построении своей жизни – это и есть ветви древа жизни. Вот так. Что здесь сложного? То же самое, что мы с тобой только что разбирали, – утверждающе и напористо поясняет мне тетя Наиля.

– Да, хорошо говоришь, – поддеваю я тетю стариковыми же словами, – но все равно неясно.

– А что тебе неясно?

– Как понять: ветви – это путь ухода ребенка на приобретение или разброс силы от своего жизненного пути? Ведь не у каждого дерева есть снизу ветви и ветки? И вон на нашем рисунке их снизу нет.

– Дело в том, сынок, что дерево не сразу стало таким, какое мы сейчас его нарисовали. Оно имеет свойство расти – с зернышка в огромное древо. Так? – с издевкой говорит тетя Наиля.

– Да, – также с недоумением проговариваю я.

– Да и человек тоже не родился сразу взрослым и дряхлым стариком. Так? – продолжает свою издевку тетя Наиля.

– Так, – как попка-дурак, подтверждаю сказанное.

– Тогда давай посмотрим, какое было дерево, когда оно только проклюнулось сквозь землю.

– Давай, – соглашаюсь с предложением тети Наили.

– Когда зернышко дерева попадает в землю, то в начале появляется корешок, затем росток, а потом формируется стебелек из выросшего ростка. А вот формирование стебелька древа жизни как раз и есть период жизни дитя с трех лет до начала полового созревания.

Тетя Наиля говорит это и на какое-то время замолкает. А, собравшись с мыслями, продолжает:

– Сынок, а как ты видишь: как формируется стебелек у древа?

Я теряюсь от этого поворота и говорю:

– Как, как! Как ему положено!.. Как заложено природой… Питается… дышит… и само растет… развивается… Как еще назовешь?… Не знаю.

– Формирование стебля происходит от набора сил ветвей и веток. Сильные ветви на тонком стебельке держаться не станут. Так?

– Так.

– Дак вот и посмотри, что формирует стебелек у древа жизни?

И действительно! Увидев сказанное, я говорю:

– Тетя Наиля! Послушай! Я родился слабым ребенком. И больным. Из-за проблем с сердцем мне врачи запретили подымать тяжелое, а вы постоянно говорите: «Двигайся, двигайся, и все пройдет, да на кожу и кости что-нибудь нарастет». И я стал лежа на спине развивать руки гантелями. Да на свое удивление у меня появились мышцы не только на руках, но и на плечах и верхней части туловища. Это так, как ты говоришь.

Через ветви древа жизни идет познание мира

Тетя Наиля удивляется мной сказанному, смотрит на меня острым, улыбающимся взглядом и продолжает ровным голосом спрашивать:

– Сынок, дак как ты видишь, чем являются ветви древа жизни у дитя?

– Это радость от познания мира и разочарование в нем, – не задумываясь, проговариваю я, что идет.

– А мир – это что такое для дитя в три года? – ведет меня тетя Наиля по развитию моей мысли.

– Это семья, в которой родилось дитя.

– А в чем выражается познание семьи дитем?

– Дитя изучает каждого человека в семье: что они делают? чем занимаются? Как мыслят? Какие делают поступки? Да многое… Что происходит в семье – то и изучает дитя! – возмущаюсь я.

– А познание дитем того, что происходит в семье, можно назвать уходом дитя за силой или на разброс силы жизни от своего жизненного пути? – возвращает меня к изначальному тетя Наиля.

– Пока не знаю… Еще не вижу, как это происходит, – с тяжестью в душе, но с большим желанием разобраться проговариваю я.

– Ладно, – говорит тетя Наиля, и, немного собравшись с мыслями, продолжает:

– Ребенок с трех-пяти-семи лет уже присматривает себе ремесла, изучает себя, мир, в который он пришел, через них разжигает в себе охоту на познание ремесла, чтобы сделать свой вклад в семью и мир. Так?

– Так, – выражаю свое согласие с мыслью тети Наили.

– Дитя повторяет за Батюшкой и Матушкой, да для себя определяется: чем ему любо заниматься в жизни. Та к он выбирает себе ремесла. Оттого Матушка с Батюшкой и берут детей с собой, куда бы они не пошли, и чтобы они не делали. С семи лет дитя делает дело наравне со взрослыми: в поле, на конюшне, в кузнице, на лугах, в строительстве… И потом по необходимости дитя берут его в подмастерья по познанию того или иного ремесла. А ремесла имеют значимое место не только в жизни взрослого, но и в жизни ребенка. Парень сызмала готовит себя к созданию своего дома, хозяйства, обеспечению семьи, защите своего дома и мира, в котором живет. Девка готовится к созданию уюта, тепла, нежности, красоты и удобства семейного очага. А это раскрывается – только в ремеслах!

– Это как? Красота – в ремеслах? Защита – в ремеслах? Понятно – чтобы построить дом, необходимо освоить ремесло плотника, столяра, жестянщика, маляра, печника, подсобника, стекольщика. А как изучить ремесло по защите дома и мира? Непонятно…

Тут тетя Наиля ласково улыбается и поясняет:

– Это здорово, что есть вопросы, что хочется познать ремесла. Вот благодаря этому состоянию, которое сейчас у тебя, дети с трех лет каждым делом и ремеслом интересуются да расспрашивают.

Как я познавал себя через ремесла

– Вспомни: когда баба Соня тебя подобрала на улице в пять лет и привела к нам, и мы тебя отогревали. В это самое время баба Гуля вязала перчатки из шерсти. Ты, как только отогрелся, прям аж прилип к ней: расскажи да расскажи, как вязать. А она тебе ничего объяснять не стала, только посадила рядом, дала спицы да клубок шерстяных ниток, и ты сам в течение суток связал себе первую перчатку. Что тобой двигало в этот момент?

– Х-м-м… – я прислушиваюсь к себе и отвечаю: Да, действительно, тогда меня подталкивал жадный интерес ко всему окружающему. Только я был шибко неусидчивый – мне все надо было быстро. Бабу Гулю все время тормошил: как да как? А она меня мягко осаживала и приговаривала: «Сынок, мир познать – не поле перейти. Необходимо терпение, чтобы дождаться результата. Да острый внимательный взгляд, чтобы увидеть тонкость и хитрость ремесла. Да силы, чтобы выполнить его. Та к что сиди, смотри и повторяй». Да, точно. И в тот вечер я через час стал самостоятельно вязать, хоть слабо, с пропущенными петлями, но стал! Смотрел на руки бабули, а потом вспоминал, как она провязывала тот участок, который необходимо было связать мне. Но меня сбивало то, что мне хотелось, чтобы все произошло разом, чтобы перчатка росла также быстро как у бабы Гули, а у меня она росла в час по чайной ложке. И баба Гуля мне подсказала: «Увидь: как ты их носишь и как тебе в них тепло, да терпение и появится». А как только я увидел, что я сам связал себе перчатки и лютый мороз мне – нипочем в этих перчатках, то у меня стало получаться. А когда стало у меня получаться, то я увидел в себе весь процесс вязания перчатки полностью. Кстати, мама, бабушка Кока и сестры до сегодняшнего дня не могут вязать перчатки, а я могу.

– Вот видишь! Именно так ребенок и познает ремесла. И, получив для себя одно из них, он переходит к исследованию другого. А вот с семи лет ребенок уже начинает изучать их основательно. Давай посмотрим, как ты познавал основы косьбы травы.

– Давай.

– Вспомни, как ты в пять лет делал себе заклад на то, что тебе предстоит по твоему умению заготавливать сено на зиму?

– Я прибегаю в конце июня к бабе Гуле, а ее дома нет. Баба Матрена на татарском языке объясняет мне, куда она ушла, но я почему-то не совсем все понимаю и бегу наугад, куда ноги вынесут. Прибегаю в пролесок – а там баба Гуля косит траву. Меня это захватывает, и я требую у нее отдать мне косу. Я говорю ей, что сам буду косить, а ты, мол, пока посиди и отдохни.

Баба Гуля, ничего не говоря, вытирает косу травой, растрясает скошенную траву и идет молча с литовкой домой. Я обижаюсь на нее, что она мне не дала покосить. Хочу убежать, но что-то меня удерживает и тянет идти за ней.

Придя домой, она наказывает бабе Матрене накрывать на стол, а сама идет в лабаз. И оттуда выносит литовку поменьше и вручает ее мне: «Держи! Вот этой литовкой станешь косить после обеда, а эта литовка – моя. Договорились?» «Да», – отвечаю я скромно, оторопев.

Мы обедаем и вновь отправляемся с бабой Гулей на луг. Пока мы идем, я всю дорогу представляю себе, как я стану косить своей литовкой: накошу целое поле травы, чтобы бабе Гуле не пришлось ничего делать, а то старенькая ведь уже – еще устанет, заболит че-нибудь. Когда мы пришли, она дает мне брусок и говорит: «Прежде чем косить, необходимо поточить косу, чтобы травке не было больно». И показывает – как.

Следом объясняет: «С литовкой необходимо подружиться, чтобы она тебя не ранила. Договориться с травкой о том, что ты сейчас собираешься делать и для чего, а ей пожелать расти дальше после косьбы. Потом важно навещать ее да поглядывать, как она растет. Разговаривать с ней, да рассказывать ей для чего ты ее бережешь».

Я, поговорив с литовкой, да погладив ее, подружился с ней, и она стала нежной. Также поговорил с травкой, да этим подружился с ней, что она стала пушистой да мягкой, и мне вдруг становится очень жалко травку из-за того, что я ее сейчас скошу. Тут баба Гуля подходит ко мне и говорит: «Травка после косьбы не умрет, она станет расти дальше, для того чтобы таким, как ты, помочь строить свою жизнь. Когда травку скосишь, она сохраняет в себе силы, направляя их в свой рост. И этим мы помогаем ей продолжать оставаться молодой, сочной, густой и вкусной для скотины. Ведь ее предназначение такое, чтобы ею могла питаться скотина. Чтобы скотина могла взять от травы то, что необходимо человеку для построения и творения своей жизни. А тем, что скотина ест травку, тем самым подкашивая ее, она помогает травке оставаться как можно дольше молодой и сильной. Это необходимо траве, чтобы она не состаривалась, а сохраняла да набирала в себе силы жизни, чтобы ей помочь сохранить да набрать жизненные силы да сделать переход с лета на зимний период. Да весной, как только сойдет снег, вновь возродиться с новым Светом. А скотина нас кормит. Вот коровка съест сено – даст нам молочка, одарит нас силой травки да своей. А ты молочко любишь?»

Я с большим сожалением, что травку все же необходимо скосить, отвечаю: «Да, люблю». «Дак что станем делать?» – уточняет баба Гуля. А я жалостливым голосом отвечаю: «Косить…»

Я осторожно точу косу и подхожу к бабе Гуле. Смотрю, как она косит, и начинаю повторять за ней.

Но меня в этой косьбе хватает всего на полчаса! Руки устают, коса как назло втыкается в землю, трава ровно не скашивается. А баба Гуля косит и косит себе без остановки. Я даже не поспеваю ухватить, как это у нее так ловко получается. Тут что-то внутри меня обрывается. Я бросаю литовку и бегу домой! Баба Гуля даже ухом не ведет – продолжает косить дальше. Я добегаю до ее дома, сажусь на скамейку у ворот и жду, когда придет баба Гуля. Сижу, жду ее довольно-таки долго. А она все не приходит. Я успокаиваюсь и решаю идти к ней сам. Прихожу, а она уже докашивает поляну. Увидев меня, она просит помочь ей растрясти траву. Я вначале мешкаюсь, а баба Гуля задает мне вопрос в лоб на мое состояние: «Ты хочешь, чтобы травка дала тебе возможность напиться молоком?» Я отвечаю: «Да». «Тогда, – говорит, – бери свою литовку, объясни ей, что с тобой произошло, что ты швырнул ее и фыркнув, убежал. Да не оправдывайся перед ней и не обвиняй себя, а говори, как есть. Потом растряси травку черенком косы да тонким слоем уложи ее на стерню, чтобы земля после косьбы не высохла и молодая травка могла на ней быстро вновь вырасти. Да чтобы скошенная травка не погибла, а высохла, чтоб ветерок ее обдул да силу свою в нее вложил, чтобы коровка не болела да молочко целебное давала».

Я рассказываю литовке, что со мной произошло, и мне становится легче, словно что-то меня отпускает, и литовка становится легкой. Я начинаю растрясать траву, как объясняла баба Гуля, и литовка, словно сама в моих руках пляшет, когда я растрясаю траву. Да у меня самого настроение поднимается. Песни петь охота!..

Тут тетя Наиля останавливает мое воспоминание на самом интересном месте и говорит:

– Так. А как ты видишь, сынок, что сделала тогда баба Гуля?

– Она просто косила траву. Да мне дала покосить – и все.

– Ты так мыслишь?

– Да, – говорю я, не задумываясь.

– Тогда давай посмотрим, что с тобой произошло потом.

– Давай.

– После этого эпизода с бабой Гулей, когда ты снова взял литовку и стал косить траву?

– После этого случая я взял литовку в руки только года через два, а до этого просто помогал растрясать траву да собирать сухую.

– А как ты стал косить через два года?

– Спокойно, как будто траву косил всю жизнь и причем косил со всеми наравне.

– Дак все же, что с тобой в пять лет сделала баба Гуля?

– Она показала мне, как это делается. И когда у меня не получилось косить в первый раз, то она это желание во мне не погасила, а наоборот, разожгла, показав мне, как необходимо косить траву да объяснив для чего мне необходимо это делать. Чтобы я мог потом, набрав силы, косить траву вольно, с радостью да видением, что я делаю и для чего я это делаю.

– Да, это так, сынок. И еще она тебя познакомила с ремеслом да слила тебя с ним воедино, подружив тебя с литовкой и с травкой, не дала тебе вылить на них свою злость, что у тебя не получается косить траву. А еще создала ситуацию так, чтобы ты сам в себе искал способ косьбы травы, а не делал это по указке.

– Д-а-а. Вот это да… Какая у меня баба Гуля!.. – восхищаюсь я. Да тяжело вздохнув, спрашиваю дальше:

Познать, чтобы сделать вклад

– Слушай, тетя Наиля, и все же отчего ветки у дитя являются путем на разброс или сбор силы? Давай еще раз.

– Очень просто, сынок. Когда дитя знакомится с тем миром, в который оно пришло, то оно видит свою необходимость в познании того, что поможет ему сделать свою вклад в этот мир. Что поможет ему найти свое место в этом мире и творить свою жизнь самостоятельно. И ребенок начинает познавать то, что он может вложить в семью Матушки и Батюшки да ту семью, которую ему еще предстоит создать, да в мир, в котором он живет. Да познать то, чем дитя может творить свою жизнь на Матушке Земле.

А старики видят эту необходимость к познанию у ребенка да разжигают в дитя охоту в познании необходимого. Да создают условия охоте сильнее разгореться в дитя, чтобы охота толкала его к набору силы. И как только ребенок набирает ее в своей жизни, то он делает то, что ему необходимо делать, идя по своему жизненному пути. Да эта охота дитя и направляет на его жизненный путь, чтобы он применил свои знания построения своей жизни. Это и есть ветви дитя в построении своего древа жизни.

Когда в познании идет разброс сил

– Это ясно, что познание дитя – это есть путь или, как ты говоришь, ветвь. А отчего на разброс или сбор силы?

Немного подумав, тетя Наиля отвечает:

– Дело в том, что очень часто ребенку не дают в его жизни освоить то, что ему необходимо сделать. Например, ты очень часто рассказывал, что тебе еще не было трех лет, когда у тебя появилась необходимость познать, как мыть полы, чтобы сделать свой вклад в семью. И просил Матушку, чтобы она дала тебе ведро с водой и тряпку. Но Матушка тебе сказала: «Это не мужское дело». И ведро с водой да тряпкой тебе не дала. После чего у тебя появилась обида на Матушку, что она вмешивается в твою жизнь и не дает тебе самому решать, что тебе делать, а что нет. Так?

– Да.

– Таким образом взрослые навязывают ребенку то, что хотят они. Но ребенок не может усвоить навязанное взрослыми – у него не хватает на это своих сил. А то, что необходимо познать, ребенок все-таки продолжает осваивать, но – уже украдкой. Это и есть разброс силы дитя и бесполезная борьба. Вот, посмотри, как тебе Матушка запрещала вязать, вышивать, кроить, шить, сапожничать, фотографировать. Что с тобой тогда происходило?

– Тогда шла большая злость на родителей, что они мне запрещали это делать, а самому отстоять любимое дело – сил не хватало. Но украдкой я все же упорно продолжал сам познавать. Да к тому же у меня есть вы, я у вас познавал и познаю много разных ремесел. Вы мне это делать не запрещаете, – все же с обидой на родителей проговариваю я.

– А полностью самостоятельно освоил что?

– Как вязать… Вышивать… Шить, но не полностью… Из сапожного дела – валенки подшивать. Вот, пожалуй, и все из того, что ты перечислила.

– А почто только эти ремесла?

– На другие сил да и времени не хватило. Чтобы это-то познать я украдкой сбегал к дяде Грише и дяде Валере в комбинат бытового обслуживания, да к вам в деревню.

– Так, а теперь давай посмотрим, что произошло бы с тобой, когда Матушка и Батюшка дали тебе возможность освоить ремесла по своей необходимости? Тогда бы ты их поспел освоить?

– Да! Мне бы не пришлось прятаться по углам и прятать то, что я делал. Я бы мог заниматься своим ремеслом открыто и этим внести свой вклад в семью и мир.

– Прекрасно. И вот эта ситуация создала бы тебе условия для набора и увеличения жизненных сил. Это так. По этому вопросу у тебя еще есть вопросы?

Ремесло по защите дома

– Да, есть. Мне непонятно, как можно обучиться ремеслу по защите дома? Ведь такое ремесло может дать только военное училище.

– То, что дает училище – здесь не поможет, коли не увидишь и не примешь то, что на самом деле является ремеслом по защите своего дома.

– Это как понять?

– Во-первых, здесь важно увидеть, что домов у каждого из нас много. Один дом – это ты сам, и твоя защита его – это умение накормить и одеть себя, обеспечить себе крышу над головой и так дале… Ты познаешь это ремесло?

– Да.

– Другой дом – это тот, в котором ты живешь, а защита его – это радость, уют, тепло в нем. Это ты познаешь?

– Да.

– Следующий дом – это семья, и ее защита – это благополучие в доме, лад, умение слышать, слушать и видеть друг друга, это радостный голос дитя в доме. Это ты познаешь?

– Да.

– Другой дом – это дети, и их защита – это любовь к самому себе и одаривание ею детей, которых ты встретил. Эту защиту ты познаешь?

– Да.

– Следующий дом – это деревня, село, город, в котором ты живешь. И защита их – это осознание, что ты в этом доме не один, а таких, как ты, много, и каждый житель – это как твои пальцы да каждый является тебе спутником жизни, твоим зеркалом души. Любой палец укусишь – станет больно. А защита этого дома есть взаимодействие друг с другом, взаимовыручка, делание одного совместного дела, в которое каждый человек вкладывает самого себя. Это ремесло ты познаешь?

– Да.

– Следующий дом – это земля, где ты родился, а защита этого дома – это твой дар одаривать своей любовью к самому себе свою республику, область, страну и знание того, что она – твоя, что это есть ты сам, что это есть твоя жизнь. А это ты познаешь?

– Да.

– И последний дом – эта твоя жизнь, и защита ее – это выполнение своей первоначальной задачи и первичного предназначения этого воплощения. Это ремесло ты познаешь?

– Да.

– Вот так.

От этого разговора с тетей Наилей мне становится не по себе: я, прям, переполнился впечатлениями, чувствами, мыслями. На миг задумываюсь… Тетя Наиля, видя, в каком я состоянии, встает и идет помогать бабе Гуле. А я тут же на траве засыпаю.

Очередная шокотерапия Стариков

Просыпаюсь вечером, от холода. Солнце почти закатилось. Смотрю, баба Гуля готовит дрова для костра, а тетя Наиля идет за теплой одеждой и одеялами. Я тут же встаю и иду умываться на ключ. По дороге от родника решаю набрать дров для костра. А как умылся – вижу рядом с собой бабу Гулю. Она несет для меня полотенце да зелень помыть для ужина. Подает мне полотенце и говорит:

– Сынок, помоги мне помыть зелень.

И подает мне огурцы и помидоры, а сама моет петрушку с укропом да чистит зеленый лук. Мы моем зелень и идем к нашему месту. По дороге я спрашиваю бабу Гулю:

– Баба Гуля, мы что – сегодня спать прямо здесь будем?

– Да. А тебя это смущает?

– Нет.

Та к говорю, а самому это странным кажется, даже не по себе становится. Сколько я помню, обычно они уходят спать домой. Даже когда я засыпаю в поле, в лесу, то они меня укрывают, но сами на ночь, как правило, всегда уходят домой. А в этот раз остаются со мной. «Странно как-то…» – дивлюсь я.

Я помогаю бабе Гуле донести зелень и возвращаюсь за дровами. И вдруг вижу, что дров на том месте нет. Оглядываюсь посмотреть вслед на бабу Гулю, но и ее рядом не оказывается! Вижу только костер горит, и около него, откуда ни возьмись, уже сидят баба Соня, баба Надя, баба Аня, баба Матрена, деда Коля, деда Сергей, два каких-то незнакомых деда и три бабки, которых я тоже вижу в первый раз.

Подхожу к ним и растерянно спрашиваю деда Колю:

– Откуда вы появились?

– К тебе в гости пришли, сынок. Вот решили посмотреть, как ты здесь сено заготавливаешь. А ты не хочешь нас видеть?

Я аж сел от такого «поворота» и говорю:

– А где баба Гуля и тетя Наиля?

Баба Соня отвечает:

– В туалет пошли и в пруду утопли, а мы вот и собрались на их поминки. Ты присоединишься к нам?

После этих слов чувствую: с меня пот градом идет, а язык не ворочается. И, изо всех сил кожилясь, еле отвечаю им:

– Присоединюсь.

А у самого слезы льются… Я незаметно вытираю их и сажусь у костра.

Неожиданно для меня дед Сергей говорит:

– Да ты сильно слезы не лей. Они сейчас придут… попрощаться…

И вдруг откуда-то из темноты появляются все в белом баба Гуля и тетя Наиля. Да говорят:

– Вот и мы. Вижу, что вам пришлось так долго ждать.

У меня дыхание в зобу от такого спирает – не могу ни вздохнуть, ни выдохнуть. Глаза закатываются, и я вижу бабу Гулю и тетю Наилю светящимися, прозрачными, а внутри их самих – у каждой какое-то яйцо. И только сквозь какую-то преграду слышу:

– Ангелы во плоти! Любо посмотреть, глаз не отвести!

Действительно, хочу отвести глаза, а баба Гуля и тетя Наиля никак не уходят с поля моего зрения, и я не могу даже пошевелиться. Чувствую: из-под меня земля уходит. Меня кто-то подхватывает и садит между бабой Гулей и тетей Наилей. И когда я вижу, между кем я сижу, то про себя думаю, что я уже умер, и меня встречают на небе баба Гуля и тетя Наиля. Они еще радуются за меня, улыбаются! «Да, я попал в рай, а они меня здесь встретили. Они меня никогда не бросают, даже здесь», – крутятся мысли в моей голове.

Казус на казусе

Вдруг мне становится холодно и сыро. Открываю глаза и вижу – рассвет. А возле меня сидят – баба Гуля, тетя Наиля, деда Сергей, баба Соня, деда Коля, баба Аня, баба Надя да какие-то незнакомые мне два дедушки и четыре бабушки. И они уже собираются уходить. А деда Коля говорит мне, как всегда в своем репертуаре:

– Ну, что с тобой поделать?! Как ты только поспишь, обязательно просыпаешься мокрый. Тебя необходимо отправить к бабе Матвеевне. Она тебя вылечит. Она хорошая знахарка, каждый секрет врачевания знает.

И уходит. Подходит баба Соня и говорит:

– Ну, ты и вспотел. Да пот какой холодный. Тебя срочно требуется отправить к бабе Альфие. Она хворь, как рукой, снимет.

Ту т я не выдерживаю и во весь голос на них всех ору:

– Гады, что вы делаете!!!? Сколько можно меня обливать холодной водой!!!? Что я вам, дерево!!!?

И они хором, в один голос, отвечают:

– Д-а-а-а!

Я вскакиваю и без оглядки бегу в дом бабы Гули. По дороге впереди меня бежит мат в три этажа на стариков. Пока я бежал, вся моя злость куда-то ушла. Залетаю в дом – там баба Матрена. Я быстро пробегаю мимо нее, на ходу снимаю одежду, швыряю на лавку и быстро влетаю на койку под одеяло. Баба Матрена собирает мокрую одежду и выносит ее во двор. Не спеша возвращается в дом, наливает горячий чай на травах и подносит мне. Я, не сообразив, что чай горячий, хватаю кружку и разливаю весь чай на одеяло. Вскакиваю с кровати, сажусь на лавку, ничего понять не могу. На пруду бабки и дедки издеваются, здесь баба Матрена ошпаривает меня чаем, дома мать с отцом доводят. Куда мне деваться, бедному?

И вдруг слышу чей-то голос из-за спины:

– Да, сынок, они такие. Но ты не переживай так сильно, они – добрые.

Я оглядываюсь – там старец, из реального мира, которому уже семьсот семьдесят семь лет. И я с ужасом вылетаю на улицу! Со всего размаха сбиваю с ног деду Колю и бабу Аню, а на бабу Гулю сваливаюсь сам!..

Открываю глаза. Они опять все стоят возле меня и чего-то внимательно на мне рассматривают, буквально пронзая меня своими взглядами. Я искоса, не выпуская их из виду, смотрю, к чему они прикованы взглядом. И вижу: о, ужас! Я – голый! Вскакиваю и ору, сколько есть мочи:

– Извращенцы! Извращенцы!

Забегаю в дом, быстро хватаю сухую одежу и залетаю за печь. Та м одеваюсь, – и в дом заходят остальные. И опять впиваются в меня глазами! Я смотрю на себя и вижу: о, ужас! Вместо брюк я одел бабушкины панталоны, а вместо рубахи – теткину блузу! Но тут у меня уже не было сил бежать, и я буквально валюсь от отчаяния там, где стою, а сам – то ли реву, то ли смеюсь в истерике. Деда Коля и деда Сергей подходят ко мне. Меня поднимают и усаживают на кровать, на то место, где я облил одеяло чаем. Чувствую: вся задница моя – сырая. У меня уже нет слез, и нет радости. Я только тихонько скатываюсь с кровати и прошу бабу Гулю дать мне мою сухую одежду, а сам снимаю панталоны и блузу.

Деда Коля искоса смотрит на меня и чуть слышно говорит:

– А ты ничего смотришься, зря снимаешь.

А сам закрывает лицо и отворачивается. Да смеется за моей спиной!

– Сам это одень, а я на тебя погляжу, как ты выглядеть будешь, да счет приложу за аренду бабиных панталон и тетиной блузы, – парирую я ему.

И все смеются над нашим диалогом. Баба Гуля с тетей Наилей и бабой Соней – впокатку, а мы еще как-то на ногах держимся.

Запрет к познанию ремесла ведет к ограничению дитя

Я переодеваюсь. Мы завтракаем за большим столом и идем обратно на пруд. По дороге меня с днем рожденья в частушках поздравляют да пляшут. Идем до пруда весело. Я тоже из себя чего-то выжимаю, приплясываю, а ноги с каждой минутой деревенеют и деревенеют. Как доходим до пруда – я прям с ног валюсь. Деда Коля резко ко мне подскакивает, нажимает на какую-то точку между лопаток с правой стороны, и я начинаю дышать ровно. Чувствую ноги, тело уравновешиваются, а на душе становится тепло и радостно.

Мы рассаживаемся возле костра, и тетя Наиля говорит мне:

– Сынок, эти люди пришли помочь мне раскрыть для тебя яснее и полнее древо жизни и его значение в жизни человека. Да сама рисует дерево на песке.

– Ты сейчас можешь разбирать тему дальше? – спрашивает меня деда Коля.

– Да.

Тетя Наиля, нарисовав, спрашивает:

– Мы с тобой разбирали ветви и ветки в жизни дитя, так?

– Да.

Здесь мы немного молчим, и деда Коля продолжает:

– Ветви – это уход ребенка от своего жизненного пути для набора или разброса сил.

– Объясни еще раз, как это понять? – уточняю я.

– Давай разберем самый простой пример. Что тебе нравится делать?

– Мне нравится делать многое.

– Что, например?

– Вязать.

– Так. А Матушка и Батюшка позволяют тебе вязать?

– Нет.

– И что они тебе говорят?

– Что это не мужское дело. Вяжут только женщины и бабушки.

– Ты их слушаешь?

– Иногда – да.

– И что ты при этом чувствуешь?

– Как обида переполняет меня, и хочется стукнуть маму и папу.

– Так. Но тем не менее что ты решаешь сделать?

– Не вязать.

– Вот, это и есть ветка твоего жизненного дерева, которая ведет тебя в сторону с твоего жизненного пути на разброс твоей жизненной силы.

– Это как?

– Давай посмотрим, что произошло с тобой в этой ситуации.

– Давай.

– Матушка и Батюшка не позволяют тебе вязать, это так?

– Да.

– Этим они не позволяют тебе познать мир таким, какой он есть на самом деле, и сделать свой вклад в семью. И в тебе в связи с этим запретом возникает внутренняя борьба. Тебе необходимо познать, а ты этим действием принимаешь решение сдаться. В этот самый момент внутри тебя образовывается обида на Матушку и Батюшку, которая в тебе убивает любовь к себе. При этом в тебя вселяется нечто чужеродное тебе, и оно начинает управлять тобой. И ты становишься рабом – перестаешь в этот момент быть хозяином самому себе и своей жизни. А это и есть уход в сторону от своего жизненного пути. Это тебе ясно?

– Да, – отвечаю я.

– И как ты чувствуешь себя, когда ты – раб?

– Скверно, словно я нахожусь в клетке, – отвечаю я, и вижу, как какой-то невиданный зверь сажает меня в клетку, держит меня в ней и не дает мне делать то, что мне необходимо.

Тетя Наиля, словно увидев, что я представляю себе, и говорит мне:

– Да, что-то вроде этого и происходит с тобой и с каждым ребенком, когда ему не позволяют делать этот вклад, который идет из души. Скажи, что с тобой происходит при этом?

– Во мне идет какая-то борьба.

– А какая?

– Какая-то часть меня борется против другой части меня.

– А твои жизненные силы при этом идут куда?

– На эту борьбу.

– А, бросая свои жизненные силы на борьбу, ты собираешь силы или разбрасываешься ими?

– Разбрасываюсь. Но как это так? – тут же начинается борьба во мне со сказанным.

– В этот момент ты можешь раскрывать свои новые могу и возможности?

– Нет.

– Дак вот, твои Матушка и Батюшка этим как раз отводят тебя от твоего жизненного пути, позволив появиться в тебя злости к ним и к самому себе, возникшую из-за того, что ты поддался им. Да вдобавок еще приклеивают тебе их видение, что есть мужская и есть женская работа – чего в природе вообще нет. И к чему тебя это приводит?

– Не знаю.

– К ограничению тебя и твоих действий по жизни. Например, из-за того, что ты – Хозяин, стирать тебе уже, якобы, нельзя, шить нельзя, латать одежду нельзя, готовить есть нельзя… И к чему это приводит?

– Подожди, подожди, это как?

– Стирать, штопать носки, готовить еду, к примеру, тебе уже не полагается по их суждениям – потому что это женская работа! И потом еще вдобавок это создает раскол в твоей семье и становится препятствием в развитии детей, пришедших в твою семью… Не развивая эти ремесла – прекращается твое развитие, и потом ты не даешь развиваться своей половине. Да этим ты таишь злобу на Матушку и Батюшку, да вдобавок к этому ты свою злость к Матушке и Батюшке передаешь детям, которые приходят в твою семью… и так далее…

– Ой, какой ужас… – и я замолкаю в шоке от увиденного.

Нет худа без добра

– А что тогда есть уход со своего жизненного пути для набора силы? – продолжаю я.

– Давай, возьмем этот же пример, что Матушка и Батюшка не позволяют тебе познать эти ремесла да делать этими ремеслами вклад в семью, делать то, что считаешь для себя необходимым и полезным. Посмотри, это обстоятельство приводит тебя к нам. Ты прибегаешь к нам и познаешь эти ремесла. А, придя домой, применяешь их вопреки Матушке и Батюшке, да делаешь так, что одно заглядение. И как ты при этом чувствуешь себя?

– Шикарно. Я делаю свое дело, которое мне нравится и получаю от этого делания радость.

– Так. А радость что в тебе пробуждает?

– Желание одарить весь свет своей радостью и любовью.

– Вот так. Теперь тебе это ясно?

– Да, ясно. Но вот, как быть по поводу листьев?

– А что листья? Это события в жизни что дитя, что взрослого. Как раз они и создают возможность, чтобы из них выросли веточки, а затем ветви пошли на разброс силы или на сбор силы. Ясно?

– Да.

– Тогда что сидим? Идем косить траву. А то ишь, расселись здесь, как бояре за пирровым столом, – ворчит деда Коля.

И мы покорно встаем да идем: кто косить траву, кто – растрясать, а кто – собирать сухое сено.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.