Дхарма и искусство
Дхарма и искусство
Подлинное искусство говорит правду.
Люди часто начинают с искусства и благодаря ему открывают Дхарму. Но наш подход иной: мы начнём с Дхармы, а затем постараемся посмотреть, есть ли в ней какое-либо искусство. Мы начнём с самого начала, прямо с главного вопроса, то есть вопроса о том, кто мы такие, что мы такое и что мы пытаемся сделать в контексте искусства. Поэтому, когда мы говорим о дхармическом искусстве, необходимо некоторое знакомство с Дхармой и понимание того, почему она является искусством, что само по себе вопрос интересный.
Некоторые говорят, что искусство – это способ самовыражения, который трогает других людей. Иные скажут, что искусство – это открытие, которое они совершили на пустом месте, и отсюда они нашли свой способ взаимодействия с другими людьми. Кто-то скажет, что искусство – это чистая спонтанность: если они спонтанны, то это и есть искусство. Но со всеми этими концепциями искусства есть свои проблемы. Прежде всего мы должны посмотреть на намерение или мотивацию такого творчества. Мотивацией может быть утрата чувства идентичности. Ты утратил связь с остальным миром и не можешь ни с кем подружиться. Ты можешь быть больным, сумасшедшим или вконец запутавшимся человеком, но ты нашёл одну связующую нить, свой талант, своё творчество – и потому стараешься за это держаться. В этом случае ты пытаешься установить связь с остальным миром, демонстрируя свой талант, рассматривая его как спасительную благодать, как брошенную утопающему верёвку. Это твой последний шанс.
Иногда люди становятся знаменитыми художниками из-за качества их работ. Люди покупают их произведения; они не покупают самого художника. Они вбегают в студию художника, покупают его произведения и поскорее убираются, не заглядывая в личность автора. В иных случаях люди используют свои произведения искусства как визитную карточку, своего рода аперитив. Их искусство отражает их личность, поэтому они начинают нравиться людям, и те принимают художника благодаря его искусству. Их искусство становится способом притягивать людей к себе. Некоторые художники – отшельники, которым просто нравится работать над своими произведениями, они не думают о продаже своих работ. Зачастую такие художники вообще отказываются продавать или выставлять свои произведения. Их единственным занятием или удовольствием является создание самого произведения искусства. Эти художники следуют одиночному стилю носорога.
Существуют сотни миллионов типов художников и творческих подходов. Некоторые художники очень невротичны; другие – в гораздо меньшей степени. Зачастую они очень индивидуалистичны, и у многих из них пропаганда собственного эго просто вопиет, восхваляя их собственные цвета, формы и звуки. Я, кстати, не пытаюсь уничижать художников. Но мы должны видеть, сколько невроза проступает из их произведений. Вполне уверенно можно сказать, что сейчас шестьдесят процентов всех произведений искусства невротичны. Остальное можно признать достойным продуктом.
Проблема коренится в том, что мы наклеиваем на себя ярлык художника. Когда мы начинаем так себя обозначать – «я поэт, музыкант, художник, скульптор, гончар», что угодно – это мешает нам выйти за пределы таких рамок. Это чревато всяческими невротическими возможностями: цепляние за глину ради создания горшка, цепляние за холст, чтобы написать картину, цепляние за музыкальный инструмент, чтобы извлечь звук. В теистическом мире мы никогда не видим средств за пределами текущей ситуации, и это проблема. Например, только родившись, ты сразу тянешься к материнской груди; ты стараешься сделать это как можно скорее, так что времени подумать о своём рождении у тебя не остаётся. Затем кто-то должен найти подгузник, которой удержит с другого конца твои выделения сливочного или горчичного цвета. Мы действуем так уже очень давно, как в физическом процессе взросления, так и когда занимаемся искусством. Мы цепляемся за имеющиеся средства как за подтверждение себя, поэтому у нас нет никакого пространства для расширения за пределы уже имеющегося. Это проблема. С другой стороны, это может стать и источником возможностей.
Слово «художник» – не торговая марка. Проблема двадцатого века в том, что все вдруг стали товаром, наёмниками, каждому нужен ярлык: ты или зубной врач, или художник, или сантехник, или посудомойка, или ещё кто-то. А из них всех самая большая проблема – ярлык «художника». Даже если ты считаешь себя художником, то при заполнении графы «занятость», прошу, не пиши «художник». Ты можешь быть самым великим художником, но это не означает, что надо писать «художник» как свой род занятий. Это абсурд! Напиши вместо этого «домохозяйка» или «бизнес-леди» – это гораздо лучше, чем называть себя художником. Объявлять себя художником чревато, потому что это означает, что ты ограничиваешь себя исключительно искусством в буквальном смысле как чем-то необычайным и замечательным. Но с моей точки зрения, а также исходя из того, что мне говорит моё обучение, когда ты довёл своё искусство до совершенства и развил свою чувствительность, ты не можешь себя называть вообще никем!
«Дхарма» означает «норма» или «истина». Её также определяют как умиротворённость и прохладу, потому что она уменьшает жар невроза, жар агрессии, страсти и неведения. Поэтому Дхарма очень простая, очень обыкновенная. Это этап, предшествующий прикосновению к своей кисти, глине, холсту, – очень простой, мирный и прохладный, свободный от невроза.
Невроз – это то, что создаёт препятствия для правильного и полного восприятия мира явлений, которое должно быть у истинного художника. Основным препятствием для ясного восприятия является вездесущее беспокойство, которое не даёт нам взаимодействовать с самим собой или с внешним миром. Присутствует постоянная тревожность, и из этой тревожности возникает ощущение жара. Мы словно вошли в нагретую комнату – чувствуем клаустрофобию и отсутствие свежего воздуха. Эта клаустрофобия заставляет нас сокращать свои чувственные восприятия. При стопроцентной клаустрофобии – полном жаре невроза – мы не можем видеть, не чувствуем ни запаха, ни вкуса, не слышим, ничего не ощущаем. Наши чувственные восприятия анестезированы, а это огромное препятствие для художественной работы.
Сегодня мы говорим об искусстве как о базовом понимании Дхармы. Временами у нас могут быть трудности с этим фундаментальным пониманием, так как нам хочется найти какой-нибудь приёмчик. Например, ты можешь пойти в горы, поймать детёныша обезьяны и принести его домой в надежде, что крохотная мартышка будет играть у тебя на плече, носиться по двору и развлекаться на кухне. Ты надеешься, что она облегчит твою клаустрофобию, жар твоего невроза. Когда малыш сначала решает пойти с тобой, он может вести себя вполне пристойно. Но со временем он становится продолжением твоего невроза, потому что сила твоего невроза огромна и очень действенна. Так что мартышка становится продолжением твоего невроза, точно так же, как и твои художественные работы.
Некоторые люди говорят, что без невроза они не стали бы хорошими художниками. Такой взгляд на искусство противоположен чувству умиротворённости и прохлады. Он разрушает саму возможность наличия в нас внутренне присущей красоты. В основе своей искусство есть выражение безусловной красоты, которая превосходит обычную красоту хорошего и плохого. Из этой безусловной красоты, мирной и прохладной, возникает возможность расслабиться и в результате безошибочно воспринимать мир явлений и собственные ощущения. Это не вопрос таланта. У каждого есть стремление к внутренне присущим красоте и добру, и талант автоматически этому сопутствует. Когда твой зрительный и слуховой мир идеально сонастроены и у тебя есть чувство юмора, ты способен воспринимать мир явлений полностью и истинно. Это и есть талант. Талант проистекает из понимания изначальной красоты и изначального добра, возникающих из глубинной умиротворённости и невозмутимости Дхармы.
Когда мы начинаем воспринимать мир явлений с этим чувством изначального добра, мира и красоты, конфликт начинает угасать, а мы начинаем воспринимать свой мир ясно и полностью. Нет вопросов и нет препятствий. По мере угасания беспокойства чувственные восприятия становятся всё более и более удобной основой для работы, потому что ни один невроз их теперь не искажает. С таким пониманием практика медитации становится очень сильной. Через практику медитации мы можем взаимодействовать со своими мыслями, умом и дыханием и начинаем открывать ясность своих чувственных восприятий и процесса мышления. Основа истинного художника включает умиротворённость и прохладу, а также безусловную красоту. Она свободна от невроза. Эта основа даёт нам возможность стать дхармическими людьми.
Из этой основы, которая зиждется на практике медитации, мы можем разрастись и ощутить, кем и чем мы на самом деле являемся. Сидячая практика – это способ открыть самого себя. Данный подход – вовсе не моё изобретение. Он совместим с христианством и иными мистическими традициями. Квакеры и шейкеры взрастили традиции внезапного пробуждения в определённый момент для соединения с Богом. Когда они пробуждены, они совершенно теряют точку отсчёта, они мгновенно становятся нетеистичными. По этой причине они считаются хорошими христианами! То же самое касается иудаизма и исламской традиции. В таких мистических традициях, где есть высший момент включения, твой ум оказывается мгновенно открыт. Ничего не происходит, поэтому происходит всё. Потом, в запоздалых мыслях мы пытаемся возобновить себя прежнего, быть тем-то и тем-то, что выглядит весьма постыдно, неприглядно и проблематично – мы похожи на кота, который, погадив на землю, пригребает результат землёй.
Когда мы начинаем осознавать, что принцип дхармического искусства уже существует внутри нас, жар невроза охлаждается и возникает чистое прозрение. Так как покой существует вне невроза, нам всё начинает нравиться. Можно с уверенностью сказать, что принцип искусства связан с такой идеей доверия и расслабленности. Такое доверие к себе появляется из осознания, что мы не обязаны приносить себя в жертву неврозу. А расслабление возможно потому, что такое доверие стало частью нашего бытия. Поэтому мы чувствуем, что можем себе позволить полностью открыть глаза и все врата чувственного восприятия.
Когда в нас созревает расслабленность, мы психологически ощущаем себя лучше, так как мы отпустили невроз и пережили чувство окружающего нас пространства и прохладного свежего воздуха. Мы чувствуем, что наше бытие имеет ценность. И мы чувствуем, что наше общение с другими тоже может иметь ценность, быть чистым и хорошим. В целом мы начинаем чувствовать, что мы никого не обманываем; мы ничего с ходу не изобретаем. Мы начинаем чувствовать, что мы совершенно искренние. С такой точки зрения одним из основных принципов художественного произведения есть отсутствие лжи. Подлинное искусство говорит правду.
С учётом этого такое явление, как поэтическая вольность, вызывает сомнения. Растягивание своей логики до крайности и поддержка себя или других через потакание в любом своём проявлении, или потому, что ты хороший, популярный и технически прав, совершенно неприменимы к дхармическому искусству. Всё должно совершаться с искренностью, так, как оно действительно есть, во имя изначальной красоты и изначального добра. Всякий раз, когда изначальная красота или изначальное добро не выражаются, то, что ты делаешь, невротично и пагубно. Недопустимо разрушать людей своим искусством, посредством поэтических вольностей.
Некоторые художники чувствуют, что у них есть право создавать невроз в своих работах во имя искусства. Многие именно это и делали – и преуспели, потому что когда ты привязываешь себя к неврозам других, ты обречён на успех. Взращивать здравомыслие других людей, конечно же, труднее. Тем не менее нельзя слёту хвататься за лёгкое решение ради того, чтобы заработать кучу денег или сделать себе громкое имя. В тебе должна быть глубинная целостность поддержки человеческого общества в состоянии здравомыслия. Только таким может быть единственно верный формат творческой деятельности. Назначение художественной работы – это действие бодхисаттвы. Это значит, что все твои действия изготовления, проявления, демонстрации и исполнения должны быть нацелены на пробуждение людей от их невроза.
Быть художником – это не род профессиональной деятельности, это твоя жизнь, всё твоё бытие. С того момента, как ты проснулся утром, когда зазвенел будильник, и до того момента, как ты лёг в постель, каждое переживаемое тобой восприятие есть выражение видения – льющийся в окно свет, закипающий чайник, шипение ветчины на сковороде, то, как, зевая и потягиваясь, встают твои дети и как жена в халате спускается на кухню. Если ты ограничишь это словами «Я художник», это будет ужасно. Это проявление неуважения к своей дисциплине. С уверенностью можно сказать, что такой вещи, как художник, или художничество, не существует вообще. Есть просто искусство, дхармическое искусство, хотелось бы надеяться.
Мой первый важный проект здесь – это дать каждому понять, что дхармическое искусство означает отказ от привнесения ещё большего количества загрязнений в общество; дхармическое искусство означает создание большего видения и большего здравомыслия. Это очень важный момент. Я хотел бы повторить это снова, снова и снова, чтобы мы понимали, куда движемся. Я здесь не для того, чтобы представить вам буддийские штучки, чтобы вы могли придать своим художественным работам лишнего пафоса, рассказывая, что вы учились у буддийского мастера и причастны к буддийскому миру. Наоборот, мы как раз стремимся быть очень искренними, благожелательными и простыми, чтобы не порождать страсть, агрессию и неведение в самих себе и в аудитории. Это очень важный момент, и ужасу моему не было бы предела, если бы мы добились противоположного результата. Я бы немедленно совершил сэппуку.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.