королевский путь. безграничная любовь

королевский путь. безграничная любовь

Любите друг друга», «Возлюби ближнего своего как себя самого». Не спешите опять закрывать книгу, я знаю, что эти возвышенные наказы надоели вам! «Говорите мне о любви, да, но о той, что я знаю, что знал или о которой мечтаю: о любви двоих, встретившихся, нашедших друг друга, желающих идти рука об руку солнечным днём, крепко обниматься вечером и плодить детей».

Бесспорно, вот священный подарок Неба! Настолько, что раздражённый Сатана регулярно старается испортить его: усталостью, разочарованием, ревностью, ссорами, не говоря уж о разрушительном собственничестве. Немногим удаётся избежать этих козней, неизбежных при властной двойственности чувства: Эрос — восторг, но и Агапе — полная отдача себя, желание щедро одарить другого, не судя, не пытаясь получить что-то взамен. Что и вдохновило философа Эмерсона на эту великолепную фразу: «Единственное лекарство для любви — любить ещё сильнее». Если вы хотите знать больше по этому вопросу, пожалуйста —

все литературные жанры к вашим услугам в этой области: от Гомера до Барбары Картланд. Среди них Платон, Аристотель, Теренс, Овидий, Ларошфуко, Лабрюйер, Жан-Жак Руссо, Стендаль, Эмманюэль Левинас, Дени де Ружмон, Роланд Варт, Мишель Фуко, Франческо Альбе- рони, Филипп Соллерс, Ален Финкелькраут и тысячи других.

Сам же я не буду распространяться на эту неисчерпаемую тему, поскольку не о любви, как бы ни была она привлекательна, здесь идёт речь.

Я хотел бы поговорить о совершенной любви, о любви безграничной, той, что повсюду, той, что связывает вас напрямую с Силами Добра. Той, что мы видим у сына, с восхищением смотрящего на своего отца, у друга, пришедшего утешить тебя в беде, у врачей, собирающихся лечить обездоленных в странах третьего мира, в сердце радующегося зрителя, слушателя, читателя, удивлённых тем, что пьеса, концерт или книга неожиданно помоги им стать лучше, «хорошо себя почувствовать», успокоиться, открыв, что не они одни испытывают всевозможные эмоции. Удостовериться в общем и целом, что другие — а может быть, все остальные — здесь, на этом свете, похожи между собой.

Любить своего ближнего как себя самого — значит осознать нашу принадлежность к человечеству и наше всемирное равенство. Не то, что уравнивает наши духовные разногласия, социальные уровни и счета в банке, а наше равенство как божественных существ. Боль матери, потерявшей ребёнка, везде одинаково мучительна.

Любить своего ближнего как себя самого — это не проявление «милосердия» патронесс буржуазии былых времен, с чистой совестью перепродававших кружевные салфетки, больше не нужные им, «в пользу бедных». Это узнавание себя в каждом человеческом существе, уважение к нему, понимание его нужд, его ожиданий, его недостатков и, если нужно, оказание ему помощи.

Безграничная любовь исходит не из здравого смысла, но рождается в неудержимом порыве чувств к тем, кто мог бы быть нами. В закулисных политических и экономических кругах обожают потолковать о фантастическом великодушии, проявляемом к жертвам цунами в Южной Азии, но все неизвестные дарители просто проявили универсальную любовь, сопереживание в понимаемом буддистами смысле: страдать совместно с другим, кем бы он ни был, и таким образом естественно утешить его боль. Не побуждает ли нас «Эпоха

вырождения», которую мы переживаем, открыть наши сердца?

Возникает вопрос: действительно ли необходимы цунами, чтобы мы осознали наше братство? Мир, я повторяю это, начинается с нашей лестничной площадки, и безграничная любовь, которая помогает нам так же, как и тем, на кого она направлена в виде сострадания, — это образ жизни.

Прежде всего это проявление внимания к другим, а не эгоцентрическая замкнутость, отсекающая нас от высших энергий. «Любой человек — не остров», — утверждает британский поэт Джон Донн, и его поступки неразделимы с таковыми ему подобных. Не забывайте, что в каждый момент ваше энергетическое поле контактирует с полем вашего стула или соседа, которые, в свою очередь, взаимодействуют с полями других существ и окружающих предметов… Все мы зависим друг от друга. Значит, любя других, мы делаем доброе дело для себя.

Недостаточно просто молиться за других. Нужно также уметь протянуть руку помощи повседневно, не только по просьбе или в ответ на чьё-то обращение. Решимся на бескорыстный жест. Как только Небо сделает нам подарок, каким бы он ни был — профессиональное вознаграждение, выздоровление или любая хо

рошая новость, — поделимся этим благом. Давайте избавимся от привычки говорить только о «быте» (либо жаловаться), научимся делиться с другими своими радостями, маленькими и большими.

И попробуем осознать, какие действия украшают и облегчают нашу жизнь. Снова научимся говорить «спасибо»! Даже человеку, приносящему нам бумаги, доставка которых была оплачена, даже работнику, приходящему делать грязную работу: это его «хлеб», согласен, но мы ведь пользуемся его услугами.

Давайте научимся принимать чужую радость без зависти в сердце. Зависть либо ревность, испытываемые вами при виде незаслуженной удачи человека, не имеющего и четверти ваших достоинств и более успешного, чем вы, — это яд, который помешает вашему успеху.

Будем разумными в самом деле (и слегка ма- нихейцами!): вы заинтересованы в том, чтобы любить других! Когда я говорил вам, что безграничная любовь для нас, вне сомнений, наилучшее средство быть счастливыми, я не имел в виду блаженство жертвенности великих благотворителей человечества. Я никогда не стану ни Венсаном де Полем, ни Карлом Фуко, ни матерью Терезой, и я не уверен, что жертвоприношение имеет смысл. Зато я знаю, что, если

я не отношусь свысока к себе подобным, если я доброжелательностью заменяю раздражение, зависть, злость или дурные намерения, я очищу всю негативную карму, мешающую мне реализовать себя не только в моём духовном восхождении, но и в моей земной траектории. «Позиция любви» — сверхмощное средство для избавления от враждебности, внесения ясности в ситуацию и «преуспевания», достигнуть которого желает нам Бог.

* * *

Налаживание гармоничных отношений со своими близкими — хорошее упражнение для достижения согласия в планетарном масштабе. Разумеется, противоречия останутся, не будут совпадать мнения — это тоже часть полноты жизни, но совсем не обязательно убивать друг друга, чтобы вести диалог: плохой мир лучше хорошей войны.

Вы скажете, что всё это слова и что я говорю по-книжному. Тем не менее попытайтесь в своём личном бою отнестись к врагу без ненависти! Отныне это не враги, а соперники. И вы увидите, какую силу вам обеспечит умение вести бой без ненависти. Что «ослабляет» вас в столкновении? Разочарование, злость, гордость, убеждение, что другой плохой, а вы хороший. Но другой — это тоже вы! У него так же, как и

у вас, свои взгляды, свои поводы для защиты, своя «правда» и своя глупость. Так ведите бой лояльно. И если сейчас не победит «правда», рано или поздно Бог сделает так, как нужно. Если только вы не ошибаетесь и если «правда» действительно окажется тем, во что вы верили. «Позиция любви» также позволяет нам иногда осознавать собственные ошибки.

Если бы все люди действовали подобным образом, ненависть исчезла бы с лица нашей планеты, уступив место всемирному братству.

Утопия? — скажете вы. Но это именно то, что нам обещано, если мы не подчинимся неограниченной власти материализма в ближайшую эру Водолея. Может быть, напомнить в нескольких строках то, что я уже объяснял в своих предыдущих книгах?

Человечество, как и космос, определяют циклы. Один наш год представляет полный оборот вращения вокруг Солнца, но мы подчиняемся также несравненно более обширным циклам, называемым «прецессионными».

Позвольте напомнить по этому поводу о некоторых астрономических понятиях: Земля совершает оборот вокруг своей оси за 24 часа и вокруг Солнца за 365 дней с лишним, все знают об этом. Зато часто мы игнорируем то, что, будучи подвижной на фиксированной оси по

отношению к небосводу и звёздам, наша планета перемещается также вокруг своего орбитального — или эклептического — плана из расчёта один градус в семьдесят два года. Это движение называется «прецессией». Земля возвращается в своё изначальное положение в конце цикла — «прецессионного года» — длиной в двадцать пять тысяч девятьсот двадцать лет. Древние греки, уже тогда обладавшие этими знаниями, окрестили этот цикл «Великим годом». Ацтеки, также большие поклонники астрономии, со своей стороны считали, что миры следовали друг за другом в ритме рождения и исчезновения солнца, но базовая идея оставалась той же.

Прецессионный год делится на двенадцать «месяцев», около двух тысяч сто шестьдесят лет каждый, которые соответствуют «эрам», связанным с созвездиями на небе, то есть^Лдвенад- цати знакам зодиака.

Из недавней истории видно, что эра Быка характеризуется распространением богов, уподобляемых этому животному, от Аписа* у египтян или Энлиля у вавилонян до ведического Шивы или Минотавра в греческой мифологии. Следующая за ней эра Овна являет собой апогей древнееврейской цивилизации, когда

* Апис — священный белый бык у древних египтян. — Прим. пер.

наряду с прочим применением символа овцы жертвоприношение ягнят стало религиозным ритуалом.

Мы живём в переходный период, поскольку заканчивается эра Рыб, начавшаяся немногим более двух тысячелетий назад, чтобы уступить место эре Водолея — «theAge of Aquarius»*, воспетой в мюзикле «Hair» шестидесятых годов. Эра Рыб была эрой христианства, с рыбой — символом Христа. По-гречески рыба — «ichtys», буквы этого слова можно расшифровать так: «Iesous Khristos Theou Yio Soter» («Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель»).

Эра, обещанная Водолеем, должна бы быть эрой текучести, братства и всеобщей любви. Исчезнут всякого рода фундаменталисты, традиционная психоригидная церковь… Я говорю о церквях, а не об их текстах и посланиях! Ибо послание Христа в эти беспокойные, ужасные годы перехода из одной эры в другую актуально как никогда. В этом безумном мире, где жажда обладания материальными ценностями, деньгами, властью проявляется с неслыханной жестокостью, только любовь может спасти нас.

* «The Age of Aquarius» — эра Водолея. «Hair» — мюзикл композитора МакДермота, пользовавшийся огромным успехом. Включал сцены с участием полностью обнажённых людей, что для многих в то время было шокирующим зрелищем. — Прим. пер.

Речь идёт именно об этом: о нашем спасении. О том, чтобы, помирившись с Матерью-Землёй, избежать её возмездия и благополучно выйти из этого перехода. И поймите, не её вина в том, что она восстала против нас, просто будучи презираемой, она, как любое живое существо, заслужила карму, которая может обернуться против нас. Либо против наших потомков. Вы любите своих детей? Тогда сохраните Землю: её разорение является преступлением против человечества.

Необходимо каждому из нас по мере возможности поступать так, чтобы избежать этой опасности исчезновения человечества по его собственной вине. Минимальное движение в этом направлении будет спасительным: экономить воду, электроэнергию, избегать пластиковых упаковок, не ездить на машине на расстояние меньше пятисот метров, стараться не повреждать живую изгородь, деревья… Я знаю, это может показаться незначительным, но в масштабах страны, континента, планеты это огромно, значимо! И это к тому же акт любви.

Такой же акт любви, как молитва за человечество. Ещё раз — будем солидарны. То, что происходит в Азии и Африке, меня ужасно волнует, поскольку я знаю, что удар вернётся рикошетом, что я не могу спастись, не спасая

своих современников. Значит, если я не Бог, я молю Его. Сострадание, проявленное каждым из нас в виде того, что я называю «мыслефор- мой», имеет чрезвычайную силу. Так же как и одна общая молитва за всех остальных. Давайте не будем воспринимать нищету как эпизод из реалити-шоу: мы являемся непосредственными участниками этой драмы. Давайте проявим сочувствие. И попросим. Если однажды все жители планеты в один день все вместе — именно все — настроятся и помолятся, больше никогда не будет войн, голода, хаоса, уничтожения.

Но не будем мечтателями. К тому же я догадываюсь о раздражении некоторых читателей: не было ли целью этой книги, думают они, научить нас воспринимать знаки небесных созданий, невидимого мира, Вселенной? Так каким образом любовь ко всей Земле сделает меня более знающим?

Не уверен насчёт более знающего, но более открытым — наверняка. Расширяя области своих интересов, выходя за пределы внутренних рамок, вы позволите своим органам восприятия обрести редкую чувствительность и остроту. Вы увидите то, чего не видели, услышите то, что было неслышным. Это немного похоже на автора романов, который, копаясь в себе, однажды вдруг отправится в кругосветное путешествие.

Даже если по возвращении он опять напишет очередное произведение о себе, рассказ будет по-новому свежим.

Чем больше вы любите, тем больше вы дадите, тем больше получите. Учитесь ещё и ещё ценить получаемые дары. Даже самый маленький из них — тоже подарок Неба.

* * *

В моём ателье мод стажировался один молодой камерунец, замечательно владевший карандашом, но его модели меня не вдохновляли. Он был робким, молчаливым, я бы даже сказал, смиренным. Правда, во взгляде этого парня двадцати четырёх лет иногда сверкало пламя в полном противоречии с его покорной внешностью. Он недавно приехал во Францию, жил у африканских друзей и искал работу. Я бы хотел ему помочь, но не считал его одарённым в моде.

Однажды во время завтрака в кафе «Флора», куда я тогда ходил выпить свой обычный кофе, я заметил его на соседней террасе, с задумчивым видом смотрящим на свои рисунки, которые он при виде меня почему-то быстро спрятал в большую папку.

Я подошёл, спросил, чем он занимается здесь.

— Я думаю, — сказал он.

— Могу ли я сесть?

— Рождественская сказка продолжается, — сказал он с восторгом.

— Рождественская сказка?

— Ну да… Пако Рабанн в этом бистро, за моим столом…

— И… когда она началась, эта сказка?

Внезапно парень расцвёл. Детская улыбка

осветила его лицо.

— Представьте себе, вчера, когда я ехал в метро, как обычно, возвращаясь к себе в… туда, где я живу. Вы знаете обстановку парижского метро: грусть, ни взгляда, люди, избегающие столкновения… Наконец я вышел на своей станции. Проводились работы, и мне оставалось пройти полтора или два метра по перрону до выхода. Уставшие, спешащие, толкающиеся… И тут я увидел немолодую даму, предполагаю, лет пятидесяти (я спрятал улыбку, мне тогда было столько же), но восхитительную…

И тут, — повторил он, словно говорил о каком-то чуде, — она тихо тронула меня за плечо и сказала: «Господин, пожалуйста, можно я буду держаться за вашу руку до лестницы? Я вышла из клиники несколько дней тому назад, вдруг на этом таком узком перроне у меня закружится голова».

Вы не можете себе представить, какую радость она мне доставила! Впервые, с тех пор как

я во Франции, я понял, что существую… Когда мы дошли до эскалатора, я спросил, могу ли я ещё чем-нибудь помочь ей. Она ответила мне, что нет, всё в порядке, всё хорошо, и сказала «спасибо». Это было прекрасно, это было как в деревне, где все говорят между собой, все внимательны друг другу…

Неожиданно мой стажёр отодвинул свой стакан с водой, взял папку, которую он отложил при виде меня на соседний стул, и раскрыл её на столе.

— Вернувшись вечером, — продолжил молодой человек, — я снова вспомнил о своей стране и всю ночь делал наброски… Вы знаете, я прекрасно понимаю, что никогда не стану хорошим модельером, это не моё, я просто хотел этим заработать на жизнь. На самом деле я люблю писать и рисовать только наши пейзажи.

И он показал мне потрясающие наброски, несколько акварелей: магия будней Африки, её красная земля и небо цвета индиго, необыкновенные животные, женщины с королевской Осанкой, ремесленники, лепящие из глины… невиданный талант!

Мы долго беседовали… Я пообещал ему связаться с различными галереями. Хотел бы он, находясь в ожидании, чтобы я возобновил стажировку?

— Нет, спасибо, господин Рабанн, — ответил он, — я предпочитаю работу, не связанную с рисованием. Посудомойщиком или продавцом — словом, что-либо, не занимающее голову, чтобы вечером быть свободным для рисования. Вы понимаете? Вы меня не одобряете?

Я был так рад этому освобождению бабочки из своего кокона, что у меня даже не возникла мысль о каком-либо неодобрении.

У него было две выставки в Париже, затем его заметил один американец, владелец выставки, и увёз за океан, где он теперь пользуется заслуженным успехом.

Я снова увидел его два года назад, будучи проездом в Нью-Йорке. Он рассказал мне о своих новых идеях, планах, затем улыбнулся той же сияющей улыбкой, что я видел в кафе на бульваре Сен-Жермен.

— Эта женщина! Она никогда не узнает, чем я обязан ей. Я даже не знаю её имени. Я никогда не смогу сказать ей «спасибо».

Я ответил, что он поблагодарил её дважды: один раз, подав ей руку, приняв её любезность как подарок и, в особенности, поняв послание Небес, сделанное ему с помощью этой дамы.

И я сказал себе, я, не считающий себя сентиментальным, что в этом свете во мраке подземки — всё чудо безграничной любви:

просящее существо, существо, принявшее эту просьбу как драгоценный подарок, и участие в этом Бога.

* * *

Умение получать… Я вам не желаю большего. Это тоже талант любви и триумф понимания над горделивым желанием «никому не быть ничего должным». Получать «подарки» от других в любой форме: нам делают их гораздо больше, чем мы допускаем, из упрямства считая себя одинокими и бесконечно брюзжа. Получать блага, отпущенные нам — пока ещё — в изобилии Природой, радость от простого факта бытия, особенно если мы относимся к числу привилегированных, то есть не страдающих серьёзным заболеванием или не живущих в нищете. Уметь открываться знакам, символам, ведущим и защищающим нас.

И на протяжении всего нашего пути стремиться к духовному развитию. Чем ближе к вершине, тем чище воздух, тем шире пространство и великолепней открывающиеся пейзажи. Не бойтесь запыхаться и заблудиться: Бог и все Его шерпы* здесь, чтобы показать вам дорогу. И помочь вам нести ваш багаж.

* Шерпы — гималайская народность, традиционные проводники и носильщики в горных восхождениях. — Прим. пер.