Глава 3

Глава 3

Открыто-закрыто

Салих из Газвина учил своих учеников:

Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют.

Рабия, слушая его, однажды сказала: «Сколько вы будете повторять „откроют“? Дверь и не запирали».

Природа сама по себе — это постоянный праздник: свадьбы, ликование. Гости сменяют друг друга, но празднество не прекращается ни на мгновение. Певцы меняются, а песни остаются.

Если не считать человека, в природе всегда царит экстаз. Человек — это особый случай. Если вы посмотрите на современного человека, вы будете удручены: словно что-то нарушилось, пошло не так. Но если вы подумаете о возможностях человека в будущем, вы почувствуете счастье, благодарность. Ничего не нарушилось, просто в лице человека природа пытается подняться на еще более высокий уровень великолепия.

Человек был отправлен в путешествие. Он выглядит бездомным, но это потому, что он должен обрести дом в конце пути. Он кажется лишенным корней, но это потому, что он должен обрести более богатую почву и пустить туда корни. Человек — не что иное, как устремленность природы к высшей гармонии, к высшему торжеству, к высшему экстазу.

Это так, если вы видите все путешествие целиком, если понимаете назначение человека. Но если вы не знаете о его назначении, тогда человек может показаться заблудившимся ребенком. Тогда человек кажется болезнью. Вот почему Сартр, Камю, Ясперс говорят о человеке как о бессмыслице, выдумке идиота, полной шума и суеты, но ничего не значащей.

Человеческое сознание кажется больным, лишенным покоя. Но будды смотрят в глубину. Они не ограничиваются только этим моментом. Под покровом этого момента скрыто назначение человека. Человек — это самый грандиозный эксперимент природы. Просто этот эксперимент еще не завершен, вот в чем проблема.

Человек покинул дом, который есть даже у деревьев, но конец его путешествия еще не близок. Человек порвал узы, которые сохранились даже у птиц, у звезд, у моря. Он кажется бездомным, бродягой, отщепенцем. И это правда! Но ему предназначен более просторный дом, больший экстаз, наивысшая полнота бытия. Вам предстоит добраться до конца пути.

Религия — это усилие, направленное на то, чтобы завершить путешествие. Природа забросила вас в необъятный мир, полный миллионов возможностей, а вы не знаете, кто вы такой и куда идете. Природа вытолкнула вас, а религия нужна для того, чтобы завершить путешествие, перебросить мост через пропасть. Иначе вы не обретете смысла — вы будете чувствовать разочарование, вы не избавитесь от страданий.

Так будет, если вы не узнаете о своем назначении, если не разглядите семя — если вы сумеете разглядеть семя, вы увидите дерево, цветение, открытую возможность, потенциальную возможность — но если вы просто посмотрите на семя со стороны, оно покажется вам бесполезным. Оно бесцветно, бездушно, в нем нет никакой жизни. Похоже на камушек.

В чем разница между камушком и семенем? Камушек — это просто камушек, у него нет будущего. Семя похоже на камушек, но в нем таится необъятное будущее, в нем жизнь, ждущая своего освобождения, в нем цветы, ждущие возможности распуститься, аромат, устремленный навстречу ветру. Необъятные возможности, огромный потенциал.

Если смотреть на современного человека как на готовый продукт, тогда можно решить, подобно экзистенциалистам, что человек — бессмысленное существо, выдумка идиота. Но если разглядеть потенциал человека, тогда оказывается, что человек — не болезнь, скорее, напротив, в нем природа пытается подняться выше, вырасти, взойти на новую ступень — эволюция продолжается в человеке.

Так что это надо понять: отчего природа гармонична, а человек дисгармоничен. Послушайте птиц, поющих с утра до вечера, славословящих, вечно блаженных — кажется, что в их мире нет беспокойства, нет тревоги. Я не хочу сказать, что у них нет проблем, что их не страшит смерть — смерть никуда не делась, но она не отравляет их песен. Птицы, деревья, океаны, скалы — все они обходятся без сознания, их ликование бессознательно… так же человек может петь во сне или улыбаться во сне. Вы видите его улыбку, но сам он не понимает, что происходит, — он погружен в сон, сознание отключено.

Природа пребывает в блаженстве, но абсолютно не осознает этого. А что значит блаженство без осознания? Оно бессмысленно. Оно ничего не значит, потому что поющая птица совершенно не понимает, что происходит. Песня просто льется. Некому вслушаться в эту песню, некому ощутить ее вкус, ее аромат, некому насладиться. Песня просто льется как часть бездумной природы. Невыразимо прекрасной природы, но которой все же чего-то недостает, чего-то существенного.

Ей не хватает вас, слушающего это пение. Ей не хватает вас — того, кто может воскликнуть: как прекрасна эта песня! Птица ничего не осознает: песня сама по себе ни прекрасна, ни уродлива — словно ее и нет. Если вы не впустите ее в свое сознание, где будет существовать эта песня? Для вас ее больше не будет. Она будет существовать только для тех, кто осознает ее.

Деревья расцветают. Взгляните на это дерево галмахар — совершенное, осыпанное цветами, цветов больше, чем листьев… алое, как птица. Но ничего не сознающее, не знающее, что кругом происходит! Природа спит, природа ничего не осознает. А у человека чуть-чуть пробудилось сознание — вот откуда тревога. У малой части вашего существа проснулось сознание, крошечный фрагмент оказался наделенным сознанием, а все остальное осталось бессознательным. Произошло разделение, возник конфликт. Вы больше не едины — вас теперь двое. Внутри вас образовалась щель, разрыв, вы раздвоились. Единства больше нет. Что-то внутри вас отделилось от всего остального. И это создает беспокойство. Вы больше не можете быть так же счастливы, как птица, так же безмятежны, как небо. Нет, не можете, потому что вы обладаете сознанием. Сознание порождает беспокойство.

Когда вы счастливы, вы знаете, что это не продлится долго. Вы сознаете, что счастье пройдет, как и все остальное. Все проходит. И это порождает печаль. Даже когда вы на вершине счастья, вы не можете быть абсолютно счастливыми — сознание того, что это пройдет, наделяет вас печалью. Даже на вершине счастья возникает страдание — это неизбежно, потому что вас теперь двое, и, что бы вы ни делали, что бы ни чувствовали, во всем будет двойственность, разделение. Самые счастливые моменты будут отравлены потенциальной горечью, вы всегда будете осознавать это. Рядом с жизнью, когда вы молоды и полны сил и энергии, всегда будет смерть — она всегда будет следовать за вами по пятам как тень.

Птица поет, и она умрет, ни на мгновение не осознав, что приближается смерть. Но если вы ничего не знаете о смерти, как вы можете осознавать жизнь? У осознания жизни есть своя цена, и эту цену приходится платить. Эта цена — страх смерти. Если вы осознаете жизнь, вы будете осознавать также и смерть. Как в таком случае обрести покой? Вы живы, но что-то в вас постоянно умирает, все время. Вы живы, но с каждым шагом приближаетесь к могиле. Как тут можно праздновать и танцевать? Как можно, танцуя, направляться к могиле?

С пробуждением сознания в мире появилось человечество. Но вместе с сознанием появляются тревоги и страдания. И так будет до тех пор, пока вы вновь не обретете единство. Двойственность — это тревога. Вот почему суфии, ведантисты, люди дзен, мистики всех времен настаивают лишь на одном: преодолейте двойственность, станьте адвайтой, недвойственным. Вернитесь к единству.

Вы были едины, потому что вы были деревом, были рекой, были скалой в Гималаях, были миллионами птиц и животных, вы прожили самые разнообразные виды жизней — растительных жизней, минеральных жизней, животных жизней. Вы существовали много-много раз, во многих и многих формах. Вы были едины, но неосознанно едины. Но вот появилась двойственность. Вам надо снова стать едиными, но на этот раз осознанно едиными.

Не один раз вы подумаете: быть осознанным невозможно. Новый будда редко появляется на свет. Для будды снова звучат песни, он опять поет подобно птице, цветет как дерево, он открыт как небо и богат как земля, он необуздан словно океан. Он снова един, но на этот раз его единство — это высшее единство, высочайшее. Он осознанно един. Он достиг единства благодаря сознанию. Он снова един с природой, но на этот раз совершенно особым способом. Качество его бытия стало другим. Он вернулся к природе, но сам стал другим. Он достиг осознанности.

Но такое случается редко, поэтому ваш ум шепнет вам: это невозможно. Кажется, легче просто вернуться к неосознанности, отсюда тяга к наркотикам, алкоголю. Правительства всегда были против наркотиков. Религии всегда были против наркотиков. Мораль всегда была против наркотиков. Но до сих пор у людей остается сильнейшее влечение к ним. Ни один закон не сумел полностью победить наркотики.

В чем причина такого влечения? Причина в том, что алкоголь и наркотики — а их теперь много на рынке: марихуана, ЛСД, псилоцибин… следом появятся другие — притягательность наркотиков в том, что они позволяют вам почувствовать свое единство, не требуя усилий, которые нужны, чтобы стать буддой. Вы растворяетесь в природе. Благодаря химии вы насильно заставляете себя стать единым целым с природой, вернуться туда, где поют птицы и цветут деревья. Вы насильно возвращаетесь туда.

Это насилие над всем вашим существом, и это разрушительно действует на силы природы, которые стремятся достичь высшей гармонии благодаря вам. Это действие наперекор природе. На короткое время вы можете достичь насильственного единства с природой, используя наркотики. Но это не может быть неизменным достижением. Это не может стать интегральной частью вашего внутреннего бытия. Это не может стать вашей неотъемлемой частью, потому что пути назад нет. Только насильственно вы можете вернуться назад.

Это подобно тому, как… вы не можете снова вернуться в детство. Вы не можете идти спиной вперед. Вы не можете снова вернуться в лоно матери. Пути назад нет. Время не течет в обратном направлении. Оно течет только вперед, никогда назад. Поэтому вы не можете повернуть вспять. Единственный путь, единственное движение — это движение вперед, другого пути нет.

Так что наркотики — это обман. Они дарят вам чувство, сотканное из воображения, из галлюцинаций, они дают вам ощущение, что вы вернулись назад, снова стали частью природы. Ко мне приходят люди, которые рассказывают: «Я попробовал наркотики, и это было так прекрасно, столько всего произошло». Ничего не произошло! Потому что после этого вы не изменились, даже стали хуже. Наркотики порождают в вас сновидения, но ваше сознание настолько тупеет, что вы даже не понимаете, что эти сны нереальны. Вы ничего не осознаете — вы даже не способны отличить сны от яви.

Под воздействием наркотиков вы можете воображать себя птицей, поющей на дереве или летящей в небе, тогда как все это время остаетесь на земле. Вы не сдвинулись с места. И когда воздействие наркотиков кончается, вы открываете глаза и находите себя на прежнем месте. Но в то же время был создан сон, яркий сон, очень похожий на реальность, — невозможно было даже заподозрить, что это всего лишь галлюцинация ума. Вы что-то сделали с клетками ума, и они заработали и произвели на свет нечто — иногда это нечто доброе, иногда злое, иногда похожее на ад, иногда на рай — в зависимости от вашего настроения, физического состояния тела, ситуации, всего вашего окружения.

Поэтому, используя наркотики, иногда вы попадаете в ад, а иногда в рай — но на самом деле вы никуда не попадаете, вы остаетесь на том же месте. Но человек настолько переполнен страданиями, что даже если ему всего на несколько мгновений удается уйти от двойственности, это кажется ему освобождением.

Все религии всегда были против наркотиков. Причина в том, что если вы стали наркоманом, тогда возможность достичь высшего развития, высшего единства, достичь буддовости, стать подобным Христу для вас утеряна. На самом деле, религии не против наркотиков. Их беспокоят не наркотики — их беспокоит ваше высшее единство. Если ваш ум пустился вспять, если вы вернулись к низшему состоянию единства, в котором пребывает природа, кто будет эволюционировать? Вы полностью разрушили замысел природы. Природа в вашем лице стремилась к Богу — а вы удовольствовались наркотиками.

Это жалкая замена, очень, очень убогая — но тяга к наркотикам кое-что объясняет. Она объясняет, что человек может быть дома только в двух случаях: либо он возвращается к природе, используя наркотики, используя секс или другие подобные средства, или же он растет над самим собой и достигает состояния, когда его сознание становится полностью осознанным — для неосознанного в нем не остается места. Темного материка бессознательного больше нет. Все уголки его существа освещены. Вот что значит стать буддой. Будда — это тот, в ком не осталось бессознательного. Будда — это тот, чье бытие трансформировалось в свет, в осознанность. Снова восторг, слияние, праздник — но на совершенно другом уровне.

Иисус часто рассказывал одну притчу — а все его притчи полны глубокого смысла, — притчу о блудном сыне. У одного отца было два сына — два брата — и они хотели жить раздельно. Отец разделил имущество пополам, старший сын остался с отцом, а младший, забрав деньги, покинул отца. Он промотал, проиграл, расточил свое состояние и стал бродягой, полностью опустился.

Однажды, когда он просил подаяние, ему в голову пришла мысль: если я приду к отцу, он простит меня. Я знаю его, знаю его сердце любящего отца. Хотя я промотал половину его состояния, заработанного тяжким трудом, — я был неблагодарным сыном, от которого он не получал помощи, — все же я знаю, что он любит меня, и если я вернусь домой, он примет меня обратно.

И он отправился домой. Отец узнал о возвращении сына и устроил настоящий праздник. Он приготовил самого тучного ягненка, достал из подвала самое старое вино. Он созвал друзей и попросил их отпраздновать вместе с ним возвращение сына: «Мой сын возвращается домой!»

Старший сын в это время был в поле, обрабатывал землю. Когда он возвращался домой, ему встретились люди, которые сказали: «Подумать только — какая несправедливость! Ты помогал отцу все эти годы, ты был самым послушным сыном, никогда не поступал вопреки воле отца — но он ни разу не устроил праздника в твою честь, ни разу не пировал с тобой. И вот явился твой младший брат, который промотал, проиграл состояние, расточил его с блудницами, стал бродягой — он не слушался отца, был бунтовщиком — и вот он вернулся, а твой отец устроил в честь него пир! Что за несправедливость!»

Конечно, старший брат разозлился, вышел из себя. Он прибежал домой и крикнул отцу: «Что все это значит? Что происходит? Что ты здесь устраиваешь? И для кого? Это несправедливо! Я был послушным сыном, и ты никогда, никогда не устраивал праздника в мою честь. А теперь возвращается младший брат, который промотал половину твоего состояния, расточил труд твоей жизни, и ты устраиваешь пир! Не верю своим глазам! Ты не любишь меня? Похоже, ты всегда любил только младшего брата».

Отец ответил: «Не в этом дело. Ты не понимаешь. Он сбился с пути, а теперь возвращается. Ты никогда не сбивался с пути, ты всегда был рядом со мной, нам с тобой нечего праздновать».

Эта притча имеет глубокий смысл в свете того, о чем я вам говорил. Человек — это блудный сын. Деревья всегда были с отцом, птицы всегда остаются с отцом. Скалы и небеса всегда остаются с отцом. Они никогда не покидали свой дом, они не сбивались с пути.

Человек — это блудный сын. Он сбился с пути, он потворствовал прихотям, он многое разрушил. Но когда человек возвращается домой, это праздник — потому что, сбившись с пути, став бунтовщиком, он набирается опыта. Когда кто-то восстает, он обогащается опытом. Когда кто-то перестает петь песни, он узнает мир лучше, чем невинные святые, никогда не выходившие из дома. Он становится богаче. Сбившись с пути, узнаешь много нового. Идя по неверному пути, можно больше осознать. Человек — это блудный сын.

Когда блудный сын возвращается — Будда, Христос, Махавира — вся вселенная, отец, празднует. Можно приготовить тучного ягненка и достать старое вино из погреба. На празднике будет много танцев, песен, будет литься вино. Целая вселенная празднует появление будды: сын вернулся домой. Но сын вернулся домой другим, обогащенным — обогащенным большей осознанностью, обогащенным высшим единством. Он обрел то, что природа искала посредством него.

Но если бунт нескончаем, если, сбившись с пути, вы продолжаете уходить все дальше и дальше и дальше и никогда не возвращаетесь домой, тогда в вашу честь никогда не устроят праздника. Сбиться с пути хорошо, если потом вернуться домой. Надо покинуть дом, чтобы потом вернуться. В действительности, не покинув дома, вы никогда не узнаете, что он значит для вас. Вы должны заблудиться в необозримом мире — только после этого, вернувшись, вы поймете, что значит для вас дом. Будда — это просто человек, вернувшийся домой.

Вы — будды, все еще плутающие в мире, бродяжничая тут и там. Вы пока еще не нашли в себе силы духа вернуться к отцу и попросить у него прощения. Вам не хватает доверия. Вы не верите, что отец простит и примет вас. Вы не можете принять сами себя — как же вам поверить, что вас таких сможет принять отец? Вы обвиняете себя — как вы можете поверить, что целое сможет принять вас в свое лоно, принять от всего сердца?

Доверьтесь. Вернитесь домой. Вы проделали большой путь, много страдали — так было нужно, но не упивайтесь этим. Проблема в том, что если кто-то слишком много страдает, он приспосабливается к этому, страдание становится привычкой. Он начинает наслаждаться своими страданиями, привязывается к ним.

Религия — это просто попытка помочь вам вернуться домой. Природа вытолкнула вас в необъятный мир. Это величайший эксперимент. Одна часть природы лишилась корней, стала бездомной. Появилась потрясающая возможность научиться, потрясающая возможность вырасти, потрясающая возможность приобрести осознание и затем вернуться домой. Становитесь все более и более осознающими — так вы вернетесь домой. Когда ваше осознание станет совершенным, вы внезапно окажетесь дома.

Вы знаете христианскую притчу о том, как Адама изгнали из райского сада. Но я думаю вот о чем: куда его изгнали? — ведь вселенная и есть райский сад. За ее пределами ничего нет. За пределами существования ничего нет. Существование только внутри самого себя, потому что в нем заключено все — снаружи ничего не может быть. Нет, Адама не изгоняли из райского сада, просто его глаза перестали видеть. Он продолжает жить в райском саду, но не осознает этого.

Стоит вам открыть глаза, и внезапно вы обнаружите себя посреди прекрасного сада — вы всегда здесь и были. На самом деле, вы никогда не выходили из дома, это был сон. Но он был необходим для того, чтобы стать осознанным. Это была галлюцинация, но необходимая. Это был кошмар, но он был необходим. Было необходимо почувствовать тревогу, беспокойство, пережить страдания.

Мне хочется дополнить Заповеди блаженства Иисуса еще одной заповедью: «Благословенны страдающие, потому что им откроется совершенная осознанность».

Путь пролегает через страдания. Он пролегает через многие адские муки, потому что без страданий не достичь осознанности. Вот почему птицы ничего не осознают — они не страдают. Деревья ничего не осознают — они не страдают. Только человек страдает, человек — это особый случай. Стоило бы гордиться этим. Человек — это необычное явление, человек — не просто часть всеобщей природы. Человек — это что-то новое для природы, но это настолько новое явление, что даже сам человек не понимает, что с ним происходит. Вас изгнали, вы сбились с пути, поэтому вам надо искать и найти, где ваш дом. Вам надо приложить усилия, чтобы вернуться домой.

А теперь поговорим об этой короткой истории:

Салих из Газвина учил своих учеников:

Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют.

Рабия, слушая его, однажды сказала: «Сколько вы будете повторять „откроют“? Дверь и не запирали».

Среди суфийских историй эта выделяется своей необычностью. Необычность ее в том, что здесь двое просветленных — Салих и Рабия. Салих, воистину непревзойденный мастер, и Рабия, исключительная женщина — действительно исключительная, потому что лишь очень немногие женщины достигали просветления. Рабия была одной из них. И он, и она — просветленные мастера. Никто из них не может ошибаться, оба правы, но они противоречат друг другу.

Послушайте еще раз. Салих учил своих учеников: Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют. Он говорит: «Продолжайте стучать в дверь. Не прекращайте усилий — не давайте себе поблажек!» В дверь надо стучать все время. Подобно тому, как говорил Иисус: «Стучите, и вам откроют, просите, и вам ответят», — Салих не уставал повторять: «Стучите и не прекращайте стучать! Не отдыхайте. Не позволяйте себе выходных, потому что никому не известно, когда откроется дверь, — ваше дело стучать. В какой-то момент, в какой-то миг непрекращающихся усилий дверь откроется».

Салих ни в чем не ошибался. Но Рабия, слушая его, однажды сказала: «Сколько вы будете повторять „откроют “»? Всю жизнь вы говорите одно и то же: ее откроют, ее откроют. Продолжайте стучать. А я вам говорю, — сказала Рабия: «Дверь и не запирали». Что за глупость: «Стучите!» Дверь давно открыта — входите!

Проблема в том, что правы оба. Если бы Салих был ученым, человеком знаний, проблемы не было бы. Анекдот имел бы простой смысл. Он не знал, он сам не понимал, что говорит. Такой человек мог просто прочитать это в писаниях, он мог узнать о словах Иисуса: «Стучите, и вам откроют». Если бы он был ученым человеком, пандитом, тогда проблемы нет: конечно, права Рабия. Но проблема в том, что Салих сам будда! Он так же просветлен, как и Рабия — он не мог заблуждаться! И, конечно же, Рабия также не могла заблуждаться. Рабия была права, и Салих был прав, вот в чем загадка.

Суфии много думали над тем, как разрешить эту загадку. Если кто-то не достиг просветления, тогда все просто, тогда можно решить — он заблуждается. На протяжении всей истории человечества возникала эта проблема. Махавира противоречит Будде, Будда противоречит Махавире, но оба они правы — и в этом проблема. Люди, которые не способны смотреть в глубину, думают, что прав только один. Некоторые решили, что прав Махавира, — они стали джайнами. Другие решили, что только Будда был прав, а Махавира заблуждался, — они стали буддистами. А я говорю вам, что эти двое, два этих человека, Махавира и Будда, оба были правы. По-другому не может быть.

Так что нам надо смотреть в глубину. Эту проблему решить непросто, и ее невозможно решить, оставаясь на поверхности. Когда Салих говорит: «Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют», — он ничего не говорит о двери, о том, открыта она или заперта. Он совсем не говорит про дверь, он обращается к ищущему: «Стучите, не переставая». Вопрос не в двери — о двери речи вовсе не идет, речь о другом. Речь идет об ищущем.

Все внимание Салиха на ученике. Он говорит: «Продолжайте стучать. Не оставляйте усилий. Стучите без устали». Когда он говорит ученику: «Не оставляйте усилий, стучите без устали», — вопрос не в том, чтобы дверь открылась: стуча без устали, открыться должен ученик. Речь не о двери. Салиха она ничуть не беспокоит. Он говорит: «Продолжайте стучать», — потому что, стуча без устали, вы сами откроетесь — иначе вы останетесь закрытыми. Салиху тоже известно, что дверь никогда не запиралась. Она отворена, но вы заперты.

Даже если бы дверь была заперта, Салих отворил бы ее для вас. Это просто! Салих бы отворил дверь, встал на пороге и пропускал каждого, кто хочет войти. Но вопрос не в двери, вопрос в вашем бытии. Ваши глаза закрыты, ваше сознание закрыто, ваше бытие закрыто, и если вы не будете стучать без устали, вы не сможете открыть дверь. Но эта дверь не снаружи, дверь — это вы, и вы же сами должны в нее войти.

Конечно, Салих прав. Но он говорит не о двери, он говорит об ученике, об ищущем, о том, кто в пути.

Так говорил и Патанджали. Патанджали похож на Салиха, он думает все время об ученике, об ищущем, о том, кто заперт и слеп. Они не прибегают к языку конечных достижений. Салих полон сострадания, и он знает, что дверь открыта, что она никогда не была заперта.

Вы всегда оставались в эдемском саду, Адам никогда не был изгнанником. Возможно, его загипнотизировали, возможно, ему было внушено, что он — изгнанник, поэтому он считает себя изгнанником, но он никогда не был изгнанником. Куда его могли выгнать? Вся вселенная — это эдемский сад. Куда бы он ни пошел, ему не выйти из сада.

Вам не убежать от Бога, куда бы вы не пошли. Вы можете быть вором, убийцей, грабителем — не имеет значения, вы все равно у Бога. Когда вы грабите, Бог грабит вашими руками. Когда вы грабите, вы грабите Бога. Когда вы убиваете, вы убиваете Бога. И когда вы убиваете, вашими руками убивает Бог. Вам никуда не деться от Бога. Вы можете считать, что ушли от него, — таким может быть ваше представление, но это представление закрывает только ваши глаза, а не дверь.

Каждый должен открыть свое сердце. Вот почему Салих говорит: «Стучите без устали, не давайте себе поблажки, стучите без отдыха. Не ленитесь, потому что, если вы два дня поработали, а потом прекратили, вся работа пойдет насмарку, и вам снова придется начать с самого начала. И если потом вы опять бросите работу, придется снова все повторить». Это похоже на кипячение воды: вы нагреваете воду до пятидесяти градусов, до восьмидесяти градусов, а потом снимаете с огня или выключаете огонь. Вода остывает до комнатной температуры. На следующий день вы снова начинаете кипячение и снова снимаете с огня… Пока вода не нагреется до ста градусов, ей не стать паром.

Поэтому продолжайте стучать. Требуется, чтобы стук стал стоградусным. Только в этом случае дверь внезапно отворится. Не дверь как таковая отворится — вы отворите сами себя. Ваши глаза откроются, внезапно вы перестанете быть закрытыми. Ваше сознание станет тотальным. Бессознательное растворится в нем. Ни один уголок вашего бытия не останется в темноте, все озарится светом.

Салих прав, и от Салиха больше пользы. Он думает о тех, кто еще не достиг. В нем больше сострадания. Его не заботит правильное определение истины. Если ложь может помочь тем, кто в пути, он прибегнет даже ко лжи.

Будда дал такое определение истине: то, что работает. Если ложь работает, тогда это истина. А если истина не работает, что с ней делать? Отправьте ее в мусорное ведро, если она не работает. Определение Будды действительно великолепно. Он был самым первым прагматиком в мире. Современные ученые согласны с Буддой. Но ученым понадобилось двадцать пять столетий, чтобы узнать этот секрет. Теперь наука говорит не об истине — она говорит обо всем как о гипотезах. А что такое гипотеза? То, что работает. Мы не знаем, истина это или нет, но это работает. Если на следующий день мы найдем лучшую теорию, которая будет лучше работать, она будет объявлена истиной. Наука совершенствуется каждый день.

Истина неизменна, но всегда можно найти более действенную гипотезу. Если она лучше работает, в ней больше истины. Никто не знает, что такое истина. Все, что мы можем решить, — это если что-то работает, то оно истинно, а если нет, то не истинно. Критерием может служить только действенность.

Салих согласился бы с Буддой. Его не волнует дверь, какой бы они ни была. Его волнуют те, кто в поисках, кто в пути, кто блуждает в потемках. Он обращается к ним. Он говорит: «Стучите, стучите без устали».

Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют. Помните: откроют тому, кто стучится, — не всем. Если бы вопрос был в том, открыта дверь или закрыта, тогда один человек мог бы открыть ее, и она отворилась бы для всех. Если она открыта, тогда все могут войти туда. Но дело совсем не в двери. Каждый должен открыть ее для себя, и никто не может открыть ее для других.

Будды лишь указывают путь. Пройти его должны вы сами, вы должны сделать свою работу. Они могут только дать вам ориентиры. Они могут только отметить ориентиры на карте высшего сознания, подсказать действенные гипотезы. А вы должны их отработать — потому что, по существу, это не вопрос определенного свершения, а вопрос внутреннего изменения — вы сами должны стать другими. Необходимо другое качество бытия. Вот что такое дверь! Салих абсолютно прав.

И в этом разница между Патанджали и Тилопой. Салих подобен Патанджали, Рабия подобна Тилопе.

Рабия, слушая его, однажды сказала: «Сколько вы будете повторять „откроют“? Дверь и не запирали».

Так говорит тот, кто достиг. Эти слова имеют смысл только для тех, кто достиг. В них больше истины, чем в словах Салиха, вот почему Салих не спорит, он просто слушает. Не сказано, как он ответил, как он отреагировал. Он не реагирует, потому что знает, что Рабия права, но ее правда бесполезна… ее правда бесполезна. Она абсолютно права, но в этом нет никакой пользы.

Вы не можете питаться абсолютной истиной. Вы не можете напиться абсолютной истиной. Абсолютная истина — как вода океана: она прекрасна, но если вас мучает жажда, от нее нет пользы. Жаждущему человеку на берегу океана, к ногам которого накатывают огромные волны, открыта бесконечность — но что в ней толку? Абсолютная истина подобна водам океана. Когда вас мучает жажда, вам нужен маленький ручеек, вам нужен маленький колодец, чтобы напиться. Океан не поможет, он слишком соленый. Он убьет вас.

Рабия абсолютно права: дверь не заперта. Какая нужда запирать ее? Природа не против вас, Бог вам не враг. Кому нужно закрывать дверь? Дверь всегда открыта.

Давайте вернемся к истории о блудном сыне. Сердце отца никогда не было заперто. Чтобы его открыть, ничего не надо было делать, не надо было даже стучать туда. Всего лишь известие — даже не известие, а слух, — что сын возвращается домой, и отец начал организовывать пир для него. Всего лишь слух, не стук, не послание от сына: «Я возвращаюсь», — всего лишь слух, что сын возвращается, и отец начал готовиться к пиру, чтобы встретить сына, принять его.

В этом смысл слов о том, что Бог — это отец. Сердце бытия всегда открыто для вас. Оно ждет, оно устремлено к вам, оно ждет хотя бы слуха, что вы возвращаетесь, — вас так долго не было, вы ушли так далеко от него.

Кому запирать дверь? Рабия абсолютно права, но это правота сиддхов, тех, кто уже достиг. Так говорит Тилопа. Кришнамурти говорит таким же образом, но все его слова похожи на воды океана — слишком соленые, чтобы пить. Они не утолят ничьей жажды. Это последнее слово истины, абсолютно верное, но абсолютно бесполезное.

Рабия говорит то, что могут понять только будды. Но им это не нужно! Салих, конечно, понял эти слова, вот почему он промолчал, вот почему ничего не ответил. Конечно, Рабия права, ему нечего ей ответить. А Салих продолжает учить — даже после этой стычки с Рабией, как говорили, он продолжал снова и снова, каждый день повторять одно и то же: Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют. Он ничего не ответил Рабие, потому что нечего было отвечать — она права. Но это не поколебало его ума. Он продолжал свое дело.

Однажды меня известили, что Кришнамурти хотел бы встретиться со мной. Я ответил: «Прекрасно. Как только появится возможность, я пойду, чтобы увидеть его и поговорить с ним». Но от этой встречи не будет никакой пользы, потому что я — Салих, а он — Рабия. Я говорю ученикам, а он говорит небу. Я говорю настоящим людям, которые жаждут, а он говорит в пустоту. Все, что он говорит, — истина, но бесполезная. А в том, что говорю я, возможно, меньше истины, но есть польза.

Салих продолжил свое дело. Он ничего не ответил Рабие — что тут можно сказать? Она права. Дверь никогда не запирали. Но эта истина полна значения только для тех, кто достиг. Пройдя через дверь, вы узнаете, что она не была заперта. Но для тех, кто не достиг… если вы скажете им, что дверь не заперта, это собьет их с пути. Вы не поможете им, а только помешаете — потому что вы не знаете, как они поймут слова, что дверь не заперта. А они поймут их так: тогда нет необходимости все время стучать — зачем стучать, если дверь не заперта? А если они перестанут стучать, тогда дверь для них останется закрытой, потому что они не откроются для нее. Стучать нужно без устали.

Так же Шанкара все время повторял одно и то же — он использовал такую метафору: «Темной ночью путник идет своей дорогой. Внезапно он видит ползущую змею. Он пугается и бежит прочь. Но никакой змеи нет — просто веревка лежит на дороге, и, когда подул ветер, она зашевелилась».

Путник увидел движение, легкое шевеление веревки и подумал: «Это змея!» Он вообразил змею, испугался — испугался так, как будто змея была настоящей, — и убежал. Но ему надо идти дальше, надо как-то пройти это место.

Он расспрашивает одного человека. Тот отвечает ему: «Здесь нет змей, змеи здесь не водятся. Вы можете не бояться. Возможно, это просто веревка».

Но путник не хочет его слушать. Он говорит: «Я видел змею своими глазами, и не просто видел — она двигалась. Кажется, это была очень длинная и темная, очень опасная змея!»

Тогда другой человек, который слышал их разговор, подходит с лампой и говорит: «Пойдемте со мной». Этот человек тоже знает, что змеи здесь не водятся. Он тоже знает, что, скорее всего, это просто веревка, потому что сам иногда натыкался на веревку на дороге и думал, что это змея, и всякий раз обнаруживал, что это не змея — змеи здесь не водятся. Но напуганному человеку мало сказать: «Здесь нет змей, не бойтесь. Идите вперед, не беспокойтесь ни о чем». Это не поможет. Он несет лампу. Хотя он прекрасно знает, что никаких змей здесь нет, он несет лампу. Они приходят с лампой к тому месту, и уже не нужно ничего говорить: теперь человек сам видит, что это просто веревка. Он смеется, благодарит человека с лампой и отправляется в дальнейший путь.

Салих — человек с лампой, прекрасно сознающий, что нет никакой змеи, есть только веревка. Рабия говорит: «Здесь не водятся змеи. Не будьте так глупы, идите дальше». Она абсолютно права, но от ее слов нет никакой пользы. Тому человеку ее слова не помогут. Ее слова могут понять только те, кто знает эту местность, кто сам здесь живет, — но им эти слова не нужны.

Если бы я услышал Рабию, для меня не было бы никакой пользы от ее слов, что дверь не заперта, — я и сам это знаю. Дело не во мне, дело в тех, кто не знает. Эти слова, обращенные к ним, станут препятствием.

Я наблюдаю вот что: Кришнамурти не помогает людям, он создает много препятствий. Он говорит об истине, и больше ничего. Он сбил с толку многих людей, говоря им: «Только вы сами можете достичь истины». Это абсолютно верно, никто не поможет вам — это также верно. Но такое утверждение не помогло никому, только сбило с толку. Многие люди, слушая эти слова, стали эгоистами. Они думают: «Нам никто не поможет. Мастер не нужен. Никого не надо почитать, никому не надо доверять — мы справимся сами». И они ничего не достигли. Они не обрели смирения, они стали эгоистичными.

Кришнамурти говорит, что медитация не нужна. Абсолютно верно, верно на все сто процентов. Но люди, которые слушали его, не достигли того состояния, которое он называет «не-медитация». Они так же несчастны, как все остальные. Они приходят ко мне и говорят: «Мы понимаем, что медитация не нужна, но с нами ничего не происходит». Тогда я говорю им: «Тогда медитируйте. Вы попробовали не-медитацию, теперь попробуйте медитацию».

Но они возражают: «Это неправильно, потому что Кришнамурти говорит, что никаких медитаций не нужно». Он создал барьер для медитаций своими словами, что медитация не нужна, он привязал этих людей к идее не-медитации.

Я тоже знаю, что медитация не нужна, но такое состояние приходит только после того, как вы медитировали долгое-долгое время. Когда вы продолжаете стучать без устали, наступает день, когда вы внезапно осознаете, что дверь открыта: «Она не заперта, зачем я стучу?» Но такое осознание приходит благодаря тому, что вы стучите из года в год, из жизни в жизнь. Стук не открывает дверей, стук вырывает вас из сна. Сам стук создает ситуацию, когда вы становитесь более чуткими, когда вы выталкиваете себя из сна, стряхиваете с себя сон.

Когда я советую вам медитировать, я знаю, что благодаря медитации никто ничего не достигал, но благодаря медитации вы сможете прийти к такому состоянию, когда становится возможна не-медитация. Если вы не будете медитировать, как вы достигнете состояния не-медитации? Надо пройти через медитации, причем делать это со всей самоотдачей, отдаться этому настолько полно, насколько возможно. Ничто не должно быть пущено на самотек. Вы должны вложить в это всю свою энергию. Вы должны биться головой о стену. Не для того, чтобы стена рухнула, или дверь открылась — дверь всегда открыта. Но, стуча головой о стену, вы однажды внезапно пробудитесь ото сна. Сны рухнут, а не дверь. Дверь всегда была открыта.

Я расскажу вам один анекдот. Дело было так: к Нагарджуне, великому буддийскому мистику и величайшему алхимику Индии, пришел один человек. И вот этот человек говорит:

— Я хотел бы медитировать, но не могу. Я пытаюсь сосредоточить внимание на имени Бога, но мой ум уклоняется то в одну сторону, то в другую — и вот я уже полностью отвлекся от имени Бога, в моем уме множество других вещей. Мой ум похож на толпу, и я никак не могу справиться с ним. Помогите мне.

Нагарджуна посмотрел на человека.

— Забудь о Боге, — сказал он ему. — Лучше скажи мне вот что: ты любишь кого-нибудь?

Человек почувствовал себя неловко, немного сконфузился.

— Раз вы спросили, я не могу обманывать вас. Но, пожалуйста, не смейтесь над моей глупостью. Я никого не люблю, кроме своей буйволицы. Но ее я действительно люблю, она необыкновенное создание.

— Годится, — говорит Нагарджуна. — Не так важно, любишь ли ты Бога или свою буйволицу. Даже буйволица — это бог, вернее богиня. Годится. Теперь иди в пещеру и непрестанно думай только об одном — что ты превратился в свою буйволицу.

— Это я могу, — отвечает человек. — На самом деле, удивительно, как вы узнали об этом, потому что временами я думаю… Я так люблю свою буйволицу, что иногда думаю, как бы стать буйволицей в следующей жизни.

— Иди туда и не выходи до тех пор, пока я не подойду и не позову тебя.

Проходит день. Второй. Третий. На четвертый день, утром, Нагарджуна подходит к пещере и говорит:

— Теперь выходи.

Человек пытался выйти, но не может.

— В чем дело? — спрашивает его Нагарджуна.

— Разве вы не видите? — отвечает человек. — Дверь такая маленькая… видите, какие у меня рога? Мне не выбраться!

Три дня он думал только о том, что он буйволица, буйволица, буйволица. Он сам себя загипнотизировал: он стал буйволицей! Вы становитесь тем, о чем думаете. Ваши мысли создают вашу личность.

Человек заплакал:

— Наверное, я никогда в жизни не смогу выбраться из этой пещеры. Три дня я не ел и не пил, а теперь не могу выбраться отсюда. Помогите мне, пожалуйста!

Слезы потекли по его лицу.

— Да, это трудно, — сказал Нагарджуна, — я вижу, что это трудно. Тебе придется опять вернуться в глубь пещеры и снова стать человеком. Теперь думай, что ты человек, а не буйволица.

Три часа человеку пришлось убеждать себя, что он человек, а не буйволица — и через три часа буйволица исчезла, иллюзия исчезла. Он открыл глаза и рассмеялся.

— Я получил то, что хотел, — воскликнул он.

— Теперь ты понял, — сказал ему Нагарджуна. — Ты можешь медитировать. Но благодаря медитации появляется новая личность. Мирской человек начинает медитировать, и появляется духовный человек, появляется новая личность. Однако быть духовным такое же заблуждение, как быть мирским. Реальность открывается только тогда, когда нет никакой личности. А до тех пор просто появляется новая иллюзия. Но она помогает. Из мира ты устремляешься к духовности. Бывший домовладелец становится саньясином. Материалист становится спиритуалистом. Ты создаешь новую иллюзию. Чтобы избавиться от старой, приходится создавать новую.

Но во время перехода от старого к новому между ними возникает зазор, в котором вы — никто, и если вы хоть раз уловили эту «никтойность», вы можете к ней вернуться. Тогда медитация больше не нужна. Не нужны никакие методики, не нужны никакие техники.

Я так же против техник, как и Кришнамурти — даже больше, — но я здесь говорю не для себя. Кришнамурти ведет монолог, а не диалог. Он говорит сам с собой, но не с вами, вы — только повод. Он произносит монолог.

Я говорю для вас — иначе зачем говорить? А когда я говорю для вас, я смотрю, что нужно вам. Вопрос не в том, что такое истина. Вопрос в том, что вы будете делать после моих слов. Если я скажу, что дверь не заперта, вы перестанете стучать. Это будет логическим умозаключением. Если я скажу, что методы не нужны, вы откажетесь от методов, но тогда вы останетесь прежними.

Человек, у которого есть сочувствие, всегда думает о том, как другие будут реагировать на его слова. Дело не в самих словах, а в вашей реакции на эти слова: какую энергию они пробуждают в вас, куда вас ведут. Если они направляют вас к истине, к той двери, которая всегда отворена, тогда я также скажу: «Стучите, стучите без устали».

Однажды вы поймете, что Рабия была права — Салих был не прав. Но вы все равно будете благодарны Салиху, а не Рабие, потому что без Салиха вы никогда не смогли бы узнать о правоте Рабии. В этом все дело. Рабия не может быть мастером, только Салих может быть мастером. Кришнамурти не может быть мастером, Патанджали может быть мастером — потому что быть мастером для просветленного означает вступать во взаимоотношения с несведущими людьми. А когда встречаются невежественность и просветленность, неизбежно следующее: что-то привносит несведущий человек, и что-то привносит просветленный — что-то будет неверно, что-то будет верно. И все искусство мастера состоит в том, чтобы постепенно, шаг за шагом, очень медленно, переходя с уровня на уровень, подвести вас к себе.

Он должен в чем-то потворствовать вам. Чтобы помочь вам приблизиться к себе, он должен сам приблизиться к вам. Для этого ему придется произносить слова, которые не являются абсолютной истиной, не могут ей быть. Ему придется использовать техники, которые в каком-то смысле условны. Они подобны лодкам. Вы садитесь в них, а после использования, когда вы уже добрались до другого берега, вы оставляете их на берегу и идете дальше. Они подобны лестницам. Вы поднимаетесь по ним, и больше они не нужны. Это средства, а не цели.

Салих говорит о том, что является средством. Рабия говорит о цели. Оба правы. В самом конце вы поймете, что Рабия абсолютно права. Но Салих прав в начале, а начало — это и есть конец, потому что без начала конец невозможен. Запомните: вам нужно сосредоточиться на правильном начале. Конечная цель сама о себе позаботится. Рабия, Кришнамурти, Тилопа — если вы не вспомните о них, вы ничего не потеряете. Они — конечная цель. Но если вы не поймете Патанджали, Будду, Бодхидхарму, Салиха, тогда все потеряно, потому что они говорят о самом начале.

Позаботьтесь о правильном начале — тогда конечная цель сама позаботится о себе. Конечная цель следует за началом. Продолжайте стучать в дверь. Без устали стучитесь в дверь. Я знаю, что дверь никогда не была заперта, она открыта. Но вам все равно следует стучать — только тогда она откроется для вас, потому что, непрестанно стуча, вы сами откроетесь ей.

Достаточно на сегодня.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.