ОСОЗНАННОСТЬ, А НЕ ЗНАНИЕ

ОСОЗНАННОСТЬ, А НЕ ЗНАНИЕ

САДХАНА ПАДА

2.25

Разделение видящего и видимого, вызванное рассеянием неведения, — это средство, которое приносит освобождение.

2.26

Твердая практика различения того, что реально, и того, что нереально, вызывает рассеяние неведения.

2.27

Высшая стадия просветления достигается в семь шагов.

Состояние незнания — причина всех заблуждений, всей оторванности от жизни, всех правдоподобий, но узнавать больше — это не состояние знания. Незнание — причина, но знание — это не средство, в смысле хорошей осведомленности. Вы можете знать все больше и больше, но вы остаетесь прежними. Знания становятся дополнением. Вы постоянно пополняете их, но естество, к которому вы прибавляете знания, остается прежним. Вы знаете больше, но вы — не становитесь больше.

Глубинную причину незнания можно растворить, только когда вы — больше, когда ваше естество сильнее, когда ваше естество мощное, когда ваше естество пробудилось. Глубинная причина всех страданий — невежество, но знание — это не средство, пробуждение — вот средство.

Если вы не понимаете это тонкое различие, то, прежде всего, вы заблудились в невежестве, и тогда вы заблудитесь, еще сильнее, в знании. В Упанишадах есть одно из самых радикальных высказываний, когда-либо появлявшихся на свет. Высказывание гласит, что в незнании люди теряются, но в знании они теряются еще сильнее. Незнание вводит в заблуждение, но знания направляют в неверную сторону еще больше.

Незнание — это не отсутствие знания. Если бы оно было отсутствием знания, то все было бы легко и просто. Вы можете заимствовать знание, но вы не можете заимствовать существо. Вы можете даже украсть знание, вы не можете украсть существо. Вам надо врасти в него. Не забывайте, что критерий таков: пока вы не врастете во что-то, оно никогда не будет вашим. Когда вы растете, только тогда что-то принадлежит вам. Вы можете обладать чем-то, но пусть обладание не вводит вас в заблуждение. Обладание остается отделенным, его можно забрать у вас. Лишь ваше существо нельзя забрать у вас. Поэтому, пока знание не произойдет в вашем существе, незнание нельзя растворить.

Незнание — это не отсутствие знания; незнание — это отсутствие осознанности. Незнание — это как сон, дремота, гипноз, как если вы ходите во сне, бессознательно совершаете поступки. Вы не осознаете то, что вы делаете. Вы — не свет; все ваше существо темно. Вы можете знать о свете, но это знание о свете никогда не станет светом. Как раз наоборот, оно станет препятствием на пути к свету, так как, когда вы знаете слишком много о свете, вы забываете, что свет еще не случился с вами. Вы обмануты собственным знанием.

Это похоже на то, как если вы живете в темной камере. Вы слышали о свете, но не видели его. Да и как вы можете слышать о свете? Его можно только видеть. Слух — не средство узнать свет, глаза — вот средство. А вы слышали о свете. И, постоянно слыша о свете, вы начали чувствовать, что узнали его. Вы знаете о нем, но знать о чем-то не значит - знать что-то. Вы услышали. Как вы можете слышать свет? Это все равно, как если кто-то говорит, что он увидел музыку. Это будет абсурдом.

Слыша о свете, ум становится все более жадным. Вы справляетесь в священных книгах. Вы ищите мудрого старца. Вы можете даже встретить того, кто видел свет, но в тот миг, когда он говорит что-то о нем, для вас свет становится услышанным. В Индии самые старые священные книги известны под названием шрути — то, что услышано. Это прекрасно. Это по-настоящему прекрасно. Как можно услышать истину? И все старые священные книги называются шрути и смрити. Шрути значит «услышанное», а смрити значит «запомненное». Вы услышали и помните. Вы запомнили это, но как вы можете знать истину, слыша о ней? Вы должны чувствовать ее. На самом деле, вы должны прожить ее.

Человек, живущий в пещере, во тьме, может накопить множество фактов о свете. Он может почти стать великим пандитом. Вы можете обращаться к нему, и вы можете положиться на него. Он скажет все, что когда-либо было сказано о свете, но он все равно будет жить во тьме. Он не в силах помочь вам обратиться к свету, он сам слеп.

Иисус говорит снова и снова: «Слепой ведет слепого». Кабир говорит: «Если вы страдаете, то будьте бдительными; должно быть, вас ведет слепой». «Если слепые ведут слепых, они падают в яму», — так говорит Кабир. И все вы — в яме страдания; должно быть, вы слишком много слышали об истине, должно быть, вы слишком много слышали о Боге. Тысячи проповедников беспрестанно проповедуют Бога, церкви, храмы, последователи — постоянно говорят «о».

Бог — это не слова. Это переживание.

Незнание нельзя растворить знанием. Его можно растворить только осознанностью. Знание вы не можете все время копить во сне, но знание — часть сна, а сон — часть небодрствования. Кому-нибудь надо вас растолкать. Кому-нибудь надо поразить вас. Кому-нибудь надо вывести вас из спячки, в противном случае вы можете бесконечно спать. Спячка — алкоголик. Незнание — алкоголик; оно — наркотик. Вас надо вытянуть из него.

Я расскажу вам один анекдот, который мне всегда был по сердцу. Он о Наропе, ученике Тилопы. Это случилось прежде того, как Наропа нашел своего мастера Тилопу. История случилась прежде того, как он сам стал просветленным. И подобное — обязательное условие для каждого ищущего; это должно произойти с каждым. Таким образом, случилось подобное с Наропой или же нет, не суть важно, это обязательное условие путешествия. Пока такое не произойдет, просветление невозможно. Поэтому я не знаю, есть ли такой факт в истории или нет. В плане психологии я уверен, абсолютно уверен, такое имело место, поскольку никто не может двигаться без этого дальше в запредельное.

Наропа был великим ученым, великим пандитом. Существуют упоминания о том, как он был великим деканом громадного университета — у Наропы было десять тысяч учеников. Однажды Наропа сидел в окружении учеников. Вокруг него были разбросаны тысячи священных книг, древних, ветхих и редких. Неожиданно он уснул: устал, наверное, и было ему видение. Я называю это видением, а не сном, потому что видение — это не обычный сон. Оно настолько значительно, что называть его сном будет несправедливо, это было видение.

Ему приснилась очень старая, уродливая, противная женщина — ведьма. Она была настолько уродлива, что Наропа стал дрожать во сне. Видение было таким отвратительным, что ему захотелось сбежать, но куда бежать, куда податься? Он встал столбом, как будто загипнотизированный старой ведьмой. Ее тело вызывало отвращение, но ее глаза притягивали словно магниты.

Она задала вопрос:

— Наропа, что ты делаешь? Он ответил:

— Я изучаю.

— Что ты изучаешь? — спросила старуха. Он перечислил:

— Философию, религию, теорию познания, язык, грамматику, логику.

Старуха не унималась:

— Ты понимаешь их? Наропа кивнул:

— Конечно... Да, я понимаю их. Женщина задала еще один вопрос:

— Ты понимаешь слова или смысл?

Такой вопрос ему задали впервые. Тысячи вопросов задали Наропе за всю его жизнь. Он был великим учителем, тысячи студентов всегда спрашивали его, интересовались у него, но никто не спрашивал такого: понимаешь слова или смысл. И взгляд женщины был настолько пронизывающим, что солгать было невозможно — она все равно поймет. Перед ней Наропа чувствовал себя совершенно нагим, голым, прозрачным. Эти глаза устремлялись в самую глубину его существа, и лгать не было возможности. Кому-то еще он мог бы ответить: «Конечно, я понимаю смысл». Но этой женщине, этой отталкивающей женщине, он не мог солгать, ему пришлось сказать правду.

Он признался:

— Да, я понимаю слова.

Женщина сильно обрадовалась. Она стала танцевать и смеяться.

Подумать только, что женщина стала такой счастливой... И от такого счастья преобразилось ее уродство, женщина больше не была такой уродливой, неизъяснимая красота стала пробиваться из ее естества. «Я так осчастливил ее. Почему бы, не сделать ее еще более счастливой?» — подумал он и сказал:

— Да, и смысл я также понимаю.

Женщина перестала смеяться. Она прекратила танцевать. Она начала плакать и стенать, и вернулось ее уродство, в тысячу крат более безобразное.

Наропа спросил:

— Почему? Почему ты плачешь и стенаешь? И почему прежде ты смеялась и танцевала?

Женщина объяснила:

— Я танцевала, смеялась и была счастлива оттого, что такой великий учитель, как ты, не лгал. Но сейчас я плачу и стенаю, потому что ты солгал мне. Я знаю, и ты знаешь, что не понимаешь смысл.

Видение исчезло, и Наропа был преображен. Он сбежал из университета. Никогда больше в жизни он не касался священных книг. Он стал совершенно несведущим, он понял, что всего лишь понимая слово, вы вводитесь в заблуждение, только понимая слова, вы становитесь безобразной каргой. Знание — безобразно. И, если вы будете проходить мимо последователей, вы почувствуете, что они смердят знанием — они мертвы.

От человека мудрости, человека понимания, веет свежестью, благоухающей жизнью, совершенно отличающейся от пандита, от человека знания. Понимающий смысл становится прекрасным, понимающий слова становится безобразным. Женщины вовне на самом деле не было, это было всего лишь проекцией того, что было внутри. Это было внутренним существом Наропы, которое через знание стало уродливым. Довольно даже одного понимания того, «что я не понимаю смысл», и уродство тут же было готово преобразиться в прекрасное явление.

Наропа отправился на поиски, ведь священные книги теперь не помогут. Теперь нужен живой мастер. После долгих путешествий он встретил Тилопу. Тилопа также искал подобного человека, потому что, когда вы обладаете чем-то, вам хочется поделиться им, появляется сострадание.

Буддистский термин для сострадания — это каруна. Английское слово не передает в точности такой же смысл, оно и не может передать. Слово каруна очень и очень значимо. Оно происходит от одного санскритского корня, что и крийя. Крийя значит действие. Крийя и каруна — крийя значит действие, каруна значит сострадание — вместе они происходят от одного корня кра. Буддистское понятие каруна означает «сострадание в действии». И в этом различие между сочувствием и состраданием; когда вы сочувствуете, действие не требуется, вы просто показываете свое сочувствие, и этим дело сделано. Сострадание действенно: вы что-то предпринимаете. Когда вы будете по-настоящему сострадать, вам придется что-нибудь делать. Как же вы можете всего лишь сочувствовать? Сочувствие будет выглядеть таким бледным, таким холодным. Сострадание теплое. Сострадание означает, что надо быть действенным.

Когда человек знает, появляется сострадание. Тилопа узнал. Он столкнулся лицом к лицу с высшим; вот и появилось сострадание. И он начал искать того, кто будет готов получить... потому что вы не в силах выбросить это знание высшего перед теми, кто не поймет это. Требуется чувствительное сердце, женское сердце. Ученик должен быть женственным, потому что мастер должен лить, а ученик должен всего лишь позволять это.

Они встретились, и Тилопа сказал: «Наропа, теперь я скажу все, что собирался сказать. Я скажу все из-за тебя, Наропа. Ты пришел, теперь я могу сбросить с себя тяжесть».

Подобное видение Наропы очень значимо. Это видение — необходимость. Пока вы не почувствуете, что знание бесполезно, вы никогда не найдете мудрость. Вы будете носить фальшивую монету, полагая, что это настоящее сокровище. Вам надо начать осознавать, что знания — это фальшивая монета; это не понимание. В лучшем случае, они интеллектуальны — слово понято, а смысл утерян. Когда вы будете понимать это, вы выбросите все свое знание и сбежите искать кого-то, кто знает, потому что только с тем, кто знает, — сердце к сердцу, существо к существу — происходит передача. Но если ученик — уже человек знания, то передача невозможна, поскольку знание станет преградой.

Я всегда вижу едва заметную стену вокруг вас. Всякий раз, когда вы приходите ко мне, я вижу, могу ли я приблизиться к вам или нет, досягаемы ли вы, или же нет. Если я вижу очень толстую стену знания, приблизиться к вам — дело почти невозможное, мне придется ждать. Если я смогу найти хотя бы маленькую трещину, я пройду через нее. Но испуганные люди, полные страха, даже трещины не оставляют, они строят крепкую стену. Они создают вокруг себя крепость знания, информации, представлений, абстрактных слов. Тщета! Это всего лишь сотрясение воздуха! На самом деле, одна досада, но вы верите во все это.

Итак, вот первое, что надо понять: знания — это не знание. И лишь то знание, что не является знаниями, но есть мудрость, понимание, - может отрубить корни невежества.

Не забывайте слово «осознанность». Это похоже на то, как по утрам вы мало-помалу становитесь бдительными, и вы выходите из сна, и сонливость спадает, исчезает. Здесь то же самое: вы выходите из дремоты, понемногу глаза открываются, вы начинаете видеть, ваше сердце становится доступным, а естество — открытым; и в тот же миг вы — уже не прежний человек, каким вы были, когда спали. Вы замечали когда-нибудь, как утром, проснувшись, вы становитесь совершенно другим человеком, — вы уже не тот, каким вы были во сне? Вы замечали, во сне вы становитесь совершенно другим человеком, во сне вы творите такое, о чем даже не можете помыслить, когда вы бодрствуете, во сне вы верите в то, во что не можете поверить наяву? Во сне можно поверить в любую чушь. А когда вы не спите, вы смеетесь над собственной глупостью, над собственными снами.

То же самое происходит, когда вы окончательно пробуждаетесь. Тогда весь мир, в котором вы прожили до этого момента, становится частью сна, великого сна. Вот почему индуисты все время говорят, что мир — это майя, иллюзия; вещество, из которого сделан мир, — это сон; мир нереален. Проснитесь! И вы обнаружите, что все фантомы, окружавшие вас, исчезли. И становится доступным совершенно другое видение существования — это и есть свобода. Свобода — это свобода от иллюзий. Свобода — это свобода от сна. Свобода — это свобода от всего, чего нет, что только кажется.

Прийти к действительному, значит прийти домой; блуждать в нереальности, значит быть в этом мире.

А теперь попытайтесь понять сутры Патанджали:

Разделение видящего и видимого, вызванное рассеянием неведения, — это средство, которое приносит освобождение.

Откуда начать?.. ведь Патанджали всегда интересуется началом. Если начало не ясно, мы можем без конца говорить о том, что такое освобождение, но это останется разговором. Начало должно быть абсолютно ясным, каждый шаг должен быть настолько отшлифован, что вы можете двигаться с того места, где вы находитесь. Если вы слушаете Лао Цзы, он говорит с вершины, высочайшего пика, возможного для человеческого сознания; если вы спрашиваете Тилопу, он отвечает оттуда, где он есть. Если вы спрашиваете Патанджали, он говорит оттуда, где есть вы. Он ничего не говорит о себе, он просто говорит оттуда, где вы есть, с начала. Он более практичный, а Лао Цзы более точный. Патанджали более практичный.

На днях кто-то спросил меня, почему я больше не говорю о Лао Цзы. Из-за вас. Если бы я был один, это было бы хорошо, чудесно, но вы также здесь, и я не могу забывать вас. Когда я говорю о Лао Цзы, я вынужден оставлять вас далеко позади. Затем, неожиданно я начинаю говорить о Патанджали или еще ком-то, кто говорит о вас и ваших первых шагах. В этом огромная разница.

Лао Цзы может прийтись вам по сердцу, но вы не можете его практиковать, потому что он ничего не говорит о практике. Он уже достиг и говорит о своем достижении — от этого представления. Это совершенно разные вещи. Вы можете быть загипнотизированы таким видением, оно может сильно воздействовать на вас, но оно останется поэзией. Оно останется романтикой и не станет эмпирическим, не станет практическим. Вы не сможете найти то место, откуда идти по пути Лао Цзы. Все совершенно верно, но откуда идти? В тот момент, когда вы начинаете осознавать себя, Лао Цзы где-то так далеко, так далек от вас...

Патанджали рядом с вами. Вы можете двигаться с ним рука об руку. Он говорит о начале.

«Разделение видящего и видимого...» Итак, нужно помнить первый шаг: держать в уме то, что вы отстранены от увиденного: чтобы вы ни видели, вы — зритель. Есть дерево, такое зеленое и такое прекрасное, цветущее, но дерево — это объект, вы же — субъект. Разделяйте эти вещи. Хорошо усвойте, что дерево там, а вы здесь; дерево снаружи, вы внутри; дерево — видимое, а вы — видящий. Это трудно помнить, потому что дерево такое прекрасное, а цветок так притягателен, они гипнотизируют вас. Вы хотели бы потеряться. Вы хотели бы забыться.

На самом деле, вы всегда ищете, как забыться, стараетесь убежать от самих себя. Вы так пресытились собой... Никто не хочет оставаться с самим собой. Тысячу и один путь создаете вы, чтобы просто убежать от самих себя. Когда вы говорите: «Это дерево прекрасно», вы сбежали, вы забылись. Когда вы видите проходящую мимо красивую женщину, вы забываетесь. Видящий теряется в видимом.

Не теряйте в видимом видящего. Много раз будет он утрачен — так верните же его себе. Возвращайте его снова и снова. Понемногу вы утвердитесь. Мало-помалу у вас появится сила. Что бы ни проходило мимо вас, что угодно, даже если Бог следует мимо вас, на это Патанджали говорит: «Помни, что ты — видящий, а он — видимое». Не забывайте это разграничение, поскольку только с этим разграничением ваше видение прояснится, сознание сконцентрируется, осознанность укрепится, существо укоренится и центрируется.

Идите снова и снова, падайте снова и снова в самовоспоминание. Не забывайте, что самовоспоминание — это не воспоминание об эго. Это не значит вспоминать, что «я есть», нет. Это значит, вспоминать, что внутри есть видящий, а снаружи — видимое. Вопрос не в «я», вопрос в сознании и объекте сознания.

«Разделение видящего и видимого, вызванное рассеянием незнания, — это средство, которое приносит освобождение».

По мере того, как все более осознающими о том, что окружает вас, вы станете, мало-помалу вы поймете, что не только мир окружает вас, ваше собственное тело окружает вас. Оно — тоже объект. Я вижу свою руку, я чувствую ее, поэтому я должен быть отстраненным. Если бы я был телом, то нельзя было бы почувствовать тело — кто же тогда почувствует его? Для того чтобы знать, нужно разделение. Всякое знание разделяет. Всякое незнание — забывание разделения. Когда вы начинаете осознавать, что и тело также «другое», ваше сознание поселяется дома.

Тогда вы начинаете осознавать, что ваши эмоции, ваши мысли также «другие», ведь вы можете видеть их. Вы увидели их снова и снова, но вы не помните, что вы отстранены. Вы видите, как мысль движется на экране ума. Она похоже на облако, плывущее в небе. Вы видите парящее белое облако или ползущую черную тучу, они двигаются на север. Когда мысль проходит мимо, просто посмотрите, откуда и куда она направляется. Наблюдайте за ней. Не вовлекайтесь, не становитесь едиными с ней. Это вовлечение, единение с мыслью называется отождествлением, тадатмией — это и есть незнание. Отождествленные, вы находитесь в незнании. Неотождествленные, отстраненные, свидетельствующие, наблюдающие, вы двигаетесь к осознанию.

Это метод, который Упанишады называют методом «нети, нети», это метод исключения. Вы видите мир, тогда я — не мир; вы видите тело, тогда я — не тело; вы видите мысль, тогда я — не мысль, вы видите эмоцию; тогда я не — эмоция. Дальше вы продолжаете и продолжаете... и наступает момент, когда остается только видящий, все видимое исчезло, а с видимым и весь мир.

В этом одиночестве сознания присутствует потрясающая красота, невероятная простота, безграничная невинность, аскетизм. Когда вы пребываете в этом сознании центрированными в нем, у вас нет забот, вообще нет забот — ни тревог, ни сомнений, ни страдания, ни ненависти, ни любви, ни гнева. Все исчезло, есть лишь вы. Нет даже ощущения того, что «я есть», потому что, если вы чувствуете, что «я есть», вы можете начать осознавать чувство, которое отделено от вас. Вы есть. Вы просто есть. Все настолько просто, что нет осознания того, что «я есть», просто «пребывание», бытие. Это и есть определение бытия. Вопрос не в философии, как определить его, вопрос в переживании, как испытать его.

Все исключено, все мечты растворились, весь мир исчез — вы находитесь в самих себе, ничего не делая, нет даже зыби мысли, вас не овевает даже ветерок эмоции — все так неподвижно и тихо: время остановилось, исчезло пространство. Это трансцендентальный миг. В этот миг вы в первый раз больше не незнающие. Вот как вы растете в бытии. Вот как вы становитесь знатоком, а не знайкой. Вы не получили никакой информации, наоборот, вы отстранили все, что окружало вас. Совершенно нагие, голые, как шунья, пустота, вы есть.

Патанджали говорит, что это и есть освобождение от незнания. Таким образом, первый шаг — постоянно отстраняться. Что бы вы ни увидели, никогда не забывайте видящего, что «я отстранен», и тотчас же вас охватит тишина. В ту секунду, когда вы вспоминаете, что «я — видящий, а не видимое», мгновенно вы — больше не часть этого мира, вы мгновенно выходите за все пределы.

Вы можете снова забыть это правило. В начале очень трудно все время помнить, но даже если за двадцать четыре часа вы вспоминаете его на одну секунду, оно будет достаточно питать вас. И мало-помалу станут возможными еще больше мгновений. Приходит день, когда вы помните настолько постоянно, что не требуется самого усилия помнить: память об этом становится просто естественной, как дыхание — вы дышите, вы помните. Тогда некорректно говорить «помните», потому что усилия нет. Это просто происходит; память стала сахадж, спонтанной.

Твердая практика различения...

Это второй шаг. Первый шаг: разделение, разотождествление между видимым и видящим. Второй шаг:

Твердая практика различения того, что реально, и того, что нереально, вызывает рассеяние неведения.

Сначала один шаг, потом следует другой шаг. Оба они действуют в одно время. Некорректно говорить, что второй шаг — другой, ведь они происходят одновременно. Но лучше начать с первого, с различения видимого и видящего, тогда будет возможен другой шаг, поскольку второй более тонкий: разграничение между реальным и нереальным.

Например, вы совершенно запутались в обычной жизни. Вы не знаете, что реально, а что не реально. Вы настолько запутались, что любая фантазия может стать для вас реальностью, это значит, что, когда она становится реальной, когда вы принимаете ее за настоящую, она начинает действовать на вас, а когда она начинает действовать на вас, она кажется еще более реальной из-за своего воздействия. Это становится порочным кругом.

Ночью вам снится, что кто-то сидит на вашей груди с ножом в руке и вот-вот убьет вас — какой кошмар. Вы пронзительно кричите. От крика сон нарушается. Вы открываете глаза, на вашей груди никто не сидит. Наверно, во время сна вы притянули собственную подушку себе на грудь или же положили на грудь руки, и давление создало у вас подобное ощущение, давление создало сон. Сейчас вы знаете, что это был сон, но сердце все еще продолжает сильно биться. Вы знаете, что это был сон. Сейчас вы уже полностью проснулись. Вы включили свет — нет никого и ничего, но ваше тело все еще мелко дрожит. Понадобится время, чтобы снова успокоиться.

Нереальный сон, как же он создает реальное явление в теле? Есть только две возможности. Первая: тело также не очень реально. Это индуистская точка зрения на жизнь: оттого что сон может воздействовать на тело, оно должно быть похожим на сон, тело не может быть реальностью. Вторая возможность: вы воспринимаете сон, как реальный, - вот почему он воздействует на вас. Сон становится реальным. Все дело в вашем уме: если вы принимаете что-то за реальное, оно становится реальным. Если вы понимаете, то оно нереально. В тот же миг это перестает как-то воздействовать на вас.

Просто понаблюдайте: вы проголодались. Это реальная потребность вашего тела, или же это чувство возникает просто потому, что в это время вы едите каждый день? Так, часы спрашивают: «Не пора ли?» «Чувствуйте себя голодными!» — командуют часы, и вы тотчас же выполняете приказ, вы начинаете чувствовать голод. Это настоящий голод? Если это настоящий голод, то чем дольше вы остаетесь голодными, тем сильнее чувство голода. Если вы обедаете каждый день в час пополудни, и вы чувствуете голод в это время, подождите — через пятнадцать минут вы уже не хотите есть, спустя час вы совершенно забыли о голоде. Что же произошло? Если бы вы действительно испытывали чувство голода, то через час вам бы еще больше хотелось есть, но это ощущение пропало. Оно было продуктом ума, а не настоящей потребностью тела, просто выдуманной потребностью, нереальной нуждой.

Наблюдайте за тем, что реально, и что не реально, и вы начнете осознавать многие вещи. И тогда вы сможете сортировать их, и жизнь станет более простой. Таково значение санньясы: обнаружить то, что нереально. Если это нереально, если вы обнаружили, что так оно и есть, то у этого нет над вами силы. В тот миг, когда вы понимаете, что «это нереально», власть утеряна, вещь мертва, она больше не воздействует на вас. Жизнь становится более простой, более естественной.

И тогда, мало-помалу, вы начинаете осознавать, что девяносто девять процентов вещей нереальны. Девяносто девять, говорю я вам. Я оставляю один процент для последнего шага, поскольку, когда последний шаг имеет место, и он становится нереальным — единственная остающаяся реальность — это вы. Все понемногу ощущается нереальным и отбрасывается. В конце концов, только сознание и реально.

Например, ночью вы спите и видите сон. Сон ночью реален. Вы воспринимаете его как реальный. Вы живете им: вы чувствуете, вы гневаетесь, вы любите — все эмоции, мысли, все проявления жизни проходят в вас. Потом утром сон становится нереальным. Сейчас вы идете в офис, в магазин, в мир, на рынок — теперь этот мир реален. Но вечером вы возвращаетесь. Вы ложитесь спать — рынок, магазин, мирское, — все снова стало нереальным. Крепко спя, вы не помните о рынке, семье, доме, заботах, — все это исчезло.

Но лишь одно остается всегда реальным - видящий. Ночью, пока проигрывается сон, сон может быть сном, но видящий — это не сон, потому что только для того, чтобы сон существовал, нужен реальный зритель. Оба, зритель и сон, не могут быть снами.

Вы — молодой человек, затем вы становитесь старым, но видящий остается тем же самым. Вы больны, вы выздоравливаете, но видящий остается прежним. Сознание внутри вас всегда одно и то же, постоянный фактор, единственная реальность; индуисты определяют реальность как, то, что вечно остается неизменным. Вот их определение: «То, что вечно, то и реально, а то, что кратковременно, то нереально», потому что в один миг оно здесь, а в следующий миг пропадает. Зачем же называть это реальностью? Это был сон. Все, что имело значение на один миг, а затем становится бессмысленным, есть сон. Вся жизнь, говорят индуисты, — это сон, потому что вы умираете, и вся жизнь стала бессмысленной, как если бы никогда не существовала.

Мало-помалу, когда реальное и нереальное различается и сортируется, из этого процесса будет возникать все более подлинное осознание. Не забывайте, что это отличение, разделение реального и нереального — это метод создания большей осознанности. Настоящая цель не в том, чтобы знать, что реально, а что не реально. Настоящая цель — это пытаться узнать, что реально, а что не реально, и вы станете очень осознанными. Такова методология. Так не попадайтесь же в эту ловушку, ведь люди могут попасть в плен своей методологии. Всегда помните, что это методология. Это всего лишь средство. Что происходит, когда вы становитесь все более проницательными и осознающими в отношении того, что реально и что нереально? Ваша интенсивность становится все более и более напряженной, живой. Ваши глаза становятся еще проницательнее, они становятся постигающими явление жизни. Вот настоящая цель.

Для йоги все — средство. Цель состоит в том, чтобы сделать вас совершенно осознанными, так в вашем сердце не остается даже лоскута темноты, даже ни один единственный угол не остается темным — весь дом освещен. «Твердая практика различения того, что реально, и того, что нереально, вызывает рассеяние неведения». Итак, цель состоит в том, чтобы рассеять неведение.

В Индии есть несколько чрезвычайно ядовитых змей: кобра и другие змеи. Когда кобра кусает человека, то проблема в одном: если вы можете не дать человеку заснуть в течение тридцати шести часов, тело само выводит яд. Кровь циркулирует и очищает себя; яд выводится из организма. Но цель одна: человек в течение тридцати шести часов не должен заснуть. Если он засыпает, тогда спасти его невозможно. Поэтому когда кобра кусает человека в лесах Индии или кого-то из примитивных племен, где нет никакой медицины, собирается вся деревня. Однажды я был в такой деревне и произошло подобное, я наблюдал все явление в течение тридцати шести часов. Оно было чудесно, потому что это целый процесс становления осознанным.

Проблема в том, что яд усыпляет человека. Человек просто с ног валится от желания уснуть. Это не обычный сон, а сильнейшее желание спать. Ему нельзя позволять сидеть, люди должны мешать ему, удерживать его. Его надо шокировать, в то время как он сидит или стоит, надо постоянно создавать ситуацию: барабаны, целый оркестр вокруг, песни, пляски, завывания, визг и крики, — все, чтобы он не мог уснуть. В тот миг, когда его глаза закрываются, его надо выдернуть из сна, снова и снова. Его надо даже бить. Приходит миг, - через двенадцать часов, когда для него становится почти невозможным бодрствовать: вы продолжаете кричать, он не слушает, его тело обмякает, вы не в силах держать его, ни, когда он стоит, ни, когда он сидит. Тогда его надо сильно побить, только это удерживает его от сна. Если тридцать шесть часов вы держите его без сна, то яд выводится телом, и человек остается живым. Если он засыпает, даже на несколько минут, тогда человек потерян.

Все усилие йоги направлено на подобное. Вам нужно использовать множество методов для того, чтобы быть бдительными, и из-за этого многое не получается. Например, пост. Пост — это метод сохранения бдительности, а это никак не связано с телом, потому что всякий раз, когда вы поститесь, вы не можете уснуть легко. Для того чтобы заснуть, телу нужно поесть. Когда вы объелись, вы засыпаете тут же. Если вы объелись, вы тотчас же чувствуете, что теперь не можете двигаться, вы ничего не можете делать. Сознание теряется. Вся энергия тела идет в желудок, энергия покидает голову, где она поддерживает сознание, потому что надо переварить еду, и это первое, что нужно сделать, — в ту же секунду, это первая необходимость. Вся энергия тела концентрируется в области желудка, и у вас появляется желание спать.

Во время поста, если вы когда-нибудь постились, вы почувствуете ночью, что не можете уснуть. Вы поворачиваетесь с бока на бок, но ничто не помогает. Энергия тела совершенно свободна, не нужно ничего переваривать. Свободная энергия двигается по телу. Она больше не концентрируется в желудке. На самом деле, она доступна, поэтому ваш ум продолжает функционировать: вы остаетесь бдительными. Спать трудно. Пост — это способ создания осознанности. Если вы будете поститься долго, вы достигнете определенного качества осознанности, которое трудно достичь во время еды. Его можно достичь, но это займет больше времени. Пост — это короткий путь для достижения осознанности.

Но где-то что-то пошло не так. Так всегда происходит с сонными людьми. Вы даете им что-то, они увлекаются им. Они забывают цель — метод становится целью; средства становятся целью. Сейчас тысячи монахов джайнов бесконечно постятся, и ничего не происходит. Я объездил всю страну и встречался со многими людьми. У тысяч джайнских монахов я спрашивал: «Зачем вы поститесь?» А они твердят: «Потому что пост очищает тело». Полная ерунда.

Пост может очистить тело, но это вообще не суть дела. Он может быть хорош для здоровья иногда, не всегда. Если ваше тело накопило слишком много жира, то будет полезно очистить тело, пост сжигает жир. Если в течение многих лет вы ели слишком много, так что накопили в теле много токсинов, то пост помогает очистить тело. Но это вторично и никак не связано с религией. Это лечение естественными методами, а не религия.

Но для чего монаху джайну очищать тело? Он не болен. Он не отравлен. Он напрочь забыл цель. Целью была осознанность. Сейчас он все время реализовывает средства, использует средства, не зная цель. Он просто страдает. Поэтому пост — больше не пост, это всего лишь голод. И так происходило много раз. Почти всегда так происходит, потому что учение дается сонным людям. Они не могут понять цель, цель далека от них. Они цепляются за средства.

Вы, наверно, видели подобные картины, если же не видели, то вы можете поехать в Бенарес, чтобы посмотреть на людей, лежащих на кроватях с шипами. Это старейший метод создания осознанности, очень старый, древнейший. «Создание осознанного ти» никак не связано с искусством. Это не имеет ничего общего с тем, чтобы произвести впечатление на других людей. Такой человек не должен быть на улицах Бенареса, он должен скрыться в лесу, подальше, куда никто не ходит, ведь то, что он делает, — не выставка. Но сейчас это стало выставкой.

И вы увидите людей, лежащих на кроватях с шипами, и не заметите ни единой вспышки осознанности у них в глазах или на лице; напротив, вы почувствуете, что они невероятно унылые, бесчувственные, — словом, темные дураки. Это удивительная вещь, ведь метод был призван создать осознанность. Что же случилось? Они совершенно забыли, для чего этот метод — он сам по себе стал целью. Они «выучили фокус». И если вам надо выучить этот фокус, то вам нужно стать бесчувственными; только тогда вы можете лечь на кровати с гвоздями или шипами. Тело должно быть настолько тупым к боли, чтобы не чувствовать ее обостренно. Тело должно быть мертвым, чтобы шипы и гвозди не могли причинить ему вреда. Вы должны окружить свое тело толстым слоем бесчувственности, нечувствительности.

Но цель как раз противоположна: стать более чувствительными, ощутить тело во всей его чувствительности. Если вы ляжете на кровать с гвоздями и шипами, вы почувствуете себя с головы до ног. Все тело охвачено болью — и боль потрясает вас, боль пробуждает вас, делает вас бдительными. Не надо практиковать боль. Если вы практикуете ее, то мало-помалу тело зазубривает фокус. Затем тело становится мертвым; тело начинает создавать мертвые области — поэтому там, где гвоздь поражает тело, появляется мертвая область. Тело вынуждено защищаться. Затем вы увидите, что человек, лежащий на гвоздях, абсолютно неосознан; менее осознан, чем вы. Если вы ляжете на такую кровать, вы завопите от боли. Вы более бдительные, вы более чувствительные. А он лежит себе счастливый, он даже спит на кровати с гвоздями. Его тело окаменело. Он потерял нечто, без чего нельзя обойтись — осознанность. В этом случае произошло прямо противоположное.

И это происходит во всех религиях — они становятся ритуалами. Я встречал человека, который стоит десять лет. Он не смыкает глаз, ни на секунду не присядет — он просто стоит. Это хатха, один из старых йогических методов создания сознания, так как телу будет нужен сон. Тело скажет: «Я хочу спать». Как долго вы можете выстоять? Через несколько часов или дней вы почувствуете, что вас сильно клонит в сон. Пересилить это желание, перехитрить его и остаться бодрыми — вот для чего используется этот метод.

Но мне попался этот человек. Он очень знаменит, тысячи людей приходят к нему, чтобы выразить ему свое уважение, но они не ведают, что творят, и кому они воздают почести. Этот человек совершенно отупел. Он простоял так долго, что его ноги почти омертвели. Теперь он не может согнуть их. С его ногами произошло то же, что при болезни, которая называется слоновость: ноги становятся похожими на ноги слона.

Весь вес его тела переместился в ноги. Он — худой человек. Верхняя часть тела стала очень худой, а нижняя часть стала очень толстой и тяжелой. Он перекошенный, лицо у него искажено судорогой.

Вы понимаете, что он, по всей видимости, замучил себя, но не стал бдительным. Вероятнее всего, принимая муки, он настроился на них, привык к ним и стал невосприимчивым к мукам. Теперь они не беспокоят его. Он скорее утратил осознанность при помощи этого метода и не выиграл ничего.

Итак, не забывайте, что все это методы, чтобы различить видящего и видимое, различить реальное и нереальное — это только методы. Цель — это осознанность. «Твердая практика различения того, что реально, и того, что нереально, вызывает рассеяние неведения».

Высшая стадия просветления достигается в семь шагов.

Патанджали верит в постепенный рост. Он говорит, что цель достигается в семь шагов. Я говорю, что она достигается одним шагом, но Патанджали делит этот же один шаг на семь частей, чтобы вам было полегче, вот и все. Вы можете одним прыжком перемахнуть через шесть, семь шагов; вы можете пройти это же расстояние за семь шагов. Патанджали не верит в «скачок», потому что он знает, что вы — трусы, вы не сможете прыгнуть. Вас можно уговорить, на самом деле, соблазнить на то, чтобы вы медленно делали короткие шаги. Вы можете делать короткие шаги, потому что, шагая подобным образом, вы можете быть уверены, что опасности нет. Скачок опасен, поскольку вы не знаете, где приземлитесь. Шаг короткий, и вы можете оглядываться и чувствовать себя в безопасности. Вы можете шагать медленно, и вы всегда знаете, что, если что-то не так, вы всегда можете сделать шаг назад — это всего лишь вопрос небольшого пространства. Но вы не в силах «прыгнуть» обратно, если что-то идет неправильно. Скачок — это огромное, радикальное изменение.

Патанджали всегда смотрит на вас, когда что-то говорит. Сейчас, в этот же самый миг, после того, как он описал, как достичь осознанности, он говорит: «Высшая стадия просветления достигается в семь шагов». Так не волнуйтесь же и не бойтесь — вы можете идти медленно.

Что представляют собой эти семь шагов? Число «семь» чрезвычайно важно. Оно кажется самым важным числом. Со столь многих путей и дорог это число снова и снова всплывает. Если вы спрашиваете Гурджиева, он говорит, что существует семь типов людей. Эти семь типов и есть семь шагов. Если вы спрашиваете у Кабалы, доступной лишь посвященным, или у тайных обрядов древнего Египта, то они говорят, что в человеке есть семь тел, семь слоев тела. Эти семь слоев становятся семью шагами. Если вы спрашиваете йогов, они говорят, что в человеке есть семь центров. Эти семь центров становятся семью шагами. Так или иначе, число семь кажется чрезвычайно важным. И вы встретите это «семь» снова и снова, но основное значение числа останется прежним.

Есть две возможности. Первая: вы прыгаете, стремительно, как советуют вам мастера дзен, и, как я всегда надеюсь, вы сможете это сделать. Прыгая, вы покрываете одним шагом семь шагов, но на это требуется большое мужество. Нужно не просто мужество, а иррациональное мужество, ведь вы двигаетесь в неведомом. Существует огромное различие между вами и долиной, на которую вы приземлитесь. Вы не в силах даже вообразить это различие. Это различие известного и неизвестного. Нет постепенного роста — это внезапная вспышка. Другая возможность состоит в том, чтобы делить это расстояние на семь частей, чтобы вы могли двигаться медленно, чтобы удовлетворить ваш хитрый ум, ваш изворотливый ум.

Приходят ко мне люди, я спрашиваю их: «Вы хотели бы практиковать санньясу не думая, или же вы предпочитаете думать о ней?» Редко кто отвечает: «Я пресытился мышлением». Так ответила Маниша, когда пришла сюда. В самый первый день, когда она пришла ко мне, я задал ей вопрос: «Ты хотела бы практиковать санньясу, обдумывая ее? Хотела бы ты сначала подумать о ней, почувствовать, что тебе ничто не угрожает? Или ты готова прямо сейчас?» Она ответила: «Я пресытилась мышлением». Редко кто отвечает: «Я пресытился мышлением».

Почти во всех случаях люди отвечают: «Мы подумаем». И они упускают возможность, потому что, если вы думаете, вы топчетесь на месте. Если вы раздумываете над этим, то это уже не скачок. Если ваш разум сначала чувствует, что ему ничто не угрожает, что он в полной безопасности, он старается все понять, то он — это измененная форма вашего естества. Тогда ваше прошлое бесконечно играет роль в вашем естестве. А санньяса означает отбрасывание прошлого; она — не измененное состояние вашего прошлого. Это целая революция, санньяса радикальна. Поэтому те, кто говорят: «Мы подумаем», кое-что упускают.

Они уходят. Они думают о моем вопросе несколько дней, потом возвращаются, затем они принимают санньясу, но ведь было возможно большее, доступно большее. Они просто упустили санньясу. Если вы можете прыгнуть, тогда прыгайте. Если вы хотите двигаться медленно, вы можете так поступить, но вы кое-что упустите.

Я видел, как это происходит. Люди мужественные, для быстрого просветления, достигают вершины, которую те, кто растет постепенно, никогда не достигают. И те, кто растут постепенно, - взбираются на этот пик, но они карабкаются так медленно, и они делят все расстояние на такое множество частей, что вершина никогда не становится экстазом. А они достигают той же вершины…

Вы должны наблюдать. Мира танцует, Чайтанья «повредился» умом, он пляшет и поет. А йоги? Нет, они никогда не танцуют, они никогда не поют, потому что они достигают так постепенно, что никогда не переживают подобного опьянения, никогда. Они достигают так постепенно, что и экстаз они достигают по частям. Они достигают экстаз в таком множестве порций, микроскопических порций, гомеопатических порций, что, прежде чем принимается другая порция, первая испаряется: йоги поглотили ее и переварили. Затем принимается вторая порция — и ее успевают поглотить, прежде приема третьей. Йоги не умеют танцевать. Вы не увидите танцующего йога. Он упустил что-то. Он взобрался на тот же пик, но по пути что-то теряется.

Я всегда поддерживаю быстрое, потому что, когда вы собираетесь достичь чего-то, почему бы не достичь этого в танце? Когда вы собираетесь достигнуть чего-то, то почему бы не достичь этого в глубоком экстазе естества? Йоги выглядят деловитыми — все подсчитывают, вычисляют — они не сумасшедшие, как любовники.

Но оба пути открыты. Вам выбирать.

Это похоже на то, как если бы вы выиграли в лотерею сто тысяч рупий. Одну рупию дают вам, потом еще одну, мало-помалу вы собираете их, но вам никогда не позволяют иметь при себе сто тысяч рупий, и вам никогда не позволяют знать, что у вас будет именно сто тысяч рупий. Вы получите сто тысяч рупий, но пройдет тысячелетие, а вы всегда будете нищим с одной рупией в кармане. Пока вы не потратите ее, другую вам не дадут; вот когда вы истратили ее, тогда дадут вам другую.

У быстрого просветления своя прелесть, дикая красота: в один миг вам дают сто тысяч рупий — танцуйте же! Но если у вас слабое сердце, то вам лучше двигаться медленно.

Я слышал такую историю. Один человек всегда покупал лотерейные билеты и, как это и бывает, никогда ничего не выигрывал. Шли годы, его страсть стала рутиной. Каждый месяц он ходил покупать несколько билетов на свое жалованье. Но однажды это случилось. Он был на работе, а жена узнала, что он достиг своей цели — выиграл сто тысяч рупий. Она испугалась за него, ведь он был бедняком и получал всего лишь сто рупий в месяц. Сто тысяч рупий будет слишком много. Денег так много, что они могут его убить.

Так что же делать? Она побежала к одному из соседей, который был священником в церкви. Он был мудрым человеком, она и подумать не могла, что есть кто-то мудрее его, поэтому она пошла и сказала священнику: — Вы должны что-нибудь предпринять. Он придет с работы, и если он так внезапно узнает о ста тысячах рупий, он, без сомнения, не переживет эту весть. Я хорошо его знаю. Он — скряга, никогда не видевший больше сотни рупий. Он сойдет с ума или умрет, но что-то стрясется. Пойдите и спасите его.

Мудрец ответил:

— Хорошо. Не бойтесь же, я иду.

Он построил план в духе всех рассудочных людей. Игрок пришел домой, а священник тут как тут. Он и говорит:

— Слушай, ты выиграл в лотерею. Ты выиграл в лотерею десять тысяч рупий.

Священник то думал, что назвал маленькую цифру: он разделил выигрыш на десять частей. Он собирался понемногу набавлять цифру, говорить, что не десять тысяч, а двадцать. Когда он увидит, что счастливец уже не будет шокирован, он скажет о тридцати тысячах.

Игрок просиял:

— Десять тысяч рупий? Правда? Если это правда, я отдам половину того, что выиграл, на нужды вашей церкви.

Священник грохнулся на землю и отдал Богу душу. Пятьдесят тысяч рупий! Уму непостижимо. Денег оказалось слишком много.

Итак, вам надо выбирать; выбор за вами. Если вы чувствуете, что ваше сердце сильное, ступайте со мной. Если вы чувствуете, что ваше сердце слабое и у вас может случиться сердечный приступ, то идите с Патанджали. Он — математик. Он дает вам малыми порциями, но не забывайте, что кое-что вы упустите. Вы достигнете того же положения, того же состояния бытия — молчания, блаженства — но экстаза не будет. Вы будете безмолвно сидеть под деревом бодхи, но вы не сможете танцевать подобно Мире или Чайтаньи. В этом танце живет экстаз. Он всегда охватывает тех, кто достигает быстро.