Глава 8 Жизнь, смерть и любовь

Глава 8

Жизнь, смерть и любовь

Вопрос первый:

Ошо, ты можешь говорить о встрече со смертью, которая происходит каждое мгновение, и не думать об этом?

Смерть и так происходит. Думаете вы о ней или нет, ждете вы ее или нет, она уже здесь.

Это как дыхание. Когда ребенок рождается, он делает вдох, он вдыхает в первый раз. Это начало жизни. А когда он стареет и умирает, он выдыхает.

Смерть всегда происходит с выдохом, а рождение — со вдохом. Но и вдохи, и выдохи происходят постоянно: с каждым вдохом вы рождаетесь, с каждым выдохом умираете.

Поэтому первое, что нужно понять: смерть не ждет вас где-то в будущем, как это обычно изображают. Она часть жизни, это постоянный процесс — не в будущем, здесь и сейчас. Жизнь и смерть — два выражения существования, они происходят одновременно.

Вас всегда учили, что смерть противостоит жизни. Но смерть не противостоит ей. Жизнь невозможна без смерти, смерть — это почва, на которой произрастает жизнь. Жизнь и смерть — как два крыла: как птица не может летать с одним крылом, так и бытие не может существовать без смерти. Поэтому первое, что нужно ясно себе представлять, — это что мы подразумеваем под смертью.

Смерть — это, безусловно, необходимый процесс для возникновения жизни. Она не враг, она друг, и она не где-то в будущем, она здесь и сейчас. Она будет происходить, она происходила всегда. Она с вами с того самого момента, как вы пришли в этот мир. Она случается с каждым выдохом — маленькая смерть, короткая смерть, но по причине страха мы поместили ее в далекое будущее.

Ум постоянно пытается избежать того, что он не может осмыслить, а смерть — одна из самых непостижимых тайн. Существуют всего три тайны: жизнь, смерть и любовь. И все они за пределами ума.

Ум принимает жизнь как должное, а в этом случае не нужно ничего исследовать. Но это просто побег: вы никогда не думаете, никогда не медитируете о жизни; вы просто приняли ее, приняли как должное.

Это непостижимая тайна. Вы живы, но не думайте, что знаете жизнь.

Для смерти ум придумал иной трюк: он ее откладывает, потому что принимать ее здесь и сейчас — это постоянное беспокойство. Поэтому ум просто откладывает ее подальше, и тогда не о чем беспокоиться: «Когда она придет, тогда и посмотрим». А для любви ум придумал заменители, которые по своей сути не являются любовью: иногда вы называете любовью чувство собственности; иногда вы называете любовью привязанность; иногда — господство. Все это игры вашего эго, любовь не имеет с ними ничего общего. На самом деле, именно из-за этих игр любовь невозможна.

Между жизнью и смертью, между двумя берегами под названием жизнь и смерть течет река любви. Но она может случиться только с тем, кто не принимает жизнь как должное, кто обладает умением быть живым, кто становится экзистенциальным, подлинным. Любовь может случиться только с тем, кто принимает смерть здесь и сейчас, не откладывая ее. И тогда между этими двумя, жизнью и смертью, возникает прекрасное явление — река любви.

Жизнь и смерть подобны двум берегам. Между ними существует возможность появления реки любви, но это только возможность. Вам придется воплотить ее. Жизнь и смерть всегда рядом, но любовь еще нужно воплотить — и в этом цель человеческого бытия. Пока любовь не материализовалась, вы упускаете весь смысл бытия.

Смерть уже происходит, поэтому не откладывайте ее на потом. Если вы не откладываете ее на потом, вам не нужно защищать себя. Она и так происходит, и всегда происходила, поэтому незачем защищаться от смерти. Смерть не убивала вас, она происходила с вами, пока вы были живы. Она происходит прямо сейчас, и не она уничтожает жизнь. На самом деле, именно благодаря ей жизнь обновляется каждый миг: старые листья опадают, предоставляя место для появления новых; старые цветы увядают, появляются новые. Одна дверь закрывается, и немедленно открывается другая. Каждый миг вы умираете и каждый миг возрождаетесь.

Однажды ко мне пришел христианский миссионер и спросил, верю ли я в воскресение Христа.

Я сказал ему, что не надо ходить так далеко. Каждый миг кто-то воскресает. Но он не смог понять. Это трудно понять людям, которые слишком углубились в свои теории.

Он спросил: «Но ты веришь, что его распяли? Это миф или реальность? Как ты думаешь?»

И я снова сказал ему, что каждый миг кто-то оказывается распятым. В этом весь смысл распятия и воскресения Христа. Исторический это факт или нет, не имеет значения. Здесь неуместно думать, произошло это или нет, — это происходит.

Каждый миг прошлое бывает распято, старая листва исчезает. Каждый миг в тебе рождается новое существо, воскресает. Это непрекращающееся чудо.

Второе, что необходимо уяснить о смерти, — это то, что смерть единственная неизбежность. Все остальное неопределенно: может случиться, а может и не случиться. Смерть неизбежна, потому что при рождении она уже наполовину свершилась. Поэтому вторая половина обязана где-то быть, другой полюс скрывается где-то в темноте. Ты до сих пор не встречал ее, потому что боишься темноты. Но это определенно: в момент рождения смерть становится неизбежной.

Как только эта неизбежность проникнет в ваше понимание, вы расслабитесь. Когда что-то неизбежно, то не о чем беспокоиться. Беспокойства вырастают из неопределенности.

Понаблюдайте: человек умирает, и он очень обеспокоен. В тот момент, когда смерть становится неизбежной и доктора говорят, что надежды больше нет, он потрясен. Дрожь охватывает все его существо, но потом все успокаивается, все тревоги исчезают. Если человеку дано понять, что он умрет и смерть неизбежна, с осознанием этой неизбежности тишина и покой воцаряются в его существе.

Каждый умирающий человек имеет право знать об этом. Врачи скрывают это, думая: «Зачем беспокоить?» Но беспокоит неопределенность, определенность — никогда. Когда застреваешь где-то между, это состояние неопределенности — когда ты гадаешь, выживешь или нет, — и является первопричиной всех тревог. Когда смерть становится неизбежной, уже нечего делать. Ты просто принимаешь ее, и в этом принятии спокойствие, умиротворение.

Поэтому, если человеку решают сообщить, что он умирает, перед лицом смерти он обретает успокоение. На Востоке мы тысячелетиями практиковали этот подход. Даже больше: в таких странах, как Тибет, привлекаются особые техники, помогающие человеку умереть. Они назвали это Бардо Тодол. Когда человек умирал, его родственники, друзья и знакомые собирались все вместе вокруг него, чтобы дать ему абсолютную уверенность в том, что он умирает, чтобы помочь ему расслабиться. Потому что, если вы умираете в расслабленном состоянии, меняется само качество смерти. Ваше новое рождение будет более высокого качества, потому что качество рождения определяется качеством смерти. И затем, в свою очередь, оно определит качество следующей смерти. Именно так человек поднимается все выше и выше, эволюционирует. Когда человек становится абсолютно уверенным в неизбежности смерти, лицо его озаряет яркий свет — вы можете видеть этот свет. По сути, происходит чудо: человек становится таким живым, каким никогда до этого не был.

В Индии говорят, что, прежде чем погаснуть, пламя становится исключительно ярким. Всего на миг оно вспыхивает во всей своей тотальности.

Я прочитал короткий анекдот...

Жили как-то два червячка. Один из них был ленив и недальновиден и всегда поздно вставал. Другой всегда поднимался ни свет ни заря и сразу же принимался за дело. Ранняя пташка поймала раннего червячка. Вечером мимо проходил рыбак с фонарем и поймал позднего.

Мораль: все равно не выжить.

Смерть неизбежна. Что бы вы ни делали — рано вставали или поздно, — смерть неизбежна. Она уже свершилась, поэтому она неизбежна. Она уже свершается, поэтому она неизбежна. Так зачем ждать, когда вы окажетесь на смертном одре? Почему бы не удостовериться в этом прямо сейчас?

Просто понаблюдайте. Когда я говорю, что смерть неизбежна, вы чувствуете, как страх покидает вас? Вы чувствуете, как сама идея — а сейчас это именно идея, а не ваш опыт, — сама идея того, что смерть неизбежна, успокаивает и утешает вас? Если вы можете это ощутить... А вы можете, потому что это факт. Я не рассуждаю о теориях, я не занимаюсь теориями. Это простой факт. Откройте глаза и наблюдайте. И не пытайтесь избежать ее, нет возможности ее избежать. Избегая, вы упускаете. Примите ее, признайте ее и живите с осознанием, что каждый миг вы умираете и каждый миг вы рождаетесь заново. Пусть так и будет. Не цепляйтесь за прошлое: его больше нет, оно ушло.

Зачем продолжать носить с собой то, что умерло? Зачем обременять себя трупами? Брось их, и ты почувствуешь невесомость, почувствуешь облегчение. И как только ты отбросишь прошлое, будущее отпадет само собой, потому что будущее есть не что иное, как проекция прошлого. В прошлом ты пережил какие-то радости, и теперь ум проецирует их на будущее. В прошлом ты пережил определенные страдания, и теперь ум проецирует будущее, в котором этих страданий быть не должно. Вот что такое будущее. Чем еще оно может быть? Спроецированные радости, которые ты испытал в прошлом, и отброшенные страдания. Твое будущее — это более яркое, видоизмененное прошлое, подкрашенное, подновленное, но прошлое.

Когда отброшено прошлое, вдруг отпадает и будущее, и ты остаешься здесь и сейчас: ты в существовании, ты существующий, и это единственный способ быть. Все остальные пути — это попытки избежать жизни, и чем больше ты избегаешь жизни, тем больше ты боишься смерти.

Человек, который живет по-настоящему, нисколько не боится смерти. Если вы живете правильно, вы покончили со смертью, вы уже благодарны, уже удовлетворены. Но если вы не жили, то беспокойство не исчезает: «Я еще не успел пожить, а смерть уже на пороге. Смерть — это конец всему, в смерти нет будущего». Человек полон тревоги и страха, и он пытается избежать смерти.

Но, пытаясь избежать смерти, вы упускаете жизнь. Забудьте об этом. Живите жизнью. Только так можно избежать смерти. Только так вы становитесь настолько удовлетворенным, что, если в этот момент приходит смерть и будущее отступает, вы готовы к этому. Вы радостно готовы. Вы жили своей жизнью, наслаждались существованием, праздновали его, вы полностью удовлетворены. Вам не на что жаловаться, не на что роптать, не о чем жалеть. Вы приветствуете смерть. А пока вы не можете приветствовать смерть, ясно одно: вы не жили.

Я слышал...

Однажды два венгерских аристократа разругались в пух и прах. Но так как никто из них не хотел рисковать своей жизнью, сражаясь на шпагах или на пистолетах, они остановились на бескровной дуэли. Они должны были по очереди называть числа, и победителем объявлялся тот, кто назовет самое большое число.

Секундант дал отмашку, и над длинным большим столом, на противоположных концах которого друг напротив друга сидели дуэлянты, повисли сильнейшее волнение и тревожное ожидание. Дуэлянты напряженно думали, стараясь придумать наибольшее число. Тот, кому выпало высказываться первым, думал долго и мучительно. На висках выступили вены, на лбу проступил пот.

«Три», — сказал он наконец.

Второй дуэлянт ответил незамедлительно: «Что ж, ты выиграл».

Когда вы боитесь смерти, даже число три — самое большее число. Когда вы боитесь смерти, вы то и дело ищете причины, чтобы продолжать жить. Значит ваша жизнь что-нибудь или нет — вы все равно продолжаете искать причины, чтобы продлить ее.

На Западе сейчас всеобщее помешательство на тему, как бы продлить жизнь. Это говорит только о том, что где-то жизнь была упущена. Когда страна или целая культура начинают думать о том, как продлить жизнь, это говорит только об одном: жизнь не живется. Когда вы живете жизнью, достаточно даже единственного момента. Один миг может быть равен вечности. Это не вопрос продолжительности, это вопрос глубины; это не вопрос количества, это вопрос качества.

Подумайте, что бы вы выбрали: один миг жизни Будды или тысячу лет вашей собственной жизни? Так вы сможете понять, что я подразумеваю под качеством, интенсивностью, глубиной. Достичь можно в один миг: вы можете распуститься, расцвести, но вы можете не распуститься и за тысячу лет и оставаться спрятанным в семечке.

В этом разница между научным и религиозным отношением к жизни. Научный подход занимается продлением — как продлить жизнь. Его не занимает ее выразительность. Поэтому сегодня, особенно на Западе, в клиниках можно встретить немало стариков, цепляющихся за жизнь. Они хотели бы умереть, но культура не позволяет. Они пресытились этой жизнью; они просто прозябают — ни значения, ни смысла, ни поэзии; все ушло, и они стали в тягость самим себе. Они просят об эвтаназии, но общество против этого. Общество так боится смерти, что отказывает в ней даже тем, кто готов умереть.

Само слово смерть превратилось в табу, большее табу, чем секс. Секс почти приняли — это происходило постепенно. Теперь и смерть нуждается в новом Фрейде, чтобы ее приняли, чтобы она перестала быть табу и люди могли свободно говорить о ней, делиться личным опытом. И тогда не нужно будет скрывать ее, не нужно будет заставлять людей жить против своей воли. В клиниках, домах престарелых люди просто влачат жалкое существование, потому что общество, культура и законы не позволяют им умереть. А если они просят разрешить им умереть, это выглядит, будто они просят разрешения на самоубийство. Они не просят разрешить им самоубийство; по сути, они давно уже трупы. Они живые самоубийцы, и они всего лишь просят избавить их от этого, потому что продолжительность не имеет значения. Смысл не в том, как долго вы живете. Как глубоко вы живете, как интенсивно вы живете, как тотально вы живете — само качество...

Наука озабочена количеством; религия заинтересована в качестве. Религию интересует искусство жизни, а также искусство смерти. Семь лет, семьдесят лет или семьсот лет — какая разница? Вы будете ходить по этому порочному кругу снова, и снова, и снова. И будете все больше и больше тосковать.

Измените ориентацию вашего существования. Научитесь жить каждый момент, научитесь умирать каждый момент, потому что жизнь и смерть неразрывны. Если научитесь умирать каждый момент, то сможете и жить каждый момент — свежим, молодым, девственным. Умрите для прошлого. Не позволяйте ему проникать в ваше настоящее. В тот момент, когда вы прожили его, отпустите. Его больше здесь нет; оно продолжается только в вашей памяти, оно лишь воспоминание. Позвольте и воспоминанию освободиться. Не должно быть психологической зависимости от времени.

Я не говорю, что вы должны забыть все, что вы знали. Я не говорю, что все воспоминания плохие. В них есть и практическая польза. Вы должны помнить, как водить машину; вы должны помнить, где ваш дом; вы должны узнавать жену и детей. Все это не психологическая зависимость. Когда вы приходите домой, конечно, вы узнаете свою жену. Это фактическая память — полезная, улучшающая жизнь, облегчающая жизнь. Но если ты приходишь домой и смотришь на жену сквозь призму всего прошлого опыта общения с ней, это психологический якорь. Вчера она злилась, и сегодня ты смотришь на нее сквозь воспоминания, твой взор затуманен памятью. Позавчера она была печальной, злобной или сварливой — если ты посмотришь на нее сквозь все эти психологические впечатления, то ты смотришь не на женщину, стоящую перед тобой. Ты смотришь на кого-то, кого нет здесь; ты смотришь на кого-то, кого вообще нет. Ты смотришь на привидение — это не твоя жена. И она, возможно, смотрит на тебя точно так же.

Итак, встречаются привидения, а расстаются реальности. Привидения женятся, реальности разводятся. Эти два привидения могут заниматься любовью, могут ссориться, драться, делать множество других вещей, а реальности будут далеко, очень далеко друг от друга. Контакта не будет; реальности не будут связаны никакими отношениями. Значит, между ними не может быть никакого общения, никакого диалога. Только реальности способны любить. Привидения способны лишь на бессильные жесты, движения, но в них нет жизни.

Отбрасывайте прошлое каждый момент времени. Не забывайте отбрасывать. Как вы убираете дом каждое утро, убирайте свой внутренний дом прошлого. Все психологические воспоминания должны быть отброшены. Храните только практическую информацию, и ваш ум будет чистым, замечательно чистым.

Не забегайте вперед себя в будущее, потому что это невозможно. Будущее остается непознанным. В этом его красота, его величие и великолепие. Если оно становится известным, оно становится бесполезным, потому что все волнение и все удивление будут утрачены.

Ничего не ожидай от будущего. Не искажай его, потому что тогда все твои ожидания, даже если оправдаются, сделают тебя несчастным. Ты не будешь счастлив от того, что это твои ожидания и что они оправдались. Счастье возможно только через удивление; счастье возможно, только когда случается что-то, чего ты никогда и не ожидал, когда что-то застает тебя врасплох.

Если твои ожидания исполнятся на сто процентов, ты будешь жить так, словно ты в прошлом, а не в будущем. Ты приходишь домой. Ты ждал, что жена скажет что-то — и она говорит; ты ждал, что ребенок сделает что-то — и он делает. Только подумай: тебе постоянно будет скучно. Ничего не будет случаться, все будет сплошным повтором, как будто ты видишь то, что уже много раз видел; слышишь то, что уже много раз слышал. Ты постоянно будешь видеть только повторения, а повторение никогда не сможет удовлетворить. Для этого нужно что-то новое, неизведанное, непривычное.

Поэтому, если исполняются все ваши ожидания, вы остаетесь абсолютно неудовлетворенными. А если ожидания не исполняются, тогда вы чувствуете разочарование. Тогда вас не покидает чувство, что вы предполагаете, а Бог располагает; вам кажется, что Бог — враг; вам кажется, что все против вас, все действуют вам назло. Ваши ожидания никогда не сбываются, и вы расстраиваетесь.

Просто поразмышляйте над своими ожиданиями: если они сбываются, вам скучно; если не сбываются, вы чувствуете себя обманутым, словно против вас собрали заговор, словно все существование сговорилось против вас. Вы чувствуете себя использованным, чувствуете себя отверженным, вы никогда не сможете почувствовать себя дома. И вся проблема в том, что вы ждете.

Не торопитесь в будущее. Отбросьте все ожидания.

Как только вы отбросите все ожидания, вы поймете, как жить. Тогда все, что происходит, приносит вам радость, что бы ни происходило. Вас невозможно разочаровать, потому что вы ничего и не ожидали — разочарование невозможно. Разочарование — это тень ожиданий. Отбросьте ожидания, и с ними вместе исчезнут и разочарования.

Ты не сможешь разочаровать меня, потому что я никогда ничего не жду. Что бы ты ни сделал, я скажу: «Хорошо». Я всегда говорю: «Хорошо». Кроме тех случаев, когда я говорю: «Очень хорошо!»

Когда никаких ожиданий нет, вы свободны — двигайтесь в неизведанное, принимайте неизведанное, что бы оно ни несло, и принимайте его с глубокой благодарностью. Недовольство исчезает, жалобы исчезают. В любой ситуации вы чувствуете себя принятым, чувствуете себя дома. Никто не против вас; существование не собирает заговор против вас. Оно и есть ваш дом.

Второй момент: все происходит неожиданно, все становится новым. Все приносит свежесть в вашу жизнь. Свежий бриз дует непрерывно, не давая пыли оседать на тебе. Ваши двери и окна открыты; внутрь проникает солнечный свет; завевает свежий бриз, просачивается аромат цветов — и все неожиданно, внезапно. Вы не просили, но существование изливает это на вас. Это и есть божественное.

Предположение «Бог есть» вовсе не предположение — это утверждение того, кто жил, не ожидая, безо всяких ожиданий; кто жил, удивляясь. Бог не логическая гипотеза, это провозглашение радости. Это как озарение: «Ага!» Это не значит ничего больше, чем «Ага!» — такое прекрасное, такое удивительное, такое новое, находящееся за пределами всего, о чем вы только могли мечтать. Да, жизнь — более захватывающее приключение, чем вы можете себе представить. Жизнь в ожидании, всегда в ожидании неизведанного.

Но твои ожидания могут все разрушить. Отбрось прошлое — это путь к умиранию в каждый момент времени. Ничего не планируй на будущее. Так ты позволишь потоку жизни течь через тебя, и тогда вы остаетесь в незастывшем состоянии, в текучем. Это я называю быть саньясином — ни прошлого, ни будущего, только настоящий момент, проживаемый во всей своей полноте; пламя, горящее со всех сторон, светильник, освещающий все вокруг. Это и значит освобождение.

Второй вопрос:

Ошо, недавно ты сказал, что видел себя стоящим посреди базара с бутылкой спиртного в руке. Сегодня мне отказали в даршане, потому что от меня пахло спиртным.

Это от Веданты.

То, что говорю я, и то, что слышишь ты, не обязательно одно и то же. Мое спиртное — это мое спиртное, твое спиртное — твое. Когда я говорю об алкоголе, я не говорю о твоем алкоголе. Я говорю об алкоголе будд. Да, они пьяны, пьяны божественным.

Но я могу понять. Ты продолжаешь слышать то, что хочешь услышать. Ты не слышишь меня, ты манипулируешь. Тебе удается услышать то, что ты хочешь услышать. Твое подсознание постоянно вмешивается, оно продолжает сбивать тебя с толку. Да, я сказал, что стою посреди базара, и не просто стою, а стою с бутылкой спиртного в руке. Это старая дзенская поговорка.

Дзен утверждает, что каждый, кто окончательно познал самого себя, возвращается в мир — и возвращается абсолютно пьяным. Но почему с бутылкой в руке? Смысл ясен. Он не просто пьян, ему есть что предложить и тебе. Вот что значит эта бутылка в руке. Если ты готов, он может и тебя напоить — ему есть что предложить. Он не просто пьян, он готов поделиться своим опьянением с тобой, отсюда бутылка. Он приглашает тебя.

Поэтому он и пришел на базар. Ты идешь на базар, чтобы приобрести что-то, он пришел на базар, чтобы отдать что-нибудь. Он что-то нашел, и эта находка такова, что невозможно не поделиться ею — это ее внутренняя природа. Ты не можешь держать блаженство в себе: это как цветок, пытающийся сберечь аромат для самого себя; или звезда, пытающаяся сдерживать свой свет. Это невозможно. Когда есть свет, он разливается, он освещает других, он освещает даже тех, кто оказался к этому не готов. Аромат ветер относит не только друзьям, но и врагам.

Как только человек достиг, он должен делиться. Не то чтобы он должен делать что-то, чтобы поделиться, — он просто обнаруживает, что де$лится, он не может иначе. Он идет на базар, где больше всего людей. Он приносит свой свет тем, кто блуждает в темноте. Он приносит свое опьянение тем, кто томится от жажды.

Да, я пьян, и в моей руке бутылка — разве вы не видите? — но это не ваша бутылка. Люди имеют неосознанную склонность слышать то, что не было произнесено.

Я слышал...

Пещерная женщина прибежала к мужу в сильнейшем возбуждении.

«Вок! — закричала она. — Случилось что-то ужасное. В пещеру моей матери забрался саблезубый тигр, а она там! Сделай что-нибудь! Сделай же что-нибудь!»

Вок посмотрел на нее поверх обглоданной им ноги мамонта и сказал: «Почему я должен что-то делать? Какого черта я должен волноваться о каком-то саблезубом тигре!»

Не факт, что ты слышишь именно то, о чем я говорю. Твое подсознание постоянно приукрашивает все, что ты слышишь, оно постоянно интерпретирует все по-своему. Слова могут быть те же, но — малейшее смещение акцента, легкий смысловой сдвиг, и все меняется.

После десяти лет брака муж решил обратиться за консультацией к семейному психологу.

«Когда я женился, — начал он, — я был очень счастлив. Когда я возвращался вечером домой, мой щенок скакал вокруг меня и лаял, а жена приносила тапочки. Теперь, после стольких лет, когда я прихожу домой, собака приносит мне тапочки, а жена лает».

«Чем же вы недовольны? — спросил психолог. — Вы до сих пор получаете те же самые услуги!»

Да, услуги те же, но не совсем. Ты слышишь мои слова и думаешь, что в них вложен тот же смысл. Это не так, поэтому, пожалуйста, будь внимательнее, обращайся с моими словами очень бережно, они хрупкие. И когда решаешь, что они значат, не торопись. Подумай. Иначе ты не только упустишь, ты можешь понять неправильно, и тогда мои слова не только не помогут тебе, но могут и навредить.

Третий вопрос:

Ошо, может ли политик достигнуть просветления?

Никогда не слышал об этом, такого никогда не случалось. Существуют внутренние проблемы. Само измерение, в котором двигается политик, противоречит просветлению.

Нужно понять несколько важных моментов. Политика — диаметрально противоположное религии явление. Ученый легко может стать религиозным. Его подход отличен от религиозного, но не противоположен ему. Он может работать с материей, с вещественным миром, но его деятельность — своего рода медитация. Ему нужно определенное пространство в сознании, тихое место, чтобы работать и изобретать. И не так уж сложно от объективного перейти к субъективному, потому что то же самое пространство можно использовать для внутреннего путешествия.

Поэт очень легко может стать религиозным. Он близок, очень-очень близок — находится почти по соседству. Художник или скульптор могут очень легко стать религиозными; они уже религиозны, только бессознательно. Они уже молящиеся, хотя еще не молились. Они могли и не думать о Боге, никогда не были религиозны сознательно, ни разу не ходили в храм или церковь, не держали в руках ни Библию, ни Коран, ни Гиту, но это не имеет значения. Художник всегда видит божественное в природе: цвета божественны для него. Поэт повсюду ощущает религиозную романтику. Творчество очень близко религии: в любой момент может наступить рассвет сознания, каждый его луч может стать трансформацией.

Но политик движется в диаметрально противоположном направлении. Все его становление враждебно религии.

Я слышал...

Однажды конгрессмен держал пламенную речь против одного спорного законопроекта. Он был немедленно завален горами писем: недовольные избиратели осуждали его позицию. На следующий день он снова выступал перед конгрессом, но в этот раз держал речь в поддержку законопроекта. Когда он закончил, коллега пристал к нему с вопросом.

«Вчера, — сказал он, — ты весьма убедительно отстаивал принципы, на которых строится твоя позиция. Интересно, что заставило тебя передумать?»

«Когда-нибудь, — ответил конгрессмен, — ты поймешь, что в жизни каждого человека наступает момент, когда он должен подняться выше обычных принципов».

Политик — это оппортунист; в действительности, у него нет никаких принципов. Он говорит о принципах, но у политика не бывает принципов. Он делает вид, что у него есть принципы, но, если он настоящий политик, у него не может быть никаких принципов. Эти ложные принципы нужны ему для того, чтобы морочить людям голову. Он занимается самовосхвалением. Он пользуется самыми разнообразными принципами.

Я слышал о другом политике. Во время предвыборной кампании он общался с избирателями, а как раз тогда очень остро стоял вопрос о введении запрета на спиртное: полностью запрещать продажу алкоголя или нет. Во время его выступления в зале поднялся один человек и спросил: «Какова ваша позиция по поводу введения запрета?»

Тут он несколько засомневался, потому что половина населения страны была за введение запрета, а половина — против. И он видел, что половина аудитории была за, а половина — против. Что бы он ни сказал, он потеряет половину голосов: если он говорит да — теряет одну половину; если говорит нет — другую. Это было, действительно, трудно. Он оказался перед дилеммой.

И тогда он сказал: «Вы все мои друзья. Прошу вас, сначала поднимите руки те, кто за принятие закона о запрете, а потом — те, кто против». И половина аудитории подняла руки за, половина — против.

И он сказал: «Хорошо. Я с друзьями. Я сделаю все для моих друзей. Вы мои друзья, и сделаю для вас все».

Он не сказал ни да, ни нет.

Это путь эго — как стать более влиятельным, как управлять другими. Религия прямо противоположна. Она никак не связана с самоутверждением. Человек должен избавиться от своего эго. Религиозный человек не стремится быть влиятельным, наоборот, он пытается осознать тотальную беспомощность части перед целым. Он учится сдаваться, а не завоевывать. Его не интересуют другие, он тотально заинтересован в себе самом. Настолько, насколько это возможно, «я хотел бы осознать свое собственное существо», — достаточно, этого более чем достаточно.

Политика привлекает внешний мир, он экстраверт. Религиозный человек — интраверт. Его не интересуют вещи, мир, положение — его больше интересует качество его сознания. Религиозный человек стремится понять, как прийти к самореализации; политик стремится доказать всему миру, что он из себя что-то представляет. Он может не самореализоваться, но будет притворяться, что самореализовался. Политик сделал выбор в пользу притворства, лицемерия. Он хочет, чтобы весь мир знал, что он чего-то стоит; что он особенный, исключительный, очень счастливый. Глубоко внутри у него может быть ад, но он уверен в том, что если он может обманывать других, то сможет обмануть и себя.

Эта мечта никогда не сбудется. Вы можете обманывать других, улыбаясь им фальшивой улыбкой, но разве можно обмануть себя? Глубоко внутри вы знаете, что все становится холодным и мертвым; глубоко внутри вы знаете, что все бесполезно, все напрасно. Но человек продолжает думать: «Если я могу убедить всех в том, что я чего-то стою, то я смогу убедить в этом и себя».

Политик — лжец. Он пытается лгать и себе, и целому миру. Религиозное измерение — измерение правдивого, истинного бытия.

Однажды в бар завалился мужчина и сказал: «Бармен, я хочу познакомить тебя со своей собакой. Она говорящая. Я продам ее тебе всего за десять долларов».

«Кого ты пытаешься тут провести?» — ответил бармен.

Собака взглянула на него со слезами на глазах. «Пожалуйста, купи меня, — попросила она. — Этот человек очень жесток со мной. Он никогда не угощает меня косточкой. Он никогда не моет меня. Он постоянно пинает меня. А когда-то я была самой богатой дрессированной собакой в стране. Я выступала перед президентами и королевскими особами. Не было ни дня, чтобы мое имя не появилось в газетах, и...»

«Так она действительно говорящая, — удивился бармен. — Но почему ты продаешь такую ценную собаку всего за десять долларов?»

«Потому что, — ответил хозяин, — я терпеть не могу лжецов!»

Политик — лжец, и, убеждая других, он пытается убедить себя.

Политик почти помешанный: он помешан на власти. Многие люди сидят в сумасшедших домах по всему миру. Кто-то считает себя Адольфом Гитлером, кто-то мнит себя Наполеоном, кто-то думает, что он Генри Форд или Мао Цзедун. И все они в тюрьмах, либо в сумасшедших домах, либо в больницах, потому что мы считаем их сумасшедшими. Если кто-то думает, что он Адольф Гитлер, мы считаем его сумасшедшим — а как насчет самого Гитлера? Они отличаются только тем, что человек, этот сумасшедший, считающий себя Гитлером, не имеет возможности доказать это, и все! Он невинен. Его сумасшествие сродни невинности. Адольф Гитлер, который доказал всему миру, что — да! — он, Адольф Гитлер, гораздо более безумен, чем этот человек. Его безумие зашло так далеко, что он всему миру доказал, что чего-то стоит: если он не способен творить, то он будет разрушать.

Существуют только два пути. Либо вы творец, и в дальнейшем вы будете испытывать удовлетворение сродни тому, которое испытывает мать, давая жизнь ребенку; или тому, которое приходит к поэту, когда у него рождается стих, или к скульптору, когда он создает что-либо — прекрасное творение в мраморе, в камне, в дереве. Когда вы творите, вы переживаете внутренний подъем, достигаете пика, вы наверху блаженства. Все творческие люди очень близки к религии. Религия — величайшее творчество, потому что это попытка дать рождение самому себе, стать себе отцом и матерью, родиться снова, возродиться через медитацию, через осознанность. Поэмы, картины — все это хорошо, но это не идет ни в какое сравнение с тем, когда вы даете рождение своему собственному сознанию. Тогда вы даете рождение высшей поэзии, высшей музыке, высшему танцу. Это творческое измерение. Религия — высшая степень творчества. Это величайшее искусство, предельное искусство. Именно поэтому я называю ее «высшей алхимией».

Ее противоположность — шкала разрушения. Люди, не умеющие создавать, начинают разрушать, потому что через разрушение они могут ощутить собственное могущество. Когда Гитлер уничтожал миллионы людей, он, без сомнения, переживал это сильное чувство: «Я многого стою, я могу уничтожить весь мир!» Он был практически готов уничтожить весь мир — он его практически уничтожил.

У политика разрушительный ум. Он может рассуждать о нации, о стране, об утопиях — социализме или коммунизме. Но в самой основе ум политика — разрушительный ум, а разрушительный ум не может стать просветленным.

Во-первых, вся энергия должна быть направлена на созидание, на творчество. Только тогда появляется возможность постепенно стать частью предельного творчества, нирваны; предельного творчества, в процессе которого ты был рожден божественным, беспредельным, безграничным. Ты расширяешься, ты распространяешься по всему существованию. Ты больше не волна, ты океан.

Политик никогда не сможет стать просветленным. Я не говорю, что политик не может двигаться в сторону просветления — он может, но по мере его продвижения ему придется отбросить политику. Политик тоже человек, но ему придется отбросить политику. В тот момент, когда он приходит к медитации, он перестает быть политиком. Оставаясь политиком, политик никогда не сможет стать просветленным. Его человечность при нем: даже Гитлер однажды сможет стать просветленным. Надеюсь, сможет. Однажды, в далеком будущем, даже Адольф Гитлер станет буддой; это его потенциальная возможность. Но тогда он уже не будет Адольфом Гитлером.

Над планетой отгремела ядерная война. Только одна крошечная обезьянка осталась в живых в самой удаленной части планеты. После многих недель скитаний она наткнулась, наконец, на маленькую девочку-обезьянку. Она радостно обняла малышку.

«Я так голодна, — сказала она. — Ты не находила ничего съедобного?»

«Да, — ответила малышка, — я нашла вот это маленькое сморщенное яблоко».

«О нет! — вздрогнула первая. — Мы не будем начинать все с самого начала!»

Даже обезьяны переживают за человечество. Я слышал разговоры обезьян. Они не согласны с Дарвином, они не говорят, что человек произошел от обезьяны, они вообще не считают человека более развитой формой жизни. Они считают, что человек опустился по сравнению с обезьянами. Логично: спустился с дерева, спустился с высоты — опустился.

И это в некотором роде правда, потому что человек до сих пор остается политиком. Вся история до человека не имела политики; ни одна из существовавших до сих пор цивилизаций не была религиозной, даже индийская цивилизация. Ни одна из наций не пришла к религиозному бытию, лишь редкие индивиды там и здесь, на большом расстоянии друг от друга — Будда, Иисус, Заратустра, Лао-цзы — островки. Но основной поток человечества так и течет в русле политики.

Политика в самой своей основе — просто амбиция. Политика в самой своей основе ошибочна, потому что ошибочна любая амбиция. Религия говорит, что вам не нужно никем становиться, вы уже есть. Вам не нужно становиться могущественным, вы уже такой. Вы продолжение Бога. Вы не должны беспокоиться о том, как стать могущественным, как оказаться на троне — все это глупые игры, детские, инфантильные, незрелые. Трудно найти кого-то более незрелого, чем политики.

На самом деле, в лучшем мире политики будут находиться в сумасшедших домах, а сумасшедших выпустят на свободу, потому что эти безумцы не сделали ничего предосудительного. Возможно, они немного сбились с пути, но они никому не причинили вреда. Политики — опасные безумцы, чрезвычайно опасные.

Я слышал, что Ричард Никсон, прежде чем сложить полномочия, созвал совещание и начал угрожать, что он обладает такой властью, что может пойти в соседнюю комнату, нажать на кнопку — и весь мир будет уничтожен в течение двадцати минут.

И действительно, он обладал такой властью. Миллионы атомных бомб наготове, нужно всего лишь нажать на кнопку. Мощность созданных на сегодня атомных и водородных бомб в семь раз больше, чем требуется для того, чтобы уничтожить планету, — в семь раз больше. Можно уничтожить семь планет такого размера, как Земля. Мы достигли высочайшего мастерства в уничтожении. И никто не может гарантировать, что в один прекрасный день президент Америки, России или Китая не сойдет с ума. Все политики на грани безумия — кто угодно когда угодно может нажать на кнопку. Сегодня это всего лишь дело нажатия кнопки, и у всех бывают моменты помешательства, вспышки гнева... Угроза очень и очень реальна.

Политика всегда была болезнью человечества, раковой опухолью сознания. Отбросьте всю политику внутри себя. И помните: когда я говорю о политиках, я не имею в виду конкретных людей, занимающихся политикой, я имею в виду всех тех, у кого есть амбиции. Там, где есть амбиции, возникает политика: каждый раз, когда вы пытаетесь опередить кого-то, возникает политика; каждый раз, когда вы стремитесь господствовать над кем-то — возможно, над вашим мужем или женой, — возникает политика.

Политика — это очень распространенное заболевание, как обычная простуда.

Последний вопрос:

Ошо,

С тех пор, как я здесь, я утратил способность сосредотачиваться. Мне трудно составить логически связанное предложение, я стал очень забывчив. Я чувствую себя глупым ребенком. Это и есть путь обретения разума, о котором ты говоришь?

Способность сосредотачиваться — это не повод чувствовать себя счастливым. Это застывшее состояние ума, очень узкое состояние ума. Безусловно, полезное — полезное для других, полезное для научных исследований, полезное в торговле, полезное в политике, но абсолютно бесполезное для тебя. Если вы привыкаете концентрироваться, вы становитесь очень и очень напряженными. Концентрация — это напряженное состояние ума; вы никогда не сможете расслабиться. Сосредоточение, как фонарь, сфокусированное. Осознанность, как лампа, рассеянная.

Все мои усилия направлены на то, чтобы научить вас осознанности, не сосредоточению. И это нужно помнить: когда вы становитесь осознанным, в любой момент вы сможете сконцентрироваться на чем угодно, вы можете. Это не проблема. Но если вы становитесь сконцентрированными, это не сработает: вы не сможете расслабиться. Расслабленный ум в любой момент может сосредоточиться, для него это не проблема. Но сфокусированный ум становится одержимым, узким. Ему сложно расслабиться и снять напряжение. Он остается напряженным.

Когда вы медитируете, сначала исчезает концентрация, и вы чувствуете себя немного потерянным. Но если вы продолжите, то постепенно достигнете рассеянного состояния света — это и есть медитация. Когда медитация достигнута, концентрация — детская игра. Когда вам понадобится, вы сможете сосредоточиться. Это не составит для вас никаких проблем, все получится легко и без всякого напряжения.

Сейчас вас использует общество. Общество нуждается в деятельных людях. Его не интересует ваша душа, его интересует ваша продуктивность. Меня не интересует ваша продуктивность: у человека уже и так слишком много всего есть, больше, чем ему нужно, — зачем производить больше? Теперь более необходим отдых, более необходима осознанность. Наука уже достигла достаточных высот, теперь все, что бы она ни делала, практически бесполезно. Сегодня полеты на Луну стали абсолютно бессмысленными, но на них затрачивается колоссальное количество энергии. Зачем? Потому что ученые одержимы, им нужно постоянно что-то делать. Они в совершенстве освоили метод сосредоточения: они должны что-то делать, должны производить, должны производить постоянно. Они не могут расслабиться. Они отправятся на Луну, они отправятся на Марс и будут убеждать людей, что все, что бы они ни делали, чрезвычайно важно. Но это абсолютно бесполезно.

Но так происходит. Когда вы получили определенный навык, вы продолжаете движение автоматически, вслепую, пока не оказываетесь в тупике и не можете двигаться дальше. Но жизнь бесконечна. В ней нет тупиков. Вы можете идти, идти и идти. Сегодня научная деятельность выглядит нелепо.

Религиозная деятельность тотально иная. Ее не беспокоит бо$льшая продуктивность. Ее смысл в том, как быть более радостным, более празднующим. Поэтому, если вы пойдете со мной, то постепенно сосредоточенность рассеется. Вначале вам будет страшно, потому что вы увидите, как все ваши навыки исчезают, умения исчезают. Вы будете чувствовать, как теряете то, что было накоплено ценой невероятных усилий. Сначала будет так. Лед тает и превращается в воду. Лед был твердым, концентрированным; он становится водой — свободной, расслабленной, текущей во всех направлениях. Но когда вам понадобится лед, вы сможете вновь заморозить воду. Это не проблема, нужно всего лишь немного холода.

Это мое личное переживание. Все, что я говорю, я говорю из моего личного опыта: все это случилось со мной. Сначала концентрация исчезла, но теперь я могу сконцентрироваться на чем угодно. Это легко. Но я не задерживаюсь в этом состоянии; я могу сосредоточиться и расслабиться каждый раз, когда это необходимо. Ведь, когда вам нужно, вы идете; вы не сидите на стуле и не перебираете ногами. Есть люди, которые продолжают двигаться, не могут сидеть расслабленно — вы назовете такого человека беспокойным. Ноги должны быть в идеальном порядке, чтобы, когда понадобится, вы могли пойти, вы могли побежать; но если такой необходимости нет, вы можете расслабиться, и ноги больше не будут двигаться.

Но вы находитесь в такой концентрации, будто непрерывно готовитесь к Олимпийским играм. Бегуны, участвующие в Олимпийских играх, не могут расслабиться. Каждое утро и каждый вечер они должны пробегать определенное расстояние, они все время в движении. Если они расслабятся хотя бы на несколько дней, они утратят свою форму. Я считаю Олимпийские игры политическими, амбициозными, глупыми. В них нет необходимости.

Соревнования глупы, в них нет необходимости. Если вам нравится бегать — замечательно, бегайте и наслаждайтесь. Зачем соревноваться? В чем смысл соревнований? Соревнование порождает болезни, разрушает здоровье; соревнование порождает зависть и многие другие расстройства.

Медитация поможет вам сконцентрироваться, когда в этом возникнет необходимость; но если ее нет, вы останетесь расслабленным, текущим во всех направлениях, как вода.

«Мне трудно составить логически связанное предложение...» Почувствуй благословение, почувствуй радость. В чем смысл составления логически связанных предложений? Говори бессмыслицу: издавай звуки, тарабарщину, как птицы, как деревья. Смотри!..

[В этот момент растущие рядом деревья решают — не без помощи ветра — проиллюстрировать слова Ошо: качаются ветки, и сотни листьев осыпаются с громким шелестом на землю.]

Вот так! Есть в этом логика? Дерево наслаждается, радуется, просто сбрасывает прошлое.

Радуйся, пой, издавай звуки, забудь о логике! Постепенно ты станешь более живым — и менее логичным, разумеется. Придется заплатить эту цену. Ты становишься мертвым, если становишься более логичным — и становишься более живым, если становишься менее логичным.

Жизнь — вот цель, а не логика. Что вы будете делать со своей логикой? Если вы голодны, логика вас не накормит; если вам нужна любовь, логика вас не обнимет; если вы испытываете жажду, логика скажет вам, что вода — это H₂O, она не даст вам воды, настоящей воды, нет, она руководствуется просто формулами, правилами.

Наблюдайте за жизнью, и вы поймете, что у жизни своя, очень логичная логика. Будьте созвучны ей. Это станет для вас дверью в экстаз, самадхи, нирвану.

«...я стал очень забывчив». Это просто прекрасно! Если вы сможете забыть, вы сможете больше вспомнить. Забывчивость — великая способность, она означает умение выколачивать пыль прошлого. Не нужно запоминать все, что происходит. Почти девяносто девять процентов из всего этого — сущие пустяки. Но вы продолжаете запоминать...

Только подумайте — что вы все время запоминаете? Запишите свои воспоминания и посмотрите на них. Это сущие мелочи. Что происходит в вашем уме? Вы не осмелитесь показать это даже самому близкому другу, потому что он решит, что вы сумасшедший. И это происходит в вашей голове?

Это хорошо. Забывай. Забывчивость — это великая способность, она позволит вам больше вспоминать. Она часть вспоминания. Бесполезное нужно забыть, чтобы вспомнить полезное, а полезного всегда очень и очень мало, а ненужного слишком много. В течение суток ум накапливает миллионы бит информации. Если вы всю ее будете собирать и запоминать, вы сойдете с ума.

Я слышал об одном человеке. Он обладал феноменальной памятью, и его представили генерал-губернатору Индии. Он знал только один язык — раджастани хинди. Он был бедным человеком, необразованным, но если ему говорили что-либо на любом языке, он уже это не забывал. Он мог повторить все слово в слово, как попугай, не имея ни малейшего представления о том, что это значит.

Его позвали во дворец к генерал-губернатору, который был изумлен, услышав о таких способностях. Были приглашены тридцать человек, которые на тридцати языках сказали по несколько фраз. Все происходило так: этот человек подошел к первому из собравшихся, и тот сказал ему первое слово своей фразы. Затем он подошел ко второму, и тот сказал ему первое слово своей фразы, уже на другом языке. Потом он подошел к третьему. Так он обошел тридцать человек. Затем вернулся к первому, и тот сказал ему второе слово. И так снова и снова. Он сделал множество кругов, что отняло кучу времени. А в конце он произнес все фразы отдельно, каждую на своем языке.

Генерал-губернатор был просто шокирован. Он не мог в это поверить. А этот человек сошел с ума.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.