Глава восьмая. Кими возвращается на сцену

Глава восьмая. Кими возвращается на сцену

После довольно продолжительной встряски, пережИтой в лифте, В. и Джадж прибыли на место назначения. Пока они ехали, В. гадал, что ему предстоит увидеть. Висячие сады? Сказочный дворец? Избушку на гусиных ножках? Да все что угодно! В. пытался выглядеть невозмутимым, но внутри у него все кипело. Материализация предметов! Вот так да! Червь сомнения, конечно, все еще глодал В. (а вдруг это была просто галлюцинация?), но что-то подсказывало ему, что увиденное им было отнюдь не иллюзорным. В., кажется, начинало здесь нравиться. Страх отступил и его сменило жгучее любопытство. Пожалуй, он не прочь «поиграть», как выражаются местные жители. Какой фантастический Дом! Жаль только В. так мало о нем знает, и потому постоянно нуждается в поводыре и даже, пожалуй, в учителе, но, как бы то ни было, скучать ему не приходится.

То, что увидел В., когда они с Джаджем вышли из лифта, оказалось для В., как водится, полной неожиданностью. Он-то рисовал себе всевозможные волшебные картины, но представший перед ним зал более всего был похож на видавшую виды ремонтную мастерскую. Уходящие высоко вверх черно-серые обшарпанные бетонные стены были заляпаны пятнами непонятного происхождения. Кто-то умудрился уделать такими же пятнами и видневшийся высоко вверху потолок, изрезанный перекрещенными балками. Все помещение было заставлено какими-то махинами, более всего напоминающими токарные станки.

То тут, то там валялись груды ржавого железа, грязных тряпок и еще всякой всячины. Прямо под ногами В. разглядел изогнутый подковой инструмент, напоминающий гаечный ключ, и что-то шестиугольное, наподобие большой гайки с торчащими во все стороны металлическими пружинками с острыми наконечниками. Слева кучу хлама венчала длинная толстая коса из белокурых человеческих волос, как показалось В. сначала. Однако, приглядевшись, В. понял, что коса была сплетена не из волос, а из очень тонкой светлой проволоки. И так повсюду — невообразимое количество разнообразных страннейших предметов, о назначении которых оставалось только догадываться.

Свет здесь был очень тусклым и потому убранство зала выглядело еще более грязным и запущенным. Только небольшой пятачок в центре, радиусом примерно два метра, был ярко освещен фонарем, свисавшим с потолка. В. едва различал лицо Джаджа в сумраке, но разглядел, что Джадж умиленно любуется кучами хлама, словно садовница только что распустившимися розами. Повернувшись к В., он изобразил на своем перекореженном лице нечто вроде радостной улыбки. «Железо!» — восхищенно прошептал Джадж, чуть ли не орошая слезами счастья громоздившийся вокруг них металлолом. «Ага», — только и смог пробормотать В. в ответ.

Джадж смело шагнул вперед по направлению к центру зала. Он ловко перебирался через кучи столь обожаемого им железа. В. некоторое время колебался, потом последовал за ним. Это оказалось нелегкой задачей. Постоянно под ноги попадалось что-нибудь неустойчивое, какая-нибудь очередная странная штуковина с торчащими во все стороны острыми углами. В. раз пять пребольно ушибся и вообще распрощался со своими конечностями, которым ежесекундно угрожала опасность быть порезанными, прищемленными или пришибленными. Когда они наконец добрались до единственного кусочка свободного пространства в центре зала, В. почувствовал неподдельное облегчение.

Джадж порылся в стоявшем тут же ржавом металлическом ящике и извлек оттуда кучу грязного тряпья. Половину он взял себе, а половину Отдал В.

В. недоуменно уставился на Джаджа, как бы спрашивая его: и что мне с этим делать? Ответ не заставил себя долго ждать. Джадж скинул с себя одежду, явив взору В. тощее нескладное тело, и принялсЯ напяливать на себя тряпье. При ближайшем рассмотрении тряпье оказалось рваным комбинезоном болотного цвета, к которому прилагалась такого же цвета изрядно потрепанная кепка. Нечего делать, В. пришлось тоже облачиться в костюм побывавшего в бетономешалке искусанного сворой собак угольщика.

— Я вот что тебе скажу, карапУз, модификция, конечно, занятная штуковина, но я специалист другого профиля. Вот моя стихия, — Джадж любовно обвел рукой наступавший на них со всех сторон металлический мусор. — А это, — он хлопнул по токарному станку, — самая чудесная вещь на свете!

— Что это? — спросил В., со страхом косясь на станок.

— Трансилятор, — со счастливой улыбкой возвестил Джадж.

— И… ммм… что он делает?

— Трансилирует, яс дело, — пожав плечами отвечал Джадж.

Джадж крутанул ручку, торчавшую из корявого бОка станка. Трансилятор зафырчал, затарахтел, пару раз плюнул в сторону В. чем-то вроде машинного масла, и замолк. Джадж крутанул ручку еще разок. Трансилятор только недовольно пыхнул в ответ. Джадж не сдавался. Он крутил ручку, а трансилятор, как некая чудовищная шарманка, издавал всевозможные режущие ухо звуки, на какие только может быть способна несмазанная ржавая куча железа. Наконец, трансилятор завелся. В. сразу же об этом пожалел. Зал заполнился невыносимо громким гулом и скрежетом. Джадж показал В. большой палец:

— Порядок! — проорал он прямо в ухо В., и не даром. Стоял бы он чуть подальше — и мог бы орать сколько душе угодно, все равно В. ни слова бы не услышал.

Джадж склонился над станком и его руки запорхали, как две нескладные бабочки, что-то выкручивая во внутренностях трансилятора. Со стороны Джадж походил то ли на токаря, то ли на дирижера. Он вытащил из недр трансилятора целую охапку проводов с клеммами. Повернувшись к В., Джадж что-то горячо и быстро заговорил, демонстрируя В. провода.

— Что?! — кричал В., тщетно пытаясь хоть что-нибудь расслышать.

Джадж в ответ, наверно, заговорил громче, но бЕз толку — В. ни слова не слышал. Провода в руках Джаджа потрескивали и разбрызгивали во все стороны устрашающе сверкавшие искры. В. невольно попятился. Джадж, отчаявшись докричаться до В., начал что-то объяснять ему жестами. Он показывал на провода, потом на свои колени, поясницу, нос и уши.

— Что-что?! — все так же недоумевал В.

— ПриклЯпить… уши… нос… трансиляция… — доносилось со стороны бешено жестикулировавшего Джаджа.

— Да не слышу я! — раздраженно вопил В. — Не слышу!

Джадж поднес провода к своим ушам, а затем показал на В. До В. наконец дошло.

— Не-не-не! — энергично затряс головой В. — Ни за какие блАга я не буду засовывать эту дребедень себе в уши!

Джадж поднес провода к носу, а затем опять показал на В.

— Ага! Щас! Еще и в нос! — возмущался В. — И думать забудь!

Джадж наступал на В., направив прямо на него искрящиеся провода.

— А-а-а! — заорал В. и попятился. Оказавшись за границами освещенного пятна, В. попытался в темноте левой ногой нащупать дорогу к отступлению. Поворачиваться он боялся — не взбредет ли в голову Джаджу воткнуть эти провода в… даже думать не хочется куда. Джадж неумолимо надвигался на В. «Помогите!» — пронеслось в голове В., отчетливо понимавшего, что помочь ему некому. Джадж приближался. В. все пятился, пока не наткнулся на очередную кучу железа. Ноги его подкосились, спина коснулась чего-то твердого и холодного. Отступать было некуда. В. попытался отползти, но в темноте, среди металлического хлама, это оказалось невозможно. Джадж уже нависал прямо над ним. Искры, обжигая, падали на лицо В. В. как мог увертывался от направленных на него проводов, но в этой битве Джадж одержал победу.

В. почувствовал два болезненных электрических разряда на своих висках… потом на коленях… на пояснице… в носу… в ушах… С непревзойденной ловкостью и быстротой Джадж прикрепил по всему телу В. провода трансилятора. По мере того, как все новые провода прикреплялись к В., его тело стало неметь. Отказали ноги… руки… ледяной тяжестью наполнилась голова… Как только провода очутились в ушах В., он оглох. Потом отключились вообще все чувства, кроме зрения. В. охватил крайне неприятный паралич. «Спасите!» — хотел прокричать В., но язык его не ворочался. Хорошо, что он пока еще мог видеть. Вытаращенными от ужаса глазами В. пялился на Джаджа, как беспомощная деревянная кукла.

Джадж схватил В. за шиворот и поставил нА ноги, вытолкнув его на освещенное пятно. Почему-то В. не упал. Он старался не моргать, чтобы сохранить хоть какой-то контроль над происходящим. Едва только он закрывал глаза, как тут же проваливался в вязкую холодную тьму. Поэтому В. не моргая таращился на Джаджа, молчаливо умоляя его о пощаде. Джадж улыбаясь подошел к В. и крайне довольный показал ему две ладони с растопыренными пальцами. Он загнул один палец. «Девять!» — неслышно произнесли губы Джаджа, как догадался В. Потом Джадж загнул второй палец: «Восемь! — и дальше: — Семь!.. шесть!» — продолжался отсчет до наступления чего-то такого, чего В. всем сердцем желал бы избежать. «Пять!.. четыре!.. три!.. два!.. ОДИН!» Глаза В. сами собой захлопнулись и черная мгла накрыла его.

* * *

В. поднимался из темных глубин. Выше, выше, из беспросветной мглы к сиянию солнца. Нечем дышать. Горло держит железной хваткой ледяная рука. Холод и мрак, мрак и холод. В. поднимался выше и выше, с трудом, но неуклонно. Наконец, В. вынырнул на поверхность и полной грудью набрал свежего воздуха. В. вдохнул, но это был уже не В.

Он шагает по узкому темному коридору и Он шагает не один. Рядом с Ним идут другие. Они все вЕселы, но взбудоражены, нервы их напряжены до предела. И Он тоже взволнован, нет, не просто взволнован, Он находится в самой высшей точке нервного возбуждения. И еще Он боится. Боится до чертиков. Но этот страх — только хорошая приправа в бурлящем коктейле невероятных эмоций, страх только заставляет Его лучше сосредоточиться на том, что ему предстоит. И Он любит этот страх. Ноги сами несут его вперед легкими пружинящими шагами, полные вибрирующей энергии. Живот сводят судороги — это и боль, и удовольствие, боли даже больше, но Он любит и боль. Он любит все, что происходит сейчас, любит всех, кто шагает рядом с Ним, любит себя, но больше всего любит тех, кто его ждет.

Вдалеке Он слышит мерный гул, который становится громче. Он знает: они там, они ждут его. Он проделывал это и раньше, много раз, но так и не смог привыкнуть. Каждый раз то же, но все же совсем по-другому. Как это было впервые, он помнит до сих пор. Однажды попробовав, Он уже не мог остановиться. Снова и снова. Он пропадал, погибал, всеми забытый, но опять возвращался. Возвращался, чтобы испытать это чувство вновь. Чтобы пережить то, что происходит сейчас, прямо сейчас, и то, что произойдет вскоре, когда они и Он встретятся. На этот раз Он ждал долго. Он даже отчаялся, уже не надеялся вернуться, но в последний миг поставил все на карту и вот Он здесь. Он долго ждал, но тем острее его чувства сейчас. Молодость, жизнь, ярость и страсть текут в его венах. Он переполнен ими, как пчела медом, и Он жаждет выплеснуть их, как пчела жаждет вылить мед в соты.

На Нем черные кожаные штаны, рваная черная майка. Он прекрасен, Он — юный бог! Вот, проходя мимо большого зеркала, Он и его команда остановились, чтобы кинуть последний взгляд на свое отражение и лишний раз убедиться в том, что они действительно неотразимы. Они молоды, полны сил, их тела крепкие, неутомимые. Но Он среди них — как генерал среди своих солдат. Только Его выделяет взгляд из этой толпы молодых ребят, хотя они и похожи как братья. Он — лучший из них. Он — король!

Он подходит ближе к зеркалу, чтобы рассмотреть свое лицо: все ли в порядке, ведь будет и крупный план. Он доволен. Он ничуть не изменился — тот же горящий взгляд ярко-синих глаз под черными бровями вразлет, окаймляющая лицо тонкая бородка, которая так ему идет, и фирменный начес. Только Он знает, чего ему стоит эта прическа, ведь от природы его волосы мягкие, да еще кудрявые и светлые, как у ребенка. Он мог бы выглядеть смешно: мужественное лицо неотразимого соблазнителя с прической херувима, да так Он и выглядел когда-то. Но, хвала небесам, вовремя встретил правильного человека, который посоветовал ему выкрасить волосы в черный цвет и хорошенько их начесать. И вот теперь приходится почем зря драть свою шевелюру, терпя дикую боль, но это того стоит.

Его друг подходит к Нему и обнимает одной рукой за плечи. «Что, Кими, мандраж?» — спрашивает друг. «Да не, Спайк, порядок», — отвечает Он. Глаза у Спайка густо подведены черным. От него разит спиртным. Спайк подмигивает Ему и говорит: «Тогда зададим им, да?» «Без проблем», — отвечает Он, хлопая Спайка по плечу, и они идут дальше по коридору навстречу гулу, который становится нестерпимо громким, оглушительным.

Они подходят к маленькой лесенке, которая ведет к чему-то, укрытому занавесом. Он ждет, пока вся его команда проследует вверх и скроется за этим занавесом. И пока Он ждет, его возбуждение достигает своего пика. Голова пуста, ни одной мысли. Он весь напрягся, как натянутая струна. Он идет последним. Он поднимается, отдергивает занавес и выныривает на яркий свет. Людской рев оглушителен. «Блуд Ким Степперз! Блуд Ким Степперз!» — скандирует многотысячная толпа, а Он приветственно машет рукой со сцены. Он подбегает к микрофону, хватает его уверенной рукой и ревет в него: «ПРРРРРИВЕТ!» Послушная толпа отвечает ему многотысячным рыком.

За его спиной слышатся аккорды музыки. Он не думает, что ему делать, Он вообще не думает. Его тело отлично знает, как это должно быть. Это Его музыка, Его песня. Петь эту песню для Него все равно что дышать. Он уже не напряжен, звуки сами собой вырываются из Его горла: «Любии-ии меня нежно, о-о-о-о, пусть океан безбрее-е-жный укроо-о-ет нас волной… Меня-я не отпуска-а-аая, даря-я немного рая-я, ты жертвуешь собо-о-й…»

И Он поет эту песню, а потом еще одну, и еще. Он поет и забывает себя, забывает все, что было до того. Ничего нет и ничего не было. Есть только Он, они и Его музыка. Он, они и песня. Ноги сами носят Его по сцене, Он выделывает невероятные сальто, танцует, как заведенный. Он не чувствует усталости. Он хочет, чтобы это не кончалось, длилось вечно. Его друзья на сцене — музыканты — взмокли, пот струится градом по их накрашенным лицам. Его майка промокла насквозь, а штаны прилипли к бедрам. Но Ему все равно. Здесь он способен на все, и это благодаря им, тем, кто там, внизу, не сводит с Него глаз, поет вместе с Ним. Он дает им песню, а они дают Ему силу, дают Ему жизнь…

* * *

В. очнулся. Он лежал на бетонном полу прямо под лучом ярко светившего сверху фонаря. Джадж сидел рядом на корточках, склонившись над В., его лицо выражало озабоченность настолько, насколько это вообще было возможно для лица Джаджа. В. не понимал в первую минуту, кто он, что с ним и что за страшилище взирает на него с неподдельной тревогой. Но потом В. вспомнил, что он — В., а склонившийся над ним человек именуется Джаджем. В. попробовал шевельнуть рукой. Все тело пронзила острая боль, В. невольно застонал. Ощущение было такое, словно десятитонный грузовик проехался по нему несколько раз. Джадж обхватил туловище В. обеими руками и помог ему сесть. Тут же у него в руках оказался стакан воды и он дал В. напиться. Понемногу В. начал приходить в себя.

— Что случилось? — еле слышно проговорил он.

Джадж отвел глаза.

— Чесна говоря, я немного не рассчитал твои силы, — сказал он. — потому что не ожидал, что ты такой слабак, — сделал Джадж нелицеприятный вывод.

— Чего? — только и смог выдавить из себя В. Ах вот оно как!

— Знаешь, для трансиляции вообще-то не так много и надо. Я-то думал, у тя хоть сколько-нибудь есть. Но, видать, ты совсем на нуле, короЕд.

— На каком нуле, чего ты несешь? — взвился В. Ему стоило немалых усилий говорить, но досада была сильнее терзавшей его боли. — Почему это я слабак? Тебе не приходило в голову, ты… ты… косоугОльная крабовАрка, — заорал хрипя В., - что человеку нужно изложить, так сказать, правила эксплуатации, прежде чем совать ему куда ни попадя провода под напряжением? Ты не задумывался случайно о том, умник, что я ни слухом ни духом о твоей чертовой трансиляции до нашей благословенной встречи?

— Ну лана, лана, — примирительно проговорил Джадж. — Прежде чем орать на меня, ты честно скажи, ведь понравилось?

В. попытался вспомнить, что с ним произошло. Кажется, его перенесло куда-то невыразимо далеко. И его лицо, что они с ним сделали? Никакой грим не мог бы его так изменить. И все его тело… Он стал худее чуть ли не вдвое. Нет, так измениться невозможно! Но дело даже не в этом, не в отражении, что он видел в зеркале, не в его изменившемся облике. Самое странное — это его мысли, чувства, воспоминания, которые возникли словно из ниоткуда… Целая жизнь, которую он прОжил за пять минут! Определенно, все это случилось с В.: музыка, Блуд Ким Степперз, фанаты, оглушительный успех и следом за ним не менее оглушительный провал, запои… да много еще чего. Правда, сейчас уже В. смутно помнил эту прОжитую за пять минут жизнь, но она несомненно была, существовала. А этот концерт! Никогда В. не испытывал ничего подобного. Просто фейерверк! Фантастика! Хотя — В. невольно поморщился — было и еще что-то, какое-то невыразимое чувство отвращения или неприятия, словно нашел на своей белоснежной подушке чей-то чужой грязный ноготь. Как странно! Что же это было?

В. недоуменно уставился на Джаджа. Невысказанный вопрос уже готов был сорваться с его губ, как Джадж ответил на него:

— Да, братан, это трансиляция! — что, впрочем, ничего не проясняло.

— Это я уже слышал! Можешь ты наконец мне объяснить, что за трансиляция! — недовольно пробубнил В.

— Ну-у… — протянул Джадж, — видишь ли, это не так-то легко сделать. Начнем с того, что тут есть нечто общее с модификцией. Так же один плюс один равно одному. Только немного в другом смысле. Ты помнишь кем был?

В. рассказал в точности, что пЕрежил.

— Звезда рокопопса, недурно, а? — ухмыльнулся Джадж. И крайне серьезно продолжил: — Этот человек был реален.

В. изобразил бесконечное сомнение.

— Я те говорю, он был реален, как ты и я, — утверждал Джадж. — Все это существует: эта группа, их музыка, Кими, ее солист, и его, Кимина, жизнь. А ты, так сказать, навестил этого Кими. Наведался в гости в его черепушку, ну и во все остальное, что к ней прилагается.

— Я не поверю в эти бредни, — заявил В.

— А, не поверишь, — откликнулся Джадж. — Может, еще разок тогда попробовать? — он потянулся к проводам. — Шутка, шутка! — быстро сказал он, увидев округлившиеся глаза В.

— Можешь, конечно не верить, это как те корчмАрь заквАсит, только тогда скажи, что это было? — спросил Джадж В.

В. пожал плечами. Для объяснения всего происходящего в этом Доме у него находилось только одно волшебное слово, которое уже набило оскомину.

— Галлюцинация? — произнес В. неуверенно.

— Получше ничего не придумал? — съязвил Джадж. — Хорошо, допустим, галлюцинация, — сказал он — Тогда давай проясним один момент: «галлюцинация» — это что такое?

— Ммм… наблюдение нереальных объектов…

— Ага, «нереальных» — это как?

— Ну, не существующих в действительности, воспринимаемой людьми…

— Ага, и ты так уверен, что знаешь, ЧТО именно воспринимают другие люди в действительности?

— Конечно, более-менее. Может, оттенки разнятся, но в общих чертах…

— Как ты можешь утверждать наверняка, если никогда не видел мир глазами другого человека? Хотя, поправочка, до сегодняшнего дня никогда не видел.

— Но ведь люди общаются, разговаривают, рассказывают о своих впечатлениях… — неуверенно промямлил В.

— Да, да, разговаривают, хорошо, хорошо, — как ни в чем ни бывало согласился Джадж. — Я не буду спорить. Только ты мне честно скажи: разве когда ты был звездой рокопопса Кими, мир не преобразился до неузнаваемости?

В. задумался. Действительно, он не только побывал в другом человеке, но еще и словно на другой планете. Будь В. самим собой, он, может быть, и видел бы те же стены, тот же свет софитов, но все равно совершенно по-другому. И было еще нечто неуловимое, то, на что В. привык не обращать никакого внимания, но нечто несомненно очень важное, определяющее его видение окружающего мира. Некий краеугольный камень мировоззрения, так можно было сказать, или даже не камень, а целая гора, на которую В. раньше не обращал никакого внимания, а теперь с удивлением обнаружил ее под собой. Именно эта гора из воспоминаний, чувств, мыслей, ощущений, представлений и так далее была всем для В., была самим В. Он всегда использовал эту гору, сам того не замечая, ее драгоценная руда была всегда наготове, когда В. в ней нуждался. Ведь он не просто так судил обо всех окружающих явлениях и обстоятельствах, он всегда обращался к этому огромному невидимому багажу знаний, чтобы составить свое личное мнение. И, кроме того, эта гора из знаний, на верхушке которой метафорически находился В. задавала всей его жизни особое направление. Куда смотрела верхушка этой горы, туда стремился и В.

Так вот, у Кими эта гора была совсем другая! В. конечно, не успел многое понять, но он отчетливо ощутил, что его мышление в тот момент, когда он был Кими, имело совершенно иную основу. В. невольно ахнул, поразившись сделанному им открытию. Хотя В. и сомневался, что правильно все разложил по полочкам, но на вопрос Джаджа ему пришлось ответить утвердительно. Действительно, когда он был Кими, мир изменился до неузнаваемости.

— То-то и оно, — воскликнул Джадж. — Я те говорю еще раз, кержАк, не будь рабом слов!

В. ощутил толчок раздражения. Как будто бы сам Джадж не раб слов! Твердит свое «трансиляция» точно этим все сказано! А сам до сих пор не может внятно объяснить, что такое есть эта самая трансиляция!

— Кстати, еще одно, — не унимался Джадж. — Вот ты тут прокурлЫкал: «в воображении», а что такое воображение?

В. только устало отмахнулся. Довольно с него дискуссий.

— Я те говорю: этот кизЯк реально существует. Что касается доказательств, то ты сам их получишь. Со временем, — заключил Джадж и добавил после паузы: — Если будешь продолжать заниматься трансиляцией, — он расхохотался, увидев выражение лица В., который содрогнулся при мысли о том, что ему придется повторить подобный опыт. В. поскорее перевел разговор в иное русло:

— Если это правда, и трансиляция реальна, то что происходит с людьми, в которых вы трансилируете или как там это у вас называется? Они чувствуют что-нибудь? — спросил В. Он всегда стоял горой за защиту прав личности и теперь не мог не задуматься о том, что в данном случае речь шла о доселе неслыханном вторжении в частную жизнь.

— Трансы-то? — хохотнул Джадж, — не, ничё не чувствуют. Иногда только легкое головокружение или в обморок грохнуться, а в остальном чисто! Хотя, по правде говоря, трансилера можно засечь, но это только в том случае, если ты сам знаком с трансиляцией. А по большому мы не причиняем трансам абсолютно никаких неудобств! Зашли — вышли, все дела!

«Мило! — подумал В., - Какая там защита прав человека! Какая там неприкосновенность частной жизни! В любой момент такой вот полоумный трансилер залез в твой мозг, в твою душу и разузнал все вплоть до мельчайших подробностей, даже то, что сам от себя скрываешь: все твои мысли, чувства, страхи, желания, надежды. Какую же власть получает трансилер над людьми? И кто даст гарантию, что он использует эту власть во благо?» В. передернуло. Но от комментариев по этому поводу он пока воздержался.

— Строго говоря, мы используем трансиляцию не просто для развлечения, а точнее, обычно мы преследуем вполне определенную цель, — продолжал Джадж.

В вздорогнул. «Именно, — подумал он, — кто знает, что у вас за цели!»

— Хотя это я те объясню как-нибудь потом, — добавил Джадж, окинув взглядом В. — Щас ты уже не на нуле, чел, щас ты в минусе! — засмеялся Джадж. В. только сердито посмотрел на него в ответ. Легко насмехаться над новичком!

— Лана, лана, пора отдохнуть, — примирительно протянул Джадж. — Двинем к выходу!

Джадж помог В. подняться. В. с содроганием подумал, что теперь придется опять лезть через горы металлолома, но тут же заметил среди железяк узкую дорожку, ведущую прямо к лифту, как будто кто-то предусмотрительно разгреб железо, пока они с Джаджем спорили. В. ковылял к лифту, поддерживаемый Джаджем, и думал о том, что никто никогда больше не заставит его трансилировать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.