Глава 30

Глава 30

Вода принимает форму сосуда, в котором находится.

Команда вернулась в Ленинград в середине лета. Лагерь засекла местная милиция, и, поскольку армянской прописки ни у кого не было, ребятам посоветовали убираться подобру-поздорову. Иногда я виделся с Наной, она держала меня в курсе происходящего в группе, которая продолжала расти. Вскоре после возвращения из Армении она насчитывала уже двадцать пять человек. Тошина звезда восходила. Вскоре было решено организовать другой лагерь в лесах Карельского перешейка под Ленинградом. Тоша провел на Карельском много времени, живя один в палатке, и знал неподалеку от маленького поселка Кировское место, подходящее для большого лагеря.

Накануне отъезда Тоша захотел увидеться со мной. После некоторого колебания я согласился на встречу. В конце концов, благодаря ему мне открылись вещи, до которых я вряд ли дошел бы сам, да и потребность в гуру убить нелегко. Желание вернуть поток, впрочем, было сильнее моей привязанности к Тоше. Своими силами я ничего не мог сделать, а он был единственным человеком, которому был дан ключ. За право обладания этим ключом я отдал бы очень многое. Кроме того, я был уверен в том, что за Тошину душу идет битва, и во мне теплилась слабая надежда, что я как-то смогу ему помочь, — если только он станет слушать.

Наше рандеву состоялось у Нели, которая по этому случаю сварила нам крепкий кофе. Тоша выглядел уверенным, хотя и немного уставшим. После обмена несколькими ничего не значащими фразами он спросил:

— Хочешь попробовать еще раз?

Его голос был, как обычно, спокоен, но звучал очень сдержанно. Я посмотрел Тоше в глаза. Его взгляд был непроницаем и сосредоточен. Я ничего не ответил и задумался. Тоша давал мне второй шанс, ни словом не упомянув о предательстве. Должен ли я вторично принять его вызов, и, если да, нужно ли просить прощения за бегство? Или надо отказаться, поскольку я не мог теперь доверять Тоше полностью? Я не знал, что делать, и решил протянуть время.

— Ты знаешь, почему мы ушли? — спросил я.

Думаю, да, — ответил он.

Ты, конечно, решил, что я струсил. Положим, что так. Но за группу мне было страшно гораздо больше, чем за себя.

— Страх — не лучшая мотивация для действия. Я решил взять быка за рога.

— Почему приходил Князь? Он приходил к тебе, я в этом уверен. Какая между вами связь? И вообще — что все это значит?

Тоша осклабился и сказал:

— Я его младший брат.

На секунду мне показалось, что по Тошиному лицу скользнула знакомая мне тень, и я вздрогнул. Часто невозможно было понять, говорит Тоша серьезно или нет. Он предоставлял слушателю возможность докапываться до истины самому. Так было и в этот раз. Я счел за благоразумие отказаться от комментариев. После недолгой паузы Тоша отпил кофе, затянулся сигаретой и сказал:

— Что ты хочешь услышать? Что толку в словах? Что бы я ни сказал тебе, ты не поверишь мне до конца, пока сам в этом не убедишься. Почему бы тебе самому не разобраться, если это тебя так волнует?

Тут меня прорвало.

— Какого черта ты водишь меня за нос? — накинулся я на него. — Я видел стоявшего на холме Сатану также ясно, как вижу тебя. Он — тот, с чьей армией ты учил нас сражаться, а теперь говоришь, что ты его младший брат! Как прикажешь это понимать?

На мою тираду Тоша и бровью не повел. Он ответил с легкой иронией, продолжая попивать кофе:

— Во-первых, большое знание несет в себе и большую опасность. Иногда лучше жить в неведении, чем знать и погибнуть. Я не советую тебе разбираться в моей генеалогии, слишком еще рано для тебя. Во-вторых, я не люблю разговоры о нечистой силе — темные тут же начинают слетаться. Твои эмоции по этому поводу говорят о том, что ты все еще не избавился от их влияния. Любое страстное отрицание чего бы то ни было свидетельствует о скрытой склонности к этому. Твое негодование по поводу сил тьмы — обратная сторона твоего очарования ими. Только став безразличным и утратив к ним всякий интерес, ты освободишься от их влияния. Ты кормишь их своим страхом и любопытством.

Но дело вовсе не в этом, а в том, хочешь ли ты опять быть в команде или предпочитаешь идти своим путем.

Тоша кинул на меня оценивающий взгляд. В этот момент я вспомнил, как в самом начале моего ученичества мы играли с Тошей в шахматы. Я играл лучше, и начальник был близок к проигрышу, как вдруг он посмотрел на меня долгим загадочным взглядом, который привел мои мысли в полное смятение. После этого Тоша сумел увернуться от почти неизбежного мата и вскоре выиграл партию. Тогда я еще не знал его штучек и не догадывался, что пропустил энергетический удар, но теперь проигрывать я не собирался.

Я уже испытал на себе, что значит быть отрезанным от потока и от мастера, у которого еще много чему было поучиться. Никаких шансов раскрыть все секреты начальника, будучи вне группы, у меня не было. Тоша вряд ли стал бы со мной общаться по-приятельски, я был нужен ему для продолжения его работы. Таким образом, он предлагал мне честную сделку, и я согласился. Мы договорились, что я присоединюсь к группе в лагере.

Судьба, однако, распорядилась иначе. На следующий день я слег с высокой температурой и провалялся месяц с корью. События в лесу на Карельском, тем временем, развивались по неожиданному сценарию. Привезя людей на место и организовав лагерь, Тоша бесследно исчез, не сказав никому ни слова. В лагере пошел слух, что Тошу арестовали, но никто не мог сказать ничего наверняка. В группе начались упаднические настроения, и несколько человек вернулись в город, несмотря на то, что Джон и Андрей вели в лагере регулярные занятия.

Обо всем этом мне рассказала Неля, навестившая меня во время болезни. Она, как и я, решила вновь присоединиться к команде. Услышав о Тошином исчезновении, я не мог удержаться от смеха. По-моему, это был очень сильный ход со стороны шефа. Неля, впрочем, не разделяла моего восторга и через какое-то время вернулась из лагеря в город.

Обезглавленный и обезлюдевший лагерь продержался, однако, до поздней осени. О Тоше по-прежнему ничего не было слышно, и среди многочисленных слухов наиболее популярным был тот, что начальник ушел в Шамбалу. Жизнь в лагере, впрочем, была совсем не плоха. Занятия довольно быстро завяли, и оставшийся народ просто жил на природе в свое удовольствие со смутной надеждой на возвращение шефа. Стало ясно, однако, что без Тоши никакая серьезная работа невозможна. К сентябрю люди стали уезжать, и лишь горстка самых преданных продержалась до октября.

Как выяснилось, не напрасно — дождливым октябрьским вечером Тоша неожиданно появился в лагере и приветствовал немногих оставшихся: "Вот вы-то мне и нужны".

После этого Тоша прервал большинство своих контактов и начал вести очень уединенную жизнь, поддерживая связь лишь с несколькими ближайшими людьми. Я в этот узкий круг допущен не был и надолго потерял Тошу из вида. Группа, в том виде, как она была, прекратила свое существование.