25. Кружка с журавлями
25. Кружка с журавлями
Я заканчивала подготовку рукописи, когда в дверь раздался долгий вдумчивый звонок.
– Вы ко мне?
– К тебе, голубушка, к тебе, – по-свойски, как будто у нее было на это право, пролепетала незнакомка и зашла в мою комнату.
Наглухо задернув портьеры, чтобы солнечный свет не слепил глаза, женщина аккуратно закрыла пианино, уберегая клавиши от пыли. Она накинула на плечи пуховый платок, оставшийся от бабушки. Меховые тапочки ей тоже подошли.
– Может, чайник поставишь? – посмотрела она с укором. – Что-то у тебя холодно!
И, пока я колдовала на кухне, готовя нехитрое «чем Бог послал кусочек сыру», она бесцеремонно села за рабочий стол, просматривая то, над чем я трудилась вот уже не один день.
– Здесь не то! И здесь не то! А тут просто Типичное НЕ ТО! – выбросила она последний очерк в корзину.
Это произвело впечатление.
– Чай? Кофе? – спросила я вежливо.
– Я же сказала – чай! Кофе мне нельзя. А то спать не буду всю ночь. Да и тебе не дам.
– Вот как? – я улыбнулась, наливая ей кипяток в кружку с забавной синичкой, потому что из всех кружек гостья выбрала именно мою любимую. – Вы надолго?
Женщина поморщилась от моего нескромного вопроса, деланно схватилась за поясницу и ответила уверенно:
– Навсегда!
– Вот как, а кто Вы? Что-то я Вас не…
– Старость я – Старость! Не узнаешь? Чай не чужие…
Что-то в ней было неестественно трогательным. Может быть, нежелание слушать, а главное – понимать. Но я доверилась этой женщине. Пока мы пили чай, Старость рассказала мне о радикулите, о мостах, которые, оказывается, ставят на зубы, о том, как вредны калории, о дальнозоркости и, конечно, о бессоннице. Час за часом я проникалась к ней все большим сочувствием. Ведь она так проникновенно говорила, и слезы лились у нее из глаз на пуховый платок, и даже на тапочки. Они умудрялись попадать и в мою любимую кружку с забавной синичкой. И там, в кружке, каждый раз от этого что-то грустно чвикало. Под утро мы обнялись, как подруги. И я предложила:
– Хочешь? Забери мою шаль навсегда!
– А можно я возьму еще и эти меховые тапочки? Они пришлись мне как раз впору! – обрадовалась Старость.
– Конечно, забирай! – растрогалась я не на шутку, умываясь слезами жалости.
Тогда Старость выразительно посмотрела на мою кружку с синичкой. Я уже готова была отдать и ее. Но тут позвонили из редакции.
– Очерк готов?
– Нет…
– Как нет???!! – буквально закричала трубка. – Ты же обещала сегодня сдать!
– Да понимаете, – ответила я, виновато хлюпая носом, – ко мне Старость пришла.
– Какая еще старость? Ты что, с ума сошла? Ты когда в последний раз в зеркало смотрелась?
Я закрывала ладонью трубку, чтобы моя гостья, не дай Бог, не услышала разговора и не обиделась.
– Ты слышишь меня? – тем временем разносился по всей квартире уверенный баритон. – Быстренько прими холодный душ! Сделай зарядку! И бегом в редакцию! Обещаешь?
– Я постараюсь…
– Нет, ты пообещай!
– Обещаю.
– И никаких разговоров о старости! Вот еще выдумала! Ну, пока!
– Пока.
Я незаметно улизнула в ванную, заглянула в зеркало. Улыбнулась себе и новому дню. Затем отдернула шторы, чтобы посмотреть, какая погода. Там сияло солнце! Я быстро забегала по комнатам, ища подходящую одежду. И Старость, хватаясь за сердце, заметалась за мной.
– Что ты? Что ты? Это же кофе! – испугалась она, когда я налила себе бодрящий напиток.
– Да, кофе! Но без него после бессонной ночи я не смогу закончить рукопись.
Старость только развела руками, обиженно поджала ноги и вся завернулась в теплую шаль.
Я достала из мусорной корзины «не то», «не то» и «Типичное НЕ ТО!», скрепила степлером и умчалась в редакцию.
Мой очерк понравился и сразу пошел в набор. По пути домой я купила торт низкой калорийности, как любила она, пакетик ароматного чая и новую кружку с летящими золотыми журавлями. Ту, с синичкой, я решила подарить гостье, которая пришла навсегда.
Тихо отворив дверь, я сразу поняла, что квартира пуста. Куда-то подевались тапочки и пуховая шаль.
Я не долго горевала о странном визите. На всякий случай убрала кружку с синичкой на самую дальнюю полку. Это для Старости, если она опять вернется.
А я теперь пью из новой, на которой летят журавли.