ГЛАВА 6 ВЫ ДОЛЖНЫ ПРЕВЗОЙТИ ДВОЙСТВЕННОСТЬ

ГЛАВА 6

ВЫ ДОЛЖНЫ ПРЕВЗОЙТИ ДВОЙСТВЕННОСТЬ

Вопрос:

Ошо, снова вы приглашаете нас выкрикивать правду с крыш домов. Да, если сказать искренне, я нахожусь там, творчество становится все более насыщенным и обширным. И моя песня становится все более и более разукрашенной, в ней больше танца и благодати.

Но с другой стороны пустое пространство, холодная тишина, они зовут меня все более и более мягко, все больше и больше соблазняют меня, все больше и больше пугают, потому что в этой тишине все краски моего творчества увядают. Танец теряет свою страсть. Песня глохнет. Слова выпадают из моих рук, и я остаюсь печальной, с пустыми руками, и не остается больше песни, которую я бы могла петь. Что я буду кричать с крыш домов?

Это одна из самых важных трудностей, практически вечный вопрос. В каждый времена, в каждой стране, в каждой мистической школе медитирующие сталкивались с этой трудностью. Если кто-то становится экстатичным, он теряет тишину, потому что экстаз, в конце концов, это прекрасная форма возбуждения. Это беспокойство, приятное, но все таки беспокойство.

Блаженство приносит свой собственный хаос, свои собственные передряги, свой смех, свои слезы, свое творчество, свою песню. И вы вынуждены устать от этого, исчерпать себя. Вы не можете быть постоянно в экстазе. Раньше или позже, вам хочется перейти к другой крайности, к тишине.

Экстаз - это логическое завершение всего прекрасного, страстного, интенсивного, но вы не можете оставаться на такой вершине страсти и интенсивности долго. Вам придется вернуться обратно в глубокое, темное ущелье тишины для того, чтобы отдохнуть, отоспаться, подпитаться, обновиться.

Поэтому возникает желание тишины, необычайное желание тишины, и конечно у вас возникает такое ощущение, что вы потеряете все свое творчество, всю вашу радость. И с вершины экстаза, тишина естественно выглядит пустой и сама идея о передвижении в тишину кажется самоубийственной: заманчивой, восхитительной, соблазнительной, но одновременно самоубийственной. Потому что вы потеряете вашу песню, ваш танец, ваша печаль растет. Но даже если печаль растет, вы должны погрузиться в тишину, вы должны попасть в темные ущелья, которые выглядят пустыми, которые выглядят подобными смерти. Вот откуда берется страх, чувство страха.

Те, кто пытались жить на вершине экстаза, остались только поэтами, они так и не смогли стать мистиками. Некоторые люди пытались сделать это, но потом им приходилось искать своего рода расслабление на вершине. Именно поэтому некоторые поэты, все творческие люди: художники, танцоры, певцы, раньше или позже притягивались к наркотикам, потому что возбуждения в них было слишком много. Нужно полностью забыть об этом. Вы должны передвинуться либо в тихое ущелье, либо можете остаться на вершине, но впасть в глубокое забвение.

Это не случайно, что с самых ранних дней Риг Веды, поэты всегда интересовались психоделическими наркотиками. В Риг Веде это была сома, теперь это ЛСД или марихуана. Творческие люди пользовались всевозможными психоделическими средствами. Разумная причина этого в том, что никто не может постоянно жить в возбужденном состоянии. Это уничтожит вас. Если вы не хотите попасть в тишину, единственный способ избежать постоянного, страстного, лихорадочного состояния - это интоксикация: алкоголь, опиум, и все остальное.

Люди, которые перешли в молчаливое ущелье, кто жил в тишине, боятся попасть на вершину экстаза, потому что им кажется, что после того, как они попадут на эту вершину экстаза, они потеряют свою тишину. Таковы монахи. Монастыри были созданы для этих людей. Эти люди двигались в спрятанные пещеры в Гималаях и другие горы, они не возвращались в мир. Они не хотели общаться, не хотели любить, не хотели жить. Они жили только по минимуму, чтобы сохранить ту тишину, которую они обрели. Но они стали холодными. В начале это выглядит как холод, но потом становится еще холоднее и холоднее. Они почти что замерзают до смерти.

Люди, которые живут в монастырях - это мертвые люди. Если вы не творческие, вы не можете быть живыми. Жизнь может иметь лишь одно значение, и это - творчество.

Бог - это высшая жизнь, именно поэтому он - это высший творец. Если вы хотите жить интенсивно, тотально, полноценно, целостно, вы должны творить, должны общаться, должны любить, вы должны быть многомерными. В монастырях люди живут одномерной жизнью, плоской жизнью. Конечно, у них нет возбуждения, и поэтому они не устали от этого. Но из-за того, что они просто сидят, у них нет никакой песни внутри, нет весны. И они превращаются в пустыню, в пустынную пустыню. Это была одна из самых серьезных трудностей для всех медитирующих: вы должны выбрать либо тишину, после чего вы будете мертвыми, холодными, не любящими, твердыми, отмороженными, либо вы выбираете творчество, вы живете интенсивной жизнью, страстной жизнью, но очень устаете.

Мои усилия, Сарджано, направлены на то, чтобы соединить эти две противоположности в вашей жизни воедино. Если вы спросите у меня как можно определить медитацию, я бы определил ее как искусство, как алхимию преображения полярных противоположностей в дополнение друг друга. И не нужно выбирать. Вы должны быть жидкими, подвижными, эластичными для того, чтобы передвигаться от одной противоположности к другой. Вы должны знать о том, что они дополняют друг друга, они не противоречат друг другу. Они не враги, они друзья. Точно также, как электричество не может существовать без положительных и отрицательных зарядов, точно так же, как день не может существовать без ночи, точно так же, как жизнь не может существовать без смерти, творчество не может существовать без тишины. Также истинно обратное: тишина не может существовать без творчества.

Мой собственный опыт и наблюдения таковы: жизнь, которая включает в себя и то и другое - это истинная жизнь. И не вижу причины, по которой мы должны следовать тарой обусловленности, которая свойственна нам из столетия в столетие. Тысячи лет программирования создали это разделение. Иначе разделения бы просто не существовало.

Точно так же, как вы выходите из дома, когда становится слишком холодно внутри, вы выходите наружу на солнце. Или когда становится слишком жарко снаружи, вы входите внутрь в прохладную тень. Разве здесь есть противоречия? Разве вам нужны большие усилия для того, чтобы синтезировать выход из дома и вход в дом? Об этом речи не стоит. Это ваш собственный дом, ваш собственный сад. Одни и те же ноги, одна и та же походка позволяют вам войти в дом и выйти из него. Просто направление отличается. Иногда вы сталкиваетесь с внутренним пространством, а иногда с внешним.

Нужно помнить одно: когда вы способны легко перемещаться из внутреннего пространства во внешнее, и из внешнего пространства во внутреннее, вы превосходите двойственность. И больше становитесь ее жертвой.

В этом заключается все послание Мандукья Упанишад: нужно преодолеть двойственность. Но вы не можете ее преодолеть выбрав что-то одно. Это не будет преодолением, потому что вы зацепились за что-то одно.

Сарджано, ты говоришь:

«Снова вы приглашаете нас выкрикивать правду с крыш домов».

Снова и снова я буду это делать. Потому что я хочу, чтобы ваша тишина стала поющей тишиной. Помните, даже тишина включает в себя песню. Это может быть не ваша песня. На самом деле, это не может быть ваша песня, потому что тишина имеет свою собственную песню. Вы можете потерять свою песню, она должна быть потеряна, только тогда тишина может петь.

То, что вы воспринимаете как творчество, страсть и интенсивность все еще связано с вашим эго.

Ты говоришь:

«Но с другой стороны пустое пространство, холодная тишина, они зовут меня все более и более мягко, все больше и больше соблазняют меня, все больше и больше пугают, потому что в этой тишине все краски моего творчества увядают».

Творчество не будет уходить, может уйти только ваше творчество, но это совершенно другое. На самом деле, твое творчество не слишком то важное. Когда тебя больше нет, вырастает творчество, которое ты не можешь считать своим. И тогда начинает происходить что-то действительно важное, тогда возникает песня тишины.

Ты говоришь»

«Да, если сказать искренне, я нахожусь там, творчество становится все более насыщенным и обширным. И моя песня становится все более и более разукрашенной, в ней больше танца и благодати».

Это все еще твоя песня. Пусть это будет только песня! Пусть это будет только творчество, танец без танцора, песня без певца, творчество без того, кто творит. Ты можешь легко и величественно перейти с вершины творчества тишину. И ты будешь ей наслаждаться, она не будет пустой. Она будет перетекать, она будет беременна, она не будет пустой, потому что она будет питать тебя, она будет питать твои источники творчества.

Твои песни будут рождаться из твоей тишины, они возможно не будут выражаться в твоей тишине, но они будут рождаться в твоей тишине. И когда наступает очередь творчества, а она обязательно наступает, точно так же, как день сменяет ночь и ночь сменяет день. Она придет. Есть равновесие: половину времени ты будешь молчалива, а половину времени ты будешь творить. Когда приходит черед творчества, ты будешь знать о том, что эти песни родились в твоей тишине, именно твоя тишина была беременна ими.

Девять месяцев ребенок находится в утробе матери, утроба не пустая. Конечно, вы не можете видеть ребенка, но ребенок растет. На самом деле, было бы лучше, чтобы никто не видел ребенка, потому что это может повредить его росту. Это может быть глубокое вмешательство.

Именно поэтому все растет в темноте, семена растут в темноте, дети растут в темноте. На самом деле, все растет в темноте, спрятанным под землю. Никто не может видеть этого, это не видно. Никто даже не знает о том, что все это растет в темноте. И потом однажды внезапно появляются ростки, но они были взращены тишиной. Появляется растение, расцветают цветы, но они были рождены тем периодом, который предшествовал этому. Однажды ребенок рождается. Если утроба пустая, откуда бы появился ребенок?

Поэтому не считайте тишину пустой. Она выглядит как пустая для тебя, Сарджано, из-за длинной тени эго. Оно умирает, но умирает очень медленно. Это вполне нормально. Не нужно спешить. Если ты будешь спешить, эго может вернуться. Спешка нужна только при ловле блох. Если ты будешь спешить, ты можешь спрятать его куда-нибудь. Но раньше или позже оно отыщет себе тропку, если не через главный вход, то через черный ход. Каким-нибудь тонким способом оно войдет внутрь. И лучше оставить его умирать медленно, с глубоким пониманием, чтобы ничего не осталось.

Именно из-за эго наука кажется такой пустой. Именно из-за эго ты чувствуешь то, что все твои краски творчества исчезают. После того, как эго больше не будет, все будет также, но твои объяснения будут другими. После этого ты больше не будешь говорить, что все краски увяли. Ты будешь говорить: все краски растворились и перемешались, и цвет стал одним, белым. Тогда ты увидишь красоту белого цвета.

Белый цвет - это не белый цвет, это соединение всех цветов. Он представляет собой чистоту, невинность, отсутствие эго. Ты будешь воспринимать его как удивительный белый цвет, белоснежный. И ты сможешь вдуть все цвета в нем. Конечно в спящей форме, в зародыше, в тишине, в покое. Когда все цвета покоятся в лоне существования, они становятся белыми. Они не увядают, они только покоятся. Это время- семя.

Каждое дерево вырастает из семени и в однажды снова становится семенем. Оно вернется, семена несут в себе эту программу. Все листья, их строение, их узоры, их состав, все ветки, все цветы, все спрятано в семени, в маленьком семени. Но для того, чтобы видеть то, что скрыто в семени, вам нужна необыкновенная чистота. Но если у вас есть эго, необыкновенная чистота вам не доступна. Эго загрязняет, нарушает ваше видение.

Ты говоришь:

«Танец теряет свою страсть».

Когда эго больше нет, ты будешь все воспринимать по-другому. Ты будешь видеть, как остается танец, но нет танцора. Это не страсть. Когда нет танцора, страсть не приносит усталости, страсть больше не исчерпывает вас. Он несет в себе интенсивность, но теперь огонь больше не горит, он лишь дает свет Это тот же огонь, но теперь он дает свет.

Ты говоришь:

«Песня перерывается».

Прерывается не песня, прерывается эго. Но из-за того, что ты отождествляла песню с эго, когда прерывается эго, тебе кажется, что прерывается песня.

Я могу тебе сказать с собственной точки зрения, и меня поддерживают все будды прошлого, песня никогда не прерывается. Будда стал просветленным и сорок два года каждый его жест был песней. Его тишина была песней, его слова были песней. Говорил ли он что-то или нет, песня продолжалась. Песня не прерывается.

Ты говоришь:

«Слова выпадают из моих рук, и я остаюсь печальной, с пустыми руками, и не остается больше песни, которую я бы могла петь».

Нет, твои объяснения неправильны, Сарджано. Ты чувствуешь себя печальной из-за того, что исчезает твое эго, но до сих пор именно эго приносил тебе радость. Единственная радость, которая знакома людям - это радость эго. Теперь эго постепенно увядает, и вы чувствуете себя печальными, вам кажется, что ваши руки пусты, потому что ваши руки были полны эго.

Когда однажды вы поняли это, вы не будете больше видеть свои руки пустыми. На самом деле, вы будете видеть, что все пространство небес находится в ваших руках. Они не пусты. Вы будете видеть полноту, а не пустоту.

Я всегда жил в пустых комнатах, в них не было ни мебели, но лишь все необходимое: один стул, даже не два стула, потому что ко мне никто не приходил. И я всегда наблюдал: когда очень редко ко мне кто-нибудь приходил, они говорили, что-либо комната пуста, либо что она просторная. И из ста людей, лишь дин говорил: «Какая просторная комната! Мне это нравится».

Английское слово комната просто означает пространство, обширность, но не означает пустоту. Поэтому у меня была самая большая комната в мире, самая просторная, было много пространства, не было никаких препятствий. Было доступно все небо целиком. Лишь иногда кто-то говорил: «Какое пространство!» И у этого человека было определенное понимание. Иначе бы он сказал: «Пустая!» Со своей точки зрения правы и те и другие.

Но ты должна понять, Сарджано, что она не пустая. И это не значит, что у тебя нет больше песен, которые ты бы могла петь. Просто твое я исчезло. Исчезла ты, а не песня. И поверь мне, когда ты полностью исчезнешь, лишь тогда песня появится. Тогда она будет божественной.

Мы назвали в Индии Бхагавад Гиту - божественной песней. Бог поет через вас, вы же просто полый бамбук.

Вопрос:

Ошо, я сталкиваюсь с такими обстоятельствами, которые часто вынуждают меня чувствовать напряжение и разочарование. Это совершенство, спешка, усилия и т. д. Может быть, таково особое положение в Германии? Я - немец!

Обусловленность как таковая всегда немецкая, в большей или меньшей степени. Потому что обусловленность - это желание твоих родителей, общества, государства, прошлого, они направлены на то, чтобы сделать вас совершенными. И после того, как семя, амбиции достижения совершенства попали в вас однажды, вы не можете больше оставаться теми же.

Желание совершенства полно неврозов. Конечно, немцы намного опережают в этом отношении всех других. Они - это передовой отряд тех, кто стремится к совершенству. Но у всех желания одинаковые. Все родители проиграли. И из-за своего поражения, они нагружают своих детей этим грузом желания совершенства. Они не смогли преуспеть в этом сами. И теперь они хотят жить по-другому через своих детей. Они не любят детей. Если бы они их любили, они бы не стали программировать их. Именно это стало бы выражением их любви. Если вы кого-то любите, вы не обуславливаете этого человека.

Если ваши родители любят вас, первое, что они никогда не будут делать, это обуславливать вас своими амбициями. Но их обусловили их родители, они пытались жить согласно их желаниям. Желаниям их мертвых предков. Но у них ничего не получилось. Теперь они думают, что может быть не было времени, может быть обстоятельства им не позволили. Возможно то, что было не осуществимо в их жизни, осуществиться в жизни их детей, так они думают. Поэтому они живут через детей.

Обусловленность означает то, что они должны умереть, но тем не менее, они могут жить на тонком плане посредством своих детей. Это жажда бессмертия. Они знают, что их тела погибнут, именно поэтому они так одержимы детьми. «Этот ребенок Должен быть моим, и ничьим другим. И эта моя часть, моя кровь и плоть, мое продолжение будет жить. Меня не будет, но, по крайней мере, что-то от меня будет жить».

Именно поэтому все общества настаивали на том, что женщины должны быть девственницами до замужества, чтобы убедиться в том, что ребенок ваш. И ничей другой. Откуда эта одержимость? В лучшем мире, в более понимающем и человечном мире, если отец будет чувствовать, что его ребенок может найти в ком-то лучшего отца, чем он, он не будет сопротивляться этому. Если он калека, если он болеет, если у него есть какая-то наследственная болезнь, будет прекрасно, если он решит не предавать этой болезни своему ребенку. Лучше, если найдется кто-то, кто может передать вашему ребенку лучшее тело, лучшее здоровье, более продолжительную жизнь, больше разума, и вы согласитесь с этим.

Причем это вполне возможно, теперь это очень просто. Точно также как мы отдаем кровь, все гении могут отдавать семя, которое может быть сохранено. Эйнштейн мог быть сохранен. Он пожертвовал голову, это глупо. Ему нужно было пожертвовать семя. Они могли быть сохранены. Потому что в этом случае у миллиона детей могли быть те же способности, как у Альберта Эйнштейна. Люди полные любви, решат, что это самая лучшая возможность. И то же самое относится к матери. Не обязательно матери давать рождение ребенку, можно просто использовать ее лоно. Это может случиться даже в научной лаборатории.

Мы можем создать совершенно другое человечество после того, как эта старая, идиотская одержимость будет отброшена. Эта одержимость - это проявленбие эгоизма. Но мы не только даем наши тела детям, мы настаиваем на том, чтобы дать им наши умы также. Именно для этого нужна обусловленность. Нужно попытаться передать свой ум детям.

Никогда не пытайтесь отдать свой ум детям! Вы прожили его и вы знаете его несчастье, тем не менее, вы настаиваете на том, чтобы дать его своим детям. Вы были католиками, протестантами, индуистами, мусульманами. Чего вы достигли? Где вы? В чем смысл всего этого, в чем важность. Какая поэзия выросла в вашем бытие? И тем не менее, вы настаиваете на том, чтобы передать ту же самую уродливую структуру вашим детям? Вы выступаете как враги своим детям, а не возлюбленные. Вы не любите их. Если бы вы любили, вы бы не стали передавать свои идеи вашим детям. Вы бы настаивали: «Помните, по крайней мере, избегай вот этого. Делай все, что хочешь, но только помни о том, чтобы не стать христианином, не стать индуистом, но стать коммунистом. Я был им, это было совершенно бесполезно. Поэтому постарайся избегать этого».

Каждая мать, каждый отец должен передавать ребенку знание о том, что его определенная структура, образ жизни не привели ни к чему, все провалилось. «Поэтому не совершай той же ошибки снова. Попытайся пройти через другую дверь, попытайся пройти по другому пути, исследовать самостоятельно». Но до сих пор этого еще не случилось. Именно поэтому человечество живет таком несчастье и аду.

Гьянам, совершенство вынуждено приносить спешку, потому что жизнь короткая, а совершенство означает то, что вам нужно делать тысячи вещей быстро, иначе кто знает? Вы можете так и не стать совершенными к тому мгновению, когда смерть постучится в ваши ворота. Особенно в западных обществах, в которых религия настаивала на том, что есть только одна жизнь, в них суеты еще больше. На Востоке люди не так торопятся по простой причине. Они верят в то, что есть много жизней, так к чему же торопиться? Этого делать не нужно, вы можете подождать.

По этой причине Восток ленив. И есть психологическая причина, по которой он ленив. Запад очень стремительный: «Нужно торопиться, потому что есть только одна жизнь. И если вы не совершенны в этой жизни, другой возможности нет. Не дается никакого шанса, не дается никакого выбора. Только эта жизнь». Естественно появляется суета, появляются усилия. Вам приходиться совершать огромные усилия для того, чтобы быть совершенными.

И в этой погоне за совершенством вы ничего не приобретаете, вы только теряете. У вас нет времени для того, чтобы думать, нет времени для того, чтобы молчать, нет времени для того, чтобы чувствовать, нет времени для того, чтобы любить. Все посвящено одной цели: как быть совершенным человеком, сверхчеловеком.

Не случайно то, что Ницше родился в Германии. Он говорили о сверхчеловеке. А Адольф Гитлер верил в то, что он был сверхчеловеком, и что именно о таких, как он, говорил Ницше. Гитлер даже не человек, он не до человек, он ниже уровня человека, но он думал том, что он сверхчеловек. И он пытался создать расу сверх людей. Он привел всю немецкую философию совершенства к логическому завершению. Вы обусловлены, не зависимо от того, знаете вы об этом или нет, фашистскими, нацистскими идеями.

Со мной вы должны расслабиться. Со мной вам придется отбросить эту мысль о том, что вы итальянцы, немцы или индусы. Кем бы вы ни были, вам все придется отбросить. Вы должны быть просто тихими, блаженными. Вы должны быть просто человеком. Вам не нужно быть сверхчеловеком.

Англичанин думает сидя, француз стоя, американец во время ходьбы, а немец после.

Времени не хватает, поэтому всегда лишь после.

Это было горячее место схватки, пули свистели. Но подтянутый немецкий сержант не разрешал своим солдатам отступить. «Оставайтесь на месте! - кричал он, - продолжайте сражаться, даже если у вас кончились патроны!»

Вольфган, кузнец появился с поврежденной ногой. Врач был удивлен, потому что Вольфган был внимательным человеком. «Что случилось с тобой?»- спросил он у него.

«Понимаешь, - сказал он, - тридцать лет назад я стал молодым учеником старого кузнеца».

«Но какое это имеет отношение к твоей ноге?»

«Я как раз и рассказываю о ноге. У старого кузнеца была дочка, и она была такая прекрасная, что глаз было не отвести. Мне хотелось пожирать ее взглядом точно так же, как быку хочется пожирать глазами свежую, зеленую траву. В первую ночь она вошла в мою комнату и спросила, удобно ли мне, и не хочется ли мне чего-нибудь. Я сказал, что мне ничего не нужно. В следующую ночь, когда я был уже в кровати, она сказала мне, нет ли чего-то особенного, что она бы смогла сделать для меня. Я ответил ей, что мне так же комфортно, как свинье в луже. Следующей ночью она вошла совершенно обнаженная и спросила, не может ли сделать что-нибудь для меня. А мне не хотелось, чтобы она стояла так обнаженная на холодном воздухе и мерзла, и я сказал, что мне ничего не нужно.

«Но какое это имеет отношение к твоей ноге?» - спросил с нетерпением врач.

«Дело в том, что лишь сегодня утром до меня дошло, наконец, что она имела в виду, и я так разозлился на самого себя, что бросил свой тяжеленный молоток в стену, он отскочил и упал мне на ногу».

Гьянам, теперь, после того, как ты стал саньясином, ты должен отбросить мысль о том, что ты немец. Этого больше не нужно. Ты уже долго страдал, твои родители страдали, их родители страдали. И теперь наступило время остановить это страдание. Расслабься немного. Тебе не нужно быть совершенным. Если бы Бог хотел, чтобы ты был совершенным, он бы сделал тебя совершенным. Он сотворил тебя прекрасно не совершенным. Это так ясно. Он никогда не творит совершенных людей. Он всегда творит только несовершенных людей. Потому что только не совершенные люди могут расти. Совершенный человек будет мертвым с самого рождения, потому что ему не нужно будет ничего делать. У него не будет возможности роста.

Рост возможен из-за несовершенства, и рост приносит всю радость жизни. Это единственный экстаз, который в ней есть. И Бог продолжает творить несовершенных детей, но мы не слушаем, мы не видим того, что Бог любит не совершенных людей. И нет конца этому росту. Поэтому на самом деле, совершенства просто не существует.

Я не считаю Будду совершенным, или Иисуса, или Кришну. Я считаю их целостными людьми, но не совершенными. Они тотальные, но не совершенные. И помните разницу между этими двумя словами.

Мои саньясины должны научиться тому, как быть целостными, целостными в каждом действии, страстными в нем, интенсивными, полностью вовлеченными, ничего не удерживая. Вот что такое тотальность. Если вы танцуете, вы танцуете. И тогда весь мир исчезает. Даже вас больше нет. Остается только танец. Это тотальность. Танец может быть совершенным, может не быть совершенным, это не существенно. Все это можно всегда улучшить, поэтому он никогда не может быть совершенным. Все можно улучшить, поэтому ничто не может быть совершенным.

Есть такая дзенская история.

Один король изучал искусство садоводства у дзенского мастера. Мастер учил его и рассказывал ему о том, что нужно развести сад в его дворце. Он сказал ему, что через три года придет к нему во дворец для того, чтобы посмотреть на то, как он преуспел. И если его сад окажется целостным, будет считаться, что он сдал экзамен.

Но король его не правильно понял, он не понял слово целостный. Он подумал, что это означает совершенный. Поэтому он сделал сад совершенным. У него были тысячи садов, но этот сад был действительно самым прекрасным среди всех адов Японии.

Через три года пришел мастер, и король был очень счастлив и Удовлетворен своим садом. Мастер выглядел очень серьезным и печальным, а он отнюдь не был серьезным человеком. Король испугался, неужели ему не удалось что-то. Три год он прикладывал усилия, сад был настолько совершенным, что его невозможно было даже улучшить. И молчание мастера нависло над ним тяжелым грузом.

В конце концов, он спросил: « Что случилось? Почему ты не произносишь ни одного слова? Разве тебе не нравится сад?»

Мастер сказал: «Он слишком совершенный. И поэтому возникает ощущение искусственности. В природе нет ничего совершенного. Этот же сад настолько совершенный, что в нем невозможно ничего улучшить, именно поэтому я выгляжу таким печальным. Я уже сказал тебе. Пусть он будет целостным. Но ты не правильно понял меня. Я не вижу даже единственного сухого листа в саду! Как это возможно?»

Король ответил: «Мы убрали все мертвые листы, здесь их было много. Для того, чтобы принять тебя как должно, мы убрали все сухие листы!»

Мастер сказал: «Дай мне корзину!»

Ему дали корзину с сухими листьями. Он вышел в сад, в котором не было ни одного сухого листка, и разбросал в нем сухие листья. Ветер начал играть этими листьями. Они услышал как шуршат и поют эти листья. Он начал улыбаться и сказал: «Теперь все хорошо, прекрасно! Это сад больше не совершенный, и поэтому он прекрасен! Теперь он выглядит более естественным. Без этих листьев, в нем не было песни, сад был мертв!»

Будьте тотальными, не беспокойтесь о том, чтобы быть совершенными. Но это непонимание давнишнее.

Немецкий миссионер проповедовал в африканском племени: «И я говорю вам, что вы должны любить ваших товарищей».

«Мулагумби» - закричали они.

«Белые и черные должны сотрудничать!»

«Мулагумби» - кричала толпа.

Миссионер был очень доволен, и он сказал главе племени о том, как его приняли.

«Я счастлив, о немецкий человек, - сказал глава племени, - но когда мы будем проходить мимо моего стада, будь внимателен, чтобы не наступить на мулагумби!»

Совершенство - это ничто иное, как мулагумби.