Глава 15 ТЕБЕ НУЖНО ПРОБУДИТЬСЯ

Глава 15

ТЕБЕ НУЖНО ПРОБУДИТЬСЯ

Ошо,

в одном письме Ты написал: «Не затягивай с выбором. Не оглядывайся назад. Врата храма широко распахнуты, и пройдут еще тысячи лет, прежде чем на Земле снова появится такая возможность. Знай, что врата будут открыты не всегда. Возможность очень легко упустить. Поэтому я снова и снова призываю: приходи и войди в храм! Я стою у твоих дверей, стучусь к тебе снова и снова, поскольку в другой жизни, в другом веке я дал обет».

Ошо, пожалуйста, объясни нам свои слова. Они загадочны. Почему такая возможность выпадает только раз в тысячи лет, с приходом будды, и почему она исчезает с его уходом? Еще объясни, пожалуйста, почему нам не удается увидеть сущее в человеческом обличье; почему мы не обращаем внимания на его голос и уходим в себя, в свое внутреннее убежище.

Здесь следует разобраться в нескольких моментах. Во-первых, достичь состояния будды очень сложно. Пробудиться — это значит достичь почти невозможного. Полное пробуждение — это явление, которое не происходит, да и не может происходить ежедневно, поскольку состояние сна очень притягательно и комфортно. Во сне на тебе не лежит никакой ответственности. Не имеет значения, сколь велики страдания, не важно, сколько на твою долю выпало несчастий, ты их не чувствуешь, поскольку находишься в бессознательном состоянии сна.

Хирургам это явление хорошо известно. Если ввести в организм дозу морфия или другого обезболивающего, ты сможешь вынести любую боль. Можно перепилить тебе кости, поломать ноги, вырезать внутренние органы, заменить их на новые, а боли ты чувствовать не будешь. Бессознательное состояние есть способ — и самый испытанный — переносить боль. Страдания многочисленны, и мы придумали, как их выносить; для этого мы держим себя в состоянии неосознанности, бессознательности.

По мере увеличения осознанности растет и сила страданий. Осознанности в нас становится больше, и мы острее ощущаем боль от укола шипа — а ведь в нас уже вонзилось множество шипов, тысячи шипов. БуЬЬовость означает способность полностью, до конца переживать невзгоды жизни, смело смотреть в лицо любой боли, не убегая от нее. И пусть твоя жизнь превратилась в ад, ты встречаешься с ним лицом к лицу, ты не поворачиваешься к нему спиной.

Именно переживание ада открывает врата рая.

Те, кто не готов пройти через ад, лишают себя рая. Все мы хотим попасть в рай, но дорога в рай проходит через ад, а мы не желаем идти по этой дороге. Поэтому мы придумали простой трюк: хоть мы и живем в аду, у самих ворот ада, мы продолжаем видеть сны о рае. Из-за этих мечтаний ад по-прежнему скрыт от нас, а чтобы видеть сны, нужно спать.

Так что у сна есть две пользы: первая, он не дает нам полностью почувствовать боль страданий; вторая — он позволяет нам видеть сны. Вот почему так сложно достичь состояния будды. Придется прервать свой сон, а в ту секунду, когда сон остановится, прекратятся и все наши сновидения.

Мы так много вложили в свои сны, мы так много поставили на карту! Наши сновидения — это единственная наша отрада в этой жизни. В реальности мы никогда не видели никакого счастья; только во сне нам становится немного комфортнее, все те богатства, которые мы называем своим счастьем, получены нами в сновидениях. И когда кто-то говорит о том, что сон нужно прервать, нам это не нравится. Даже в нашем походе за буддовостью нами движет одно желание: мы хотим, чтобы сбылись наши мечты. Даже если мы хотим освобождения, это всего лишь наша последняя мечта; наша последняя надежда на счастье. Так что мы хотим спать, ведь во сне возможны сновидения, во сне не чувствуешь страданий.

Время от времени, может, раз в тысячу лет, кто-то просыпается. А когда просыпается один человек, открывается дверь, которая обычно заперта, — открывается даже для тех, кто все еще спит. Вот мы здесь собрались, нас здесь так много. Представьте, что все мы спим, кто же тогда разбудит нас? Если проснется хоть один из нас, откроется дверь для пробуждения всех остальных, — ведь тот, кто уже не спит, может разбудить спящих, он может потрясти их, чтобы они проснулись.

Другое дело, что ты можешь так и не проснуться, ты можешь перевернуться на другой бок и спать себе дальше, ты можешь остаться глух к словам. Призывы пробужденного могут затеряться в твоих снах или даже стать их частью. Мы столь поднаторели в искусстве сновидений, что без труда вплетаем в свои сны даже внешнюю реальность.

Вечером ты отправляешься спать и ставишь будильник, потому что тебе очень нужно проснуться рано утром. Наступает утро, будильник звенит, а тебе видится сон, будто в каком-то храме звенят колокола. Звук будильника исходит извне, но ты принял его за часть своего сна — и тогда все его перезвоны будут напрасны. Итак, ты не проснешься, тебе это ни к чему — ты уже забыл и о часах, и о том, что тебе пора вставать. То, что было внешним раздражителем, теперь стало частью сна, протекающего внутри тебя. Ум, конечно же, удивительная штука, и он очень изворотлив. Он сотворит сон, в котором будут звенеть колокола; звук будильника был поглощен внутрь, теперь просыпаться незачем.

Я слышал историю об одном полковнике, который ушел в отставку. Он вызвал своего ординарца, которого звали Рама, и сказал, что тот будет жить у него. Полковник жил один, у него не было ни жены, ни детей. И вот он сказал Раме: «Твоей единственной обязанностью будет будить меня в четыре утра, как ты делал все эти годы. Годами ты приходил ко мне в четыре утра и говорил: «Просыпайтесь, сэр, пора идти на построение». Все, что я от тебя хочу, — чтобы ты являлся ко мне в четыре утра и произносил: «Просыпайтесь, сэр, пора идти на построение». А я тогда тебе отвечу: «Пусть построение катится ко всем чертям», потом повернусь на другой бок и засну опять. Я мечтал об этом всю жизнь и до сих пор не мог этого осуществить. Я всю жизнь хотел пропустить утреннее построение, но не мог. Теперь я в отставке, так что...»

Таков наш ум. Он хочет спать, и когда приходит время просыпаться, мы получаем еще большее удовольствие от того, что можем поспать еще немного, если выпадет такая возможность. Этот полковник — душевнобольной, но он яркий представитель рода людского. Теперь он может спать спокойно, никто ему не мешает, незачем держать при себе ординарца, который будет будить его в четыре утра. Но на самом деле ему нужно совсем другое: чтобы ординарец старался, будил его, а он повернулся бы на другой бок и продолжал себе спать, не обращая на того никакого внимания. Такого удовольствия не получишь даже от здорового, ничем не потревоженного сна.

Так что, когда с кем-то случается буддовость и этот человек приходит, чтобы пробудить тебя ото сна, твоя заинтересованность в своем сне только возрастает. Ты переворачиваешься на другой бок и продолжаешь спать. И тогда ты превращаешь такого будду в часть своих сновидений. Ты начинаешь видеть сны с его участием, ты не позволяешь ему стать твоим путем, ведущим тебя к пробуждению. Ты превращаешь его в человека, который помогает углубить твой сон.

И все-таки возможность существует. Гурджиев говорил: «Как ты можешь проснуться, если тебя не разбудит кто-то другой?» Твой сон настолько глубок, что, пока не придет другой человек, не потрясет тебя за плечо, ни один сторонний импульс не проберется через барьеры, возведенные твоими снами. А ты настолько умен, что, вполне возможно, затащишь пришедшего разбудить тебя в свой собственный сон.

И все же есть один способ. Гурджиев рассказывал историю, которая хорошо его иллюстрирует. В ней стоит разобраться. Он рассказывал о том, как десять человек шли через густой лес. Они боялись диких животных, рыскающих по лесу, поэтому одновременно спать не ложились; один из них оставался настороже, и этот человек не засыпал, пока не будил следующего. Хотя бы один всегда не спит и охраняет остальных девять, погруженных в сон. Прежде чем отправиться спать, он разбудит одного из них, чтобы тот встал ему на смену. Гурджиев называл это «школьными занятиями».

Именно в этом и состоит предназначение этого места. Это место, где, скажем, сто человек приняли решение пробудиться самостоятельно, но сон, в который они погружены, — глубок и, стараясь в одиночку, человек может забыть свое намерение. Наша способность к забыванию огромна!

Я слышал историю. Жил один человек, который всегда обо всем забывал. Он мог очень решительно настроить себя, что ни в коем случае не забудет, и все равно забывал. И вот он пошел на прием к психологу. Тот посоветовал ему держать при себе нитку, и всякий раз, когда нужно что-то запомнить, повязывать эту нитку вокруг пальца или уха или завязывать узелок на одежде. Тогда, как только он будет видеть этот узелок, сразу обо всем вспомнит.

Вскоре человеку понадобилось что-то запомнить, он взял нитку и повязал ее вокруг пальца, как посоветовал ему психолог. Но, повязав на палец нить, человек стал еще беззаботнее, ведь он решил, что теперь-то ни за что не забудет. От этого он стал забывать еще больше.

К концу дня человек вернулся домой, поужинал и принялся читать газету. Вдруг он заметил нитку, повязанную на его пальце. Как он ни старался, но вспомнить, зачем он повязал эту нитку, не мог. Да, если человек забывчив, он способен забыть все что угодно. Но на этот раз мужчина был решительно настроен вспомнить, что же он такое забыл. «Пусть на это уйдет сколько угодно времени, — поклялся он себе. — Я не засну, пока не вспомню, в чем же здесь дело! Я сяду и буду думать, а если нужно, я не лягу спать всю ночь, но я должен вспомнить».

И вот он уселся на стуле, думал, размышлял, ломал себе голову до двух часов ночи. А потом вспомнил. Он вспомнил, что нитку повязал для того, чтобы напомнить себе — сегодня вечером нужно лечь спать пораньше.

Да, наша способность к забыванию невероятна. Мы очень искусны в своей алхимии превращения истины в сны.

Когда кто-то пробуждается, открывается дверь вероятности, появляется возможность. Пробужденный может прервать наши сновидения, он может не позволить нам перевернуться на другой бок и продолжить свой сон. Вот почему Гурджиев говорит, что пробуждение — это коллективный процесс, работа школы, ашрама, группы друзей. Пробудиться в одиночку невероятно трудно. Поэтому Будда основал маха сангху — великую общину, где собирались тысячи бхикху. Если бы смог пробудиться всего один из них, он открыл бы двери к пробуждению остальных.

С той же целью Махавира основал школу муни, садху и садхви. Индуисты обустроили большие, хорошо организованные ашрамы, а у христиан получили распространение монастыри. Если хоть один человек в этом месте пробуждается, он будет полезен для пробуждения других; этот одинокий лучик попытается пробиться через темноту других собравшихся здесь людей. И все же нет никакой гарантии, что тьму удастся разогнать.

Вот почему я говорю, что буддовость случается очень редко. Тогда на короткое время двери отворяются. Тогда, если у тебя получится не поворачиваться на другой бок и не засыпать, если ты сможешь воспротивиться своей давнишней привычке превращать правду в сон, если тебе хоть ненадолго удастся удержать свои воспоминания, если ты сможешь видеть сквозь иллюзию того, что в своих снах считаешь достижением, если увидишь, что страдания не исчезают от твоей неосознанности, а лишь забываются, тебе придется проснуться. Если жизнь — это ад, тебе придется увидеть, что так оно и есть. Именно с этого видения ада начнется твой путь, ведущий в рай.

Еще никто ничего не достигал, убегая от этого, и никому еще не удавалось исказить истину, просто закрыв на нее глаза. Страусиная логика — вообще не логика. Враг не исчезнет оттого, что ты зарылся головой в песок. Эскаписты никогда никакой реализации не достигали. Человеку придется проснуться. Если есть борьба — тебе придется с ней столкнуться, если есть страдания — тебе придется их пережить. Именно благодаря этому проживанию, благодаря процессу пробуждения и обретения осознанности, ты достигнешь точки, где человек преодолевает несчастья.

Найти будду — редкая удача.

Даже такая удача есть результат твоих усилий во многих и многих жизнях: жизнь за жизнью, даже если ты просто видел сны, во сне ты мечтал о том, чтобы проснуться. Из жизни в жизнь ты тосковал по освобождению. Ты не мог освободиться, ты не мог выйти за пределы мира, это другой вопрос; ты не мог выйти за пределы мира, но в тебе хранилось зерно санньясы. Бессмысленное цепко держится за тебя, но время от времени ты видишь всю его тщетность. Как молния пронзает темноту ночи и тогда взгляду человека на мгновение предстает все окружающее, так в некоторые моменты жизни с тобой случались проблески, когда все тебе казалось бессмысленным. Исполненное смысла иногда звало тебя, вот почему тебе выпала такая удача — встретиться с буддой. Для многих невозможно даже помыслить об этом.

Мне рассказывали одну старую буддийскую историю. В день, когда родился Будда, в том же селении родилась и девочка. Она росла вместе с Буддой — она была его ровесницей, у нее был похожий жизненный опыт, но она его очень боялась. Она избегала ходить той дорогой, по которой обычно ходил он, а если ей случалось его увидеть, она тут же убегала. Потом Будда отрекся от мира и все оставил. Она стала бояться его еще больше. Еще до того, как он стал бхикху, ее страх был велик; теперь он перешел в ужас.

Однажды в сумерках она возвращалась с рынка. Встретить Будду на этой дороге было почти нереально, и она даже о нем не думала, но вдруг он оказался на ее пути. Только подойдя совсем близко к нему, она поняла, кто это такой, ведь она ни разу на него толком не смотрела — это невозможно, когда в тебе сидит страх. И вот она стояла прямо перед ним. Она впервые посмотрела на Будду, и весь ее страх рассеялся. Она пережила трансформацию.

Мастера дзэн всегда спрашивают у ищущих, кем была эта женщина. Та женщина — твоя тень. Она родилась не только вместе с Буддой, она родилась и когда родился ты. Индуисты называют ее майя, иллюзия. Ты и твоя майя никогда не сталкиваетесь лицом к лицу. Ни твоя майя никогда пристально на тебя не смотрит, ни ты не смотришь на нее осознанно. Так что игра продолжается. Если в этой игре вы столкнетесь друг с другом лицом к лицу, растаешь не ты, растает майя. Исчезает только тень, но не ты. Поэтому тень и боится, она убегает отовсюду, где ты находишься. Даже если она последует за тобой, то только сзади, она никогда не пойдет впереди тебя.

То, что мы сейчас называем жизнью, — не более чем тень; в ней не найдешь и толики правды. Но когда ты приближаешься к будде, к тому, кто достиг буддовости, ты должен будешь столкнуться со своей тенью. Тебе придется внимательно посмотреть на свою майю, иллюзию; тебе придется лицом к лицу встретиться со своими сновидениями. В день, когда ты правильно посмотришь на свои сновидения, твой сон закончится. Ты освободишься — ты освободишься даже от счастья. Привычка к страданиям так глубоко в нас въелась, что мы оказываемся неспособны вынести экстаз, даже если он приходит к нам сам по себе.

Есть одна старая суфийская история о человеке, который жил в столице империи. О нем был наслышан сам император. За что бы этот человек ни взялся, все шло наперекосяк, любое его дело заканчивалось потерями и убытками; казалось, его повсюду преследуют неудачи. Императору стало очень любопытно, и он обратился к факиру. «Я постоянно наблюдаю за этим человеком, — сказал он факиру, — за всю жизнь у него не было ни одного удачного дня. Так назначено судьбой, что в жизни его будут преследовать одни неудачи?»

Факир отвечал: «Его привычке получать удовольствие от несчастий уже много столетий. Многие жизни он оттачивал ее, прилагая для этого немалые усилия».

Императора ответ не удовлетворил. Он сказал:

«Я не согласен. Я думаю, что у этого бедняги такая жизнь, потому что он ни разу не попадал в правильную ситуацию, правильную компанию и правильную среду».

Факир ответил: «Давайте проведем один эксперимент. Тогда и посмотрим».

И вот в один из дней император приказал, чтобы на дороге, по которой тот человек проходил каждый вечер, поставили большой горшок с золотыми монетами и драгоценностями. Горшок с сокровищами решили поставить на мосту над рекой. Охрану и простых граждан предупредили, что никому, кроме этого человека, не разрешается прикасаться к горшку и его содержимому. Только тому неудачнику дозволялось взять сокровища и забрать их с собой. Именно его следовало считать владельцем горшка с драгоценностями.

То, что случилось дальше, было очень странным. Факир с императором стояли с другой стороны моста и наблюдали. Они смотрели, как этот человек приближается. Сердце императора забилось учащенно — решался очень принципиальный вопрос, касающийся человеческой природы и судьбы. Император полагал, что, приложив усилия, человек может достичь всего, а в нынешней ситуации тому неудачнику ничего особого и делать не пришлось бы. Все, что от него требовалось, это поднять горшок, который стоял прямо у него на пути и был доверху забит сокровищами, забрать горшок с собой и стать сказочно богатым. Никто бы ему не помешал.

Но человек подходил все ближе, и вот император с изумлением увидел, что он идет с закрытыми глазами. Человек наткнулся на горшок, тот перевернулся, часть золотых монет со звоном высыпалась на землю. Но он, не открывая глаз, обошел непонятный предмет и продолжил свой путь. Когда человек пересек мост, император, который уже не мог сдерживать себя, схватил того в охапку и заорал: «Ты идиот! Почему ты идешь с закрытыми глазами?»

Человек ответил: «Я всю жизнь ходил через этот мост с открытыми глазами, а сегодня я вдруг решил посмотреть, могу ли я пройти по нему, закрыв глаза. И я смог! Был, правда, один момент, когда я на что-то наткнулся, но в остальном все прошло гладко. Теперь я знаю, что, даже если я ослепну, все будет хорошо».

Факир сказал: «Вот видишь! Даже если будда будет стоять прямо перед тобой, ты можешь столкнуться с ним, но потом пойдешь дальше. И еще будешь хвастаться, что смог пройти мимо. Это явно случится в день, когда у тебя возникнет какая-нибудь дурацкая мысль вроде: “Я хочу убедиться, что могу пройти через это место с закрытыми глазами”».

Вот почему я говорю, что упустить возможность очень легко. Возможность выпадает редко, и упустить ее проще простого. Это две противоположные крайности, но если ты поймешь их, посмотришь на них с правильной позиции, ситуация изменится; тогда упустить возможность будет не так легко, достичь состояния будды — не так сложно. Если ты способен понять эти крайности правильно, тогда, возможно, будды станут попадаться тебе каждый день. Стоит тебе встретить будду даже раз, и ты немедля войдешь в эту дверь — у такого человека нет причин проходить мимо.

Во все эти опыты с медитацией я втягиваю тебя для того, чтобы ты смог распознать будду, когда он встретится на твоем пути; чтобы ты не поворачивался спиной к двери, когда она откроется; чтобы ты не упустил свой шанс, даже если дверь приоткроется лишь на мгновение. Медитация поможет тебе узнать мастера. Это немного запутанно, ведь обычно мы идем к мастеру для того, чтобы научиться медитировать. Но я говорю тебе: без медитации ты никогда не сможешь распознать мастера. На что ты будешь смотреть? Только медитация научит тебя видеть мастера. Если ты попытаешься узнать мастера при помощи своего мышления, у тебя ничего не выйдет.

Ко мне приходят множество людей, и я ясно вижу, что они настолько переполнены своими мыслями, что никакой контакт между нами невозможен; будто между нами пролегло расстояние в тысячи миль. У них очень много мыслей, и они взвешивают меня только на весах своих мыслей, они пытаются понять меня только мысленно, они веруют только в то, что говорят им их мысли.

Ты ни разу не задумывался, насколько ты зависишь от своих мыслей, — мыслей, которые, кроме страданий, никогда и ничего тебе не приносили. Ты никогда не ставишь под сомнение свои мысли. Люди приходят ко мне и говорят, что они скептики или рационалисты, что они не умеют доверять; а я вижу, насколько они доверяют своей голове — вот в ней они никогда не сомневаются! Их вера в собственную голову очень сильна, — в ту голову, которая ни разу не принесла им и проблеска счастья, в голову, где никогда не цвели никакие цветы, где были только шипы. А они говорят, что в них нет места вере, что они все ставят под сомнение, что они размышляют и что без обдумывания ни одного решения не примут.

А как ты пришел к тому решению, о котором голова сказала тебе, что оно верное? Это решение, ты, конечно же, принял без всяких раздумий, ведь каждый, кто думал на самом деле, первым делом отказывается от веры в свою голову. Опыт жизни, твоих бесчисленных жизней, говорит тебе: единственное, что дала тебе твоя голова, — это заставила скитаться. Я здесь, я держу дверь широко распахнутой, но если в тебе слишком много мыслей, ты все упустишь.

Твоя голова забита таким количеством мыслей, что даже открытая дверь покажется тебе запертой. В конце концов, чтобы разобраться во всем этом, ты прибегнешь к помощи своего ума, и тогда появится ложь. Ты обязательно придумаешь какую-то уловку.

Буддовость ты поймешь, только когда перестанешь думать — а это состояние не-думания и есть медитация. Только в момент медитации ты узнаешь мастера; не через мышление, не через логику и расчеты, ты узнаешь его, только сидя безмолвно и мирно. Вот откуда происходит старинная традиция, когда первые три-четыре года пребывания рядом с мастером ученик молчит. Он не задает вопросов, не обращает внимания на бурную деятельность своего ума, успокаивает его, сидит, погруженный в молчание, ждет. Проходит три-четыре года такой жизни, пока извечные метания ума не стихают. Когда внутренняя суматоха прекращается, когда заканчивается гонка ума, когда рынок, расположившийся в твоей голове, закрывается на ночь, все погружается в тишину. Этот процесс получил название сатсанг.

Сатсанг — это когда ты идешь к кому-то и молча садишься рядом с ним. Интересно, что самое главное здесь не в том, с правильным человеком ты сел или с неправильным; сидение в тишине рядом с ним в любом случае пойдет тебе на пользу. Если человек неправильный, ты со временем увидишь, что он неправильный, и освободишься от него. Если же он правильный, ты увидишь и это, и ты войдешь в него.

Медитация открывает твои глаза, поэтому незачем беспокоиться о том, рядом с кем ты сидишь в тишине — с правильным человеком или неправильным. Не имеет значения, правильный он или неправильный; правильно то, что ты сидишь, погруженный в тишину.

Давай посмотрим на это так: если даже с правильным человеком ты продолжаешь думать, ты терпишь неудачу. Ты терпишь неудачу именно из-за мышления. Если ты будешь безмолвно сидеть даже рядом с неправильным человеком, ты достигнешь, поскольку отсутствие мыслей открывает тебе глаза: ты сможешь увидеть, что этот человек — неправильный. И помни: тот, кто способен видеть неправильное, способен разглядеть и правильное. Так что и после безмолвного сидения с ненастоящим мастером ты не уйдешь с пустыми руками. Но останься привязанным к своим мыслям, и даже от настоящего мастера ты возвратишься нереализованным. Твои мысли — это твоя тюрьма. Я могу сколько угодно трудиться над твоими мыслями, но это мало что даст — ты будешь и дальше находить в них свои значения, придумывать свои определения.

Рабиндранат Тагор написал стихотворение о величественном и старинном храме, который был возведен в незапамятные времена. В нем стояла золотая статуя божества.

Однажды ночью главному жрецу приснился сон, будто на следующий день божество появится в храме. Никогда ранее такого не случалось; за многие столетия божество ни разу не появлялось в этом храме. Жрец не мог поверить собственному сну.

Помни, именно у священников самая слабая вера. Обычные люди думают, что жрец служит в храме, живет при храме, поэтому его вера должна быть самой сильной. Но я тебя уверяю: веры у жреца нет вообще. Именно он обслуживает храмовых божеств — моет их и купает, поднимает их и ставит на место. Временами статуя выскальзывает и падает из его рук, и она беспомощна, она ничего не может сделать в свою защиту. Жрец видит, что этот идол не может защитить даже самого себя. Как же он может помочь жрецу? Он знает свою профессию изнутри, и никакой вере в ней места нет. Верят те, кто не имеет отношения к богослужениям, те, кто не знаком с секретами этого ремесла.

Итак, этот жрец своему сну не поверил, и все же он колебался, рассказывать о нем или нет. Храм был большой, в нем служили сто жрецов, и он опасался, что сон окажется правдой. «Мир так странно устроен, что иногда даже сны сбываются, — думал он. — А если мой сон окажется правдой, у меня будут проблемы». И вот он решил, что лучше ему будет сказать другим жрецам, несмотря на то что он может превратиться в посмешище.

Он собрал всех жрецов храма и сказал им: «Я в это не верю, это, конечно же, всего лишь сон, но лучше я вам о нем расскажу. Сегодня ночью мне приснилось, будто мне явился наш золотой Бог и сказал, что завтра он посетит наш храм».

Жрецы рассмеялись. «Ты на старости лет совсем выжил из ума! — сказали они ему. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы Бог приходил в храм? Это просто сон!»

«Ладно, — сказал верховный жрец, — обдумайте мой рассказ. Я слагаю с себя ответственность. Теперь сами решайте, что с этим делать».

И вот жрецы стали совещаться, как им поступить. Они тоже пришли к выводу, что лучше будет, если они примут сон за правду — просто чтобы себя обезопасить. «В конце концов, — сказали они, — даже сны иногда сбываются. Когда любая правда похожа на сон, иногда и сон может оказаться правдой. И что плохого в том, что мы приготовимся, хоть мы и знаем, что Бог не придет, никакие боги никогда не приходят. И все-таки давайте приготовимся».

Храм тщательно отчистили и прибрали, отполировали и украсили храмовую утварь, зажгли свечи и лампады, выставили блюда с подношениями. И вот, снедаемые сомнениями, жрецы принялись ждать. Но как можно ждать, если ты полон сомнений? Все они знали, что никто не придет, и все же решили приготовить вкусную еду и множество сладостей. «Ну и пусть, если Бог к нам так и не зайдет, — думали они, — тогда у нас будет хороший пир».

Наступил и окончился вечер, солнце скрылось за горизонтом, а жрецы задумались: «Разве теперь кто-то придет?Если бы Бог должен был прийти, он пришел бы днем. Зачем ему являться среди ночи?» Когда наступила ночь, они решили закрыть врата храма — хорошего понемножку! Заперев врата, они отведали еды, приготовленной для Бога, погасили лампы, проверили, все ли прибрано и спрятано, а потом стали смеяться над собой: «Ну что мы за люди? Целый день потратили на то, чтобы вымыть храм и приготовить праздник. Ради чего? Все было напрасно! Какие же мы ненормальные, что поверили в сон!» И они отправились спать.

Некоторое время спустя к храму подъехала колесница Бога. Ее шум был слышен и в храме. Верховный жрец, который почти уже уснул, почувствовал, что Бог прибыл. Он закричал: «Кто-то слышал звук колесницы у ворот?»

Остальные жрецы были возмущены, что верховный жрец опять их беспокоит. Целый день они все тяжко трудились, а теперь он не дает им спокойно отдохнуть. «Хватит уже этих глупостей! — закричали они ему. — Тебе что, совсем плохо? Никакой колесницы нигде нет; это ты услышал раскаты грома». И они снова отправились спать.

Снаружи кто-то вышел из колесницы, поднялся по ступеням храма и постучал в дверь. Один из жрецов услышал этот стук и задумался... В нем все равно жило сомнение, разделенный ум спорил сам с собой: «Возможно, кто его знает, сон может оказаться правдой».

Тогда другой жрец пробурчал во сне: «Кажется, кто-то стучит в дверь».

Их голоса снова разбудили верховного жреца, и он закричал на остальных: «Это уже слишком! Не только меня захватил мой сон, но и вас всех тоже.

Вы услышали, как ветер стучит в двери. Кому придет в голову стучаться в храм посреди ночи? Разве Бог — какой-нибудь вор, чтобы являться в полночь?

Он нисходит к нам под ярким солнцем, среди бела дня, на рыночной площади, где все могут его видеть. Прекратите эту возню. Теперь, что бы ни случилось, вы не будете поднимать шум. Идите спать и дайте поспать остальным».

Проснувшись утром, жрецы открыли двери храма и увидели на дороге следы от колес. Их горю не было предела. Кто-то поднимался по ступеням храма, все видели отпечатки его ног — но теперь им оставалось только рыдать и горевать. Они упустили возможность.

Рабиндранат дал этому стихотворению название «Упущенная возможность». Бог приходил, но жрецы спали.

Я говорю, что стучусь в твою дверь, и, если ты переполнен мыслями, мне слышно, как ты объясняешь сам себе: «Это просто гром гремит», или «Это просто ветер сильно дует», или «Это лишь иллюзия».

Один молодой человек подошел ко мне и сказал: «Мне очень нравится все, что Ты говоришь. Я студент, изучаю психологию, и меня настолько привлекают Твои слова, что я уже начал задумываться: может, я просто загипнотизирован, Ты меня загипнотизировал!» Его ум велит ему бежать отсюда, здесь опасно — его могут загипнотизировать. А в гипнозе, конечно же, нет ничего религиозного.

Ты вслушиваешься в мысли, которые я высказываю, и, если ты склонен к логическим рассуждениям, твой ум скажет тебе: «Да, эти мысли весьма логичны. Ну и что? Слова — это слова, что мне с ними делать? Съесть их на ужин? Надеть их как одежду? Сделать из них укрытие от дождя? Не цепляйся за слова! Не уходи от реальности жизни».

Всего два дня назад ко мне подошла молодая девушка, санньясинка. Она сказала: «Мой отец очень обеспокоен. Он говорит: «Сколько ты еще будешь заниматься всеми этими медитациями и санньясами? Хватит уже, возвращайся и становись нормальным человеком, живи так, как живут остальные».

То, как живут остальные, мы называем нормальным. Какой бы безумной ни была их жизнь, то, как они живут, кажется нормальным. Безусловно, когда я стучусь в твою дверь, я призываю тебя стать чем-то ненормальным. Я заманиваю тебя в жизнь, которой у других нет, чтобы ты жил... это будет нечто уникальное, новое, неведомое. Для этого нужна смелость.

Ум убеждает тебя. И пока ты не сможешь освободить себя от его доводов, пока не сможешь выйти за пределы его аргументов, это колесо будет крутиться еще множество жизней.

Не интерпретируй, просто посмотри на факты. Не будь ленивым. Уже довольно поздно; просыпайся! Уже утро!

Но для тех, кто погружен в сон, ночь продолжается. Лишь те, кто проснулся, способны увидеть, что наступило утро. И что бы я тебе ни говорил, главное не в моих словах, а в том, чтобы растормошить тебя, расшевелить, чтобы прервать твой сон. Поэтому мне много раз приходится прибегать к тому, что психологи называют шоковой терапией. Когда человек впадает в состояние крайнего безумия, в чувство его приводит только применение электрошока.

Тебе тоже нужна хорошая доза электрошока. Поэтому я много раз говорю слова, которые встряхивают тебя, шокируют. А то, что я называю медитацией, именно таково — это терапия электрошоком. Она вызовет в тебе такую дрожь, что ты станешь похож на землетрясение, — и пока ты не превратишься в такое землетрясение, от сна тебе не пробудиться.

Я слышал одну историю. Однажды утром жена рассказывала своему мужу, какая ночью была гроза... по небу неслись черные тучи, сверкали молнии, гремел гром. Погибли несколько человек — в довершение всего случилось землетрясение.

Муж ответил: «Если ночью такое творилось, почему же ты меня не разбудила? Я бы тоже хотел на все это посмотреть!»

Некоторые люди могут пережить даже электрошок; он их не разбудит. Им нужно более высокое напряжение. Если ты согласишься, я воздействую на тебя тем напряжением, которое тебе нужно. Но даже для того, чтобы ты дал свое согласие, мне придется начинать с малого, с более низкого напряжения; иначе ты просто сбежишь!

Мастера дзэн ходят между своими медитирующими учениками с дзэнским посохом в руках. Если мастер видит, что ученик задремал — а это вполне естественно, если ты семь-восемь часов без перерыва, не меняя позы, сидишь в медитации, — он бьет ученика своим посохом. Но много раз случалось так, что удар мастера пробуждал ученика не только от дрёмы, но и от великого сна. Много раз этот удар становился моментом просветления.

Когда истории традиции дзэн впервые были переведены и стали доступны на Западе, многие западные люди просто не могли в них поверить: как же это возможно, чтобы тебя били падкой по голове, а ты при этом достиг просветления? Разве просветление — это так просто? И какое отношение имеет просветление к удару посохом?

Просветления достигают, изучая Библию, Коран или Гиту. Но как можно достичь после удара палкой по голове? Эти истории дзэнских монахов очень странные. О том, как мастер выбрасывает ученика из окна, а тот в момент падения на землю становится просветленным. Или о том, как ученик, входя в комнату, берется рукой за дверь, а мастер захлопывает ее и прищемляет ученику пальцы — в эту секунду ученик достигает просветления.

Есть одна знаменитая история о мастере дзэн Бокуе. У него была такая привычка: когда он говорил, то поднимал один палец. Этот поднятый палец символизировал адвайту — не-дуалъностъ. Его ученики даже подшучивали над ним за его спиной: разговаривая друг с другом, они поднимали палец. Все это было чудесно и вполне невинно. В услужении у мастера был один маленький мальчик: он приносил ему чай и воду, расстилал для него коврик и так далее. У этого мальчика очень ловко получалось копировать Бокуя. Когда Бокуй говорил, мальчик обычно усаживался за его спиной, и стоило мастеру поднять палец, как он тоже в подражание поднимал свой палец. Мальчик поднимал палец и жестикулировал им, будто читал наставления собравшимся.

Бокуй все это знал, ведь даже то, что происходит за спиной у будды, находится прямо перед его глазами. От него ничего нельзя утаить. И даже если ты думаешь, что тебе удалось от него спрятаться, это лишь потому, что будда предпочитает, чтобы ты не знал о том, что ему все известно. Вот и все.

Однажды, когда Бокуй говорил, мальчик, как обычно, сидел позади него. Когда Бокуй поднял палец, мальчик сделал то же самое. В мгновение ока Бокуй вытащил из своего кармана нож, обернулся и отрезал мальчику поднятый палец! Все присутствовавшие при этом были потрясены. Все очень испугались — а мальчик закричал и вскочил с места. Его палец упал на пол, а из раны потоком хлынула кровь.

Бокуй поймал мальчика, притянул его к себе и рассмеялся. Мальчик растерялся — он уже не знал, плакать ему или смеяться. На мгновение он забыл, что ему отрезали палец. Тогда Бокуй поднял свой палец и попросил мальчика сделать то же самое. Мальчик поднял свой отрезанный палец. Говорят, что в эту секунду он стал просветленным!

Эти истории — очень странные, они не укладываются в голове и даже могут показаться очень жесткими. Этот Бокуй кажется нам очень злым. Как это так — отрезать палец ребенку. Но шок, который ты испытываешь, когда тебе отрезают палец, может пробудить тебя от сна. А если отрезанный палец — это цена, которую нужно уплатить за пробуждение, тогда это того стоит! Но только Бокуй знает, когда наступает подходящий момент и это может случиться. Только он знает, когда пелена сна достаточно тонкая, когда твоя двойственность настолько невелика, что потрясение может ее уничтожить. Так что мастер дзэн бьет, только когда пелена сна становится очень тонкой; иначе ты перенесешь даже такое потрясение. Пальца не будет, но никто так и не проснется.

Все медитационные техники направлены на то, чтобы растормошить тебя, вывести из состояния сна.

И я всегда жду того момента, когда твоя пелена станет настолько тонкой, что малейший толчок разорвет ее. А если ты способен открыть глаза и хоть раз посмотреть вокруг, дело, считай, сделано.

Мои разговоры с тобой — только для того, чтобы убедить тебя, заставить тебя дать согласие на то, чтобы отправиться в путь — совершенно тебе незнакомый, путь, о конечной цели которого ты не имеешь ни малейшего представления, где ты можешь заблудиться или, что тоже вполне возможно, достигнешь места назначения. Я веду тебя на поиски тех сокровищ, о которых в данную минуту тебе ничего не известно, и тебе придется отправиться в путь, оставив все, что ты называешь сокровищами; поэтому твоя привязанность вполне объяснима. Время от времени ты оборачиваешься и смотришь назад — это естественно. Ты предусмотрительно хочешь прихватить с собой даже то, что совершенно бесполезно, — и это тоже естественно.

Твой сон — естественный, и мои попытки разбудить тебя тоже естественны.

Я знаю, что тяжело прервать свой сон, но я также знаю, что он может закончиться в одно мгновение. Я ищу подходящий момент, чтобы постучаться в твою дверь. Если ты будешь и дальше подходить ко мне, если ты окажешься упрямцем и не свернешь на полпути, сколько еще ты сможешь продолжать думать? Ты устанешь от этого; постепенно, мало-помалу ты перестанешь думать. А когда ты перестанешь думать, твои сновидения тоже прекратятся. В минуту, когда я увижу, что ты просто сидишь и не думаешь, что ни единой мысли не проносится в твоей голове, — тогда будет достаточно легкого толчка, небольшого удара, мягкого дуновения ветерка, даже звука падения сухого листа, и ты пробудишься.

Открой глаза и взгляни хоть раз, тогда весь мир станет для тебя другим. Ты никогда не сможешь вернуться назад и стать прежним. Я не собираюсь быть здесь вечно, это тоже правда, так что ты можешь упустить возможность. Не будь слишком беспечным, ведь от этого ты засыпаешь еще крепче. Ты должен отдавать себе отчет в том, что эта дверь в любую минуту может закрыться, поэтому твои усилия не должны ослабевать. Ты можешь потерять меня, еще не обретя. Если ты меня найдешь, то уже не потеряешь, но можно потерять меня, даже не найдя. Эта дверь может закрыться еще до того, как ты ее заметишь. Ты должен иметь это в виду, чтобы не проявить беспечность и не заснуть опять. Сейчас дверь открыта. Если ты умиротворен, то сможешь ее увидеть; если ты безмолвен, то сможешь войти.

Все здесь затевалось с одной-единственной целью: приблизить твое растворение.

Священные тексты говорят, что мастер — это смерть; что мастер — это тот, кто становится твоей смертью, а за этой смертью начинается вечная жизнь. Только тот, кто растворяется, достигнет этой жизни. Я много раз буду казаться тебе не только другом, но и врагом. Я подрываю твои устои — это для того, чтобы убить тебя. Я уничтожаю твои мысли; это для того, чтобы убить тебя. Я наношу удар по твоим представлениям о правильном и неправильном; это тоже для того, чтобы убить тебя. Я не только меняю цвет твоих одежд, я не только меняю твое имя, я хочу изменить все твое существо — это тоже способ, чтобы убить тебя. Тебя следует уничтожить.

Как только ты исчезнешь, там и тогда внутри тебя проявится Божественное. Ты — семечко; если ты растворяешься, оно пускает росток. Но ты цепляешься за оболочку семечка, ты, наверное, думаешь, что это и есть твоя жизнь; потеряв ее, ты потеряешь себя. Но оболочка семени — это не твоя жизнь, твоя жизнь спрятана внутри него; если оболочка лопнет, семя даст росток. Оболочка мертва, росток будет живым. И не бойся потерять свое семя; когда ты станешь деревом, из тебя прорастут миллионы семян! Но как это объяснить семени? Оно боится, что его оболочка лопнет.

Недавно я читал книгу под названием «Тайная жизнь растений». Это замечательная книга, которая только что была опубликована на Западе. Видимо, те исследования, которые были начаты господином Джагдишем Чандра Босом, получили на Западе серьезное развитие. Обнаружилось, что растения, как и люди, могут чувствовать.

Проведи простой эксперимент, и ты поймешь, что я имею в виду. Возьми три цветочных горшка, положи в каждый равное количество одинаковой почвы и одного и того же удобрения. Затем посади в каждый равное количество семян любого однолетнего цветка, который вскоре должен расцвести. Скажем, через пять или шесть недель. Убедись, что количество и качество посаженных семян одинаковое во всех трех горшках, а потом нарисуй на одном горшке плюс, на другом — минус, а на третьем — ноль. Поставь горшки в разных местах.

Каждый день хотя бы пятнадцать минут проводи рядом с горшком, на котором нарисован «плюс». Мягко, с любовью разговаривай с семенами. Говори им: «Не бойтесь. Прорастайте, растворяйтесь в земле. Не нужно бояться, вы скоро пустите побеги, и вам явится другая жизнь. Небеса готовы приветствовать вас. Нечего бояться — солнце ждет вас».

Поначалу все это покажется тебе каким-то бредом, но не беспокойся, очень скоро твое умопомешательство даст результаты. Держи горшки на расстоянии по крайней мере два-три метра, чтобы слова, обращенные к одному горшку, не услышали семена из других горшков. Продолжай подбадривать «плюсовые» семена, уговаривай их раскрыться, выпустить побег. Говори им: «Я здесь, с вами, и все готово, чтобы приветствовать вас».

Семенам в горшке, помеченном знаком «минус», обеспечь те же условия, что и семенам из «плюсового» горшка: столько же воды и питания, такое же количество света и тени. Единственное отличие будет в тональности твоего разговора с ними. Говори с ними грубо, скажи так: «Незачем вам прорастать. Вы погибнете, никаких побегов у вас не будет, солнце месяцами не выходит из-за туч и небо совершенно вам не радуется. Ни к чему утруждать себя, вы будете страдать и погибнете. Поэтому позаботьтесь о себе, защищайтесь». Горшку с пометкой «ноль» ничего не рассказывай — с этими семенами вообще не разговаривай.

Через четыре-пять недель ты увидишь, что эти три горшка сильно отличаются друг от друга. Семена, к которым ты обращался с любовью, прорастут первыми, их побеги будут расти быстрее всех. Вторыми появятся побеги в горшке с пометкой «ноль» — это семена, с которыми ты не разговаривал. Но прорастать они будут дольше, их побеги, которым недостает радости и воодушевления, заметных в первом горшке, будут поменьше. А в том горшке, который слышал от тебя только негативные высказывания, скорее всего, побеги не появятся вообще. Даже если ты и увидишь один или два ростка, они будут чахлыми и скоро погибнут. Ты можешь сам устроить этот небольшой эксперимент и все увидишь собственными глазами.

То же самое я делаю и с тобой. На твоем горшке я поставил значок «плюс» и говорю тебе: «Не бойся! Прорастай, растворись! Солнце готово, небеса приветствуют тебя. Я сижу рядом с тобой, не бойся. Приди, поднимись и двигайся дальше». Даже ребенок начинает ходить, если папа протянет ему палец, чтобы он мог держаться за него. Ребенок не умеет ходить, но у него есть папин палец, поэтому он доверяется.

Вот и все. Мастер не может сделать больше. Он просто протягивает тебе свою руку, и вскоре — если ты можешь довериться ему — ты начинаешь ходить. Проходит немного времени, и ты обнаруживаешь, что рука помощи больше тебе не нужна. Ребенку хочется отпустить руку отца — это естественно. «Позволь мне пойти самому», — просит он. Отец, который по-настоящему любит своего ребенка, отпустит его руку. Он держал руку ребенка только для того, чтобы ребенок мог ходить. Ребенок не был причиной, почему отец держал его руку; рука, о которую он мог опереться, была причиной для ребенка.

В миг, когда твое семечко начнет прорастать, в миг, когда появится твой побег, тебе больше не понадобится мое ободрение — я заберу свою руку.

Мастер быстро избавляет ученика от своей персоны, но свобода возможна, только если вначале ты захотел привязаться ко мне. А иначе кого я буду избавлять от себя? Если ты никогда не был ко мне привязан, как я освобожу тебя? Если ребенок никогда не держал отца за руку, какой разговор может быть о том, чтобы кто-то кого-то отпустил? Но тогда ребенок поползет на четвереньках, как животное.

Я стучусь в твою дверь, я подбадриваю тебя и веду тебя от страха к доверию. Я говорю тебе, что все, оставленное тобою, — это мусор, а то, что ты получишь, — сокровище.

Ошо,

вчера Ты говорил нам, что двойственность присуща уму от природы, что противоположность присутствует всегда. Учитывая это, отпускание кажется почти невозможным, ведь рядом с ним будут и недоверие, и ненависть, и сомнения. В конце концов, мы — это всего лишь наш ум! Как может случиться недвойственное отпускание? Верно ли, что отпускание случается где-то вне пределов ума и его нектар понемногу просачивается к тебе, трансформируя ум? Объясни, пожалуйста.

Безусловно, ум — это двойственность. Ум ни в чем не может быть целостным, он всегда будет разбит на части. Когда ты любишь, это отчасти любовь, отчасти ненависть. Когда ты доверяешь, это отчасти доверие, отчасти недоверие. В твоей вере будет половина сомнений. Что же делать? Как тебе отпустить? Отпустить и недоверие тоже! Не показывай только свое доверие, прояви и недоверие тоже! Не говори мастеру: «Я иду к тебе только с доверием». Скажи ему: «Я приношу к тебе и свое недоверие, свои сомнения. Позаботься обо всем: и о доверии, и о сомнениях. Я буду сомневаться, ведь такова природа моего ума. Но я кладу свои сомнения у твоих ног».

Тертуллиан был известным христианским мистиком, и каждый день он возносил Богу молитву, в словах которой стоит разобраться. Каждое утро он молился: «Я верую в Тебя. Помоги моему неверию».

Сомнение живет в тебе, и, отрицая его, ты попадешь в беду. Попытавшись скрыть его, ты сам себе создашь трудности. Если в действительности недоверие в тебе присутствует, а ты при этом пытаешься уговорить себя, что «Нет, я научился полному доверию; теперь во мне нет ни капельки сомнений», ты загонишь себя в ловушку.

Ты должен тщательно в себе разобраться.

В тебе есть и доверие, и недоверие.

Там есть и добро, и зло.

Там есть и благие намерения, и дурные.