Глава 6
Глава 6
Что может быть проще — представить идеальную жизнь? Лежу на берегу бирюзового моря с «Мохито» в руке. Рядом Лёша в полосатом шезлонге, читает книгу. Мы — в дорогих белых льняных пляжных костюмах и шляпах из эквадорского тростника. У меня на руке кольцо с бриллиантом в полтора карата, у Леши — тонкое, из титана. Вокруг пальмы, тишина и роскошная вилла на пригорочке. В мягком, как сахарная пудра, песке играют наши босоногие дети: мальчик и девочка. За ними присматривает гувернантка из Англии — так они сразу язык учат. Прислуга с яхты сообщает, что ужин подан.
— Перенесите в дом, — повелеваю я.
Повар недовольно косится.
Да как ты смеешь перечить мне, холоп! В моей мечте! Увольняю!
Повар тут же исчезает, и на следующий день мы остаемся без завтрака. Мне самой приходится стоять у плиты. Делаю яичницу. Дети кричат, что это невкусно, а Лёша укоризненно замечает, что не следовало так круто обходиться с поваром, особенно когда мы вдалеке от цивилизации. Да как ты смеешь мне перечить! Даже в моей идеальной жизни не можешь помолчать! Увольняю! Всех увольняю!
Лежу одна на берегу бирюзового моря. Пальмы, тишина и моя роскошная вилла на пригорочке. Рядом — никого! Ужин мне подают в шатре на берегу. Кто подает? Роботы! Так-то! Пробую белую рыбу и молодое вино. Вкусно!
— Что за рыба? — спрашиваю я.
Робот молчит.
— Почему ты не говоришь со мной, холоп? Хочу знать, что это за рыба!
Робот молчит. Увольняю!!! Бросаю в него пустой поднос. Поднос сносит роботу голову. Он еще какое-то время хаотично крутит руками, а потом затихает, и я остаюсь совсем одна.
Вот это я разошлась! Просто с роботом как-то скучно. Не с кем про рыбу поговорить и обо всем остальном. Иду на виллу, ложусь на диван и бездумно переключаю каналы спутникового телевизора. Диктор новостей сообщает, что мой банк лишают лицензии и закрывают. Все из-за ненадлежащей работы отдела комплаенс-контроля по работе с VIP— клиентами.
— Простите? — из грез об идеальной жизни, которую я тут же умудрилась превратить в неидеальную, на диванчик в холле центра «Бизнес-семинары» меня возвращает мягкий голос Николая. — Разрешите присесть?
— Да, — освобождаю ему место рядом.
— Извините, — он садится и тут же съезжает к середине дивана, где сижу я. Мы старательно отодвигаемся к краям. — Я и не предполагал, что мы здесь встретимся. Интересное совпадение. Извините, если смутил своим неожиданным появлением.
— Что вы! Будем считать, что у нас корпоративное обучение.
— Как это понимать? — спрашивает он, но улыбается так, будто всё уже понял.
— Вы приняты на работу! Поздравляю!
— Спасибо!
Губы его чуть подрагивают от волнения.
— Когда можно приступать? — он улыбается, обнажая абсолютную симметрию по-голливудски белых зубов.
— А когда вы готовы?
— Хоть сегодня. Со старым работодателем меня уже ничто не связывает.
— Сегодня, конечно, банк не работает. А в понедельник можете приступать.
— Быстро у вас все делается! Я готов! — отвечает он бодро, и мы подкрепляем соглашение крепким рукопожатием. Звучит колокольчик. Встаем, все еще держась друг за друга. Ладонь у него опять мягкая и теплая, как вчера. Как тогда у Леши, когда мы встретились с ним в Дантесе. Что за наваждение? Сейчас же отпусти его руку!
— Перерыв закончен! — Михаил выходит в холл и зовет нас.
— А знаете, Николай, мы после курса можем на работу съездить? — говорю я вдруг ему. — Я вас введу в курс дела. В понедельник, боюсь, у меня не так много времени на это будет.
Что я творю? Я же не собиралась сегодня на работу!
— Да, конечно! — отвечает Николай. — Буду очень рад!
Мы едем на его красной «Хонде». Он ведет уверенно, даже слишком. Заметив мое напряжение, он снижает скорость, что-то рассказывает об архитектуре Москвы. Я расслабляюсь.
— Откуда ты столько знаешь? Ты не против, если я на «ты».
— Я только «за». А любовь к архитектуре у меня от папы. Он всю жизнь в конструкторском бюро работал, архитектура была его хобби. Мама тоже хорошо в этом разбиралась. Она — учитель географии. Сейчас оба на пенсии. Живут на даче и ждут внуков.
Николай смеется.
— Родители у всех одинаковые, — подхватываю я. — Значит, ты пока не создал семью?
— Нет, — отвечает он задумчиво.
— Тоже против браков?
— Нет, что ты! Если бы подходящую девушку нашел, сразу бы женился. А почему тоже?
— Просто есть такие люди, которые изначально негативно к браку относятся из-за плохих отношений у родителей.
— Понятно. У меня нет таких отяжеляющих обстоятельств. Мне с родителями повезло. Они для меня — пример идеальных отношений.
— Пылинки сдувают и любят друг друга так, что мурашки по коже?
— У меня иногда бывают, когда на них смотрю.
— Их надо с моей подругой Светой познакомить. Она в любовь не верит. Считает, что это всего лишь обман природы для продолжения рода.
— А ты? — спрашивает он заезжая с Большой Полянки в Старомонетный переулок.
— Верю ли я в такую любовь? — я вздыхаю. Какой-то странный у нас разговор получается с будущим подчиненным. — Не знаю, но очень хочется верить. Очень хочется…
Он паркует машину, и мы идем к входу в бизнес-центр, синхронно чеканя шаг. Как так получается? Ведь он выше меня. Объясняю охране, что это наш новый работник. Николай предъявляет паспорт, нас пропускают под мою ответственность. Теперь наступает моя очередь быть экскурсоводом. Веду его по пустынному зданию, показываю этаж за этажом: зал обслуживания клиентов, отделанный в голубых тонах. На втором — менеджеры по работе с клиентами. На третьем — другие отделы и мы — крыша банка. Да, если у нас обнаружится течь, подмочится вся репутация банка. От четкости работы нашего отдела очень много зависит.
Николай восхищенно улыбается, а я вспоминаю, как в первый раз всё это увидела. Внутри ликовало и взрывалось неоновым салютом: от новизны, предвкушения и офисной красоты. Да, у офиса есть своя красота. И запах. Терпкий запах техники, перемешанной с нежностью свежезаваренного кофе. И звуки: разговоры вполголоса, смех, работающие принтеры, стук компьютерных клавиш. На выходных их нет, зато есть тишина. Веду Николая дальше. Молчим, наслаждаясь немым восторгом. Он тоже любит тишину?
После осмотра кухни направляемся в кабинет. Показываю ему стол, который на протяжение целого года был моим, даю почитать должностную инструкцию, внутренние правила комплаенс-контроля, а сама разбираю бумаги на столе Тани, теперь — моем.
Три черных лотка для бумаг на краю стола и равном расстоянии друг от друга в высоту: входящие, в работе, исходящие. Новый органайзер с полным комплектом канцелярских принадлежностей. Монитор на системном блоке — чуть выше уровня глаз. Ничего лишнего. Никаких бумаг, документов клиентов. Так предусмотрено правилами. Все папки с делами, над которыми работаем, хранятся в большом сейфе, ключи — на вахте и у начальника, то есть у меня. О, Господи! Я — начальник! До сих пор не могу в это поверить.
— Здесь лежат документы, — поясняю Николаю, показывая на железный шкаф. — Ни одно из дел не должно оставаться на столе. Нас периодически проверяют. За неисполнение — штраф. Ключ в конце дня отдается на вахту. У меня и у Виктора Алексеевича есть еще по одному. Кстати, Виктор Алексеевич — это директор нашего Департамента комплаенс-контроля. В понедельник тебя ему представлю. Будет небольшая внутренняя проверка, после этого тебе дадут доступ в систему. Документы оформишь с утра в отделе кадров.
Перебираю дела на букву «С».
— Вот оно, — шепчу я. — Татьяна его подписала в пятницу. Значит, есть вероятность, что до менеджеров решение еще не дошло.
— Что ты говоришь? — переспрашивает Николай.
— Одно дело, в отношении которого у меня есть большие подозрения. Обычно мы рассматриваем заявки за два дня, но в особых случаях можем задерживать до десяти дней.
Листаю папку. Приложены несколько документов о доходах от деятельности его как стоматолога в клинике Эдуарда Вишневского годичной давности, но суммы, по моему мнению, все равно недостаточные. Нельзя пропускать это дело. Никак нельзя.
— Я отдам его тебе для перепроверки.
— Спасибо за доверие.
Николай протягивает мне руки, чтобы забрать папку. Я медлю — он всё-таки еще не сотрудник.
— С делом в понедельник ознакомишься, — останавливаюсь я. — А сейчас прочитай еще этот стандартный набор правил, обязательных для каждого работника банка.
Сажусь изучать Танину должностную инструкцию, теперь — мою. Тишина… Ни звука, ни шороха. Счастливое безмолвие, когда секунды сливаются в минуты, минуты — в часы, часы — в поток, который несет тебя в неизвестность. Ты теряешь себя, свое я, цель, мысль, растворяешься в том, что делаешь, и забываешь, куда направлялся, но в итоге с изумлением обнаруживаешь, что прибыл именно в тот пункт, в который хотел попасть. И самое удивительное, что приходишь туда не усталым и изможденным работой, а отдохнувшим, расслабленным и удовлетворенным от того, что цель достигнута. Боюсь шелохнуться. Сколько раз испытывала эту рабочую идиллию одна, но еще никогда — вдвоем, с мужчиной. Толик всё портил шуршанием фольги, в которую завернута его еда — он все время что-то ест и оставляет на столе крошки. Анжела строчит телефонные монологи с менеджерами без умолку, как швейная машинка в ателье. Володя ходит, не поднимая ног. Этот звук меня ужасно раздражает.
Может быть, Николай — тоже перфекционист? В одежде ничего лишнего. В машине — чистота и порядок. В словах сдержан, но точен. Придраться не к чему. Даже лицо у него — симметричное. И зубы — красивые, ровные, как у Леши.
Лёша… Лёша!!! Он ждет меня! Как я могла о нем забыть! Бегу к сумке. Девять смс и четыре звонка — все от него! Выключила телефон на семинаре, и даже не вспомнила. Написала смс, чтобы он готовился к приезду, и совершенно забыла! Чертова память!!!
— Мне срочно нужно домой! — несусь к вешалке.
— Могу подвезти, — Николай встает.
— Спасибо! На метро быстрее получится. Извини, не могу оставить тебя здесь одного. Доделаешь в понедельник. Прости за эту чехарду.
Чувствую себя ужасно неудобно перед Николаем. С ним, наверняка, такое не случается. Все забываю в последнее время. Как буду руководить отделом? Из лифта посылаю Лёше сообщение, что всё отменяется. Объясню, как приеду. Как я могла забыть?!
Думала об идеальной жизни, а потом будто одна секунда прошла. Может, это и есть идеальная жизнь? Когда она пролетает, как миг? Когда ничего себе не представляешь, не ожидаешь и потом не разочаровываешься? Жизнь-поток. От Баррикадной до центра «Бизнес-семинары», от «Бизнес-семинары» до работы, от работы до Полянки, от Полянки до Чеховской, пересадка, от Пушкинской до Сходненской, от Сходненской до остановки около нашего дома-свечки.
— Лёша? — вижу его в длинном черном шарфе, намотанном вокруг шеи, с ведром в руках. — Ты что делаешь на улице? Горло болит? Зачем тогда выходишь? Я сама мусор вынесу. Пойдем, чай с медом тебе сделаю!
Выхватываю у него ведро и тащу за руку к двери.
— Да нет, я здоров, но ты ведь написала, что должен притворяться больным… Вот, предпринял меры для конспирации, чтобы мусор вынести, на случай, если вас тут встречу.
— Я же написала, что все отменяется! Не слышал? Прибирался? Прости! Мы хотели всей группой приехать к нам, потом решили не ехать. Потом мне нужно было на работу, чтобы подготовиться к понедельнику. Из головы вылетело! Извини!
— Ничего! Ты, видно, в «поток» попала. Такое случается, когда занимаешься настоящим, тем, что действительно твое. Даже не ожидал, что для тебя таким занятием станет тайм-менеджмент. Очень рад! А я за это время всю квартиру убрал, как обещал. И выздоровел, — он снимает шарф и крутит им над головой, как победным флагом.
Захожу в квартиру. Если бы он знал, что я была на работе, наверное, не сказал бы «действительно твое».
— Неплохо для первого раза, — говорю, заглядываю в ванную. — Немножко подрихтую, и у нас будет идеальный порядок!
— Хорошо, — отвечает Алексей. — Только в поток не попади снова!
— Нет-нет! А теперь живу по правилу Парето: делаю только 20 процентов, которые приносят 80 процентов результата. Сегодня я поняла, что делаю много, а в результате получаю мало. Нужно наоборот! Делать мало, а получать много. Тогда времени у нас с тобой будет предостаточно. И делегировать. Все неважное нужно делегировать. Спасибо, что подарил мне этот курс, — говорю я, открывая дверки шкафа. — Не хотела тебе говорить, пока меня не утвердят, но не могу удержаться. С понедельника я исполняю обязанности Тани. Она в декрет уходит. На мое место работника взяли, но пока он в курс войдет, мне придется крутиться. Думаю, мне тайм-менеджмент точно поможет.
— Поздравляю! — подхватывает Алексей. Он обнимает меня и целует в щеку. — Поздравляю с повышением! Теперь я думаю, что ты раньше меня с работы приходить будешь — хороший начальник ничего сам не делает, а всё поручает. Потом только проверяет и раздает калачи.
— Или калачом, — я смеюсь. — Посмотрим. Сначала хочу правило 20 к 80 освоить. Наше домашнее задание — найти как можно больше возможностей для применения в жизни. На выходных будем определять победителя.
— Хорошо! — он улыбается. — Вижу, вы сегодня много узнали.
— В общем-то, ничего нового, просто повторили то, что знали. Правило Парето, списки целей, расстановка приоритетов. Следующий раз Михаил пообещал нечто поинтереснее — энержи-менеджмент, а то у нас у всех проблемы с силой и энергией. На работе выкладываемся, дома умираем.
— С нетерпением буду ждать вашего второго семинара, — говорит Лёша, хитро улыбаясь. — Давай схожу в магазин, пока ты прибираешься. Тогда мы вместе освободимся. Эффективное делегирование! И ты не так устанешь.
— Нет, дорогой. Делегировать нужно то, что сам не хочешь или не можешь делать, что не так важно. А ты для меня очень важен. Должны же мы где-то время вместе проводить. Поход в магазин — это прекрасная возможность вместе прогуляться, поговорить и полезное дело уладить. И вдруг ты что-нибудь не то купишь. Мне потом еще раз бежать придется. Это будет уже не экономия, а настоящее расточительство. Закупка продуктов на неделю — это очень важно. Всё успеем, не волнуйся. Родители к семи хотели подъехать. А сейчас мне нужно обязательно прибраться в шкафу. Он крадет у нас, как минимум, десять минут в день по утрам! Это непростительно много.
— А что мне делать?
— А ты садись, отдохни. Михаил говорит, нужно обязательно вовремя и эффективно отдыхать от работы, чтобы не уставать к вечеру. Лучший отдых — это смена деятельности. Ты сейчас прибирался… Отличной сменой деятельности будет картошку почистить. Или носки зашить, — вынимаю из шкафа несколько носков, — а то у меня руки не доходят. Ещё было бы здорово подсчитать, сколько за квартиру в этом месяце платить: за электричество и прочее.
— А можно я новости почитаю, а потом уже носками и счетами займусь? — спрашивает он.
Великодушно соглашаюсь.
— Но только пятнадцать минут! Иначе можно легко выпасть из рабочего ритма. Михаил говорил, что нужно придерживаться школьных правил: 45 минут работы и 15 — отдыха. Тогда к вечеру силы останутся.
Соблазнительно улыбаюсь и исчезаю за дверкой шкафа. 20 к 80. Что же я ношу большую часть своего времени? Это оставляю, остальное убираю. Если не вспомню про них через полгода, можно расставаться. Уже сейчас в руках неприятно колет от таких мыслей. Мне кажется, я всё регулярно ношу — у меня те 20 процентов и лежат в шкафу, которые нужно оставить. Значит, мне ничего выкидывать не придется. Ура! А вот к Лёшиному гардеробу нужно приглядеться повнимательнее. Особенно к этому старому черному джемперу и к остальным вещам, которые не я ему дарила. Не люблю их — они немодные и Лёшу старят ужасно. Джинсы эти залатанные, и носки протертые. Они явно к 80 процентам относятся. Оказывается, у нас в шкафу вот какое соотношение! Все мои вещи — это 20 нужных процентов, а его — 80 ненужных. Но не могу же я все убрать! Буду действовать пошагово. Каждый месяц по чуть-чуть. Он так не заметит. Убираю первую партию в отдельный пакет, который надеюсь незаметно вынести из дома, но сделать мне это не удается.
— Ты что?! Играешь? — моему возмущению нет предела — вижу Лёшу, сидящим за компьютером. Он с яростью молотит по клавишам, а носки со счетами всё еще лежат на диване. — Я уже кучу дел переделала, в твоей части шкафа прибралась! Мог бы хотя бы «спасибо» сказать!
— Спасибо! — цедит сквозь зубы Алексей, продолжая играть.
— Мог бы хотя бы голову повернуть! — внутри меня закипает. — Родители через час приедут, а мы еще в магазин не ходили!
— Мне еще минут пятнадцать нужно! Я не могу его упустить!
— Кого — его?
— Самого главного!!!
Я подхожу к компьютеру и смотрю на темный экран с большой кровавой мачете, вложенной в руку, которой Алексей размахивает, нажимая на кнопки.
— Один зомби остался — их предводитель. Не могу его найти. Куда он запропастился? Я тебя на чистую воду выведу!
Мышцы его напряжены, взгляд, будто речь сейчас идет о жизни и смерти. Стараюсь не смотреть на экран, чтобы не давать пищи для ночных кошмаров.
— Через час родители приедут, — кричу я, — а ты тут мачете размахиваешь! Что они подумают про отца их будущих внуков!
— Будут думать, что он настоящий мужик и, в случае чего, всегда сможет защитить их дочь и внуков от нашествия зомби. Вон он!!! Вот тебе! Получай!!!
Он снова принимается остервенело бить по клавишам, а я молча одеваюсь и выхожу из квартиры. С этим делом нужно поосторожнее. Он ведь может подсесть на игры. Я слышала, что люди за деньги приобретают себе роли в онлайн-игре и живут там, как в настоящей жизни. А если Лёша таким станет? Продаст всё, что мы имеем. Сделает зависимыми наших детей. Клон 243. Клон 244. И он — повелитель клонов. Ужасно! Сколько в нем всё-таки того, чего раньше не замечала — неидеального!
— Добил его, — Лёша догоняет меня у магазина, счастливо улыбаясь. — Так давно за зомби не гонялся. Настоящее удовольствие!
— Конечно, это тебе не в магазин ходить — продукты добывать.
— Да, мы — мужчины в душе все равно охотники, а в магазине еда от нас не убегает.
— Если хочешь погоняться, то сходи на настоящую охоту. Придумай себе хобби — это полезно.
— Нет, уволь. Мой отец с его другом-стукачом своими разговорами о грязных сделках когда-то все желание охотиться в реальной жизни отбили.
— С Сердобольным? — вырывается у меня.
— Да, а ты откуда его знаешь?
— Ты сам когда-то рассказывал — про профессора из университета, который о тебе отцу докладывал…
— А говоришь, что у тебя память плохая стала.
— Просто недавно пришлось вспомнить…
— Очень интересно, — Лёша останавливается у входа в супермаркет и напряженно смотрит на меня.
— Обещаешь оставить все между нами? — я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу.
— Обещаю, — твердо отвечает он.
— Он пришел открывать к нам счет, чтобы положить крупную сумму наличных…
— И вы открыли?
— Почти, — я медлю, все еще не зная, правильно я делаю или нет.
— Но ты что-то не в большом восторге, как я вижу, — Лёша берет меня за руку, прихватив тележку, мы идем дальше, чтобы не мешать покупателям у входа.
— Да, потому что его доход очень уж сильно не сходится с суммой вклада.
— Значит, это всё-таки он! — Лёша в сердцах бьет рукой по ручке тележки так, что она громко гремит. — Вот подлец! Всплыли, значит, денежки!
— Какие денежки?
— Мама рассказывала, что у отца один раз большую сумму наличных украли. Они, видимо, нечистые были, потому что отец не стал в полицию заявлять. Всего несколько человек знали об этих деньгах, в том числе Сердобольный. Отец так и не смог ничего доказать, но общаться со всеми, кто знал об этой сумме, перестал. Ему тогда даже часть бизнеса продать пришлось, чтобы привести дела в порядок. Едва удержался на плаву. Я, правда, обо всем с маминых слов знаю. Мы с ним как раз общаться перестали. А Сердобольный, значит, год подождал, и теперь пошел их отмывать.
— Понятно, — отвечаю, размышляя, как теперь буду доказывать Виктору Алексеевичу, что дело Сердобольного пропускать нельзя, даже несмотря на то, что Таня уже подписала. — Так я и думала. Пообещай мне, пожалуйста, еще раз никому ничего не рассказывать, пожалуйста. То, что я тебе открыла, банковская тайна. Меня могут уволить за это. Но и не поделиться я не могла, потому что ты — единственный, кто мог помочь мне продвинуться дальше.
— Обещаю, не волнуйся. Пусть отец сам разбирается со своими миллионами.
— Теперь мне приходится разбираться, — с усмешкой вздыхаю я.
— Мне очень жаль, что он и тебе портит жизнь.
— Ничего. Рада, что хотя бы с моими родителями у нас хороший контакт, — говорю я и осекаюсь, заметив, как напряглись мышцы на его руке. — Извини, не хотела тебя обижать.
Отрываю полиэтиленовый пакет и набираю в него пять зеленых яблок из ящика. Они пахнут свежестью, несмотря на то, что уже апрель. Интересно, откуда их привезли?
— Я не обиделся, — отвечает Лёша, складывая мой пакет с яблоками в тележку. — Родителей не выбирают. Принимаю то, что есть. Мне вполне достаточно нашей семьи.
— Нас и моих родителей? — спрашиваю, ласково поглаживая его ладонь.
— Нет, просто нас, — его рука ускользает из-под моей. — Честно говоря, был бы очень рад не проводить каждый субботний день с твоими родителями.
— С кем тогда? С твоими зомби? — обиженно отворачиваюсь от него.
— Нет, друг с другом. Мне кажется, одного раза в месяц или в два было бы вполне достаточно для родителей. Нам бы это сэкономило четыре часа каждую субботу!
— Ты хочешь, чтобы я тоже не общалась с родителями, как ты? Моих родителей ты тоже не любишь!
— Конечно люблю! Но не так часто!
После этого наш разговор совсем не клеится. Я сержусь на него из-за недостаточно уважительного, на мой взгляд, отношения к родителям, а он — из-за моей страсти к здоровому питанию. Я больше не хочу терпеть его сладости. Подумать только! Он собирается купить несколько плиток шоколада на неделю. Я не отказываю, но предлагаю заменить их рисовыми вафлями с тремя тонкими полосками коричневой глазури наверху. Уж если ему захочется вечером пожевать, пусть похрустит чем-нибудь не таким калорийным. И вкус шоколада сохраняется. Ежик-то на животе у него всё пухнет, и явно не от голода.
— От молочного шоколада никакой пользы! — пытаюсь убедить его. — Один сахар. Ты же психолог, ты должен это понимать!
— Я знаю, что от шоколада есть польза, даже очень большая. Он отвлекает меня от грустных мыслей одиночества по вечерам. Хорошее эмоциональное состояние — залог крепкого здоровья. Это я понимаю. Как психолог.
— Теперь буду приходить вовремя, — возражаю, выкладывая плитки, — Буду делегировать. Я обещаю. Шоколад тебе больше не понадобится!
— Ну хорошо. Тогда возьму еще колбаски на случай, если ты принесешь работу домой.
Неодобрительно вздыхаю.
— Возьмем тогда копченой, — предлагаю компромисс, думая, что ее мы сегодня вечером с родителями съедим. — Вспомни про правило 20 к 80. Копченая колбаска — это колбасная квинтэссенция! 80 процентов содержания на 20 процентов формы.
С удовлетворением складываю колбаску в тележку. Один пример для следующего занятия есть!
— Хм, — тянет безрадостно Алексей.
— Если хочешь шоколада, — успокаиваю его, — возьмем горького, 70-процентного. В нем как раз все полезное от шоколада собрано. По принципу Парето. Жаль, что нет 80-процентного. Было бы точно по формуле, и я бы об этом примере на семинаре тоже рассказала. Теперь все так будем покупать. Не фрукты, а сразу сок свежевыжатый. И из овощей сделаем суп-пюре — так больше полезного содержания будет. Сельдерея, петрушки, морковки, кабачков — все туда! 80 процентов овощей и 20 воды! Какая польза будет!
— И спирта еще купим вместо вина, — Алексей останавливается перед полками с алкоголем.
— Зачем спирта? — я останавливаюсь.
— Там не то, что 80 процентов, а все 96! Выпиваешь 50 грамм, а эффект — на пол-литра!
Хм… Замедляю ход.
— Ладно, бери, что хочешь, — говорю в замешательстве. — Только не надо спирта. Как его с родителями пить? Они не поймут, даже если объяснить про Парето.
После ужина с мамой и папой соглашаюсь с Алексеем, что можно встречаться с ними не так часто. Тем более, что они об этом сегодня сами об этом попросили. Оказывается, они думали, что это нам нужно так часто встречаться. Алексей все это каверзными вопросами из них вытянул, а потом сказал, что хотел бы избавить их от такой повинности и спросил, какое количество встреч было бы им в радость. Они так и сказали — раз в месяц, а лучше в два. Максимум!
Когда родители ушли, мы смотрели телевизор и так устали, что на секс совсем не осталось сил. Алексей опять вспомнил про Парето и двадцать процентов усилий, которые дают восемьдесят процентов результата.
— К черту прелюдию! — прокричал он.
— К черту! — согласилась я.
Он был в восторге. Я — не очень. Будь он неладен — этот закон Парето с его эффективностью. Может быть, он только мужчинам подходит?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.