Бытие Секрет мистической розы

Бытие

Секрет мистической розы

Однажды мистическая роза распустится внутри вас и наполнит все божественным ароматом. Не ищите этому названия.

Существование вечно и безгранично.

За небесами — небеса, за вершинами — вершины…

В чем секрет мистической розы?

Мистическая роза — это древний символ, имеющий большое значение.

Чарльз Дарвин создал теорию эволюции. Большая ее часть имеет смысл, но он упустил кое-что важное. Он думал лишь об эволюции скелета человека. Он все время сравнивал строение скелетов животных и человека. У шимпанзе, у некоторых других видов обезьян — почти такое же строение скелета, поэтому в итоге Дарвин пришел к заключению, что человек произошел от обезьяны.

Конечно, над ним смеялся весь мир, особенно христиане, потому что христианство отличается упрямством и фанатизмом, которые никогда не были такими явными до того, как Чарльз Дарвин выдвинул теорию эволюции. Даже сегодня большинству людей не ясно, в чем же проблема? Почему христиане так сильно настроены против Чарльза Дарвина?

Христиане верят, что Бог сотворил мир за шесть дней. Очевидно, когда Бог создает что-то, это должно быть завершенным и совершенным, поэтому вопрос эволюции и не возникает. Эволюция означает, что все развивается, становится лучше, совершеннее, достигает более высоких уровней. Это противоречит идее неизменного творения. Поэтому Чарльза Дарвина критикуют и осуждают.

Я помню… в одной маленькой школе учитель рассказывал ученикам, как Бог сотворил мир. Один маленький мальчик, чей отец был ученым и объяснил сыну теорию эволюции, встал и сказал: «Но мой папа говорит другое. Он говорит, что мы произошли от обезьян».

А учитель-христианин ответил: «В том, что касается твоей семьи, может, он и прав. Мы здесь не обсуждаем твою семью. Ты можешь подойти ко мне позже, после урока».

Но таким было отношение к Дарвину по всему миру — не только у христиан, но и у индуистов, у мусульман. Они думали, что Чарльз Дарвин лишил их достоинства, которым наделил их Бог. Он разрушил веру их эго в то, что Бог сотворил человека по своему образу и подобию. Этот чудак-ученый заявил, что Бог сотворил человека по образу и подобию обезьяны. Никто не был готов принять это.

Я тоже не готов принять это, но мое объяснение — иное. Дело не в сравнении скелетов, эволюция — в сознании, не в теле. У человека — свое тело, у обезьяны — свое тело…

Чарльз Дарвин и сам был очень озадачен: как может обезьяна вдруг стать человеком? Насколько нам известно, за последние как минимум десять тысяч лет не было ни одного случая, чтобы внезапно обезьяна спрыгнула с дерева и превратилась в человека. Если этого не случилось за десять тысяч лет, то непонятно, как это вообще могло когда-либо произойти.

Всю свою жизнь он искал недостающие звенья: пропасть между обезьяной и человеком кажется слишком большой. Он хотел найти некоторые недостающие звенья, чтобы уменьшить пробелы: обезьяна становится чем-то другим, затем что-то другое становится еще чем-то, и в итоге небольшое отличие… и животное становится человеком.

Но он не смог найти ни одного недостающего звена. Потому что он родился на Западе, и его подход был материалистическим, что и стало причиной неудачи. Но в остальном то, о чем он говорил, имело огромное значение.

Эволюция нужна не для тела, а для сознания, тогда она ведет к духовному прогрессу. Но Дарвин не имел представления о душе. Для него человек был лишь телом, не более.

Я выдвигаю теорию духовной эволюции, и это — основа всего мистицизма в мире.

Человек рождается как семя. Принимать семя за жизнь — величайшая ошибка, которую может совершить человек. Миллионы людей рождаются как семена — свежие, молодые, с огромным потенциалом для роста. Но оттого, что они принимают семя за саму жизнь, они умирают, как сгнившие семена, в их жизни никогда ничего не случается.

Секрет мистической розы заключается в том, что, если человек заботится о семени, с которым он рождается, дает ему правильную почву, правильную атмосферу и правильные вибрации, двигается по верному пути, где семя начинает прорастать, тогда предельный рост символизируется мистической розой — когда ваше существо цветет и раскрывает все свои лепестки, наполняя мир благоуханием.

Но если вы можете цвести, освобождая то, что скрыто в вас, — вы выполняете желание существования. Вы возвращаете существованию тот аромат, который был скрыт в вашем семени. Вы приходите, чтобы исполнить свое назначение…

Мистики никогда не считали человеческую жизнь венцом его существования. Человеческая жизнь — это лишь начало, и не следует умирать, оставаясь лишь началом, это уродливо, оскорбительно, это лишает вас достоинства. Человек должен достичь полной реализации — не только для своего собственного удовлетворения, но для удовлетворения Вселенной. В этом — секрет мистической розы.

Да, в некоторых традициях мистическую розу также называют магической розой. Оба слова имеют большое значение. Это действительно магия, когда вы видите внутри себя цветущую розу, ее красоту, ее доброту и ее истину — сатьям, шивам, сундарам.

Вы не верите своим глазам! Вы никогда не предполагали, что вы так много в себя вмещаете, что ваш потенциал так ценен, что ваш внутренний мир — это неистощимое сокровище, что вам не нужно вечно быть в долгу перед существованием. Вы можете вернуть существованию в миллион раз больше, чем оно дало вам. Это момент величайшей радости, не только вашей, но и всей Вселенной.

Этот опыт — бесконечная тайна, и ничто не может лишить его этой тайны. Вы можете пережить этот опыт, но вы не можете его объяснить, — в этом значение слова «мистический», — вы можете его испытать, но вы практически теряете дар речи. Вы не можете выговорить ни одного слова, которое несло бы что-то от этой розы, от ее красоты, от ее аромата, от ее танца, от ее мистики, ничто не может быть передано ни одним словом…

Слово «магическая» тоже имеет большое значение. Подобные вещи случаются лишь в магии. Невероятно… вы видите собственными глазами вещи, которые не должны случаться, но они случаются. Одной из главных потерь Индии было ее отделение от Пакистана, но это — последнее, о чем думали политики.

В детстве я сталкивался с такими чудесами почти каждый день, потому что улицы по всей стране были полны магами.

Я собственными глазами видел такие вещи, что до сих пор не понимаю, как они происходили. Конечно, это были какие-то фокусы, а не чудеса, да и маги не утверждали, что творят чудеса. Это были простые, бедные люди, не преувеличивающие своих возможностей, но то, что они делали, было практически чудом.

Я видел в детстве, как маги сажали маленькое манговое дерево, всего шести дюймов в высоту, не более того… У всех на глазах они выкапывали яму, помещали туда саженец, затем накрывали его тканью и распевали что-то на джиберише, так что было непонятно, что они говорят. Так они создавали видимость общения между собой и спрятанным растением.

В тот момент, когда маги раскрывали дерево, на нем висели спелые манго! И маги приглашали людей — можно было подойти поближе, можно было увидеть, что плоды не были ничем привязаны. Люди подходили и видели, что плоды действительно выросли, никто их не прикреплял специально!

Маг предлагал манго всем желающим, чтобы они попробовали фрукты и убедились, что они не были искусственными или иллюзорными. И люди пробовали их и говорили: «Мы никогда в жизни не ели таких сладких манго!» И в этом не было никакой претензии на чудеса.

Я видел, как маги доставали из своих животов большие круглые шары из стали. Они были такими большими, что было трудно вытаскивать их изо рта — требовалась помощь других людей, чтобы вытащить их изо рта мага, — и они были такими тяжелыми, что, когда их бросали на землю, они оставляли вмятины.

Маг продолжал доставать шары все большего и большего размера… Это был фокус — но как им это удавалось? И они подбрасывали эти большие шары, размером почти с футбольный мяч — они подбрасывали их в воздух, а те падали, оставляя в земле огромные ямы. Маги говорили людям: «Вы можете попробовать». И люди пробовали, но шары были такими тяжелыми, что их было трудно поднять. И все шары — дюжина или больше — появлялись из живота мага.

Он показывал, полуобнаженный — верхняя часть его тела была обнажена — он показывал, как шар движется у него в животе. Было видно, как шар поднимается вверх, как он застревает в горле, и можно было подойти, потрогать и почувствовать, что шар действительно был внутри! Затем, с большим трудом, маг перемещал его в рот, обливался слезами, просил людей как-нибудь вытащить шар, потому что сам не справлялся. Они ломали ему все зубы, чтобы помочь, — и чудом было то, что, пока шар вытаскивали, он становился больше. К моменту, когда шар полностью выходил, он был таким большим, что было непонятно, как он мог поместиться в животе мага, не говоря уже о дюжине таких шаров…

Но все эти маги были мусульманами, потому что это была не очень почитаемая работа. Это были бродяги. Из-за разделения с Пакистаном все эти мусульмане переехали в Пакистан. Раньше они приезжали из далекого Пактунистана, Афганистана. Но теперь дороги закрыты; теперь вы нигде не встретите магов.

А раньше это было почти обычным явлением — на рынке, на улице, возле школы, везде, где можно было собрать толпу, везде можно было встретить магов.

Я видел собственными глазами такое, что мне интересно, видел ли я это наяву или во сне. Мне не снятся сны последние тридцать пять лет… но совершенно невозможно поверить в то, что это произошло на самом деле.

Маг пришел в нашу школу. Это была очень большая школа — около тысячи учащихся и примерно пятьдесят преподавателей. Но директор школы, который закончил аспирантуру, первым отказал магу: «Нам тут не нужен всякий вздор».

Я же видел, как этот маг делал невероятные вещи, и я попросил его не уходить. Я поднялся в кабинет директора и сказал: «Вы упускаете величайшую возможность. Вы — ученый… Я знаю этого человека, я видел его выступления. Я могу попросить его сделать лучшее из того, что он может, что в этом плохого? После школы те, кто захочет посмотреть, могут остаться».

Эти маги были так бедны, что, если им давали пять рупий, это было слишком много. Я сказал магу, что убедил директора, и он может устроить представление после школы: «Но вы должны показать лучшие из известных вам фокусов. Я пообещал от вашего лица… И будьте осторожны: директор — ученый человек! Будет пятьдесят выпускников, аспирантов, поэтому вам нужно быть очень бдительным. Вас не должны поймать, потому что это касается и моего престижа». Он ответил: «Не беспокойся, мой мальчик».

И маг устроил такое, что мой директор позвал меня и сказал: «Ты не должен общаться с такими людьми. Это опасно». Я ответил: «Вы имеете хоть какое-то представление о том, что это было?»

Он ответил: «Я не имею ни малейшего представления, и я не могу поверить в то, что это случилось».

Маг подбросил вверх веревку, которая застыла в воздухе как столб — веревка, мягкая веревка, маг принес ее на плече, она была просто свернута кольцом, — обычная веревка. Он продолжал распутывать ее и выпускать вверх, и вскоре мы перестали видеть другой конец. Что случилось со вторым концом?

Все маги использовали в качестве своих помощников детей. Этот маг тоже подозвал мальчика: «Ты готов подняться вверх по веревке?»

Мальчик ответил: «Да, господин», — и начал карабкаться вверх по веревке. И так же как до этого исчез конец веревки, так же в какой-то момент исчез и мальчик. После этого маг сказал толпе: «Я спущу мальчика вниз, но по кусочкам».

Я сидел возле директора, и он сказал мне: «Вы собираетесь доставить нам всем неприятности? Если сюда придет полиция и увидит, что мальчик разрезан на куски…»

Я сказал: «Не волнуйтесь, он просто показывает фокус. Все будет в порядке. Я смотрел многие из его шоу — но такого фокуса я никогда не видел».

Маг подбросил нож вверх, и одна нога мальчика упала на землю, у зрителей перехватило дыхание. Он продолжил подбрасывать нож… другая нога… одна рука… другая рука… и все они лежали на земле прямо перед нами, крови не было, как будто бы мальчик был сделан из пластмассы или еще чего-то. Но он при этом разговаривал… он делал все, что говорил ему маг. Наконец, упало тело мальчика, не хватало только головы! Мой директор закричал: «Не отрезайте ему голову!»

Я сказал: «Не беспокойтесь. Если он разрезал его… что это значит? Если приедет полиция, вас схватят».

Он ответил: «Я с самого начала говорил, чтобы здесь не было никакого вздора, а теперь ты говоришь о полиции. Я всегда относился к тебе с подозрением; возможно, ты заранее известил полицию, чтобы они приехали как раз вовремя». Я ответил: «Не волнуйтесь».

И затем маг крикнул в небо: «Мальчик, теперь осталась лишь твоя голова; отпускай ее». Голова скатилась вниз, и маг стал собирать мальчика по частям. Он хорошо его собрал! Мальчик как ни в чем не бывало оделся и спросил: «Что с веревкой? Мне вытягивать ее обратно?» Маг ответил: «Да». И мальчик стал тянуть веревку обратно и сворачивать ее…

Тогда я только слышал о трюке с веревкой, который был всемирно известен. Акбар упоминает его в «Акбар Нама», своей автобиографии. Со времен Акбара ходили слухи, что есть маги, которые могут делать этот фокус, но не было достоверных подтверждений. Один британский наместник короля, Курзон, упоминает в своих мемуарах, что видел фокус с веревкой в Нью-Дели, он был показан всему его двору.

Я усердно пытался найти такого мага — так много магов проходили через мою деревню, и я всегда спрашивал их: «Вы можете сделать фокус с веревкой?»

Они отвечали: «Это высший класс, только очень редкие мастера магии могут его выполнить».

Но этот человек — я не спрашивал его о трюке с веревкой, но он его сделал. Даже сегодня я не могу в это поверить. Я вижу всю сцену, вижу, как бесится директор, — и маг заработал всего лишь пять рупий…

«Магический» означает что-то невероятное, настолько абсурдное, настолько иррациональное, что вы не можете в этом разобраться. Вот почему используются два понятия: мистическая роза и магическая роза. Но даже фокус с веревкой не сравнится с вашим внутренним цветением. Потому что вы не думаете, что у вас есть что-то внутри, кроме пустоты… но в этой пустоте существует возможность и потенциал цветения розы.

И это — не обыкновенная роза, она не умирает. Это не так, что утром она цветет, весь день танцует, поет песни, играет с ветром, дождем и солнцем, а к вечеру все лепестки опадают на землю, и на следующий день вы не находите даже ее следа.

Внутренняя роза существует в вечности. Если однажды вы найдете ее, она будет с вами всегда.

Может ли быть правдой то, что секс перестал меня интересовать? Я принял саньясу четыре с половиной года назад, моему телу тридцать один год. Я никогда не планировал отбрасывать секс, но сейчас чувствую, что секс сам отбросил меня. Я, что ли, «спринтер»?

Место, в котором ты находишься, и пространство, в котором ты находишься… четыре с половиной года — это действительно слишком долго. Ты можешь это понять по смеху людей. Они — в той же лодке. Если ты медитируешь, секс отпадет самостоятельно.

Секс — это часть вашего бессознательного, и если он перестает вас интересовать — это переживание блаженства. Если вы намеренно не отбрасываете секс, он всегда будет вас притягивать. Он станет извращенным; он начнет искать путь к вам через черный ход. Пока он не отпадает сам собой, он никогда не отпадает.

Медитация — это самый загадочный метод выхода за пределы тела и всего, что содержится в теле. Секс — это часть вашего тела, вашей биологии, это не часть вашего сознания. В тот момент, когда вы чувствуете, что поднимаетесь в своем сознании, секс остается далеко позади. Естественно, в возрасте тридцати одного года человек начинает удивляться: «Кажется, что-то не так…» Ничто не «не так», все идет правильно. Ты должен чувствовать радость — ты свободен от величайшей тюрьмы своего существа!

Адам и Ева стояли под деревом знания и смотрели на яблоко в руке Евы. Ева повернулась к Адаму и спросила: «После того, как мы съедим это яблоко, мы будем делать ЧТО?» Естественно, бедная женщина еще не знала ничего об этом «что». А они съели всего одно яблоко… Кажется, ты ел слишком много яблок, из-за них человек становится «спринтером»…

Мама маленького Эрни беспокоилась по поводу успехов сына в школе и отвела его на прием к психиатру. Психиатр решил дать мальчику тест для определения наклонностей и попросил медсестру положить на стол молоток, гаечный ключ и отвертку.

— Если он схватит молоток, — сказал психиатр, — значит, будет плотником. Если он схватит гаечный ключ, значит, будет механиком. Если он схватит отвертку, значит, будет электриком.

Эрни их всех одурачил. Он схватил медсестру.

Неважно, сколько вам лет, — секс никак не связан с возрастом. Он может исчезнуть в любой момент и может не исчезнуть даже тогда, когда вы будете уже одной ногой в могиле. Это полностью зависит от того, является ли ваша жизнь только горизонтальным явлением, или же в ней присутствует какая-то вертикаль.

Эта вертикаль может появиться в любой момент, особенно у тех, кто находится в медитации. Ваше движение может стать отличным от того, на что способно любое животное, — за исключением немногих людей. К сожалению, я вынужден говорить «за исключением немногих людей»; по своей сути, каждый человек способен выйти за пределы секса.

Но люди думают, что секс — это жизнь; в момент, когда секс исчезает, они думают, что теперь нет смысла продолжать жить. Секс был для них приправой, придающей вкус жизни. Это — самые бедные люди в мире, которые не знают ничего за пределами низшего; они никогда не поднимали глаза к звездам…

«Человек достигает почтенного возраста, если он не может принять „да“ за ответ».

Поэтому это не важно… в возрасте тридцати одного года ты стал старым мудрецом. И красота старого мудреца невероятно ценна по сравнению с глупостью тех, кто просто молод. Молодежь вынуждена дурачиться; редко в этом возрасте люди способны выбраться из этой глупости, которую мы называем молодостью.

Ты именно такой, каким я хотел бы видеть каждого из моих саньясинов. Это место — место трансформации, и единственная энергия, которая у вас есть для трансформации, — это секс.

Секс — это ваша основная жизненная сила. Если вы трансформируете ее в более высокие формы, то она исчезнет из более низких проявлений. Но вы ничего не потеряете; каждое более высокое состояние энергии будет давать вам больше и больше блаженства. Чем выше она поднимается… Она превращается в приливную волну блаженства. Вы начинаете испытывать оргазм каждой фиброй своего существа. Сексуальный оргазм кажется далеким эхом, почти таким, будто бы вы видели его во сне — просто расплывчатое воспоминание.

То, что ты сейчас испытываешь, настолько подлинно, настолько реально, настолько прочно, что тебе не потребуется партнер. Это еще одна из основных зависимостей, и поэтому все пары находятся в состоянии постоянной борьбы. Причина в том, что никто не хочет ни от кого зависеть. Это лишает вас достоинства, вашей индивидуальности, вашей свободы. Это делает вас в определенном смысле рабом.

Мужчина, любящий женщину, будет ненавидеть эту женщину, потому что эта женщина стала необходимостью, а человек ненавидит зависимость от кого-либо. И то же самое происходит с женщиной. Каждая женщина ненавидит своего мужа, вынуждена ненавидеть, потому что она стала зависеть от него из-за минутных удовольствий, которые не длятся долго.

Медитирующий, в конце концов, находит пространство, в котором для удовольствия ему никто не нужен. Он полон блаженства, переполнен, он может делиться, он может наполнить весь мир своим блаженством. Само его существо стало оргазмичным.

Теперь нужно запомнить что-то чрезвычайно важное: вы и мужчина, и женщина одновременно. Из-за того, что вы рождены от отца и от матери — половина вашего существа была создана отцом, а вторая половина — матерью, естественно, вы не можете быть просто мужчиной или просто женщиной. Это вековое заблуждение, что мужчина — это мужчина, а женщина — это женщина. Это совершенно неверно.

В каждом мужчине есть женщина, а в каждой женщине есть мужчина.

Только медитирующий приходит к пониманию всего своего существа. Внезапно его внутренняя женщина и внутренний мужчина тают и сливаются друг с другом. И так внутри медитирующего возникает состояние оргазма. Теперь это больше не мгновенное переживание, которое приходит и уходит, это что-то, что длится, изо дня в день, как сердцебиение и дыхание. Вы постоянно пребываете в оргазме.

Естественно, секс исчезает. Пришло более значимое переживание. Солнце взошло; какой смысл поддерживать пламя свечи? Вы вынуждены ее погасить. Если кто-нибудь держит свечу зажженной на солнце, это говорит лишь о том, что этот человек слеп.

Медитирующий познает переживание такой всеобъемлющей радости, что все другие удовольствия просто меркнут.

Ты спрашиваешь: «Может ли быть правдой то, что секс меня больше не интересует?»

Да, это правда, и тебе не нужно об этом жалеть. Не оглядывайся назад, смотри вперед. Что-то более значительное откроется в твоем существе, что-то, подобное лотосу, и это даст тебе полное удовлетворение, свободу, независимость, индивидуальность. Впервые ты почувствуешь, что способен один лететь в безграничное небо существования. Твоя потребность в другом исчезла — вот что такое секс, потребность в другом — и в этом состоянии оргазмического переживания внутри тебя, без чьей-либо помощи, ты способен поделиться своей любовью, не прося ничего взамен, даже не надеясь что-то получить в ответ.

Иными словами, это то, о чем я только что говорил: дружелюбие — дружелюбие по отношению ко всему существованию. Ни в чем нет большего величия, большего блаженства. Ни в чем нет такого же великолепия и чуда.

Ты говоришь: «Я принял саньясу четыре с половиной года назад, моему телу тридцать один год». Тело может быть какого угодно возраста…

Есть две вещи, которые не обязательно такого же возраста, что и тело… Первая — это ментальный возраст: человеку может быть семьдесят лет, но его ментальный возраст может быть четырнадцать, и наоборот. Как в случае с Моцартом… когда ему было всего четыре года, он мог играть на музыкальном инструменте как великий мастер; в возрасте пяти лет он уже стал знаменитым. Даже великие мастера мира музыки не могли поверить в феноменальную энергию Моцарта. В возрасте пяти лет он был ментально почти таким же зрелым, как немногие люди к возрасту семидесяти лет.

Психология признала, что тело и ум развиваются не одновременно. Иногда, чаще всего, ум тащится позади, а тело продолжает расти. В немногих случаях, редко, ум растет быстрее, а тело тащится позади.

Когда Эмерсона, великого, творчески одаренного, чувствительного человека, спросили о возрасте, он ответил: «Триста шестьдесят лет». Присутствующие при этом люди не могли поверить ему; они не могли поверить, что Эмерсон, человек истины, очень невинный человек, обожаемый и уважаемый всеми, кто мог понять высоты сознания… зачем ему лгать? Триста шестьдесят лет? — он выглядит не более чем на шестьдесят. Как это понять?

В конце концов, один мужчина спросил: «Возможно, я не так услышал, что вы сказали. Не могли бы вы повторить?»

Эмерсон засмеялся и сказал: «Зачем ходить вокруг да около? Почему вы не скажете напрямую, что не верите, что мне триста шестьдесят лет?»

Тогда другой человек сказал: «Теперь мы должны спросить вас. Вы выглядите максимум на шестьдесят лет; вам нужно предъявить нам доказательства того, что вам триста шестьдесят лет. А такому честному человеку, как вы, не пристало лгать».

Эмерсон сказал: «Я не лгу. Я так много пережил за шестьдесят лет, что вы сможете прожить столько же только за триста шестьдесят лет. Из-за моей интенсивности и тотальности в жизни я прожил за шестьдесят лет столько, сколько обычный человек прожил бы за триста шестьдесят лет. Я не лгу; все зависит от того, как вы живете».

Медитация коренным образом меняет устройство вашей жизни. Психологии еще предстоит это признать. Но психология просветленных прекрасно знает, что сознание может продолжать расти. Ему не обязательно расти одновременно с телом.

Ади Шанкара, основатель систематической философской системы индуистов, умер в возрасте тридцати трех лет. Он стал просветленным где-то в возрасте семи лет. Когда ему было семь лет, умер его отец. Он был сыном бедняка, бедного брамина; мать жила только для него, единственного сына. В возрасте семи лет Ади Шанкара сказал матери, что хочет отречься от мира. Вы можете вообразить себе, чтобы семилетний ребенок думал об отречении? — должно быть, еще один Моцарт, Моцарт в духовном мире.

Мать ответила: «Твой отец только что умер, а ты хочешь отречься от мира. Ты не думаешь обо мне?»

Ади Шанкара сказал: «Я могу обещать тебе только одно: прежде, чем ты умрешь, я буду рядом, так что в твои последние минуты ты сможешь умереть спокойно. Но прямо сейчас позволь мне отречься от мира. Я хочу стать саньясином и отправиться на поиски». Мать отказала ему.

Чтобы не ранить ее, Шанкара остался еще на несколько дней. Однажды он отправился к реке. Он имел обыкновение каждый день ходить мыться на реку, но в тот день он настаивал на том, чтобы его мать пошла вместе с ним. Мать была слегка обеспокоена: почему он так настаивал? Но когда он стал совершенно непреклонным и сказал: «Если ты не пойдешь, я не пойду мыться. Тогда я не смогу помолиться и есть тоже не смогу». Так что матери пришлось идти.

Мать стояла на берегу реки, когда ее маленького семилетнего ребенка схватил крокодил. Собралась толпа, но было невозможно что-то сделать. Обе ноги мальчика были в пасти у крокодила, и Шанкара закричал своей матери: «Теперь есть только две возможности: либо ты даешь мне разрешение отречься от мира, и я становлюсь саньясином, либо крокодил съест меня. Тебе решать. Поторопись!»

Это странная история. Как мог крокодил вступить в такой сговор? И, конечно, мать тут же закричала: «Я разрешаю тебе, ты можешь стать саньясином. Даже того, что ты все еще жив, будет достаточно, чтобы утешить меня».

И, как говорится в истории, крокодил в тот же миг отпустил мальчика и исчез. Вероятно, это был очень святой крокодил…

Как бы там ни было, возможно, это только притча, но одно точно: Ади Шанкара в возрасте семи лет убедил свою мать, что либо она позволит ему стать саньясином, либо ей нужно приготовиться к его смерти. Как ему это удалось, это другой вопрос. Но одно точно: он дал ей четкий выбор. Смерть или саньяса. Очевидно, бедная мать оказалась в безвыходной ситуации; она дала сыну разрешение.

В семилетнем возрасте Ади Шанкара стал саньясином. Во всей мировой истории нет другого случая, сопоставимого с Шанкарой. Где-то между семью и одиннадцатью годами — нет исторических доказательств, но, кажется, между семью и одиннадцатью — он стал просветленным. В возрасте одиннадцати лет Шанкара начал писать свои великие комментарии к Упанишадам и к одному из величайших и самых сложных писаний, существующих в Индии, — Брахмасутре Бадраяне.

В возрасте одиннадцати лет почти невозможно даже понять его, а Шанкара написал величайшие комментарии. Он превзошел всех великих комментаторов прошлого и всех великих комментаторов, последующих за ним. Никто не был способен выйти за пределы полетов сознания и привнести такое огромное значение в почти мертвое писание. То, как он его интерпретирует, возможно только после просветления. Каждое маленькое слово… то, как он наделяет его новым звучанием. Что-то, что выглядело очень обычным, внезапно становится выдающимся. Его прикосновение превращает все в золото.

К тому времени, когда ему исполнилось тридцать три года, он написал все великие комментарии ко всем великим писаниям, он проехал по всей стране и одержал победу над всеми так называемыми философами, теологами, священниками. В возрасте тридцати трех лет он умер.

Сознание не ограничивается вашим физическим возрастом. Сознание может значительно опережать тебя, твое тело. Так что не переживай.

Ты говоришь: «Я никогда не планировал отбрасывать секс, но сейчас чувствую, что секс сам отбросил меня».

Это верный путь. Никогда не следует отбрасывать секс сознательным усилием, потому что это — лишь подавление. Вам не следует обращать внимание на секс. Вы должны полностью фокусироваться на медитации, и однажды секс отпадет сам, как жухлый лист, падающий с дерева, не создавая никакого шума, тихо падая на землю и исчезая.

Почему я становлюсь такой чувствительной? Откуда это, и возможно ли делиться чувствительностью?

Каждый ребенок рождается чувствительным, в высшей степени чувствительным. Но общество не хочет, чтобы в мире было так много чувствительных людей; обществу нужны толстокожие люди. Ему нужны рабочие, солдаты, ему нужны жесткие люди, которые пошли против своего сердца. Ему нужны профессора, интеллектуалы, ему нужны ученые. Эти люди ничего не знают о своих собственных сердцах, о своей чувствительности.

То, что ты ощущаешь себя чувствительной, полно блаженства. Возможно, женщина больше способна быть чувствительной, чем мужчина, потому что ей не предстоит стать солдатом, она не будет убивать людей. Женщины более чувствительны, чем мужчины, потому что общество отстранило женщин от выполнения какой-либо значимой работы.

Это стало скрытым благословением. Женщина все еще остается человечной, в то время как мужчина превратился в монстра. Вся его работа, кажется, заключается в том, чтобы либо убивать, либо быть убитым. Вся его жизнь посвящена накоплению все большего и большего количества оружия. Кажется, вторая мировая война не удовлетворила его: он готовится к третьей. И запомните: каждый раз, когда солдат умирает на фронте, — это умирает чей-то отец, умирает чей-то сын, умирает чей-то муж. Мужчины сражаются и убивают друг друга, а женщины страдают.

И из-за того, что женщины страдали на протяжения веков, они становились все более восприимчивы к тонким оттенкам радости, страдания, боли, удовольствия. Не спрашивай: «Почему я становлюсь такой чувствительной?» Ты рождена чувствительной, это твое право от рождения. Если ты не ощущаешь чувствительность, ты можешь спросить: «Почему я не ощущаю себя чувствительной?»

Чувствительность — одно из главных проявлений религиозности.

Об одном из великих людей этого столетия, Джордже Бернарде Шоу рассказывают: один человек — талантливый художник, писатель — пришел к нему в гости и увидел в его саду так много прекрасных цветов, что не мог поверить своим глазам. Когда он вошел в комнату Бернарда Шоу, там не было ни единого цветка. Он спросил: «Странно… в вашем саду так много цветов, такое изобилие; вы не можете сорвать несколько цветов и поставить в вазу в своей комнате?»

Джордж Бернард Шоу ответил: «Я и детей люблю. Они так же прекрасны, как любой цветок, но я не отрезаю им головы, чтобы украсить свою гостиную. Цветы будут цвести, они будут танцевать под дождем, на солнце, на ветру. Там они — живые. Я не мясник; я не могу отрезать цветок от его жизненного источника, и мне не нравятся трупы в моей комнате». Он был прав. Он был чувствительным человеком, очень чувствительным.

Ты спрашиваешь: «Откуда это?» Это — из самого твоего существа. Не ищи внешних источников; это — твоя природа. «И возможно ли делиться чувствительностью?» Да, конечно.

Возможно, вы замечали, что, когда вы здороваетесь за руку с некоторыми людьми, ощущение такое, будто бы вы трясете мертвые ветви дерева, — в них нет жизни, нет тепла, нет энергии. И вы, должно быть, также испытывали другие ощущения при рукопожатии, когда вы чувствуете, как что-то передается, что-то происходит между вами — тепло, любящее дружелюбие. Если вы сядете рядом с такими людьми, то почувствуете прилив сил. А те, другие, — как мертвые ветви дерева… Если сесть рядом с ними, то у вас появится странное ощущение, будто из вас выпивают соки.

Есть тысяча и один способ делиться чувствительностью. Самый основной — это любовь — не любовные отношения, но чистая любовь, безусловная, ничего не требующая взамен, когда вы просто изливаете свои чувства на людей, даже на незнакомых, потому что любовь переполняет вас.

Теперь ученые говорят, что можно обменяться рукопожатием с деревом, и, если вы дружелюбны, то почувствуете невероятную чувствительность в самом дереве.

Есть старые истории, невероятные, которые не могут быть подтверждены фактами, хотя никто не знает, может быть, они правдивы. Говорят, что всякий раз, когда Будда проходил мимо дерева, на котором не было листьев, листья тут же появлялись, чтобы дать ему тень. Всякий раз, когда он садился под деревом, тысячи цветов расцветали и осыпали его лепестками. Возможно, это просто иносказание, а возможно, что это было на самом деле. И когда я это говорю, результаты современных научных исследований о деревьях подтверждают мои слова.

Первым лауреатом Нобелевской премии из Индии был Джагдишчандра Бозе, который доказал науке, что деревья не мертвы. За это ему присудили Нобелевскую премию. Но со времен Джагдишчандра Бозе произошло многое. Он был бы безмерно счастлив, если бы пришел и увидел, что удалось ученым. Теперь у них есть некое подобие кардиографа, который прикрепляется к дереву. Человек подходит к дереву, как друг, с любовью в сердце, и даже без ветра дерево начинает танцевать, и кардиограмма становится очень симметричной. График на бумаге становится гармонично прекрасным.

Когда другой человек подходит с топором, с мыслью срубить дерево, даже когда он еще не приблизился, кардиограмма начинает зашкаливать. Она теряет всю симметрию, всю гармонию, просто сходит с ума. Что-то собирается нанести вред дереву. Это странно, потому что дереву еще не причинили вреда: это лишь идея в уме дровосека. Дерево настолько чувствительно, что улавливает даже ваши мысли. А когда тот же человек подходит с топором без желания срубить дерево, график остается нормальным. В дереве нет страха, нет волнения.

И еще одна вещь, которую поняли о деревьях и о которой не думали раньше, — то, что если одно дерево дрожит от страха… Один ученый просто поместил несколько кардиографов на деревья вокруг, и, когда дерево начинало дрожать от страха, другие деревья тоже начинали переживать. Должно быть, они были старыми друзьями. Выросли в одной роще, делились друг с другом любовью, были дружелюбными. И они тотчас же реагировали.

Существование наполнено чувствительностью, а человек — венец всего существования. Естественно, твое сердце, твое существо готово переполниться. Ты скрывала это, подавляла это; твои родители и учителя сказали тебе быть твердой, быть сильной, потому что мир полон борьбы. Если ты не можешь бороться и конкурировать, ты будешь никем.

Поэтому немногие люди — поэты, художники, скульпторы — более не принадлежащие миру конкуренции, которые не надеются скопить миллиарды долларов, — единственные люди, у которых еще остались какие-то следы чувствительности.

Но медитирующий человек встал на путь мистика; он будет становиться более и более чувствительным. И чем больше вы делитесь вашей чувствительностью, вашей любовью, вашим дружелюбием, вашим состраданием, тем больше вы приближаетесь к цели стать мистиком.

Даже маленьких детей, особенно мальчиков, с самого начала лишают чувствительности, им говорят: «Ты не должен даже плакать». Это осуждается. Женщины могут плакать и рыдать, потому что их все еще не считают полноценными людьми. Они ниже мужчин; поэтому им позволено быть слабыми. Чувствительность преподносится как слабость.

Сильный человек не должен быть чувствительным. Когда он будет сносить людям головы, он не подумает дважды. В тот день, когда президент Трумэн приказал сбросить первые атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, — которые убили более двухсот тысяч людей, — он не спал до тех пор, пока не получил известия о том, что бомбы сброшены и, согласно расчетам, сработали отлично. Только тогда он пошел спать.

Утром его окружили журналисты, и их первым вопросом было: «Убив двести тысяч невинных людей, мирных жителей, не солдат, могли ли вы спать ночью?»

Президент Трумэн ответил: «Конечно! Впервые за несколько месяцев я спал очень крепко. Работа была выполнена отлично. Теперь Япония вынуждена сдаться. Когда я получил эти новости, то был так доволен, что впервые проспал всю ночь, даже ни разу не проснувшись».

Это очень нечувствительный человек, хотя зовут его «Тру Мэн[2]»! С того самого дня я стал называть его президентом Нетрумэном.

Но с самого детства его голова развивалась, а сердце осталось абсолютно неразвитым…

Эрни разговаривал с Ронни, соседским мальчиком.

— Сколько тебе лет? — спросил Эрни.

— Я не знаю, — ответил маленький Ронни.

— Тебя волнуют женщины? — поинтересовался Эрни.

— Нет, — ответил Ронни.

— Значит, — с видом знатока заключил Эрни, — тебе четыре.

Мой последний совет тебе: продолжай двигаться вверх. Ты можешь никогда не достичь вершины, но это точно верное направление. Чувствительность — начало новой возможности в твоем существе. Не бойся, просто продолжай двигаться выше и выше. Становись все более чувствительной. Есть надежда, что это приведет тебя к высочайшему цветению человечества — к мистической розе.

В доме Пэдди был особенный день, и Морин спустилась на завтрак в предвкушении чего-то радостного.

— Это наша десятая годовщина, — прошептала она Пэдди, который читал газету, — давай приготовим цыпленка с нашей фермы и отпразднуем.

Пэдди поднял глаза и сказал:

— Зачем убивать невинную птицу из-за того, что случилось десять лет назад?

— Какой-то молодой человек пытается забраться в мою комнату через окно! — кричала старая миссис Клайнман в телефонную трубку.

— Извините, леди, — прозвучало в ответ, — вы позвонили в пожарную часть, а вам нужна полиция.

— Нет-нет, — взмолилась она, — мне нужна пожарная часть. Ему требуется лестница повыше!

— Мой бедный муж, — сказала миссис Гинсберг своему психоаналитику, волоча мужа за собой, — он убежден, что он — счетчик для оплаты на парковке.

Психоаналитик посмотрел на ее молчаливого, нездорового супруга и спросил:

— Почему он сам ничего не скажет? Он не умеет разговаривать?

— Как он может, — сказала миссис Гинсберг, — со всеми эти монетами во рту?

Вы живете в очень нездоровом, печальном мире. Если вы не перестанете быть частью толпы и не заявите о своей подлинной сущности, вы утонете в грязи этого мира.

В моем понимании саньясин — это тот, кто прилагает всевозможные усилия, чтобы избавиться от того безумия, которое ему навязывают.

Чувствительность поможет вам стать здоровыми, здравомыслящими. И если вы будете продолжать двигаться в нужном направлении, это станет вашей медитацией и, в конечном счете, вашим мистическим опытом просветления.

Что такое религия?

Религия не является тем, что под этим словом понимают люди. Она — не христианство, не индуизм, не мусульманство. Религия — это мертвый камень.

Я учу вас не религии, но религиозности — текущей реке, которая постоянно меняет свое направление, но в конце концов достигает океана.

Камень может быть древним, гораздо более старым, более опытным, чем любые Ригведы, но камень есть камень; он мертв. Он не движется вместе с временами года, он не движется с существованием, он просто лежит на месте. Вы когда-нибудь видели поющий или танцующий камень?

Для меня религия — это качество, а не организация.

Все существующие в мире религии — а их немало, в мире их около трех сотен — это мертвые камни. Они не текут, они не меняются, они не движутся в ногу со временем. А все, что мертво, не способно помочь, — разве что только вы собираетесь вырыть могилу… тогда, возможно, камень будет полезен.

Все так называемые религии роют для вас могилы, разрушая вашу жизнь, вашу любовь, вашу радость, наполняя ваши головы фантазиями, иллюзиями и галлюцинациями о Боге, рае, аде, реинкарнации и прочего рода дерьмом.

Я же доверяю течению, изменению, движению… потому что это природа жизни. Единственное, что является в жизни постоянным, — это изменение.

Только изменение никогда не меняется; все остальное претерпевает изменения. Иногда приходит осень, и деревья оголяются. Листья опадают… без всяких жалоб, молчаливо, мирно, они снова смешиваются с землей, откуда и пришли. Обнаженные деревья на фоне неба обладают собственной красотой; в их сердцах, должно быть, живет огромное доверие, потому что они знают: если старые листья ушли, то появятся новые. Вскоре придут новые, свежие, более молодые, более нежные листья.

Религия не должна быть мертвой организацией, она должна быть религиозностью, качеством, которое включает в себя правдивость, искренность, естественность, глубокое отпускание в пространстве Вселенной, любящее сердце, дружелюбное отношение ко всему.

Для этого не нужны никакие священные писания. По сути, никаких священных писаний не существует. Так называемые священные писания не убедительны даже в плане принадлежности к хорошей литературе. И хорошо, что их никто не читает, потому что они полны грязной порнографии.

Когда я сделал это заявление, один из моих друзей начал штудировать Святую Библию и обнаружил в общей сложности пятьсот страниц порнографии. Если и стоит запретить какую-то книгу, то это должна быть Библия! Но он еще не знает, что святая Библия — это пустяки…. Вот если бы вы заглянули в индуистские Пураны, то удивились бы… Это наидревнейшие издания журнала «Плэйбой»! Не только люди, но и боги изображены там как некие уродливые, грязные старикашки, это странно… но им до сих пор поклоняются как богам!

Например, индуисты и джайны поклоняются Луне как божеству, но история рассказывает о том, что как-то раз Бог Луны почувствовал сильный сексуальный интерес к одной красавице, которая была женой святого. В Индии каждое утро до восхода солнца святые идут омываться, и Бог Луны пришел в то самое время — конечно, в другом обличье, ведь боги всемогущи. Он постучал в дверь, и жена подумала, что это вернулся ее муж. Бог Луны позанимался сексом с чужой женой и затем исчез.

В индуизме почти все так называемые боги — насильники. Им недостаточно, что на небесах у них есть самые прекрасные женщины — конечно, покрытые не кожей, а пластмассой. Но, похоже, в те дни у них не было слова для обозначения пластмассы. Говорят, что небесные девушки, которых называют апсара, что дословно можно перевести «девочка по вызову», это не обычные проститутки, а высококлассные — они не потеют.

Когда я узнал, что они не потеют, то начал размышлять… Как такое возможно, чтобы кожа мужчины или женщины не выделяла пот? Пластмасса кажется единственным объяснением. И они застревают в возрасте шестнадцати лет и после этого больше не растут. На протяжении веков им все еще по шестнадцать лет… Сколько святых насладились ими? Думаю, за миллионы лет им всех и не припомнить.

Истинная религиозность не нуждается ни в пророках, ни в спасителях, ни в писаниях, ни в церквях, ни в попах, ни в священниках, потому что религиозность — это цветение вашего сердца. Это достижение самого центра вашего существа. И в то мгновение, когда вы достигаете самого центра своего существа, происходит взрыв красоты, взрыв блаженства, тишины и света. Вы становитесь совершенно другим человеком. Из вашей жизни исчезает вся темнота, исчезает все, что было неправильного. Что бы вы ни делали, вы делаете с абсолютной тотальностью и полной осознанностью. Мне известна лишь одна добродетель, и это — осознанность.

Если религиозность распространится по всему миру, религии исчезнут. И это будет величайшим благословением для человечества: человек будет просто человеком — не христианином, не мусульманином, не индуистом. Эти разделения, эти разграничения стали причиной тысяч войн на протяжении всей истории. Если посмотреть на историю человечества, то невозможно не заметить, что в прошлом мы жили совершенно ненормально. Во имя Бога, во имя церкви, во имя идеологий, не имеющих под собой никаких доказательств, люди убивали друг друга.

В мире еще не случилась религия.

До тех пор пока религиозность не станет естественным состоянием человечества, религии не будет вовсе. Но я настаиваю на том, чтобы ее называли религиозностью, потому что она не должна превратиться в организацию. Невозможно организовать любовь. Вы слышали, чтобы где-то существовал храм любви, церковь любви, мечеть любви?

Любовь — это индивидуальное явление между двумя людьми. А религиозность — это еще более великая любовная связь между человеком и всем космосом.

Когда человек влюбляется в весь мир: в деревья, в горы, в реки, в океаны, в звезды, — он узнает, что такое молитва. Это то, что не имеет слов… Он узнает глубокий танец своего сердца и музыку, в которой нет звуков. Он впервые переживает вечное, бессмертное — то, что всегда остается, постоянно обновляя себя, какие бы перемены ни случались вокруг.

И каждый, кто становится религиозным и отбрасывает христианство, индуизм, мусульманство, джайнизм, буддизм, впервые в жизни заявляет о своей индивидуальности.

Религиозность — это индивидуальное явление. Это послание любви от вас ко всему существованию. Только когда это случится, у нас воцарится мир, способный преодолеть все разногласия.

Но пока религии — это паразиты, эксплуатирующие, использующие людей и принуждающие их верить. А все верования идут против разума, потому что они заставляют людей произносить в молитвах бессмысленные слова, которые исходят не из сердца, а лишь из вашей памяти.

Я часто вспоминаю прекрасный рассказ Льва Толстого.

В нем рассказывается о трех необразованных, невежественных крестьянах, живших во времена старой дореволюционной России на небольшом острове огромного озера. Миллионы людей добирались до них и поклонялись им, что очень беспокоило одного архиерея. Церкви пустовали, к архиерею никто не приходил. Русская православная церковь — самая древняя, самая ортодоксальная церковь в мире, но люди продолжали ходить к этим троим, которые не были даже посвящены в христианские таинства, — как они могли стать святыми?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.