Глава I. Две Природы

Глава I. Две Природы

Шесть начальных глав Гиты рассматриваются как единый корпус учения, его основополагающий базис практики и знания; остальные двенадцать глав можно также рассматривать как две тесно связанные между собой части, развивающие доктрину исходя из этого базиса. Главы VII—XII содержат в себе широкое метафизическое описание природы Божественного Существа, тесно связывая и синтезируя на этой основе знание и любовь к Богу, так же как в первой части Гита соединяет и синтезирует труды и знание. В главе XI появляется образ Мирового Пуруши, что придает этой фазе синтеза динамический поворот, и наглядно связывает его с трудами и жизнью. Таким образом, все снова решительно обращается к изначальному вопросу Арджуны, вокруг которого строится доктрина, и круг замыкается. Затем, через различение Пуруши и Пракрити, Гита разрабатывает концепцию действия гун, восхождения за пределы их действия, и высшей точки свободных от желания трудов со знанием, где это образует единое целое с бхакти – знание, труды и любовь сливаются воедино, – откуда она поднимается к своему великому финалу, к наивысшей тайне препоручения себя Владыке Существования.

Во второй части Гиты мы сталкиваемся с более сжатой и легкой манерой изложения. В начальных шести главах те определения, что дают нам ключ к лежащей в основе истине, еще не сформулированы; трудности возникают и разрешаются; продвижение несколько затруднено, оно идет по спирали и возвращается к началу; смысл зачастую подразумевается, но еще не разъяснен. Здесь же мы как будто получаем большую ясность и доступ к более компактному и четкому изложению. Однако именно из-за этой сжатости мы должны постоянно следить за каждым шагом, чтобы избежать ошибки и не упустить подлинный смысл. Ибо теперь мы уже не стоим прочно на надежной основе психологического и духовного опыта, а имеем дело с интеллектуальной трактовкой духовной, а часто и супракосмической истины. Метафизические положения всегда несут в себе эту опасность и неуверенность, поскольку представляют собой попытку дать нашему уму определение того, что на самом деле беспредельно, попытку, которая необходима, но никогда не может быть вполне удовлетворительной, решающей или окончательной. Высочайшей духовной истиной можно жить, ее можно увидеть, но рассказать о ней можно лишь отчасти. Углубленный метод и язык Упанишад с его свободным обращением к образности и символике, интуитивностью изложения, где ломается жестко ограничивающая определенность интеллектуальных формулировок и словесному подтексту позволено изливаться безграничной волной подразумеваемого смысла, является в этих областях единственно правильным методом и языком. Однако Гита не может прибегнуть к этой форме изложения, поскольку она предназначена для разрешения интеллектуального затруднения, отвечает тому состоянию ума, когда разум, судия, которому мы передаем конфликты наших импульсов и сентиментов, находится в состоянии войны с самим собой и не в силах принять решение. Разум нужно подвести к истине за его пределами, но при помощи его же собственных средств и его собственным путем. Если ему предложить духовно психологическое решение данных, чуждых его опыту, то убедить разум в достоверности решения можно, только если он удовлетворится интеллектуальным описанием истин бытия, на которых это решение зиждется.

Пока что доказующие истины, которые предлагались ему, сводились к тем, что разуму уже знакомы, а они достаточны лишь на начальной стадии. Прежде всего идет различение между «Я» и индивидуальным существом в Природе. Различение используется для того, чтобы показать, что индивидуальное существо в Природе по необходимости подчинено – пока живет замкнутым в рамках действия эго – игре трех гун, чьи переменчивые движения составляют всю сферу и метод разума, ума, жизни и чувств в теле. Но внутри этого круга решения не существует. Следовательно, решение должно быть найдено над этим кругом, над этой природой гун, возвышением в единое неизменяемое «Я» и безмолвный Дух, потому что тогда человек оказывается вне досягаемости действия эго и желаний, которые и есть причина данной трудности. Но поскольку это как будто ведет прямиком к не-действию, так как за пределами Природы нет средства для действия и нет причины или детерминанта действия – ибо неизменяемое «Я» неактивно, бесстрастно и равно всему сущему, всем действиям и событиям, – то вводится йогическая идея Ишвары, Божественного, как владыки трудов и жертвоприношения, и подразумевается, хотя не говорится прямо, что этот Божественный превосходит даже неизменяемое «Я» и что в нем ключ к космическому существованию. А потому, поднявшись до него через «Я», можно получить духовную свободу от наших трудов и в то же время продолжать участвовать в трудах Природы. Но пока еще не сказано, кто он, этот Наивысший, воплощенный здесь в божественном учителе и вознице трудов, или каковы его отношения с «Я» и индивидуальным существом в Природе. Нет ясности и в том, каким образом Воля к трудам, исходящая от него, может быть иной, чем воля в природе трех гун. А если она одна и та же, тогда послушная ей душа едва ли может не быть в подчинении у гун в своем действии, в своем духе, а уж если это так, то обещанная свобода сразу становится либо иллюзорной, либо неполной. Воля представляется аспектом исполнительной части существа, энергией и активной силой природы, Шакти, Пракрити. Так что же, есть и более высокая Природа, чем та, что обладает тремя гунами? Есть иная сила прагматического творения, иные воля и действие, чем те, что у эго, желания, ума, чувства, разума и витального импульса?

Следовательно, эта неясность требует более полного знания, на которое должны опираться божественные труды. А им может быть только полное интегральное знание Божественного, того, кто есть источник трудов и в чьем существе знание делает вершителя трудов свободным, ибо он знает свободный Дух, из которого исходят все труды, и участвует в его свободе. Более того, это знание должно пролить свет, доказывающий утверждение, которым заканчивается первая часть Гиты. Оно должно обосновать верховенство бхакти над всеми прочими мотивациями и силами духовного сознания и действия; это должно быть знание наивысшего Властителя всех тварей, кому душа единственно может предложить себя в совершенном самоотречении, которое есть наивысшая из высот всеобщей любви и преданности. Именно о нем говорит Учитель в начальных стихах седьмой главы, с которых начинается развитие того, что занимает всю оставшуюся часть книги. «Услышь, – говорит он, – как, практикуя Йогу, прилепившись умом ко Мне, со Мною в качестве ??raya (всего базиса, точки опоры, прибежища сознательного бытия и действия) ты познаешь Меня без тени сомнения, полностью, samagram m?m. Я буду говорить с тобой, ничего не утаивая от тебя (ибо иначе может остаться место сомнению), a?e?ata?, сущностного знания, сопровождаемого всесторонним знанием, узнав которое больше нечего знать». Суть фразы подразумевает, что Божественное Существо есть все, v?sudeva? sarvam, поэтому если его познать интегрально, во всех его силах и принципах, то познается все, не только чистое «Я», но и мир, действие и Природа. Больше знать нечего, ибо это Божественное Существование есть все. Только потому, что наш взгляд здесь не настолько интегрален, так как опирается на разделяющий ум и разум, на изолирующую идею эго, наше ментальное восприятие сущего есть незнание. Нам нужно уйти от этого ментального и эгоистического взгляда к истинному объединяющему знанию, у которого есть два аспекта: сущностный, j??na, и всесторонний, vij??na, непосредственное духовное осознание наивысшего Существа и правильное сокровенное знание принципов его существования, Пракрити, Пуруши и прочего, через которое все сущее познается в его божественном происхождении и в высшей истине его природы. Это интегральное знание, говорит Гита, есть нечто редкостное и трудное: «из тысячи людей, может быть, один стремится к совершенству, а из стремящихся, из совершенных, благо, если один знает Меня во всех принципах моего существования, tattvata?».

Затем, чтобы дать основу этого интегрального знания, Гита проводит глубокое и чрезвычайно важное различие, являющееся практическим основанием всех йог Гиты, различие между двумя Природами – феноменальной и духовной. «Пять элементов (состояний материального бытия), ум, разум, эго – это моя Природа, разделенная на восемь частей. Но знай мою другую Природу, отличную от этой, высшую, что становится Дживой и на которой держится весь этот мир». Здесь появляется первая новая метафизическая идея Гиты, которая помогает ей, начав с концепций философии Санкхья, пойти дальше и придать терминологии Санкхьи, сохраняемой и расширяемой Гитой, Ведантистский смысл. Восьмичастная Природа, состоящая из пяти бхутов – элементов, как принято переводить, хотя скорее это элементные или сущностные состояния материального бытия, которым даны конкретные имена: земля, вода, огонь, воздух и эфир – ума с его различными чувствами и органами чувств, разума-воли и эго, представляет собой описание Пракрити по Санкхье. Санкхья на этом останавливается, а поскольку она на этом останавливается, ей приходится внести непреодолимое разделение между душой и Природой; она вынуждена постулировать их как две совершенно особые первичные сущности. Если бы Гита тоже остановилась на этом, то и ей пришлось бы установить непреложную антиномию между «Я» и космической Природой, которая в этом случае могла бы быть только Майей трех гун, а все это космическое существование было бы просто результатом этой Майи и ничем другим оно быть бы не могло. Однако есть и нечто другое, есть высший принцип, природа духа, par? prak?tir me. Есть наивысшая природа Божественного, которая представляет собой подлинный источник космического существования, его фундаментальную созидательную силу и действенную энергию; другая же, низшая и невежественная Природа, есть всего лишь ее производная и густая тень. В этом высочайшем динамизме Пуруша и Пракрити – одно. Пракрити здесь есть только воля и исполнительная сила Пуруши, его активность бытия – не как отдельной сущности, но как самого во Власти.

Эта наивысшая Пракрити есть не просто присутствие силы духовного бытия, имманентного в космической деятельности. Ибо тогда это могло бы быть только неактивное присутствие всепроникающего «Я», имманентного во всем сущем или содержащего все сущее в себе, по-своему побуждающего мировое действие, но неактивное само по себе. И не является эта наивысшая Пракрити avyakta Санкхьи, первичным, непроявленным состоянием семени явленной активной восьмичастной природы вещей, единой производящей изначальной силой Пракрити, из которой развивается множество ее инструментальных и исполнительных сил. Недостаточно толковать идею avyakta в ведантистском смысле, утверждая, что эта наивысшая Природа есть сила, присущая и содержащаяся в непроявленном Духе или «Я», из которого появляется космос и в который он возвращается. Она является этой силой, но и чем-то гораздо большим, ибо это есть лишь одно из ее духовных состояний. Это интегральная сознательная сила наивысшего Существа, chit-?akti, поддерживающая «Я» и космос. В неизменяемом «Я» она содержится в Духе; она есть там, но в состоянии niv?tti, воздержания от действия: в изменчивом «я» и космосе она переходит в состояние действия, prav?tti. Здесь своим динамическим присутствием она развивает в Духе все существования и появляется в них в виде их сущностной, духовной природы, постоянной истины, находящейся за сценой игры субъективных и объективных феноменов. Она представляет собой сущностное качество и силу, svabh?va, «Я»-принцип всего их становления, изначально присущий принцип и божественную энергию за завесой их феноменального существования. Равновесие гун является лишь количественным и производным, игрой, развернувшейся из этого наивысшего Принципа. Вся эта активность форм, все это ментальное, чувственное, интеллектуальное стремление низшей природы есть только феномен, которого просто не могло быть, если бы не эта духовная сила и энергия бытия; только из нее все исходит и существует только в ней и ею. Если мы обитаем только в феноменальной природе и все видим исключительно через представления, которые она формирует в нас, мы не постигнем настоящую истину нашего активного существования. Настоящая истина заключается в этой духовной энергии, этой божественной силе бытия, этом сущностном свойстве духа в вещах или, скорее, духа, в котором находятся вещи, из которого они черпают весь свой потенциал и семена своего движения. Достигнув этой истины, энергии, свойства, мы постигнем подлинный закон нашего становления и божественного принципа нашей жизни, ее источника и санкции в Знании, а не просто ее протекания в Неведении.

Это истолкование смысла Гиты на языке, отвечающем нашему современному образу мышления; но если мы вникнем в описание Пара Пракрити, то увидим, что в нем практически содержится суть того, что говорится в Гите. Ибо прежде всего эта другая, высшая Пракрити есть, словами Кришны: моя наивысшая природа, prak?tim me par?m. «Я» здесь – Пурушоттама, верховное Существо, верховная Душа, трансцендентный и универсальный Дух. Под Пара Пракрити имеется в виду изначальная и вечная природа Духа и его трансцендентная и творящая Шакти. Ибо, говоря вначале о происхождении мира с точки зрения активной энергии своей природы, Кришна торжественно заявляет: «Это есть лоно всех существ», etad-yon?ni bh?t?ni. И в следующей строке стиха, излагая тот же факт с точки зрения творящей Души, Кришна продолжает: «Я есмь рождение всего мира и во Мне же он растворяется; ничто Меня не превосходит». Таким образом, здесь тождественны верховная Душа, Пурушоттама, и верховная Природа, Пара Пракрити, они представлены как два подхода к одной и той же реальности. Когда Кришна заявляет «Я есмь рождение всего мира и во Мне же он растворяется», то ясно, что это его Пара Пракрити, наивысшая Природа его существа, которая являет собой оба эти процесса. Дух есть наивысшее Существо в его беспредельном сознании, а наивысшая Природа есть беспредельность энергии или воли существа Духа – это его беспредельное сознание в присущей ему божественной энергии и в ее небесном, божественном действии. Рождение есть движение эволюции этой сознательной Энергии из Духа, par? prak?tir j?vabh?t?, ее активность в изменчивой вселенной; растворение есть прекращение этой активности посредством инволюции Энергии в неизменное существование и самособранную силу Духа. Это первоначально и имелось в виду под верховной Природой.

Значит, наивысшая Природа, par? prak?ti?, есть беспредельная, вневременная, сознательная энергия самосущего Существа, из которого все существования в космосе проявляются и выходят из вневременности во Время. Однако, чтобы обеспечить духовную основу для этого многообразного универсального становления в космосе, наивысшая Природа выражает себя в виде Дживы. Иными словами, вечная множественная душа Пурушоттамы предстает в виде индивидуального духовного существования во всех формах космоса. Все существования наполнены жизнью единого неделимого Духа; всех поддерживает в их индивидуальности, действиях и формах вечная множественность единого Пуруши. Нам нужно избегать ошибки, полагая, будто эта наивысшая Природа тождественна Дживе, явленному во Времени, и считая, будто ничего другого нет или будто это только природа становления и никак не природа бытия: такой не может быть наивысшая Природа Духа. Даже во Времени она есть нечто большее; иначе ее единственной истиной в космосе была бы природа множественности и в мире не было бы природы единства. Это не то, что говорит Гита: она не говорит, что наивысшая Пракрити есть в своей сущности Джива, j?v?tmik?m, а говорит, что она стала Дживой, j?vabh?t?m; и сам термин подсказывает, что за ее проявлением в качестве Дживы изначально есть нечто иное и более высокое – это природа единого наивысшего Духа. Джива, как нам говорят далее, это Бог, ??hvara, но в своей частичной проявленности, mamaiv???a?; даже все многообразие существ во вселенной или в бесчисленных вселенных не может быть в своем становлении интегральной Божественностью, но лишь частичным проявлением Беспредельного Единого. В них Брахман, единое, неделимое существование, обитает как будто разделенный, avibhaktam ca bh?te?u vibhaktam iva ca sthitam. Единство есть истина более великая, множественность – истина более низкая, хотя и то и другое представляет собой истину, а не иллюзию.

Мир держится именно на единстве этой духовной природы, yayedam dh?ryate jagat, поскольку она есть то, из чего он рождается со всеми своими становлениями, etad-yon?ni bh?t?ni sarv??i, и также то, что втягивает весь мир и его существования в себя в час растворения, aham k?tsnasya jagata? prabhava? pralayas tath?. Но в проявленности, которая таким образом выходит в Дух, которая поддерживается в его действии и исчезает в его периодические отдохновения от действия, Джива есть основа множественного существования; множественная душа, если позволительно так назвать его, или же, если угодно, – душа множественности, испытываемой нами здесь. Джива всегда един с Божественностью в своем бытии, отличаясь от Божественности лишь в энергии своего бытия – не в том смысле, что это не одна и та же энергия, а в том, что он поддерживает единую энергию в частичном, множественно индивидуализированном действии. Поэтому все сущее есть от начала до конца и в принципе своего продолжения тоже Дух. Фундаментальная природа всего есть природа Духа, и только в своих низших, разностных феноменах кажется она чем-то иным, природой тела, жизни, ума, разума, эго и чувств. Однако все это представляет собой производные феноменов, не является сущностной истиной нашей природы и нашего существования.

Таким образом наивысшая природа духовного бытия дает нам как изначальную истину и энергию существования за пределами космоса, так и первую основу духовной истины для проявления в космосе. Но где же связь между этой верховной природой и низшей, феноменальной природой? На Мне, говорит Кришна, все это, все, что есть, sarvam idam – обычный термин, которым в Упанишадах обозначается вся сумма феноменов в подвижности вселенной, – нанизано, как жемчуга на нить. Но это всего только образ, с которым мы далеко не уйдем – жемчужины держит вместе только нить, у них нет иного единения или связи с ожерельем, кроме зависимости от их общей связи с ним. Давайте перейдем от образа к тому, что он знаменует. Это наивысшая природа Духа, беспредельная, сознательная энергия его бытия, самосознающая, всесознающая, всемудрая, что поддерживает все эти существования в связи друг с другом, пронизывает их, наполняет и поддерживает их, сплетает их в систему своего проявления. Эта единая верховная энергия проявляется не только во всем как Единый, но и в каждом как Джива, индивидуальное духовное присутствие; она проявляется также и как суть всех свойств Природы. Они, следовательно, представляют собой скрытые духовные энергии за всеми феноменами. Это высочайшее свойство есть не работа трех гун, которая представляет собой феномен свойства, а не духовную сущность. Это скорее изначально присущая, единая, но изменчивая внутренняя энергия всех этих поверхностных вариаций. Это фундаментальная истина Становления, истина, которая поддерживает и придает духовное и божественное значение всем ее обличьям. Действия гун представляют собой всего лишь поверхностные, неустойчивые становления разума, ума, чувства, эго, жизни и материи, s?ttvik? bh?v? r?jas?st?mas??ca; она же, скорее, есть сущностная, устойчивая, изначальная, присущая на глубинном уровне энергия становления, svabh?va. Это и есть то, что определяет основополагающий закон всего становления и каждого Дживы, составляет сущность и развивает движение природы. Это принцип в каждом создании, который происходит от трансцендентного божественного Становления и непосредственно с ним связан, принцип Ишвары, madbh?va?. В этом отношении божественной bh?va к svabh?va и svabh?va к поверхностной bh?v??, божественной Природы к индивидуальной «Я»-природе и отношения «Я»-природы в ее чистом и изначальном качестве к феноменальной природе во всей ее смешанной и запутанной игре качеств мы обнаруживаем связь между наивысшим и низшим существованием. Деградировавшие энергии и достоинства низшей Пракрити берут свое начало в абсолютных энергиях и достоинствах наивысшей Шакти и должны возвратиться к ним, чтобы найти собственный источник, истину и сущностный закон их функционирования и движения. Так же и душа Дживы, вовлеченная здесь в зажатую, скверную и подчиненную игру феноменальных качеств, если он сумел бы уйти из нее и быть божественным и совершенным, должна, обратившись к чистому действию своего сущностного качества Свабхавы, возвратиться к высшему закону собственного существа, в котором он может открыть волю, энергию, динамический принцип высочайшего действия его божественной природы.

Это ясно из непосредственно следующего далее стиха, в котором приводится ряд примеров, показывающих как Божественный в энергии своей высочайшей природы проявляется и действует внутри одушевленных и так называемых неодушевленных существований вселенной. Мы можем вывести их из неопределенного и свободного порядка, продиктованного требованиями поэтической формы, и расположить в правильной философской последовательности. Сначала божественная Энергия и Присутствие работают внутри пятиэлементного состояния материи. «Я вкус в водах, звук в эфире, запах в земле, энергия света в огне», для большей завершенности можно добавить – касание или контакт в воздухе. Иными словами, сам Божественный в своей Пара Пракрити есть энергия в основе различных сенсорных связей, физической средой которых, согласно древней философии Санкхья, являются эфирное, лучевое, электрическое и газообразное, жидкое и другие элементные состояния материи. Пять элементных состояний материи представляют собой количественный или материальный элемент в низшей природе и являются основой материальных форм. Пять танматр – вкус, касание, запах и прочие – являются качественным элементом. Эти танматры представляют собой тонкие энергии, чье действие соединяет сенсорное сознание с грубыми формами материи, – они являются основой всего феноменального знания. С материальной точки зрения материя есть реальность, а сенсорные связи – ее производные, однако с духовной точки зрения истина в обратном соотношении. Материя и материальная среда сами являются производными энергиями и по сути представляют собой лишь конкретные пути или состояния, в которых работа свойства Природы в феноменах проявляет себя сенсорному сознанию Дживы. Единственный изначальный и вечный факт есть энергия Природы, сила и свойство существа, которое таким способом проявляет себя душе посредством чувств. Сущностное же в чувствах, самое духовное и самое тонкое, само по себе есть содержание этих вечных свойства и силы. Но энергия и сила существа в Природе есть сам Божественный в своей Пракрити, следовательно, и каждое чувство в своем чистом виде есть Пракрити, каждое чувство есть Божественный в своей динамичной сознательной силе.

Это еще лучше поясняют другие примеры. «Я – свет солнца и луны, мужественность в мужчине, разум в разумном, энергия энергетического, сила сильного, аскетическая сила в тех, кто практикует аскезу, tapasy?». «Я – жизнь во всех существованиях». В каждом случае это энергия сущностного свойства, от которой зависит каждое из этих становлений, чтобы стать, она подается в качестве характерного признака, указующего на присутствие божественной Энергии в их природе. И далее: «Я есть Пранава во всех Ведах», то есть главный слог ОМ, который есть основание всех действенных творящих звуков явленного мира; ОМ есть единое универсальное основание энергии звука и речи, вмещающее в себя и обобщающее, синтезирующее и высвобождающее всю духовную энергию и весь потенциал Вака и Шабды; прочие звуки, из которых ткется содержание слов речи, считаются развившимися из него. Это вносит полную ясность. Не феноменальное развитие чувств, или жизни, или света, разума, энергии, силы, мужественности, аскетической силы присуще наивысшей Пракрити. Свабхаву образует сущностное свойство в ее духовной энергии. Ее «Я»-природа – это таким способом проявляющаяся сила духа, это свет его сознания и мощь его энергии в вещах, раскрытые в чистом изначальном признаке. Эта сила, свет, энергия представляют собой вечное семя, а все прочее есть его развитие и производное, изменчивости и подвижные условия. Поэтому Гита добавляет к перечню, в качестве наиболее общего положения: «Знай, Я есмь вечное семя всех существований, О сын Притхи». Это вечное семя есть энергия духовного существа, сознательная воля в существе, семя, как сказано в другом месте, которое Божественный выбрасывает в великий Брахман, в супраментальную огромность, и из него все рождается в феноменальное существование. Это семя духа и проявляет себя как сущностное свойство во всех становлениях и составляет их Свабхаву.

Практическое различие между этой изначальной энергией сущностного свойства и феноменальными производными низшей природы, между сущностью в ее чистом виде и ею же в ее низших обличьях очень ясно обозначено в конце перечисления. «Я – сила сильного, свободная от желания и симпатии», освобожденная от всякой привязанности к феноменальным радостям, «Я есть в существах желание, не противоречащее их Дхарме». Что же до вторичных, субъективных становлений Природы, bh?v?? (состояний ума, привязанностей желания, ограниченной и двойственной игры разума, поворотов эмоций и морального чувства), которые саттвичны, раджасичны и тамасичны, и работы трех гун, то они, говорит Гита, не представляют собой чистое действие наивысшей духовной природы, но являются ее производными; «они, воистину, от Меня», matta eva, нет у них другого происхождения, «но Я не в них, это они во Мне». Это действительно убедительное и в то же время тонкое различие. «Я есть, – говорит Божественный, – сущностный свет, сила, желание, энергия, разум, но эти производные от них не Я в моей сущности, Я не в них, хотя все они из Меня и все они в моем существе». На основании этих положений и должны мы рассматривать переход всего из высшего в низшее, как переход из низшей природы обратно в высшую.

Первое положение не содержит трудностей. Сильный человек, несмотря на божественную природу принципа силы в нем, впадает в подчинение желанию и привязанности, впадает в грех, пылко стремится к добродетели. Но все происходит потому, что он спускается во всем своем производном действии до власти трех гун и не управляет этим действием свыше из своей сущностной, божественной природы. Божественную природу его силы не затрагивают все эти производные, она остается той же в своей сущности, вопреки всем помрачениям и всем упущениям. Божественный находится там, в этой природе, и поддерживает ее своей силой через все заблуждения ее низшего существования, пока она не сумеет возвратить себе свет, полностью озарить свою жизнь истинным солнцем своего существа и направить свою волю и свои действия с помощью чистой энергии божественной воли своей высшей природы. Но как может Божественный быть желанием, k?ma? Ведь это желание, эта k?ma была объявлена величайшим нашим врагом, которого необходимо убить. Дело в том, что то желание было желанием низшей природы гун, которая берет начало в раджасическом существе, rajogu?asamudbhava?; ибо именно ее мы обычно подразумеваем, говоря о желании. То другое, духовное желание есть воля, не противоречащая Дхарме.

Подразумевается ли, что духовная k?ma есть праведное желание, этическое в своей природе, саттвическое желание, ибо добродетель всегда саттвична по происхождению и мотивации? Но в таком случае здесь возникло бы очевидное противоречие – поскольку уже в следующей строке все саттвические привязанности объявляются не божественными, а низшими производными. Несомненно, грех должен быть отринут, чтобы хоть немного приблизиться к Божественности, но так же и добродетель должна быть преодолена, чтобы вступить в Божественное Существо. Нужно достичь саттвической природы, но тут же пойти дальше ее пределов. Этическое действие есть лишь способ очищения, посредством которого мы можем возвыситься до божественной природы, причем сама эта природа возвышена над двойственностями, – и, действительно, можем, иначе не было бы чистого божественного присутствия или божественной силы в сильном человеке, который подвержен раджасическим страстям. В духовном смысле Дхарма – это не мораль или этика. Дхарма, говорит Гита в другом месте, это действие, направляемое Свабхавой, сущностный закон природы индивида. А сердцевина этой Свабхавы есть чистое свойство духа в изначально присущей ему энергии сознательной воли и в ее характерной силе действия. Поэтому желание, о котором идет речь, это целенаправленная воля Божественного в нас, ищущая, но находящая не радость низшей Пракрити, но Ананду своей собственной игры и самоосуществления; это желание божественной радости существования, развертывающее собственную сознательную силу действия в согласии с законом Свабхавы.

Но что же тогда значат слова о том, что Божественный не в становлениях, формах и привязанностях низшей природы, даже саттвических, хотя они находятся в его существе? В известном смысле, он очевидно должен быть в них, иначе они не могли бы существовать. Имеется же в виду, что истинная и верховная духовная природа Божественного не находится в них в заключении; они всего только феномены в его существе, сотворенные из него посредством действия эго и неведения. Неведение все нам представляет в перевернутом виде и, по меньшей мере, частично фальсифицирует наш опыт. Мы воображаем, будто душа находится в теле, чуть ли не как результат и производное тела, мы даже ощущаем это, но на самом деле это тело находится в душе и оно есть результат и производное души. Мы думаем о духе как о маленькой частице в нас – Пуруше размером с большой палец руки среди огромной массы материальных и ментальных феноменов; в действительности же, при всей своей внушительной видимости, душа представляет собой малую малость в беспредельности существа Духа. Она здесь, в том же смысле, что все, скорее, находится в Божественном, чем Божественное в сущем. Эта низшая природа трех гун, которая создает столь искаженное представление о вещах, придавая им характер второстепенности, есть Майя, сила иллюзии, которая не означает несуществование мира или его нереальность, но только способность искажать наше знание, создавать ложные ценности, подчинять нас эго, ментальности, чувству, плоти, ограниченному разуму, тем самым скрывая от нас высшую истину нашего существования. Эта призрачная Майя прячет от нас ту Божественность, которой мы являемся, беспредельный и нетленный дух. «Эти три типа становления, которые связаны с природой гун, вводят в заблуждение весь мир, и он не признает Меня стоящим надо всем и нетленным». Если бы мы могли видеть, что эта Божественность есть подлинная истина нашего существования, то это сразу бы изменило наше видение всего, все бы приобрело свой истинный характер, наша жизнь и действия обрели бы божественные ценности и двигались бы в рамках закона божественной природы.

Но почему же тогда, если уж Божественность в нас и божественная природа лежит в основании даже этих вводящих в заблуждение производных, если мы представляем собой Дживу, а Джива есть То, – почему же тогда Майя так трудно преодолима, m?y? duratyay?? Потому что она остается Майей Божественного, daiv? hye?? gu?amay? mama m?y?; «это есть моя божественная Майя гун». Она сама по себе божественна и представляет собой производное от природы Божества, но Божества в природе богов, она daiv? – от богов или, если угодно, от Бога, но только от Бога в его разделенном субъективном и низшем космическом аспекте: саттвическом, раджасическом и тамасическом. Это космическая завеса, сотканная Божественностью вокруг нашего понимания; Брахма, Вишну и Рудра сплели ее сложные нити; Шакти, наивысшая Природа, есть ее основа и она скрывается во всем ее веществе. Мы должны истончить ее в себе, пройти сквозь нее и отвернуться от нее, оставив позади, когда перестанем нуждаться в ней, вернуться от богов к изначальной и верховной Божественности, в которой мы откроем одновременно и конечный смысл богов и их деяний, и глубочайшие духовные истины нашего собственного нетленного существования. «Ко Мне кто обращается и приходит, лишь они выйдут за пределы Майи».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.