Глава IX. Освобождение Природы

Глава IX. Освобождение Природы

Две стороны нашего бытия – сознательная душа, получающая опыт, и исполнительная Природа, постоянно предоставляющая душе самые разнообразные переживания, – взаимодействуя, определяют всю гамму наших внутренних состояний и наши внешние реакции. Характер событий и формы инструментов восприятия детерминируются Природой; душа, откликаясь на эти события, либо соглашается с природной склонностью к тем или иным реакциям на происходящее, либо стремится реагировать по-своему и принуждает природу к тому же. Соглашаясь опуститься в низшие сферы получения опыта, где душа забывает о своей божественной природе бытия, «я» идет на две начальные уступки – приемлет инструментальное сознание эго и волю желания; освобождение духа заключается в отказе от этих двух уступок и в возвращении к свободному «я» и к воле божественного восторга бытия. Но, с другой стороны, есть нечто, привносимое самой Природой в этот запутанный клубок переживаний, которые она навязывает воспринимающей ее воздействия и деятельность душе, как только та соглашается на эти первичные уступки и они становятся законом всех ее внешних взаимодействий. Два главных фактора, привносимых Природой, – это гуны и принцип двойственности. Деятельность низшей Природы, в условиях которой мы живем, имеет определенные, неотъемлемо присущие качественные формы, которые составляют саму основу ее низшего способа функционирования. Постоянное воздействие этих форм активности Природы на душу и ее природные силы (ум, жизнь и тело) порождает противоречивые и разрозненные переживания, борьбу противоположностей, двандва (dvandva), делает любой опыт души изменчивым, вынуждает ее в любом переживании колебаться между двумя крайностями или вечными парами противоположностей – положительным и отрицательным, черным и белым или же их смешением. Полное избавление от эго и воли желания позволяет превзойти качества низшей Природы, трайгуньятитья (traigu?y?t?tya), освободиться от этих сумбурных и противоречивых переживаний, прекратить или нейтрализовать эту двойственную активность Природы. Но здесь также возможны два типа освобождения. Первая форма освобождения – это отделение от Природы и погружение в умиротворяющее блаженство духа. Дальнейшее освобождение Природы путем раскрытия в ней божественных качеств и духовной силы, служащей средством познания мира, наполняет высший покой высшим динамическим блаженством знания, силы, радости и господства. Божественное единение верховного духа со своей верховной природой становится интегральным освобождением.

Действия Природы, поскольку она представляет собой силу духа, по сути, являются проявлением тех или иных качеств. Можно почти что сказать, что Природа является только силой, скрывающей в бытии и развертывающей в становлении бесконечные качества духа, анантагуна (anantagu?a). Все остальное относится к ее внешним и более механическим аспектам, в то время как эта игра качеств – главный фактор, по отношению к которому все остальные природные феномены – только следствие и результат механического сочетания гун. Как только мы наладим деятельность этой сущностной силы и этих качеств, всё остальное подчинится руководству воспринимающего Пуруши. Но на уровне низшей природы вещей игра бесконечных качеств подчинена ограниченным меркам, разрозненным и противоречивым процессам, порядку – основанному на законе взаимодействия противоположностей со свойственными ему конфликтами и разногласиями, – вместо которого должен быть найден и установлен некий новый, практический и эффективно действующий порядок, основанный на согласии; эта игра согласованных разногласий, конфликтующих качеств, противоречивых сил и способов восприятия, вынужденных приходить к частичному, в какой-то степени контролируемому и чаще всего непрочному соглашению и пребывать в состоянии нестабильного и шаткого равновесия, управляется фундаментальным действием трех качественных форм [проявления энергий Природы], которые противоборствуют и действуют в сочетании друг с другом во всех творениях Природы. В Санкхье, чья классификация природных процессов в целом принимается всеми школами философской мысли и йоги Индии, эти качества называются саттвой (sattva), раджасом (rajas) и тамасом (tamas).[7] Тамас – принцип и сила инерции; раджас – принцип динамизма, страстности, усилия, борьбы, побуждения к действию (?rambha); саттва – принцип ассимиляции, равновесия и гармонии. Метафизический аспект этой классификации для нас не важен; а психологический и духовный, напротив, имеет очень большое практическое значение, ибо эти три принципа присутствуют во всем и взаимодействуют друг с другом, придавая каждой вещи особенности ее активной природы и определяя результат и характер каждого действия. Их неравное воздействие, переживаемое в опыте души, становится фактором, влияющим на нашу активную личность, наш темперамент, тип природы и способ психологического реагирования на те или иные переживания. Характер любого нашего поступка и переживания определяется соотношением трех этих качеств или гун Природы, в котором одно преобладает, а два других его сдерживают и ограничивают. Душа в своей индивидуальности вынуждена, так сказать, вписываться в их рамки; она практически не обладает над ними никаким свободным контролем, напротив, в основном они контролируют ее. Душа может стать свободной, лишь поднявшись над гунами и отвергнув тягостное противоборство их неравных по своему влиянию сил, половинчатых соглашений, неустойчивых сочетаний и шатких гармоний. При этом она либо полностью отделяется от полууправляемого хаоса их деятельности и погружается в абсолютный покой, либо овладевает этим низшим природным механизмом, подчиняет его более высокому контролю и преобразует работу гун. От гун нужно либо освободиться, либо подчинить их себе.

Гуны затрагивают каждую часть нашего природного существа. И действительно, каждая его составляющая – ум, жизнь и тело – преимущественно подчинена какой-то одной гуне. Тамас, принцип инерции, более всего проявлен в материальной природе и в нашем физическом существе. Действие этого принципа проявляется двояким образом: как инерция силы и инерция знания. Если говорить о силе, то любой объект, который преимущественно управляется тамасом, тяготеет к вялой бездеятельности и неподвижности или же к механической деятельности, которую он не контролирует, находясь во власти невежественных сил, вынуждающих его механически вращаться по кругу в потоке энергии; в своем сознании он аналогичным образом тяготеет к бессознательности, погружается в подсознание или склонен к неохотной, вялой и своего рода механической сознательной деятельности, лишенной ясного представления о собственной энергии и руководствующейся идеями, которые кажутся чуждыми или, по крайней мере, недоступными для активного понимания. Так, будучи подчинено принципу тамаса, наше тело по самой своей природе инертно, подсознательно и способно лишь на механическую и рутинную деятельность и самоуправление. И хотя ему, как и всему остальному, присущи принцип динамизма и принцип равновесия, регулирующие его покой и движение, а также исконный принцип реагирования и тайное сознание, большая часть его раджасических движений обусловливается жизненной энергией, а вся видимая сознательная деятельность – ментальным существом. Принцип раджаса максимально проявлен в витальной природе. Именно Жизнь в нас является самой мощной движущей силой, однако жизненная энергия в земных существах подчинена силе желания, поэтому раджас всегда побуждает к действию и удовлетворению желаний; в животной и человеческой жизни желание является самой мощной побудительной силой большинства действий и поступков, и оно настолько преобладает, что многие считают его причиной любого действия и даже основой нашего бытия. Кроме того, раджас, оказываясь в мире материи, основанной на принципе бессознательности и механически движимой инерции, вынужден в своей работе противостоять мощному противодействию; поэтому вся его деятельность принимает форму усилия, противостояния, тягостной и обременительной борьбы за власть и влияние, в которой на каждом шагу приходится сталкиваться с ограничениями неспособности, испытывать разочарования, терпеть страдания. Даже достигнутые результаты ненадежны и ограничены, омрачены усталостью и ощущением неполноты и эфемерности. В уме преобладает принцип саттвы, и не столько в низших его частях, управляемых раджасической жизненной энергией, сколько на уровне интеллекта и рассудочной воли. Интеллект, рассудок, рациональная воля подталкиваются природой своего преобладающего принципа к постоянному и напряженному преодолению противоречий через познание и разумное использование силы воли, к постоянному и напряженному стремлению к равновесию, к некой стабильности, порядку, гармонизации противоречивых элементов природной деятельности и природного опыта. Все это достигается по-разному и в разной степени. Когда противоречия преодолены, достигнуты гармония и уравновешенность, приходит всегда относительное, но более или менее интенсивное и удовлетворяющее ощущение легкости, счастья, могущества, безопасности, которое отличается от неистовых, беспокойных и сомнительных удовольствий, приносимых удовлетворением раджасических желаний и страстей. Саттвическая гуна характеризуется просветленностью и счастьем. Вся природа живого воплощенного ментального существа детерминируется этими тремя гунами.

Но перечисленные гуны лишь преобладают в каждой части нашего сложного существа. Что же касается присущего нам поведения, то в каждой нашей склонности и мотивации эти три качества смешиваются, взаимодействуют, образуя различные сочетания, и борются друг с другом. Они определяют наш ментальный характер: характер нашего рассудка, характер нашей воли, характер нашего морального, эстетического, эмоционального, динамического, чувственного бытия. Тамас вносит во все неведение, инерцию, слабость, неспособность, сковывающую нашу природу по рукам и ногам, неразумность, невежество, бессознательность, упорную привязанность к привычным понятиям и косным идеям, нежелание думать и познавать, – он порождает узость мышления, недалекость ума, унылое движение по кругу ментальных привычек, затемняет и омрачает разум. Тамас ответственен за недостаток силы воли, веры, уверенности в себе и инициативы, нежелание действовать и прилагать усилия, отсутствие стремления к высоким целям, за ничтожность и слабость духа. Тамас вносит в наше моральное и динамическое существо инертность, трусость, малодушие, леность, покорное следование мелочным и низменным побуждениям, безвольное потакание слабостям нашей низшей природы. Он привносит в нашу эмоциональную природу бесчувственность, равнодушие, недостаток сострадания и открытости, замкнутость, душевную черствость, скудость переживаний и вялость чувств, а в нашу эстетическую и чувственную природу – слабую восприимчивость, неумение восхищаться тонким и возвышенным, равнодушие к красоте. Иными словами, тамас порождает в человеке грубое, тупое и низменное состояние духа. Раджас привносит в нашу обычную активную природу все свои плохие и хорошие качества; когда элемент саттвы недостаточно развит и его не сдерживает, он склоняется к эгоизму, своеволию и самоуправству, придает работе рассудка искаженность, упрямство или несдержанность, предубежденность, привязанность к устоявшимся взглядам, приверженность своим заблуждениям, вынуждает интеллект служить нашим желаниям, а не истине, формирует фанатичный или сектантский ум, порождает своенравие, гордыню, высокомерие, себялюбие, честолюбие, вожделение, жадность, жестокость, ревность, эгоцентризм в любви, все пороки и страсти, неадекватность восприятия, всевозможные отклонения и извращения чувственного и витального бытия. Тамас, доминируя, создает грубый, примитивный и невежественный тип человеческой природы, раджас – энергичного, беспокойного, активного человека, движимого жаждой деятельности, страстями и желаниями. Саттва создает более высокий тип и дарует спокойный и трезвый ум, ясность открытого и бескорыстно ищущего истину интеллекта, волю, подчиненную рассудку или руководствующуюся нравственным духом, самообладание, уравновешенность, умиротворенность, любовь, сочувствие, благородство, умеренность, тонкость эстетического и эмоционального ума, а на уровне чувственного бытия – чуткость, ясную восприимчивость, сдержанность и внутреннее равновесие, витальность, подчиненную и направляемую умом. Характерными типами саттвичного человека являются философ, святой, мудрец; раджасичного – политик, военный, энергичный, деятельный и волевой человек. Но во всех людях в той или иной степени происходит смешение гун, делая их множественными личностями, и для большинства людей свойственны отклонения и переходы от одной доминирующей гуны к другой; даже в рамках преобладающей формы природы большинство представляют собой смешанные типы. Сложное переплетение гун дает начало всему разнообразию и красочности жизни.

Но духовное совершенство не может быть сведено только к богатству и красоте жизни или даже к саттвической гармонии ума и природы. Можно достичь некоего относительного совершенства: подняться на умеренную высоту, обрести умеренную силу, красоту, известную меру благородства и величия, установить некое искусственно поддерживаемое и шаткое равновесие, но такому совершенству всегда свойственна определенная незавершенность. Мы достигаем относительного господства, предполагающего подчинение тела жизни или жизни уму, но не неограниченной власти свободного и владеющего собой духа над природными инструментами. Если мы хотим достичь духовного совершенства, гуны должны быть превзойдены. И тамас – в первую очередь, так как инерция, невежество и неспособность не могут быть элементами подлинного совершенства; на уровне Природы тамас может быть побежден силой раджаса, которому помогает растущая сила саттвы. Раджас тоже должен быть превзойден, так как себялюбие, личные желания и эгоистичные страсти не являются элементами подлинного совершенства; но на уровне Природы раджас можно преодолеть только силой саттвы, просветляющей существо, и силой тамаса, ограничивающей деятельность. Да и само саттвическое качество, как таковое, не может дать высочайшего или интегрального совершенства; саттва всегда остается качеством ограниченной природы; саттвическое знание – это свет ограниченного ума; саттвическая воля – власть ограниченной ментальной силы. Более того, саттва не может действовать в Природе в одиночку и в каждом действии вынуждена опираться на помощь раджаса, поэтому даже саттвическое действие всегда подвержено несовершенствам раджаса; эгоизм, замешательство, непоследовательность, односторонность, ментальная предвзятость, ограниченность и чрезмерное проявление силы воли, которая чем более ограничена, тем проявляет большую силу, омрачают ум и деятельность даже святого, философа и мудреца. Наряду с раджасическим и тамасическим существует саттвический эгоизм, становящийся на своей вершине эгоизмом умудренного или добродетельного человека; но ментальный эгоизм любого рода несовместим с духовным освобождением. Все три гуны должны быть превзойдены. Саттва может приблизить нас к Свету, но, проникая в сияющее тело божественной Природы, мы оставляем ограниченную ясность саттвы.

Обычно гуны пытаются превзойти, отказываясь от деятельности низшей природы. Этот отказ приводит к тому, что в человеке возникает стремление к бездействию. Саттва, стремясь обрести все большую силу, пытается избавиться от раджаса и призывает на помощь тамасический принцип неподвижности; по этой причине определенные типы высоко саттвичных людей живут преимущественно в своем внутреннем существе и почти совсем не участвуют в активной внешней жизни или же, участвуя, обнаруживают в ней свою некомпетентность и неэффективность. Искатель освобождения идет в этом направлении дальше и пытается с помощью погружения своего природного существа в состояние просветленного тамаса – тамаса, который благодаря этому спасительному просветлению становится скорее принципом покоя, чем принципом неспособности, – дать возможность саттвической гуне раствориться в свете духа. Тело, активная витальная душа желаний и эго, а также внешний ум приводятся в состояние покоя и неподвижности, одновременно саттвическая природа (с помощью медитации, благодаря всепоглощающему поклонению и стремлению, обращенному внутрь – к Всевышнему) пытается слиться с духом. Этого, может быть, и достаточно для достижения квиетического освобождения, но освобождение, предполагающее интегральное совершенство, требует большего. Квиетическое освобождение основано на бездействии и сохраняется только, пока мы пребываем в покое и бездействуем, поэтому оно не может быть самосущим и абсолютным; как только душа начинает действовать, она обнаруживает, что деятельность природы остается, как и прежде, несовершенной. Это освобождение души от природы, достигаемое через бездействие, а не освобождение души в природе, совершенное и ни от чего не зависящее, существующее как в действии, так и в бездействии. Тогда возникает вопрос, достижимо ли подобное совершенство и освобождение и что может быть условием такого рода совершенной свободы?

Обычно считается, что это недостижимо, так как любое действие принадлежит сфере низших гун и поэтому всегда несовершенно, sado?am, обусловлено движением, противоречивостью, недостаточной сбалансированностью, изменчивой борьбой гун; когда же эти неравные по силе влияния гуны приходят в совершенное равновесие, вся деятельность Природы прекращается и умиротворенная душа обретает покой. Исходя из этой концепции, можно сказать, что божественное Существо может либо пребывать в покое, либо действовать в Природе, используя ее инструменты, но в этом случае ему приходится одевать на себя ее покровы, имеющие видимость борьбы и несовершенства. Это может быть истинным применительно к обычной деятельности – которая является делегированной деятельностью Божественного в человеческом духе – с нынешними отношениями души и природы в воплощенном несовершенном ментальном существе, но это не истинно по отношению к божественной природе, которая является природой совершенства. Борьба гун это лишь отражение на уровне несовершенства низшей природы [того, что принадлежит высшей природе]; эти три гуны символизируют три основополагающие силы Божественного, которые не просто существуют, пребывая в совершенном равновесии и покое, но и, объединяясь в совершенном согласии, способны божественным образом действовать. Тамас на уровне духовного бытия становится божественным покоем, который является не инерцией и неспособностью к действию, а совершенной силой, шакти (?akti), хранящей в себе весь свой потенциал и способной контролировать и подчинять закону покоя даже самую интенсивную и грандиозную по своим масштабам деятельность. Раджас становится чистой Волей духа, которая порождает и сама осуществляет все действия, Волей, которая не является желанием, усилием, лихорадочной страстью, а является той же самой совершенной силой бытия, шакти, способной к бесконечной, непрерывной и блаженной деятельности. Саттва перестает быть ослабленным ментальным светом, пракашей (prak??a), и превращается в самосущий свет божественного бытия, джьёти (jyoti?), – средоточие совершенной силы бытия, – озаряющий божественную умиротворенность и божественную волю к действию, слитые в одно целое. Обычное освобождение позволяет обрести божественный покой в неподвижном божественном свете, в то время как интегральное совершенство предполагает достижение этого более великого тройственного единства.

С обретением этого освобождения природы мы также избавляемся от духовного ощущения дуализма Природы. На уровне низшей природы двойственность является неизбежным результатом воздействия гун на душу, замкнутую в пределах ограничений саттвического, раджасического и тамасического эго. Источником этой двойственности является неведение, которое не способно постичь духовную истину вещей и сосредоточивается на несовершенных внешних формах; оно взаимодействует с ними не с позиции знания их внутренней истины, а с позиции борьбы и усилий, направленных на сохранение шаткого равновесия между влечением и отвращением, способностью и неспособностью, симпатией и антипатией, наслаждением и страданием, радостью и печалью, принятием и непринятием; вся жизнь представляется нам тесным переплетением приятного и неприятного, красивого и уродливого, истины и лжи, счастья и несчастья, успеха и неудачи, добра и зла – запутанной двойственной сетью Природы. Привязанность к своим симпатиям и антипатиям удерживает душу в этой сети добра и зла, радостей и печалей. Искатель освобождения избавляется от привязанности, отбрасывает от своей души двойственности, но поскольку двойственности, кажется, составляют саму основу действия, саму субстанцию и структуру жизни, создается впечатление, что этого освобождения легче всего достичь путем отстранения от жизни: либо физического, насколько это возможно, пока человек находится в теле, либо внутреннего – с помощью внутреннего уединения, отказа санкционировать всю деятельность Природы или освобождающего отвержения этой деятельности, вайрагьи (vair?gya). При этом происходит отделение души от Природы. Затем, невозмутимо пребывая над ней, удасина (ud?s?na), душа наблюдает за борьбой гун в природном существе и, как бесстрастный свидетель, взирает на наслаждение и боль ума и тела. Или же ей удается распространить свое бесстрастие даже на внешний ум, и тогда она с невозмутимым покоем и невозмутимым блаженством стороннего наблюдателя созерцает мировые события, в которых она уже не принимает никакого активного внутреннего участия. Завершением этого процесса становится отказ от рождения и уход в безмолвное «я», мокша (mok?a).

Но этот отказ не является последним словом освобождения. Интегральное освобождение наступает, когда это стремление к свободе, мумукшутва (mumuk?utva), основанное на отвержении мира или вайрагье (vair?gya), тоже оказывается превзойденным; тогда душа освобождается как от привязанности к низшей деятельности природы, так и от любого неприятия космической деятельности Божественного. Это освобождение достигает своей полноты, когда духовный гнозис может действовать, обладая супраментальным знанием, супраментальным образом воспринимая деятельность Природы и проявляя супраментальную озаренную волю. Гнозис обнаруживает духовный смысл в Природе, Бога во всех вещах, душу добра во всем, что кажется злым; эта душа освобождается в них и из них, искажения противоположных или несовершенных форм спадают или преобразуются в свою более высокую истину (а гуны аналогичным образом возвращаются к своим божественным принципам), и дух пребывает в универсальной, бесконечной и абсолютной Истине, Добре, Красоте, Блаженстве – слагаемых супраментальной или идеальной божественной Природы. Освобождение Природы сливается с освобождением духа, и интегральная свобода становится основой интегрального совершенства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.