Глава 12 Расстояние имеет большое значение

Глава 12

Расстояние имеет большое значение

Для того чтобы оставаться бодрствующим в момент смерти, или чтобы успешно испытать сознательную смерть в медитации, просим вас подробно объяснить, как искатель должен работать над следующими вещами: телесная система, дыхательная система, состояние дыхания, состояния существа человека, целибат, состояние ума.

Прежде чем человек сможет остаться в момент смерти сознательным, ему, прежде всего, нужно приготовиться оставаться сознательным в боли и страдании. Обычно тому, кто становится бессознательным даже в несчастье, невозможно остаться бодрствующим в момент смерти. Нужно понять, что значит стать бессознательным в несчастье. Это поможет понять, что значит быть сознательным в несчастье.

Человек, ставший бессознательным в несчастье, - это тот, кто отождествил себя с несчастьем. Когда у вас болит голова, вы не чувствуете расстояния между головной болью и собой, вы не остаетесь всего лишь отстраненным наблюдателем. Вместо этого вы ощущаете, будто вы и есть боль. Когда вас лихорадит, вы не чувствуете, как будто у вас горячее тело, которое находится на некотором расстоянии от вас. Вместо этого вы ощущаете, будто именно вы стали горячими. Это отождествление. Когда у вас поранена нога, вы не просто чувствуете пораженную ногу - скорее, вы ощущаете, будто поранены, поражены как раз вы.

По сути, мы не ощущаем расстояния между собой и своими телами. Мы живем, отождествляя себя с телом. Когда возникает голод, человек не говорит, что его тело испытывает голод, и он знает об этом, а говорит: «Я голоден». Но это не правда. Дело в том, что голодно именно тело, а человек просто осознает это. Он просто центр осознанности, которые постоянно осознает то, что происходит. Если заноза ранит ногу, человек узнает об этом; если появилась головная боль, он узнает об этом; если желудку понадобилась пища, он узнает об этом.

Человек - это сознание, которое все время пребывает в осознанности. Он не тот, кто переживает, а тот, кто знает. Это и есть действительность. Но наше состояние ума не от знающего, а от переживающего. Знающий превращается в переживающего: он ничего не знает, но начинает отождествлять себя с самим действием. Он не остается свидетелем, наблюдающим на расстоянии, но вместо этого начинает принимать участие в действии - и тогда появляется отождествление. Тогда человек становится единым действием. Это отождествление мешает ему пробудиться, потому что для того чтобы быть бодрствующим, чтобы быть осознанным, необходимо некоторое расстояние, пространство.

Я могу видеть вас только потому, что между мной и вами есть какое-то расстояние. Если бы пропало расстояние между нами, тогда я не смог бы видеть вас. Я могу видеть вас, потому что между нами есть пространство. Если бы это пространство исчезло, тогда я уже не в силах был бы увидеть вас. Мои глаза могут видеть вас, потому что существует пространство между нами, но мои глаза не могут увидеть самих себя.

Даже если мне нужно увидеть свою фигуру, я должен стать оказаться в зеркале, я должен быть на расстоянии от самого себя, и только тогда я смогу увидеть собственное отражение. Если я вижу свое отражение в зеркале, это значит, что мой образ находится на расстоянии от меня, и теперь он видим мне. Зеркало только выставляет ваш образ на каком-то расстоянии от вас. Таким образом, появляющееся пространство осуществляет вашу способность видеть.

Для того чтобы видеть, необходимо расстояние. Для того, кто отождествляет себя с телом, или считает себя именно телом, не существует никакого расстояния между ним и его же телом.

Когда-то жил мусульманский мистик, его звали Фарид. Однажды утром к нему пришел некий человек и задал ему тот же вопрос, который вы задали мне. Он сказал Фариду:

- Мы слышали, что Иисус, когда его распинали, не кричал, не причитал, и вид его не был несчастным. Мы также слышали, что, когда Мансуру отрезали конечности, он смеялся. Как может такое быть? Это невозможно.

Фарид не вымолвил ни слова. Он засмеялся, выбрал один из предложенных ему преданными людьми кокосовых орехов и отдал его этому человеку.

- Возьми этот кокос, - сказал он. - Пока что он не зрел. Разбей его, но убедись, что ты не повредил зерно. Разбей скорлупу ореха и принеси мне неразбитое зерно.

- Это невозможно, - ответил человек. - Кокос не зрелый, и между внешней скорлупой и зерном нет пространства. Если я расколю скорлупу, зерно тоже повредится.

- Выброси этот орех из головы, - сказал Фарид. - Вот другой кокос. Возьми его, он сухой. Здесь между скорлупой и зерном есть пространство. Можешь ли ты убедить меня в том, что можешь разбить только орех, не тронув зерно?

- А что в этом трудного? - удивился человек. - Я разобью скорлупу, а зерно сохранится, и никаких трудностей.

- Скажи мне, почему зерно не повредится? - велел Фарид.

- Потому что кокос сухой, - объяснил человек. - И между скорлупой и зерном есть пространство.

- Не бери на себя труд разбивать кокос, - остановил Фарид человека. -Положи и этот орех в сторону. Ты получил ответ или нет?

- Я спрашивал тебя о другом, а ты увел меня в сторону своими разглагольствованиями о кокосе. Я спрашивал тебя о том, почему Иисус не кричал, когда его распинали? Почему он не причитал? Почему Мансур не корчился от боли, когда ему отрезали конечности? Почему он смеялся? Почему он улыбался?

- Потому что эти люди были сухими кокосами, - ответил Фарид. - А мы сырые кокосы, и иной причины нет.

Иисус не плакал, когда его распинали, а Мансур не страдал от боли, а смеялся и улыбался, когда его убивали, потому что они совсем перестали отождествлять себя со своими телами. И нет другой причины, кроме этой. Распинали не Иисуса. Иисус наблюдал изнутри за распинаемым телом, и он смотрел на свое тело с того же расстояния, что и окружавшие его люди. Он созерцал себя извне, отдельно от тела. Никто в толпе не плакал, никто не кричал: «Не убивай меня!» Почему? Потому что между ними и телом Иисуса было расстояние.

В Иисусе тоже было расстояние между созерцающим элементом и его телом. Поэтому Иисус тоже не кричал: «Не убивайте меня!»

У Мансура ампутировали конечности, но он все время смеялся.

Кто-то спросил его:

- Что заставляет тебя смеяться, когда у тебя отрезают ноги и руки?

И Мансур ответил:

- Я кричал бы, если бы вы расчленяли меня, но вы рубите не меня. Глупцы, вы казните не меня. Я смеюсь над вами, потому что вы принимаете это тело за Мансура, так же как вы принимаете собственные тела за подлинных себя. Вы непременно будете страдать, испытывая в смерти боль. То, что вы вытворяете со мной, - это ничто иное, как повторение ошибок, которые вы совершали, обращаясь с самими собой. Если бы вы осознавали, что вы отдельны от своих тел, тогда вы не пытались бы разрезать мое тело. Вы знали бы, что вы и ваше тело - это два разных понятия. Тогда вы поняли бы, что, режа тело Мансура, вы не режете его самого.

Величайшее приготовление к вхождению в смерть в сознательном состоянии заключается в том, чтобы, прежде всего, войти сознательно в боль, потому что смерть случается не часто, она не приходит каждый день. Смерть наступит только один раз, готовы вы к ней или нет, и не бывает репетиции перед смертью. Но боль и несчастье приходят каждый день. Мы можем приготовиться, переживая боль и страдания, и помните о том, что, если у вас получится смотреть на эти явления прямо, то это окажется полезным в момент смерти.

Поэтому искатели всегда радушно встречали страдание. И нет другой причины для этого. Не то чтобы страдание было замечательным явлением. Причина просто в том, что страдание дает искателю возможность приготовиться, достичь себя. Искатель всегда благодарил Бога за страдания, которые он преодолевает, по простой причине, что в моменты несчастья человек получает возможность перестать отождествлять себя с телом.

Запомните, что садхану, духовное учение, трудно практиковать, когда человек счастлив. Это лучше делать, когда вы несчастливы, потому что в моменты счастья человек не хочет ощутить ни малейшего отделения себя от своего тела. Когда вы счастливы, тело чувствует, что оно дорого вам, и вы не хотите отделиться от него даже на дюйм.

В моменты счастья мы приближаемся к телу, поэтому не удивительно, что искатель счастья становится материалистом. И также не удивительно, что, если человек, который постоянно ищет счастья, считает себя ничем более, как телом, потому что в счастливые времена он начинает существовать как зеленый кокос вместо сухого кокоса, тогда расстояние между ним и его телом постоянно сужается.

В моменты боли человек не хочет быть телом. Обычно человек, который полагает, что он ничто иное, как свое тело, также не хочет быть телом, когда у него болит голова, или когда он ранит ногу, или когда у него ноет поясница. Он склонен согласиться с монахами всего мира, которые говорят: «Было бы лучше, если бы я не был телом». Когда человек чувствует в теле боль, он стремится выяснить, тело ли он. Поэтому я говорю вам, что моменты боли могут стать моментами духовного учения, они могут превратиться в моменты садханы. Но что мы обычно делаем?

Обычно в дни страдания мы пытаемся забыть боль. Если человек в беде, он станет пить спиртные напитки. Кто-то испытывает боль, и он отправится в кино. Кто-то несчастен, и он попытается забыть свое несчастье, читая молитвы и распевая религиозные песни. Все это различные средства и способы забыть боль.

Кто-то пьет, а вот другая тактика: человек отправляется в кино. Человек идет на концерт - это третья практика забывания боли. Кто-то идет в храм и тонет в молитвах и гимнах - это четвертая стратегия. Стратегий может быть великое множество: они могут быть религиозными, нерелигиозными, светскими. Это не важно. Главное под всем этим то, что человек хочет забыть свое несчастье. Он добивается забвения несчастья.

Человек, который движется вовне, чтобы забыть несчастье, никогда не сможет пробудиться к несчастью. Как мы можем осознавать то, что стремимся забыть? Только с отношением вспоминания мы можем начать осознавать что-то. Поэтому, только вспоминая боль, мы можем осознать ее.

Итак, всякий раз, когда вы испытываете несчастье, считайте это возможностью. Осознавайте его в полной мере, и тогда у вас будет чудесное переживание. Когда вы станете полностью осознавать свое страдание, когда вы будете смотреть на него непосредственно, не избегая боли, тогда вы получите проблеск своего отделения от него. Например, вы почувствовали, что поранили ногу. Попытайтесь определить местонахождение боли, попытайтесь уточнить точку, из которой исходит боль, и вы удивитесь, открыв, как вы умудрились распространить боль на более широкий участок, далеко от изначального места, в котором боль находится.

Человек преувеличивает свое страдание. Он расширяет свое несчастье, которое, на самом деле, вовсе не такое уж глубокое. Причина этого в той же самой установке: отождествлении с телом. Несчастье подобно пламени светильника, но мы воспринимаем его как рассеянный свет лампы. Несчастье подобно огню, оно ограничено крохотным участком тела. Но мы чувствуем, что оно похоже на большое поле света лампы, которое она заливает своими лучами. Закройте глаза и попытайтесь определить местонахождение боли внутри себя.

Также запомните, что мы всегда знали тело извне, и никогда не знали его изнутри. Даже если вы знаете тело, оно известно вам с точки зрения других людей. Если вы видели свою руку, то только извне, но вы можете почувствовать свою руку и изнутри. Это как если бы человек удовлетворился только созерцанием своего дома с улицы. Но у дома есть и внутренний вид.

Боль возникает во внутренних частях тела. Точка, в которой находится боль, расположено где-то внутри тела, но боль распространяется во внешние части тела. Это похоже на то, как если бы пламя боли находилось внутри, а свет излучался бы наружу.

Мы привыкли смотреть на тело извне, и нам кажется, что боль распространилась далеко за пределы пораженного места. Вы получаете замечательный опыт, пытаясь увидеть тело изнутри. Закройте глаза и попытайтесь почувствовать, какой ваше тело изнутри. У человеческого тела есть и внутренние стены, внутреннее покрытие. У этого тела есть и внутреннее ограничение. Эта внутреннюю границу можно испытать, закрыв глаза.

Вы уже видели, как поднимается ваша рука. Закройте глаза и поднимите руку, и вы почувствуете, что ваша рука поднимается изнутри. Извне вы знаете, что значит чувствовать голод, и вы впервые сможете почувствовать его изнутри.

Как только вы ухватите боль изнутри, произойдут два явления.

Во-первых, боль уже не будет так широко распространена, как вам казалось прежде, она тотчас же центрируется на маленькой точке. И чем активнее вы будете сосредоточиваться на этой точке, тем тише будет боль. Случится невероятное. Когда точка боли уменьшится, вы удивитесь, поняв, что боль то исчезает, то появляется. Между приступами боли появятся промежутки. И, в конце концов, когда боль исчезнет, вы удивитесь, что произошло с ней. Вы часто будете ее упускать. Точка станет такой крошечной, что боль будет часто исчезать, когда сознание будет пытаться определить ее местонахождение.

Точно так же, как боль расширяется в бессознательном состоянии, в состоянии осознанности она сужается и слабеет. В таком состоянии сознания вы будете чувствовать, что, хотя вы испытали такую сильную боль, хотя вы вынесли так много страданий, все же несчастий было, на самом деле, не так много. Мы страдали от преувеличенной боли. То же самое верно в отношении счастья. Счастье, которое мы испытывали, являлось нам не так часто, как мы полагали. Мы испытывали счастье в преувеличенной его форме.

Если человек переживал свое счастье осознанно, то он обнаружил бы, что счастье тоже становится крошечным. Если бы мы испытывали и несчастье с такой же осознанностью, то мы ощутили бы, что несчастье тоже сужается. Чем больше осознанность, тем уже и слабее боль и несчастье. Счастье и несчастье становятся такими малозначительными, что, в более глубоком смысле, у них пропадает всякое значение. На самом деле, их значение лежит в их расширении. Такое впечатление, что эти чувства заполняют всю жизнь человека. Однако, когда на них смотришь с большой осознанностью, они продолжают сужаться, в конце концов, становясь такими бессмысленными, и они никак не связаны с жизнью, как таковой.

Во-вторых, когда вы будете смотреть на св<эе несчастье очень близко, тогда между вами и несчастьем возникнет расстояние. На самом деле, всякий раз, когда вы на что-то смотрите, тотчас же между вами и этим предметом создается расстояние. Видение создает дистанцию. И не важно, на что вы смотрите, расстояние все равно сразу же начинает появляться.

Если вы станете близко смотреть на свое несчастье, тогда вы обнаружите, что несчастье отдаляется от вас, потому что вы можете увидеть только то, что отдельно от вас. Очевидно, что вы не можете увидеть то, что не отделено от вас. Тот, кто осознает свое несчастье, кто наполнен сознанием, кто полон воспоминаний, испытывает несчастье как что-то другое, и он где-то на расстоянии.

В тот день, когда человек осознает различие между собой и несчастьем, как только он узнает о том, что его боль имеет место на расстоянии от него, бессознательность, порожденная несчастьем, перестает существовать. Когда человек понимает, что страдание, как и счастье тела, случается в другом месте, что человек только познает все это, тогда его отождествление с телом разрывается. Тогда он узнает о том, что он не тело.

Это начальное приготовление. Когда завершается этого приготовление, уже легко войти в смерть осознанно. И не только легко, он это случится непременно. На самом деле, мы не боимся смерти. Как бы там ни было, даже если человек боится смерти, он все равно должен познакомиться со смертью. Как мы можем бояться того, а чем ничего не знаем?

Итак, на самом деле, мы не боимся смерти, просто смерть существует в форме болезни в наших умах. Именно так мы представляем ее. Если нас беспокоят даже пустяковые болезни, и мы сильно страдаем от пораненной ноги или головной боли, то каике же муки мы испытываем, когда у нас болит и отделяется все тело!

Страх смерти - это общая сумма всех наших болезней. Однако сама смерть - это не болезнь. У смерти нет ничего общего с болезнью, и она даже отдаленно не связана с ней. Другое дело, если болезни предшествовали смерти, но между этими двумя явлениями нет причинно-следственной связи. Неправильно думать, что человек умирает вследствие болезни, но не нужно ошибаться и полагать, что болезнь вызывает смерть. Возможно, дело обстоит как раз наоборот.

Человек приближается к смерти, и поэтому он хватается за болезнь. Никто никогда не умирает из-за болезни. По мере приближения смерти человек начинает хвататься за болезни. Чем ближе смерть, чем слабее его тело, тем выше его восприимчивость к болезни. Человек становится уязвимым, он начинает искать болезни. Та же болезнь не смогла бы воздействовать на человека там, где он ближе к смерти. Возможно, тогда болезнь не смогла бы поразить его.

Поэтому не важно, сколько вам дают лекарств, ведь те, у кого суицидальные настроения, никогда не могут вылечиться. Их умы остаются невосприимчивыми к лекарствам. Их умы все время ищут болезни, приглашают болезни с распростертыми руками, но держат свои двери плотно запертыми перед лекарствами.

Нет, никто никогда не умирает от болезни. Просто человек становится уязвимым перед болезнями из-за приближения к смерти. Поэтому сначала случается болезнь, а за ней следует смерть. Обычно мы полагаем, что причина - это то, что происходит в первую очередь, а следствие - это то, что случается потом. Так думать неправильно. Болезнь - это не причина. Причиной неизменно выступает смерть. А болезнь - это просто следствие.

Итак, страх смерти в наших умах - это, на самом деле, страх болезни. Прежде всего, мы создаем страх смерти, складывая вместе все свои болезни. Во-вторых, следует помнить, что, по сути, мы не видели, как умирали мертвые ныне люди, мы только видели, как они заболевали. Как мы можем видеть процесс умирания человека? Смерть - это настолько в высшем смысле внутреннее явление, что ни одни человек не может быть его свидетелем. Подумайте дважды, прежде чем заявить, что такой-то человек умирает, потому что очень трудно увидеть, как умирает человек. До сих пор это не случалось на земле.

Никто никогда не видел, как человек умирает. Видели только, как человек заболел, как усугубилась его болезнь, и однажды до вас доходит весть о том, что этот человек уже не живой. Но, по сути, никто никогда не замечал, когда именно умер человек, и что точно происходило в процессе умирания. Мы видели только, что человек освободился от жизни.

Мы не видели, как лодка коснулась другого берега, мы видели только, как она отошла от этого берега. Мы заметили, как сознание отошло от берегов жизни, а затем после определенной точки мы потеряли его из виду. Тело, которое осталось с нами, уже не живое, каким оно было еще вчера, и поэтому мы полагаем, что человек мертв.

Для нас смерть - это заключение, а не событие, которое происходит прямо перед нами. Мы видели старых людей, вы видели страдание умирающего человека, тот есть спазмы конечностей, закатывание глаз, гримасы лица, стискивание челюстей, мы видели, что этот человек, возможно, хочет сказать что-то, но не может - мы видели все это. У нас есть сумма всех этих впечатлений, и она стала частью нашего коллективного ума. Мы собрали все, что происходило на протяжении миллионов лет. И мы боимся именно этого.

Мы также боимся столкнуться с трудностями во время смерти. Поэтому человек выдумал очень лукавые способы. Он вычленил всю действительность смерти из всего представления о жизни. Мы создаем кладбища вне города, чтобы они не часто напоминали нам о смерти. На самом деле, кладбище нужно устраивать как раз посреди города, потому что нет в жизни более определенной вещи, нежели сама смерть. Все остальное неопределенно. Другое может случиться или не случиться. Единственное, во что можно крепко верить, - это как раз смерть. Смерть - это самое определенное явление, и никто не может усомниться в ее существовании.

Мы можем усомниться в существовании Бога, мы можем усомниться в существовании души, мы можем усомниться в самой жизни, но невозможно усомниться в смерти. Смерть существует. Мы вынесли за городскую черту то, что так определенно. Если мимо дома проходит погребальное шествие, мать зовет детей подальше в дом, потому что кто-то умер. На самом деле, если кто-то умер, тогда нужно просить всех выйти на улицу, чтобы они могли наблюдать, как мимо них проходит самая большая действительность жизни. Все обречены пройти через смерть. И не нужно отрицать ее. Но мы так боимся смерти, что не хотим даже упоминать о ней.

Я слышал такую историю... Одна пожилая женщина пришла к монаху и сказала ему:

- Душа действительно бессмертна.

Старые люди часто говорят о бессмертии души, и это только из страха смерти. Это единственная причина, почему мы находим такое большое число пожилых людей в храмах, мечетях и церквах. Почему же детям и молодежи не интересно посещать такие места? Они пока что не узнали о смерти. На это им понадобиться какое-то время. Они могут позволить себе отрицать смерть до поры, до времени. Они могут забыть ее на какое-то время.

Как может забыть о смерти старый человек? Каждый день что-то напоминает ему об этом. Сегодня он обнаруживает, что его ноги отказываются идти, а завтра ему изменяет зрение, иногда у него слабеет слух. Отовсюду он получает намеки, один за другим, и такое впечатление, что части его тела поддаются смерти. И вот он начинает бегать в церковь, храм, мечеть. Он не интересуется Богом, он просто хочет убедиться в том, погибнет ли и сам он, ведь он понял, что жизнь приближается к концу.

Странно, что общества, которые верят в бессмертие души, сильнее боятся смерти, чем те общества, которые не верят в существование души. Например, рассмотрим нашу Индию. Здесь веками крепко верили в бессмертие души. И все же в мире нет более трусливого народа, нежели наш народ, нет более мертвых людей, чем мы.

Народ, который заявляет, что душа бессмертна, страдает в рабстве на протяжении тысячи лет. Как странно! Просто удивительно, как народ, который заявляет, что душа бессмертна, который насчитывает восемьсот миллионов человек, может жить в рабстве под господством трех миллионов человек. Какой страх может заставить стать рабами тех, кто верит в то, что душа бессмертна, что она никогда не может умереть? Какой страх может заставить их бороться с врагом? Какой страх может подтолкнуть их вешать людей? Как могут испугать их винтовки и пушки? Но нет, дело в другом.

Вера в бессмертие души - это еще не знание бессмертия души. Вера в бессмертие души - это просто стратегия уничтожения страха смерти, фальсификации его, как и создание кладбища за пределами города.

Каждый день люди открывают священные книги и читают учения о бессмертии души, чтобы получить надежду на то, что у них будет посмертная жизнь, чтобы им не о чем было тревожиться. Они заявляют: «Тело умрет, но мы все равно будем жить!»

С какой стати вы говорите, что ваше существование отлично от тела? Вы не знаете об этом. Вы объявляете: «Тело может умереть, а я буду и дальше жить», и дело в том, что вы абсолютно не представляете, кто вы, который отличен от тела! Вы не знаете, что продолжит жизнь, когда тела больше не будет. Если бы когда-нибудь зададитесь вопросом: «Кто я?», тогда вы узнаете о том, что вам ничего не известно о себе, кроме того, что вы тело.

Итак, пожилая женщина сказала монаху:

- Я верю, что душа бессмертна. Душа, в самом деле, не может погибнуть. Что вы скажете на это?

И монах ничего не ответил о бессмертии души. Он просто посмотрел на эту женщину, взял ее за руку и ответил:

- Что вы думаете о смерти? Вам осталось не так уж много времени.

Женщину покоробили слова монаха.

- Какие зловещие вещи вы говорите, - сказала она. Пожалуйста, не говорите так. Вы монах, добродетельный человек, и вам не следует говорить о таких ужасных вещах.

- Если душа бессмертна, тогда как может быть смерть зловеща? - спросил монах. - Смерть может быть дурным явлением, только если душа смертна.

- Перестаньте говорить об этом, - настаивала женщина. - Поговорите о чем-нибудь другом. Поговорите о Боге, о мокше. Я пришла говорить с вами не о смерти?

На самом деле, люди ходят к монахам как раз для того, чтобы услышать речи, которые могут утешить их и развеять их страхи. Они хотят, чтобы кто-то сказал им: «Ты не умрешь». Они хотят, чтобы им сказали: «Ты не грешник, ведь душа вечно чистая и незамутненная. Ты сказал, что ты вор? Какая ерунда, никто не бывает вором. Ты сказал, что ты мошенник? Что за вздор! Разве душа может мошенничать?»

В результате все жулики собираются вокруг монахов, которые все время твердят: «Душа чиста, не запятнана. Она всегда была непогрешимой, ее невозможно уличить в грехе». И человек, сидящий перед монахом, старый вор, согласно кивает головой и говорит: «Вы совершенно правы, ваша святость! Какая правда, ваша святость!» Он хочет верить, он хочет увериться в том, что душа абсолютно чиста, поэтому он может освободить себя от труда сохранять чистоту, и его нечистота уже не будет смущать его, ведь он ничего не будет бояться.

Нам нужно хорошо понять реальность, на которой изначально основано это умственное условие. Мы не боимся смерти, мы боимся болезни. И мы боимся расстаться с тем, что мы называем жизнью.

Например, вы выталкиваете меня из этого дома. Я понятия не имею, что лежит за пределами этого дома: большой дворец, лес, пустырь - я вообще не представляю этого. Я не уверен, буду я счастлив или несчастлив вне дома. Я вообще не знаю. Хотя вне дома лежит неведомое, все же страх оставить дом делает меня несчастным. Дом был моей защитой, он был известен, знаком мне. Мне страшно покидать знакомое и отправляться в незнакомое. А боюсь я, на самом деле, не незнакомого, потому что мне абсолютно неизвестно незнакомое. Я боюсь оставить знакомое.

Вы удивитесь, но ум так занимает известное, что мы считаем трудным даже отпустить свои известные болезни. Нам трудно даже отказаться от нашего известного несчастья. Большинство врачей редко вылечивают наши болезни, они просто уговаривают нас отбросить болезнь. Большинство лекарств ничего не делают с нашей болезнью, они просто придают нам мужество избавиться от них.

Недавно некий знаменитый ученый проводил в этой области эксперименты. Он отобрал двадцать пациентов, которые страдали от одной и той же болезни. Десять из них он лечил лекарством, а другим десяти пациентам он давал только воду. Интересно, что пациенты в обеих категориях выздоровели одновременно. Что же это значит? Дело в том, что вопрос ни в лекарстве, ни в воде. Главное - это убедить человека отбросить свою болезнь. Если эту работу выполняет вода, тогда пациент излечивается водой. Если успех имеют гомеопатические сахарные пилюли, тогда человек излечивается пилюлями. Если оказывается эффективным заговор, то лечит и он. Если пациент верит в щепотку пепла, которую дает ему факир, тогда он излечится и пеплом. Вера в воды Ганга тоже срабатывает. В дело идет все.

Даже такой высоко разумный человек как Аристотель придумал лекарства, которые заставляют людей смеяться. Нужно сказать, что Аристотель был отцом логики. Он выдумал невероятные лекарства, и если бы они оказались неэффективными, тогда он не мог бы советовать их. Лекарства работали. Например, он написал, что, когда женщина рожает, на ее живот нужно положить коровью лепешку, и тогда боль полностью пройдет. И это говорит такой мудрый и разумный человек как Аристотель. Разве может так быть, чтобы женщина могла унять родовые боли, положив на живот коровью лепешку? Но это средство действительно работало. Главная причина, по которой женщина избавлялась от родовых болей, в том, у беременной женщины никогда не бывает боли в животе, она просто создает боль, рожая ребенка.

Чем сильнее боится женщина родить ребенка, тем сильнее ее боль. Начав бояться боли, она сжимает всю свою репродуктивную систему. Ребенок проталкивается в ее теле в поисках выхода, а женщина пытается сжать весь свой организм. Это создает конфликт между женщиной и ребенком, и конфликт приносит боль. Поэтому большинство детей рождается ночью (семьдесят процентов детей), ведь мать не позволяет ребенку рождаться днем. Она все время настороже днем, и она мешает ребенку родиться. Итак, ребенка заставляют родиться ночью, когда мать спит, когда она ничего не осознает. Семьдесят процентов бедных детей не могут родиться днем, они вынуждены рождаться в ночной тьме.

Есть на свете человек по фамилии Левин. Он учит женщин взаимодействовать со своим плодом. Он просит их помогать ребенку выйти из чрева, и ему удалось сделать так, что тысячи женщин родили детей без боли. Он не использует ни коровьи лепешки, ни инъекции, ни заклинания, ни талисманы гуру - ничего такого он не делает. Он просто уговаривает женщин взаимодействовать со своим ребенком. Он советует женщинам: «Позвольте ребенку родиться, не мешайте ему, взаимодействуйте с ребенком. Наполнитесь ощущением того, что ваш ребенок рождается. Этого будет достаточно, и вы не почувствуете боли».

Есть сотни племен, в которых не испытывают родовые боли. Они работают в поле, а когда наступает их час, они рожают детей. Мать кладет младенца в корзину и снова приступает к работе в поле.

Человек не отказался даже от тех болезней, от которых он так долго страдал, он крепко держится за них. Люди настаивают даже на том, чтобы их цепи сохранились. Этот факт стал всеобщим достоянием во время французской революции. Самых опасных преступников страны держали в большой тюрьме Бастилии. Этих людей приговаривали к пожизненному заточению. С них никогда не снимали цепи, они должны были всю жизнь быть скованными. Оковы сбивали только после того, как они умирали.

Революционеры разрушили стены тюрьмы и выпустили заключенных из тюрем. А заключенные потеряли всякую надежду когда-либо выйти на свободу. Одни сидели в Бастилии двадцать лет, другие - тридцать лет, а некоторые - и пятьдесят лет. Они почти ослепли. Их цепи стали почти частью их тел, и уже нельзя было сказать, что оковы существовали отдельно от их тел. Между их телами и цепями не осталось разделения. Неужели вы думаете, что цепи, связывающие чьи-то руки, останутся от них отдельными? Они непременно станут частью рук заключенного.

Человек забывает о том, что они не часть его рук. Он заботится о них так же, как и о руках. Каждое утро он чистит и полирует цепи, как и остальное тело, ведь цепи должны остаться с ним до конца жизни. Если дело обстоит так, значит вопрос исчерпан.

Итак, когда революционеры начали разбивать цепи этих заключенных, многие из них возражали против этого, и они признавались революционерам, что без цепей им как-то не по себе. Но революционеры всегда тупые. Они до сих пор не поняли, что с людьми нельзя проявлять упрямство. Если вы заставите людей отказаться от существующих цепей, они наденут новые цепи. Итак, революционеры насильно разбили цепи и освободили узников. После этого случилось невероятное. К ночи больше половины заключенных вернулись к тюрьме. Они сказали, что им не понравилось на свободе, и что без цепей они чувствуют себя нагими.

Очевидно, если вы снимите с женщины множество золотых украшений, которые она носила постоянно, она почувствует себя нагой, невесомой. У нее будет ощущение, словно она что-то потеряла, словно она потеряла вес. Поэтому узники попросили: «Отдайте нам назад наши цепи. Мы не можем спать после обеда, если на нас нет цепей». Даже звук этих цепей стал частью их психологического состояния. Добавленный вес цепей стал частью их психики, их подсознания, поэтому они чувствовали его, поворачиваясь во сне.

Человек привязывается к знакомому так сильно, что он чувствует боль, даже когда разбивают его цепи. Мы находимся в плену знакомого, которое мы считаем жизнью. Мы сильно боимся смерти именно из-за хватки знакомого. Прежде всего, мы не знаем смерть. И первое основное условие для пробуждения - это осознание несчастья, чтобы человек мог узнать, что он отделен от тела.

Второе условие - это способность свидетельствовать. С нами никогда не было такого, чтобы... Иногда, занимаясь мирскими делами, встряхивайтесь и застывайте на месте на две минуты. Наблюдайте, ничего не делая, просто будьте свидетелем. В тот момент, когда вы будете стоять как свидетель посреди улицы, неожиданно вы оторветесь от окружающего. В тот миг, когда вы становитесь свидетелем чего-то, вы выходите из его пределов, вы выскакиваете из него. Но стоять на улице и быть свидетелем очень трудно. Нелегко быть свидетелем даже во время просмотра фильма.

Тьма в кинотеатре становится очень удобной для людей, которые смотрят фильм. Человек может поплакать во тьме, не почувствовав смущения. Если мы проверим платки людей, которые уходят из кинотеатра, мы узнаем, что творится в зале, как много людей плакали. Мы очень хорошо знаем, что на экране в действительности ничего не происходит, ведь это всего лишь полотно. Мы также прекрасно знаем, что видимое нами на экране -это одна только видимость, что на экране ничего не происходит. Это просто игра света и тени, всего лишь сплетение лучей, проецируемых из задней стены зала. Экран демонстрирует только картинки. И все же все выплескивается на экран, и вы не остаемся свидетелем даже экрана. Мы становимся частью его.

Не поддавайтесь иллюзии того, будто смотря фильм вы действительно остаетесь зрителем. Не заблуждайтесь. Вы становитесь также и участником, вы не остаетесь вне фильма. Когда вы внутри кинотеатра, на короткое время вы входите и в фильм. Вы начинаете симпатизировать кому-то в фильме, а кто-то вам не нравится в нем. Одного героя вы начинаете жалеть, а за другого радуетесь. Спустя какое-то время после того, как вы отождествились с героями, вы становитесь участником фильма.

Нам будет по-настоящему трудно оставаться свидетелями в жизни, если мы не сможем быть просто зрителями во время просмотра фильма. Жизнь как таковая - это не более чем кино. Если вы присмотритесь, то увидите, что жизнь не сильно отличается от кино. А если вы заглянете в нее еще глубже, вы обнаружите, что, как сплетение лучей появляется на экране кинотеатра, так и сплетение электричества появляется на экране жизни.

Жизнь сделана из сложного переплетения электричества. Это активная игра электронов. Если бы вы рассекли человеческое тело на мелкие частицы, то, в конце концов, вы не нашли в нем ничего, кроме электронов. Если бы мы разрушили стену этой комнаты и поискали элемент, из которого она состоит, мы поняли бы, что, в конечном итоге, остается ничто иное, как электричество. Что же тогда, по большому счету, меняется?

Чем различается экран кинотеатра и экран жизни? Мы находим игру электронов также и на экране кинотеатра. Единственное различие здесь в том, что на экране кинотеатра картинки двухмерные, а на экране жизни они трехмерные. Но это не многое меняет. Со временем люди изобретут это третье измерение, которого пока что недостает кино.

Когда-нибудь можно будет видеть на экране кинотеатра людей точно так же, как вот сейчас я вижу вас. Скоро актеру можно будет сходить с экрана и прогуливаться по кинотеатру. Это не за горами. Вопрос только в развитии техники, что не слишком трудно. Если трехмерный человек может ходить по экрану, то его выход на десять футов из экрана и прогулка по залу - это просто дело небольшого развития технологии. И не слишком трудно предвидеть фильм, актриса которого сойдет с экрана, пожмет вам руки или приласкает вас.

Будет иметь место и обратное: героиня не сойдет с экрана, а именно вы войдете в экран и станете тискать ее. И вам за это ничего не будет! Зачем вам лишние неприятности? Теперь вам не нужно испытывать неудобства. Вы сможете все время сидеть в кресле, а героиня сама станет ублажать вас!

А что происходит в жизни? Что передается вам, когда я беру вас за руку? Когда я беру вас за руку, вы принимаете мой жест либо за проявление любви, либо за знак враждебности. Вопрос только в толковании. В обоих случаях рука удерживается, и разница возникает только в интерпретации.

Когда рука удерживается, на миг могут случиться без всякой трудности два явления: изначально руку можно удерживать с чувством любви, а в конце руки может разделить ощущение враждебности. Это не трудно понять. Такие изменения происходят в секунду.

Когда я держу вашу руку, вы принимаете мой жест за проявление любви. Но что происходит на самом деле? Что же передается вам? Что покажет эксперимент, если исследовать наши руки? Одни электроны давят на другие электроны. Интересно то, что моя рука никогда не касается вашей руки. Между ними непременно есть пространство. Иногда это пространство сжимается. Когда есть расстояние, пространство становится видимым. По мере уменьшения расстояния, пространство становится все менее видимым. Если расстояние становится слишком узким, пространство исчезает.

Итак, когда одна рука удерживает другую руку, между ними всегда есть пространство. Давление направлено на это пространство, а не на вашу руку. И как следствие, давление этого пустого пространства действует на вашу руку. Мы толкуем это давление пустого пространства как любовь или враждебность.

Вопрос только в толковании. Однако, если бы человек смог стать свидетелем и созерцать это удерживание рук, то он увидел бы невероятное явление. Когда кто-то удерживает вашу руку, не спешите понять, проявляет он любовь или враждебность. Просто будьте свидетелем удерживанию рук, и вы ощутите в своем сознании полное преображение.

Когда чьи-то губы нажимают на ваши губы, забудьте о любви и все в этом духе, просто станьте на минуту свидетелем. В вашем сознании появится такое странное переживание, которого у вас никогда не было. Тогда, возможно, вы посмеетесь над самими собой.

Пока вы смеетесь над другими людьми, вы не свидетель. Вы становитесь свидетелем, когда начинаете смеяться над собой. С этого дня начинается ваше свидетельствование. Во всем мире люди смеются над другими, и только санньясин смеется над собой. А тот, кто может смеяться над собой, начал что-то видеть.

Будьте свидетелем в жизни, везде и в любую минуту. Например, во время обеда неожиданно станьте на минуту наблюдателем. Наблюдайте за тем, как ваша рука поднимает пищу, наблюдайте, как ваш рот пережевывает пищу, наблюдайте, как пища движется к желудку. Выдерживайте расстояние и просто наблюдайте. Неожиданно вы обнаружите, что вкус исчез. Вдруг у процесса поглощения пищи появится другое значение. Вы поймете, что как раз вы не едите. Просто пища поглощается, а вы только наблюдаете.

Существует чудесная история. Послушайте ее.

Однажды некий монах пришел в окрестности города, в котором жил Кришна. Стоял сезон дождей, и река вышла из берегов. Монах остался на другом берегу. Деревенские женщины хотели покормить монаха, но им преградила дорогу река. И тут они увидели Кришну. Они спросили его:

- Как нам пересечь реку? Здесь сильное течение, и лодки не смогут добраться до того берега. А монах уже несколько дней ничего не ел. Мы случайно узнали о нем. Он ждет на другом берегу, покрытом джунглями. Мы должны принести ему еду. Покажи нам, пожалуйста, где нам перейти реку.

И Кришна ответил им:

- Отправляйтесь к реке и скажите ей, что, если этот монах ни разу не ел в жизни, если он всегда постился, тогда река должна пропустить вас.

Так сказал Кришна, поэтому женщины поверили его словам.

Женщины пришли к реке. И они кричали ей:

- О, река! Если этот монах постился всю жизнь, тогда пропусти нас, пожалуйста, чтобы мы могли принести ему еду.

И история повествует, что река действительно пропустила их. Женщины прошли по ее дну и накормили монаха. Они принесли вдоволь еды, но монах съел всю ее. Когда им пришла пора возвращаться, женщины вдруг поняли, что они не спросили Кришну о ключе, который вернет их домой. И они оказались в большом затруднении.

Раньше они сказали реке, что этот монах постился всю жизнь, но как они могли сказать то же самое теперь? Теперь монах ел, как и любой другой человек. И были далеко не правдой слова о том, что он постился, ведь он уплел всю еду, которую принесли ему женщины. Монах даже не стал ждать, когда женщины предложат ему добавку во второй или в третий раз. Он просто уплел всю еду. Женщины стали сильно беспокоиться.

- Почему у вас такой встревоженный вид? Что случилось? - спросил монах.

- Мы оказались в затруднительном положении, - объяснили женщины. -Мы узнали только способ попасть сюда, но мы не знаем ключ, который вернут нас домой.

Монах спросил, какой способ привел их к нему. И женщины ответили:

- Кришна сказал нам, что, если мы хотим перейти реку, мы должны сказать ей, что, если монах постится, тогда она должна пропустить нас.

- В чем же трудность? - удивился монах. - Снова сработает тот же способ. Ключ, который запирает, может также отпирать, а тот ключ, который отпирать, может также запирать. Снова используйте тот же ключ.

- Как же нам его использовать вновь? - не поняли женщины. - Ты уже съел еду.

Монах засмеялся и от души похохотал на берегу реки. Женщины недоумевали.

- Мы в беде, а ты смеешься! - укоряли они монаха.

- Я смеюсь не над вами, - объяснил монах, - а над собой. Ступайте к реке и скажите ей то же, что вы сказали прежде. Наверное, река поняла мой смех. Скажите реке прежние слова.

Женщины, в страхе и нерешительности, приблизились к реке и сказали:

- О, река, пожалуйста, пропусти нас, если этот монах не ел никогда в жизни.

Про себя женщины знали, что говорят неправду, но река все равно расступилась перед ними.

Женщины сильно удивились. Чудо, которое совершилось, когда они шли к монаху, было пустяком по сравнению с чудом, которое они наблюдали на пути назад. Они пошли прямо к Кришне и сказали:

- Мы недоумеваем. Мы думали, что ты совершил чудо, когда в первый раз переходили реку. Но оказывается, что чудо совершил монах. Наши слова, произнесенные в первый раз, были правдой, и средство сработало. Но мы сказали то же самое по пути назад, и река все равно пропустила нас!

- Конечно, река была обязана пропустить вас, потому что монах - только тот, кто никогда не ест, - ответил Кришна.

- Но мы своими глазами видели, как монах уписывал за обе щеки еду, которую мы принесли ему, - возразили женщины.

- Монах наблюдал за тем, как он есть еду точно так же, как делали это вы, - сказал Кришна. - Он не был деятелем в процессе поглощения пищи.

Это только притча. Никогда не пытайтесь подобную реку, ведь вы можете зря впутать в неприятности какого-нибудь монаха! Ни одна река не пропустит вас. И все же действительность в том, что, если бы мы могли наблюдать за собой во всех своих действиях не как деятель, а как наблюдатель, тогда умирание - это тоже сценка, последняя сценка жизни.

Если вам удастся отстраниться от своих действий, тогда вы сможете быть отстраненными от происходящего и в момент своей смерти. Тогда вы будете видеть. Умирает именно тот, кто ел вплоть до вчерашнего дня, кто ходил на работу, что прогуливался по улицам, кто ругался, боролся, любил. Тогда вы сможете еще одно действие, сцену умирания. Умирание тоже будет эпизодом, как и эпизоды любви, работы, занятия мирскими делами. Вы сможете увидеть, как умирает тот же человек, который делал все это.

Жил на свете мусульманский факир по имени Сармад. В его жизни произошел замечательный, но странный случай. Как всегда случается, муллы, священники, обвинили его в преступлении. Священник всегда выступает против мистика. Сармаду приказали прийти в суд императора.

Мусульмане выражают свою веру через сутру, принцип, который звучит так: «Есть только один Бог, и нет Бога, кроме него. Есть только один пророк у Бога, и имя его Магомет». Но суфийские мистики отказались от второй части сутры. Они повторяют: «Есть только один Бог, и нет Бога, кроме него», но они отбросили вторую половину: «Есть только один пророк у Бога, и имя его Магомет», потому что суфии верят, что у Бога есть много пророков. Поэтому мусульманская теология всегда была против суфиев.

А Сармад был еще опаснее. Он не произносил даже суфийскую сутру. Он отбросил даже первую половину суфийской сутры: «Есть только один Бог, и нет Бога, кроме него». Сармад повторял только вторую половину: «... и нет Бога...». Это выходило за все рамки. Пусть бы он отбросил имя Магомета, так Сармад не стал бы атеистом, а просто причислил бы себя к не мусульманам. Однако, если кто-то не мусульманин, это не значит, что он перестает быть религиозным человеком. Но что можно поделать с таким человеком как Сармад? Он заявлял: «Бога нет!»

Сармада потащили в суд.

- Ты говоришь, что Бога нет, - сказал император. - Так ли это?

- Я действительно так говорю, - согласился Сармад.

- Ты атеист? - спросил император.

- Нет, я не атеист, - ответил Сармад. - Но я пока что не узнал никакого Бога, поэтому как я могу сказать, что Бог есть? Я говорю только о том, о чем мне известно. В суфийской сутре я узнал только половину, что нет Бога. И я ничего не знаю относительно другой ее половины. В тот день, когда я узнаю и ее, я оповещу всех людей. Как я могу лгать, говоря так, если я не знаю? Религиозный человек не может лгать.

Ситуация была затруднительной. В конце концов, Сармада казнили, ему отрубили голову в Дели перед мечетью Джама Масджид.

Это не выдумка. Миллионы людей наблюдали за его казнью. Когда Сармаду отрубили голову перед мечетью, и голова покатилась по ступеням мечети, из катящейся головы раздался голос:

- Нет Бога, кроме единого Бога.

Те в толпе, кто любил его, сказали:

- Безумец Сармад, если ты все же сказал это, то почему ты не произнес такие простые слова раньше?

И Сармад ответил: