Во что вы верите?
Во что вы верите?
Один из способов определить собственные убеждения — проанализировать сокровенное желание и задать себе вопрос: а что случится, если вы все-таки осуществите мечту?
Выявили ли вы в процессе анализа какие-нибудь страхи или волнения? Может быть, вы беспокоитесь, что слишком многого просите? Сомневаетесь, удастся ли вам нести ответственность за свою мечту? А может вам кажется, что реализованная мечта причинит кому-нибудь боль или обидит кого-то? Или вы чувствуете себя недостойным своей мечты? Может, грядущие перемены заставляют вас нервничать?
Если ваши убеждения противоречат сокровенному желанию, готовы ли вы заменить их на более гармоничные? Странно, но многие люди этого не делают.
У меня была одна клиентка, звали ее Джослин. Ее сокровенным желанием было излечиться от рака яичников. Это и привело Джослин ко мне.
Анализируя ее ситуацию, я обнаружила, что она искренне верит, будто сначала должна позаботиться об окружающих, а уж о себе — в последнюю очередь. Это убеждение подкреплялось еще и тем фактом, что она была замужем за весьма удачливым бизнесменом, которому требовалась покорная домашняя хозяйка и мать, растящая его детей.
Чувствуя вину за то, что сидит у мужа на шее, и стремясь быть такой женой, какой хочет видеть ее он, Джослин изнуряла себя готовкой, стиркой, уборкой, мытьем машины, волонтерской деятельностью в школе и детской больнице, а кроме этого еще и ухаживала за свекровью, живущей в доме для престарелых. Г рафик Джослин был настолько изматывающий, что у нее не оставалось ни одной свободной минутки для себя и своего здоровья. Иммунная система не выдержала такого напряжения, и в результате развился рак.
Я предложила ей прекратить эту изнуряющую бесконечную благотворительность и заняться какой-нибудь деятельностью, которая более позитивно повлияет на ее физическое самочувствие и поддержит ее духовные силы. «Но я не могу! — воскликнула женщина. —Я же мать! У меня дети! Люди нуждаются во мне. Я не могу все бросить!»
Ее реакция наглядно свидетельствовала о глубоко укоренившемся убеждении, будто ее работа, обязанность и долг — ставить потребности других выше своих собственных. Любое предложение, противоречащее данному убеждению, немедленно вызывало бурю негодования. Если она не сможет заботиться о других, в чем же тогда будет заключаться смысл ее жизни? Она будет никем, а это гораздо хуже любой болезни. Вопрос самолечения ею даже не рассматривался, она была твердо убеждена, что за ее жизнь или смерть ответственны врачи, вот пусть они ее и лечат.
«Я просто хочу найти хорошего врача, — заявила Джослин. — Врача, который бы меня вылечил». Джослин продолжала жить прежней жизнью, жертвуя всем и не заботясь о себе, и через четыре года сурового безрадостного существования умерла в возрасте сорока трех лет.
Могло ли все сложиться иначе, если бы она изменила свои убеждения? Я уверена, что да.