В разговор вступает Вернер Херцог

У меня есть друг в Италии, независимый кинорежиссер. Много лет назад – тогда он еще был голодным молодым парнем – он написал письмо своему кумиру, великому немецкому режиссеру Вернеру Херцогу. Мой друг излил в письме свою душу, жаловался Херцогу, как неудачно складывается его карьера, как его фильмы никому не нравятся, как трудно стало снимать кино в этом равнодушном мире, где никому ни до чего нет дела, где все так дорого, где никто не хочет спонсировать искусство, где вкусы общества так вульгарны и подчинены коммерции…

Однако если мой приятель искал сочувствия, то обратился не по адресу. (И вообще я ума не приложу, как можно было из всех людей выбрать именно Вернера Херцога, чтобы поплакаться ему в жилетку.) Одним словом, Херцог написал моему другу длинный ответ, жесткий и вызывающий, где говорил примерно следующее:

«Хватит ныть. Этот мир не виноват в том, что ты решил стать художником. В обязанности этого мира не входит наслаждаться фильмами, которые ты снимаешь, и уж точно этот мир не должен оплачивать твои мечты. Никто об этом и слушать не захочет. Если нужна кинокамера, укради ее, только перестань хлюпать носом и принимайся за работу».

(Слушайте, а ведь до меня только что дошло – в этой истории Вернер Херцог сыграл роль моей мамы. Какая прелесть!)

Мой друг вставил письмо в рамочку и повесил у себя над столом – так и следовало сделать. Потому что, хотя отповедь Херцога похожа на нагоняй, нагоняем вовсе она не была. Это была помощь в освобождении. На мой взгляд, это настоящее проявление любви и гуманизма – напомнить людям, что они сами на что-то способны и не стоит им ждать поблажек от мира, что люди не так слабы и зависимы, как им, возможно, кажется.

Такие напоминания могут показаться резкими, и часто мы не хотим их слушать, но на повестке здесь стоит вопрос элементарного самоуважения. Есть что-то величественное в том, чтобы помочь кому-то шагнуть наконец вперед и обрести самоуважение, особенно если впереди человека ждет что-то новое и прекрасное.

Ну а то письмо?

Оно стало для моего друга письменным допуском.

Получив которое, он снова начал заниматься своим делом.