Глава 6 Придите на собственный праздник
Глава 6
Придите на собственный праздник
18 февраля 1989 года
1
Наш Возлюбленный Мастер,
Шодай, родившийся в Китае в 788 году и умерший в 820, был учеником Секито.
Шодай оставался на горе Нангаку у Секито три года, затем пришел на гору ПТуко, где встретился с Ма-цзы.
Ма-цзы спросил:
- Зачем ты сюда пришел?
- Я пришел на даршан джамуны будды, - сказал Шодай.
- У Будды нет даршана джамуны, - сказал Ма-цзы. - Даршан джамуны есть мир иллюзии. Ты пришел с горы Нангаку, но, кажется, ты еще не знаешь, что тебе нужен Секито. Поэтому ты должен вернуться обратно.
Услышав это, Шодай пришел к Секито. Встретив мастера, Шодай спросил Секито:
- Что такое будда?
- В тебе нет природы Будды, - сказал Секито.
- А во всех живых существах? - спросил Шодай.
- В них есть природа будды, - ответил Секито.
- Почему ее нет во мне? - спросил Шодай.
- Потому что ты ее не принимаешь, - ответил Секито.
При этом Шодай решил остаться.
Впоследствии он жил в храме Шодай-джи и тридцать лет не выходил наружу. Каждый раз, когда к нему приходил искатель, он говорил:
- Уходи: в тебе нет природы Будды.
Друзья,
Знаменитый психоаналитик, Франц Штрунц из Мюниха, изучая поведение ребенка в снах, нашел, что изначальная идея Зигмунда Фрейда была ошибочной.
Изначальной идеей Зигмунда Фрейда было, что ребенок - каждый ребенок, особенно в цивилизованном и культурном мире - живет под гнетом подавляющей морали, подавления священников, подавления родителей и не может ясно понимать, почему его естественное и спонтанное поведение неприемлемо. Он еще не вырос в уме - ум приходит постепенно, - но родился естественным существом. Поэтому ему оказывается очень трудно понять, почему осуждают его естественное поведение.
Но поскольку он вынужден зависеть от родителей - совершенно беспомощный, - ему приходится принять Бога, в которого верят родители, принять все заповеди, в которые верят родители. И они толкают ребенка в церковь или в иную религиозную организацию, к которой принадлежат. Это начало программирования ребенка.
Изначальным тезисом Зигмунда Фрейда было то, что под влиянием этих обстоятельств ребенок находит свободу только в снах. Нет больше родителей, нет священников, больше нет Бога... никакой морали, никакого осуждения, никакого подавления, никаких ограничений. В снах он живет очень естественной и приятной жизнью. Это становится для него заменителем. И я абсолютно согласен с Зигмундом Фрейдом.
Ребенок еще не знает, что такое сон и реальность, чтобы это осознать, требуется немного времени. Именно поэтому вы не сможете вспомнить, если будете двигаться вспять. До возраста четырех лет, может быть, вы кое-что вспомните; далее все совершенно пусто, тогда как что-то происходило. С вашего рождения и до возраста четырех лет что-то происходило, но у вас в памяти не осталось ничего, потому что у вас еще не было ума.
Ум - это продукт общества. Требуется, по крайней мере, четыре года, чтобы запрограммировать ребенка так, чтобы он был готов принимать все, что ему говорят, потому что он знает, что если он это отвергнет, то пострадает от наказания - и не только здесь, но и потом, в адском огне.
Но в снах, до четырех лет, он наслаждается абсолютной свободой. Поэтому Зигмунд Фрейд говорит, что сны ребенка очень приятны, очень красивы. Фактически, ребенок может справляться с действительностью только благодаря снам. Сны компенсируют.
Этот человек, Франц Штрунц, подверг исследованию сотни детей и их сны, и его заключением было, что Зигмунд Фрейд ошибался. Таким образом, сначала я должен привести вам его утверждение.
Взгляды Зигмунда Фрейда были подвергнуты пересмотру мюнихским психологом Францем Штрунцем.
Зигмунд Фрейд заявлял, что детские сны открывают ориентированную на удовольствие природу ночных плодов воображения, не стесненных угнетением и подавлением эмоциональных установок взрослых, и направленных на осуществление тайных желаний.
Очевидно, сны остаются очень личными. Никто не может войти в ваши сны, никто не может знать, что вам снится. Ребенок располагает абсолютной свободой, но он не свободен, когда просыпается - естественно, он компенсирует. Если ребенку в чем-то отказывают в жизни бодрствования, он исполняет эти желания во сне. И поскольку он не может сделать разграничения, что сон - это просто сон, а действительность - совсем другое дело, он совершенно счастлив. Он может терпеть это общество, и его подавляющую культуру, и все эти неестественные требования, предъявляемые религиями, их Богом, их священниками, просто благодаря тому, что у него остается свобода, хотя бы когда он спит.
Это было подвергнуто пересмотру этим мюнихским психологом:
Исследование Штрунца показывает, что ночные фантазии детей чаще всего сопровождаются сдерживающими чувствами неловкости и огорчения, и что всевозможные угрожающие животные, воры, грабители, убийцы, катастрофы, смерть и пугающие незнакомцы очень беспокоят спящих детей.
Большинство детей, - говорит он, - парализует страх опасностей, которые им снятся.
Я абсолютно не согласен с этим мюнихским психологом. Поспешив подвергнуть критике Зигмунда Фрейда, он забывает, что Зигмунд Фрейд исследовал сны совершенно других детей. С тех пор случилось большая перемена, которую он не принял во внимание, - телевидение.
Именно телевидение изменило сны детей - то, что не удалось Богу, не удалось священнику, не удалось родителям. Они применяли алфавитный язык, логику, которой ребенок еще не способен был понять. Ребенок живет очень первобытно. Он понимает картинки; его логика образна. Его сны - очень яркие, очень красочные и живые.
Телевидение оказало огромное влияние на детей, на их поведение, на их сны, потому что сны и телевидение выглядят похожими. И ребенок не может сделать различия между телевидением и снами. И по телевизору он видит все те вещи, которые этот мюнихский психолог пытается привести в опровержение основной гипотезы Зигмунда Фрейда: “...стесняющие чувства неловкости и огорчения, всевозможные угрожающие животные, воры, грабители, убийцы, катастрофы, смерть и пугающие незнакомцы очень беспокоят спящих детей”.
Все это - дары телевидения. Это не имеет ничего общего с основной гипотезой Зигмунда Фрейда; она по-прежнему верна.
Но именно так бессознательны даже ваши психологи, всемирно известные люди. Он совершенно забыл, что между ним и Зигмундом Фрейдом случилось что-то новое - и это было телевидение. Это изменило не только сны ребенка, но и его поведение.
Он видит всевозможные ограбления, изнасилования, убийства, воровство... видит по телевизору всевозможных опасных людей. Это образно. Проповеди священника не образны, они лингвистичны. Учения родителей были лингвистическими, а он еще не мог понимать язык и логику. Но картинки он понимает. И телевидение дало умам детей всевозможные угрожающие, волнующие, опасные идеи.
Именно телевидение должно было привлечь внимание этого психолога. Но вместо того чтобы сосредоточиться на телевидении, он тут же принялся критиковать Зигмунда Фрейда.
Я привожу этот пример, чтобы дать вам представление о том, что даже ваши психоаналитики, психиатры, психологи так же бессознательны, как и все остальные. Они ничем не отличаются от других.
Изменились не только сны, изменилось и поведение детей.
В Америке несколько дней назад один ребенок пришел в школу с отцовским пистолетом, начал стрелять - наугад - и убил четырех детей. Они не были его врагами, ничего подобного - просто наугад. Он начал стрелять, потому постоянно видел по телевизору убийство... столько волнения. И это не исключительный случай.
Маленькие мальчики пытались насиловать маленьких девочек. Эта идея была дана телевидением. Дети возраста семи и восьми лет принимают наркотики. Они оставили хиппи далеко позади. По крайней мере, чтобы быть хиппи, нужно было дорасти до восемнадцати, девятнадцати, двадцати лет...
“Хиппизм” существует только от двадцати до тридцати лет. После тридцати лет хиппи исчезает - на его место приходит йиппи. К тому времени, как ему тридцать, он начинает понимать, что такой образ жизни не может длиться долго. Теперь родители отказываются его поддерживать, и хиппи приходится вписаться в квадратный мир. Ему приходится вернуться в то же самое общество, чисто выбритым, хорошо одетым, выглядящим очень профессионально и эффективно. Йиппи доказали, что способны на многое. Теперь у них есть свои дома, машины, жены, дети. И никто не может себе представить, что эти люди ходили по улицам грязными, немытыми.
Не мыться - это было их философией. Это была реакция, потому что родители им говорили: “Чистота угодна Богу”. И они услышали новость, что Бог умер. Что теперь ему угодно? Чистота? Реакция была направлена против родителей и их постоянных попыток подавить их природу. Они стали двигаться в одну крайность, в другую крайность. Они создали философию грязи, нечистоты. Но тогда они стали отщепенцами, и общество их не принимало; они перестали в него вписываться.
Но им это удавалось только до тридцати лет. К тому времени родителям надоедает - они сделали все, что только могли, но они их не слушали. Они не ходили в церковь, они двигались в направлении Кабула, Кулу Манали, Катманду, Гоа... и в конце концов оказывались в Пуне! Таким был их маршрут. Вы знаете, какой маршрут привел вас сюда - Пуна становится тупиком!
Но новые дети принимают наркотики, потому что смотрят всевозможные истории о наркотиках по телевизору, и, конечно, им становится интересно. Детям очень любопытно исследовать все, что они видят по телевизору. Семилетние дети принимают наркотики, тяжелые наркотики, и эта опасность в Америке распространяется.
Их сны полны опасностей, убийств, самоубийств - именно это они смотрят в среднем семь с половиной часов в день! Нельзя ожидать... Если выбрасывать треть своей жизни на телевизор, это окажет глубокое влияние. Дети понимают язык образов, и телевизор приносит все эти красочные, волнующие чувства истории.
Их сны изменились, изменилось их поведение.
Я хотел бы, чтобы этот мюнихский психолог провел исследование в каком-то месте, куда еще не вошло телевидение, и я абсолютно уверен, что ему придется согласиться с гипотезой Зигмунда Фрейда. И если он действительно хочет глубоко войти в это исследование, ему следует обратиться к аборигенам, которых еще не коснулось даже телевидение. Их не коснулся даже священник, даже о Боге еще ничего не слышали. Люди живут естественно: никакой подавляющей, ограничивающей морали. Если Франц Штрунц попадет в такие места, он будет удивлен.
Сначала он должен исследовать страны, в которые еще не вошло телевидение, потому что там он найдет детей, которых изучал Зигмунд Фрейд.
Я знал детей в Индии... почти девяносто процентов, или даже больше, детей в Индии не имеет ни малейшего понятия о телевизоре или кино. Маленькие деревни... Я сталкивался с людьми, которые никогда не видели даже железнодорожного поезда. Электричество еще не добралось до многих мест, поэтому о телевидении нет и речи. И телевидение лишь недавно было представлено в Индии, и только в больших городах - Бомбей, Нью-Дели, Калькутта, Мадрас, - может быть, там есть телевидение, но это небольшие части страны. Он может изучать детей.
Я изучал детей в своих собственных целях и могу дать гарантию, что если телевидение и кинематограф до них еще не добрались, вы найдете гипотезу Зигмунда Фрейда абсолютно правильной. А если пойти к аборигенам...
В частности, одно племя аборигенов в Бирме было исследовано психологами, и они не могли поверить: это племя никогда не участвовало ни в одной войне. Они не ссорятся друг с другом - даже в снах. Им снится не так много снов, как вам. В этом племени есть сотни людей, которые никогда не видели снов. Когда вы говорите о снах, они просто смотрят на вас: “О чем вы говорите? Когда мы спим, мы спим. Что такое сны?” В их языке нет слова, означающего сновидение.
И если изредка маленькому ребенку снится сон, или взрослому снится сон - например, ему снится, что он ссорится с соседом или вступает в отношения с какой-то женщиной - прежде всего рано утром он должен признаться в этом сне своим родителям. И тогда все старейшины деревни собираются, чтобы решить, кого этот человек убил во сне, или с кем поссорился, или в какую женщину влюбился. Они это устанавливают. Он дает полное и подробное описание, очень яркое и реальное. И они устанавливают, кто этот человек - племя немногочисленно.
Затем старейшины племени говорят человеку, увидевшему сон: “Ты должен принести сладости, цветы и подарки этой женщине, сообщить ей, что плохо с ней обошелся во сне и пришел попросить прощения. Пойди и попроси прощения у женщины или мужчины, с которыми был насильствен. И оставайся с ними, не уходи, пока они тебя не простят”. И, очевидно, этот человек не имел с этим ничего общего, - его не убили, это был только сон, - и он готов дать прощение.
Такой их культура была много тысячелетий: даже сны нужно было принимать во внимание. И конечным результатом стало то, что этим людям обычно ничего не снится. Изредка кому-то снится сон, и это происходит только если он подавляет что-то естественное. Например, он посмотрел на женщину с вожделением, но не смог выразить этого в реальности; поэтому появляется сон, в качестве исполнения желания.
Этому обществу известен гораздо лучший психоанализ, чем нашему так называемому цивилизованному миру. Эти люди практиковали психоанализ тысячи лет, и их метод гораздо эффективнее. Они совершенно освободили людей от снов. Они знают подлинный сон, который Патанджали называет сном без сновидений.
Он разделяет состояния ума на четыре части: так называемое состояние бодрствования, состояние сновидения, затем, немного глубже - сон без сновидений, и еще глубже - самадхи; последнее называется настоящим бодрствованием, которое делает человека буддой.
Но у этих первобытных племен вообще не бывает состояния сновидения. Из состояния бодрствования они просто движутся в сон без сновидений. И они невинны, очень дружественны. За всю историю -ни единой войны, ни единого убийства, ни единого самоубийства! Они точно как цветы: невинные, естественные.
При этом вы называете себя цивилизованными, а их - первобытными... дикарями... язычниками?..
Таким образом, если этот психолог действительно заинтересован, сначала он должен изучить людей, у которых нет телевидения, которые не знают кинематографа, и он найдет гипотезу Зигмунда Фрейда абсолютно правильной.
Затем ему следует изучить этих аборигенов, которые живут так естественно, без всякой подавляющей церкви, без всякого христианства, без всякого Бога, без всякого священника,., точно как животные, точно как птицы, точно как деревья: часть этого громадного существования, естественно струящаяся, - у них совсем нет снов. Изредка кому-то снится сон, но лишь изредка. И тогда старейшины сообщества собираются, чтобы решить, что делать.
Сначала нужно определить, кто на самом деле был человек, который приснился. Увидевший сон приводит все подробности, затем приходит с извинениями и подарками: сладостями, фруктами, цветами, - эти люди бедны. Он просто предлагает эти подарки и просит прощения. Во сне он обошелся с этими людьми плохо, проявил гнев, насилие, похоть. Теперь непременно и обязательно он должен попросить прощения: “Пока они тебя не простят, сиди перед их домами...”
Это более подлинный психоанализ: вместо того чтобы лежать на кушетке психоаналитика или пересказывать свои сны... Это продолжается до бесконечности, потому что каждый день вы столько всего подавляете, что это всплывает в снах. Ни один психоанализ никогда не был завершен. В мире нет ни единого человека с завершенным психоанализом.
Психоанализ нельзя завершить, потому что каждый день создается свежий материал для новых снов. Вы продолжаете анализ, а священник продолжает вас подавлять, - прикрываясь именем Бога.
Бог и священник совместно составили заговор против человеческого сознания, так глубоко и насильственно, что потревожили и ваше состояние бодрствования, и состояния сновидения. И поскольку эти состояния потревожены, вы не можете пойти за их пределы. Эти нарушения удерживают вас привязанными и занятыми.
Люди, которые движутся прямо из бодрствования в состояние сна без сновидений, с легкостью способны соскользнуть в четвертое состояние. Именно поэтому дзенские мастера древности всегда говорили, что нужно только расслабиться, ничего не нужно делать.
Дело не в том, чтобы что-то делать, дело в том, чтобы не-делать. Просто расслабьтесь и отдыхайте, и вы можете достичь четвертой стадии, в которой, внезапно, вы впервые пробуждены. Тогда вы знаете, что так называемое пробуждение не было подлинным, оно было крохотным, тонким слоем, очень раздробленным, почти бесполезным.
Вы удивитесь, узнав, что в этих первобытных обществах нет будд. В этом нет надобности. Эти люди в конце концов естественно входят в четвертую стадию. По мере того как они получают больше и больше опыта, становятся более и более мирными, центрированными, они начинают двигаться в четвертую стадию без всяких усилий, без всякого учения, без всяких писаний.
Если вы меня понимаете - естественная жизнь оканчивается просветлением без всякого усилия. Внезапно вы найдете, что вы - просветленный. Именно поэтому никакого признания не дается просветленному человеку. Это естественное явление, точно так же, как если каждый розовый куст хорошо поливать, позволить ему получать достаточно света, предоставить хорошую почву, он придет к цветению. Это не чудо.
Каждый человек приходит к цветению, становится Гаутамой Буддой без всякого усилия. И поскольку каждый естественный человек обязательно становится просветленным, из этого не выносится никакого признания. Точно так же за детством следует молодость, за молодостью - средний возраст, за средним возрастом - старость, и вы знаете, что за старостью следует смерть. Это естественная последовательность.
Природа будды должна быть естественной последовательностью. Это не так - из-за вашего Бога, из-за вашего священника и писаний; они вам препятствуют. Свобода от всего этого абсолютно необходима.
И, странное дело, каждое правительство знает, что телевидение наносит людям огромный вред, разрушает их физическое самочувствие, разрушает их умственное здоровье. Тем не менее, поскольку все крупные корпорации, поддерживающие политиков на выборах, владеют этими телевизионными компаниями... У церквей есть собственные телевизионные станции, радиостанции, журналы, газеты - под измененными названиями, чтобы вы их не узнавали.
Одно британское издательство, Шелдон, опубликовало девять моих книг. Я понятия не имел, что это был только фасад, а позади стояла церковь. Когда церковная администрация узнала, что публикуются мои книги, тогда узнал и я. Человеку, работавшему управляющим Шелдон Пресс, наверное, нравились мои мысли, мой подход. И он продолжал печатать, не спрашивая разрешения у церкви. Было опубликовано девять книг. Но затем он мне сообщил: “Церковь узнала, что я печатаю ваши книги, и наложила на это абсолютный запрет. Поэтому, пожалуйста, извините меня, но я больше не смогу продолжать печатать. Администрация отдала приказ, чтобы эти книги были пущены в переработку, - все, которые уже напечатаны -чтобы они были уничтожены”.
Но этот человек, наверное, очень меня любил. Он не отдал их на фабрику в переработку. Он продал их комиссионному книжному магазину и сообщил моим саньясинам: “Вы можете их найти в комиссионном магазине”. И мы получили все книги по бросовой цене, но это устроил именно управляющий Шелдон Пресс. Тогда мы узнали, что название “Шелдон” было фальшивым. Никто бы не подумал, что оно имеет какое-то отношение к церкви.
Из Германии мне сообщили, что все большие газеты принадлежат церкви, но вы об этом не узнаете. Телевизионные каналы принадлежат церкви, радиостанции принадлежат церкви. Спутники принадлежат церкви... и крупным корпорациям.
Люди не присматриваются к крупным корпорациям, международным, как, например, Кока-кола. Только Советский Союз не знал Кока-колы, но товарищ Горбачев запустил Кока-колу в Советский Союз. Теперь единственное международное явление - Кока-кола. Куда бы вы ни приехали, вы везде найдете рекламные щиты: “С Кока-колой жизнь становится лучше”.
Сейчас есть десять расширяющихся корпораций, и одно из исследований говорит, что в ближайшие десять лет в мире останутся только эти десять корпораций, потому что они скупают все мелкие корпорации. Мелкие корпорации не могут с ними конкурировать. Эти десять корпораций получат все богатство мира, под разными названиями, чтобы вы даже не заподозрили этого нового и очень тонкого вида империализма, чтобы вы никогда не смогли установить, кто за этим стоит.
Этим корпорациям принадлежат почти все телевизионные каналы, а их не интересует психология людей, не интересует, что их беспокоит. Весь их интерес состоит в том, что пятьдесят процентов телевизионного времени выделено рекламе - это их доход. Но этот доход возможен, только если миллионы людей смотрят их программы, иначе никто не станет размещать рекламу.
Чтобы привлечь миллионы людей к этим программам, они должны сделать их как можно более будоражащими. В истории должен быть треугольник: две женщины и один мужчина, двое мужчин и одна женщина. Каждый день нужно показывать убийство, самоубийство, помешательство, безумие и всевозможные сенсации. Это одна и та же история, и она продолжается.
И вам не позволяют увидеть всю историю целиком. Вам дают фрагмент, затем идет реклама. Когда вы разгорячены, взволнованы, внезапно входит реклама. В разгоряченном, уязвимом состоянии вы тут же проглатываете рекламу. Вам все равно, здоровая эта вещь или нездоровая, нужна она вам или нет; она просто оставляет отпечаток у вас в уме.
И снова продолжается история, и у вас даже нет времени обдумать то, что вошло вам в ум; вам не дают шанса обдумать. Снова начинается история, и вы забываете о рекламе. Снова фрагмент, и снова повторяется та же реклама. Это продолжается с шести часов утра до двенадцати ночи. И в людей просто впечатывается всевозможная ерунда и глупость.
Телевидение стало одной из величайших опасностей человечества. Оно могло бы быть огромным блаженством, великим благословением. Оно могло бы приносить огромную пользу в деле образования.
С моей точки зрения, все телевизионные станции должны принадлежать университетам, колледжам, школам. И они должны показывать программы, приносящие людям образование. Никакой рекламы! - это не образование, это деобразование, это эксплуатация. Людей нужно учить истории, географии... Маленьких детей, которые не могут получить сведений посредством языка, легко заинтересовать изучением истории, изучением географии, изучением всевозможных предметов. Науки, искусства, литература, поэзия, живопись... все возможные искусства можно принести детям всех возрастов.
Таким образом, должны быть телевизионные станции для маленьких детей, затем, некоторые станции для выпускников колледжей. И должно быть телевидение для высших курсов, для аспирантов и ученых-исследователей. Профессора должны получать постоянную информацию обо всех новых открытиях, иначе они начинают отставать от жизни, жить почти двадцать лет назад. Двадцать лет прошло с тех пор, как они сами учились в аспирантуре, но это знание уже устарело.
При помощи телевидения будет очень легко обновлять профессоров. Предоставлять студентам всевозможные предметы, все, что их интересует... Если их интересует музыка, их можно учить музыке, технике музыкальных инструментов. Если их интересует живопись, их можно учить живописи, скульптуре. Их можно учить медитации. Есть все возможности, если только телевидение вырвать из рук эксплуататоров, из рук религиозных проповедников. И тогда дети будут абсолютно подтверждать гипотезу Зигмунда Фрейда.
Этот человек пошел на поводу у мстительности. Так бывает всегда. Поскольку Зигмунд Фрейд считается основателем психологии, каждому психологу хочется ему отомстить, точно как каждому ребенку хочется отомстить родителям.
Это исследование просто показывает очень глубоко скрытый секрет этого психолога: он хочет отомстить фигуре отца, Зигмунду Фрейду. Иначе было бы так просто понять, что технология принесла детям множество вещей, которых не было во времена Зигмунда Фрейда. Никаких других детей не было в его распоряжении для изучения, и он не знал о детях первобытных племен. Он знал только христианских и еврейских детей - а обе эти религии подавляющие.
Христианство родилось из иудаизма. Как и ислам. Все эти три религии, родившиеся за пределами Индии и являющиеся ответвлениями иудаизма - подавляющие. Бог гневен, Бог ревнив, Бог угрожает вечным адским пламенем. Эти слова не проникают в умы детей. Это начнется после четырех лет, но телевизор можно смотреть и до этого возраста.
Маленькие дети смотрят телевизор, потому что знают язык картин и цвета. Их мир состоит из образов. Именно поэтому в детских книгах сначала нужно напечатать большую картинку. Если вы хотите их научить, что такое манго, вам придется напечатать большую картинку, изображающую манго. Сначала выделяется слюна; затем -слово “манго”. Глядя на картинку, ребенку начинает хотеться съесть манго, и постепенно картинка начинает ассоциироваться со словом “манго”. По мере того как ребенок растет, картинка манго становится все меньше и меньше. Ко времени университета картинки полностью исчезают из книг; слова сжимаются, становятся длиннее, труднее, предложения становятся более сложными. Теперь ребенок переместился из образного языка к алфавитному языку - к словам от образов.
Таким образом, у слов нет цвета, и слова не оказывают такого рода влияния, которое может воспринять ребенок.
Итак, вот что должен понять этот психолог, - я собираюсь отправить ему всю эту лекцию: его гипотеза абсолютно ошибочна и предвзята, и это - просто месть Зигмунду Фрейду. Если бы это было не так, сознательному исследователю следовало бы обратить внимание на то, какие перемены случились до нашей поры со времен Зигмунда Фрейда.
Остались ли дети, которых вы исследуете, прежними? Это не те же самые дети. Значит, вы не можете осуждать гипотезу Зигмунда Фрейда, потому что он изучал других детей. Эти дети исчезают на Западе, поэтому эта гипотеза будет принята. Именно поэтому я вынес на ваше рассмотрение ошибочность этой гипотезы. Эта гипотеза неизбежно будет принята, потому что вы можете изучать детей, и результаты изучения ее поддержат. Но причина - в телевидении, не в детях! Удалите телевидение, и вы найдете детей точно такими, какими их находил Зигмунд Фрейд. Но и он также упустил из виду детей племен аборигенов, которые вообще не видят снов.
Он не смог бы представить себе людей, которые не видят никаких снов, потому что христианско-иудейская религия - такая подавляющая. Люди, воспитанные в этой культуре, не могут вообразить, что где-то мире, далеко в лесах, все еще есть племена аборигенов, и это абсолютно естественные существа. Эти люди никогда не слышали, что что-то нужно подавлять.
Как раз посредине Индии есть штат Бастар. Раньше он был независимым государством под британским правлением, и король Бастара был моим другом. Он стал моим другом в результате странного совпадения...
Мы оба ехали в поезде в одном купе, и мы были похожи. У него была борода точно такого же размера, что и у меня в то время, и он ходил в такой же длинной робе и оборачивался лунги. И вот мы сидели в поезде в одном купе, смотрели друг на друга и думали: “Вот странно!” И он тоже смотрел на меня, наблюдал и думал: “В чем дело?”
В конце концов он мне сказал:
- Мы так похожи. Откуда вы едете?
Я ему ответил. Он спросил:
- Странно... а куда?
Оказалось, что мы едем в одно и то же место, в Гвалиор. И мы оба должны были быть гостями в одном и том же дворце махарани Гвалиора, королевы Гвалиора. Мы оба собирались участвовать в ежегодной конференции, которую она называла Всемирной Конференцией Всех Религий.
Он собирался представлять идею аборигенов. Они - язычники, у них нет никакой организованной религии или догмы; у них нет никакого священного писания, у них нет никакого священника. И поскольку он был образованным человеком, он собирался представлять язычников.
Я был приглашен по какому-то недоразумению. Махарани, должно быть, прочитала какие-то из моих книг и сочла меня религиозным человеком. В первый же день собрания она очень обеспокоилась, потому что в окрестностях дворца собралось, по меньшей мере, пятьдесят тысяч человек...
Дворец Гвалиора - очень большой, и его окружает много акров зеленых насаждений, среди которых расположены небольшие бунгало; все это в пределах обнесенного стеной сада. Почти половина города принадлежит этому дворцу. И прямо за дворцом - огромная гора, где устроили школу для принцев этой страны и даже других стран. Школа принадлежит дворцу. Изначально она была создана для сыновей и дочерей королевской семьи Гвалиора. Затем она стала королевской школой для королевских семей всех штатов Индии.
Это красивый дворец, и его окружает огромная территория, на которой каждый год может собраться пятьдесят тысяч человек... - Но когда я выступил, махарани была в полном шоке. Она не могла уснуть. В двенадцать ночи она постучала ко мне в дверь. Я расстался с ней в десять часов, после собрания. Я не мог себе представить, кто может ко мне постучать, и я открыл дверь, и это была сама королева. Она сказала:
- Я не могу уснуть. Вы разбили весь мой ум. И теперь я не могу позволить вам выступать и завтра. - Конференция должна была продлиться семь дней, я выступал только один раз. И она сказала: Мой сын хотел с вами увидеться, но я ему запретила.
И она сказала:
- Все, что вы говорите, ощущается как истинное, но это противоречит всем нашим верованиям, всем нашим религиозным чувствам.
- Вас заботит истина или ложь и утешения? - сказал я.
- Я все понимаю, - сказала она, - но мой сын, которому предстоит стать главой государства, еще слишком молод, а вы произведете на него большое впечатление.
Она меня попросила:
- Просто ради меня: даже если он придет, не впускайте его.
И я сказал:
- Если я не буду выступать, мне незачем здесь оставаться. Вы меня пригласили на семь лекций; всего одна лекция - и вам хватило... Дайте мне сделать мою работу. Эти пятьдесят тысяч человек попросят, чтобы я продолжал.
Она сказала:
- Я это знаю, потому что вы были единственным, кто, как казалось, их заинтересовал, и было абсолютно тихо. Я никогда не слышала в толпе такого молчания. Священники продолжают говорить, но кому до них есть дело? Они говорят одно и то же год за годом, одни и те же догмы. Впервые, - сказала мне королева, - я поняла, что это значит: “слышно, как падает иголка”. И они вас попросят, но все непросто, потому что все остальные участники будут абсолютно против.
Индуисты, мусульмане и христиане - все они были там, и все они пришли к махарани после лекции:
- Если этот человек пробудет здесь все семь дней, мы все уезжаем. Мы не можем оставаться с ним на одной сцене, потому что он разрушает каждую религию.
Я сказал:
- Их так много, они могут защищаться. Я один... - со мной на сцене было, по меньшей мере, двенадцать человек. - У них достаточно времени... Их двенадцать, они могут защищаться.
Махарани сказала:
- Я знаю, что они не смогут. У них не хватит духу, не хватит доводов, и они понятия не имеют, как защищаться. А вы разрушили их идеи вплоть до малейших вещей, о которых они не могли и вообразить, что они могут быть разрушены!
Как раз передо мной выступал один из шанкарачарий, и он рассказал небольшую историю, которую я люблю рассказывать сам, но когда ее рассказывает кто-то другой, это совершенно другое дело.
Это была древняя история:
В истории говорится, что десять слепых пересекали разлившийся поток. В страхе они держались за руки, но так или иначе, им это удалось. Было неглубоко, но течение было очень сильное. Они добрались до другого берега, но один из них сказал:
- Мы должны пересчитать друг друга, потому что мы не знаем, унесла ли река кого-нибудь из нас или мы здесь все.
И они стали считать. Посчитали каждого, но счет всегда кончался на девяти, потому что считающий забывал посчитать самого себя. Он считал других: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять - одного не хватает! Все они попытались, но счет каждый раз кончался девятью!
Один человек на обочине дороги, работающий на своем поле, наблюдал всю эту бессмыслицу. Но все десять слепых стали плакать и рыдать, потому что одного из них, их друга, унес поток.
И в конце концов этот человек подошел и сказал:
- Что случилось?
Он тут же посмотрел - их было десять. И он сказал:
- Я наблюдал за вами. Теперь сосчитаю я. Встаньте! Я буду шлепать каждого. Сначала я шлепну первого человека один раз и скажу: “Один!” Потом я шлепну второго два раза и скажу: “Два!” Потом я шлепну третьего трижды и скажу: “Три...” И так я сосчитаю вас всех.
- Как знаешь... - сказали они. - Только верни нам десятого.
И он их сосчитал - и получилось десять. Они обрадовались, хотя и были побиты.
Это древняя история. И шанкарачарья рассказал ее, чтобы указать, что вот так мы живем: забываем себя и смотрим на остальной мир; пытаемся найти покой, пытаемся найти блаженство, пытаемся найти Бога, но не смотрим вовнутрь, не считаем самих себя.
После него должен был говорить я, и впервые мне пришлось подвергнуть критике его историю, историю, которую я вам рассказывал сам. Но мой контекст был совершенно другим!
И я сказал шанкарачарье:
- Ваша история абсолютно нелепа, потому что сначала вы должны были объяснить, откуда они вообще узнали, что их десять. Прежде чем войти в реку, как им удалось друг друга сосчитать? А если они знали, как сосчитать, как же они это забыли, просто перейдя реку?
Он растерялся.
Я сказал:
- Есть только две возможности: первая, что кто-то другой сосчитал их точно так же, как потом это сделал этот человек.
- Может быть, - сказал он.
- В этом состоит проблема заимствованного знания, - сказал я. -Поскольку их сосчитал кто-то другой, это создало все трудности. То, что их десять, не было их собственным пониманием. Кто-то другой понимал, что их было десять, и они несли с собой заимствованное знание. Это заимствованное знание не поможет. Когда они стали считать сами, заимствованное знание оказалось совершенно бесполезным. Снова им потребовался кто-то другой, чтобы их сосчитать, снова - заимствованное знание.
Я против заимствованного знания, потому что оно вам не поможет. Оно создаст больше страдания, боли, тревоги. Что случилось с этими десятью слепыми?
И я спросил шанкарачарью:
- Все, что вы знаете: это ваше знание или заимствованное? И будьте честны, потому что у меня есть способы проверить, заимствованно ваше знание или нет.
- Я сам не знаю, - сказал он. - Я ученый человек. Я знаю Веды, я знаю Упанишады, но я не знаю себя.
- Значит вы - слепой, - сказал я. - Рано или поздно, когда придется пересечь реку, вы столкнетесь с трудностями. Вы всегда будете оставаться зависимым от других, никогда не будете свободны. А без свободы не бывает никакой духовности.
Впервые внезапно я нашел основания для критики; я никогда раньше об этом не думал.
Но королева мне сказала:
- Это опасно. Вы прикончили шанкарачарью, и все смеялись и радовались. Теперь шанкарачарья очень зол. Он сидит у меня во дворце.
Я жил в доме для гостей. Все мы жили в домах для гостей. В гуще сада было, по крайней мере, двадцать домов для гостей... и гигантские древние деревья. Шанкарачарья сидел в главном здании дворца, где жил король. Он говорил:
- Я не уйду, пока вы не примете меры. Либо мы все уезжаем -двенадцать человек...
Я сказал:
- Не беспокойтесь, я буду выступать непрерывно три часа. Эти двенадцать человек не нужны. Я займу пятьдесят тысяч человек. Фактически, завтра у вас будут трудности, потому что людей будет больше. Эти пятьдесят тысяч человек расскажут, по крайней мере, еще сотне тысяч. Так что не беспокойтесь, завтра собрание удвоится. Примите для этого меры. Пусть эти люди уедут, я беру все семь дней на себя.
- Я все понимаю, - сказала она. - Вы закончите, но я не могу позволить этим двенадцати религиозным лидерам уехать. Их двенадцать, вы один.
- Это неважно, - сказал я. - Меня достаточно на двенадцать человек. Если они не хотят выступать со мной на одной сцене, сделайте для них другую, а я буду сидеть отдельно, на своей собственной. Я позабочусь обо всех двенадцати.
- Вы создадите проблемы, - сказала она, - а я не хочу проблем.
- Значит, если вы хотите удержать этих двенадцать человек, вы не понимаете: у вас будут проблемы и в этом случае.
В этот момент вошел также махараджа Бастара. Он жил в одном со мной доме для гостей, в соседней комнате. И он сказал мне:
- Вы сделали потрясающую работу, и если вам придется уехать, я уезжаю с вами.
Так мы стали друзьями. И он пригласил меня в свой штат. И из Гвалиора я поехал прямо в Бастар. Они были аборигенами, они жили почти голыми. Они оборачиваются небольшим куском материи, когда приезжают в столицу, Джагдалпур - а обычно, в лесу, в горах, они живут обнаженными.
Вы можете спросить женщину, даже коснуться ее груди: “Что это такое?”, - и она не будет смущена, не почувствует себя оскорбленной. Она скажет: “Это просто чтобы давать молоко моему ребенку”, без всякой идеи: “Ты наносишь мне оскорбление, касаешься моей груди”. Она не закричит, она не пойдет в полицейский участок; фактически, там нет никаких полицейских участков.
И эти люди так невинны, и так редко случается, что кто-то кого-то убивает. Может быть, это случалось дважды за всю жизнь махараджи. Тогда человек, который убил, сам приходит в столицу, потому что только в столице есть полицейский участок и суд. Он приходит в полицейский участок и сообщает: “Я убил человека, и меня нужно наказать”. Иначе никто бы никогда и не узнал, что он кого-то убил. Никто не ходит так далеко в лес. Они живут в пещерах; туда никто не ходит. И у них такие красивые пещеры.
Они - такие красивые люди. Вы не найдете никого толстого, никого худого - все они выглядят похожими. Они живут долго, и живут очень естественно. Даже в сексе они очень естественны, может быть, единственный естественный народ, сохранившийся в Индии.
И точно то, что они делают, следовало бы ввести во всем мире, если вы хотите, чтобы люди не были извращенными. За всеми умственными расстройствами стоит извращенная сексуальность. В Баста-ре я впервые нашел, что люди совершенно естественны.
Когда девочка и мальчик достигают совершеннолетия - то есть тринадцати и четырнадцати лет... У них в деревнях, посреди деревни, есть небольшой зал, сделанный из бамбука, как и их хижины. Как только у девочки начинаются месячные, она должна переселиться в центральный зале. К тому времени, как мальчику исполняется четырнадцать лет и он становится сексуально дееспособным, он должен начать жить в зале... Все девочки и мальчики, которые стали сексуально зрелыми, начинают жить вместе, спать вместе, с одним условием - и это прекрасное условие - что ни один мальчик не должен спать с одной и той же девочкой дольше трех дней. Таким образом, ему приходится познакомиться с каждой девочкой деревни, а каждая девочка знакомится с каждым мальчиком деревни.
Прежде чем вы решаете с кем-то пожениться, вы должны знать каждую женщину деревни, чтобы потом не возникло ситуации, в которой вы чувствуете влечение к другой женщине. Вы живете с каждой женщиной своего возраста, и выбор совершается после экспериментирования со всеми женщинами.
И нет совершенно никакой ревности, потому что с самого начала каждый мальчик живет с каждой девочкой. У каждого мальчика есть шанс познакомиться с каждой девочкой деревни, и у каждой девочки есть шанс познакомиться с каждым мальчиком.
Поэтому нет речи ни о какой ревности, и нет совершенно никакого духа соревнования. Это просто эксперимент, возможность для каждого ребенка узнать секс с разными людьми и определить, кто ему подходит, с кем он более всего счастлив, с кем он может гармонично ужиться, с кем он чувствует сердце. Может быть, это самый научный способ найти духовную половину.
Но эти люди называются нецивилизованными, и миссионеры делают огромную работу по их оцивилизовыванию: открывают школы, больницы. Им не нужны больницы. Они такие здоровые люди, и миссионеры приносят им всевозможные болезни. Они никогда не слышали о гонорее, они никогда не слышали ни о каких извращенных болезнях. Миссионеры сначала приносят болезни, потом открывают больницы. Миссионеры внушают им идею, что они бедны. Они никогда об этом не думали - у них все равны, бедны в равной мере. Нет вопроса ни о каком сравнении, и они прекрасно живут, оставаясь здоровыми, питаясь один раз в день. Они здоровее, чем кто-либо другой в мире.
Как раз недавно ученые экспериментировали с крысами и были озадачены. Они держали две категории крыс одного и того же вида.
Крысам одной категории давали столько еды, сколько они хотели... -американские крысы. И другой категории - бастарским крысам - давали еду только один раз в день. И они были удивлены. У крыс, которым давали все, что они хотели, продолжительность жизни составляла только половину от продолжительности жизни крыс, которых кормили один раз в день. Они жили вдвое дольше - вдвое дольше американских парней!
И люди Бастара живут дольше, хотя и не знают, сколько живут, потому что не умеют считать. Они очень легко доживают до ста лет, очень легко - до ста двадцати. Если поискать дальше в лесах, может быть, можно найти человека, который прожил сто пятьдесят лет. Они этого не знают - это нужно вычислять. И они и не выглядят такими старыми.
Даже самый старый человек продолжает работать. Жизнь у них тяжелая, но красивая. Каждый вечер - особенно во время полнолуния - они танцуют до упаду. Целый день они тяжело работали, а вечером они танцуют. Все женщины, все мужчины вместе... нет речи о том, что каждый должен танцевать со своей женой. Все меняют партнеров. Это социальное явление, это не вопрос собственности, и нет речи о том, что нужно танцевать только со своей женой. Если ваша жена танцует с кем-то другим, вы проявляете ревность, выглядите как убийца.
Я наблюдал их танцы. Они выглядят так красиво. Нет речи ни о какой похоти, потому что они осуществлены, сексуально осуществлены, физически осуществлены.
Они не видят снов. Я спрашивал многих. Я спрашивал махараджу. Он сказал:
- Они не видят снов, но я их вижу, потому что я образованный человек. Меня разрушили. Я родился на этих холмах, и я бы так хотел оставаться точно таким же необразованным, таким же неокульту-ренным, как и эти люди. Их радость заразительна, их смех заразителен. Но им не снится снов.
Они не нуждаются в снах. Сновидение - это потребность, созданная подавляющей моралью, подавляющим Богом, подавляющим священничеством. Вот люди, создавшие сновидения. И начинает существовать другого рода священничество: психоаналитики. Они эксплуатируют ваши сны. Одна разновидность священников создала сны, другая разновидность... и оба основателя - евреи.
Иисус был евреем, и Зигмунд Фрейд был евреем. Один еврей создал христианство - самую подавляющую религию в мире, а другой еврей создал психоанализ, чтобы анализировать ваши сны. И оба очень довольны. Оба они - самые высокооплачиваемые люди... психоаналитики и миссионеры, священники и епископы, кардиналы и папы...
Психоанализ останется незавершенным, пока не придет к пониманию людей, которые не видят снов. Тогда вам придется изменить всю идею. Не анализируя сны людей, вы вернете им умственное здоровье - вопрос в том, как помочь им перейти к лишенному сновидений сну, чтобы расслабиться в четвертой стадии, называемой турийа, самадхи, сатори, где человек становится полностью пробужденным, приходит в состояние Гаутамы Будды.
И еще - хорошая новость, прежде чем перейти к сутрам.
Известная нью-йоркская женщина-скульптор, Мартин Фогель, как раз сейчас приняла саньясу в нью-йоркском центре Международной Нео-Саньясы. Она - всемирно известный скульптор. Наверное, она слушала мои записи, и, должно быть, каждый день слышала имя Сардара Гурудаяла Сингха. И вот, не видя его - она еще не приезжала в Пуну, она еще не видела Сардара Гурудаяла Сингха... но это чувствительность художника, творчество. Она сделала статую Сардара Гурудаяла Сингха и прислала мне фотографию этой статуи, чтобы посмотреть, права ли она. Я был изумлен. Она абсолютно права. Фотография выглядит почти как настоящий Сардар Гурудаял Сингх.
(Мастер поднимает “фотографию Сардара Гурудаяла Сингха”, чтобы все посмотрели. В ответ все радостно кричат и аплодируют.)
Сардар Гурудаял Сингх... возьми свою фотографию!
(Мастер, невероятно наслаждаясь ситуацией, протягивает фотографию Сардару.)
Первый вопрос:
Так называемые “современные христиане”, в особенности молодые протестанты, говорят о Боге так, словно это не личность: например, “Бог везде, в каждом существе, в каждом дереве, в природе” - не человек, прячущийся в облаках.
Понимают ли они суть или это просто хитрость, потому что видят, что старый человекообразный Бог не имеет под собой никаких оснований, у него нет будущего?
Это абсолютная хитрость, потому что они продолжают говорить, что Бог - это личность. Зачем тогда ходить в церковь? Зачем тогда они продолжают молиться Богу как личности? Если Бог - не личность, молитва должна быть прекращена, хождение в церковь должно быть прекращено. Если Бог - не личность, тогда Иисус не может быть его единственным единородным сыном. Тогда вы должны отбросить идею о каком-то особенном родстве Иисуса с Богом.
Если Бог действительно всюду, тогда в Иисусе Христе его не больше, чем в вас. Зачем тогда вы поклоняетесь? В чем тогда функция священника, если нет Бога как личности? Священник должен исчезнуть.