6. НАША БОЖЕСТВЕННАЯ И НАША ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

6. НАША БОЖЕСТВЕННАЯ И НАША ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

Не только в эту, но также и в прошлые эпохи первое, что осознавалось человеком, было его собственное ограниченное существование, образованное материей, которое он назвал “Я”. Это не его ошибка. Это потому, что религии толковались с намерением доминировать над людьми, удерживая их во власти тех, кто имел свое личное мнение. Священники позволяли людям понимать только очень мало, а все остальное держали для себя. Они говорили: “Вы обычные существа, Бог много выше вашего понимания. Вы можете общаться с Ним, вы можете понимать Его, но вы должны находиться там где вы есть.” Всю свою жизнь Будда крепко бился против этого. Когда кто-либо говорил с ним о духе, о Боге, или показывал святость, духовную жизнь, он говорил: “Я не верю в это”. Но это было чрезмерно, это вело людей к другой ошибке. Это вело их к тому, чтобы говорить: “Здесь нет Бога, нет духа”. Другая причина для этого разделения была такова, что всегда была направленность тех, кто имел одинаковые способы мышления, те же самые убеждения и веру, собираться вместе в одну группу, в одно общество для того, чтобы мыслями ободрять друг друга. Так они сами себя отделяли от оставшегося человечества.

Мистик никогда не верит слепо. Фактически он не верит, он испытывает или переживает. Он испытывает что он сам целое Сущее. Есть строфа у хиндустанского поэта, которая гласит: “За человеческим лицом спрятан Бог, Я не знал, Я завесил свои глаза и отделился от Истины, Я не знал”. Это прекрасная строфа и она имеет глубокое значение. Все мы имеем в себе часть Бога и часть человека. Человек сделан из двух вещей духа и субстанции. Дух - это тончайшая часть, а субстанция более грубая часть; тончайшая часть - дух превращается в грубую часть.

Одна часть - внешняя, ограниченное “Я”, то, что мы видим, а другая - есть неограниченное существо. Человеческое внешнее “Я” составлено из пяти элементов, но по-настоящему человек много шире и расширяется много далее, чем мы обычно верим. Например, когда кто-либо стоит перед аудиторией, он кажется определенного размера, но когда он говорит, он широк как пространство, на которое распространяется его голос. Хотя друг или возлюбленный может быть в тысяче миль, он будет чувствовать нашу привязанность, нашу болезнь, любовь. Чувство, порождается здесь, но проявляется за пределами; это показывает, что в наших чувствах мы шире. Дыхание идет еще дальше, дыханием мы можем послать наши мысли куда бы мы ни пожелали и мы также способны узнавать мысль и состояние каждого существа. Мысль того, кто желает совершить определенную вещь, достигает ее для того, чтобы ее подготовить.

Человек как телескоп, на одном конце - человеческая часть, ограниченное существование, а на другой стороне - часть Бога, неограниченная Сущность. На одном конце мы так малы, на другом мы так обширны, что мы есть целое Сущее. Если каждый из нас так велик, как велико целое Сущее, мы спрашиваем о том, как же хватает места для всех нас. Или есть несколько Вселенных? Нет. Сквозь наше невежество мы видим многое и производим различия говоря: “Это Я, это - ты, это друг, это враг, мне нравится этот, тот мне не нравится. Но в грядущем все соединится, там мы будем тем же самым. Человек имеет две природы. Farishtangi - ангелическую и Haivanat - животную.

Хайванат - значит человеческое тело и ту часть своего естества, которая нуждается в пище и питье, сне и удовлетворении всех страстей. Его гнев и ревность животны, также его страх перед тем кто сильнее его и его зависть к кому-либо кто лучше чем он. Во всем этом человек как и животное. “Фариштанги” - часть его природы, которая возвращается к своему источнику. Это не разумность человека, животное тоже имеет разумность, однако же животные не могут спросить: “Откуда я пришел? Для какой цели я здесь?” Когда человек знает это, когда он узнает свое происхождение, тогда он - божественное существо. Ангелическая природа - это его доброта, его любовь, его симпатия и его стремление к знанию. Вели - поэт Хиндустана сказал: “Мы создали человека для чувствования, если же нет, то для нашего восхваления и на Небесах достаточно ангелов”. Своим поклонением человек, думающий что прославляет Бога, в реальности же Бога преуменьшает.

Мы берем часть и называем ее “Я”. Мы занимаем эту часть у Бога. Я вспоминаю как мой муршид, когда он встречался со сложностями, говорил с глубоким значением: “Bandagi Becheregi”, что означает “Придя сюда он становится беспомощен”. Какова же здесь связь между Аллахом и Бандаги, между Богом и человеком и что за связь между человеком и Богом? То, что мы называем “Я” сформировано впечатлениями внешнего мира, мира иллюзий, которые падали на душу.

Младенец никогда не скажет “Я”. Если он имеет что-то в руках и кто-то отберет у него это, он не озаботится. Нет разницы между старым и молодым. Кто бы ни прошел рядом с ним, друг или враг, для младенца это то же самое. Интеллект, что распознает вещи по их отличиям и различиям, обманывает душу. Мы можем увидеть что-то, что мы называем “Я”, это не истинная природа нашей души потому, что мы никогда не были по-настоящему счастливы. Что бы мы ни делали, что бы мы ни имели, какой бы силой ни владели, мы никогда не будем счастливы. Мы говорим, что-то или кто-то делает нас несчастливыми, но это только расстояние делает нас такими, душа несчастлива в своей разделенности. Тот, кто видит что пальто изношено и бедно, говорит: “Я беден”. Тот, кто видит, что его пальто превосходно, думает: “Я превосходен”. Это не он превосходен, а его пальто. Где бы ни была душа прежде, душа осознается как “Я”. Но почему “Я”?

Пальто - это не “Я” потому, что когда пальто снимается, “Я” остается. Когда мы не испытываем чувств, сознательность все же остается. Суфий через бессознательность чувств различными позами и практиками производит неподвижность и затем повторениями имени Бога он соединяет свою сознательность с со всей сознательностью в Боге. Это было понимаемо греческими философами; и это также было понимаемо Ведантистами. Суфии держались поклонения, почтения, которое они имели к Богу, они склонялись и падали ниц перед Богом. И они дали прекрасное имя Богу - Возлюбленный. Они понимали, что изречением “Все есть Бог” они прославляют Бога, они не преуменьшают Его. Со всем своим смирением, со всей своей преданностью они понимают свое единство с высочайшим Сущим.

Трудно отделить Бога от человека в реальности, здесь нет разделенности. Действия Бога и действия человека те же самые, только действия Бога совершенны, а человеческие действия несовершенны.

Мы на земле зависим от стольких многих вещей. Первая из них - мы должны есть. Если бы не нужно было бы есть, человек бы не работал, он сидел бы с друзьями и думал о Боге или чем-то еще.

Затем он должен спать, и есть еще много других потребностей. Есть у Захира строфа, которая гласит: “Искатели должны потерять себя прежде чем они увидят Его”. И великий поэт Амир говорил: “Не говори, что человек есть Бог, для него нет Бога. И не говори, что человек отделен от Бога, он от него не отделен”. Не трудно иметь оккультные или физические силы, быть целомудренным нетрудно или держать свою жизнь в чистоте. Но быть милосердным, быть сострадательным, быть человечным трудно. Бог имеет множество имен: Великий, Всемогущий, Наивысший, но он главным образом зовется Милосердным и Сострадательным. В этих качествах мы всегда не совершенны и мы никогда таковыми не будем. Человек может пойти спать в свою комнату ночью и раскаиваться в том, что он совершил во всех тысячах плохих мыслей. Он может иметь друзей и врагов. У персидского поэта сказано: “Весь секрет двух миров в этих двух словах: будь любящим с друзьями, будь учтив с врагами”. Если мы понимаем это, тогда этот мир ничто и если мы осознаем, что это преходящая вещь, почему не позволить тогда другим наслаждаться самими собой, в то время как мы смотрим? Почему бы не позволить другим одевать прекрасные одежды, когда мы смотрим на них? Отчего не позволить другим есть хороший обед, покуда мы наблюдаем, или стоим на кухне, или готовим его? Почему бы не позволить другим сидеть в экипаже, а нам толкать его вместо того, чтобы сидеть в нем и делать других толкающими его? Соблюдать свою жизнь в благородстве - значит быть милосердным и сострадательным. Но есть тенденция у каждого человека забрать лучшее у другого; даже в дружбе есть такая тенденция. Все ищут собственного наслаждения и хотят подкинуть наихудшее другому, но если кто-то взыскует Бога, ищущий, он принимает противоположный путь, даже если это вопреки всему миру.

Есть три течения или направления.

Первое - отречение, это путь святых и мудрецов. Это значит следовать к идеалу, какими бы ни были непрятности, печали и дурное обращение в результате.

Второе - это эгоистичность, которая значит быть более эгоистичным, чем весь оставшийся мир.

Третье же - величайшее и самое трудное. Это значит принимать всю ответственность, все заботы жизни, друзей и все прочее, существуя так неэгоистично, так добро, как это возможно и даже несколько эгоистичным, чтобы все же не лезть по кому-то.

Если человек превратится во вращающийся круг, первое время он пойдет медленно, во вторую секунду он покатится быстрее, в пятую, шестую, седьмую или восьмую он начнет падать. В первое время он испытывает радость от вращения, вторую, третью и четвертую секунды он переживает его более и более, до тех пор, пока наконец он не опьянеет от этого и не упадет, испытав все сполна. Вот почему Вселенная была сделана с днем и ночью, от сотворения до наших дней. В каждом действии есть опьянение. Что бы мы ни делали, мы желаем больше и больше, каким бы ни было действие.

Если человек патриот, он будет более или более патриотом. Певец будет петь больше и больше песен, пока не потеряет свой голос. Если человек азартен, он будет хотеть играть все больше и больше. Если человек пьян или принял наркотик, он будет желать больше и больше, какими бы вино и наркотики не были. Хафиз говорит: “Перед восходом прольется вино, вино, взятое из глаз Саки - виночерпия”. Саки - это проявление, которое так опьяняет нас, что мы верим, что все существует до тех, пор пока мы так не станем так порабощены этим, что мы сами не сможем себя освободить более.