Учение о коанах
Учение о коанах
1 Поднялся ветер - и загуляли вихри, путая следы песчаных барханах, да и сами барханы, переваливая их с места на место. И плотный, свернутый , в несколько раз холщовый пояс не мог защитить i дыхание от мелкой пыли, выедающей глаза и лег- : кие, доводящей до удушливого кашля, не приносящего облегчения. Потекли бы слезы, да влагу высушила пустыня, и даже дыхание пришлось замедлить, чтобы не терять бесценные капли жизни. .
Нет ничего тяжелее, чем песчаная буря в пустыне, когда ничего не видно, когда каждый вдох нужно держать под контролем, иначе придется медленно умирать от удушья среди бескрайнего и бездонного океана пыли, не дающей свету звезд проникнуть на землю и помочь одинокому путнику выйти из этой западни.
На земле, как на дне океана, куда не проникает даже днем солнечный свет, лежал монах Сю- аньцзан, пребывая в походе за сутрами. Где же ты, Будда?! Яви мне свое величие! Дай знак! Вот он, коан жизни и смерти!
Разбойники забрали дары для индийских учителей, уцелевшие в схватке ученики оставили дерзкого двадцативосьмилетнего монаха и вернулись домой, а те, кто рискнул вступить в царство вечного поющего песка, давно погибли от жары, жажды и палящего солнца. И только он один продолжал путь, не ведая ничего о своем завтрашнем дне. Ведь это мы, с высот своего времени, знаем, что он дойдет до священной Уддияны, выучит санскрит, найдет Учителя и перескажет Сутры, принеся их в Поднебесную через семнадцать лет, уже будучи в возрасте сорока трех лет.
Что он видел в свои двадцать восемь лет монашества? Лишенный любви и ласки, живущий одной мечтой о Сутрах? Он видел себя, идущего по великой пустыне. Он готовился ко встрече с ней все эти долгие годы монашества и учения. Так не готовился ни один любовник ко встрече со своим предметом воздыхания. Так невесты не готовятся к свадьбе. Так даже солдат не готовится к бою.
Все свои сознательные годы жизни он изо дня в день изучал древние книги, тренировал свое тело, изматывал его жаждой и голодом, тяжелым физическим трудом, проникая в тайны «Йогачара-бху- ми-шастры». Но это - это было даже выше его сил, к этому невозможно привыкнуть или натренировать свое тело. Без воздуха человек не может жить...
Уже стоптаны все уцелевшие после нападения разбойников сандалии, одежды состоят более
из дыр, чем из ткани. Что может спасти путника (синчжэ) в пустыне во время пыльной бури? Пожалуй, ничто. Только самообладание и концентрация на своей великой миссии. Знал ли он исход своего путешествия, мог ли он видеть свою судьбу? Нет, не мог. Ибо как только мы узнаем о своей положительной судьбе, духи царства инь переписывают книги судьбы.
Он лежал на песке, почти не двигаясь, экономя силы и не давая себе уснуть и забыться, чтобы не оказаться засыпанным и погребенным в этом кошмаре. А где-то там было небо. Оно просто было.
Какое небо...
Какое одинаковое небо...
Какие разные жизни.
Люди разные, небо - одно. И один и тот же песок вокруг. Монах лег навзничь, пытаясь увидеть хоть что-нибудь над собой.
И все судьбы его промелькнули у него перед глазами, как в калейдоскопе. Все воплощения всех лет.
Ну, вот и все...
Он закрывал глаза и видел синее небо Уддияны, не виденной им дотоле, так же ясно, как небо над своим монастырем...
Он закрывал глаза и в который уже раз перелистывал свою такую короткую жизнь, как будто раскручивал свитки с живописью: «Что я сделал не так? В чем была моя ошибка? Или я не смог рассчитать время, благоприятное для похода!»?
Он вновь закрывал глаза и молился о своих братьях-монахах, не вернувшихся назад и не дошедших до этого кошмара, где обитали лишь злые демоны и горячие ветра. Ни птицы, ни зверя не видели путешественники в песках, ориентируясь лишь по выбеленным зноем костям. «Пусть их души найдут путь, истинный... Вправе ли я был обрекать их на все это?»
Он закрывал глаза и молил всех духов небесных, земных и прочих о милосердии, о снисхождении и о том, что он готов смириться с любой своей судьбой и с любым их решением с готовностью и с благодарностью. Ибо любой исход его устраивал: после земного пути в двадцать восемь лет, где каждый день был посвящен науке и молитвам, и умереть не стыдно. Но и к жизни его тяга не уменьшилась. И каждый данный ему духами день он проведет в радости и благодарении.
Он был один на один со стихией и молился.
И случилось чудо.
Пустыня отступила перед его молитвой.
Случилось чудо.
И в первый раз за сто, а может, и за двести лет прошел дождь. Совсем маленький, и совсем недолго. Но пыль осела, и показалось солнце. Такое долгожданное.
Разве может быть долгожданным солнце в пустыне?
Да, может, наверное, даже куда более сильно, чем дождь, потому как привычнее... И впервые на своем веку мелкие звери пустыни, пустынные змеи увидели зеленую растительность, невесть откуда взявшуюся в этом безжизненном и выжженном солнцем месте.
Сюаньцзан встал, все еще не веря свершившемуся чуду, впитывая, как и все пустынные существа, от простейших растений до ушлых сурков и змей, влагу каждой своей клеточкой, каждой своей порой. Жадно смакуя каждую мельчайшую каплю, взвешенную в воздухе. Нет, значит, не сейчас, значит, еще есть немного времени и немного привалов и дорог в этой жизни!
Вперед!
Он поднял глаза и узидел журавлей. Запрокинув голову, он ясно видел их мощные крылья, распластанные в небе над ним. Он даже видел, как один из них посмотрел на него и позвал его.
Это могло быть только Его знаком.
Я иду... - прошептал монах. - Только еще один глоток этого воздуха, чтобы были силы идти дальше.
Но стоит ли тратить свою молодую жизнь, чтобы узнать путь к достижению состояния Будды в соответствии с учением Йогачары? Может быть, это гордыня? Разве может перевод одной книги примирить все школы, остановить все споры?
Молодость. Наивность.
Нет, он не задавал себе этого вопроса. Его
вещий сон вел его вперед, на поиски древней книги и священной страны Уддияны.
Самарканд, словно сказка среди песков, словно мираж, возник перед ним. Множество великолепных белоснежных храмов с золотыми крышами на фоне пронзительно синего неба, монахов разных школ, множество торгового люду со всего мира. Шелк, фетр, черная и белая яшма, бесконечные навесы, под которыми располагались лавки с разноцветными камнями, золотом, серебром, белой шерстью, шелковыми полотнищами, вышитыми нежными лотосами.
Согдийский царь принял его, лежа на персидских коврах, потчуя Сюаньцзана рисовыми пирожками, жирными коровьими сливками, сухофруктами и сладостями с орехами и изюмом. Сладкий дым клубился так же плавно, как текла неторопливая беседа.
Так что такое коан? - спросил царь.
Коан - философская задача для просветления и достижения состояния Будды.
Любому человеку в этом мире надо решить четыре основных коана. Коан первый - найти друзей в этом мире. И стать кому-то другом. Может быть, даже предать или не суметь помочь другу и затем быть прощенным другом. Друг - любой человек, дерево - потому что они являются зеркалами для тебя и отражают твой путь в мире. Это и есть коан жизни.
Коан второй - найти учителя и стать учителем. Это есть коан мудрости.
Коан третий - найти любовь и стать любимым. Это есть коан любви.
Коан четвертый - найти покой и стать покоем. Это есть коан смерти.
Так кто же ты и откуда, странник?
Меня зовут Сюаньцзан, родом из Срединной цветущей империи, от роду 28 лет, иду в священную страну Уддияну, ищу древние буддийские тексты. Я видел здесь покинутые буддийские храмы. Возможно, там могли находиться древние книги.
Я шел по пустыне, и началась пыльная буря, когда даже змеи гибли без воздуха и воды. Но я взмолился и просил Будду дать завершить мне начатое дело. И он услышал меня. Так я остался жив и сейчас могу беседовать с его величеством.
Чем больше молитв возносится к небу, тем более процветает государство, где стоят монастыри - обители знания и мудрости...
Царь смотрел ему вслед с преданностью лучшего друга, зная, что есть еще одна душа в этом мире, способная понять его.
И открылись заново опустевшие некогда монастыри и вознеслись буддийские храмы в окрестностях города в память об этой встрече.
Царь и его преемник последовали совету китайского монаха и построили несколько новых монастырей в Согдиане - не только в Самарканде, но и в Ферганской долине. Кроме того, они распространили смесь согдийской и кашгарской форм буддизма, построив новые храмы в долине реки Талас и в долине реки Чу, а также в Семиречье.
А монах пошел дальше, на юг, на Памир, прошел через перевал Железные Ворота и спустился к Амударье, где в Термезе обнаружил большую общину буддийских монахов. Но и здесь он остановился ненадолго. Пройдя через Кундуз, он оказался свидетелем пышной процессии.
Медленно двигалась процессия, провожая принца Тарду в его небесный путь.
Что случилось с этим человеком, решившим коан смерти? - спросил Сюаньцзан у монаха, оказавшегося рядом с ним.
Его отравили, - просто ответил монах Дхар- масимха.
Кто он?
Он - принц. А кто ты?
Я - монах с востока, иду в священную Уддияну.
Никогда и никто из монахов востока не посещал наши края. Ты должен предстать перед царем. Пойдем ко мне, я думаю, нам будет, о чем поговорить, а завтра я отведу тебя во дворец.
После яркого света глаза долго привыкали к полумраку дворца. В зале для приема гостей они пали ниц перед местным царем.
Что привело тебя ко мне во дворец, монах?
Дхармасимха ответил царю:
Я привел монаха с востока. Он ученый человек, он переводит священные книги и идет в священную страну Уддияну.
Встань, странник. Кто ты, откуда ты пришел?
Меня зовут Сюаньцзан, я родом из Срединной цветущей империи. Прошел много земель, но сейчас иду из Согда, ищу священную страну Уддияну и великих Учителей.
Я сегодня в печали. Мои глаза полны слез. Как ты можешь утешить меня, монах? Мое сердце разрывается от боли, и даже слабая женщина сильнее меня в эту минуту.
Мой повелитель, - начал Сюаньцзан, - вам предстоит решить коан первый - быть мужчиной в этом мире.
Что значит - быть мужчиной в этом мире?
На самом деле, - продолжил Сюаньцзан, - главный ответ состоит в том, что нет ни мужского, ни женского, есть целое, есть Единое. Есть Уцзи.
Каждый человек сам по себе включает в себя и все женские аспекты, и все мужские аспекты. Если его деяния благие, то всем вокруг хорошо. Если его деяния есть зло, то от него страдают все.
У мужчины внешняя сторона является мужской, тогда как внутренняя часть является инь- ской. Только лишь найдя себе пару, мужчина может быть вновь целым в этом мире, имея лишь янские аспекты в своих проявлениях. Только женщина может сделать нас мужчинами, как верно и обратное утверждение: только мужчина может из женщины сделать женщину.
Ты хочешь сказать, что я могу плакать?
Да, если это облегчит и успокоит ваше сердце и душу. Ибо коан второй - это коан быть отцом. Мы рождаемся в этом мире, значит, у всех из нас есть отец. Любит ли нас отец или не любит, но все мы уходим от него из дома. И очень редко мы возвращаемся обратно. Когда же у нас самих появляются дети, мы забываем о том, что у каждого из них свой путь, и сколько бы мы их ни любили, они все равно уйдут.
Некоторые отцы хотят видеть в детях свое продолжение, но это невозможно, ибо только сами дети должны выбрать свой путь по велению души и сердца. Очень часто они не хотят быть теми, кого хотят из них сделать их любящие отцы, и тогда их тело привлекает к себе смерть...
Быть отцом - это быть единым с богом, чтобы любить свое дитя так, как любит его бог - бесконечно и безусловно, и дать ему возможность сделать свой выбор сердцем. Ибо если сталкиваются две сильные воли, то они привлекают властителей царства инь. Тело не может выдержать этого напряжения. Детей надо уметь отпускать в дорогу, даже если это последняя дорога среди высоких гор. Потому что на сильных люди смотрят как на Учителей.
Тогда возникает третий коан - быть Учителем.
Что означает коан: быть Учителем?
Быть Учителем в этом мире - это означает взять ответственность за свою жизнь на себя. Учитель Кун[38] дал нам наставления о том, как надо жить. Он сказал: «В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет я обрел самостоятельность. В сорок лет я избавился от сомнений. В пятьдесят лет я познал волю неба. В шестьдесят лет я научился отличать правду от неправды. В семьдесят лет я стал следовать желаниям своего сердца». Или вот еще: «Три пути ведут к знанию: путь размышления - это путь самый благородный, путь подражания - это путь самый легкий и путь опыта - это путь самый горький».
Какой коан мне еще нужно решить?
Коан четвертый - быть правителем.
Но и этот коан я уже решил. Только мне не в радость быть правителем. Что еще ты мне можешь сказать, монах?
Возможно, настало время решить пятый коан: стать бессмертным и обрести Дао.
Но и это еще не все. Обретя Дао, ты должен будешь решить последний коан: стать властителем мира живых и мертвых, мира ян и мира инь.
Но царь в ответ только улыбнулся:
Когда я в юности своей был на юге, я остановился в монастыре как простой паломник. Там я услышал эту притчу.
«Однажды Учитель решил проверить, как ученик усвоил его уроки, и спросил ученика, глядя в пространство:
Что - это?
И ученик ударил по стеклянной вазе. Она зазвенела в пустоте храма, а когда ее голос затих, Учитель вновь спросил ученика:
А что было до этого?
И ученик точно так же ударил по этой же вазе, которая вновь зазвенела.
Не создавай время там, где его нет».
Тонкое молчание, словно пение вазы, не могло быть нарушено в царских покоях. Однако и оно отзвенело и угасло.
Позвольте мне рассказать реальную историю, - обратился Сюаньцзан к царю.
Более пятисот лет назад, согласно древнему преданию, господа по имени Лю Чэнь и Жуань Чжао однажды отправились на охоту в Тяньтайские горы и увидали стадо прекрасных горных козлов, которых стали преследовать. Вскоре они оказались у бурлящего прохладного протока с переброшенным через него каменным мостом. Они прошли по мосту, и перед ними открылась просторная зеленая долина, где нежные травы и пышные деревья дивно благоухали. Лю Чэнь и Жуань Чжао пришли в восторг. Их встретили две удивительные красавицы феи в платьях из шелковых поющих лент, которые зазвали их к себе в грот, угостили черным сезамом и позволили возлечь с ними на ложе из лебяжьего пуха. Когда же оба героя вернулись домой, то их встретили потомки в седьмом поколении.
Молчание смешалось с дымом кальяна и поминальных палочек. Царь нарушил его сам.
Смерть - это всего лишь коан луча и капли, преобразившей луч в сотни пестрых бликов, как бриллиант, а затем упавшей в океан и ставшей океаном, но потерявшей способность блестеть как отдельная капля.
Возьми коней и отправляйся с караваном на запад в Балх. Там много буддийских памятников и святых мест. Возможно, хинаянские монахи помогут тебе ответить на твои вопросы. Они хранят много древних священных текстов, недоступных для понимания простых людей. Ты ученый, ты сможешь толковать хинаянские тексты.
Так и сделал Сюаньцзан. Прибыв в Балх, он увидел буддийские монастыри, где жили хинаянские монахи, которых было более тридцати сотен. Вместе с ученым монахом Праджнякарой он изучал хинаянские священные тексты. Сделав подробные переводы и записи, Сюаньцзан продолжил свой путь. Праджнякара сопровождал его далее в Бамиан, где они увидели с десяток хинаян- ских монастырей к великой радости Праджнякары. Сюаньцзан встретился с тамошним царем, по совету которого они посетили двух великих Будд, выбитых в скале.
Снова горы и снова перевал. На этот раз Шибар. Нет сил идти. Как донести рукописи, когда лошади уже не могут переставлять ноги, когда братья-монахи понуро глядят вниз, да и собственные ноги уже не слушаются? Привал опасен, погода переменчива. Но выхода нет, и Сюаньцзан решает остановиться. Самый низкий перевал Гиндукуша, но и он не так прост.
Молитвы разносятся по окрестным горам, отражаясь от них многоголосым пением. Тихий шепот становится раскатами грома. Тогда монах просто садится в молчаливую медитацию и просит о помощи своих небесных покровителей. Отставшие лошади вышли на поляну и опустились на колени. Природа успокоилась, и монах решил сделать привал. Огромные, нереально красивые звезды смотрели на него с небес, пока он не закрыл глаза. Голос матери был мягким, а постель теплой. Он лежал с закрытыми глазами у себя в спальне и слушал, как мать рассказывала ему разные истории на ночь.
«В праздник двойной семерки[39] хорошая домохозяйка убирает дом и проветривает во дворе всю одежду и книги. Для хозяек это особо счастливый день, потому что в этот день в дом приходят феи. В этот день не должно быть солнечного света, который мог бы испортить одежду и книги. Как узнают, что в этот день не будет солнечного света?
В предании, которому больше двух тысяч лет, говорится о том, что когда-то у императора неба была красивая и добрая дочь, которую он очень любил. Она была образцом хорошей дочери и ткала на берегу небесной реки с утра до ночи. Она так усердно трудилась, что даже не отводила времени на то, чтобы красиво одеваться и красить свое луноподобное лицо. Когда она достигла возраста, подходящего для замужества, отец выбрал ей в мужья небесного пастуха, сердечного, доброго человека, жившего по другую сторону большой реки.
После свадьбы молодые люди так полюбили друг друга, что совершенно забыли про свои обязанности. Новобрачная проводила все время с мужем, тогда как ее ткацкий станок стоял, а скот мужа был без присмотра.
Небесный император был возмущен этим и, чтобы наказать супружескую пару, послал сороку передать, что они разлучаются и что им разрешается быть вместе только раз в месяц. Однако забывчивая птица сказала им, что они могут встречаться только раз в год. Поэтому и сегодня любящая пара может встречаться только раз в год на седьмые сутки седьмой луны. В этот день все сороки слетаются на небе и образуют своими крыльями мост через широкую небесную реку, чтобы пастух прошел через него к своей милой. И так как они оба очень застенчивы, то всегда бывает толстый слой облаков для того, чтобы скрыть их счастливую встречу от глаз смертных. Дождь, который может идти затем в течение ночи, - это слезы снова расходящейся пары. На следующий день ты снова увидишь две звезды по обе стороны Млечного Пути»... Голос матери нежно позвал его: «Вставай... пора...»
Он открыл глаза, и звезды смотрели на него пронзительно и ярко. Только сороки из сна наперебой все еще кричали где-то далеко.
Вдруг он услышал гул, вскочил и при свете звезд увидел, как со склона по ту сторону перевала идет сель. Необычный мираж возник перед ним, как будто горы стали приближаться к нему, сдвигая глыбу прозрачного воздуха, делая его текучим и колеблющимся. Гул превратился в нестерпимый грохот. Захотелось упасть на землю и закрыть уши, но грохот был всепроникающим, он сотрясал и сдавливал все тело.
Все случилось внезапно и быстро. Вскоре гул стал затихать, распадаясь на короткие и длинные раскаты эха. Воздух еще немного колебался и дрожал, но уже можно было видеть то, что случилось за перевалом. Прекрасное горное озеро, блиставшее в лучах заката всеми оттенками синего, зеленого и красного цветов, перестало существовать.
До утра никто не сомкнул глаз. Кони стояли неподвижно, прижавшись мордами друг к другу. Монахи молились молча, опустив глаза и тщательно перебирая самшитовые четки. Сюаньцзан подошел к костру и долго вглядывался в огонь, пытаясь уловить знаки.
Утро открыло величественную картину обновленной панорамы. Караван, шедший впереди, бесследно исчез под обломками породы. Когда Сюаньцзан повернул голову, он увидел, как сопровождающие его монахи уходят домой. Вздох облегчения вырвался у него из груди и вызвал недоумение у монахов, заставив их на мгновение остановиться.
Возвращайтесь домой, - проговорил Сюаньцзан. - Это - мой путь.
Он обнял поочередно коней, поправил упряжь и стал собираться в дорогу. Монахи молча и недоуменно смотрели на него, как на сумасшедшего или на одержимого, над которым они не были властны, ибо таких твердых в своем безумии они еще не встречали в своей жизни. И к удивлению монахов, нежные и пугливые кони последовали за Сюаньцзаном.
Сон... Двойная семерка... Это к удаче.
Город Каписи предстал перед Сюаньцзаном во всей своей красе. Он был окружен мощными стенами и башнями, защищавшими город от набегов пустынных кочевых племен. Он поражал своей регулярной планировкой, где на центральной улице среди зелени стоял роскошный царский дворец. Древняя Гандхара, еще сохранившая дыхание царя Ашоки, наполнила сердце Сюаньцзана священной радостью при виде множества буддийских монастырей, в которых проживало около шестидесяти сотен монахов, в большинстве своем бывших махаянскими. Среди сотни монастырей он нашел представителей разных буддийских школ.
Много монахов пришло посмотреть на пришельца с востока. Что он скажет, этот чужеземец, когда в одном городе есть столько разных толкований и школ. Как решит он этот коан?
Речь монаха была непривычна, и что удивляло всех, так это то, что он мог говорить на их языке. Между тем Сюаньцзан говорил:
Однажды ученик пришел к Учителю по имени Серебряный Дракон и спросил его: «Как решить мне этот коан»?
На что Учитель ему ответил:
У каждого коана всегда есть четыре решения.
Первое - это пустота: или Дао, или изначальное, или целое.
Второе - «не знаю»: ибо знание невозможно. Как само знание может иметь знание о самом себе, ибо разве оно само не есть знание?
Третье - «как это»: это значит быть как «это», делать как «это».
Четвертое - «это»: это значит просто быть, быть «этим», «этим целым», ибо разве ты сам не есть бог?
Прошло время, и однажды ученик вновь пришел к Учителю и сказал:
Ты дал мне метод, и я решил все коаны.
Неужели?! - искренне удивился Учитель.
-Да...
Неужели я дал тебе метод?!
Но ты это сказал!
Но я этого не помню.
Да, ты сказал, что у каждого коана есть четыре решения.
Я тебе соврал, потому что в мире нет коанов. Все коаны - это ты. Но ты и есть решение всех коанов. .. Вне тебя нет коанов. Решение коана - это ты.
Ты есть свет и тьма, ты есть «это» и «не это», твое тело конечно и бесконечно. Ты есть и тебя нет. Ты есть отдельное, и ты есть целое. Ты и есть коан, ибо вне тебя коанов нет. Все противоречия в тебе.
Так что же, в мире не осталось противоречий?
Их там и не было...
Но тогда ученик вновь обратился к Учителю Серебряному Дракону.
Хорошо, а что ты скажешь на этот коан. Если бы мои отец и мать не встретились, то у кого бы я родился: у отца или у матери?
Нет ни отца, ни матери, а есть единое целое, и это целое - их дитя, которое уже не принадлежит никому, также как и каждый из них по отдельности. Разрешение коана отца и матери есть их дитя, отрицающее их интересы и их самих.
Женщина - мать - двойное отрицание.
Ученик задумался и ушел. Но на следующий день он вновь явился к Учителю.
А что, что сегодня ты мне скажешь, Серебряный Дракон?
Ты есть решение всех коанов. Ибо то, что ты есть, - уже невозможно, потому что ты есть... И нет коанов вне тебя. Ты сам коан. И ты же решение всех коанов. Ибо ты - Един, и нет мира, кроме тебя, Единого.
Монахи молча слушали Сюаньцзана. И жизнь их наполнялась смыслом. Столько лет они жили и не знали, ради чего. Ради того, чтобы однажды к ним пришел искать мудрость ученый с востока, из Срединной цветущей империи. Где древние тексты? Их надо открыть, возможно, это и есть тот человек, который сможет их растолковать. Как давно в ежедневной суете они не задумывались над смыслом своего служения.
Кто это? - спросил Сюаньцзан у сидящего рядом с ним монаха, показывая на группу людей, расположившихся недалеко от входа.
Это джайны.
А рядом с ними?
Это индуисты.
Так, значит, Индия может быть совсем рядом... - прошептал в сердцах Сюаньцзан.
На рассвете следующего дня Сюаньцзан вновь отправился в путь. Вскоре он достиг Джелалабада (630 г.). В Джелалабаде было много ступ и монастырей, но мало буддийских монахов. Он прошел через Хунзу и Хайберский проход и попал в Пешавар, бывшую столицу Гандхары. Пешавар к тому времени уже утратил свое былое могущество, буддизм был в упадке. Сюаньцзан посетил вокруг святые места и ступы, в частности ступу Канишки. Эта ступа находится к юго-западу от Пешавара.
От Пешавара Сюаньцзан наконец направился в долину Сват, где находится Уддияна.
Там он увидел полторы тысячи монастырей, в которых раньше было более восемнадцати тысяч монахов. Оставшиеся монахи принадлежали школе махаяна.
Вот она, вожделенная цель - священная древняя Уддияна! Пронзительное небо, прекрасные горы вокруг. Так хочется верить, что именно здесь родились эти сакральные практики, что именно здесь жили те, кто принес на землю свет знаний. Но как найти их книги, где их ученики? За какой каменной плитой спрятана эта священная книга, в каком из этих полутора тысяч монастырей хранится это бесценное сокровище всех эпох и всех народов? Надо искать... Но где она? Столько прой- I дено дорог, а книга еще не найдена.
И вновь долгие дебаты, поиски, много рукописей, но все только близко...
Близко, но не то.
Старый монах, помнивший расцвет Уддияны, встретил Сюаньцзана в темноте своей кельи, которую уже не покидал более двадцати лет.
Как ты дошел, монах?
Родом я из Срединной цветущей империи. Я проделал огромный путь, чтобы найти священный текст «Йогачара-бхуми-шастры», в котором подробно изложен путь к достижению состояния Будды в соответствии с учением йогачары. Я считаю, что перевод этого трактата способствовал бы устранению споров среди последователей буддизма. В VI в. индийский учитель Парамартха уже перевел часть этого трактата на китайский язык, но некоторых частей в той рукописи, которую он переводил, не было. Цель моя - найти полный оригинальный текст этого учения и перевести его на китайский язык.
Ты прекрасно ответил на мой вопрос. Ты мог рассказать мне о своем путешествии, о своих приключениях и о тех городах, где ты был. И я бы с удовольствием прослушал твой рассказ. Но ты мне ответил о том главном, ради чего ты проделал этот путь. Ведь дошел ты только потому, что высока и благородна твоя цель. Удачи тебе, монах. Каждый приходит к мудрости разными путями. Можно было сидеть в медитации и никуда не ходить, просто ждать, когда оно настанет, состояние Будды. И это тоже путь.
Но твой путь был прекрасен...
Я думаю, тебе стоит посетить Санкасью и увидеть место, где Будда спустился с небес... Оттуда совсем недалеко до Айодхью, родины школы йо- гачара.
Когда ты дойдешь до Лумбини, найди колонну царя Ашоки и поклонись дереву, под которым родился Будда. Обязательно посети Кушингар, место смерти Будды, потом - Олений парк в Сарнатхе, где Будда давал первые наставления. Местные монахи помогут тебе добраться до университета Наланды, где ты сможешь изучать санскрит и учение йогача- ры в окружении нескольких тысяч ученых-монахов. Найди Учителя Шилабхадру и передай ему от меня наилучшие пожелания.
Сюаньцзан обернулся, чтобы с высоты перевала еще раз посмотреть на древнюю священную землю Уддияны. Прекрасные очертания монастырей, озаренные сияющими солнечными лучами и сохранившие былое величие в каменной мантре. Сказка, затерявшаяся среди небесных гор.
Так окончен ли путь?
Найдены ли древние тексты?
Нет, и надо двигаться дальше...
Наступит просветленье, может быть,
Когда решишь ты тысячу коанов:
Коан луча и капельки воды,
Однажды утром ставшей океаном,
Потом коан рождения из тьмы,
Коан луча и утренних туманов,
Коан седьмого дня седьмой луны,
Коан любви, коан самообманов,
И, наконец, последний, может быть,
Коан - отсутствия коанов.
Смешались города и храмы, монастыри, где ты сейчас, Сюаньцзан?
Песок... Безмолвный и бесконечный...
А дальше, что было дальше? - спросил Иньюань.
А дальше... О том, что было дальше, я расскажу тебе потом. Есть много разных путей, ведущих к вершине. Можно было сидеть в медитации и никуда не ходить, просто ждать, когда оно настанет, состояние Будды. И это тоже путь.
Но его путь был прекрасен.
Историческая справка
После пяти лет путешествий по Индии Сюаньцзан прибыл в Наланду - известнейший монастырь-университет, где монахи со всей Азии обучались грамматике, логике, буддийской философии, санскриту, медицине, математике и астрономии, литературе и магическим практикам. Сюаньцзан пробыл там два года, ибо отправлялся на родину Учителя еще и в поисках наставлений в буддизме йогачары - особом направлении мистической философии. В знак уважения при отъезде монастырь предоставил Сюаньцзану паланкин и слона для путешествий. Однако, утолив тягу к знаниям, Сюаньцзан снова не остановился на достигнутом и после Наланды совершил новое путешествие длиной в шестнадцать тысяч километров, посещая памятные места, связанные с другими буддийскими философами.
Но опасности, сопутствующие любому путешествию, не миновали Сюаньцзана. Возле Кара- шара и в Афганистане Сюаньцзан не раз сталкивался с бандами грабителей. Потом разбойники чуть было не сожгли Сюаньцзана у столба неподалеку от индийской Айодхьи, и лишь концентрация на образе Будды грядущего - Майтрейи помогла монаху сохранить спокойствие перед лицом грозящей гибели. Однако все это позабылось, когда Сюаньцзан в конце концов достиг места, где росло древо Бодхи, под которым Будда достиг просветления. Монах простерся ниц и заплакал.
«В месте, где Будда усовершенствовал себя в мудрости, я не знал, в каком состоянии нахожусь в беспокойной чреде рождений и смертей», - писал потом путешественник.
А сейчас пора спать, - с улыбкой ответил Ши.
Я тоже хочу путешествовать.
Да, это хорошо. Однако ты не просто человек, ты - мужчина, ты - наследник, ты - воин, ты - продолжатель рода.
Завтра я буду очень занят, впрочем, и ты тоже, завтра мне предстоит принять тронное имя[40].
Конфуций говорил:
«Гуань суй» выражает радость без неистовства, грусть без надрывности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.