Глава 4 Пьяный танцор

Глава 4

Пьяный танцор

Первый вопрос:

Ошо, я не понимаю, что означает слово Бог? Я правда не понимаю. Бог — что это? Ты говоришь, что жизнь — это все. Жизнь — это то, что есть, что происходит здесь и сейчас — и никаких планов, никаких желаний, никаких надежд, никакого поиска. Нужно жить сейчас, жить спонтанно. Просто будь! Да, я это понимаю, но что такое Бог? Это всего лишь другое название жизни — того, что есть? Тогда почему мы не говорим просто жизнь, а используем слово Бог?

Говорят, что Бог создал мир. Это действительно так?

Вопрос этот, разумеется, задан кем-то, кто совсем недавно здесь. Очень многое предстоит понять.

Во-первых, не нужно пытаться понять, что такое Бог, потому что этого понять просто невозможно. Понимание — не тот путь, который может привести вас к Богу. Стремиться понять значит прилагать интеллектуальные усилия — логику, рассуждения, концепции, — но это верный способ упустить Бога.

Это все равно, что пытаться увидеть ушами — так вы ничего не увидите. Или пытаться слышать глазами — вы ничего не услышите. Уши даны нам для того, чтобы слышать, а глаза — чтобы видеть.

Интеллект очень практичен. Он полезен в том, что касается деятельности за пределами вашего существа. Сложно найти лучшего проводника по внешнему миру. Но когда вы обращаетесь внутрь, он становится бесполезен, он перестает быть путеводной звездой. Напротив, он уводит вас в дебри. Интеллект имеет свои ограничения… Бога можно почувствовать, но не понять.

Когда вы входите внутрь, вы приближаетесь к источнику собственного существа, и это — источник всего существования. Если я могу прийти к самому себе, тогда я прихожу к Богу — в центре я перестаю быть собой, я становлюсь целым. Но двигаться нужно только внутрь, в самую глубину.

Интеллект поверхностен. Если вы пытаетесь понять Бога, вы все время так и будете упускать его. Первым делом необходимо понять, что понимание — это не тот путь. Чувство…

Однажды христианский миссионер спросил одного аборигена, очень примитивного человека: «Кто рассказал тебе о Боге, откуда ты знаешь о нем?»

Абориген рассмеялся и ответил: «Рассказал? Каким же идиотом нужно быть, чтобы нуждаться в рассказах о Боге! Еще никто никогда не узнавал о Боге из чьих-то россказней. Бога узнают чувствами. Все, что можно сказать о нем, это его имя. Ты называешь его Богом, я называю его Галла. Я называю его по-английски, просто чтобы ты мог понять меня, но разве можно что-то узнать из одних только слов?»

Все, что ты знаешь о «Боге», ты знаешь с чьих-то слов — родители, общество, культура. Это твоя обусловленность. У тебя сложилась некая идея Бога, и теперь ты пытаешься понять, что означает это слово. Но «Бог» — это не слово. Слово Бог не является самим Богом. Слово остается только словом — само по себе оно пусто и бессмысленно.

Если ты действительно хочешь понять, что такое Бог, тебе следует отбросить слово Бог и обратиться к чувствам. Тебе придется отбросить ум и погрузиться в не-ум. Любовь скорее приведет тебя к этому пониманию, чем размышления.

И когда я говорю, что жизнь есть Бог, я просто хочу сказать, что Бога можно испытать, пережить, но его невозможно понять. Жизнь нельзя понять. Ее можно проживать — и это единственно возможное понимание жизни. Но ты обеспокоен: ты говоришь, что понимаешь все это, но тебе непонятно, что такое «Бог». Тот, кто действительно понимает — понимает, что такое жизнь, — никогда не спросит, что такое Бог. В самом этом понимании вопрос о «Боге» отпадает.

Человек, тотально проживающий каждый момент жизни, понял все, что только можно понять. Такой человек наполнен божественностью. Он впустил в себя столько «Бога», что вопрос о понимании просто не стоит.

Ты не впускаешь в себя жизнь. Ты остаешься пустым. Ты живешь в коконе — ты слеп и глух, ты мертв. Ты полностью изолировал свое существо от жизни — а только в жизни и можно ощутить аромат Бога, только в ней можно почувствовать его вкус. Тебе следует вкусить жизнь. Тебе нужно испить из сосуда жизни. Ты должен погрузиться в жизнь, слиться с ней.

Но ум очень коварен. Он продолжает думать о «Боге». Думанье привлекательно своей безопасностью. Вам не приходится выходить за пределы себя, вы просто жонглируете словами. Если тебя интересует само слово, если ты хочешь понять, что означает слово Бог… его значение вовсе не «Бог». Если тебя интересует лингвистический смысл слова Бог, спроси у лингвистов. Незачем приходить ко мне. Они расскажут, что слово Бог происходит от ghu-to. Это ghu-to означает «званный», только и всего.

Если вы призываете жизнь, она становится Богом — званным. Если вы провоцируете жизнь, она становится Богом. «Бог» — это такая ситуация, когда вы провоцируете жизнь, когда вы открыты для нее, пребываете с ней в доверительном диалоге. Когда вы смотрите на небо и говорите: «Отче наш, иже еси на небесах…» — тогда вы взываете к жизни. И жизнь перестает быть просто жизнью, она становится «званным». Слово Бог означает только это.

Однажды, охваченные глубокой любовью, вы начинаете плакать, и слова слетают с ваших уст — так начинается диалог. Жизнь перестает быть безличной, вы обращаетесь к ней на «ты». Вот что означает слово Бог. Когда жизнь становится вашим возлюбленным, когда между вами устанавливаются тесные отношения, тогда внезапно жизнь становится Богом.

«Бог» — это глубокое единство с жизнью.

Если пытаться понять только слово… Да, необходимо использовать отдельное слово — Бог — званная жизнь, глубокие отношения с жизнью — а не называть это просто «жизнью».

Мимо проходит женщина. Это обычная женщина — но если в вашем сердце возникает зов любви, она перестает быть просто женщиной, теперь она возлюбленная. Можно сказать, что все женщины — возлюбленные. Стать возлюбленной — такова глубинная роль женщины, эта функция заложена глубоко внутри ее существа: когда вы зовете ее, «она» превращается в «ты», теперь вы связаны.

Приходилось вам наблюдать подобное преображение? Женщина проходила мимо вас сотни раз, вы ее неоднократно замечали — и она оставалась просто женщиной, как миллионы других женщин. Но однажды что-то меняется — эта женщина перестает быть обычной женщиной, она становится божественной. Теперь она — возлюбленная. Внезапно она стала ближе — ее позвало ваше сердце.

Или мужчина. Он вам знаком, он — один из многих, просто статистическая единица в ряду миллионов других мужчин. Для вас он ничем не выделяется, никак не связан с вами. Если его заменить другим мужчиной, вы даже не заметите никакой разницы. Он всего лишь количественный показатель, вы даже не считаете его человеком. Незванный, он остается для вас безликим, безымянным. Но однажды в вас возникает любовь. И вот он больше не пустое место для вас — теперь он стал богом.

Возник зов, установилась связь, и вы стали… произошло единение. И изменился не только тот человек — вместе с ним изменились и вы. В вас проникло нечто запредельное.

Да, слово Бог несет определенную функцию: вы призываете жизнь, переходите с ней на «ты», жизнь персонифицируется. Вы больше не безразличны к ней. Вы созвучны с ней — произошло единение. Тогда жизнь становится Богом. И это уже Жизнь не с маленькой, а с большой буквы.

«Бога» невозможно понять посредством интеллекта, потому что любовь недоступна уму. А «Бога» можно призвать только любовью. В свете любви все начинает трансформироваться. Это поистине волшебная, алхимическая сила.

Я пытаюсь сделать только одно: помочь вам впустить в себя немного «Бога». Когда я говорю, что жизнь есть Бог, я имею в виду, что не нужно искать «Бога» в храмах, в мечетях или церквях. Там вы встретите только «Бога» философов и теологов, а их «Бог» ложный, фальшивка, подделка. Просто взгляните на деревья, на цветы, на звезды, на человечество, на животных и птиц. Где бы жизнь ни проявляла себя, ищите там. Взывайте к Богу там. Там возносите свои молитвы. Молитесь перед деревом. Молитесь перед животным. Молитесь под звездным небом. Обращайтесь к Богу именно там. Все это и есть настоящий храм.

Когда я говорю, что жизнь есть Бог, я имею в виду следующее: не становитесь узниками храмов, не заточайте себя в церквях, не держитесь за библии, гиты и кораны. Не ограничивайте себя ничем. Жизнь безгранична. Встретьтесь с жизнью такой, какая она есть. Встретьтесь с бесконечностью — не бойтесь ее.

Чем же так страшна бесконечность? Вы просто боитесь исчезнуть. В церкви исчезнуть нельзя. Она у вас под контролем. Церковь — ваше изобретение. Церковь произвольна, искусственна, она словно пластиковый цветок. Ею можно управлять, манипулировать. За ширмой скрываются ваши руки, и церковный «Бог» — кукла в ваших руках.

Настоящий Бог не имеет с ним ничего общего. Когда вы приходите к настоящему Богу — к жизни, — тогда вы становитесь его созданием. Тогда за всем стоит Бог. В церкви за всем стоите вы. Церковь — это обман.

Так что когда я говорю, что Бог — это жизнь, я просто прошу вас: не создавайте искусственных богов, не воздвигайте искусственных храмов. Безграничное пространство вокруг нас — это и есть храм, в бесконечном движении жизни существует Бог. Просто впустите в себя немного Бога, и тогда вы поймете. И это понимание не возникнет в результате умственных усилий, оно родится в самом вашем существе. Оно произойдет от плоти и крови вашей.

Я читал один анекдот:

Двое мужчин сидят в баре. Один из них, нависая над кружкой пива, делится с другим:

— Слушай, Маллиган, я уже не знаю, что делать с женой.

— Что на этот раз?

— Старая песня — опять деньги. Она постоянно просит их у меня. Вот в прошлый четверг она попросила десятку, вчера она требовала, чтобы я выдал ей двадцать долларов, а сегодня утром — представляешь! — она попросила сразу пятьдесят!

— Черт возьми, да что она делает со всеми этими деньгами! — спрашивает друг.

— Этого мне никогда не узнать. Я никогда не даю их ей.

Впусти в себя хоть немного Бога, тогда ты перестанешь спрашивать, что это такое. Если ты совсем не допускаешь к себе Бога и при этом продолжаешь спрашивать… Запомни: никто другой не может дать его тебе. Только ты сам можешь с ним встретиться. Я не могу тебе его дать. Это не какой-нибудь там товар или вещь. Это опыт, который можешь пережить только ты сам.

Тебе придется действовать в одиночку. Ты пойдешь совершенно один, обнаженный — лишенный одежд разума, совершенно голый. Придется отбросить лохмотья философствования и всяческих предписаний. И когда ты хотя бы немного попробуешь, ты поймешь.

Люби жизнь, и постепенно в твоем существе зажжется свет. Только через глубочайшую любовь к жизни можно понять, что это такое.

Еще ты спрашиваешь: «Говорят, что Бог создал мир. Это действительно так?» «Бог» и есть мир. Но ваш ум продолжает создавать раздвоенность. Ум говорит: «Бог создал мир. Значит, Бог существует отдельно, и мир существует отдельно». Бог не отделен от всего сущего, он не может отделиться от собственного мира. Если он отделится от него, мир не просуществует и секунды. Он есть жизнь самой жизни.

Так что не думайте, что Бог — это художник, который пишет на холсте картину: в результате и художник, и картина существуют отдельно — художник может умереть, но картина останется.

Именно подобный дуализм позволил Ницше сказать: «Бог умер». Разве в нем есть какая-то надобность? Он создал мир — все! Он больше не нужен. Зачем теперь нужен Бог? Мир уже создан, в нем нет никакой необходимости. Мир есть, и вы есть. Этот Бог стал препятствием. Он встает между вами и жизнью — пора покончить с ним!

И Ницше был в чем-то прав: это логический вывод дуализма. Мир совершенен и без него. Зачем приглашать его в жизнь? Фактически, чем больше Бога вы допускаете, тем больше возникает проблем. Только посмотрите на религии: столько войн, убийств, насилия. Чего только не совершалось во имя религии! Мир перенес грандиозные страдания.

«Пора покончить с Богом! Он создал мир — поблагодарите его и распрощайтесь с ним. Он больше не нужен. Он уже слишком стар, практически превратился в руины…» Ницше сказал: «Бог умер. Теперь люди свободны». Это логический вывод дуалистического мышления.

На Востоке мы никогда не представляем Бога в качестве художника. Мы сравниваем его с танцором. Картину можно отделить от художника, но танец существует нераздельно с танцующим. Именно поэтому танец жив, а живопись мертва. Как бы ни была красива картина — она мертва. Она существует отдельно от создателя. А как только происходит отделение, творение умирает. Картина была живой в уме художника, еще до того, как он нарисовал ее. Когда же она нарисована, она уже мертва. Но танец…

В Индии мы зовем Бога Натарадж — бог танцоров. Вы, должно быть, видели изваяния танцующего Шивы. Это восточное, не-двойственное представление о божественном. Когда останавливается танцор, прекращается и танец. Нельзя отделить танец от танцующего. Когда танец достигает кульминации, наивысшей точки, танцующий полностью растворяется в нем, и тогда больше нет ни танца, ни танцующего: они сливаются в одно целое, становятся единым движением абсолютной энергии и восторга.

Именно по этой причине ни один вид искусства не может сравниться с искусством танца: поэзия, живопись, скульптура — ничто не стоит и близко. Танец остается высшим искусством. Это искусство родилось первым и погибнет последним, потому что оно несет в себе качества самой жизни.

Бог — это танцор. Он не создает ничего, подобно художнику. Его творение напоминает танец.

Позвольте объяснить иначе. Бог — не творец, но творчество… динамическая энергия. Как только вы называете его творцом, он умирает. В самом слове творец подразумевается точка, завершение. Творчество же не имеет пределов, оно продолжает и продолжает свое движение, достигая все больших и больших высот…

Животные — это танец Бога, деревья — тоже танец Бога, люди — тоже. Танец набирает обороты. Он становится все быстрее и быстрее, все более безумным, стремительным — Бог растворяется в танце.

Будда или Иисус — это кульминационные моменты божественного танца… танцор так пьян и безумен, что сам становится танцем.

Поэтому я говорю: если вы совпадаете с динамикой жизни, вы приближаетесь к Богу — ведь он продолжает танцевать. Не говорите, что он создал мир — он продолжает его создавать. Иначе как могут расти деревья? Как могут распускаться цветы? Мир обновляется в каждый момент своего существования. Каждое утро рождается новая, свежая жизнь.

Нет, христианский Бог — выдумка: Бог, который создал мир за шесть дней, а на седьмой отдыхал… Это не очень правдоподобно — выходной для Бога смерти подобен. Только задумайтесь: выходной для Бога — это смерть для его творения. Танцор не может уйти на покой — тогда погибнет танец. И вообще, глупа сама идея того, что Бог может устать. Он продолжает творить — он есть не что иное, как само творчество.

Перейдите от языка вещей к языку энергии. Подумайте об этом как об энергии. Дикий океан — а Бог есть дикий океан энергии — продолжает бушевать, волна за волной, и так происходит бесконечно. Начала никогда не было. Сама идея начала родилась исключительно в человеческом уме. Какое может быть начало у мира?

До возникновения дарвинизма христиане верили, что Бог создал мир в определенный день. Один глупец-теолог даже подсчитал точную дату — это было за четыре тысячи и четыре года до рождения Христа, ровно в понедельник. Должно быть, это случилось первого января…

Но тогда возникает вопрос: чем он занимался до этого? Не спрашивайте христиан — это их только злит. Даже такой человек, как Августин Блаженный, очень сильно разозлился. Кто-то спросил его — а вопрос, кстати говоря, очень естественный и даже невинный, — кто-то спросил: «Я допускаю, что Бог сотворил мир за четыре тысячи и четыре года до Рождества Христова, но я не понимаю — что он делал до этого?»

Разумеется, в христианском богословии ответа на этот вопрос не существует. Блаженный Августин сильно разозлился: «Он размышлял о том, какому наказанию предавать тех, кто задает подобные вопросы», — ответил он.

Это не очень похоже на ответ праведника. Вопрос был очень наивным, и злоба здесь неуместна. Но человек задал вопрос, который опрокинул все здание христианского богословия. Нет, начала никогда не было — его просто не могло быть, иначе возникает вопрос: а что было до сотворения мира? Точно также, никогда не наступит конец, иначе возникает вопрос: а что будет дальше? Если вы в состоянии придумать, что было до начала, тогда вы ошибочно принимаете нечто за начало. Если можете представить, что будет после конца, тогда это еще не конец.

Мир — это непрерывный процесс. «Бог» есть творчество — он создает и создает, продолжает создавать непрерывно. На самом деле, слово «создает» не очень-то меня удовлетворяет. Язык не в состоянии выразить этого. Когда я говорю «он создает», опять возникает впечатление, что он отделен от творения.

Нет, «Бог» — это и творец, и творение. «Бог» — это всеобъемлющая энергия, она становится всем: и скалой, и деревом, и человеком. Одна и та же энергия становится и грешником, и святым, она и плачет, и смеется. Одна и та же энергия становится днем и ночью, жизнью и смертью, летом и зимой — она нераздельна.

Существование — это Бог, призванный любовью, пробужденный любовью. В тот момент, когда в вас появляется способность молиться, существование становится божественным. Как только вы обретаете способность к глубокой любви, жизнь становится божественной. Происходит преображение той же самой энергии.

«Бог» не существует где-то подобно некому объекту. И если я познал его, я не смогу вам его показать. До тех пор, пока вы не позовете его, пока не пойдете ему навстречу, пока не склонитесь перед ним в молитве, вы не сможете его познать.

Но дилемма состоит в том, что сначала вы хотите быть уверенными наверняка, существует ли он — тогда вы сможете молиться. А Бог существует только через молитву, только через доверие. Но вам необходимо прежде подтвердить саму гипотезу существования Бога, тогда вы сможете доверять. Вы в затруднительном положении: если вы решаете сначала убедиться в его существовании, тогда вы никогда не сможете узнать, что такое «Бог».

Только азартный человек может постигнуть Бога — тот, кого не заботит определенность, кто готов рискнуть, кто готов поставить на карту собственную безопасность, кто готов отправиться в неизвестность, кто готов распрощаться с комфортабельным и удобным прошлым. Такие люди подобны маленьким детям — вечные странники, ведомые любопытством. Бог доступен только отважным людям. Это требует поистине великой смелости.

Нет ничего сложнее для человеческого ума — для него это почти невозможно. Сначала возникает доверие, и только затем появляется Бог. Вы создаете Бога своим доверием. Вы доверчиво раскрываете глаза, и внезапно вся ваша жизнь меняется, трансформируется — она наполняется присутствием божественного.

«Бог» находится в самой вашей природе, это ваш внутренний покой, возвращение домой. «Бог» не имеет ничего общего с теологией, скорее, он связан с тем, как вы проживаете свою жизнь — сердцем или умом.

Если вы живете сердцем, забудьте о «Боге» — он сам обо всем позаботится! Однажды он просто придет и постучит в двери вашего сердца. Рано или поздно вы услышите звук приближающихся шагов — Его шагов. Сам стук вашего сердца станет стуком его шагов. Он будет в самом вашем дыхании — входя внутрь и выходя наружу.

Второй вопрос:

Ошо, как должен поступить тот, кто оказался в положении ученика, чьего мастера посмели ударить: должен ли он привести в исполнение свое желание вызвать самурая на дуэль, а потом медитировать, или ему следует подавить импульс эго, или же существует третий путь?

Прежде всего, нужно понять простую и очень важную вещь: что бы вы ни делали, это не должно быть вашей реакцией. Если это ваше действие, тогда все в порядке.

Если бы ученик Мусо действовал спонтанно, бонза только похвалил бы его, но ученик начал говорить, что не позволит этому человеку жить дальше — он ударил мастера… Если бы он просто действовал и не пускался в размышления, не подключал свой ум… если бы он действовал вне ума, мастер бы точно благословил его.

Действие — это всегда хорошо, реакция — всегда плохо.

Попытайтесь для начала понять, что скрывается за самим словом «реакция». Оно означает бессознательное действие. Вами кто-то манипулирует. Другой человек что-то говорит или делает, и вы реагируете. Настоящий хозяин положения — кто-то другой, не вы. Кто-то вас оскорбляет, и вы реагируете — вас переполняет гнев. Кто-то хвалит вас, и вы улыбаетесь — вы счастливы. Это одно и то же. Вы просто машина, и другому человеку известно, на какие кнопки следует нажимать. Вы действуете подобно механизму. Вы еще не человек, вы — автомат. Не реагируйте, действуйте! Зачем быть игрушкой в чужих руках?

Нельзя предвидеть, как поступит человек, действующий без посредничества ума. Предсказуем только ум. Если бы ученик был осознанным, бдительным, еще неизвестно, как обернулась бы вся эта история — предугадать невозможно. Для осознанности доступна тысяча и одна альтернатива.

Но история имела бы совершенно иное продолжение — это очевидно. Он мог выбросить самурая за борт, мог сам прыгнуть в воду, а может, он выбросил бы за борт самого мастера. Никто не знает.

Осознанность — это абсолютная свобода. Но одно очевидно: что бы ни сделал ученик, мастер благословил бы его — если бы действия его были совершены спонтанно, без участия ума, без чьего-либо вмешательства и исходили из его собственного существа, если бы он действовал в настоящем…

Мы реагируем в соответствии с нашей обусловленностью. Если вы родились в вегетарианской семье и на вашем столе вдруг оказывается мясная еда, вас начнет тошнить, вы почувствуете отвращение — но не из-за самой еды, а из-за обусловленности. Кто-то другой, кто был воспитан в невегетарианской семье, получит удовольствие от одного вида зажаренной плоти, к нему подступит не тошнота, а чувство аппетита, он будет просто счастлив, взбудоражен — и это тоже результат обусловленности.

Мы реагируем тем или иным образом потому, что были так или иначе обусловлены. Обусловленной может быть ваша вежливость. Обусловленной может быть ваша сдержанность. Ваше молчание также может быть обусловлено. Вы можете оставаться спокойными там, где обычно люди впадают в панику — и это также может быть результатом обусловленности. Но если все это следствие обусловленности, не называйте себя религиозным человеком. Это только вопрос психологии. Не называйте Будду или Христа своими учителями. Ваши учителя, скорее, Б. Ф. Скиннер и Павлов. Это просто условный рефлекс.

Я читал одну историю:

В лаборатории Б. Ф. Скиннера появилась новая мышь.

Ученые постоянно работают с мышами, потому что не ставят человека сколько-нибудь выше мышей. Они думают, что смогут понять человечество, если поймут, как устроено сознание мыши.

Старая мышь, которая провела со Скиннером уже достаточно времени, вводит новичка в курс дел. «Слушай, — говорит она, — профессор Скиннер — очень хороший человек, но его следует сначала подготовить. Нажимай на эту кнопку, и тебе принесут завтрак. Я его прекрасно выдрессировала».

Б. Ф. Скиннер думает, что он выработал у лабораторных мышей условный рефлекс, но то же самое думают и мыши!

Обусловленность — это убийство: она убивает спонтанность. Ваш ум забит определенным идеями, и вам не позволено отвечать. Все что вы можете — это реагировать. Масштаб событий не меняет сути.

Если вы родились и выросли в религиозной семье, слово Бог так благозвучно, так священно для вас. Но если вы родились в семье коммунистов, в Советской России, тогда это слово звучит ужасно, вас начинает тошнить — достаточно только произнести это слово, и во рту остается неприятный привкус.

Не важно, в малом или в великом, но если вы действуете согласно вашей обусловленности, вы остаетесь машиной, человек еще не родился в вас.

Говорят, если рассказать англичанину шутку, он посмеется ровно три раза. Первый раз он засмеется из вежливости, когда вы расскажете шутку. Второй раз он засмеется, когда вы объясните ему шутку — опять, чтобы не обидеть вас. Англичане так воспитаны: всегда быть вежливыми. И, наконец, в третий раз англичанин засмеется посреди ночи, когда до него дойдет смысл.

Немец, услышав ту же шутку, засмеется два раза. Первый раз он засмеется из вежливости, выслушав шутку. И второй раз он засмеется, когда вы объясните ему, в чем соль — чтобы не обидеть вас. Немцы никогда не смеются в третий раз — до них никогда не доходит.

Американец рассмеется только один раз — когда вы расскажете шутку, потому что с ходу уловит суть.

А если рассказать ту же шутку еврею, он не засмеется вовсе. Напротив, он скажет, что шутка стара как мир и вообще вы все переврали.

Будь то шутка или великая философская система, будь то само божественное или что-то мелкое и незначительное — не имеет никакого значения. Поведение людей обусловлено, они поступают тем или иным образом, потому что так воспитаны, потому что от них этого ждут. Природе закрыли рот, в вас говорит только воспитание. Именно такого человека мы называем рабом.

Когда вы становитесь свободными, когда отбрасываете оковы обусловленности и впервые в жизни смотрите на мир свежим взглядом, без линз обусловленности, — тогда вы становитесь непредсказуемы. Тогда никто не знает, никто не может даже представить, что произойдет дальше — потому что вас больше нет, сама жизнь действует через вас. А сейчас через вас действует только общество.

Что бы ни происходило в данный момент, оставайтесь бдительными, будьте готовы ответить без каких-либо установок или предрассудков, не планируя, — тогда вы останетесь подлинными, настоящими.

Запомните два слова — авторитет и аутентичность, или подлинность. Обычно все ваши действия обусловлены чьим-то авторитетом — священника, политика, родителей. Вы обусловлены авторитетом.

Религиозный человек действует без оглядки на какие-либо авторитеты, он действует согласно своей аутентичности. Он откликается. Возникает ситуация, некий вызов — и он отвечает на него всем своим существом. Никто, даже сам он не в состоянии предсказать своих действий.

Когда вы спрашиваете меня о чем-то, я сам не знаю, что отвечу. Я узнаю только тогда, когда начинаю говорить — только тогда я могу сказать, что таков мой ответ. Есть вопрос, есть я — и появляется ответ.

Ответ — это ответственность. Ответ — это ваша аутентичность, подлинность. Ответ рождается в проживаемом моменте.

Я не знаю, чем бы закончилась история, если бы ученик был немного осознаннее. Я не знаю. И никто не знает. Всегда можно предугадать действия неосознанного человека. Если бы на месте того ученика оказались вы, произошло бы то же самое, история повторилась бы. Возможно только два варианта: вы либо струсили бы, либо проявили смелость. Если вы сильны, вы поведете себя так же, как ученик. Если вы слабы, вы найдете повод, чтобы остаться в стороне. Вот две единственных альтернативы.

Но для человека подлинного понимания не существует альтернатив, есть только безграничные возможности — все двери открыты. В каждый момент времени рождается новое решение. У него нет никаких готовых решений, он не действует по шаблону. Его действия чисты, девственны. В этом проявляется девственность просветленного человека: он не извращен своим прошлым.

Выслушав эту историю, вы можете поступить двумя способами. Вы можете попытаться сохранить спокойствие, как того хотел мастер. Но если вы будете пытаться, это станет всего лишь подавлением. Это вам не поможет. Ваше терпение будет ложным — глубоко внутри вас будет царить беспорядок, суматоха, но снаружи вы будете притворяться спокойным.

Или же вы можете понять, что реакция была всего лишь реакцией, механическим действием, и тогда вы станете бдительнее. Вы не будете подавлять свое нетерпение, вы просто станете бдительными, осознанными, и терпение органично последует за вами, словно тень.

Ключ — в осознанности. Если вы начинаете осознавать, все остальное возникает само собой.

Не пытайтесь стать кем-то, достичь чего-то: терпения, любви, ненасилия, умиротворенности. Не пытайтесь. Когда вы пытаетесь, вы принуждаете себя, и тогда вы становитесь лицемером. Именно таким образом все религии превратились в сплошное лицемерие. Внутри вы другой — снаружи вы просто раскрашены. Вы улыбаетесь, но глубоко внутри вы хотели бы убить. Внутри вы несете мусор, а снаружи источаете сладкие ароматы. Внутри вас шипы, но снаружи вы создаете видимость того, что вы — нежный цветок.

Никогда не подавляйте. Подавление — величайшая катастрофа человечества. Но произошла она по таким красивым причинам… Вы смотрите на Будду, или Мусо — они так молчаливы, спокойны. И в вас рождается зависть: вы хотели бы стать такими же, как они. Что же делать? Вы напряженно пытаетесь стать каменным изваянием. Что бы вас ни беспокоило, вы остаетесь невозмутимы, держите себя в руках. Вы контролируете себя.

Контроль — очень грязное слово. В нем больше, чем три буквы, но оно грязнее, чем слово из трех букв. Свобода… когда я говорю о свободе, я не имею в виду вседозволенность. Вы можете понять меня неправильно — вы можете подумать, что я говорю о вседозволенности, ведь именно так принято считать. Когда контролируемый ум слышит о свободе, он всегда понимает ее как вседозволенность. Но вседозволенность — это только оборотная сторона контроля. Свобода же находится между ними, ровно посередине — там, где нет ни контроля, ни вседозволенности.

Свобода также требует дисциплины, но эта дисциплина не навязана никаким авторитетом. Она возникает из осознанности, она — плод вашей аутентичности, подлинности. Не путайте свободу с вседозволенностью, иначе вы снова упустите ее.

Осознанность дарует вам свободу. Свобода не нуждается ни в каком контроле, потому что отсутствует сама возможность вседозволенности. Именно излишняя вольность, распущенность стала причиной контроля над вами, и если вы не хотите считаться с правилами, общество будет продолжать контролировать вас.

Именно из-за вашей распущенности продолжают существовать полицейские, судьи и суды — они принуждают вас контролировать себя. Но, теряя спонтанность, вы упускаете самую соль жизни — вы лишаетесь способности праздновать. Как можно праздновать, если вы скованы контролем?

Я сталкиваюсь с этим каждый день. Ко мне приходят люди чрезмерно дисциплинированные, контролируемые — почти невозможно проникнуть в их головы, они непроницаемы… они окружены каменной стеной. Они окаменели, заледенели. В них не осталось тепла, потому что когда в вас есть тепло, существует опасность — вы можете что-то совершить. И они решили убить себя, просто отравить. Чтобы не утрачивать контроля, они предпочли не жить вообще.

Почему бы не стать каменным Буддой? — тогда можно притворяться спокойным, молчаливым, дисциплинированным. Но я здесь учу не этому.

Контроль следует отбросить вместе с вседозволенностью. Но вы в замешательстве. Вы можете выбрать только что-то одно — либо контроль, либо вольность. Вы говорите: «Если я отброшу контроль, я стану распущенным. Если я откажусь от вольности, я подчинюсь контролю». А я вам говорю: станьте осознанными, тогда и контроль, и вольность смоет в одну канализацию. Это всего лишь две стороны одной медали, но в осознанном состоянии не нужна сама эта медаль.

Дело было так…

Молодой парень, лет восемнадцати, выходит из комнаты. Обычно он был очень застенчивым и замкнутым, но этим вечером решил измениться. Одет он по последнему писку моды.

— Па, я сейчас поеду в город, — бросает он отцу, — хочу найти хорошеньких девочек. Я собираюсь до смерти напиться и весело провести время. И вообще, я собираюсь заняться всем, чем должен заниматься молодой человек вроде меня в самом расцвете сил, так что даже не пытайся меня остановить!

— Остановить? Подожди меня, сынок, — встрепенулся старик, — я только переоденусь!

Таково состояние всех, кто живет в условиях контроля — глубоко внутри у них бурлят подавленные желания, чтобы однажды просто взорваться. Только посмотрите на монахов в монастырях…

В Индии этот невроз широко распространен. Они все — невротики. Это важно понять: вы становитесь либо эротичным, либо невротичным. Если вы подавляете свой Эрос, сексуальность, тогда вы становитесь невротиком. Если вы освобождаетесь от невроза, вы становитесь сексуальным.

Но оба эти состояния — лишь разновидности безумия. Нужно быть просто собой — не впадайте в крайности невроза, и не будьте одержимы сексом. Будьте открыты для любой ситуации, встречайте все, что преподносит вам жизнь, просто принимайте ее и живите — но оставайтесь бдительными, сознательными, осознанными, внимательными.

Единственное, о чем следует помнить всегда, — это вы сами, необходимо непрерывное само-вспоминание. Вы не должны забывать себя. Действуйте всегда из самого центра вашего существа. Пусть каждое ваше действие исходит из глубины существа — тогда все, что вы делаете, будет добродетельно. Добродетель — это производная осознанности.

Когда вы действуете с периферии, вы совершаете грех, даже если это не выглядит греховно. Общество может быть довольно вами, но вы никогда не будете удовлетворены. Общество будет восхвалять вас, но в глубине души вы будете осуждать себя за то, что упустили жизнь, променяли ее на пустоту.

Ведь что такое общественное признание? Если вас называют святым — что в этом такого? Это только сплетни. Какое они имеют значение? Вы променяли существование на слухи. Вы променяли существование на мнение всех этих дураков, что вас окружают.

Живите из самого центра. Именно это и есть медитация. И постепенно вы почувствуете, как внутри вас возникает дисциплина — но она не навязана извне, а возникает спонтанно, естественно, будто распускается прекрасный цветок. Тогда вам станет доступной вся жизнь, и тогда вам откроется все ваше существо. И когда ваше существо встретится со всем существованием, между ними возникнет божественность, между ними возникнет нирвана.

Третий вопрос:

Ошо, это случилось с моей матерью в детстве.

Только послушайте… Это очень красивый вопрос.

Она сидела в повозке, запряженной лошадью. Неподалеку, у седельной мастерской, стояла телега с другой лошадью. Возница собирался сменить поводья прямо на улице.

Он снял шоры, и впервые лошадь заметила позади телегу, которую волочила до этого всю жизнь. Телега угрожающе выглядывала из-за лошадиного крупа. Естественно, животное дико перепугалось и понеслось вниз по улице, полное ужаса, таща за собой телегу.

Моя мать успела выпрыгнуть из своей повозки в тот самый момент, когда взбесившаяся лошадь перепрыгивала через нее, затоптав и повозку, и коня. Она продолжала нестись по улице, в надежде избавиться от телеги.

Я — лошадь. Тогда что телега?

Ты ошибаешься. Ты и есть телега. Лучше спроси — кто лошадь?

Ты еще не понял, что за лошадь находится внутри тебя. Тебе известна только телега. Ты ошибаешься с самого начала, если думаешь: «Я — лошадь». Ты лишаешь себя свободы. Ты находишься в рабстве у этого Я. Ты его заложник. «Я» — это твои шоры. «Я» — это твоя слепота.

Но ты спрашиваешь: «Я — лошадь. Тогда что телега?» Разумеется, ты не видишь телегу, потому что ошибочно принимаешь ее за себя. Ты заблуждаешься. Ты думаешь, что ты — лошадь… поэтому и не можешь разглядеть телегу. Но телегой являешься ты. Попытайся найти лошадь. Стоит только начать искать ее, как ты увидишь, что все твое «Я» состоит исключительно из оков и цепей, это твоя тюрьма.

Но ум очень хитер, он продолжает водить тебя за нос. Эта история очень красива, само происшествие уникально — фактически, это ситуация для сатори. Если бы твоя мать была немного осознаннее, тот момент мог стать для нее моментом озарения. Но и ты тоже ничего не понял — так действует ум.

Я читал одну историю…

Языки пламени обжигали одних грешников чаще, других реже — в зависимости от тяжести совершенного ими греха. Однажды так совпало, что у троих узников преисподней одновременно выдалась свободная минутка, и они решили поболтать.

— Во время земной жизни, — заговорил один из них, — я был евреем. Да, была у меня одна слабость — я любил сэндвичи с ветчиной. Сами видите, что из этого получилось.

— А мы спокойно ели ветчину, — подключился к разговору второй, — я был католиком. Но, к сожалению, я слишком вольно вел себя со слабым полом. Меня привело сюда прелюбодеяние.

Третий продолжал молчать. Тогда его спросили:

— Ну, а ты как попал в пекло?

— Я христианский ученый, — непоколебимо ответил тот, — а в этом месте совсем не жарко, и меня здесь нет.

Видите, даже в аду можно оставаться христианским ученым. Можно все отрицать. Христианская наука утверждает, что все есть лишь вопрос вашего ума: если вы говорите, что что-то существует, оно существует, а если вы говорите, что что-то не существует, то оно не существует. Если бы все было так просто… Однако все не так просто.

Один человек встречает христианского ученого, и тот спрашивает:

— Как поживает твой дядя?

— Он очень слаб и болен, — отвечает человек.

— Он только так думает, — заявляет христианский ученый. — Он вовсе не слаб и не болен — все это существует только в его уме. Он это выдумал.

Через неделю они встречаются снова, и христианский ученый спрашивает:

— Как твой дядя?

— Дела его значительно ухудшились, — отвечает человек. — Он уже два дня думает, что умер.

Ум продолжает выдумывать все новые и новые игры. Сначала вы пытаетесь спастись. Если этого не получается, вы начинаете думать, что вас здесь просто нет. Остерегайтесь этого.

Вы — телега. Не говорите: «Я не телега, я — лошадь». Это только очередной трюк ума. Стоит попасться на этот крючок, и вы не увидите истинного положения вещей. Вы никогда не поймете, где телега и кто лошадь. Все окончательно перепутается.

Все, что вам известно о себе — это не вы. Это не имеет с действительностью ничего общего. Все, что вы знаете о себе — это лишь набор мнений других людей о вас. Только задумайтесь — что вам известно о себе? И вы обнаружите массу подобранных со стороны сведений.

Вам говорят, что вы красивы. Вы подходите к зеркалу и видите, что действительно стали немного привлекательнее. Кто-то сказал вам, что вы еще никогда не выглядели так красиво — что ж, должно быть, так и есть, иначе зачем бы он стал говорить? Вам говорят, что вы умный, и вы тут же начинаете верить в это.

Люди продолжают говорить что-то о вас, и вы собираете их мнения… обрывки газет… и в этом все ваше существо. Только взгляните на себя — вы обнаружите, что эту частицу вам дала мать, этот фрагмент вы получили от отца, этот — от брата, что-то вам дал учитель, что-то — священник. Только посмотрите — вы насобирали целую телегу!

Как только вы поймете, что все это позаимствовано у других людей, вам не составит никакого труда выбросить весь этот хлам. Стоит только обнаружить — и лишний груз отпадет сам собой, и на его месте возникнет осознанность. Эта осознанность и есть лошадь. И тогда окажется, что нет никакого «Я» — самое большее, остается есть ность, но в ней нет никакого «Я».

В этом мире нет ничего иллюзорнее эго. Но если вы принимаете его, оно создает тысячу и одну иллюзию — эго очень плодовито. Оно не признает контроля над рождаемостью — оно продолжает рождать все новые и новые иллюзии. Эго — мать всех иллюзий.

Четвертый вопрос:

Ошо, как можно оставаться свидетелем, когда полностью сливаешься с настоящим моментом в любовном экстазе? Меня это немного смущает, потому что когда человек увлечен возлюбленным, наблюдать ситуацию не представляется возможным.

А кто тебе сказал, что нужно наблюдать? Я не говорю: «наблюдайте», я говорю: «будьте бдительны» — а это совершенно разные вещи. Когда вы наблюдаете, вы смотрите глазами ума. Когда вы бдительны, вы просто бдительны — вы ничего не наблюдаете. Когда я прошу вас быть бдительными, я имею в виду, что не нужно спать.

Бдительность никак не связана с умом. Наблюдение же целиком рождается от ума. Наблюдать — значит смотреть на ситуацию со стороны. Быть бдительным — значит оставаться внутри ситуации, но не засыпать.

Разумеется, вы упустите всю соль, всю красоту любви, если будете наблюдать. Но люди продолжают заниматься именно этим — они стали наблюдателями. Поэтому каждый раз, когда я говорю «будьте свидетелем», вы думаете о «наблюдении».

Люди превратились в наблюдателей. Особенно на Западе — там люди подсматривают за всем. Неважно, что именно вы смотрите — кино, телевизор, футбольный матч, или чей-то танец, или занятие любовью — вы просто наблюдатель. Актеры в фильме занимаются любовью, а вы сидите в кресле и наблюдаете. Какая глупость! Займитесь любовью сами или ступайте домой. Зачем наблюдать? Кажется, общество составляют одни вуайеристы. Все только этим и занимаются — продолжают наблюдать. Чего вы хотите добиться этим?

Я слышал, что некоторые люди не могут заниматься любовью в темноте, потому что им необходимо наблюдать. Им хочется смотреть на себя со стороны во время занятия сексом, и они занимаются им при полном освещении. Здесь что-то не так. Ведь любовь — это таинство, и случиться она может только под покровом темноты. Как только вы начинаете наблюдать, любовь исчезает. Вы становитесь вуайеристом.

Женщины на инстинктивном уровне гораздо глубже осознают этот феномен. Они всегда занимаются любовью с закрытыми глазами. А если женщина не закрывает глаза, можете быть уверены — вы спите с представительницей феминистского движения. Они пытаются стать такими же, как мужчины — такими же глупыми. Настоящая женщина всегда закрывает глаза — ведь это так невообразимо прекрасно: быть внутри, оставаясь бдительной. Внутри так многое происходит… такой сильный поток энергии, такой глубокий резонанс, такая музыка и такая тишина, такой потрясающий танец оргазмических переживаний — что тут наблюдать? Можно только наслаждаться, восхищаться, можно танцевать, купаться во всем этом. Какой смысл наблюдать?

Я слышал, что некоторым людям нужен не только свет. Они повсюду устанавливают зеркала, чтобы со всех сторон наблюдать себя во время занятия любовью. Но любовь здесь не важна, важно само подсматривание. Любопытные Томы… подглядывающие через замочную скважину, чем другие занимаются в ванной комнате. Вы бы хотели и на себя посмотреть сквозь замочную скважину. Но это невозможно — ведь вы либо в ванной, либо за дверью, вы не можете быть там и там одновременно. Тогда люди стали изобретать различные устройства.

Я слышал о людях, которые установили в своих спальнях фотокамеры с автоматическим спуском — так они могут спокойно заниматься своими делами, а камера будет снимать их. А после они могут посмотреть, как это было. При этом не важно, что именно было — но сам просмотр…

Это болезнь. Если выдернуть дерево из земли, чтобы посмотреть на корни, дерево погибнет. Корни должны оставаться в темноте. Большая часть работы существования происходит в темноте, потому что свет несколько насильственен. Ребенок рождается в глубине материнской утробы… там темно, свет не проникает. Там он растет. Семя растет в земле, в темноте земной утробы — там оно раскрывается, пробивается наружу. Все красивое рождается во тьме. Никогда не будьте наблюдателем.

Свидетельствование — совсем другое дело. Путаница возникает из-за слов, потому что свидетельствование означает также и наблюдение. Но попытайтесь понять меня. Бдительность означает, что вы просто занимаетесь любовью и не засыпаете, вот и все. Погрузитесь в нее как можно глубже. Растворитесь в ней. Позвольте оргазму поглотить вас. Пусть божественность любви завладеет вами. Трепещите, словно маленький листок на сильном ветру. Позвольте божественности любви изливаться на вас отовсюду, со всех сторон. Пусть она затопит вас, но только не засыпайте. Оставайтесь бдительными.

Я не говорю вам: «Наблюдайте». Когда вы наблюдаете, вы становитесь глазами, и тогда целостность теряется. Но когда вы бдительны, вы бдительны как единое целое. Бдительна каждая клетка вашего существа. Бдительно все существо. Бдительность наделена совершенно иными качествами.

Но из-за слов столько путаницы. И мы стали такими знающими — мы всегда можем истолковать слова по-своему. Мы продолжаем играть со словами.

Была такая история:

Маскович изрядно устал, расхаживая по длинным музейным коридорам, и решил сделать перекур. Но только он закурил, как к нему подошел разгневанный охранник.

— Вы это видите? — спросил он и указал на знак, висящий на стене, — на нем красным по белому было написано: «Курить запрещено».

Маскович внимательно посмотрел на знак.

— Да, но тут не написано «категорически», — сказал он.

Всегда можно найти выход, используя слова. Я говорю «бдительность». Я никогда не говорю «наблюдение». Наблюдение — это крайне напряженное занятие. Вы сужаете свое восприятие. Бдительность — это расширенное сознание. Вы не сужены, напротив, вы широко раскрыты.

Наблюдение предполагает концентрацию. Вы концентрируетесь, словно стремитесь попасть стрелой прямо в центр мишени. Вы фокусируете свое внимание, исключаете из поля зрения все — перед вашими глазами только мишень. Вы забываете обо всем. Необходимо исключить все, сознание нужно пригвоздить к цели. Вот что такое наблюдение.

А бдительность — это медитация. Вы полностью раскрыты, открыты все ваши двери — вы ни от чего не отгорожены, абсолютно уязвимы. Ничто не исключается.

Вы можете слушать меня двумя способами. Вы можете концентрироваться. Тогда пение птиц будет вас отвлекать, потому что вы вынуждены исключать его. Или вы можете медитировать вместе со мной. Слушайте меня медитативно, тогда пение птиц станет частью всего процесса, его не придется исключать. Они говорят о том же самом, только по-своему — они ваши друзья, и вы полностью раскрыты. Вы позволяете случиться всему: все окна открыты, все двери открыты, ветры со всех направлений дуют беспрепятственно. И вас ничто не отвлекает, потому что вы ни на чем не концентрируетесь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.