Глава XV

Глава XV

Конец недели Ли предложил мне провести в лесах Партизанского водохранилища. Сначала мы просто отрабатывали различные боевые техники, потом присели отдохнуть.

— У тебя неплохо идут упражнения с пульсами, — сказал он. — Ты уже вплотную подошел к тайнам аутодвижений. Сегодня ты будешь учиться через медитативные упражнения активизировать свою двигательную сферу.

Учитель велел мне развести костер и встать так, чтобы огонь располагался к востоку от меня.

— В данном случае направление не имеет никакого значения, — сказал Ли. — Ты стоишь так, как предписывает ритуал. Но есть и другие упражнения, выполняемые около огня, когда направление и поза тела играют очень важную роль, потому что оказывают влияние на физиологические процессы твоего организма. Теперь расслабься и сосредоточься на ощущении мощного тяжелого пульса, каплей стекающего из запястья в кисть и наполняющего ее подобно вязкой жидкости. Представь себе, что жизненная сила заполняет твою руку, и эта жизненная сила одновременно и легкая, и тяжелая.

Подобно горячему газу, наполняющему оболочку воздушного шара, она обладает и силой, распирающей твою кисть, и тяжестью, тяжестью проникновения, тяжестью внедрения в твою руку. Но жизненная сила дает тебе и легкость, потому что, несмотря на то что она вызывает ощущение тяжести в кисти, она все равно гораздо легче, чем воздух. С каждым ударом пульса все больше жизненной силы прольется в твою руку, и рука будет подниматься все выше и выше.

Ли замолчал, наблюдая, как я выполняю упражнение. Прежде чем сесть около костра, он сделал последнее замечание:

— Повернись так, чтобы твоя рука была направлена в сторону костра.

Я сделал пол-оборота вправо, начиная упражнение, как всегда рекомендовал Ли, с левой руки. Первое ощущение прибывающего и нагнетающего напряжение пульса было не совсем приятным, но я, стараясь не реагировать на это, продолжил упражнение. Через несколько минут я с удивлением заметил, что моя рука немного поднялась, хотя я не прикладывал никаких мышечных усилий, чтобы добиться этого. Я обратил внимание, что в такт ударам пульса рука слегка подрагивала и медленно поднималась вверх.

Ли готовил пищу, сидя на корточках у костра.

— То, что ты видишь, — аутодвижение пульса, — сказал он.

Впоследствии в упражнениях по аутодвижениям ощущение новизны стерлось, и я относился к ним довольно равнодушно, но в тот момент мне показалось чудом, что рука могла подниматься сама, без усилия мышц, под влиянием лишь представления.

Рука поднялась до уровня плеч. Мое сознание как бы раздвоилось: с одной стороны я, как прилежный ученик, старательно выполнял упражнение, а с другой стороны, во мне присутствовал трезвый и холодный аналитик, со стороны взирающий на происходящее.

Я, сосредоточившись над упражнением, в то же время с удивительной остротой впитывал образы окружающего меня мира: Ли, аккуратно нарезающего помидоры и колбасу на бумаге, постеленной на досках, костер, чадящий из-за брошенных туда свежих веток, резкий запах дыма, когда ветер дул в моем направлении, таинственность ночного леса и водоема, влажность которого чувствовалась в воздухе, загадочность ночного неба и того, что происходило со мной. Все вместе это составляло удивительную и прекрасную картину, вызывавшую во мне восторг наслаждения красотой природы и ощущение остановившегося времени.

Когда рука поднялась почти вертикально. Ли резким движением поднялся, подошел ко мне и очень сильно ударил по кисти руки.

— Достаточно, — бросил он, даже не взглянув на меня. Я в недоумении растирал ушибленную руку.

— Разотри руку от плеча, кисть ты уже растер. Быстро разотри всю руку и садись есть.

Ли разлил по кружкам чай, настоянный на зверобое и других травах, и заботливо подал мне кружку.

— Удивляют меня европейцы, — заявил он, отхлебывая чай. — Никогда они не задумываются о названиях трав и пьют что попало. Взять, например, зверобой. Раз его так назвали, наверняка трава ядовитая и может повредить. Так нет же, они обязательно без меры используют его в своем питании.

— Зачем же ты мне даешь чай из зверобоя? — поинтересовался я.

— Когда же ты его попьешь? — с нежной улыбкой отравителя сказал Ли, парализуя своей непоследовательностью все мои вопросы.

Не успел я допить чай, как Ли снова заговорил.

— Теперь твоя задача несколько усложнится.

— Что я должен буду делать?

— Ты больше не будешь концентрироваться на самом ощущении подъема. Попробуй сосредоточиться на своей правой руке, но представь, что она уже поднята и вытянута перед тобой.

Я снова встал около костра и сосредоточился на двух представлениях. Первым представлением был мыслеобраз вытянутой вперед руки. Я старался воспринимать эту воображаемую руку как реально существующую. Вторым представлением было воспоминание о самопроизвольно поднимающейся руке, стремящейся слиться с первым мыслеобразом.

Все это я выполнил с закрытыми глазами и достаточно быстро. Открыв глаза, я с радостью и удивлением увидел, что рука была вытянута перед моим лицом.

Ли снова подскочил ко мне и, резко ударив по руке, сказал:

— Таким образом ты каждый раз должен сбивать накопившееся ощущение аутодвижения, чтобы оно не приедалось организму и не оставляло вредных последствий.

— Какие могут быть последствия? — спросил я.

— Вредные последствия заключаются в том, что при аутодвижениях энергия ци начинает двигаться по другим законам и приобретает новые свойства. Она может лечить, но она может и причинить вред. Чтобы этого не случилось, чтобы эта ци не осталась нереализованной, ударом ее нужно выбить из руки, а руку растереть. Состояние, при котором генерируется ци аутодвижений, должно измениться на естественное, иначе аутодвижение может начать перемещаться по телу, активизируя различные группы мышц и тем самым нарушая общий баланс энергии в организме. При этом носитель остаточных аутодвижений иногда даже не чувствует их, но они могут стать причиной спазмов, судорог или застоя энергии.

Ли сделал паузу.

— А теперь, — добавил он торжественно, — я дам тебе ключи к отработке бесконтрольного удара.

— Что это такое?

— Бесконтрольные удары спасают тебя тогда, когда ты уже не можешь контролировать ситуацию.

Увидев недоуменное выражение моего лица. Ли понял, что я хочу задать еще несколько вопросов, но не решаюсь сделать это.

— Ну что, так и не решишься спросить? — усмехнулся он. — Ты непредсказуем. Иногда допрашиваешь меня, как турки американского шпиона, а то вдруг молчишь и смотришь, как престарелая монашка на первом свидании.

Я усмехнулся, представив себе свидание с престарелой монашкой, и понял, что Учитель пребывает в благодушном настроении и, возможно, снизойдет до более подробного объяснения. Так и случилось. Ли сказал:

— Представь себе, что ты ведешь бой с несколькими нападающими, и у тебя нет ни времени, ни сил, ни возможности отреагировать и противопоставить что-то новому противнику, который неожиданно выскакивает сзади и бросается на тебя с мечом. Ты хорошо представил эту картину?

— Да, — ответил я и поежился, вообразив, как холодный сверкающий меч разрубает мою горячую плоть от головы до паха.

— Теперь представь, что этот противник убит, ты не знаешь как, но убил его ты, даже не осознав этого. Ты удивленно смотришь, как он падает, твои противники не верят своим глазам. Тебя спасло аутодвижение. Без участия сознания твоя рука ушла на долю секунды из зоны своего сознательного движения, нанесла смертельный удар и тут же вернулась назад.

Говоря твоим языком, на эту долю секунды твоим телом управляло подсознание. Оно отдало приказ руке, и та выполнила его. Вот для чего в тайной практике воина необходимо упражнение, которое ты сегодня выполнял. Ты должен медленно отработать удар в аутодвижениях сначала рукой, а потом всем туловищем. В критические моменты этот удар по отработанным траекториям будет выполняться настолько быстро, что ты не заметишь, как твоя рука его нанесет, и будешь наблюдать только его последствия.

Окрыленный открывшейся перспективой, я продолжил тренировку. Теперь я сосредотачивался не на ощущении аутодвижения в руке, а на детальном представлении траектории удара. Вдруг мое тело дернулось, и я увидел, как рука сама выполнила нужное движение. То, что я почувствовал, можно было сравнить с ощущением движения во сне. В первые периоды обучения у Ли у меня появились удивительно яркие и реальные сновидения, когда я дрался с одним или несколькими противниками. Иногда у меня возникало чувство, что что-то сковывает меня, мешая двигаться, и тогда я заставлял себя двигаться волевым усилием, не за счет мышц, а именно представлением движения.

Чтобы закрепить успех, я представил другую траекторию удара, и моя рука почти мгновенно нанесла удар по этой траектории.

— Ли, — начал я, — скажи, почему в первый раз моя рука… Не дав мне закончить. Ли выхватил из костра дымящуюся головню и с размаху ударил меня ею по руке. Выражение ярости на его лице испугало меня больше, чем боль от удара.

— Сколько раз нужно напоминать, что ты должен делать со своими конечностями после аутодвижений, — закричал он.

Я понял «намек» и принялся растирать ушибленную руку, начиная от плеча, и особенно сосредоточившись на кисти. Пройдясь по руке два раза вверх и вниз и похлопав по тем местам руки и туловища, где еще сохранялась память об аутодвижении, я снова задал вопрос, на середине которого Учитель прервал меня.

— Ли, почему при первой попытке аутодвижение выполнялось медленно, потом пошло быстрее, а в последний раз было выполнено почти мгновенно?

— Все зависит от степени сосредоточения и скорости сосредоточения, а также внутреннего напряжения посыла. Ты уже знаешь, что это такое.

— Да, — ответил я. — Я это почувствовал.

— Я научу тебя лечить с помощью аутодвижений. Передав ощущение аутодвижения другому человеку, ты сможешь вылечить его. В период аутодвижения мозг спит, и оно посылает ци в то место, где необходимо присутствие энергии. В первую очередь ци направляется не в самое больное место, а в ту зону, которая больше всего тревожит твой организм. Так, например, ты можешь страдать тяжелым заболеванием, но оно не проявляется так остро, как боль в простуженных мышцах. Поэтому ци сначала направится к простуженным мышцам, снимет в них воспалительный процесс и только после этого почувствует затаившуюся болезнь. Но иногда бывает и иначе, когда ци, по какой-то причине, мимоходом проходя по зоне хронического заболевания, уничтожает его, и только после этого начинает действовать в участке тела с более ярко выраженными болевыми ощущениями.

Ли отвлекся от своих рассуждений, наливая себе еще одну кружку чая. Он бросил в нее несколько кусков сахара и начал пить чай вприкуску, поглощая сахар кусок за куском. Учитель, совершенно забыв об аутодвижениях, принялся воодушевленно рассуждать о вреде сахара, красочно описывая разрушительное воздействие «белой смерти» на здоровье и умственные способности человечества.

Ли так великолепно копировал убежденность и интонации ярых поборников здорового образа жизни, что я слушал его импровизацию, затаив дыхание и почти позабыв об упражнении, которое только что выполнял. Ли всегда насмехался над последователями вегетарианства, аскетического образа жизни, особых диет или систем физических упражнений. Он говорил, что все проблемы человечества заключены в его сознании и что пытаться стать счастливыми, питаясь клубникой и рисом, так же глупо, как закапывать в землю золотые монеты, ожидая, что они принесут обильный урожай. Больше всего его развлекало то, что человек, додумавшийся до какой-то очередной «универсальной» диеты, ведущей к гармонии и просветлению, тут же стремился поведать о своем великом открытии всему человечеству, возводя помидоры или проросшую пшеницу на алтарь божества и заставляя других поклоняться ей.

Ли снова и снова показывал мне, что истина находится посередине. Я нигде не встречал более сложной и продуманной до мельчайших деталей системы питания, чем в Шоу-Дао. В идеале было необходимо питаться девять раз в день, очень маленькими порциями, каждый раз составляя рацион таким образом, чтобы поставлять в организм все необходимые ему компоненты. Тут было и мясо, и рыба, и коренья, и минеральные составляющие.

Ли говорил, что вопрос, придерживаться или нет правил, нужно всегда решать в зависимости от ситуации, и что сила его сознания может при необходимости уравновесить недостатки питания. Хотя обычно он питался девять раз в день, согласно канонам учения, иногда он устраивал представления с поглощением пищи или сахара в стиле древних римлян.

Свой обвинительный приговор сахару Ли закончил, эффектно втоптав в землю последний кусочек «белой смерти». Потом он сел на землю и монотонно замычал, издавая продолжительные вибрирующие звуки на одной частоте, подобно тому, как это делают индийские монахи, выпевая мантру АУМ.

Я не прерывал Учителя, с интересом наблюдая за ним. Его тело было неподвижным. Полуприкрытыми глазами он смотрел на свою руку, которая начала подрагивать, медленно приподнялась в воздух и стала выписывать причудливые, округлые фигуры. Звук словно сливался с движением, сопровождая его изменения, и я неожиданно понял, что звуком Ли регулирует направление и передвижение руки. Упражнение прервалось так же неожиданно, как и началось.

— Ты видел то, к чему еще придешь, но пока тебе еще рано выполнять это, — сказал Ли. — Сейчас ты будешь выпевать звуки. Сосредоточься на звуках, которые тебе нравятся. Пусть твое горло будет свободным и расслабленным, чтобы звук длился долго и отдавался в этих областях.

Он указал мне три зоны, с которыми я должен был работать.

— Я должен воздействовать на эти зоны поочередно или одновременно?

— И так, и так, — Ли скорчил гримасу. — Не задавай глупых вопросов.

Сосредоточившись на звуках, я попробовал выпевать гласные и согласные звуки, но гласные мне нравились больше, и я в основном выбирал их, лишь иногда перемежая их с некоторыми звучными согласными типа «м», «н» или «з», которые мне было легче пропевать. Звуки отдавались в моем теле, заставляя вибрировать отдельные его части. Я подобрал частоту, при которой завибрировали три зоны, указанные Учителем. Процесс медитации захватил меня. Сквозь опущенные ресницы я видел отблески костра, но его свет не отвлекал меня. Ли знаком дал мне понять, что я должен изменить области воздействия. Я менял тональность, и вместе с ней менялся характер вибраций, отдававшихся в нижней и средней частях живота, плечах, руках, ягодицах, в точках юн-цюань,[11] бай-хуэй[12] и хуэй-инь.[13]

Я перемещал вибрацию на периферию своего тела так, чтобы она отдавалась в коже спины и внутри, где она заставляла сокращаться мышцы брюшного пресса.

Раньше я уже занимался звуковыми упражнениями, один или в группе со Славиком или с Ли. Пропевая определенные слога вместе, мы попадали в унисон, и возникало удивительное чувство воздействия звука на тело, какое иногда появляется в церкви при слушании органа или церковных песнопений. Вместе мы управляли звуком, заставляя его гулять по телу, опуская от головы до нижнего дань-тяня или мочевого пузыря.

Ли протянул ко мне руки и начал делать пассы. Я почувствовал, как мое тело попадает во власть приказов, диктуемых теплом и энергией, исходящими от его рук, и как оно повинуется безмолвным требованиям.

Вариант подобной техники инициации у ученика аутодвижения можно увидеть во второй серии моего видеофильма «Коготь каменной птицы», посвященной технике Шоу-Дао. После групповой звуковой медитации я инициировал аутодвижения у одного из моих учеников, Александра Фурунжиева. Его тело после выполнения нескольких пассов попадает под власть аутодвижения, поток ци становится неуправляемым, захватывая все тело целиком и заставляя его выгибаться, вращаться по меняющимся траекториям с широкой амплитудой, вибрировать, и в конце можно видеть, как поток ци укрощается и как осуществляется вывод из состояния аутодвижений.

На первых фазах обучения ученика нужно вводить в состояние и выводить из состояния аутодвижений. Пока его тело не подготовлено, неконтролируемый поток ци может быть опасен и чреват неприятными последствиями, вплоть до саморазрушения организма. Но когда тело становится настолько здоровым, что позволяет энергии беспрепятственно циркулировать по нему, когда подсознание ученика умеет обуздывать и направлять энергетические потоки, он может в стрессовых или критических ситуациях переходить в состояние аутодвижений, и тогда силы его удесятеряются, ци, действуя независимо от его сознания, позволяет двигаться гораздо быстрее, дает почти невероятную выносливость и практически превращает человека в неутомимого робота-берсерка, который работает на пределе своих возможностей, за счет резервов внутренних сил. Конечно, подобные всплески энергии очень истощают, и потом требуется много времени и сил для восстановления, поэтому не следует злоупотреблять аутодвижениями и использовать эту технику просто для развлечения или чтобы проверить себя.

Сосредоточившись на звуке, я сразу не заметил, как мои руки, повинуясь пассам Учителя, поднялись и разошлись в стороны, потом сошлись вместе. Заставив мое тело проделать еще несколько движений головой, телом и ногами. Ли начал активизировать мою ци длинными пассами вдоль позвоночника, возвращаясь обратно со стороны боков или вдоль рук и снова спускаясь вниз. Это повторялось многократно. Я чувствовал холодок ци, исходящей от Учителя. Организм постепенно возбуждался, напряжение в спине усиливалось, становясь мучительным и навязчивым. Непроизвольными движениями головы я пытался избавиться от этого тягостного ощущения. Покачивания головы перешли в широкоамплитудные аутодвижения, разминающие больные плечи, застуженные когда-то во время ночевок на снегу.

Я чувствовал, как ци излечивает мои застуженные мышцы, аутодвижение казалось мне удивительно легким и приятным. Я провалился в состояние полудремы, краем сознания отмечая, как аутодвижение становится шире, распространяясь вниз, вовлекая в движение плечи и спускаясь вниз по позвоночнику. Начала вращаться верхняя часть туловища одновременно со спиралевидным движением шеи и волнообразным покачиванием позвоночного столба. Казалось, каждая часть тела двигается сама по себе. Руки размашисто двигались из стороны в сторону, ноги начали подпрыгивать, тоже перемещаясь в разных направлениях. Тело совершало встречные круговые движения, которые не мешали движениям рук и ног.

Верхняя часть туловища вращалась в одном направлении, нижняя — в другом. Амплитуда движений увеличивалась, я почти пошел в разнос. Колени начали вращаться по самым непредсказуемым траекториям, то врозь, то в одном направлении. Аутодвижение стало переходить в вибрацию. Меня затрусило, мышцы начали сводить судороги. Онемевшие пальцы до боли в суставах сжались в кулаки. Хотелось подпрыгивать, ударяя пятками о землю. Сжавшиеся челюсти давили друг на друга с такой силой, что казалось, что зубы вот-вот раскрошатся. Стала изменяться мимика лица, искажаясь серией гримас, которые были приятными до умопомрачения, потому что они снимали годами накапливающееся напряжение мимических мышц. Лицо, наконец, расслабилось, выбрасывая стресс, усталость и болезни. Когда Ли новыми пассами и похлопыванием по телу остановил поток аутодвижений, я, повинуясь четкому внутреннему импульсу, начал хватать и разминать участки тела, в которых чувствовался застой ци, выполнять массажные движения. Я ударял по этим местам, отдирал там кожу, кусал и массировал их. Некоторые зоны тела стали невероятно чувствительными, они настоятельно требовали прикосновений только тыльной частью руки, потому что касание ладони вызывало в них неприятное чувство.

Когда все закончилось. Ли с усмешкой сказал:

— Ну и гримасы ты корчил, дружок. Заметил бы тебя кто-нибудь из-за тех кустов, он бы, наверно, в обморок упал. Учитель кивнул в направлении ближайших зарослей.

— Думаю, мне не стоит объяснять тебе принципы движения ци по организму в момент аутодвижения, потому что ты познал их на собственном опыте, — сказал Ли. — Запомни, если ты вдруг почувствуешь себя очень усталым, сожми челюсти и расслабься, и тогда вызванная сжатием челюстей непроизвольная судорога, уже неконтролируемая твоим организмом, но контролируемая на всякий случай твоим мозгом, так, чтобы можно было в любой момент прервать ее, вылечит тебя от усталости. То же самое касается и мышц лица. Когда ты даешь им свободу, они начинают напрягаться, выносить наружу и уничтожать последствия стрессов, за годы накопившиеся в организме. Они восстанавливают свои функции и одновременно с этим и функции внутренних органов.

Лицо — это половина тела. От него в нервную систему поступает столько же сигналов, сколько от всего тела. Вызывая судорогу в любой зоне, ты можешь таким образом воздействовать на мышцы, связанные с этой зоной, и лечить ее. Воздействуя на лицо, ты в первую очередь лечишь мозг, который у вас, европейцев, безнадежно болен. Вы слишком много думаете, но делаете это неправильно.

В будущем, чтобы избавиться от стресса или переутомления, ты должен сжимать челюсти и пускать на самотек судорогу лицевых мышц. Эта судорога вылечит тебя от усталости, зубы своим давлением друг на друга будут воздействовать на внутренние органы. Ощущение сильного давления начнет перетекать из одного угла челюсти в другой.

Прежде чем закончить упражнения, когда ты почувствуешь, что челюсти сжимаются слишком сильно, нужно размять мышцы в углах челюстей, затем сделать несколько круговых движений нижней челюстью с максимальной амплитудой и несколько дыхательных упражнений, имитирующих зевоту. Потом, расслабив мышцы лица таким образом, чтобы челюсть отвисла, нужно взять ее рукой и подвигать несколько раз из стороны в сторону, вверх-вниз, немного потрясти и закончить круговым движением. Навязывая расслабленной мышце движение извне, ты позволяешь еще больше расслабиться мышце, недавно пребывавшей в состоянии сильного напряжения.

Точно так же напрягая другие мышцы и доводя их до состояния судороги, ты можешь воздействовать на внутренние органы, связанные с этой мышцей, и лечить их. Если напряжение мышцы вызывает болевые или другие ощущения, например, покалывание, пощипывание, ощущение тепла или холода, нужно дополнительно воздействовать рукой на эту зону, так как в ней невозможно полное напряжение мышц. Для лечебного эффекта лучше всего сочетать воздействие рукой с напряжением мышц. Так ты выгонишь болезни из тела, применяя один из приемов метода «воинов, городов, крепостей и путей».

— Ли, — спросил я, — как обучать аутодвижениям людей, менее подготовленных, чем я?

— Ты когда-нибудь играл в школе с ребятами, когда тебе прижимали руки к телу так, чтобы ты не мог поднять их?

— Как это?

Учитель подошел ко мне, схватил за кисти рук, прижал их к моему телу и скомандовал:

— Напрягись, сопротивляйся мне.

Я напрягся и вспомнил, что в школе мы действительно не раз играли подобным образом.

— Знаешь, я вспомнил эту игру, — сказал я.

— А теперь вспомни еще раз, — усмехнулся Ли и отпустил мои руки.

Несмотря на то что я уже расслабился, руки, все еще под впечатлением затраченных ранее усилий, взлетели вверх.

— Через это ощущение самопроизвольного подъема рук, повторяемого многократно, можно привести человека к пониманию аутодвижений. А вот еще одно упражнение.

Ли поднял мои руки до уровня плеч и резко нажал пальцами на точки над локтями, спровоцировав расслабленное рефлекторное движение рук к лицу.

— Я привел тебе два примера провоцирования аутодвижений. К завтрашнему дню ты должен будешь придумать не меньше сотни упражнений такого типа.

Я уже не раз сталкивался с подобными максималистскими требованиями Учителя, который объяснял их тем, что, поскольку у нас нет времени и возможности соблюдать традиции, приходится действовать иными способами.

Например, при изучении движений боевых связок он сказал, что, следуя традициям школы, прежде чем узнать первый прием, ученики в течение трех лет учатся повторять за Учителем совершаемые им движения любой сложности и конфигурации. Только после этого переходят к изучению приемов.

— У европейцев, — говорил Ли, — основная проблема заключается в том, что они сосредотачиваются на применении движения, а не на его выполнении, и их очень трудно научить правильно выполнять движение, потому что обычно у них маленький двигательный опыт.

Под европейцами Ли понимал всех некоординированных людей любой расы и национальности, живущих в современных урбанизированных и слишком цивилизованных условиях. Это не было противопоставлением Востока и Запада, потому что с тем же ожесточением он называл европейцами китайцев, японцев и корейцев. Больше всего доставалось китайцем. Ли говорил о европейском типе мышления и образе жизни, яростно критикуя его отрицательные стороны, хотя и признавал у европейцев ряд положительных качеств.

В первые месяцы нашего знакомства я воспринимал его высказывания слишком лично, задумываясь над своими недостатками и пытаясь взглянуть на себя глазами более совершенного человека. То, что я открывал в себе, мне часто очень не нравилось, и я удивлялся, почему я не замечал и не понимал этого раньше.

Вернувшись домой, я достал литературу по аутотренингу и принялся отыскивать в ней все, так или иначе связанное с аутодвижениями. Зажав ручку в расслабленной кисти, я попробовал выполнять аутописьмо. Пальцы начали слегка подергиваться, потом движения стали сильнее, и рука задвигалась, вычерчивая на бумаге какие-то каракули. Расслабляясь все сильнее и сосредотачиваясь на разных образах, я выяснил, что моя рука без участия сознания начинала писать фразы, относящиеся к этим образам. Постепенно почерк аутописьма становился все четче, рука стала скользить по бумаге с невероятной скоростью, исписывая страницу за страницей.

В свое время я прочитал несколько книг, которые, как утверждали их авторы, были написаны с помощью аутописьма духами, вселяющимися в них. Одна из книг называлась, по-моему, «Записки живого усопшего», и ее автор женщина, фамилию которой я не помню, говорила, что ее рукой писал дух ее умершего знакомого, повествуя о своих загробных странствиях. Раньше я считал подобные истории обыкновенным надувательством, но теперь я понял механизм происходящего. Женщина, имеющая достаточно подвижную психику, входила в состояние аутописьма, и ее подсознание, в котором продолжал жить образ ее друга, заставляло руку фиксировать на бумаге все фантазии, связанные с ним.

Потом я потренировался в ауторазговорах, когда человек начинает произносить какие-то звуки или даже целые речи, не понимая, что он делает или говорит, словно его устами вещает дух или божество. Помня предупреждения Ли о том, что аутодвижения могут быть опасны, я на всякий случай вставил между зубов в углах челюстей две деревянные палочки, чтобы случайно не откусить язык. Вызвать аутодвижения языка оказалось легко. Он трепетал и бился о зубы и десны, провоцируя аутодвижения челюстей и гортани. Из моего горла вырывались странные звуки, челюсти двигались и сжимались, перемалывая деревянные палочки.

Выполняя еще одно задание Учителя, я постарался перед сном вызвать ощущение полета, но полета, провоцируемого не воображением, а ауто движениями, возникающими во всем теле, связанными с ощущением полета. Для этого нужно было сначала вызвать легкие аутодвижения на поверхности тела, охватывающие его целиком, как вторая кожа, и потом перевести аутодвижения вовнутрь, представляя, что они поднимают тебя и уносят вверх.

Это упражнение впоследствии понадобилось при изучении боевой техники, потому что формировало навык взвешивать верхнюю часть туловища или облегчать его нижнюю часть при выполнении ряда техник, особенно фехтовальных.

В книге Джона Ф. Гилби есть рассказ о китайском боксере Чжоу Сю-лае, который мог изменять вес своего тела в ту или в другую сторону. Он мог спрыгнуть из окна третьего этажа на деревянный настил и приземлиться абсолютно беззвучно, с легкостью перышка. Другим упражнением, которое демонстрировал Чжоу, было увеличение веса. Он стоял спокойно, держа руки у бедер, но, несмотря на то что он весил всего лишь около 60 кг, Гилби не удалось его даже чуть-чуть оторвать от пола. Не смогли поднять Чжоу и вдвоем, хотя, судя по его виду, он даже и не напрягался. Техника, которую использовал Чжоу заключалась в вызывании, аутодвижений. В первом случае — аутодвижений полета, облегчающих его вес, и во втором случае — прижимающих его к земле. Ту же самую технику я продемонстрировал в учебном видеофильме «Укрепление ростка инь», посвященном работе с сексуальной энергией.

Сосредоточившись на ощущении аутодвижений полета, я, как сторонний наблюдатель, отрешенно следил за движениями и пируэтами, которые совершало мое тело, хотя в действительности я неподвижно лежал на кровати. Постепенно я погрузился в глубокий спокойный сон.

В дальнейшем ощущение полета использовалось в активизирующих медитациях и упражнениях по наращиванию внутренней энергии и концентрации ци.

Чтобы научиться вызывать в медитациях ощущения полета нужно было запоминать чувство, возникающее при многократном падении на спину на мягкую поверхность. Падение на спину было одной из форм полета. Больше всего мне нравилось падать с большой высоты спиной в воду. Инстинктивный страх падения на спину возбуждал потоки ци, которая самопроизвольно бросалась то в ноги, то через копчик по позвоночнику вверх к точке бай-хуэй, охлаждая и возбуждая спину щекочущей вибрацией. Я падал вниз снова и снова, запоминая опущение полета. Это ощущение было ключом к спонтанному проявлению ци.

Ли объяснил, что ощущение полета или падения на спину напрямую связано с аутодвижением, потому что ци в этот момент так же свободно активизировалось и начинало свой путь по телу. Ощущение продолжительного, длительного падения назад применялось и в омолаживающей медитации.

Давая очередную связку или комбинацию для рукопашного боя. Ли в первую очередь заставлял обращать внимание на сущность данной техники, на ее переплетение с другими техниками и их взаимопроникновение. Ли требовал умения мгновенно определять принципы, на которых было основало то или иное движение, причем принципы как функциональные, так и чисто двигательные, координационные, на основе которых происходили усиление движения, изменения его направления, переориентация в пространстве и многое другое. Немало внимания уделялось комбинаторике и ситуационному применению движений.

Например, показав мне защиту выбрасыванием руки вперед, Ли требовал использовать ее почти без подготовки против оружия (палки, ножа), против ударов конечностями по разным траекториям и против попыток захвата. Потом начинался этап сращивания защиты с контратакой для достижения максимальной эффективности движения.

Ли заставлял меня подробно разбирать все — от элементарных до самых сложных вариантов техник. Он демонстрировал мне прием, и я должен был тут же его воспроизвести и подробно проанализировать. На первых порах мне это не удавалось, и Учитель давал мне в качестве задания на дом продумать все возможные варианты применения показанной техники. Дома я обдумывал технику, выделяя принципы, на которых она основывалась, рассматривал ее связи и комбинации с другими техниками.

Впоследствии разбор техник начинался сразу. Стандартными требованиями Ли было превратить удар в защиту и защиту в удар, использовать одно и то же движение для освобождений от захвата, нанесения удара, для защиты, выведения из равновесия, обезоруживания и т. д.

Ли создавал ситуацию по определенному сценарию, когда я должен был выбрать наиболее выгодный момент для применения той или иной техники.

Однажды, в момент редкого для Учителя порыва откровенности, он мне признался, что подобная форма обучения необходима для меня как для будущего Хранителя знания, чтобы основные принципы, преподанные мне, могли быть использованы не только для обучения системе рукопашного боя Спокойных, но и для свободного манипулирования ее арсеналом и, в конечном счете, для ее развития.

— По традиции, — говорил Ли, — ты должен был бы повторять за мастером движения от самых простых до самых сложных в течение нескольких часов в день, и лишь потом, когда твое тело было бы готово к познанию, ты бы начал учиться использовать движения с той или иной целью. По традиции очень важно, чтобы ученик в начале обучения не наделял движения боевым смыслом, а относился к ним просто как к движениям, приучая к ним свое тело, выделяя особенности их усиления и управления ими. Только спустя несколько лет ученик начинает познавать принципы использования движений для защиты или атаки, управления линиями концентрации и учиться применять живущий в нем арсенал движений на практике, в ситуациях, создаваемых для него Учителем.

Большое внимание в начальном обучении Ли уделял интуитивной наработке определенных навыков. Примером подобной интуитивной наработки может служить известная притча об ученике знаменитого фехтовальщика, которого Учитель каждый день избивал палкой до тех пор, пока тот, без всякой техники, только используя свои интуитивные возможности, научился защищаться и уворачиваться от ударов. Только после этого Учитель показал ему первый прием.

Таким образом, существуют два подхода к обучению боевым искусствам. Первый подход требует абсолютного послушания, полностью подавляя инициативу ученика и запрещая ему сделать хотя бы один шаг в сторону. При обучении такого типа ученик слепо следует за Учителем и повторяет увиденные им уроки, совершенствуясь в них.

Другой подход основывается на интуиции и инициативе ученика, на полной реализации его внутренних возможностей. Учитель строит процесс обучения с учетом структуры личности обучаемого, так, чтобы в первую очередь реализовать врожденные и уже приобретенные качества и преимущества ученика, и потом этот каркас возможностей он начинает дополнять иными техниками в порядке наиболее эффективного их усвоения.

Одним из принципов обучения, помимо развития интуитивного, комбинаторного и ситуационного мышления, было параллельное изучение техник, когда одновременно с тем, что он может выполнить сегодня, ученик изучал технику «завтрашнего дня», то, что он сможет выполнить только через несколько лет, и то, что он не сумеет сделать никогда. Вместе с простыми техниками я запоминал упражнения максимального уровня сложности. Эти супертехники должны были заставить меня по-новому переоценить свои возможности, выработать новый взгляд на воинское искусство. Сверхсложные техники вводились не как элементы боя, а как упражнения, и ученик, пытаясь выполнить нечто, превышающее его возможности, подготавливался к качественным скачкам в более простых и доступных ему техниках.