МАТРЕШКИ. ЧТО ТАКОЕ СИМОРОН?

МАТРЕШКИ. ЧТО ТАКОЕ СИМОРОН?

Приходит Чапаев к Анке, а она голая сидит… Он ее спрашивает: «Ты почему голая, Анка?» — А она отвечает: «У меня платьев нет». Он тогда шкаф открывает и говорит: «Как нет? Раз платье. Два платье. Привет, Петька. Три платье»…

Чапаев стал объяснять Анне, что личность человека похожа на набор платьев, которые по очереди вынимаются из шкафа, и чем менее реален человек на самом деле, тем больше платьев в этом шкафу… Она пыталась доказать, что все может обстоять так в принципе, но к ней это не относится, потому что она всегда остается собой и не носит никаких масок. Но на все, что она говорила, Чапаев отвечал: «Раз платье. Два платье»… Потом Анна спросила, кто в таком случае надевает эти платья, и Чапаев ответил, что никого, кто их надевает, не существует. И тут Анна поняла. Она замолчала на несколько секунд, потом кивнула, подняла на него глаза, а Чапаев улыбнулся и сказал: «Привет, Анна!»

В. Пелевин. «Чапаев и Пустота».

Попробуем понять, где и когда мы теряем права на жизнь, на счастье, на благополучие, где и как мы обрастаем проблемами. Сейчас мы пишем эти строки, сидя в комнате. Она ограничена стенами, потолком, полом, окнами, дверьми. Мы чувствуем себя более или менее комфортно, мы защищены от возможных неурядиц. За окном сильный ветер и дождь со снегом, а в комнате тепло, сухо, светло. А за пределами этого помещения существуют какие-то границы, защищающие нас? Конечно, это район, в котором мы находимся. Если бы рядом раздавался грохот строительства, нам бы это мешало.

Город — это следующая черта, полоса границ, которыми мы окружены. За пределами города есть другие границы — область, государство. Предположим, что в Новой Лемурзии образовалась партия, которая задумала бы завоевать Россию. Тогда наши пограничники достойно встретили бы этих всадников на бегемотах с пиками и мечами и дали бы им отпор. За пределами государства находятся границы континента Евразия. Мы защищены от океанов, которые со всех сторон готовы вздыбиться и залить нас. Границы земного шара тоже защищают нас. За пределами этой территории есть наша родная обжитая Солнечная система. Она находится внутри нашей Галактики, внутри нашего звездного острова. Следующая граница — Вселенная, Космос. А что дальше? А дальше ничего. Если мы дошли до края, предположительного края, то бесконечную Вселенную очертили границами. Всё! Мы нарисовали все границы бытия, которые нас окружают.

Наш опыт подтверждает, что мы всегда окружены пространственными границами.

Рассмотрим время. Есть хоть кто-нибудь, кто ни разу в жизни не регламентировал, не рассчитывал время? Известно, что исследователи, которые забираются в пещеры, как-то фиксируют время. Оно может не совпадать с часами наружными. Но в любом случае, внутри у нас работают часы, осознаем мы это или нет.

И в пространстве, и во времени мы постоянно ставим границы, чтобы не было неприятностей, чтобы почувствовать себя определенно, уверенно. Если на окнах решетки — мы спокойны. Если завтра начнут выплачивать компенсацию за моральный ущерб, нанесенный перестройкой, я приду в сберкассу вовремя. Одна мысль о компенсации добавляет мне уверенности в будущем.

Выясним, насколько границы нас оберегают. Вернемся к зданию, в котором мы пишем книгу. Пока мы здесь сидим, мальчишки могут избрать наше окно мишенью для стрельбы из рогатки. Значит, это здание нас не охраняет. А район, город, Россия так ли уж защищены? Вспомним 1941 год. Война началась, хотя все были уверены в обратном. Страна расположена на континенте. Если верить преданиям, Атлантида была надежно устроена на континенте. Ее слизало. Нет Атлантиды. Так ли уж это невозможно для Евразии?

Перейдем к временным границам. Баба Дуся увлеклась поздним телесериалом и, в результате, оказалась в конце очереди за компенсацией. Деньги выплатили только первой десятке, а бабу Дусю увезли на «Скорой помощи».

Следовательно, ни пространственные, ни временные границы нас не охраняют. Очевидно, что любая граница, которую мы ставим, не является надежным препятствием для катастроф, катаклизмов, неприятностей. Нам только кажется, что мы защищены. Нас не оберегает неведение, страусовая привычка «прятать голову в песок», делать вид, что мы абсолютно защищены.

Когда мы привыкаем к установившемуся режиму, он защищает нас временно а стало быть, не защищает в принципе. Мы идем в лес по грибы, а попадается ядовитый гриб; мы выходим в солнечную погоду, а промокаем под ливнем. Как можно жить в этом мире, люди добрые? Невероятно! Если мы подумаем, где находимся и чем пытаемся себя защитить, то нужно прямо сейчас всем харакири сделать! Любые границы, которые мы создаем, нас не защищают, а, наоборот, губят и ведут рано или поздно к гибели.

Пространственные границы — мои личные вещи, моя комната, мой дом, моя улица, моя страна, моя планета, моя солнечная система, моя галактика. Временные границы — мой рабочий день, мой месяц отдыха, мой учебный год, моя юность, моя зрелость, моя жизнь. Еще есть внутренние границы — мои планы, мои идеи, мои переживания, мои мечты, мои привычки, мои страхи, мои болезни, мое здоровье. Все это границы, отличающие меня от других людей. А где же нахожусь Я?

В мозгу, в душе, в центре вселенной, в физическом теле, внутри своего сознания? Любое слово выделяет, отграничивает какой-то объект. И если я называю что-то, то, тем самым, ставлю границу между этим объектом и тем, что этим объектом не является.

Вспомним нашего друга, товарища и брата Кощея Бессмертного. Куда он спрятал свою жизнь? В иглу, иглу в яичко, яичко в утку, утку в зайца, зайца в шкатулку, шкатулка подвешена на дереве, дерево находится на острове в море-океане. Он окружил собственное Я такими границами, что, казалось, достичь его было невозможно. Но именно потому, что к любой границе есть ключик, известные персонажи добрались до его жизни.

Что останется, если убрать, сбросить все границы? Представим, что мы раскрываем все оболочки, как матрешки, и доходим до последней. Что внутри нее? Пустота. Но эта пустота является основой всей жизни. Оболочки, в которые мы себя одели, случайны, эфемерны и взаимозаменяемы. Но то, что находится внутри — нетленно и неприкосновенно. Все мои внешние и внутренние обозначения — это только упаковки моего вечного, глубинного, беспредельного Я.

Подытожить приведенные рассуждения можно классическим высказыванием.

Есть нечто бесформенное, прежде неба и земли существующее, беззвучное, бескачественное, ни от чего независящее, неизменное, всепроникающее, неизбывное. Его можно назвать матерью всего, что существует под небом. Истинного имени его мы не знаем.

Это определение, принадлежащее классику даосизма Лао-Цзы, достаточно наглядно и убедительно, хотя оно и состоит из слов. Мы не можем назвать то, что неназываемо. Мы не можем употребить ни одно понятие, ни одно определение, тем самым не поставив очередную границу.

Упаковки, оболочки легко обнаруживаются, а то, что находится внутри них, выскальзывает как мыло. Едва мы попытаемся это обозначить, оно тотчас улетучивается. Нельзя познать то, что непознаваемо. Возможный выход — это отделаться безобидной шуткой.

Поэтому назовем это СИМОРОН. Безобидно. И ничего не значит, ничего не определяет. Вы можете назвать его Петя Рыбкин, или матрос Васькин, или Моськин кот, зная прекрасно, что это все ярлыки, за которыми не стоит ничего. Ибо мои внешние и внутренние обозначения — это границы, это оболочки, это упаковки того Симорона, о котором мы сейчас говорили. В дальнейшем мы иногда будем называть Симорон — Степанычем, подчеркивая наш шутливый, игровой подход. Ну как можно поклоняться какому-то Степанычу?!