ОТНОШЕНИЕ К УЧИТЕЛЮ

ОТНОШЕНИЕ К УЧИТЕЛЮ

Воззрения этих двух систем несколько отличаются. Например, в мадхьямике можно принимать обет без присутствия учителя, используя визуализацию и намерение. Пожелав принять обет бодхисаттвы, я представляю перед собой Будду и всех бодхисаттв, а также могу воспользоваться опорой, скажем, известным изображением Будды, и, с намерением развивать Бодхичитту принимаю этот обет. Если, приняв обет, я его нарушу — например, не буду иметь сострадания к каким-то существам, что является самым тяжким нарушением обета бодхисаттвы, — то утрачу свой обет. В таком случае мне придется выполнить очищение и вновь принять обет, признав, что я не имел явного намерения его утратить. Очищение тоже имеет силу, если выполняется с визуализацией Будды, бодхисаттв и всего Древа Прибежища, пусть даже не в присутствии учителя.

В наших практиках мы произносим А и тоже представляем Гуру Падмасамбхаву, окруженного дэвами и дакини, как единство всех учителей. При этом можно принять обет Прибежища, а нарушив его, можно покаяться в этом и, очистив нарушение, принять обет снова. Само собой разумеется, что лучше принимать обет в присутствии учителя, который обладает приемственностью передачи и умеет объяснить истинный смысл того, что происходит, чтобы человеку было все понятно. Но такая возможность есть не всегда. Может быть, вначале и удастся найти учителя, который объяснит, как развивать Бодхичитту, но нельзя ожидать, что этот учитель всегда будет рядом.

Многие люди хотят, чтобы учитель был с ними все время, но учитель необходим, прежде всего, в том случае, если нужно получить передачу учения или попросить разъяснений. Нельзя относиться к учителю как к мусорному ведру. Что я имею в виду? Мусорное ведро — это место, куда бросают всякий мусор. Подчас, когда человек встревожен и напряжен, он точно так же вываливает все на учителя. Конечно, если никак не удается разрешить какую-то большую проблему, можно попросить совета у учителя, но нельзя сваливать на него все, словно он мусорное ведро. Некоторые пишут мне по два-три письма в неделю. Уж не знаю, откуда у них терпение писать столько писем и деньги покупать столько марок. Читая же их письма, я не могу ничего понять. Ясно, что они служат только для разрядки, а это значит, что к учителю относятся как к мусорному ведру. Обычно я продолжаю читать письма, которые эти люди пишут мне месяц за месяцем, но через некоторое время я их даже не вскрываю, поскольку уже знаю, что внутри. Но я все равно храню их все в большой коробке, так что, возможно, они когда-нибудь попадут в архив Дзогчен-Общины и смогут послужить основой для исследований, как те записи, которые делают психоаналитики.

Учитель нужен для того, чтобы получать от него учения и достигать реализации. Как говорится в Дзогчен, учитель — ваш лучший друг, но здесь друг — это не тот, с кем можно погулять, поболтать и поразвлечься. А ведь многие хотели бы именно этого. Некоторые давние члены Общины говорят, что раньше было лучше, потому что они могли проводить с учителем больше времени, и сожалеют, что теперь все стало сложнее и, чтобы встретиться со мной, требуется предварительная договоренность. Но этим людям следует вспомнить, как все было прежде и как обстоят дела теперь.

Когда мы основали Меригар, нас было человек десять и мы устраивались на ночлег бок о бок в одной, комнате. Тем, кто желает вернуться к этим временам, пришлось бы делать то же самое, но в этом случае нас не вместила бы даже Гомпа, и понадобился бы целый концертный зал. Так что нужно об этом слегка задуматься. А те, кто говорит, что с учителем трудно повидаться, должны думать не только о себе, а помнить, что есть много других людей. Теперь я общаюсь с тысячами членов Общины, а не с тридцатью или сорока, и среди этих тысяч людей есть много таких, которые стремятся не дать мне что-то, чтобы я стал сильнее, а, наоборот, взять. Люди, желающие отдавать, встречаются очень редко. Вот и становится учитель дойной коровой: корову доят и доят, а когда выдоить уже нечего, ее забивают. Примерно так все и происходит. Но поскольку лучше никого не убивать, нужно давать учителю передышку, нужно уважать его пространство. Как-то я услышал такую фразу: «Учитель просветлен, поэтому он никогда не устает». Но я никогда не говорил, что я полностью просветлен, что я не из плоти и крови. И это касается не только меня. Я знаю, что все учителя, даже те, про которых говорят, что они просветлены и творят чудеса, — все они едят, спят, ходят в туалет и делают все, что и остальные люди. Нужно смотреть на вещи здраво и немного думать. Учителя могут уставать, и пусть даже они стойки, как бодхисаттвы, у них есть материальные тела, которые имеют свои ограничения.

Не следует думать, что учитель недоступен и с ним невозможно поговорить. Разумеется, вы можете с ним поговорить, если у вас есть нечто важное, но болтать о пустяках — значит относиться к учителю, как к мусорному ведру. Перед беседой с учителем всегда лучше немного понаблюдать самого себя: возможно, вы сумеете найти ответ самостоятельно. Лучше быть собственным учителем, чем взваливать эту работу на кого-то другого. Вот почему учитель, и прежде всего, учитель Дзогчен, учит нас наблюдать самих себя и обнаруживать собственное состояние. Он всегда советует всем нам отвечать за самих себя. Почему учителя говорят так? Не потому, что не хотят, чтобы их беспокоили, а потому, что прекрасно знают: постоянное обращение к учителю — не выход. Выход в том, чтобы наблюдать себя и разрешать свои проблемы самостоятельно. Если же разрешить проблему никак не удается, учитель, конечно же, может помочь.

Поступай все так, было бы намного легче. Всякий, у кого есть, что мне сказать, может подойти и поговорить со мной прямо: нет необходимости устраивать большую церемонию и уединяться для беседы. Я этого не люблю. Но если кто-то заявляет, что ему нужно сообщить мне нечто очень личное, то можно договориться о встрече заранее. Очень часто у некоторых возникают серьезные затруднения, но во многих случаях нет никакой нужды в большой секретности. Проблема выглядит столь секретной и конфиденциальной только в глазах человека, которого она касается. То и дело кто-то приходит ко мне и говорит: «Вообще-то, у меня нет к вам конкретных вопросов. Я только хочу немного побыть с вами»!

Может быть, кое-кто боится учителя, но я не понимаю, почему. Я никогда не старался пугать людей. Может быть, кому-то нравится видеть учителя генералом, а себя солдатами, и поэтому они боятся и не знают, можно ли поговорить с учителем.