Введение Почему я выбрал историю западной моды?
Введение
Почему я выбрал историю западной моды?
Всем нам интуитивно понятно, что такое одежда. Заходя в помещение или прогуливаясь по улице, вы неосознанно замечаете, кто во что одет, и составляете о каждом свое мнение. По внешнему виду человека обычно сразу можно сказать, богат ли он, беден ли или имеет средний доход. Зачастую даже можно определить, кем человек работает: на курьере будут подвернутые штаны, на бизнесмене – деловой костюм.
Тем не менее мы редко задумываемся, что именно окружающим рассказывает наша собственная одежда о нашем положении в обществе и предпочтениях. Одежда – это самовыражение. Если у вас не очень разнообразный гардероб – например, вы носите только брюки капри и футболки, – это воспринимается так же, будто в вашем словарном запасе не хватает слов.
Многие историки моды изучают костюмы, характерные для определенной цивилизации, работы того или иного модельера или конкретные периоды развития моды, мне же больше всего интересна одежда, которую мы носим сегодня, а также то, как приобрели популярность те или иные образы. В этой книге основное внимание уделено западной моде, особый упор сделан на Америку. Внимательно посмотрев на вещи, которые можно найти в шкафу практически любого американца, я задам про каждую из них вопрос: «А вы знаете, откуда взялся этот предмет гардероба – до того, как вы купили его в «Олд Нейви» (Old Navy)»?
Жена Людовика XVI Мария-Антуанетта в платье, воплощающем все излишества французского двора.
«Вот это тряпье?» – возможно, подумаете вы.
И я отвечу: «Да». Даже у этой поношенной футболки с изображением «Роллинг Стоунз» увлекательная история возникновения, начавшаяся задолго до концертного турне «Стилл Уиллз». Хотя американскую моду часто ругают за неряшливость и считают неудачным подражанием парижской от-кутюр, на мой взгляд, она способна удивлять, в ней есть красота и чувствуется история. А мне очень нравится узнавать, как и почему мода со временем меняется.
До того как я взялся писать эту книгу, я считал, что весьма неплохо разбираюсь в моде. Я уже 29 лет преподаю, и учиться мне всегда нравилось не меньше, чем учить. Однако, пока я работал над этой книгой, мой уровень знаний так возрос и я усвоил столько нового, будто только что заново окончил аспирантуру! Необходимость тщательного поиска нужной информации и пугала, и радовала меня. Что ни день, я узнавал что-то удивительное и неожиданное.
К примеру, я всегда утверждал, что мода неизменно зависит от обстановки – в обществе, культуре, истории, экономике и политике. Но даже я был потрясен, узнав, какие серьезные изменения произошли во вкусах людей после Великой французской революции. Роскошные платья времен Людовика XIV, Людовика XV и Людовика XVI поражали своей пышностью, а парики и прически были такими высокими, что изменилось внутреннее убранство помещений, мебель и даже архитектура зданий. Затем, в мгновение ока, все эти впечатляющие силуэты исчезли, как исчез и сам королевский двор. Их место заняли скромные платья, напоминавшие непритязательные ночные рубашки – из небеленого хлопка, без замысловатого кроя и каких-либо украшений. Это лишний раз доказывает: мода и история неразрывно связаны!
Быть может, вы спросите, почему в львиной доле книг по истории моды рассказывается именно о Западе? Ответ прост: многие века западная мода изменялась и эволюционировала, тогда как восточная оставалась все той же. Индийское сари, китайский чонсам (или ципао), корейский ханбок, японское кимоно тысячи лет выглядели одинаково. Эволюция их заключалась лишь в используемых тканях. Например, кимоно перевязывают поясом оби, которому и сейчас полагается быть шириною 30 сантиметров и длиною 4 метра. Как вам такое требование?
В той части света тоже придумали множество красивых предметов одежды, и их история не менее занимательна, однако изменялись они не так сильно. По этой же причине я не буду рассматривать европейские национальные костюмы. Одежда крестьян из разных регионов замечательна своей неизменностью. Например, в Румынии была найдена глиняная женская фигурка бронзового века, и вылепленная на ней одежда поразительно напоминала болгарский национальный костюм начала 20-го столетия. То есть за 3,5 тысячи лет почти ничего не изменилось! (1) И если мы собираемся рассмотреть эволюцию одежды и ее превращение в то, что мы носим сегодня, тут мы зайдем в тупик.
В 20-х годах 20-го столетия в моду впервые за долгое время вернулась драпировка, характерная для античной тоги (тем не менее не всегда она была так ярко акцентирована, как в наряде на этой фотографии 1920 года).
Напротив, если проследить, как со временем изменялась тога, голова пойдет кругом. Изначально она была простым куском ткани, которым обматывали себя, чтобы выглядеть благопристойно. Длиной она была до пола, и облачались в нее аристократы. Богатые греки и римляне вальяжно прохаживались в тогах по своим покоям.
Когда римляне начали носить тогу и на улице, где было гораздо грязнее, чем в их домах с выложенными мрамором полами, наряд этот стал короче. Вскоре обнаружили, что подол тоги пачкается намного быстрее, чем верх, – так со временем она превратилась в раздельные предметы одежды, а теперь и в платье с запахом, и даже в спортивную форму.
Когда мы со студентами ходим в Метрополитен-музей, я люблю водить их по залам в хронологическом порядке: так они лучше чувствуют эволюцию вещей. Более того, они сами начинают предвидеть их дальнейшее развитие. Ничто не берется из ниоткуда, у всего есть свое назначение. Именно поэтому я люблю картины эпохи Ренессанса. Каждая деталь несет особый смысл, от воробья до лилии. О моде можно сказать то же самое.
Из моей книги вы узнаете об эволюции моды начиная со звериных шкур, которые носили пещерные люди, и заканчивая последними коллекциями с подиумов. Надеюсь, читатели так же, как и мои ученики, ликующие при виде картин в Метрополитен-музее, помогающих проследить ту или иную тенденцию, будут изумлены, узнав о том, как из нижнего белья саксов родились брюки капри с накладными карманами (и почему они превратились в самый ужасный и столь любимый нынешними американцами предмет одежды). Или как традиционные римские сандалии со шнуровкой, позволявшей обуви удержаться на ноге во время ожесточенного боя, стали вьетнамками, которые сейчас носит практически каждый студент.
Киноактриса Джейн Мэнсфилд красуется в туфлях на высоком каблуке. Повальная мода на прозрачную обувь привела к созданию колготок с просвечивающимся неуплотненным мыском и пяткой.
В отличие от шлепанцев, обувь на высоком узком каблуке всегда говорила о богатстве: нет нужды ходить в ней пешком, раз вы занимаете столь высокое положение, что вас всюду носят в паланкине или, в нынешние времена, возят на машине. Когда выходишь из лимузина, можно поставить ножки в туфлях, созданных Джимми Чу, прямо на красную ковровую дорожку, совершенно не опасаясь, что каблук застрянет в решетке или трещине на тротуаре. А вот в 1990-х мы носили громоздкие каблуки отчасти потому, что в эпоху гранжа быть богатым было не так модно, как теперь.
Просто так ничего не случается, и если что-то задерживается в нашей культуре, то это тоже неспроста. Некоторые историки считают, что всякое изменение в моде отражает желание акцентировать внимание на очередной эрогенной зоне, так что новые формы выреза или длина подола происходят от стремления избавиться от сексуальной скуки.
Новаторские идеи в области моды быстро исчезают, если их сложно приспособить к жизни, – так, одни предметы одежды вновь становятся популярными, другие навсегда выходят из моды, а иные будто вечно пребывают с нами. Пока я это пишу, какие-нибудь модницы суетливо идут по Бруклину в коротеньких комбинезончиках, как две капли воды похожих на те, что носили воины в Древней Греции. И тем и другим этот предмет одежды нравится за свободу движений, которую он дает, при этом одни бегут по полю боя, а другие спешат на инди-рок-концерт.
Клэр Маккарделл – одна из величайших американских модельеров всех времен.
Большинство американцев не знают политической истории своей страны, что уж говорить о наследии моды. Мы живем в вопиюще неисторичное время. Зачастую, когда я спрашивал своих студентов из Парсонской школы дизайна, когда была Вторая мировая война, ни один не мог ответить. И меня особенно сильно раздражает, как мало студентов знают что-то о развитии американской моды, – а ведь у нее не такая уж длинная история! До Второй мировой мы все только копировали. Когда началась война, европейские дома мод закрылись и их тенденции мы заимствовать больше не могли. Тут же в Америке появились свои изобретатели – Клэр Маккарделл и Норман Норелл, разрабатывавшие два разных направления: спортивную и вечернюю одежду соответственно, – так у нас и родился творческий подход к моде. 1940-е годы не так далеки от нас, но даже студенты факультетов моды из лучших учебных заведений не знают, какие серьезные изменения произошли в этот период.
Между тем я зачастую могу сказать, у кого из студентов нет исторического чутья, просто глядя на их неоригинальные модели. Они думают, что с каждым новым дизайном изобретают колесо, не удосужившись узнать, что колесо успешно используется уже долгие годы. Тут я всегда вспоминаю о финикийцах. Те делали репродукции египетских и греческих произведений искусства, но знаков письменности не знали, поэтому все воспроизводимые ими надписи были обычной тарабарщиной. Они никогда не видели настоящей колесницы, поэтому на вазах изображали людей, стоящих на небольшой тележке без лошадей. Если бездумно использовать мотивы какой-то культуры, не зная ее основ, можно получить весьма странный, абсолютно нелогичный и искаженный образ.
Больше всего мне хотелось бы, чтобы американскую моду не забыли. Однажды я встречался с директрисой одной известной голландской школы дизайна, и она с презрением отзывалась об американской моде. Такое отношение мне кажется очень обидным, если его выказывает европеец, и откровенно ужасным, если американец. Когда я просматриваю заявления на участие в телешоу «Проект Подиум» (Project Runway), меня всегда поражает, как редко в строке «Кто из модельеров оказал на вас наибольшее влияние» указывают американских дизайнеров. Все непременно приводят имена Александра Маккуина, Кристиана Диора и Коко Шанель – при этом часто пишут ее как «Шинель» – и лишь изредка называют американских модельеров. А если и называют, то в основном Донну Каран. (Ума не приложу, почему никто не вписывает имя Майкла Корса, хотя бы даже ради собственной выгоды, ведь он один из ведущих шоу.)
Что касается моды, американцам абсолютно необходимо стать более патриотичными и защитить наши собственные находки, являющиеся достойным продолжением европейской традиции. Удивительно, почему все эти претенденты на звание нового «Лучшего модельера Америки» не ценят вклад великих модельеров-соотечественников. На ум мне приходят Полин Трижер, Клэр Маккарделл, Норман Норелл, Билл Бласс, Руди Гернрайх, Бонни Кэшин, Ларри Олдрич, Джеффри Бин… Список можно еще долго продолжать! Зато многие молодые дизайнеры, которых я знаю, боготворят «Антверпенскую шестерку», выпускников Королевской академии искусств начала 1980-х годов, в которую входили Дрис ван Нотен и Анн Демельмейстер. Но раз уж некоторые не способны даже правильно написать «Шанель», куда им до «Демельмейстер»!
Пока я тут называю все эти имена, неплохо бы кое-что прояснить и в терминологии: в определенных научных кругах резко высказывались против слова «мода». Меня очень огорчает, что многим оно может не нравиться, ведь это же не какое-нибудь матерное слово на ту же букву! Кое-кто из руководства телешоу как-то попросил меня использовать вместо него слово «стиль», потому что «мода» – это нечто элитарное. При этом той самой элите это слово не всегда нравится. В одной престижной школе искусств на северо-востоке страны вместо «моделирование одежды» даже употребляют словосочетание «разработка одежды». Однажды я был в их кампусе с независимым ревизионным комитетом. Во время нашей заключительной беседы я сказал ректору учебного заведения: «Полагаю, вы воздерживаетесь от использования в учебной программе слова «мода», потому что ваш учебный план не предполагает ее изучения. Он не ориентирован на потребителя. У вас не преподают историю моды. Это просто портновский колледж. Мне было до смерти скучно. Здесь никому не хочется новаторства. Разве вам не хочется, чтобы ваши выпускники изменили мир?» (И кстати, уважаемые читатели, вот вам один из способов избавить себя от дальнейшего членства в независимых ревизионных комиссиях.)
А мне нравится слово «мода». Поэтому я и поместил его в заглавие книги. Мода предполагает изменения и создание одежды без отрыва от истории. По мне, закрыть глаза на моду как на что-то глупое или незначительное – значит отрицать историю и зачастую выказывать сексизм, будто эта область, традиционно интересующая женщин, не достойна стать объектом научного изучения. Когда в 1906 году в Школе дизайна Парсонса открыли факультет моды, его называли факультетом «моделирования костюма», потому что существительного «мода» как такового не было, был лишь глагол – «моделировать». Когда же появилось существительное «мода», оно было призвано обозначать нечто большее, чем одежда, и мне кажется, что те, кому оно не нравится, просто противоречат истории.
Американские модельеры вносят в мировую моду большой вклад, несмотря на серьезные сложности в этой области. Во-первых, от своей работы им всегда необходимо было получать прибыль. Их никогда не спонсировали текстильные фабрики, как было во Франции. И для них никогда не разрабатывалось специальных законов по защите авторских прав, как это делают в Европе. Модельерам в Америке непросто! Тут нужно быть смелым и решительным. Короче говоря: да здравствует Америка! Да здравствует мода! И если меня больше никогда не пригласят в Европу или на очередную конференцию по конструированию и моделированию одежды, я переживу.
В заключение, перед тем как ученые умы неизбежно засыплют меня жалобами на то, что я не рассказал о той или иной форме выреза или о специфике конструирования камзола: эта книга – не учебник и не предполагает столь подробного описания. О том, что здесь освещено всего лишь в паре абзацев, написаны целые книги. Я постарался четко изложить все факты, опустив излишние детали. Если вы уже когда-то читали книги по истории моды, вы вспомните, как мудрено авторы рассказывают об изменении ширины воротника между 1750 и 1753 годами. Не все ли нам равно? Нет, нам интересно, конечно, но не настолько.
Советую всем, кого после прочтения этой книги заинтересует история моды, обратиться впоследствии к более академичным изданиям. Пока же, надеюсь, вы получите удовольствие от такого беспорядочного и избирательного обзора моих любимых событий из истории моды и поймете, что мода и исторические изыскания могут быть весьма занимательными.
Главнейшая цель этой книги – придать большую значимость вашей одежде. Я понял, что люди часто боятся пристально взглянуть на то, что висит в их шкафах, потому что многих мода пугает. Так быть не должно. Выбор одежды доставляет радость и захватывает, а кроме того, касается всех, кто по утрам одевается, а не только элиту с Манхэттена.
Надеюсь, что моя настольная книга по моде позволит вам с интересом взглянуть на свою одежду, по достоинству оценив ее любопытнейшее происхождение. У каждого предмета одежды свое значение, и обычно не одно. В этой книге раскрывается значение и история наших вещей, поэтому я очень надеюсь, что она волшебным образом превратит ваш заваленный одеждой шкаф в удивительный мир! В качестве руководства в конце книги я поместил анкету, которая поможет вам понять, чего не хватает в вашем шкафу и какие вопросы себе задать. Такая инвентаризация позволит многое узнать и о моде, и о себе.
Так что давайте заберемся в нашу машину времени – и в путь!
