Глава V. Инструменты Духа

Глава V. Инструменты Духа

Если мы намерены достичь активного совершенства нашего существа, то в первую очередь необходимо обрести абсолютную чистоту в работе инструментов, которые сейчас могут исполнять лишь музыку, полную диссонансов. Само существо, дух, божественная Реальность в человеке, в очищении не нуждается; оно вечно чисто и не может быть затронуто дефектами своих инструментов или погрешностями в работе, допускаемыми умом, жизнью и телом, как, по словам Упанишады, солнце не может быть затронуто или омрачено дефектами зрения того, кто на него смотрит. Ум, сердце, витальная душа желаний, жизнь в теле – это средоточия нечистоты; именно они должны быть очищены и исправлены, если мы хотим, чтобы работа духа стала совершенной и не сопровождалась, как сейчас, большими или меньшими уступками низшей природе, требующей обманчивых удовольствий. Обычно чистотой называют либо негативную беспорочность, свободу от греха, обретенную за счет постоянного сдерживания любых считающихся неправильными действий, чувств, помыслов или намерений, либо высочайшую негативную и пассивную чистоту, абсолютное удовлетворение пребыванием в Боге, бездеятельность, полное успокоение вибраций ума и души желаний, ведущее в квиетических[6] дисциплинах к высшему покою; ибо тогда дух может проявиться во всей вечной чистоте своей безупречной сути. Считается, что, достигнув этого высокого состояния, больше нечего делать и нечем наслаждаться. Но здесь перед нами встает более сложная проблема осуществления многогранной, не слабеющей, а даже нарастающей и более интенсивной деятельности, основанной на совершенном блаженстве бытия и чистоте как инструментальной природы души, так и сущностной природы духа. Ум, сердце, жизнь, тело должны осуществлять труды Божественного, делать все, что они делают сейчас, и даже сверх того, но божественным образом. Искателю совершенства необходимо осознать, что его целью является не негативная, сдерживающая, пассивная или квиетическая, а позитивная, жизнеутверждающая, активная чистота. Это первая проблема, с которой ему приходится сталкиваться. Благодаря божественному квиетизму обнаруживается безупречная вечность Духа, благодаря божественному кинетизму она становится основой правильной, чистой и безупречной деятельности души, ума и тела.

Кроме того, интегральное совершенство требует от нас, чтобы не только весь сложный механизм инструментальной природы, но и каждая часть каждого инструмента были полностью очищены. В конечном счете, это очищение не может быть только нравственным и этическим. Этика имеет дело только с душой желаний и активной внешней динамической частью нашего существа; она ограничивается контролем характера и поступков. Она запрещает или сдерживает определенные действия, желания, побуждения, наклонности; она культивирует определенные качества, такие как честность, доброжелательность, милосердие, сострадание, целомудрие. Когда ей удается осуществить эти изменения и заложить фундамент добродетели, наполнить ум чистыми помыслами и выработать привычку безупречного внешнего поведения, она считает свою задачу выполненной. Но сиддха интегрального совершенства должен подняться на более обширный план вечной чистоты Духа, находящийся за пределами добра и зла. Эта фраза, однако, не означает, что он будет с одинаковым безразличием творить добро и зло, утверждая, что для духа всё едино (как мог бы подумать слишком скорый на выводы интеллект), ибо, применительно к индивидуальным поступкам, это было бы явной ложью и могло бы послужить предлогом для бездумного потакания слабостям несовершенной человеческой природы. Это также не означает, что, поскольку добро и зло в этом мире связаны так же тесно, как боль и удовольствие (впрочем, как бы ни было данное утверждение верно сейчас и как бы в целом ни было похоже на правду, оно не обязательно является истинным с точки зрения более великой духовной эволюции человеческого существа), освобожденный человек будет жить в духе, полностью отстранившись от механически функционирующей и неизбежно несовершенной природы. Хотя это и может привести к прекращению всякой активности и помочь достичь абсолютного покоя и умиротворения, но, очевидно, это не может быть средством достижения активного совершенства. Это означает, что сиддха активного интегрального совершенства должен непосредственно участвовать в трудах трансцендентной силы божественного Духа, действующей, как универсальная воля, через сверхразум, представленный в нем в индивидуальной форме. Таким образом, его действия станут действиями вечного Знания, вечной Истины, вечной Силы, вечной Любви, вечной Ананады; но при этом, за какую бы работу он ни брался, она, независимо от своего характера, изначально будет выполняться в духе истины, знания, силы, любви и восторга; эти истина, знание, сила, любовь и восторг, изливаясь из духа, пребывающего внутри, будут определять его действия; сами же действия никак не будут влиять на дух или подчинять его работу жестким принципам или твердо установленным нормам. Что же касается образа действий, то все будет диктоваться бытием и волей духа (а не просто преобладающим складом характера), позволяющими ему с максимальной свободой и гибкостью находить наилучший вариант исполнения. Его жизнь станет потоком, текущим непосредственно из вечных источников, перестав быть формой, ограниченной рамками временной человеческой личности. Его совершенство станет не саттвической чистотой, так как он превзойдет гуны Природы, а апофеозом духовного знания, духовной силы, духовного восторга, единства и гармонии единства; внешнее совершенство его трудов будет свободным и спонтанным выражением этой внутренней духовной трансцендентности и универсальности. Чтобы это преображение осуществилось, он должен осознать в себе ту силу духа и сверхразума, которая для нашего ума сейчас сверхсознательна. Но эта сила не сможет действовать в нем до тех пор, пока его нынешнее ментальное, витальное и физическое существо не избавится от своего обычного способа деятельности, свойственного низшей природе. Так что первым необходимым шагом является очищение.

Очищение, таким образом, не должно пониматься в узком смысле слова – как следование определенным правилам внешнего поведения, контролирование своих действий, исключение каких-то поступков или развитие и проявление определенных черт характера или особых ментальных и моральных качеств. Всё это второстепенные характеристики нашего внешнего существа, а не глубинные энергии и не изначальные силы. Нам необходимо составить более широкое психологическое представление об основных силах нашей природы. Мы должны выделить главные части нашего существа, выяснить, где находятся основные дефекты, порождающие нечистоту или неправильные поступки, и устранить их, пребывая в полной уверенности, что все остальное естественным образом придет в норму. Мы должны лечить не симптомы нечистоты (или придавать этой части работы лишь второстепенное значение, рассматривая ее как вспомогательное средство), а, проведя более глубокое исследование, обнаружить и удалить ее корни. Осуществляя такой подход, мы обнаружим, что существуют две формы нечистоты, два дефекта, лежащие в основе любого беспорядка и всех нарушений. Первый связан с характером нашей прошлой эволюции – эволюции невежественного существа, противопоставляющего себя миру; суть этого дефекта заключается в том, что действия, свойственные каждой части нашего инструментального существа, принимают совершенно ложную и невежественную форму. Другая разновидность нечистоты связана с последовательным процессом эволюции, в ходе которого жизнь проявляется в теле и зависит от него, ум проявляется в жизни, развившейся в теле, и зависит от них, сверхразум проявляется в уме и подчиняется уму, вместо того чтобы руководить им, и сама душа предстает лишь сопутствующим обстоятельством телесной жизни ментального существа и скрывает дух покровом несовершенств земной природы. Этот второй дефект обусловлен зависимостью более высоких частей от более низких; происходит смешение функций, в процессе которого несовершенная деятельность более низких инструментов вмешивается в работу более высоких и вносит в нее нечистоту, которая затрудняет ее, искажает и отклоняет в ложную сторону.

Так, истинным предназначением жизни, витальной силы является наслаждение и обладание – и то и другое абсолютно законно, так как Дух создал мир для Ананды, наслаждения и обладания Единого множеством, множества Единым, а также множества множеством; но – и это пример нечистоты первого типа – невежественная обособленность придает наслаждению и обладанию искаженную форму жажды и вожделения и тем самым лишает их всей Ананды и крепко привязывает к своим противоположностям – неудовлетворенности и страданию. Что касается ума, то, поскольку он погружен в жизнь, из которой возник, эти вожделение и жажда вмешиваются в работу ментальной воли и знания, в результате чего ментальная воля вместо того, чтобы быть рациональной волей и силой проницательного ума, становится волей вожделения и силой желания; это приводит к нарушению мышления и понимания, и мы, вместо того чтобы мыслить и рассуждать непредубежденно, беспристрастно, абсолютно трезво, взвешенно и честно, стремясь лишь к истине и правильному пониманию интересующего нас предмета, начинаем мыслить и рассуждать в соответствии с нашими желаниями и предпочтениями. Это один из примеров смешения. Эти две разновидности нечистоты – искаженная форма деятельности и неоправданное смешение различных видов деятельности – не ограничиваются этими характерными примерами; они свойственны всем инструментам и проявляются в любом сочетании их функций. Они пронизывают всю структуру нашей природы. Таковы фундаментальные дефекты нашей земной инструментальной природы, и если мы сможем их исправить, мы приведем наше инструментальное существо в состояние чистоты, будем наслаждаться безупречностью чистой воли, чистым сердцем, вмещающим только чистые эмоции, чистой радостью жизненных энергий, чистым телом. Это станет предварительным человеческим совершенством, но оно может служить основой для реализации нашего истинного «я» и привести к более великому божественному совершенству.

Тремя элементами нашей низшей человеческой природы являются ум, жизнь и тело. Но их нельзя рассматривать отдельно, поскольку жизнь действует как посредник и придает телу и в значительной степени уму свои собственные качества. Наше тело является живым телом; жизненная сила вмешивается во все его функции и обусловливает их. Наш ум тоже во многом является умом жизни, умом физических ощущений; и, только функционируя на более высоком уровне, он, как правило, способен на нечто большее, чем просто осуществление физической ментальной деятельности, подчиненной жизни. Мы можем представить собственную природу в виде иерархической системы. Во-первых, мы имеем тело, поддерживаемое физической силой жизни, физической праной, циркулирующей по всей нервной системе и участвующей в каждом телесном действии и осуществлении каждой телесной функции, благодаря чему вся деятельность тела становится деятельностью не инертного механизма, а живого организма. Прана и физическая оболочка вместе образуют грубое тело, стхула шарира (sth?la ?ar?ra). Это только внешний инструмент, нервная сила жизни, действующая в пределах тела с его грубыми физическими органами. Также существует внутренний инструмент, антахкарана (anta?kara?a), ментальное сознание. Этот внутренний инструмент, согласно древней классификации, подразделяется на четыре элемента: читту (citta) или базовое ментальное сознание, манас (manas), чувственный ум, буддхи (buddhi), интеллект, и аханкару (aha?k?ra), идею эго. Эту классификацию можно взять за основу, но для большего удобства ее необходимо сделать несколько более развернутой. Антахкарана пропитана жизненной силой, которая становится здесь инструментом психического сознания жизни и психического воздействия на жизнь. Потоки этой психической праны насквозь пронизывают весь чувственный ум и все базовое сознание, формируя нервную или витальную и физическую ментальность. Ей подчинены даже буддхи и эго, хотя они и способны возвышать ум и освобождать его от подчиненности этой нервной, витальной и физической психологии. Это сочетание ума и праны создает в нас чувственную душу желаний, которая является главным препятствием на пути к более высокому человеческому, а также к еще более великому божественному совершенству. И, наконец, над нашим нынешним сознательным умом пребывает сверхразум, являющийся истинным средством достижения и исконным средоточием этого совершенства.

Читта, базовое сознание, в значительной степени подсознательно; оно может скрыто или явно действовать двояким образом – либо пассивно, просто воспринимая, либо активно, реагируя и создавая ментальные формации. Как пассивный инструмент, читта воспринимает все впечатления, даже те, которые ум не осознаёт или не замечает, и накапливает их в огромном хранилище пассивной подсознательной памяти, которыми ум, будучи активной памятью, может пользоваться. Однако обычно ум пользуется только тем, что изучил и понял – причем ему легче использовать то, что он изучил внимательно и хорошо понял, и труднее – то, что он изучил поверхностно и не совсем понял; в то же самое время в сознании есть сила, способная посылать в распоряжение ума то, что он вообще не наблюдал, чему не уделял внимания или даже то, что он сознательно не переживал. Эта сила проявляет свое действие только в паранормальных состояниях, когда какая-то часть подсознательной читты, так сказать, поднимается на поверхность или когда сублиминальное существо в нас выходит из-за кулис и какое-то время исполняет определенную роль на внешней ментальной сцене, где происходит непосредственное взаимодействие с внешним миром и приоткрываются наши внутренние взаимоотношения с самими собой. Эта деятельность памяти настолько фундаментальна по отношению ко всей ментальной активности, что иногда говорят, что человек – это память. Даже субментальная деятельность тела и жизни (наполненная впечатлениями этой подсознательной читты, которая не контролируется сознательным умом, имеет свою витальную и физическую память), витальные и физические привычки формируются в основном благодаря этой субментальной памяти. По этой причине они могут быть изменены в бесконечных пределах с помощью более мощного воздействия сознательного ума и воли, когда те разовьются и найдут способ передавать подсознательной читте волю духа, чтобы создать новый закон витальной и физической деятельности. Более того, все устройство нашей жизни и нашего тела может рассматриваться как комплекс привычек, сформированных прошлой эволюцией в Природе и удерживаемых вместе цепкой памятью этого скрытого сознания. Ибо читта, первичная субстанция сознания, подобно пране и телу, присутствует во всей Природе, но на уровне материальной природы остается подсознательной и механистичной.

Однако фактически любое действие ума или внутреннего инструмента проистекает из этой читты или базового сознания, которое по отношению к нашей активной ментальности частично сознательно, а частично подсознательно или сублиминально. Когда это сознание испытывает внешние воздействия или побуждается разумными силами субъективного внутреннего бытия, оно порождает определенные привычные формы активности, внешнее проявление которых определяется нашей эволюцией. Эмоциональный ум или, для удобства и краткости – сердце, является одной из таких форм активности. Наши эмоции – это волны, читтаврити (citta-v?tti), поднимающиеся из базового сознания в ответ на внешние воздействия. Их активность тоже в значительной степени определяется привычками и памятью о пережитом. Эта активность не императивна, не подчинена законам детерминизма; не существует поистине непреодолимого закона нашего эмоционального бытия, которому мы должны беспрекословно подчиняться; когда ум подвергается определенным воздействиям, мы не обязаны отвечать печалью на одни, гневом на другие, ненавистью или антипатией – на третьи, симпатией или любовью – на четвертые. Все эти реакции не более чем привычки нашего эмоционального ума, которые могут быть изменены сознательной волей духа; мы можем научиться их сдерживать, мы даже можем полностью подняться над ними и стать независимы от горя, гнева, ненависти, симпатии и антипатии. Мы подвержены этим реакциям, пока продолжаем зависеть от механической деятельности читты на уровне эмоционального ума. Эту зависимость очень трудно преодолеть в силу прошлых привычек и особенно из-за упрямства витальной части ментального инструмента, нервного витального ума или психической праны. Характерной особенностью эмоционального ума является то, что он формируется реакциями читты, которые очень тесно связаны с нервными жизненными ощущениями и откликами психической праны. Поэтому его в некоторых системах зовут читта и прана, сердце, душа жизни; это, пожалуй, наиболее быстро возбуждающаяся и чрезвычайно устойчивая форма деятельности души желаний, созданная в нас взаимодействием витального желания и реагирующего сознания. И все же подлинная эмоциональная душа, подлинная психея в нас является не душой желания, а душой чистой любви и восторга; но она, как и все остальные части нашего истинного существа, может выйти вперед только тогда, когда искажение, порожденное жизнью желания, будет убрано с поверхности и перестанет быть главной чертой, характеризующей деятельность нашего существа. Устранение этих дефектов и выход вперед подлинной души является необходимым элементом нашего очищения, освобождения и совершенства.

Нервная деятельность психической праны наиболее ощутима на уровне нашей чисто чувственной ментальности. Эта нервная ментальность на самом деле сопровождает любое действие нашего внутреннего инструмента и, кажется, часто формирует большую часть того, что возникает помимо чувств. Эмоции особенно сильно осаждаются праной и несут на себе ее отпечаток; страх – скорее даже нервное ощущение, чем эмоция, гнев – в основном или часто нервная реакция, переведенная на язык эмоций. Другие чувства в большей степени принадлежат сердцу, более внутренни, но они очень тесно связаны с нервными и физическими желаниями или направленными вовне импульсами психической праны. Любовь является эмоцией сердца и может быть чистым чувством (все ментальные движения, поскольку мы представляем собой воплощенные умы, должны оказывать и даже мысль оказывает определенный витальный эффект и вызывает определенный отклик в субстанции тела, но это не значит, что этот эффект или реакция должны обязательно иметь физическую природу), однако любовь сердца с легкостью объединяется с витальным желанием тела. Этот физический элемент может быть освобожден от подчиненности физическому желанию и избавлен от того, что называют вожделением, он может стать любовью, использующей тело как для физической, так и для ментальной и духовной близости; но любовь также может отделиться от всего этого, даже от самого невинного физического элемента, или оставить лишь легкий намек на него и стать чистым единением души с душой, психеи с психеей. К тому же подлинная функция чувственного ума заключается в генерировании не эмоций, а сознательных нервных реакций, нервного ощущения и восприятия, импульсов, побуждающих тело и физические чувства к той или иной деятельности, в формировании осознанных витальных желаний и устремлений. С одной стороны, он обладает способностью к рецептивному восприятию, а с другой, к динамическому реагированию. Все эти элементы манаса используются естественным и надлежащим образом, когда более высокий ум не подчиняется им механически, а контролирует и регулирует их деятельность. Но есть и еще более высокое состояние, когда они претерпевают определенную трансформацию и подчиняются сознательной воле духа, придающей деятельности психической праны истинную форму и лишающей ее характерной примеси желания.

Манас, чувственный ум, на уровне нашего обычного сознания, для того чтобы познавать, использует физические органы чувств, а для того чтобы прямо или косвенно воздействовать на объекты чувств, – органы тела. Внешняя и поверхностная деятельность чувств по своему характеру является физической и нервной, поэтому можно легко прийти к выводу, что мы имеем дело просто с формами нервной деятельности; в древних книгах чувства иногда называли пранами, формами нервной или витальной активности. Но все же самое главное в них – не нервное возбуждение, а сознание (деятельность читты), использующее физические органы и нервные импульсы в качестве своих посредников. Манас, чувственный ум, создается активностью, берущей начало в базовом сознании и формирующей основу того, что мы называем чувством. На самом деле, зрение, слух, вкус, обоняние, осязание свойственны уму, а не телу; но физический ум, которым мы обычно пользуемся, ограничивается переводом на язык чувств тех внешних воздействий, которые он получает через нервную систему и физические органы восприятия. Однако внутренний манас также имеет свои собственные внутренние зрение, слух, осязание, которые не зависят от физических органов чувств. Более того, он может не только непосредственно взаимодействовать с объектом, – что позволяет воспринимать даже внутреннее состояние объекта, находящегося в зоне или вне зоны физической досягаемости, – но и с другим умом. Ум также способен изменять, преобразовывать импульсы, идущие от органов чувств, уменьшать их степень, амплитуду и интенсивность. Эти способности ума мы обычно не развиваем и не используем; они остаются скрытыми или иногда спорадически и бессистемно проявляются у одних людей с большей легкостью, у других с меньшей, или же это случается, когда человек находится в паранормальном состоянии. Они лежат в основе ясновидения, яснослышания, передачи мыслей и внушений на расстоянии, телепатии и большинства более распространенных разновидностей так называемых оккультных способностей – хотя лучше говорить о них не столь мистическим языком и называть способностями, присущими пока что скрытой деятельности манаса. Гипнотизм и многие другие паранормальные явления напрямую связаны с деятельностью этого сублиминального чувственного ума; это не значит, что он является единственным фактором этих феноменов, но он является первым вспомогательным средством взаимодействия, контакта и реагирования, хотя в действительности основная часть деятельности осуществляется внутренним буддхи. Мы обладаем двойственной чувственной ментальностью – физическим умом и супрафизическим умом и можем пользоваться обоими.

Буддхи является конструкцией сознательного существа, в значительной степени превосходящей свои истоки в базовой читте; это интеллект с его способностью познавать и проявлять свою волю. Буддхи имеет дело со всей остальной деятельностью ума, жизни и тела. По своей природе, он является силой мысли и воли Духа, низошедшей сюда и принявшей земную форму ментальной активности. В структуре этого интеллекта можно выделить три последовательных уровня. Во-первых, есть понимание на уровне чувств. Это просто регистрация, запись, понимание и реакция на сигналы, посылаемые чувственным умом, памятью, сердцем и сенсорной ментальностью. С помощью этих средств буддхи создает примитивный мыслящий ум, который не выходит за рамки предоставляемых ими данных, подчиняется их шаблонам, озвучивает их повторения, бесконечно вращается в привычном круге внушаемых ими мыслей и намерений или с той же рабской покорностью, с какой рассудок подчиняется внушениям жизни, следует любым новым тенденциям, которые могут быть представлены на его рассмотрение и восприняты им. Кроме этого примитивного понимания, которым мы все чрезвычайно широко пользуемся, существует способность последовательно или целенаправленно мыслить и делать волевые усилия, свойственная рассудку, который для своей деятельности и постановки целей пытается создать внушающую доверие, обоснованную устойчивую систему знаний и намерений, делающую применимыми на практике его интеллектуальные представления о жизни.

Несмотря на свой чисто интеллектуальный характер, этот второй или промежуточный рассудок чрезвычайно прагматичен в своих намерениях. Он создает своего рода интеллектуальную структуру, конструкцию, систему правил, в которую пытается заключить внутреннюю и внешнюю жизнь, чтобы использовать ее, подчинив более или менее совершенному контролю и управлению, для достижения какой-нибудь рациональной цели. Именно благодаря этому рассудку в нашем человеческом интеллектуальном бытии возникает свод этических и эстетических правил, система взглядов, твердо установленные рамки представлений и ограниченный круг жизненных целей. Он высоко развит и доминирует во всех людях, обладающих более или менее развитым умом. Но выше его есть другой рассудок, высший уровень буддхи, который занят бескорыстным поиском чистой истины и подлинного знания; он стремится отыскать изначальную Истину, пребывающую позади жизни, позади объектов и наших внешних «я», и подчинить свою волю закону Истины. Почти никто не умеет даже с минимальной степенью чистоты пользоваться этим высочайшим рассудком, однако, пытаясь делать это, мы реализуем самую высокую способность нашего внутреннего инструмента, антахкараны (anta?kara?a).

На самом деле, буддхи – это посредник между умом Истины, который находится на недоступных для нашего активного сознания высотах и является непосредственным инструментом Духа, и физической жизнью человеческого ума, развившегося в теле. Волевые и сознательные способности буддхи берут начало в этом более великом и безупречном уме Истины, или сверхразуме. Буддхи сосредоточивает свою ментальную деятельность вокруг идеи эго, идеи, порождающей у человека представление: «Я являюсь этим умом, жизнью и телом» или: «Я являюсь ментальным существом, обусловленным деятельностью ума, жизни и тела». Он служит этой идее эго, либо ограниченной тем, что мы зовем эгоизмом, либо расширенной, благодаря сопричастности окружающей жизни. Возникает чувство эго, в основе которого лежит обособленная деятельность тела, индивидуализированной жизни и реагирующего ума. Идея эго в буддхи становится центром, вокруг которого сосредоточивается вся деятельность этой эгоистической мыслящей личности. Стремясь к получению опыта и расширению, она в качестве своих инструментов использует примитивное понимание и промежуточный рассудок. Когда же развиваются высшие рассудок и воля, нам удается посмотреть на внешнюю реальность глазами более высокого духовного сознания. Тогда мы можем увидеть, что наше «я» является ментальным отражением высшего «Я», Духа, Божественного, единого существования трансцендентного, универсального, индивидуального в своем многообразии; после этого сознание, в котором все эти ипостаси сходятся, становятся аспектами одного бытия и устанавливают истинные взаимоотношения друг с другом, может быть освобождено от всех этих физических и ментальных наслоений. Когда происходит переход к сверхразуму, способности буддхи не утрачиваются, а подвергаются возвышающему супраментальному преображению. Однако о сверхразуме и преображении буддхи мы поговорим, рассматривая проблему обретения высших сиддх или божественного совершенства. А пока что нам нужно обратиться к очищению природного существа человека, готовящему его к любому преображению такого рода и ведущему к освобождению от оков низшей природы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.