Смысл и бессмысленность

Проблема абсурда и поиска смысла была актуальна для людей во все времена. Мы можем найти описание переживаний, связанных с ощущением бессмысленности, в произведениях классиков русской литературы – Лермонтова, Достоевского, Льва Толстого. Но по наблюдениям психологов гораздо большее количество людей стало ей озабочено в середине 20 века.

Проблема бессмысленности в психотерапии звучит как жалобы на разочарование в какой-то части жизни – «Я не знаю, зачем я хожу на работу», – или в жизни в целом: «Я не знаю, зачем я живу», «Я не вижу никакого смысла в существовании людей».

Как уже писалось выше, с точки зрения Гештальта, смысл возникает из связи фигуры и фона. Приводился пример молодого человека, который приходит на вечеринку, в надежде встретить конкретную девушку. Когда он узнает, что она не появится, вся ситуация теряет смысл для него и разваливается на бессмысленные фрагменты. Абсурд – это распавшийся на фрагменты фон, из которого исчезла центральная фигура. Может быть, этот молодой человек сможет обнаружить новую фигуру интереса, например, увидит другую привлекательную для себя девушку. И тогда фон снова соорганизуется вокруг этой новой центральной фигуры. Однако когда люди говорят, что не видят смысла своей жизни, их фон восприятия связан не с частной сиюминутный ситуацией, а охватывает достаточно продолжительный отрезок времени (например, «я не вижу смысла в обучении в этом институте», «я не вижу смысла жить после того, что случилось»).

Каковы отсюда практические выводы? Когда мы сталкиваемся с переживанием абсурда, важно не цепляться за фигуру, которая разрушилась, а посмотреть, какая еще фигура может появиться из фона и привлечь внимание. Чтобы иметь смысл, она должна вызывать интерес, о котором сигнализируют наши чувства и телесные ощущения. Невозможно придумать смысл из головы. Поэтому при работе с проблемой абсурда важно обращаться не к логическому рассудку, а к эмоциональной сфере личности и ее воображению. Нужно на время уйти от рационального целеполагания и погрузиться в чувства, возможно недостаточно ясные и трудноуловимые. Терапевт может задавать вопросы о том, позволяет ли человек себе мечтать, какие у него мечты сейчас и какие были в прошлом, какие у него были хобби в жизни, чем он любил/любит заниматься, есть ли у него какие-нибудь незавершенные проекты, о которых он сожалеет и т. п. Только после обнаружения целостной фигуры мотивирующего смысла стоит переходить к постановке конкретных целей и разработке планов.

Когда-то давно по рекомендации общих знакомых, ко мне на консультацию обратился мужчина. Он выглядел грустно. Он сказал, что чувствует, что находится в депрессии и у него такое ощущение, что он запутался в жизни, и не знает, зачем он живет. Он рассказал, что сменил много мест жительства и профессий, но так и не может понять, что ему нужно.

Я поинтересовался, о чем он больше всего печалится, когда рассказывает об этом. Он ненадолго погрузился в себя и затем ответил, что в далеком городе у него остались жена и ребенок, с которыми он почти не поддерживает связи. Еще немного подумав, он улыбнулся и сказал: «Кажется, я понял, что мне нужно! Мне нужно постараться восстановить с ними отношения».

Это была единственная консультация. Я встретил его случайно на улице примерно через год. Он подошел и, улыбаясь, сказал, что теперь у него все хорошо. По всей видимости, восстановить отношения с прежней семьей ему так и не удалось. Но у него появилась девушка, с которой завязались серьезные отношения. Позже я узнал, что они поженились, и у них родился ребенок.