Глава десятая

Я по-прежнему тайком жил в пустующем крыле дома Робби, а это не очень здорово, если у тебя есть постоянная девушка. Я прокрадывался в дом после одиннадцати часов вечера и выходил в семь утра, опасаясь попадаться на глаза жене Робби. У Робби и Лори хватало проблем и без меня — Лори даже спала в домике для гостей, — и меньше всего мне хотелось создавать им новые проблемы.

Но однажды утром я проспал. Моя комната располагалась наверху, все окна были открыты. Гостиный домик Лори находился прямо напротив моей комнаты, и все окна в этом домике тоже были распахнуты. Я увидел, как она наклоняется к подоконнику и набирает номер. Мой телефон зазвонил — раздалась протяжная, гулкая мелодия.

Мать твою.

Похоже, меня застукали. Я спрятался под подоконник и ответил на звонок.

Лори всегда говорила громко, и ее голос из гостиного домика я слышал лучше, чем по телефону. Она кричала, что уезжает с Робби в Европу, а потом — в Нью-Йорк и что ей нужен человек, который останется дома и будет за всем следить.

«Могу я на вас положиться?» — спросила она.

Я говорил очень тихим, приглушенным голосом.

— Да, разумеется.

Она заподозрила неладное.

— Я не прошу слишком многого. Вы можете отказаться. Но я буду платить.

— Нет, нет, нет, — мямлил я. Это был какой-то сюр. Она предлагала заплатить мне за то, что я делал уже год. И она ни о чем не догадывалась! Я следил за домом, пока они были в отъезде, но и когда они приезжали обратно, я тоже был тут, никуда не уезжал. Полтора года я разрывался между «Каньоном», медицинской практикой и безумной влюбленностью в Хейли. Но тут Робби и Лори разругались из-за продажи дома. Она хотела его продать, а он хотел здесь остаться. На этой почве они постоянно ссорились.

Я был уверен, что придется подыскивать новое жилье, и это было ужасно. Ведь я никогда не смогу жить бесплатно в таком роскошном поместье в Малибу. В доме площадью семь тысяч квадратных метров, с частным пляжем, двумя домиками для гостей и бассейном с морской водой. Пока Робби и Лори препирались друг с другом, меня осенило. Это был момент вдохновения, или, как любят говорить на семинарах программы «12 шагов», — откровение свыше.

Я осторожно перебил ее.

— Я могу арендовать ваш дом.

Лори запнулась, но буквально на секунду.

— Как ты собираешься платить?

— Я буду платить десять тысяч долларов в месяц.

Справедливая рыночная цена была пятнадцать тысяч, ну, может, двадцать тысяч.

— И где ты возьмешь деньги? — продолжала она.

— Деньги есть. Я могу продать все мое золото. Оно растет в цене. У меня даже больше, чем нужно. За два месяца на берегу океана я приведу ваш дом в порядок. Я покрашу его. Он будет просто замечательным. Я планирую сделать из этого дома самый лучший рехаб во всем Малибу.

Я знал, что мои шансы стремятся к нулю. Я затаил дыхание и ждал, что она ответит.

— Ладно. Только не сорить в моем доме.

— Нет, нет! Я буду следить за порядком!

Я был в полном восторге. Поднявшись наверх, я стал планировать открытие моей собственной клиники. Рехаб «Ривьера».

* * *

Я еще не успел отремонтировать и покрасить дом, как ко мне начали приезжать пациенты. К этому времени у меня было много знакомых в мире медицины, и все они знали, что я специализируюсь на трудных случаях. Я всегда выступал против идеи, что есть запущенные случаи, когда человека уже не вылечишь. Пациент должен хотеть, чтобы ему помогли. Если такое желание у человека есть, я готов полюбить его безоговорочно. И сделаю все, что в моих силах, чтобы он понял: жизнь может быть прекрасной, удивительной и осмысленной без алкоголя и наркотиков.

Мои методы были самыми нетрадиционными. Я возил пациентов на рок-концерты, в Лас-Вегас, на спа-курорты, на фестиваль «Коачелла» и на Гавайи. Однажды мы даже улетели на Багамы и плавали месяц на яхте от одного острова к другому.

Я нарушил много правил. Возможно, все подряд. У меня и моей методики было много критиков, но я не обращал на них внимания. Главное, что моя методика работала. Люди выздоравливали.

Я занимался с пациентами серфингом. Мы постились и разрабатывали трехнедельные очистительные диеты на свежевыжатых соках, сырых продуктах и клизмах. Я возил их в Санта-Монику, где выкачивают кровь, помещают ее в стеклянную бутыль, насыщают озоном, а потом кровь яркого рубинового цвета снова переливают в вены. Мы практически поселились в инфракрасной сауне и сидели на диете, которая выводит из организма тяжелые металлы. Люди думали, что мы сошли с ума, но мы с оптимизмом смотрели в будущее, выглядели все лучше, молодели с каждым днем.

Рехаб «Ривьера» стал успешным. Когда я отложил достаточно денег, я оплатил маме билет до Польши, чтобы она навестила родных, которых не видела сорок лет. Вернувшись, она вспомнила свое прошлое и подробно рассказала мне про свое детство — про войну, Казахстан и Сибирь. Мне очень хотелось, чтобы эта поездка была моим подарком маме, но ответный подарок был неизмеримо дороже. Теперь моя симпатия к ней особенно глубока, как никогда раньше. Так что спасибо тебе, мама. И я жалею, что был таким несносным сорванцом…

В известном смысле моя мечта о своем баре стала реальностью. Все начиналось с кухоньки в рехабе «Ривьера». Я готовил для своих пациентов замечательные смузи, и в итоге по утрам ко мне выстраивалась очередь в пятнадцать человек. Все хотели получить смузи. Причем некоторые из желающих даже не были моими пациентами, — это были соседи, дети, еще какие-то люди, которые, попробовав однажды смузи моего приготовления, возвращались вновь и вновь.

Впрочем, не все мои пациенты были примерными. Попадались и отъявленные упрямцы. Их приводили родители или полиция, и порой это были неисправимые упрямцы. Их истории были ужасны, — как бывший наркоман я не чувствовал себя с ними в безопасности и боялся, что ничем не смогу им помочь. Там была одна девочка, ее звали Сара, и из всех знакомых мне торчков Сара была самой сварливой. Моя жизнь меркнет в сравнении с ее жизнью.

Когда Сара прибыла в рехаб, она курила одну сигарету за другой и ела психотропные таблетки. Судя по ее внешнему виду, пора было брать лопату и зарывать ее в землю. Весь день Сара повторяла как заведенная: «Мне пофиг. Только бы вмазаться. Мне пофиг. Только бы вмазаться».

Это была ее мантра. Когда она замолкала, то являлась на кухню и начинала над нами посмеиваться.

«Вы в Малибу помешались на своих репейниках и витаминных коктейлях. Здесь все ездят на „Бентли“. Полный бред. Вы все фальшивые. К черту вас всех».

Но она мне нравилась. Я знал, что, прячась за свое демонстративное и грубое поведение, Сара гниет изнутри. И еще она скучает по своим детям. Детей у Сары забрали. Ей угрожал суд. Суд должен был решить, что с ней делать: сажать в тюрьму или снова восстановить в родительских правах? Я видел, что она разрывается на части. Она нуждалась в помощи. Ее никто не удерживал, но она оставалась у меня. И я помог ей.

Прошло полгода. Полгода она не спала по ночам, задремывая лишь под утро, без конца курила, ела джанк-фуд и сладости. Но перед ее глазами был пример остальных, и она убеждалась в хороших результатах моей методики. Однажды она вошла на кухню и увидела, как я наливаю в стакан витаминный сок из «Premier Research Laboratories».

— Что это за дерьмо? — спросила Сара.

— Это дерьмо вставляет как ничто в мире.

— Выглядит заманчиво, — сказала она.

— Знаешь, я пью сок не потому, что он хорошо выглядит или приятен на вкус. Я пью его и чувствую себя потрясающе.

Она сдалась. Героин и метамфетамин неприятны на вкус, но она употребляла и то и другое, потому что они поднимали ей настроение.

— Можно стакан?

Я был удивлен. Но сразу же взял пустой стакан и налил ей двойную порцию из разных бутылочек. Сара выпила залпом и отошла в сторону. Она вернулась через две минуты.

— Можно еще стакан?

— Нет, — отрезал я. — Категорически нельзя, черт возьми.

— Почему же? Мне очень понравилось.

— Ага. А что я пытался вбить тебе в голову месяцами?

— Нет, я серьезно, — ответила она. — Действительно улучшается настроение.

— Это только начало. Посмотрим, что ты скажешь, когда начнешь есть здоровую пищу.

— Что там еще?

— Я приготовлю тебе смузи.

И я приготовил ей смузи с молозивом, миндальным маслом, финиками, медом, пчелиной пыльцой и маточным молочком. Она высосала его, не говоря ни слова, но по выражению ее лица я понял, что ей хорошо, что все ее тело откликнулось на это лекарство.

На другой день меня разбудил стук в дверь. — Можешь мне приготовить один из этих коктейлей?

Через несколько недель она бросила курить. Через два месяца, вопреки предписаниям врачей, она перестала принимать психотропные препараты. Ее преображение можно назвать только чудом. Мы в нее влюблены — и я, и Хейли. Мы дружим и очень близки. Сегодня она живет в замечательном доме со всеми своими детьми.

Она не пьет и не употребляет почти семь лет. Сегодня она — один из моих лучших друзей, чудесная мама и дочь своих родителей, которые прошли с ней все круги ада. Родители очень любят ее, особенно ее отец Стивен. Он — мой хороший друг и наставник. Каждый январь мы вчетвером выезжаем из города и празднуем ее чудесное исцеление. Она ходит в церковь дважды в неделю, а в прошлом году она организовала первый рынок органических продуктов в своем городке.

Лучшего нельзя и представить.

* * *

Мне очень нравилось помогать людям, но эта помощь требовала жертв. Я расшибся бы в лепешку ради того, кто хочет быть трезвым и здоровым. Реабилитация сродни волшебству. Но есть люди, которые просто не хотят меняться. Им скучно без игрушек, парней/девушек/супруг/супругов/домов. Или им просто надоели проблемы с законом, ссоры с родителями, и поэтому они дают согласие лечь в реабилитационную клинику, но на самом деле меняться они не хотят. В Малибу мы называем таких людей «гастролерами». Допустим, они селятся в «Обители», ложатся на тридцатидневный курс экспресс-терапии, а потом — сбегают. Затем родственники кладут их снова, уже в другой рехаб, платят шестьдесят тысяч долларов в месяц. И все повторяется с начала. У меня бывали пациенты, которые сменили 10–15 рехабов за пять лет.

Если люди хотят измениться, им для начала нужно признать свою зависимость. Нельзя бесконечно давить на жалость. Надо сказать, что наркоманы и алкоголики — выдающиеся притворщики и плакальщики. Но чтобы признать свою зависимость, нужно смирение, которое, увы, редко бывает свойственно людям с моим характером. Мы попадаем в беду и клянемся Богу, что это никогда больше не повторится, молим о помощи, заключаем якобы нерушимые пакты с нашим подсознанием и остальным миром. А потом в двери настойчиво стучится наше эго, и мы забываем прошлое. И вот мы уже опять пьяны, снова торчим. Потому что в глубине души мы никогда не хотели меняться.

В рехабе «Ривьера» я видел все это много раз. Люди приходили, поджав хвосты, и тысячи раз клялись мне, что они хотят стать чистыми, трезвыми, хорошо себя вести, — о бещали все что угодно, лишь бы я помог. Но как только они распаковывали свои вещи — начинали нарушать правила, пропускать комендантский час, отказывались посещать собрания и так далее и тому подобное.

Иногда попадаются отпетые заблудшие души. Эти духовные вампиры влачат нищенское существование, но они слишком ленивы, чтобы что-то изменить, поэтому они изливают свой яд на других и постоянно скандалят. Из-за всего этого моя душа устала. Родственники платили мне за реабилитацию пациентов, но я понимал, что результат будет нулевой, прогресса не ожидается и рано или поздно эти люди снова сядут на иглу. Эта мысль разлагала меня изнутри. Эти деньги доставались мне потом и кровью. Эти вампиры высасывали жизненные соки из окружающих и лишали энтузиазма тех пациентов, которые действительно хотели вылечиться. Потом они уходили, брались за старое, ложились в другой рехаб, и все начиналось заново.

Через пять лет рехаб «Ривьера» начал меня тяготить. У меня появилось больше седых волос, ныла шея и поясница, не говоря уже о том, что мои отношения с Хейли попали под удар и близились к точке невозврата.

Потом сорвался один из моих лучших друзей, который вел наши дела. Он ничего не мог довести до конца, и наше совместное предприятие разваливалось. Ладно бы, если бы он был просто сотрудником, но, как я уже сказал, это был один из моих лучших друзей. Я любил его и не мог понять, почему он так поступает. Только потом я узнал, что он взялся за старое и все время был под кайфом.

Пришлось продать «Ривьеру» за бесценок одному парню из Малибу. У него была тяжелая судьба, много лет назад мы вместе с ним сидели на игле, но он, как и я, сумел завязать, и теперь его дела идут превосходно. Он слышал, что я хочу продать клинику, и спрашивал: может ли он купить ее вместе со своим партнером? У них не было больших денег, но это не важно. Я знал, что дело нужно передать человеку с таким же прошлым, что и у меня, — пусть даже у него не так много денег. Вместе со своим деловым партнером он проделал колоссальную работу. Я ходил к нему на занятия по программе «12 шагов», мы и сейчас часто общаемся.

Порой в моей жизни происходили серьезные перемены, и я понятия не имел, что они мне несут, что ждет меня дальше. Исключение из школы. Переезд из Огайо в Калифорнию. Увольнение из «Каньона».

Но не в этот раз.

В этот раз я точно знал, что мне делать.

* * *

В 2011 году в старом торговом центре освободилось несколько торговых точек. Место называлось Виллидж Пойнт-Дюм в Малибу. Новый владелец торгового центра выселял бар и нескольких арендаторов, и весь комплекс отчаянно нуждался в обновлении. Пришло время осуществить свою мечту. Пора было открывать предприятие SunLife Organics. SunLife — жизнь солнца. Символом предприятия я выбрал розовый лотос — красивый цветок, который произрастает из грязи и отбросов.

Как и со всеми другими предметами страсти в моей жизни — с музыкой, женщинами, наркотиками, — я упорно преследовал свою цель: открыть органический бар, где будут подавать натуральные соки и смузи. Пусть у меня не было бизнес-плана, финансирования, идеи управления предприятием общественного питания, зато я был одержим своей мечтой. Она никогда не сбылась бы без помощи Хейли, но я буду откровенным и скажу, что наши отношения едва не рухнули окончательно, когда моя мечта сбылась.

Несколько месяцев подряд я постоянно был на нервах, так как открывал свое предприятие. Дело закончилось тем, что мы с Хейли подрались… Я очень боялся провала, и мне нужен был человек, на которого я смог бы свалить вину. Поэтому я сорвался на Хейли, попросил ее забрать деньги из сейфа и уйти из моего дома и моей жизни. Моя вторая сущность требовала выхода из ситуации на моих условиях, пока еще есть такая возможность, пока ситуация не вышла из-под контроля. Старые привычки живучи.

Той ночью Хейли спала отдельно от меня, а наутро сказала: «Я запрещаю тебе разговаривать со мной таким тоном».

«Ладно», — ответил я.

Больше такого не повторялось.

Слава Богу, она осталась со мной.

Тогда наша экономика здорово просела, и складывалось впечатление, что ей уже не суждено восстановиться. Но мы особо не волновались. Шаг за шагом мы реализовывали свой план. Мы подбирали отличные по своему качеству ингредиенты, собирали самую качественную продукцию со всего мира, нанимали местных ребят и хорошо им платили. Теперь у нас было место, где собирались наши друзья и соседи. Образовался круг единомышленников.

Я говорил Хейли: «Если мы заполучим сто клиентов в день, считай, что дело в шляпе».

Почему сто? Без понятия. Я никогда не производил никаких расчетов, не подсчитывал прибыль и убытки, — я даже не знал, что это такое. Я прикинул, что сто человек — это приличная цифра, но в то же время не заоблачная.

Через год мы преодолели все препятствия и были готовы открыть двери.

«Сто человек, — повторял я, успокаивая себя. — Только сто. Больше нам ничего не нужно».

В последний день перед открытием на улице остановился школьный автобус, оттуда выбежали мальчики и девочки. Они подбежали к двери, принялись дергать за ручку, но было заперто. Я хотел сказать им, что мы еще не открылись, но на лицах этих ребят был написан такой восторг, такое счастье, что я не мог им не открыть.

Тут подошла вожатая и попыталась угомонить детей.

— Дети, уймитесь. Мы уходим. Они еще не открылись.

— Нет, нет. Все хорошо, — сказал я. — Я приготовлю коктейли.

— Нет, не делайте глупостей, — сказала она. — Не нужно этого.

— Да ладно, мне хочется.

— Хорошо, — сказала она, — у меня есть деньги, и я согласна оплатить все, что они купят.

— Не беспокойтесь. Наш кассовый аппарат еще не подключен. Заходите.

Думаю, что я волновался больше детей. У нашего магазинчика появились первые посетители! Мы взбили смузи и подали к столу вместе с органическим замороженным йогуртом. Дети были такие милые и вежливые, а их воспитательница не уставала нас благодарить.

— Мы просто счастливы, что вы к нам зашли, — сказал я.

После того как мы всех обслужили, школьники выбежали обратно на улицу. Я, Хейли и еще пара ребят, с которыми мы работали, смогли перевести дух. Улыбки не сходили с наших лиц. Наконец-то наша мечта сбылась. Это было что-то нереальное.

Потом вожатая вернулась.

— На улице замечательная погода. Не хотите выйти на минутку? Дети хотят сказать вам спасибо.

Мы вышли на улицу. Дети, выстроившись в стройные ряды, вдруг запели хором. Это было хоровое пение a capella. Оказывается, эти ребятишки пели в церковном хоре. Они решили спеть для нас в знак благодарности. На улицу высыпали работники других магазинчиков. Все стояли и слушали, затаив дыхание. Слезы побежали по моему лицу. Мы открывались на следующий день, и я уже больше не боялся, что у нас не будет ни одного клиента.

Дети пели, а я думал: «Моя идея сработает. Я уверен — она сработает».

Я не спал всю ночь. На следующее утро мы были в SunLife уже в пять утра, за три часа до официального открытия. Мне не хотелось разочаровываться, и поэтому я не отказывался от своей цели. Сегодня будет сто человек и не меньше.

Пусть придут первые двадцать человек. Пусть придет хотя бы кто-нибудь.

В семь утра подошел мужчина и заглянул внутрь.

Я подлетел к дверям и распахнул их.

— Добро пожаловать! Вы наш первый клиент!

— Клиент? — сказал он. — Я не ваш клиент. Я даже не знаю, куда я зашел.

— Это SunLife Organics.

— Хорошо, но что это означает?

— Гм, — сказал я, — это означает жизнь солнца, ну и…

— А что вы продаете? Я даже не знал, что здесь находится. Я шел к метро, захотел позавтракать и заглянул.

— К метро? — переспросил я. — Нет, погодите. Сейчас я вам кое-что приготовлю.

Я приготовил ему «Зеленого человека» — с музи с земляникой, бананами, белокочанной капустой, апельсиновым соком и измельченной зеленью. Один из наших фирменных рецептов. Я готовил смузи, а он скептически на меня смотрел.

— Никогда не пробовал смузи, — сказал он.

— Вот и хорошо. Мы даем вам самое лучшее.

— Но я не люблю овощи.

— Пейте, пейте. Вам понравится.

Он сделал глоточек и вдруг жадно проглотил содержимое.

— Это великолепно!

— Что вас так удивляет? — спросил я.

— Отвратительный цвет. Но вы правы — вкус изумительный. Я — ваш официальный первый клиент.

Мне не хотелось брать с него деньги, но он настоял. Оказалось, что он — стоматолог, здесь неподалеку у него своя практика. И с тех пор он приходил к нам каждый день. Он — наш первый клиент и остается одним из наших поклонников. Этот человек пишет про нас заметки, многие из них есть на сайте MalibuPatch.com.

День начался хорошо. Но я не отказывался от своей мечты: вдруг у нас сегодня будет сто клиентов? Когда мы официально открылись в восемь утра, за дверью выстроилась очередь. В тот день мы обслужили более двухсот пятидесяти человек.

У нас оставалось достаточно много шероховатостей, с которыми надо было разобраться. Но наши клиенты были на удивление терпимы и лояльны. Я благодарю Бога за них и за тех замечательных ребят, которые у нас работают. Так SunLife Organics стал тем, чем он является сегодня. Все мои надежды оправдались, более того: наше дело приобрело куда больший размах, чем я поначалу себе представлял. Благодаря необыкновенной энергии и жажде жизни моих друзей и коллег моя мечта сбылась.

Сегодня у нас четыре магазинчика SunLife Organics, и все процветают. Мы планируем открывать пятый. Последняя сделка на семизначную сумму гарантирует, что в 2017 году откроется еще шесть магазинчиков. Сегодня у меня сто тридцать рабочих мест, и это просто чудо, если вспомнить, где я был двенадцать лет назад.

Йога по-прежнему занимает очень важное место в моей жизни. Два года назад на верхнем этаже над SunLife Organics я даже открыл свой класс йоги. Она называется Малибу Бич Йога. Так что я не только помогаю людям — я и сам практикуюсь. Один из моих инструкторов — сестра Дженнифер.

* * *

Путь бывает только прямой и узкий. К сожалению, я очень долго шел к этой мудрости. Я искал ее много лет — десятки лет! Я экспериментировал с галлюциногенами и прочими веществами. Я перепробовал практики йоги и дыхательные упражнения. Я скупал книги, изучал самые разные религии, встречался с целителями и шаманами, ездил по святым местам, истратил десятки тысяч долларов на кристаллы и амулеты, призванные исцелить меня, на лазеры, поющие чаши, кулоны и браслеты, диски с медитациями… Я ездил в Индию на несколько недель. Провел месяц в Индонезии. Плавал по островам, практиковал йогу и молился. Я обнимался с живыми святыми и прошел курс трансцендентальной медитации.

Но в конечном счете я понял: путь всегда только прямой и узкий. Единственная мысль, которую мне надо знать, написана в Библии. Люби Бога превыше всего и люби своего ближнего, как самого себя. Вот и все. Здесь истина. Мне больше ничего не нужно знать о духовности и Боге.

Только один судья будет судить меня и мои дела. Это мой Создатель. Я уверен, что все мы очень страшимся, когда испускаем свой последний вздох. Мы понимаем, что все наши убеждения рассыпаются в прах под светом живой универсальной истины нашего бессмертного существования. Но пока я живу на этой земле, я с радостью соглашусь, что есть только прямой узкий путь — путь любви, истины, сострадания, доброты и упорного труда. Я грешу каждый день, но каждое утро, когда я встаю и снова вижу солнце, я договариваюсь с собой, что сегодня сделаю все, что в моих силах.

Мне становится очень грустно, когда я думаю о том, как близко подошел к обрыву, что мог все потерять. Моя жизнь превратилась в такой бардак, что я даже не смог покончить с собой. И посреди всего этого безумия мне явилась эта благодать — моя чудесная реабилитация последних двенадцати лет. Я забыл умереть.

И сейчас я всегда помню, что надо жить.

Героиновый наркоман Халил Рафати, 2003 год

В новой жизни Рафати создал соковую империю