Глава 5 Пробуждение

Индейцы умели жить без желаний, страдать без жалоб и умирать с песней.

Алексис де Токвиль

Некий молодой монах вступил в орден, практикующий полное молчание. По своему усмотрению настоятель мог в любой момент дать слово любому монаху. Прошло почти пять лет, прежде чем настоятель подошел к новичку и сказал:

– Ты можешь произнести два слова.

Обдумав свои слова как следует, монах сказал:

– Кровать твердая.

С искренним участием настоятель произнес:

– Прости. Мне жаль, что тебе досталась неудобная кровать. Попробуем подыскать что-нибудь получше.

Прошло еще полдесятилетия. И снова настоятель позволил монаху сказать два слова. Хорошенько подумав, монах произнес тихо:

– Пища холодная.

– Попытаемся исправить, – ответил настоятель.

На пятнадцатый год пребывания монаха в монастыре настоятель позволил ему еще два слова.

– Я ухожу, – сказал монах.

– Наверное, это и к лучшему, – ответил настоятель, пожав плечами. – Ведь все это время ты только и делаешь, что ворчишь.

Возможно, и вы, подобно этому молодому монаху, просто не осознавали, как часто жалуетесь, но теперь узрели правду о себе.

ГОЛОСА

Недавно я путешествовал на самолете. На половине планеты стояла нелетная погода, отчего многие рейсы были отменены или отложены. Я сидел в зале ожидания, после того как поменял свой рейс на другой, и наблюдал за несчастной работницей аэропорта, трудившейся в стеклянном кабинетике неподалеку. Ее осаждали люди, которые, кажется, считали, будто она лично ответственна за плохую погоду, за отмененные рейсы и вообще за все их беды. Каждый обрушивал на нее все свое недовольство, и я видел, что девушка вот-вот сорвется.

В моем уме вспыхнула лампочка-идея. Следуя порыву, я встал и занял место в очереди людей, вознамерившихся выплеснуть на нее свой негатив. Терпеливо дождавшись своей очереди, я оказался в ее кабинете. Девушка подняла на меня усталый взгляд. Стресс прочертил морщинки на ее лбу.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она.

– Можете, – ответил я, и затем попросил ее сделать вид, будто она чем-то занята, пока я с ней разговариваю. Я сказал, что отстоял очередь специально для того, чтобы дать ей пятиминутный перерыв.

Пока девушка печатала (понятия не имею, что она там печатала), я объяснил ей, что, хотя все эти люди в очереди явно намерены испортить ей сегодняшний день, есть в мире и те, кто о ней заботится. А еще у нее есть страсти и увлечения, которые наполняют ее жизнь смыслом, и это намного важнее, чем все происходящее здесь сегодня. Так что вся эта суматоха не имеет никакого значения и не должна ее расстраивать. Так мы поболтали в течение нескольких минут, а девушка между тем продолжала изображать сосредоточенную работу на компьютере.

Когда я понял, что моя собеседница успокоилась и взяла себя в руки, я сказал, что пора бы уже впустить следующего клиента, и пожелал ей хорошего дня. Она подняла на меня взгляд, и я увидел, что ее глаза увлажнились.

– Огромное вам спасибо, – сказала она. – Даже и не знаю, как вас благодарить…

Я улыбнулся и сказал, что лучший способ отблагодарить меня – при случае передать эту эстафету доброты тому, кому она будет нужна.

Гарри Такер, Нью-Йорк

Каждому из нас доводилось отсидеть ногу или отлежать руку. Пока мы сидим или лежим, то не ощущаем никакого дискомфорта. Но стоит пошевелиться, как кровь начинает интенсивно поступать в онемевший член и в нем ощущается покалывание. Иногда это покалывание неприятно и даже болезненно. То же самое происходит, когда вы начинаете осознавать свою склонность к жалобам. Большинство людей испытывают потрясение, когда понимают, насколько часто они ворчат. И это нормально. Просто переодевайте браслет. Не сдавайтесь.

В главе 2 я рассказывал, что в детстве был очень толстым. В последнем классе я сбросил сотню фунтов [6]. Когда друзья спросили меня, какая диета помогла мне добиться таких результатов, я честно ответил: «Та, которой я строго придерживался». Я перепробовал десяток разных диет, но помогла мне та, которую я сумел соблюсти.

Успех – это движение от провала к провалу без утраты энтузиазма.

Уинстон Черчилль

Поэтому будьте верны своему решению освободиться от жалоб, даже если вы шокированы и смущены тем, как часто вы это делаете. Не отступайтесь даже тогда, когда вам кажется, будто ваши жалобы оправданны. Не отступайтесь тогда, когда вам хочется надеть халат жертвы и получить сочувствие от окружающих. И самое главное, не отступайтесь тогда, когда, набрав несколько дней без жалоб подряд, вы вдруг сорветесь и пожалуетесь. Даже если это произошло на 20-й день, наденьте браслет на другую руку и начните заново. Именно в этом ваш путь – снова и снова перемещать браслет. Как сказал Уинстон Черчилль, «Успех – это движение от провала к провалу без утраты энтузиазма».

Одно из моих хобби – жонглирование. Я научился жонглировать по книге. В комплекте с книгой шли четыре квадратных мешочка, наполненных шелухой ореха пекан. Форма и содержание мешочков были специально подобраны так, чтобы они не укатывались, упав на пол. Такой дизайн лучше любых слов говорил: «Нас будут ронять».

В течение многих лет я жонглировал на различных школьных мероприятиях у своей дочери, но неизменно отказывался от участия в шоу талантов. Жонглирование не талант, это навык. Да, талант, как и навык, нужно культивировать и развивать, чтобы он проявился в полную силу, но его изначально имеют не все. А навык могут приобрести большинство людей, если они готовы потратить достаточно времени.

Когда я жонглирую, люди часто говорят мне:

– Обидно, что я так не могу.

– Можешь, – возражаю я.

– Да нет же, – настаивает человек. – Мне недостает координации.

Этими словами он разом освобождает себя от перспективы приложить некоторые усилия для овладения навыком, который, по моему убеждению, доступен каждому.

Услышав о движении Мир Без Жалоб, люди твердят то же самое:

– Хотелось бы и мне включиться в это дело, но я не могу.

Чепуха. Жизнь без жалоб – это навык, такой же, как жонглирование. Человеку нужно только приложить немного усилий, затратить некоторое время – и он получит потрясающий результат, подобно Майклу Кармайклу, вырастившему шар из краски.

Я научил несколько человек жонглировать. Я всегда начинаю с того, что вручаю ученику один из не катящихся мешочков и велю бросить на пол.

– Теперь подними, – говорю я. – Снова брось… Хорошо! Подними… Брось… Подними… Брось… Подними…

Мы продолжаем так до тех пор, пока человек наконец не утомится и не спросит:

– А какое это имеет отношение к обучению жонглированию?

– Прямое, – отвечаю я. – Если ты хочешь жонглировать, приготовься к тому, что придется ронять и поднимать их тысячи раз. Но если ты не отступишься, то научишься.

Просто поднимай мешочки снова и снова. Поднимай и начинай сначала – даже если ты устал и расстроен. Поднимай, когда люди смеются над тобой. Поднимай, если кажется, что сегодня у тебя получается хуже, чем вчера. Поднимай.

Всякий раз, осваивая новый жонглерский прием, я снова ронял свои мешочки и терпеливо поднимал их. Когда я впервые попробовал жонглировать булавами, я слишком сильно закрутил одну из них в воздухе и она больно ударила меня по ключице. Я забросил булавы в кладовку, решив, что мне не под силу научиться работать с ними.

Человек, который кладет свой фиолетовый браслет в стол, сам закрывает себе путь к освобождению от жалоб. Пока мои булавы пылились в кладовке, я никак не мог научиться жонглировать ими. Через год я вытащил их и снова взялся за дело.

Внимательно следя за твердыми рукоятками, чтобы они меня не стукнули, я начал с того, что попытался удерживать в воздухе три булавы – и при этом ронял их снова и снова. Но поскольку я не сдался, на сегодняшний день я могу жонглировать не только булавами, но также ножами и даже горящими факелами.

Кто готов снова и снова поднимать с земли мешочки, мячики, булавы, ножи или факелы, тот научится жонглировать. Кто готов снова и снова переодевать свой браслет с руки на руку, тот сможет освободиться от жалоб.

У вас могут возникнуть вопросы по поводу того, как отличить жалобу от констатации факта. Помните, что разница определяется тем, какую энергию вы вкладываете в свое высказывание. Доктор Робин Ковальски говорит: «Является ли то или иное высказывание жалобой… зависит от того, испытывает ли говорящий внутреннюю неудовлетворенность». Слова жалобы могут ничем не отличаться от слов нейтрального высказывания – отличает их ваш настрой, вкладываемая энергия. Стадия осознанной некомпетентности отличается тем, что вы осознаете свои слова и, что важнее, заложенную в них энергию.

Помните: тот, кто быстрее всех достигнет рубежа в двадцать один день без жалоб, не получает никакого приза. На самом деле у меня возникают сомнения в искренности тех людей, которые надели браслет всего неделю назад и говорят, что сейчас у них уже идет седьмой день без жалоб. Мой опыт подсказывает, что эти люди просто не замечают, как жалуются. Да, человек надел браслет, но он пока еще пребывает на стадии неосознанной некомпетентности.

Как я не раз убеждался, наилучших успехов достигают как раз те, кто похож на женщину, оставившую сегодня комментарий у меня на странице в Facebook (www.facebook.com/AComplaintFreeWorld): «Десять минут назад получила посылку с вашим браслетом. За это время вынуждена была переодеть его уже пять раз». А через час еще одно сообщение: «Уже десять!»

Я ответил ей просто: «Так держать! Вы на верном пути».

Привычка есть привычка, и не стоит выбрасывать ее из окна – лучше выпроводить по лестнице, ступенька за ступенькой.

Марк Твен

Освобождение от жалоб – это не гонка. Не волшебная таблетка. Это процесс трансформации. Это расставание со старыми привычками и приобщение к совершенно новому образу бытия. И на это требуется время.

Освободиться от жалоб означает прекратить сетовать на то, что нельзя изменить. Я пишу эти строки, сидя на железнодорожной станции в Сан-Хосе, Калифорния. По расписанию мой поезд должен отходить ровно в 9 утра, но сейчас уже 10:30, а его все нет. Более того, только что объявили новое время отправления: 12 часов дня – с трехчасовым опозданием. В зависимости от того, как вы прочли написанное, вам может показаться, будто я жалуюсь.

Но я-то знаю свой энергетический настрой в этой ситуации. Я сижу на платформе, наслаждаюсь весенним ветерком, пью кофе с корицей и постукиваю по клавишам ноутбука, рассказывая о том, что мне близко и интересно. Я счастлив. Я благодарен за то, что у меня есть это утро. Опоздание поезда – драгоценный дар, потому что у меня образовалось дополнительное время, чтобы писать. Я занимаюсь любимым делом в прекрасном месте.

Хм… А что делать, если мне не хочется ждать? Возможно, если я стану громко и злобно жаловаться продавцу билетов или же буду донимать своими жалобами других пассажиров на перроне, поезд отправится быстрее? Будет от таких действий польза?

Нет конечно.

И все же мы ежедневно видим людей, ведущих себя именно так. Поезд придет тогда, когда он придет, – и это самое подходящее время.

Недавно я давал интервью на радио для утренней программы. Один из дикторов сказал:

– Но ведь я зарабатываю на жизнь жалобами – мне за них хорошо платят.

– Понятно, – сказал я, – а насколько вы счастливы, если оценить по десятибалльной шкале?

Задумавшись на секунду, он спросил:

– А со знаком «минус» можно?

Жалобы могут приносить нам разные преимущества, такие как сочувствие и внимание, они могут даже привлечь к нам радиослушателей – но счастье не входит в число этих бонусов.

А ведь вы заслуживаете счастья – заслуживаете материального процветания, заслуживаете иметь таких друзей и семью, которые наполняют ваше сердце любовью и удовлетворяют ваши желания. Вы заслуживаете того, чтобы быть здоровым и зарабатывать на жизнь любимым делом.

Усвойте: вы заслуживаете всего, чего хотите.

Перестаньте искать отговорки и идите навстречу своей мечте. Если вы говорите сами себе: «Люди вообще, как правило, боятся втягиваться в долгосрочные проекты», или: «В моей семье все были толстыми», или: «У меня плохо с координацией движений», или: «Во время профориентации в старшей школе мне сказали, что у меня нет никаких выдающихся способностей» – это означает, что вы делаете себя жертвой. Жертвы не становятся победителями. И вам нужно самим решить для себя, какую роль выбрать.

Жалоба – это как записка от мамы Эпштейна. Помните шоу «Добро пожаловать домой, Коттер»? Студент Хуан Эпштейн – один из персонажей этой школьной комедии 1970-х годов. Он часто приносил из дому записки, освобождающие его от домашних заданий. Записки могли быть такого содержания: «Эпштейн не подготовился к контрольной, потому что вчера до поздней ночи работал над вакциной от рака». И подпись: «Мама Эпштейна». Естественно, Эпштейн писал эти записки сам, чтобы уклоняться от учебы. Мы жалуемся, чтобы уклоняться от рисков и от дел, которые мы не хотим делать. Наши жалобы кажутся вполне обоснованными, но они являются сомнительным оправданием для бездействия, и, подобно запискам Эпштейна, на самом деле их пишет сам предъявитель – то есть мы.

И я понимаю, что с вами действительно могли происходить разные неприятные и болезненные вещи. Они случались со многими из нас. Вы можете рассказывать такие истории бесконечно, говорить о случившемся «чистую правду» и считать, что все эти события действительно ограничивают вас по жизни. Либо же вы можете вспомнить, как работает рогатка.

Чем определяется дальность выстрела из рогатки? Тем, насколько сильно вы оттянете резинку. Если вы проанализируете жизнь успешных людей, то обнаружите, что они достигли успеха даже не вопреки жизненным препятствиям, а благодаря им. Они перестали твердить всем вокруг, как много несправедливостей выпало на их долю, и стали искать возможности превращать весь тот навоз, который вываливает на них жизнь, в удобрение для собственного роста и успеха. Резинка была оттянута очень далеко назад – но в результате и заряд полетел далеко.

Фрейда Николсон Вудруф родилась на маленькой ферме в графстве Седжвик, штат Канзас, в 1928 году.

Из нее выросла невысокая худенькая женщина – всего пять футов ростом [7], но при этом очень пропорциональная и потрясающе красивая. С ранней молодости к ней проявляли живой интерес мужчины всех возрастов. «Парни ни на миг не давали мне покоя, – рассказывала она с задорной улыбкой. – Но, признаться, мне льстило их внимание».

27 августа 1966 года Фрейда ехала по проселочной дороге на своем «шевроле» 1963 года. Стоял не по сезону прохладный день – идеально комфортные 22 градуса. Фрейда провела целое утро в детском саду – помогала красить забор. Теперь ветерок высушивал брызги краски на ее руках. Женщину переполняла радость и удовлетворенность, она чувствовала себя свободной, как пушистые облака, летевшие над ней по бескрайнему небу над штатом Миссури.

Вторая половина дня у нее была свободна, и Фрейда размышляла, вернуться ли ей домой, чтобы подождать звонка от дочери, которая этим утром сыграла свадьбу с солдатом из Кэмп-Лежьен в Северной Каролине, либо же заскочить к подружке Аде на чашечку кофе, чтобы было с кем поделиться радостной вестью о замужестве своей девочки. В конце концов Фрейда решила все же ехать домой и ждать звонка. Она рассудила, что может сходить к Аде и после звонка от дочери – так у нее будет даже больше материала для разговора с подругой.

На подъезде к местной методистской церкви она увидела, что из-за поворота ей навстречу несется большая красная машина. За долю секунды в ее сознании пролетело несколько мыслей: «Что происходит?.. Сейчас он поймет, что вылетел на встречку и вернется обратно… О нет, только не это!..»

Фрейда резко вывернула руль вправо, направляя машину в узкую глубокую канаву, и красный автомобиль пролетел мимо. Фрейда изо всех сил нажала на тормоз и одновременно вывернула руль влево, пытаясь вернуть машину обратно на дорогу. В результате резкого торможения на довольно большой скорости в сочетании с резким поворотом руля машина несколько раз перевернулась.

Немногие машины образца 1963 года имели ремни безопасности. Еще меньше людей этими ремнями пользовались. Время замедлилось и ползло медленно, как ледник. Фрейда быстро соскользнула на пассажирское кресло, чтобы не быть раздавленной рулевой колонкой. Полуторатонный «шевроле» скакал и кувыркался, как разъяренный раненый зверь.

Руль, от которого так ловко и своевременно ускользнула Фрейда, врезался в водительское сиденье, где она сидела менее секунды назад.

Фрейда ударилась лицом о лобовое стекло – раз, два, три. От шока тело не чувствовало боли, но сознания женщина не потеряла.

После нескольких секунд, которые показались часами, ледник времени начал таять. Заодно и сам автомобиль стал успокаиваться. Маленькое изящное тело Фрейды – теперь избитое и поломанное – вывалилось из зияющего пассажирского окна. Вернее, туловище оказалось снаружи, а ноги застряли в искореженной машине. Лицо Фрейды с неприятным стуком ударилось об усыпанную стеклом землю.

– Я не умерла, – промелькнула мысль в тумане ее потрясенного ума. – Если я не умерла, значит, все будет хорошо.

Но не вся энергия автокатастрофы исчерпалась на этот момент. Прорычав, как раненый бык, «шевроле» содрогнулся, заскрипел и медленно повернулся набок, прижимая своим весом голову Фрейды к земле.

И при этом она продолжала оставаться в сознании.

Громада автомобиля вдавила некогда красивое лицо Фрейды в землю. Женщина была тяжело ранена, но думала не о травмах. Она думала лишь о том, как бы набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы остаться в живых.

Нос разбился в лепешку и был уже непригоден для дыхания, открыть рот не представлялось возможным, но Фрейда заставляла легкие втягивать в себя воздух через щелочку не толще карандашного грифеля. На каждый вдох и каждый выдох уходило не менее минуты. В уме царила паника.

– Нужно вытащить ее оттуда! – донесся мужской голос, словно бы за тысячу миль.

– Беги, возьми трактор у братьев Ракль! – прокричал другой.

Фрейда не могла думать о перспективах спасения. Она была полностью поглощена одной задачей: дышать.

Прошла целая вечность, прежде чем Фрейда скорее почувствовала, чем услышала, биение дизельного мотора. Приближался трактор. Когда трактор поставил автомобиль на колеса, ослабевшее тело Фрейды выскользнуло из окна и бессильно упало на землю. Ее переполняла не боль, но экстатическое наслаждение от того, что можно снова вздохнуть полной грудью.

Лицо женщины было обезображено, ее красивый синий левый глаз выпал из глазницы и болтался на нервах. Бывшая красавица теперь выглядела ужасающе. В состоянии шока, но по-прежнему в сознании она, словно сквозь сон, слышала комментарии зевак.

– О боже! – воскликнул голос.

– А ведь была такой красоткой! – подхватил другой.

– Хорошо еще, что успела выйти замуж и нарожать детей! – вмешался третий.

До станции скорой помощи было почти сорок миль. Пока ехала машина, женщина с разбитой головой и обезображенным лицом лежала на обочине, мечтая лишь о том, чтобы потерять сознание.

Но сознание она не потеряла.

Прежде чем Фрейда оказалась в больнице, прошло несколько часов. Поскольку Фрейда перенесла черепно-мозговую травму, врачи не позволили давать ей обезболивающие в течение двадцати четырех часов, которые стали для нее сущим адом. Рядом с ней все это время сидела сердобольная медсестра с подходящим именем миссис Лав [8], держа Фрейду за руку. Боль беспощадным электрическим пламенем пронзала все ее тело. Она бы кричала, если бы сохранились лицевые структуры, позволяющие кричать. Фрейда стискивала руку медсестры, а та тихо и нежно успокаивала ее, обещая, что все будет хорошо.

После того как двадцать четыре часа прошли и наконец ей можно было вколоть обезболивающее, Фрейда провалилась в долгий глубокий сон. Проснулась она оттого, что на руку капали слезы ее детей.

Когда врачи кое-как собрали ее обезображенное лицо воедино и Фрейда впервые после катастрофы смогла произнести пару слов, она сказала чужим хриплым голосом:

– Я его прощаю, – и снова потеряла сознание.

Для восстановления лица потребовалось двадцать две операции. На ее лице застыла чуть несимметричная улыбка, почти как у Моны Лизы, – и даже не верится, что жертва чудовищной катастрофы может улыбаться так игриво и беззаботно. Искусственный глаз по цвету в точности соответствует настоящему – и обоими она может задорно подмигнуть.

На прошлой неделе Фрейде исполнилось восемьдесят три года, и я имел честь отмечать эту дату вместе с ней. По этой женщине никак не скажешь, что она разменяла восьмой десяток, – столько в ней заразительной жизненной энергии. Она просто озаряет своим присутствием все вокруг.

То, что могло бы безвозвратно разрушить жизнь большинства людей, для Фрейды оказалось лишь толчком к новой жизни.

– Я знаю, что вы простили водителя красной машины, – сказал я. – Но есть ли в вашем сердце горечь из-за того, как эта катастрофа изменила вас?

– Изменила меня? – переспрашивает Фрейда, и ее неизменная улыбка становится чуть шире. – Ничуть не бывало. Я – тот же самый человек. Ощущение внутренней красоты никогда не покидало меня.

Мерило душевного здоровья – способность находить хорошие стороны во всем.

Ралф Уолдо Эмерсон

И сейчас, почти через пять десятилетий после катастрофы, Фрейда продолжает жить полной жизнью. Она организовала успешный бизнес, вырастила своих детей и в полную силу наслаждается каждым днем. Фрейда утверждает, что та катастрофа помогла ей понять истину о том, кто она есть, – и это намного-намного больше, чем просто милое личико.

– Я чувствую, что у меня впереди еще не меньше двадцати двух счастливых лет, – поведала она мне, – и я намереваюсь прожить их на полную катушку.

Когда жизнь наносит нам удар, у нас есть выбор: случившееся может либо сокрушить нас, либо послужить нашему развитию.

Огонь может сжечь, а может и очистить.

Одно и то же событие может стать либо трагическим последним актом, либо светлым началом.