Глава 42

– Правда? – не поверил я. – Никогда ничего подобного не слышал.

– Но это так – если позволишь этому быть, – сказал Майк. – И для этого требуется расстаться со многими представлениями. Есть эго, культурные, социальные стереотипы, которые пытаются убедить тебя, что ты – родитель – знаешь намного больше, чем ребенок. Подумай о тех поговорках, которые до сих пор живы в нашем обществе.

– Дети должны быть видны, но не слышны, – автоматически пробормотал я.

Майк кивнул.

– Вот идеальный пример, подразумевающий, что мнение или мысли ребенка не так важны, как мнение и мысли взрослого. Но это совершенно неверно. Если ты позволишь себе взаимодействовать «как личность с личностью» или, еще лучше, «как душа с душой», тогда гораздо бо?льшим можно поделиться и большему научиться.

Он помолчал, а потом продолжил:

– Когда Эмме было пять лет, я повез ее в Африку. Она такой человек, который любит, когда его ожидания реализуются. К примеру, если мы с ней на пляже и я вдруг говорю, что мы должны немедленно уйти, это не лучший вариант. Она ощущает стресс и реагирует соответственно.

Однако, если я даю ей знать, что мы уйдем через пять минут, она сама собирает свои пляжные игрушки и готовится уйти.

– Прямо как я. Я тоже люблю четко представлять, чего ждать.

– Да и я тоже, – согласился Майк. – Наверное, у нее это как раз от меня. Впрочем, нет. Я думаю, что она сразу появилась на свет с этой частью своей личности. Она ощущает энергию, и ей не нравится энергия стресса. В общем, как бы там ни было, поскольку я в курсе, что она любит знать, чего ожидать, я заранее сообщил ей: для того чтобы мы могли поехать в Африку, ей нужно будет сделать прививки. Знаешь, поначалу казалось, что на сей раз этот подход сыграл с точностью до наоборот. Она не любит уколы, поэтому сказала, что не хочет ехать в Африку.

– И что было дальше?

Он улыбнулся.

– Это дало нам обоим возможность чему-то научить друг друга. Когда она сказала, что не хочет ехать, какая-то часть меня, пусть всего на секунду, внутренне взбеленилась.

– Да ну? – не поверил я.

– Во многих из нас живут эти старые шаблоны, – пояснил Майк. – Просто важно распознавать в них то, чем они на деле являются. Не истины, не правила. Просто старые шаблоны, с которыми мы сталкивались в свои юные годы, или заложенные в наше подсознание, потому что мы где-то когда-то видели их в действии.

– И когда ты ощутил эту вспышку гнева, чего ты испугался? – спросил я Майка.

– Превосходное наблюдение! – похвалил он и улыбнулся. – Осознание, которому, уверен, найдется местечко в твоей книжке «Ага!». Ты прав. Всякий гнев – это проявление страха. Моя мгновенная вспышка гнева была проявлением опасения, что нам не удастся поехать в Африку.

– И что ты сделал?

– Ну, в жизни бывают такие моменты, когда приходится принять решение. Я мог войти в роль властного родителя и устроить ей выговор. Я мог бездумно пойти у нее на поводу и претворить свой страх в жизнь. – Майк изменил тон голоса, словно рассердился: – «Да ты хоть представляешь, как тебе повезло с возможностью путешествовать по Африке?! Многие ли дети твоего возраста могут похвастаться тем, что им довелось поехать туда и увидеть африканских животных? А ты только и делаешь, что жалуешься! Все, хватит! Мы в Африку не едем! И ты никогда больше не будешь смотреть по телевизору свои любимые программы о животных…»

– Больно это слышать, хоть я и знаю, что ты притворяешься, – заметил я.

Он кивнул.

– Понимаю. И когда я принимал решения относительно того, каким родителем хочу быть, одним из них было решение никогда не быть таким родителем.

– И что ты сделал вместо этого?

– Когда Эмма сказала, что не хочет ехать, я взял ее на руки, усадил к себе на колени и обнял. Тихим спокойным голосом сказал ей, что понимаю ее. Я тоже не люблю прививки. Потом объяснил, что такая любительница приключений, как она, не может позволять мелочам становиться на пути больших свершений. Да, уколы – это неприятно. Но и недолго. Пять минут – и ты свободен. Да, руке немножко больно. – Он улыбнулся. – Хотя даже эту боль можно сгладить, если потом пойти и полакомиться мороженым в честь праздника «К Африке готовы!». Смысл в том, что укол – это мелочь по сравнению с поездкой в Африку и возможностью близко пообщаться с африканскими животными.

– И ты все это ей рассказал?

– Да. А потом спросил, что она думает.

– И она сказала, что сделает это?

Он кивнул.

– И, между прочим, то же самое решение встает перед нами во всех наших взаимодействиях. Будь то родитель и ребенок, двое взрослых, начальник и подчиненный. Мгновение за мгновением, день за днем мы можем выбирать достойный путь, не торопясь, находить контакт с другим человеком и стараться видеть вещи с его точки зрения. А можем позволить страху превратиться в гнев и переть к тому, чего нам хочется, напролом, на манер бульдозера.

– Значит, вы поехали в Африку, – понял я.

– И когда мы были там, Эмма преподала мне точно такой же урок, – ответил Майк.

Я хмыкнул:

– Серьезно?

Он кивнул:

– Угу. Это было невероятное приключение. Однако как-то раз маршрут выдался особенно трудным, и я устал сидеть за рулем. Мы были в пути уже около четырех недель, и в тот конкретный день на мою долю досталось около пяти часов трудных, опасных, очень неустроенных дорог. Когда мы наконец прибыли в тот туристический лагерь, куда направлялись, оказалось, что он в еще большей глуши, чем я рассчитывал. Там вообще почти ничего не было. Смеркалось, и я тревожился о том, удастся ли нам все наладить до темноты. К тому же я рассчитывал на какую-нибудь лавчонку, где можно купить еды, но не тут-то было. Так что, хоть у нас были с собой кое-какие припасы, я немного беспокоился насчет того, чем накормить Эмму. Потом, пытаясь установить палатку, я никак не мог выровнять грунтозацепы. Три раза подряд палатка сваливалась кучей. И тут-то меня придавило. Просто размазало – всем этим днем, всем происходящим. И когда я стоял там, пытаясь глубоко дышать и взглянуть на ситуацию отстраненно, Эмма подошла и обняла меня за ноги. Она поняла, что я расстроен, и спросила, все ли со мной в порядке. Я сказал, что просто расстроился из-за палатки. «Ну, папа, – с энтузиазмом проговорила она своим тоненьким голоском, – нельзя же позволить мелочам становиться на пути больших свершений. Ведь поставить палатку – это мелочь, а вот быть здесь, в Африке, – большое свершение. Но мы должны быть благодарны за то, что попали сюда, в Африку, чтобы посмотреть на животных и все такое. Я имею в виду, мало кому из людей доводится это сделать, а мы ведь здесь». И так далее.

Майк рассмеялся и покачал головой.

– Прекрасно было не только то, что она говорила, но и как она это сказала. Так естественно, и ласково, и с энтузиазмом, и мудро. И в то же время сказано это было словами пятилетнего ребенка. Я подхватил ее на руки и закружил вокруг себя – кругов десять, наверное. А потом еще десять, а она смеялась и восклицала: «Еще, еще!»

– И ты все же поставил палатку? – спросил я с улыбкой.

– И поставил палатку, и нашел еду, и отлично выспался, и на следующий день мы продолжили наше приключение, – сказал Майк.

– Трудно представить тебя расстроенным или сердитым, – признался я. – Ты всегда кажешься мне таким спокойным. Словно тебе все как с гуся вода.

Он улыбнулся.

– Наверное, это я в лучшем своем проявлении. Самом настоящем. Такой я, каким намерен быть каждое мгновение. И я изо всех сил стараюсь позволить своей энергии жить в этом состоянии как можно чаще. – Он пожал плечами. – Но и у меня бывают времена, когда я – не лучший я. Меня это не радует. И я сознательно стараюсь сократить время пребывания в этой энергии.

– Как ты это делаешь?

– Становясь наблюдателем текущего момента, а не только его участником.