Глава 55

Туту погладила Софию по волосам. Девочка крепко спала, положив голову на ее колени.

– У меня есть для тебя история, Джессика, – сказала она. – Хочешь послушать? Полагаю, ты найдешь в ней связь с причиной, по которой ты сегодня наткнулась на это кафе.

– С удовольствием послушала бы, – отозвалась Джессика.

Туту улыбнулась и снова погладила волосы Софии.

– Хорошо. А после этого пора будет отнести малышку домой, в кроватку.

Туту на миг прикрыла глаза, потом начала:

– Ты когда-нибудь видела по-настоящему туманное утро, Джессика? Когда туман настолько густой, что едва можно что-то разобрать?

Джессика кивнула.

– Эта история как раз о таком тумане. Представь большой старый красивый дом с широкой верандой. Этот дом окружает просторный двор, который, в свою очередь, окружен лесной чащей. От веранды вьется тропинка – через двор и в лес. А на веранде, лицом к этой тропинке, стоит кресло-качалка.

Туту посмотрела на Джессику.

– Можешь вообразить все это?

Джессика снова кивнула.

– Опыт говорит мне, – продолжила Туту, – что для большинства людей жизнь похожа на сидение в этом кресле-качалке. Вот только, когда они выглядывают за перила веранды, они не видят ни двора, ни деревьев. Они видят только густой туман. Это туман, состоящий из всего того, что другие люди пытаются заставить их делать, видеть и считать истиной. Туман, который содержит все их сомнения в себе, страхи, неуверенность. Плюс все негативные посылы, которые они усвоили за время своей жизни. И вот они сидят на этой веранде, качаясь в кресле, и думают: ах, если бы туман разошелся хотя бы минут на пять, они смогли бы увидеть тропинку, ведущую к той жизни, о которой они мечтают; вот тогда бы они встали с кресла, спустились по ступенькам и ушли жить этой жизнью.

А потом они однажды читают вдохновляющую историю – или слышат о ком-то, кто только что исполнил свою давнюю мечту. Словно по волшебству, туман на пять минут расступается, и они отчетливо видят тропинку к жизни, которой хотят жить. Она прекрасна и великолепна, она зовет их. Все эти пять минут они думают о том, что надо бы встать и пуститься в путь по этой тропинке. Они воображают приключения, которые у них будут, и радость, которую они ощутят. Но потом эти пять минут проходят, и туман смыкается снова. Так что эти люди ерзают в своем кресле, и продолжают качаться. Вперед-назад, вперед-назад.

Проходит какое-то время, и они начинают думать, что, если бы этот туман разошелся, ну, на час, они смогли бы увидеть ту жизнь, которую действительно желают для себя; вот тогда бы они встали со своего кресла, спустились по ступеням и ушли жить этой жизнью. Потом они смотрят какой-нибудь особенно вдохновляющий фильм или слышат чью-то потрясающую жизненную историю. Главная идея этой истории идеально подходит для них. Словно режиссер фильма каким-то невероятным образом сумел проникнуть в их сознание или этот потрясающий герой поговорил напрямую с ними. И на весь следующий час туман перед ними расходится, они отчетливо видят тропинку к жизни, которой действительно хотят жить. Она прекрасна и великолепна, она зовет их. Весь этот час они думают о том, чтобы подняться с кресла и пуститься в путь по этой тропинке. Они воображают все приключения, которые с ними случатся, и радость, которую они ощутят. Но потом этот час заканчивается, и туман смыкается снова. И они откидываются на спинку кресла, и качаются. Вперед-назад. Вперед-назад.

Проходит еще какое-то время, и они начинают думать, что, если бы этот туман рассеялся всего на сутки, они смогли бы увидеть ту жизнь, которую действительно хотят, они встали бы со своего кресла, спустились по ступеням и ушли бы жить этой жизнью.

Потом однажды они слышат о том, что кто-то из их друзей умер. Хороший человек. Кто-то, кто по-доброму относился к другим людям. Кто-то такой, кто был слишком ярким светочем, чтобы погаснуть так рано. И на следующие двадцать четыре часа туман расходится, и они обретают ясность, какой не знали никогда прежде.

Они видят тропинку к жизни, которой действительно хотят для себя, и она зовет их с такой настойчивостью, как никогда раньше. Она прекрасна и великолепна. Они видят все возможные причины, по которым им следовало бы пойти по этой тропинке, и понимают ошибочность всех своих прежних отговорок, в силу которых они якобы не могли этого сделать. Все эти двадцать четыре часа они ощущают побуждение двигаться, начать, стартовать.

Но потом сутки кончаются, и туман смыкается снова. И они откидываются на спинку кресла, и качаются. Вперед-назад. Вперед-назад.

Потом однажды утром они выглядывают с веранды – а тумана-то больше нет. Они ждут – час, другой, – но туман не появляется.

Проходит день, потом два дня, а тумана нет по-прежнему. Выглядывая с веранды, они отчетливо видят тропинку к жизни, какую действительно хотят для себя.

Она прекрасна и великолепна, она зовет их. Они воображают все приключения, которые с ними случатся, и радость, которую испытают, если только пойдут по этой тропинке. Наконец, промедление становится невыносимым. Сегодня – тот самый день!

Они поднимаются с кресла, пытаются сделать шаг и осознают, что больше не могут ходить.

Я посмотрел на Джессику. Она плакала.

– Ты молода, Джессика, – мягко заговорила Туту. – Ты умна. Ты талантлива. Впереди множество приключений – они только и ждут тебя. Но ты должна освободиться от этого тумана.

– Бывают дни, когда он настолько густой, – тихо проговорила Джессика сквозь слезы. – А сегодняшний день был такой ясный! Время, проведенное со всеми вами, разогнало весь туман. – Она помолчала. – Но что делать, когда он смыкается снова? Когда я больше не вижу перед собой тропинку?

– Все равно надо встать и идти вперед, – ответила Туту. – Тропинка есть всегда, она ждет, пока ты ее увидишь. Часто для этого требуется только первый шаг в неведомое.

– Я не уверена, – возразила Джессика.

Туту умолкла и молчала дольше обычного.

– В самом густом тумане, какой ты только способна вообразить, насколько далеко ты сможешь видеть? – наконец спросила она.

Джессика замешкалась.

Туту ободряюще кивнула.

– Футов на десять, – предположили Джессика.

– Если ты останешься на этой веранде, то всегда будешь видеть все те же самые десять футов, – закончила Туту и снова позволила паузе повиснуть в воздухе. – А если ты встанешь и сделаешь всего один шаг, один-единственный шаг, как далеко ты будешь видеть?

Джессика пожала плечами, словно не понимая смысла вопроса.

– На десять футов.

– Да. Но это не те же самые десять футов.

Джессика молчала.

– Иди сюда, дитя, – позвала ее Туту.

Как маленькая девочка, Джессика на коленках подползла по песку и оказалась рядом с Туту. Она уткнулась в нее лбом и зарыдала. И плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы.

Туту терпеливо ждала, утешая ее, как любящая мать утешала бы своего ребенка. Когда Джессика затихла, Туту обхватила ее лицо ладонями и всмотрелась в него.

– Когда ты сегодня сделала этот первый шаг, первые девять футов остались такими же, какими были всегда. Однако последний фут был иным. Он был новым. И именно там Вселенная положила начало твоему пути.

Джессика улыбнулась. Отерла слезы со щек.

– Почему бы ей не положить это начало хоть чуточку ближе? – проговорила она и засмеялась сквозь слезы.

Туту тихонько покачала головой и тоже улыбнулась.

– Потому что Вселенная действует не так.