Глава 11 ИСТИНА: HE ДОГМА, НО ТАНЕЦ

Глава 11

ИСТИНА: HE ДОГМА, НО ТАНЕЦ

Получается, ты против всех религий? В чем их самая главная ошибка?

Да, я против всех так называемых религий, ибо в них нет ничего религиозного. Я за подлинную религиозность, а не за религии.

Настоящая религия может быть только одна — как и наука. Никто не создает мусульманскую физику, индуистскую физику, христианскую физику — это было бы полным бредом. Но именно это сделали религии — они превратили всю землю в сумасшедший дом.

Если наука одна, тогда почему должно быть множество наук о внутреннем? Наука исследует объективный мир, а религия исследует субъективный мир. Они делают одно и то же, только в разных направлениях и разных измерениях.

В более просвещенный век не будет никакой религии, будет только две науки: объективная и субъективная. Объективная наука будет иметь дело с неодушевленными предметами, субъективная наука будет иметь дело с живыми существами.

Вот почему я говорю, что я против религий, но не против религиозности. Однако эта подлинная религиозность пока еще переживает родовые муки. Старые религии будут делать все что в их силах, чтобы убить, уничтожить ее, ведь рождение науки сознания станет смертью всех так называемых религий, которые на протяжении тысячелетий эксплуатировали человечество.

Что будет с их церквами, синагогами, храмами? Что будет с их духовенством, с их священниками, имамами, шанкарачаръями, раввинами? А ведь это большой бизнес. И эти люди не позволят так легко родиться подлинной религиозности.

Но сейчас в истории человечества настало время, когда хватка старых религий ослабевает. Люди только внешне проявляют уважение к христианству, иудаизму, индуизму, мусульманству, но, по существу, любой здравомыслящий человек больше не интересуется всей этой чепухой. По каким-то причинам он может посещать синагогу, церковь или мечеть, но это не религиозные причины, а социальные. Бывать в синагоге выгодно: это престижно и не приносит никакого вреда. Это то же самое, что быть членом Ротари клуба или Клуба Львов. Все религии — это клубы. У них свой религиозный жаргон, но загляни немного глубже — и ты увидишь, что все это фокус-покус — внутри никакого содержания.

Я за религиозность, но эта религиозность не будет повторением какой-либо из известных вам религий. Это будет бунт против всех религий. Это не будет продолжением их работы — это будет полное прекращение их работы и начало новой работы: работы по подлинной трансформации человечества.

Ты спрашиваешь меня, в чем главная ошибка всех этих религий? У них много ошибок, и все они главные, но сначала я хочу поговорить о самой главной. Самая главная ошибка всех религий заключается в том, что ни одна из них не имела достаточно мужества, чтобы признать: есть вещи, которых мы не знаем. Они все претендуют на то, что знают все: все они всеведущие.

Почему? Потому что, если ты признаешь, будто чего-то не знаешь, в умах твоих последователей возникнет сомнение. Если ты чего-то не знаешь — как знать? — может быть, ты не знаешь и всего остального. Где гарантия? Потому для верности они все без исключения заявляют, что являются всеведущими.

В отношении науки самое замечательное то, что она не называет себя всеведущей. Наука не претендует на всеведение, она признает человеческие ограничения. Она знает, сколько она знает, и также знает, что еще многое остается непознанным. А самые великие ученые знают даже еще нечто более глубокое. Им известно познанное, границы познаваемого рано или поздно станут известными — они уже на пути к этому. И есть еще непознаваемое: только величайшие ученые вроде Альберта Эйнштейна способны осознать третью категорию — непознаваемое — то, что никогда не будет познано. С этим ничего нельзя поделать, потому что высшая тайна не может быть сведена к знанию.

Мы часть Сущего — как мы можем познать высшую тайну Сущего?

Мы пришли слишком поздно, здесь нет свидетелей. К тому же мы не можем полностью отделить себя от существования и стать просто свидетелями — это невозможно. Мы живем, дышим, существуем вместе с Сущим — мы не можем отделиться от него. Как только мы отделимся, мы умрем. А высшую тайну невозможно познать без того, чтобы быть просто свидетелем, невовлеченным, непривязанным, отдельным от нее, — значит, такое познание невозможно. Всегда будет оставаться нечто непознаваемое. Да, это можно почувствовать, но не познать. Скорее, это можно постичь каким-то другим образом, не через познание.

Ты влюбляешься — можешь ты сказать, что знаешь любовь? Очевидно, что это совсем другое явление. Ты ее чувствуешь. Если ты попытаешься познать любовь, она просто испарится в твоих руках. Ее нельзя свести к знанию. Ее нельзя сделать объектом познания, поскольку это явление, которое не имеет отношения к уму. Оно имеет отношение к твоему сердцу. Да, твое сердце знает ее, но это знание совсем другого рода — рассудок не способен постичь пульсаций сердца.

Однако в тебе есть еще нечто большее, чем сердце: твоя сущность, источник твоей жизни. Ты получаешь знания посредством ума, который является самой поверхностной частью твоей индивидуальности, но кое-что ты можешь познать посредством сердца, которое глубже ума. Ум не может туда проникнуть, для него это слишком глубоко. Но еще глубже, за сердцем, находится твое существо, сам источник твоей жизни. И у этого источника свой способ познания.

Когда познает ум, мы называем это знанием. Когда познает сердце, мы называем это любовью. А когда познает сущность, мы называем это медитацией.

Но все эти три части говорят на разных языках, которые непереводимы с одного на другой. И чем глубже ты погружаешься, тем сложнее становится переводить, ибо в самом центре твоего существа нет ничего, кроме тишины. А как перевести тишину в звук? Как только ты сделаешь это, тишина будет нарушена. Даже музыка не способна передать тишину. Возможно, музыка передает ее точнее всего, но это все же звук.

Поэзия не подходит так близко, как музыка, так как слова — как бы они ни были красивы — все же слова. В них нет жизни, они мертвы. Как можно перевести жизнь в нечто мертвое? Да, возможно, в паузах между словами иногда случаются проблески — но это между словами, между строками, а не в словах, не в фразах.

В этом самая главная ошибка всех религий: они обманывают человечество, нагло заявляя, что все знают. Но каждый день они подвергаются опасности, и их «знание» подвергается опасности, поэтому они борются с любым прогрессом в познании.

Если Галилей устанавливает, что Земля движется вокруг Солнца, Папа приходит в гнев. Папа непогрешим, он не может ошибаться. Он всего лишь представитель Иисуса — но он не может ошибаться. Что уж тогда говорить об Иисусе, ведь он единородный Сын Бога. А что тогда говорить о Боге... Но в Библии, в книге, сошедшей с небес, написанной самим Богом, говорится, что Солнце вращается вокруг Земли.

И вот Галилей создает проблему. Если Галилей прав, тогда не прав Бог, не прав единородный Сын Бога, не правы все представители единородного Сына Бога на земле за эти две тысячи лет — все непогрешимые Папы — все они не правы. Один-единственный человек, Галилей, разрушает весь обман, раскрывает все лицемерие. Ему нужно заткнуть рот. Он был стар, уже умирал, был почти при смерти, но его заставили, почти притащили в резиденцию Папы, чтобы он принес свои извинения.

И Папа потребовал: «Исправь свою книгу, ведь в Святом Писании не может быть ошибки. Ты всего лишь человек, ты можешь ошибаться, но Иисус Христос не может ошибаться, и Сам Бог не может ошибаться, и сотни непогрешимых Пап не могут ошибаться. Ты пошел против Бога, против Его Сына и Его представителей. Ты должен исправить то, что написал».

Должно быть, Галилей был человеком с огромным чувством юмора, что я считаю одним из главных качеств религиозного человека. Только идиоты серьезны — им приходится быть серьезными, ведь для того, чтобы смеяться, нужно хотя бы немного разума.

Говорят, что, когда англичанину рассказывают анекдот, он смеется дважды: один раз просто из вежливости, из этикета, чтобы не обидеть человека, который рассказал анекдот, и второй раз посреди ночи, когда до него наконец доходит смысл. Немец смеется только один раз, чтобы показать, что он понял. А еврей совсем не смеется, он просто говорит: «Во-первых, все это ты рассказал неправильно...»

Нужен хоть какой-то разум, а у Галилея, конечно, был разум. Он был одним из величайших ученых мира — но его следует также считать одним из самых религиозных людей. Он сказал: «Конечно, Бог не может ошибаться, и Иисус не может ошибаться, и все Папы не могут ошибаться, а бедный Галилей может ошибиться. Никакой проблемы, я исправлю свою книгу. Но имейте в виду: Земля все равно будет продолжать вращаться вокруг Солнца. С этим я ничего не могу поделать — это от меня не зависит. Что касается моей книги, я внесу исправления, но в примечании мне придется написать: "Земля не слушается моих приказов, она все равно вертится вокруг Солнца"».

Религии встречали в штыки каждый шаг науки. Согласно Библии, Земля плоская, а не круглая. Когда Колумб задумал свое путешествие, чтобы доказать, что Земля круглая, его расчет был простым: «Если я буду все время двигаться вперед, однажды я окажусь в том же месте, с которого начал путешествие, — круг замкнется». Но все были против этого.

Папа вызвал Колумба к себе и сказал ему: «Не делай глупостей! В Библии ясно говорится: Земля плоская. Вскоре ты достигнешь края Земли и упадешь. И ты знаешь, куда ты упадешь? Небеса сверху, а вверх упасть нельзя — или ты считаешь, что можно? Ты упадешь вниз, в ад. Так что и не думай об этом путешествии и других людей в него не вовлекай».

Но Колумб все-таки настоял на своем, отправился в путешествие и открыл двери нового мира. Мы даже не сознаем, скольким мы обязаны Колумбу: весь тот мир, который мы знаем, был открыт Колумбом. Если бы он послушал Папу, непогрешимого Папу, который говорил полную чепуху... но это была святая чепуха, очень религиозная.

Все религии мира неизменно утверждают, что они знают все, абсолютно все. И их знание единственно правильное, никаких других возможностей не допускается. Джайны говорят, что их тиртханкара, их пророк, мессия, всеведущий. Он знает все: прошлое, настоящее и будущее, поэтому все, что он говорит, — абсолютная истина. Будда шутил над Махавирой, джайнским мессией. Они были современниками двадцать пять веков назад. Махавира уже старел, а Будда был еще молод и он еще был способен шутить и смеяться. Будда был молодым и живым, он еще не получил официального признания.

Как только образуется официальная религия, возникают корыстные интересы. У Махавиры была утвердившаяся религия с тысячелетней историей, — возможно, самая старая религия в мире, ведь индусы говорят — и они правы, — что их Ригведа является самым древним писанием в мире. Сейчас научно доказано, что Ригведа действительно самое старое писание, сохранившееся до наших дней, — а в Ригведе упоминается первый джайнский мессия. Это служит достаточным доказательством того, что джайнский мессия жил еще до написания Ригведы. И о нем написано, его звали Ришабхдева.

О нем говорится с тем уважением, какое обычно не оказывается современникам. Это человеческий недостаток, но и правда очень трудно проявлять уважение к тому, кто живет одновременно с тобой. Легко уважать того, кто давно умер.

А в Ригведе Ришабхдева упоминается с таким уважением, что создается впечатление, будто он жил по крайней мере за тысячу лет до этого, не меньше. Так что джайнизм как религия образовался уже очень давно.

Буддизм же с приходом Будды только зарождался. Будда мог позволить себе шутить и смеяться, поэтому он шутил над Махавирой и над его всемогуществом, всеведением и вездесущностью. Он говорил: «Я видел перед одним домом стоявшего и просившего подаяние Махавиру», — Махавира жил обнаженным и обычно просил подаяние, протянув руку. Будда говорил: «Я увидел его, стоявшим перед домом, который был пуст. В доме никого не было — и это человек, о котором джайны говорят, что он знает не только настоящее, но и прошлое, и будущее».

Будда говорил: «Однажды я видел, как Махавира шел впереди меня и наступил собаке на хвост. Было раннее утро и еще не рассвело. И только когда собака отпрыгнула и залаяла, Махавира заметил, что наступил ей на хвост. Всеведущий человек — и не знает, что прямо у него на пути спит собака и он может на нее наступить».

Но то же случилось и с Буддой, когда вокруг него образовалась религия. Спустя три столетия, когда впервые были собраны и записаны его высказывания и утверждения, его последователи авторитетно заявили, что «все написанное здесь абсолютно истинно и всегда будет оставаться истинным».

А в тех записях столько глупостей, которые, возможно, имели смысл двадцать пять веков тому назад, но сегодня они бессмысленны — за это время так много всего случилось. Будда не имел понятия о Карле Марксе, ничего не знал о Зигмунде Фрейде, и, естественно, все, что он написал или сказал, основывалось на знаниях того времени.

«Если человек живет в бедности, значит, в своей прошлой жизни он совершил плохие поступки». Но после учения Маркса ты уже не скажешь, что «человек богат, поскольку совершал в своей прошлой жизни добрые дела». После Маркса уже нельзя такое сказать. И я не думаю, что Будда мог предполагать, что появится Карл Маркс, хотя его ученики говорили, что все, сказанное им, будет истинно всегда, — а это лишь другой способ сказать, что он был всеведущим.

Это было хорошим утешением для бедных — думать, что, если они будут совершать благие поступки, в следующей жизни они тоже станут богатыми. И богатым было приятно: «Мы богаты, потому что в прошлой жизни творили добрые дела». И они прекрасно знали, как хорошо у них идут дела в этой жизни: с каждым днем их богатство растет, — прошлая жизнь давно прошла, а их богатство продолжает увеличиваться. Бедные люди становятся все беднее, а богатые становятся все богаче.

Но в Индии никогда не помышляли ни о каких революциях, об этом нет даже и речи — хотя Индия жила в такой нищете, как никакая другая страна. Индия жила в рабстве дольше, чем какая-либо другая страна мира. Но рабство, нищету, страдание нужно принимать, поскольку все это — результат твоих действий в прошлых жизнях. Ты не можешь восстать против этого. Против кого ты будешь восставать? Единственный выход — это попытаться уравновесить твои плохие поступки благими деяниями. В умах индийцев никогда не возникало даже мысли о революции. Если ты оказался в рабстве, нужно это принять.

Индусы знают все ответы. Они говорят: «Ничто не происходит помимо воли Бога». Так что, если ты оказался в рабстве... А Индия была в рабстве две тысячи лет. Это просто чудо, что такая большая страна оставалась в рабстве две тысячи лет. Народы, захватившие Индию, были варварами, всего лишь маленькими племенами по сравнению с Индией. Индийцы могли сокрушить их просто своей численностью, не нужно было даже брать в руки оружие.

Но любому — будь то гунны, монголы, турки, мусульмане или англичане — любому, у кого были амбиции и желание захватить Индию, вход был открыт. Индия была готова к приему — спасибо, что потрудились прийти так издалека! А объяснялось все просто — индусы знали ответ: такова воля Бога. Поскольку ничто не происходит помимо воли Бога, это порабощение — воля Бога. И даже такой человек, как Махатма Ганди... От такого человека, как Ганди, можно было бы ожидать больше разумности — но нет. Если ты индус, ты не можешь проявить больше разумности, чем положено индусу.

В Бихаре, одной из провинций Индии — беднейшей из провинций, — произошло сильное землетрясение. Эта провинция и так всегда была очень бедной, каждый год там случаются наводнения. А тут еще землетрясение... погибли тысячи людей. И что сказал Ганди? Он сказал: «Бихар терпит лишения из-за своих плохих действий». XX век, землетрясение — и население целой провинции?..

Такое объяснение еще можно принять в отношении отдельного человека — что он страдает в результате своей плохой кармы, но чтобы целая провинция страдала из-за плохой кармы!.. Как будто все эти люди в своих прошлых жизнях жили в той же самой провинции и все они совершали такие плохие действия, что произошло землетрясение. А вся остальная часть Индии не страдает от землетрясений, потому что ее население в прошлой жизни заработало благую карму. Странно!

Это особенно странно, если учесть, что именно в Бихаре родились Махавира, Гаутама Будда, Макхкали Госал, Аджит Кешкамбал — великие учителя и пророки. И Бихар страдает из-за плохой кармы! Ни в одной другой провинции Индии не рождалось столько пророков, философов, мыслителей. И что плохого мог совершить Бихар? Но индуизм знает все.

Я хочу, чтобы ты запомнил: главная ошибка всех религий состоит в том, что им никогда не хватало мужества признать, что их знание ограничено. Они никогда не были способны сказать: «Мы не знаем». Они настолько высокомерны, что постоянно продолжают говорить, что они знают, создавая новые иллюзии знания.

Именно в этом отличие, фундаментальное отличие подлинной религии. Да, время от времени появляются отдельные индивиды, обладающие качеством подлинной религиозности... Например, Бодхидхарма, один из самых прекрасных человеческих существ. Он пришел в Китай четырнадцать веков назад. Он жил в Китае девять лет, и вокруг него собрались последователи. Но этот человек не имел отношения к глупости под названием «религия».

Формально он был буддийским монахом, а в Китае буддизм был уже принят. Тысячи буддийских монахов уже находились в Китае, и когда они услышали о приходе Бодхидхармы, они очень обрадовались, потому что он был почти равен Будде. Они были наслышаны о нем задолго до того, как он пришел. И даже король Китая, великий император By, приехал на границу между Китаем и Индией, чтобы приветствовать Бодхидхарму.

By сыграл большую роль в обращении Китая в буддизм, в переходе от учения Конфуция к учению Гаутамы Будды. Он передал все свои полномочия и все свои богатства в руки буддийских монахов — а он был великим императором. Когда он встретился с Бодхидхармой, он сказал:

— Я очень хотел увидеться с тобой. Я уже стар, и я рад, что ты наконец пришел — мы давно тебя ждем. Я хочу задать тебе несколько вопросов.

Первый вопрос был таким:

— Я использовал все свое богатство, свою армию, весь аппарат власти — все, что у меня есть, — чтобы обратить эту огромную страну в буддизм, и я построил тысячи храмов, посвященных Будде.

В одном построенном им храме было десять тысяч статуй Будды, на это ушла целая гора. Чтобы сделать десять тысяч статуй Будды, пришлось использовать целую гору — она вся была превращена в статуи Будды, гора превратилась в храм.

И он спросил:

— Какая награда ждет меня в мире ином?

Другие монахи, бывало, говорили ему: «Ты столько сделал в своем служении Гаутаме Будде, что, возможно, когда ты окажешься в том мире, он сам выйдет приветствовать тебя. Ты заработал столько заслуг, что тебя ждет вечное наслаждение».

Но Бодхидхарма сказал:

— Все, что ты сделал, совершенно бессмысленно. Ты еще даже не начал свой путь, не сделал даже первого шага, и ты попадешь в седьмой ад — попомни мои слова.

Император By не мог поверить:

— Я так много сделал, а этот человек говорит: «Ты попадешь в седьмой ад!»

Болхидхарма рассмеялся:

— Все, что ты сделал, ты сделал из жадности — а то, что совершается из жадности, не делает человека религиозным. Ты отказался от многих богатств, но сделал это не бескорыстно. Ты хочешь заключить сделку, для тебя это бизнес. Ты хочешь что-то приобрести в ином мире. Ты пытаешься перевести свой банковский счет из этого мира в другой. Ты хитер, ты думаешь: этот мир преходящ, недолговечен — завтра ты можешь умереть, — а другой мир, как тебе сказали монахи, вечен. И что ты решил сделать? Отказаться от временных сокровищ, чтобы приобрести сокровища вечные? Какая блестящая идея! Кого ты пытаешься обмануть?

Когда Бодхидхарма заговорил с императором в таком тоне, перед всеми монахами, генералами и королями, которые пришли вместе с ним, и перед всеми его придворными, тот очень рассердился. Никто прежде не смел с ним так разговаривать. Он сказал Бодхидхарме:

— Разве так должен говорить религиозный человек?

— Да, только так и должен говорить религиозный человек, — ответил Бодхидхарма, — все другие слова будут просто обманом. Эти монахи обманывают тебя, они дают тебе обещания. Ты не знаешь, что произойдет после смерти, и они не знают — но делают вид, что знают.

— Кто ты такой, чтобы так говорить? — спросил By.

И знаешь, что ответил Бодхидхарма?

Он ответил:

— Я не знаю. Я говорю так, потому что я не знаю. Я был внутри себя, я достиг самого центра своего существа и вышел оттуда таким же невежественным, каким был прежде. Я не знаю.

Вот это я называю храбростью. Ни одна религия до сих пор не отважилась сказать: «Это мы знаем, а этого не знаем, но, возможно, в будущем мы это узнаем. И, кроме того, есть еще нечто, что всегда будет оставаться непознанным».

Если бы религии обладали такой скромностью, мир был бы совсем другим. Человечество не оказалось бы в таком хаосе, не было бы столько страданий. По всему миру люди страдают. Что говорить об аде — мы уже живем в аду. Разве возможны еще большие страдания?

И ты называешь людей, ответственных за это, религиозными. Они и сейчас продолжают притворяться, играть в ту же игру. После трех столетий неуклонного наступления науки, которая постоянно разрушает их так называемое знание, открывая все новые факты, новую реальность, Папа по-прежнему остается непогрешимым, шанкарачарья остается непогрешимым!

В Джайпуре проходила индуистская конференция, и один шанкарачарья... В Индии есть четверо шанкарачарьев, они равноценны Папе. Каждый из них управляет одной из сторон света: четыре стороны света — четверо шанкарачарьев. Один из шанкарачарьев живет в Джайпуре, он родился в Джайпуре. Он был астрологом, большим ученым, и когда прежний шанкарачарья умер, его выбрали, чтобы он стал шанкарачарьей Джаганнатом Пури.

Я был знаком с ним до того, как он стал шанкарачарьей, и на этой конференции я впервые встретился с ним после того, как он был избран.

Я спросил его:

— Наверное, теперь ты стал непогрешимым. А я тебя прекрасно знаю — раньше ты не был непогрешимым. Скажи мне, в какой день, в какой момент ты стал непогрешимым?

— Не задавай на людях неловких вопросов. Теперь я шанкарачарья, и предполагается, что я непогрешим, — сказал он.

— Предполагается! — воскликнул я.

Он сказал:

— Это для твоего сведения. Но если ты спросишь меня на публике, я непогрешим.

Поляк стал Папой Римским. Ты когда-нибудь слышал, чтобы какой-либо поляк был непогрешимым? Но один поляк стал непогрешимым. Когда этот поляк умрет — а Папы умирают очень быстро, просто потому, что к тому времени, когда они становятся Папами, они уже почти мертвы. Чтобы достичь Ватикана, требуется так много времени, что, если Папе удается прожить несколько лет, это уже хорошо. И кого вы выберете после того, как этот Папа умрет? Сможете ли вы найти еще кого-то непогрешимого?

Подлинная религиозность должна быть достаточно скромной, чтобы принимать тот факт, что нам известно лишь немногое; гораздо больше неизвестного, а что-то всегда будет оставаться непознанным. И это что-то — непознаваемое — является целью всего религиозного поиска. Его нельзя сделать объектом познания, но можно пережить непосредственно, можно испить его, ощутить его вкус — оно экзистенциально.

Ученый отделен от объекта своего изучения. Он всегда остается отделенным от него, поэтому познание и, возможно, познающий отличен от познаваемого. Но религиозный человек входит в свою субъективность, где познающий и познаваемое едины.

Когда познающий и познаваемое едины, познание невозможно. Да, ты можешь выразить это танцем, но не можешь высказать.

Это может выражаться в твоей походке — в том, как ты идешь. Это может выражаться в твоих глазах — в том, как ты смотришь. Это может выражаться в твоем прикосновении — в том, как ты касаешься. Но словами это выразить невозможно. Слова совершенно бессильны в том, что касается религии. А все так называемые религии изобилуют словами. Все это дерьмо!

В этом главная ошибка. Но есть и другие ошибки, о которых стоит упомянуть. Например: все религии эгоистичны. Хотя они учат своих последователей отбросить эго, быть неэгоистичными, быть скромными, сами религии вовсе не скромны, они очень высокомерны.

Иисус говорит: «Будьте смиренными, будьте кроткими». Но ты когда-нибудь задумывался о том, что сам Иисус не смиренный, не кроткий — вовсе нет. Кто может быть более высокомерным и эгоистичным? Он является единородным сыном Бога! Ты уже не можешь назвать себя сыном Бога или хотя бы его кузеном — ведь у Бога нет братьев. Ты не можешь иметь с Богом никакого родства — единственная родственная связь занята, Иисус закрыл дверь.

Он мессия, и он пришел, чтобы спасти мир, — что-то не видно, чтобы кто-то был спасен, а прошло уже две тысячи лет. Он сам умер в страданиях на кресте — кого ему спасать? Но эта идея: «Я спасу вас, следуйте за мной»... Она стала одним из главных факторов, разрушающих человечество, — ведь каждая религия заявляет, что она единственно правильная, а все другие религии неправы. И религии постоянно сражаются друг с другом, убивают, разрушают друг друга.

Как-то на днях я смотрел одну передачу по телевидению. Раввин, протестантский священник и католический монах дискутировали обо мне. И они пришли к заключению... Раввин предложил: «Пора уже попытаться установить диалог с этим человеком». Я не мог в это поверить: раввин разговаривает с католическим священником и говорит о необходимости диалога. В чем дело? Во времена Иисуса было так много раввинов — почему тогда, с Иисусом, не нужен был диалог? Разве распятие — это диалог?

И этот идиот-католик согласился. Он даже не сказал: «Неужели ты, раввин, веришь в диалог? Что же тогда произошло с Иисусом? Распятие — это что, диалог?» Нет, ничего такого он не сказал. И самого раввина не смутило то, что он предложил. Иисус был иудеем — для раввина было бы вполне нормальным вступить в диалог с иудеем. Если он сбился с пути, нужно попытаться вернуть его на путь истинный. А возможно, он и прав — тогда стоит следовать его путем. Но разве распятие — диалог? Это даже не монолог!

Но теперь они все утвердились. Католику, протестанту и раввину теперь не о чем беспокоиться, потому что они стали частью официальной структуры. Они все занимаются одним и тем же делом, у них один интерес. Иисус создавал трудности, и, пожалуй, диалог был невозможен. Диалог невозможен и со мной — но по другой причине.

С Иисусом диалог был невозможен, потому что он был Мессией — а кто такие вы? Диалог возможен только между равными. Он Сын Бога. А кто вы — его зятья? Ты должен что-то из себя представлять, а иначе какой может быть диалог? Нет, это было невозможно; Иисус был настолько эгоистичен, что раввины прекрасно знали: диалог невозможен.

Раз или два они пытались с ним поговорить. Как-то один раввин спросил его: «На чьем авторитете основаны твои слова?» И он ответил: «На моем. И запомните: прежде чем был Авраам, я есмь».

Авраам был праотцем, самым древним, а Иисус говорит: «Прежде, чем был Авраам, я есмь. Какой еще авторитет тебе нужен?» И этот человек говорил: «Благословенны кроткие», — но сам он далеко не кроток. «Благословенны нищие, благословенны смиренные». Но почему? Почему они благословенны? Они благословенны, потому что они унаследуют Царство Божье.

Странный аргумент! Не имей ничего здесь — и там обретешь в тысячекратном размере. Но что ты там обретешь? — то же самое. Здесь ты беден, там будешь богат. Здесь ты нищий, там будешь королем. Но в чем качественная разница? Лишь в «здесь» и «там», в двух разных пространствах. И люди стараются быть кроткими, смиренными и бедными ради одного: чтобы унаследовать Царство Божье. Этот человек провоцирует и использует вашу жадность. И все религии делают то же самое.

Со мной диалог тоже невозможен — но по другим причинам. Во-первых, я не знаю, кто я, — на эту тему говорить невозможно, — а это самый главный вопрос, который следует выяснить. Но какой тут может быть диалог? Ты либо был внутри себя, либо нет. Если ты был внутри, тогда достаточно просто посмотреть тебе в глаза — вот и весь диалог. А если ты не был внутри, тогда тоже достаточно посмотреть тебе в глаза. Диалог закончится, не успев начаться.

Со мной диалог невозможен, потому что я не ученый. Я не могу цитировать священные писания, я всегда цитирую неправильно. Ну и что? Я не придаю никакого значения этим писаниям. Я не считаю их священными. Это просто религиозная фантастика, и потому нет ничего страшного, если процитировать их неправильно. На самом деле я и не читал их внимательно. Я их просмотрел, заглядывая то там, то здесь, и даже при этом я обнаружил кучу всякой чепухи.

Так что какой со мной может быть диалог, о чем? Необходимо некоторое согласие, а никакого согласия нет, потому что я говорю, что Бога нет. Какой тут может быть диалог? Тебе придется доказать существование Бога — тогда может начаться диалог. Или привести Бога в качестве свидетеля — и тогда мы сможем обсудить, действительно ли это Бог или просто какой-то мошенник-американец.

Я не верю в существование рая и ада. О чем тут разговаривать? Да, разные религии могут вести между собой диалог, поскольку у них есть точки соприкосновения. Мусульманин, христианин, индус и иудей могут дискутировать о Боге. В этом они все сходятся — Бог есть. Вопрос только в форме, характеристиках, качествах — но в главном они соглашаются. Все они признают рай и ад. Только кто-то из них верит, что адов семь, кто-то — что их пять, а кто-то — что их три. Вопрос лишь в количестве, а это не так уж и важно. А какой диалог возможен со мной?

Когда я увидел эту передачу, я попытался представить, как мог бы начаться этот диалог — с какой темы. У нас нет ни одной точки соприкосновения, потому что все эти религии фальшивые, это не истинные религии, иначе бы...

С Бодхидхармой я бы мог вести диалог. Он говорит: «Я не знаю, кто я». В этом мы с ним согласны — и этого уже достаточно. Теперь мы можем взять друг друга за руки и пойти на утреннюю прогулку. Ничего больше не нужно говорить, все сказано.

Спустя девять лет, когда Бодхидхарма решил вернуться в Индию, он позвал к себе четверых своих главных учеников и попросил их:

— Выразите суть религии одной фразой — так, чтобы я мог увидеть, поняли вы меня или нет.

Первый ученик сказал:

— Религия — это сострадание. Таково главное послание Будды: сострадание.

— У тебя мои кости, но не более, — ответил Бодхидхарма.

Второй ученик сказал:

— Медитация. Оставаться в молчании, в таком полном молчании, чтобы ни одна мысль не возникала внутри: в этом сущность религии.

— У тебя есть моя плоть, но не более. Говоря это, ты лишь повторяешь мои слова. В твоих глазах я не вижу тишины; в твоем лице я не вижу глубины, которую приносит тишина, — сказал Бодхидхарма.

Третий ответил:

— Суть религии не описать словами. Она невыразима.

— У тебя мой костный мозг, — сказал ему Бодхидхарма. — Но если ее не описать словами, тогда почему ты используешь хотя бы даже эти слова? Ты уже что-то сказал. Даже говоря: «Это не описать, не выразить словами», ты что-то говоришь об этом. Поэтому я говорю, что у тебя только мой костный мозг.

Он повернулся к четвертому ученику. На его глазах выступили слезы, и он упал к ногам Бодхидхармы. Бодхидхарма тряс его и спрашивал снова и снова: «Что есть религия?» Но ответом были лишь слезы радости, и руки ученика в благодарности прикасались к стопам Бодхидхармы... Он не произнес ни единого слова и даже не сказал, что «это нельзя высказать словами, это невыразимо».

Бодхидхарма обнял его:

— У тебя есть я. Теперь я могу идти со спокойной душой, так как оставляю что-то после себя.

А какой диалог может быть с этими раввинами, католическими священниками, протестантскими священниками! Прошло две тысячи лет, а эти раввины до сих пор не извинились за распятие Иисуса. Может быть, он и был эгоистом, может, он и ошибался; возможно, его учение было ошибочным, но никто не имеет права распинать человека — он никому не причинил вреда. Все, что было нужно, — это по-джентльменски объясниться, но они не были достаточно компетентны, чтобы дискутировать с ним.

Распятие — не аргумент. Вы можете отрубить мне голову — но это не аргумент. Это не означает, что я не прав, а вы правы. На самом деле, если вы отрубите мне голову, это будет говорить лишь о том, что вы не способны отстоять свою точку зрения. Сердится всегда слабый. Слабый всегда пытается обратить тебя при помощи насилия. Удивительно, но за две тысячи лет ни один раввин не извинился. Почему они должны извиняться? Они считают, что они были правы тогда и правы сейчас.

И я все думаю, что же это за католик и что за протестант, которые сидят с раввином и обсуждают меня. Им следовало сначала поговорить о самих себе, о том, почему они сидят вместе.

Все эти люди всегда были эгоистами. Раввины все время учат людей быть смиренными, а сами не в состоянии извиниться — это невозможно. Они даже не упоминают имени Иисуса в своих писаниях, в своих книгах. В иудейских трактатах ты не найдешь ни одного упоминания об Иисусе, о его распятии или о зарождении христианства. Это не достойно даже упоминания. Но с другими религиями положение дел такое же. Мухаммад говорит: «Я единственный посланник Бога. Один Бог, один посланник Бога и одна священная книга, Коран, — если ты веришь в эти три вещи, этого достаточно для спасения».

Это переводит разговор ко второй ошибке: все эти религии всегда были против сомнения. По существу, они боятся сомнения. А сомнений боится только слабый разум — в противном случае сомнение — это вызов, возможность исследовать.

Но они убили сомнение и навязывают всем идею, что если ты сомневаешься, то попадешь в ад и будешь вечно страдать. Никогда не сомневайся. Вера — вот что необходимо. Вера, абсолютная вера — даже частичная вера не годится, нужна абсолютная вера. Чего ты требуешь от человеческого существа? Чего-то совершенно нечеловеческого! Человек... разве он может верить абсолютно? И даже если он попытается поверить полностью, это означает, что у него есть сомнение — а иначе с чем он борется, пытаясь поверить полностью? Сомнение существует, и оно не уничтожается верой, оно уничтожается непосредственным опытом.

Они говорят: «Верьте!» Я говорю: «Исследуйте!»

Они говорят: «Не сомневайтесь!» Я говорю: «Сомневайтесь до самого конца, пока не придете к цели, не узнаете, не почувствуете, не испытаете на собственном опыте».

Тогда сомнение исчезнет само собой, его не нужно будет подавлять, и не нужно будет никакой веры. Ты ведь не веришь в Солнце, в Луну — но почему ты веришь в Бога? Ты не веришь в обычные факты, они и так очевидны, они перед тобой, — но они не являются окончательной истиной.

Утром роза расцветает, а к вечеру увядает. Но ты продолжаешь «верить» в нее, у тебя не возникает никаких сомнений. Твоя вера в цветок розы проста, она не противостоит сомнению. Чтобы ты не путался между простой и сложной верой, у меня для нее есть другое слово — доверие.

Ты доверяешь цветку розы. Он цветет, источает аромат и затем увядает. Вечером ты уже не обнаружишь его — лепестки упадут на землю, их унесет ветром. Но цветок розы не является вечной истиной — для тебя это просто факт. И ты знаешь, что будут расцветать другие розы и снова будет источаться аромат. Нет необходимости в это верить, ты знаешь это на собственном опыте — вчера розы тоже цвели и потом исчезли, а сегодня появились вновь. И завтра в природе все опять пойдет своим чередом.

Но почему ты веришь в Бога? Вчера ты его не видел и сегодня тоже — какая гарантия, что ты увидишь его завтра?

На основании чего ты уверен насчет завтра? Вчера ничего не происходило, сегодня ничего не происходит, и в отношении завтра есть только пустая надежда, надежда вопреки всему. Но именно этому учат все религии: уничтожьте сомнения.

Уничтожая сомнение, ты уничтожаешь в человечестве нечто чрезвычайно ценное, ведь именно сомнение помогает человеку искать и находить. Ты отсекаешь самый корень исследования, и тогда исследование становится невозможным.

Вот почему лишь изредка, лишь время от времени в мире появляется человек, который ощутил вечное, вдохнул вечное, почувствовал пульс вечного — но это бывает очень и очень редко. И кто за это в ответе? Все ваши раввины, все ваши священники, шанкарачарьи и имамы — ответственность лежит на них, это они уничтожили корень исследования.

В Японии выращивают странные деревья. Трехсот- и четырехсотлетние деревья вырастают в высоту всего на пять дюймов. Четыреста лет! Если ты посмотришь на это дерево, оно, несмотря на свой возраст, покажется тебе просто пигмеем среди других деревьев — всего пять дюймов. И это считается искусством! Чтобы добиться этого, у дерева постоянно подрезают корни. Горшок, в котором оно растет, не имеет дна, и время от времени его поднимают и обрезают корни. А когда у дерева обрезают корни, оно не может расти в высоту. Оно становится старше, но его высота не нарастает. Оно становится все старше и старше, но ты разрушаешь его. Оно могло бы стать большим деревом, потому что чаще всего для этого используют дерево бо.

Япония — буддийская страна, а Гаутама Будда обрел просветление под деревом бо. По-английски это дерево тоже называется бо, поскольку под ним Гаутама Сиддхартха стал буддой, обрел бодхи, просветление. Полное название — Дерево Бодхи, но можно называть и «дерево бо». Итак, все эти деревья — деревья бо. Но под таким деревом не сможет поместиться ни один будда. Кто знает, скольких будд вы лишили возможности стать буддами, обрезая корни этим деревьям.

Дерево, под которым Будда обрел просветление, было настолько огромным, что под ним могла разместиться тысяча воловьих упряжек. Вот насколько оно было велико. Оно до сих пор стоит на том месте — конечно, не то же самое дерево, а его разросшийся побег. Мусульмане уничтожили то дерево. Они не могли допустить, чтобы дерево, под которым кто-то стал более великим, чем их Мухаммад, продолжало расти. Они сожгли его, сожгли дотла. Но еще до этого один индийский император, Ашока, отправил его ветку со своей дочерью Сангхамитрой, которая стала санньясинкой, в дар Цейлону.

Сангхамитра привезла ветвь дерева бо на Цейлон, и там из нее выросло другое дерево, а от того дерева опять взяли ветку, привезли обратно и посадили на то место, где Будда достиг просветления. Таким образом, это часть того же дерева, но в третьем поколении.

Однако то, что делают с деревьями люди в Японии, показывает нечто важное: именно это религии проделывают и с человеком. Они обрезают твои корни, так что ты не растешь в высоту — ты просто стареешь.

И первый корень, который они обрезают, — сомнение. Тогда прекращается исследование.

Обрезая второй корень, они обращают тебя против твоей собственной природы, заставляют осуждать свою природу. А когда твоя природа осуждается, как ты можешь помочь ей расти и течь, находя свое собственное русло, подобно реке? Нет, они не могут позволить тебе быть подобным реке, текущей непредсказуемо.

Все религии превращают тебя в поезд, который двигается по рельсам, от одной станции к другой, — а чаще всего ты просто стоишь на запасном пути, никуда не двигаясь, но все равно на рельсах. Они называют эти рельсы дисциплиной, контролем, самоконтролем.

Религии причинили так много вреда, что почти невозможно подсчитать, — их котел грехов полон и переливается через край. Его нужно выбросить в Тихий океан, на самую глубину — так, чтобы никто не смог его найти и возобновить весь этот идиотский процесс.

Те люди, которые разумны и которых немного в мире, должны освободиться от всего, что их религии сделали с ними без их ведома. Им нужно полностью очиститься от иудаизма, индуизма, христианства, джайнизма, буддизма. Нужно быть совершенно чистыми. Просто быть человеком достаточно.

Прими себя. Уважай себя. Позволяй своей природе идти своим путем. Не принуждай и не подавляй.

Сомневайся! — ибо сомнение не грех, а признак разумности. Сомневайся и исследуй до тех пор, пока не найдешь. Одно могу сказать тебе наверняка: кто ищет, тот находит. Это абсолютно точно, так было всегда. Из подлинного исследования еще никто не возвращался с пустыми руками.