Глава 7 ЕСТЕСТВЕННО ВСЕ, ЧТО ЕСТЬ

Глава 7

ЕСТЕСТВЕННО ВСЕ, ЧТО ЕСТЬ

Почему все религии используют подавление в качестве основной стратегии?

Религия проходила в своем развитии через несколько фаз. Первой фазой была магия, и она жива до сих пор. Племена американских индейцев все еще находятся на первой стадии развития религии; в Южной Африке, среди аборигенов Индии религия состоит из магических ритуалов жертвоприношений богу. И это — своеобразный подкуп бога, с той целью, чтобы он защищал и помогал. Так что все, что у тебя есть самого дорогого, — пищу, одежду, украшения — все, что ты считаешь ценным, — нужно преподнести богу.

Конечно, нет никакого бога, который получал бы все эти вещи; их получает жрец — он посредник, и прибыль переходит к нему. И удивительно, но эта религия магических ритуалов владеет человеческим сознанием на протяжении по меньшей мере десяти тысяч лет.

Было уже столько примеров несостоятельности магии — в девяноста девяти процентах случаев она не работает. Например, если долгое время нет дождя, люди проделывают ритуал жертвоприношения и верят, что теперь Бог чувствует себя счастливым и скоро пойдет дождь. И иногда дождь действительно идет — но не только для тех людей, которые проделали ритуал и восхваляли Бога. Он проливается даже на их врагов. Этот дождь не имеет никакого отношения к ритуалу, но он становится доказательством того, что ритуал эффективен.

В девяноста девяти процентах случаев ритуал не дает эффекта, и так и должно быть, поскольку он не имеет никакой связи с погодой. Нет никакого научного обоснования причинно-следственной связи между ритуалами, церемониями огня, мантрами и облаками с дождем. Священник определенно более хитер, чем те люди, которых он эксплуатирует; он прекрасно понимает, что происходит на самом деле.

Священники никогда не верят в Бога — запомни это. Они не могут в него верить, но они притворяются, что верят больше, чем кто-либо. Они обязаны это делать, ведь это их профессия. Чем сильнее их вера, тем больше облаков они смогут вызвать, вот они и притворяются. Но я никогда не встречал священника, который бы верил в то, что Бог существует. Как он может в это верить? Ежедневно он видит, что это всего лишь случайность, что дождь приходит изредка и ритуал лишь иногда дает эффект. В девяноста девяти случаях из ста он не работает. Но для бедных людей у него есть объяснения: «Ты неверно совершал ритуал; во время совершения обряда твои мысли не были полностью чисты». Но у кого сейчас чистые мысли? И что означает чистота мысли? Ведь это естественно... Например, при совершении джайнского ритуала люди должны голодать. И вот, пока они проделывают свой ритуал, они думают о еде — и эта мысль нечиста. Голодный человек думает о еде — не вижу в этом никакой нечистоты. Это абсолютно правильная мысль. В действительности, участвуя в такой момент в ритуале, он совершает неправильное действие — ему следовало бы отправиться в ресторан!

Но у священника есть очень простое объяснение, почему ритуал не сработал: «Бог никогда не обманывает, он всегда готов защитить тебя. Он тот, кто создает, поддерживает и снабжает всем необходимым; он никогда не позволит тебе упасть. Это ты обманываешь его во время молитвы или ритуала: ты полон нечестивых мыслей!» И люди понимают, что священник прав, — они думали о еде или о проходящей мимо красивой женщине; внезапно промелькнула мысль, что она красива, возникло желание ею обладать... Человек отбросил эти мысли, но было уже слишком поздно — он уже подумал об этом.

Каждый знает, что его мысли нечисты. Но я не вижу в этом ничего нечистого. Если прекрасная женщина подойдет к зеркалу, зеркало отразит ее красоту. Разве зеркало нечисто? Твой ум — это зеркало, он просто отражает. Он осознает все, что происходит вокруг него. Он констатирует факты, постоянно все комментирует. Если ты понаблюдаешь, то будешь удивлен — тебе не удастся найти лучшего комментатора.

Ум говорит тебе, что эта женщина красива; и если ты испытываешь желание прикоснуться к красоте, я не вижу в этом ничего плохого. Если бы тебя тянуло к чему-то уродливому, тогда что-то было бы не так, тогда ты был бы болен. Красота должна цениться. Когда ты видишь прекрасную картину, тебе хочется ею обладать. Каждый раз, когда ты сталкиваешься с чем-то прекрасным, как тень проскальзывает мысль: «Это должно быть моим...» И это совершенно естественные мысли.

Но священник скажет: «Дождь не пошел из-за твоих нечистых мыслей», и ты будешь абсолютно беззащитен перед этим. Ты знаешь, что это так, — и тебе стыдно. Ведь Бог никогда не ошибается.

Но когда дожди приходят, эти нечистые мысли так же мелькают у тебя в голове... ты был в точности тем же человеком. Если ты был голоден, ты думал о еде; если тебе хотелось пить, ты думал о воде. К тебе в голову приходили те же мысли, но дождь пошел, и это уже никого не волнует. Священник начинает тебя восхвалять — твой великий аскетизм, твою глубокую молитву: «Бог услышал тебя». И твое эго в этот момент чувствует себя настолько польщенным, что ты не задаешь вопрос: «А что насчет нечистых мыслей?» Кто захочет вспоминать о них, когда ты одержал победу и Бог тебя услышал? Но в девяноста девяти случаях никто тебя не слышит; небо остается безоблачным, ответ не приходит. Однако магические религии по-прежнему продолжают существовать.

Магическая религия — самая примитивная из всех, но ее отголоски перешли и во вторую фазу; четкой границы не существует. Вторая фаза — это псевдорелигии: индуизм, христианство, мусульманство, иудаизм, джайнизм, буддизм, сикхизм — около трехсот «измов». Все это псевдорелигии, но они продвинулись немного дальше магической религии.

Магическая религия использует один лишь ритуал; она упрашивает Бога помочь тебе. На страну напал враг, дождь не выпадает или, наоборот, дождей слишком много; реки вышли из берегов и урожай под угрозой. Каждый раз, когда ты сталкиваешься с подобными трудностями, ты просишь Бога помочь. Но эта религия не является для тебя дисциплиной, именно потому магические религии не содержат подавления; они не имеют связи с твоей трансформацией, твоим изменением.

Псевдорелигии перемещают твое внимание с Бога на тебя самого. Бог продолжает оставаться в центре, но отодвигается от тебя далеко. Для человека магической религии бог находится очень близко; с ним можно разговаривать, его можно убеждать. Псевдорелигии продолжают исповедовать идею Бога, но теперь он находится далеко — очень, очень далеко. И единственный способ достичь его — это не совершить ритуал, а произвести значительные перемены в стиле твоей жизни. Эти религии начинают отливать тебя в форму, менять.

Магические религии оставляют людей такими, какие они есть, потому эти люди более естественные, менее лицемерные, но и более примитивные, неискушенные, некультурные. Люди, принадлежащие псевдорелигиям, более изощренны, более образованны и имеют более высокий уровень культуры. Для них религия — это не просто ритуал, а философия всей жизни.

Твой вопрос относится именно к этому периоду — ко второй фазе. Ты спрашиваешь: почему все религии в качестве базовой стратегии используют подавление? Для чего? Чрезвычайно важно понять феномен подавления, поскольку во всем остальном религии крайне расходятся друг с другом, во всех остальных аспектах они полностью противоречат друг другу.

Ни в чем, кроме идеи подавления, две разные религии не сойдутся друг с другом. Поэтому кажется, что подавление — мощнейший инструмент в их руках. Как же они с ним обращаются? Подавление — это механизм порабощения человека, погружения его в физиологическое и психологическое рабство.

Еще задолго до открытия явления подавления Зигмундом Фрейдом религии успешно использовали его на протяжении целых пяти тысяч лет. Метод прост, и он заключается в том, чтобы настроить тебя против самого себя, — и после можно творить чудеса.

Как только ты оборачиваешься против самого себя, происходит множество вещей.

Во-первых, ты становишься слабым. Ты никогда больше не будешь тем сильным человеком, каким был до этого. Раньше ты был единым; теперь тебя даже не двое, а целое множество. Раньше ты был целостным существом, а теперь ты — толпа. С одной стороны, в тебе звучит голос твоего отца, с другой — голос матери, и они продолжают сражаться друг с другом, хотя их обоих может уже не быть в живых. Все учителя, все священники имеют свои апартаменты внутри тебя; все монахи, доброжелатели, моралисты плотно в тебе обосновались.

Все, кто произвел на тебя впечатление, стали частью тебя. И теперь ты — это множество людей — мертвых, живых, вымышленных, о которых ты прочел в книгах, священных писаниях и которые являются не более чем религиозной выдумкой. Если ты заглянешь внутрь себя, то увидишь, что сам затерялся в этой огромной толпе. Ты не сможешь понять, кто же среди всех этих людей ты? Каково твое истинное лицо? Все эти люди притворяются тобой, у них у всех такие же лица, и они постоянно друг с другом ссорятся. Ты превратился в поле брани.

Сила, присущая отдельному индивидууму, потеряна. Твой дом против твоей воли был поделен на части, и ты, не будучи целостным, не способен ничего предпринять: одни части за, другие против, а третьи безразличны. Если ты решишься на какой-то поступок, то те, что были против, начнут беспрерывно говорить, что ты поступил плохо; они заставят тебя чувствовать себя виноватым. Те, что сохраняли нейтралитет, прикинутся святыми и назовут тебя ничтожеством — поскольку ты слушаешь тех, кто ничего не понимает.

Так что в любом случае — совершил ты что-то или нет — тебя осудят. Ты будешь находиться в постоянной дилемме. Куда бы ты ни двинулся, тебя ждет поражение, так как большая часть твоего существа всегда будет против тебя. Ты всегда будешь делать что-то с наименьшей поддержкой. Это определенно означает, что большинство захочет взять реванш — и оно его возьмет. Оно скажет тебе: «Если ты не сделал это, ты должен был сделать то. Если ты не выбрал то, нужно было выбирать это, — но ты глупец, ты не хочешь слушать. Теперь страдай и рви на себе волосы!» Но проблема в том, что, если ты не целостен, ты ничего не сможешь сделать и никто не упустит возможности осудить тебя и сказать, что ты глуп и неразумен.

Так что, во-первых, псевдорелигии разрушили единство, целостность и силу человека. И это первое, что необходимо сделать, если ты хочешь поработить людей, — ведь сильного человека поработить невозможно. И это очень тонкий вид рабства — психологическое, духовное рабство. Нет необходимости надевать наручники, сковывать человека цепями или сажать за решетку — псевдорелигии изобрели гораздо более действенный способ. И они начинают обрабатывать тебя прямо с самого рождения; они не упускают ни минуты.

В индуизме брамин берет шефство над ребенком с момента его рождения; и первое, что он делает, — это составляет карту рождения. И далее он сопровождает его на протяжении всей жизни. В каждом ответственном событии главным является брамин: он принимает решение насчет женитьбы, участвует в церемонии похорон. После смерти брамин — главный гость семьи — в индуизме на третий день после смерти устраивается пиршество, на котором собираются все брамины, родственники и друзья, чтобы упокоить душу ушедшего. Священник хватает тебя за шею с самого рождения и не отпускает, даже когда ты мертв.

В индуизме ежегодно проводится определенный фестиваль с церемонией молитвы за мертвых: ты молишься за своего отца, деда, за всех, кто тем или иным образом предшествовал тебе, — целая цепочка поколений. В каждой ортодоксальной индуистской семье можно увидеть фамильное дерево — карту поколений.

Одна такая была и у меня дома, но я сжег ее. Мой отец был очень разгневан. Я сказал:

— Но когда-то ты полностью сжег этих людей — и никто не злился, а я сжег всего лишь карту. Какой смысл держать ее здесь, на стене?

— Но чем она тебе мешала?

— Тем, что мне ежедневно приходилось думать об этих людях. Я прохожу через эту комнату два-три раза в день и вижу это дерево поколений!

Так как отец ничего не мог поделать, он вновь принялся записывать все, что помнил. Когда он приехал в Пуну, чтобы жить со мной, он сказал:

— Я помню не так много — ты уничтожил все дерево; я вспомнил только своего отца и отца его отца — всего четыре поколения.

— Этого достаточно; даже слишком, — сказал я. — Что ты намерен делать с этими людьми и их именами? Если хочешь, я могу нарисовать дерево и написать любые имена — это будет то же самое.

Но он взмолился:

— Прошу тебя, не уничтожай эту карту — хотя бы эти четыре поколения. Ты — пятое поколение; также здесь мои братья, их дети, дети их детей и мои сестры с их детьми.

Он снова принялся составлять это дерево.

— Ты тратишь время понапрасну, — сказал я ему. — Когда-нибудь эта карта перейдет мне, и я сожгу ее. Так какой смысл ее делать?

Но брамины используют эти карты. Если ты приедешь в Аллахабад или Бенарес, где живут семьи браминов, ты можешь прийти в ту же семью, в которой бывал твой отец. В своих книгах они ведут учет, что твой отец был там-то и тогда-то, совершил такое-то пожертвование, такой-то ритуал и что отец твоего отца тоже был там. У них есть записи целых поколений, потому что на протяжении веков люди из одной семьи приходят сюда. И теперь ты вписываешь свое имя и становишься частью этого. Они могут показать тебе список длиной в тысячи лет, так как их семья всегда занималась этой работой. И тебя охватывает истинный трепет при мысли, что столько людей из твоей семьи приходили сюда — ты не единственный.

Целый поток твоих предков был здесь, и эта семья браминов хранит всю информацию в качестве священников этих людей. И они записывают все в преувеличенном виде — именно так они эксплуатируют тебя: отец твоего отца пожертвовал десять тысяч рупий — и эти деньги уходят семье браминов, — а его отец пожертвовал двадцать тысяч. А у тебя нет никаких записей, ты не располагаешь никакой информацией, и ты будешь чувствовать себя нищим, если ничего не дашь. Ты должен отдать хотя бы десять тысяч рупий — как твой дед, — тебе будет стыдно, если ты не поддержишь честь своей семьи. Но сколько бы ты ни дал, не беспокойся, — для твоих детей эта сумма будет увеличена в несколько раз, потому что они тоже сюда придут.

У этих людей ты можешь найти все свое генеалогическое древо. Мой отец не мог поступить так, потому что джайны не ходят к браминам в Аллахабад или Бенарес. Только для совершения определенных ритуалов, например при смерти отца, они отправляются к ним, чтобы те перенесли его пепел в Ганг. Ты отправляешься в семью, которая занимается этим на протяжении поколений, тысячи лет подряд заботясь о пепле твоих предшественников. Эта семья позаботится и о тебя — они положат тебя в лодку и на середине Ганга совершат полный ритуал, после чего развеют пепел над водой. Но джайны не верят в Ганг и подобные ритуалы, так что мой отец потерял этот шанс, он не смог найти концов. Джайны должны или сами создавать свои семейные древа, или идти к браминам, таким образом в определенных вещах они зависят от браминов. Хотя джайнизм — враждебная индуизму религия и в основном выступает против браминов, джайнам в конце концов приходится идти на компромисс, так как существует тысяча и одна вещь, которые они не могут совершить без браминов.

Кто составит карту рождения? Джайны понятия не имеют об астрономии, астрологии, хиромантии, потому в конечном счете им приходится договариваться об этом. Когда намечается свадьба, кто проведет обряд венчания? Брамин. Нужно прочесть мантры, и это тоже сделает брамин. Если кто-то умрет, кто будет читать мантры во время церемонии сожжения? Это должен сделать брамин.

В итоге весь бунт сошел на нет, и джайнизм превратился в субкасту, в субрелигию, в ветвь индуизма, — но идеологически эти две религии являются врагами. Глубоко внутри джайны считают себя выше и просто нанимают браминов для совершения определенной работы — так же, как нанимают других рабочих. А брамины считают выше себя: «Без нас ты не можешь ни родиться, ни даже умереть».

Псевдорелигии создают в тебе хаос — и он играет важнейшую роль.

Политик, адвокат и священник — три старых друга, каждому уже перевалило за семьдесят — любили ходить на утреннюю прогулку в парк, где усаживались на скамейку и сплетничали о старых добрых временах, в чем только они и могли знать толк. Иногда возникали споры и целые дискуссии. Как-то утром они разговорились о том, чья профессия самая древняя.

Адвокат сказал:

— Нет никаких сомнений в том, что моя профессия возникла в мире первой, ибо люди всегда боролись друг с другом и требовался тот, кто выступил бы в качестве посредника, провел переговоры, установил справедливость и был беспристрастным к обеим сторонам. Поэтому, естественно, моя профессия возникла первой.

— А знаешь ли ты, — сказал священник, — кто начинал борьбу? Зачем им было бы воевать без священника? Именно священник закладывает основы идей и создает противостояние в умах людей. И как только они увлекаются и ухватывают какую-то идею, они готовы бороться, — а иначе зачем им это?

Политик рассмеялся:

— В каком-то смысле вы оба правы, но вы не видите реального положения дел. Почему люди принимают ваши идеи, философии, теологии? Благодаря нам. Мы культивируем стремление к власти. Безусловно, верная идеология приведет вас к успеху, но мы формируем саму идею успеха, идею власти, стремления к цели, достижения чего бы то ни было, достижения победы.

Только если в тебе присутствует жажда власти, ты начинаешь интересоваться «правильной» философией, «правильной» теологией, «правильной» религией, чтобы достичь цели. И всегда находится множество тех, кто скажет: «Правы мы — куда ты идешь?» А все религии именно так и говорят: «Кроме нас все неправы».

Псевдорелигии разрушают человека, его целостность. Они разрушают общество, создавая огромное количество фальшивых идеологий. Если ты вникнешь в эти идеологии и теологии поглубже, то удивишься. Ты рассмеешься: «Разве возможно, чтобы великие мыслители занимались такими вещами?» В Средние века величайший теолог Фома Аквинский — возможно, самый значительный из христианских богословов — был чрезвычайно озадачен вопросом, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы. Ангелы не имеют веса — у них нет физических тел — и все же должен же быть какой-то предел... Так сколько их там поместится? Фома Аквинский посвятил множество страниц размышлениям о том, сколько ангелов смогут устоять на конце иглы. И он был не единственным. Все Средние века люди ломали головы над этим вопросом. Это была великая, не терпящая отлагательства религиозная проблема. Не понимаю, какая в этом может быть важность? Возможно, они думали, что после смерти сами могут стать ангелами и им придется стоять на кончике иглы или булавки... В чем тут проблема? Но таково положение дел с любой теологией.

Махавира верил в семь небес и семь адов. Когда Гаутама Будда начал путешествовать по миру, учить и вдохновлять людей, он был уже стар. Все люди слышали идеи Махавиры, и они спрашивали у Будды: «Махавира говорит так-то и так-то, а что скажешь ты?» Кто-то спросил Будду: «Махавира говорит, что существует семь небес и семь адов. Что ты скажешь об этом?»

Будда отвечал: «Он ничего не знает. Существует семьдесят семь небес и семьдесят семь адов». И это невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Кому ты поверишь — зависит от тебя.

Тот же вопрос был задан и Аджиту Кешкамбалу, который был даже моложе Будды и только вступал на поле полемики. Он сказал: «Эти люди совершенно правы. В отношении семи Махавира прав, в отношении семидесяти семи Будда также прав, но на самом деле существует семьсот семьдесят семь небес и семьсот семьдесят семь адов — я лично исследовал их все. Эти бедняги не ошибаются в том, что они исследовали, но если они настаивают, что это предел и они дошли до самого конца, тогда они неправы! Если они утверждают, что это всего лишь предел, которого они достигли, тогда нет проблем».

Аджит Кешкамбал был человеком с поистине невероятным чувством юмора; он просто шутил. Но что делал Будда? Он казался серьезным — однако я считаю, что он тоже шутил. Что делал Махавира? Он был даже еще более серьезен, но относиться серьезно к таким вопросам... Никаких доказательств предоставить невозможно, но можно создать в людях конфликт. И тогда часть людей стала джайнами, часть — буддистами, а некоторые последовали за Аджитом Кешкамбалом; но поскольку он обладал величайшим чувством юмора, его религия перестала существовать — люди хотели чего-то серьезного и быстро обнаружили, что он не был серьезен.

Разве ты можешь поверить несерьезному человеку? Но на самом деле я считаю, что Аджит Кешкамбал — самый искренний из всех троих. Он всего лишь делает весь этот религиозный бизнес посмешищем. Он говорит: «Освободитесь от этого бреда! Какое вам дело до всего этого?»

Псевдорелигии создают хаос в отдельных людях, создают хаос в обществах и эксплуатируют и тех, и других.

Если приходят мусульмане, индусы начинают объединяться, христиане начинают объединяться. Это так же, как в случае России и Америки, — никто не хочет прекратить создавать ядерное оружие, хотя обе стороны продолжают говорить о мире. Никто не хочет, чтобы развязалась третья мировая война, ибо все понимают, что это будет конец всему. Если она случится, это будет самая глупая из войн, ведь война имеет смысл только в том случае, если одна сторона побеждает, а другая проигрывает. Но в третьей мировой никто не выиграет и никто не проиграет — погибнут все. Не останется никого, кто бы провозгласил: «Мы победили!»

Тем не менее обе стороны продолжают направлять свои ресурсы на ядерное вооружение — они боятся, что другой делает то же самое. Другой — такой же человек, как и ты; ты делаешь что-то, поэтому и он должен это делать. И где этому конец?

То же самое произошло и с религиями. Неосознанно они подпитывают друг друга. Индусы объединились против мусульман; христиане объединились против иудеев, иудеи — против христиан; весь мир превратился в поле брани. Человек — это внутренняя арена сражения, а мир — внешняя. И добиться этого помогла стратегия подавления.

Каким образом с помощью подавления удалось совершить эти и многие другие вещи? Подавление означает следующее: твое естество — это твой враг; ты должен бороться с ним, должен его убить, уничтожить, подняться выше него — только тогда ты свят.

Но ведь это невозможно. Никто никогда не способен подняться выше собственной природы. Где бы ты ни находился, ты находишься внутри нее. Да, ты можешь себя искалечить, можешь обрубить себе ноги и руки, укоротив их до размеров, предписанных священными писаниями; ты можешь мучить себя и страдать столько, сколько захочешь, но ты не сможешь выйти за пределы природы. Природа — это все, что существует; нет никакого «за пределами». «За пределами» — это внутри природы, не вне ее.

Так что те, кто борются против природы, никогда не выйдут за ее пределы. И постоянные поражения заставляют этих людей страдать, делают психологически неустойчивыми, больными.

Все эти вещи работают на священника, который тебя эксплуатирует. Его профессия заключается в том, чтобы тебе помогать, но прежде он должен поставить тебя в такое положение, в котором ты будешь в этой помощи нуждаться.

В Индии я пересекался со многими психологами и психиатрами, обучавшимися на Западе и принадлежащими школам Фрейда, Юнга, Адлера и Ассаджиоли. Все они имели общее свойство: они были против меня. Я говорил им: «Вы видите, в чем тут дело? Вы все являетесь противниками друг друга, но сходитесь в одном — вы все против меня. Почему? Потому что я могу лишить вас вашей работы». А если лишить работы последователя Фрейда, он будет страдать так же, как и последователь Адлера, как и последователь Юнга.

Я могу помочь человеку снова стать целостным — но не с помощью какой-то психотерапии, поскольку считаю, что эти проблемы только создают еще большие проблемы. Психолог находит проблему, а потом предлагает решение. А создать проблему ничего не стоит. Ты удивишься, насколько это просто...

Один из моих профессоров — я изучал психологию, а он был очень известным психологом... Однажды я заявил ему:

— Все проблемы, с которыми имеют дело психологи, ими же и созданы.

— Ты должен это доказать, — сказал он.

— Вызов принят.

И на следующий день я доказал это. Я пошел к его жене, которая была очень ко мне расположена — да он и сам любил меня, — и сказал ей:

— Окажите мне одну услугу, только один раз.

— Какую именно? Скажи. Если я смогу, я сделаю.

— Сделай вот что: утром, когда твой муж проснется, скажи ему: «Что случилось? Ты бледен. Ты не спал? У тебя красные глаза»; потрогай его лоб: «Ты заболел?» Он непременно что-нибудь ответит, и что бы это ни было, запиши это на листке бумаги — в точности то, что он скажет. Позже я заберу этот листок.

Она спросила:

— Но что все это значит?

— К вечеру я расскажу тебе, а пока просто запомни и завтра утром сделай это для меня.

— Хорошо, — сказала она, — я сделаю. Считай, что это уже сделано.

Неподалеку жил университетский почтмейстер. Это был очень старый и очень славный человек; иногда я приходил к нему и мы беседовали о его саде. Он увлекался цветами, но никто не приходил похвалить его сад — я был единственным, — так что он был очень рад видеть меня.

Я сказал:

— Сегодня ты должен кое-что сделать для меня.

— Все что угодно! — ответил он.

— Когда профессор Мехта выйдет из дома, чтобы идти в университет, встань возле забора и скажи: «Что случилось? Вы похожи на призрака! У вас ноги дрожат».

— С ним что-то не так?

— С ним все в порядке. Но ты должен стоять здесь и всем своим видом показывать, что говоришь именно то, что думаешь. И что бы он ни ответил, запиши его слова, позже я их заберу.

Профессор Мехта обычно ходил от дома до университета пешком; дорога была прекрасной, расстояние не более мили, так что он заодно совершал прогулку. По обе стороны дороги располагались сады и профессорские дома — это был профессорский городок. Я подговорил нескольких людей, в основном жен и маленьких детей — в ком я был уверен. И все они были очень счастливы, они говорили: «Мы сделаем это».

И напоследок... В том месте, где профессор Мехта входил в университет, обычно сидел посыльный. Я сказал ему:

— Дхаянанда, я никогда ни о чем тебя не просил...

— Верно, — ответил он. — Все меня донимают: «Дхаянанда, принеси то, Дхаянанда, принеси это». Профессора, студенты — все меня мучают. Это правда, что один только вы... За эти два года вы не попросили у меня и стакана воды. Я удивлялся...Это такая редкость. Что бы это ни было, я это выполню.

Я сказал:

— Тебе нужно сделать следующее: когда профессор Мехта придет сюда, просто встань и поддержи его со словами: «Вы сейчас упадете. Вы весь дрожите. Что случилось?»

Он спросил:

— Но это правда?

— Нет, это неправда, но ты должен притвориться.

— Хорошо. Вы никогда не просили меня ни о чем — я сделаю все возможное.

На следующий день я собрал все эти записи, так как я просто следовал за профессором по пятам. Он шел впереди, а я сзади — собирая листки. И Дхаянанда совершил поистине великую работу. Он так тряхнул профессора, что тот упал! Мне пришлось подхватить его, и вдвоем мы внесли его вовнутрь.

Он сказал:

— Я не могу даже сидеть, положите меня на скамейку.

Мы положили его. Я побежал и принес подушку и одеяло, поскольку профессор был весь в поту и дрожал.

Я спросил его:

— Что произошло?

— Кажется, я заболел какой-то странной болезнью. Вчера вечером я лег спать и все было хорошо, но сейчас у меня так болит голова, как никогда раньше не болела, и все тело дрожит. Пожалуйста, позови врача. Если бы не Дхаянанда, я бы упал и сломал ногу.

Но именно благодаря Дхаянанде он чуть не упал. Дхаянанда был необразованным человеком, и он все делал по-настоящему!

Я позвал врача, которому объяснил: «Ты должен быть очень серьезным. Там ничего страшного, это просто касается принятого мною вызова; поэтому сделай мне одолжение — будь очень серьезным».

И он действительно был очень серьезен; он проверил то, это, и в конце концов сказал:

— Мистер Мехта, вам необходимо не менее трех месяцев сохранять полнейший покой.

— Три месяца полного покоя! Но что случилось?

— Я не могу вам сказать, я скажу об этом вашей жене.

— Тогда отвезите меня домой на вашей машине, потому что я не смогу пройти сам целую милю...

Каждый день он проходил это расстояние — туда и обратно, потому что любил гулять и наслаждался ходьбой, но сейчас он сказал: «Я не могу идти». Мне он сказал: «Пойди к ректору и скажи, что я попал в ужасную перипетию; врач говорит, что три месяца... Я не знаю, что будет дальше, поэтому скажи, что если в течение нескольких дней я не появлюсь, пусть ищет мне замену».

Мы посадили его в машину и вместе с доктором отвезли домой. Его жена едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ее муж действительно полностью изменился. Врач держал его под одну руку, я под другую — он не мог даже идти. Мы положили его на кровать, и он сказал доктору:

— Можете рассказать все моей жене.

Тот ответил:

— Всему свое время. Сначала я должен пойти приготовить вам лекарства. Это безотлагательно.

И ушел.

Профессор спросил у меня:

— Он что-нибудь сказал тебе?

— Сначала взгляните на эти записи, — ответил я.

— Что за записи? Это он дал их тебе?

— Нет, прочтите их. Это то, что вы сказали своей жене: «Я в полном порядке. Что за чушь ты несешь?» Это было в шесть часов утра. А в семь тридцать вы сказали почтмейстеру: «Да, ночь была немного беспокойной». А затем вы сообщили профессору Нанду Дуларе Ваджпейелу: «Я ужасно спал этой ночью». И это все ваши слова. С вами все в порядке — можете встать. Нет необходимости отдыхать три месяца — даже трех минут не требуется; вы в полном порядке.

— Но, — сказал он, — я был весь в поту и чуть было не упал!

— Это Дхаянанда прыгнул на вас и чуть не сбил с ног, а вам показалось, что вы падаете. Он сделал все слишком хорошо. Я не просил его делать так много, я и представить не мог, что он так великолепно сработает. Вставайте.

Он тут же встал:

— Правда? Так и есть. Я был в полном порядке вчера вечером и утром тоже. Когда жена заговорила со мной, я сказал ей: «Со мной все хорошо. А что с тобой?» Но когда все стали спрашивать одно и то же, странным образом я почувствовал, что со мной что-то не так. Маленький мальчик сказал: «Дядя, у вас ноги подкашиваются», и я почувствовал, что они действительно подкашиваются, иначе зачем этот ребенок?..

Я сказал:

— Вот записи того ребенка. Это все были подготовленные мною люди — мужчины, женщины, дети, Дхаянанда, врач. Мне пришлось все это организовать, так как я принял ваш вызов. Я создал вашу болезнь. И вполне мог поддерживать ее все три месяца и практически довести вас до смерти.

Он сказал:

— Не могу не согласиться. Судя по тому, что со мной произошло, вполне возможно, что, если бы я провел в постели три месяца и ты продолжал свою пропаганду, это убило бы меня.

— Именно так работает ваша религия, — ответил я. — Она создает в умах людей проблемы. Куда людям идти после этого? К священнику. И тогда он предлагает решение — и берет за это плату. Психологи делают то же самое. Из ста случаев девяносто создаются вашими людьми.

Я не говорю, что психологи делают это умышленно, — они действуют искренне, как и священники; они уверены, что так все и обстоит. Они верят в то, что они делают, и их вера заразительна — другие тоже начинают в это верить. И тогда их решения, их предписания тут как тут.

Если ты пойдешь сначала к последователю Фрейда, потом к последователю Юнга, затем к последователю Адлера, а после к последователю Ассаджиоли, ты поймешь, о чем я говорю.

Все четверо поставят тебе разные диагнозы, потому что их писания отличаются друг от друга. Каждый из них скажет, что именно это твоя истинная проблема, и не будет соглашаться ни с кем другим. А если проблемы разные, разным должно быть и решение. И проблема неизбежно будет другой — иначе какой смысл появления в мире Юнга? Ведь Фрейд уже проделал всю работу.

В этом была причина отделения Юнга от Фрейда. Он понимал, что рядом с Фрейдом он может стать великим фрейдистом, но не сможет быть кем-то уникальным. Но то, что сделал Фрейд, может сделать и он. И он полностью преуспел. Адлер отделился по той же причине. Если Фрейд сводил все к сексу, Адлер все сводил к эго.

Естественно, если уж они формулируют проблему по-разному, разными будут и решения. И если случайно, следуя этим советам, ты добьешься успеха, то это не ты добился успеха, а их терапия. Но если у тебя ничего не получится, значит, ты не точно следовал правилам. А следовать правилам психоанализа или любой другой школы — такая долгая история...

На психоанализ тебе может потребоваться целых три года, и к моменту его окончания ты можешь чувствовать себя еще более запутанным и смятенным, чем чувствовал до. Теперь тебе потребуется еще чья-то помощь. Теперь тебе нужна помощь в течение всей твоей жизни. Есть люди, которые всю жизнь проходят психоанализ, переходя от одного психоаналитика к другому.

То же самое верно в отношении религий. С помощью подавления они создают проблему. В действительности психология использует то, что посеяли религии, псевдорелигии; психологи просто пожинают урожай. На самом деле психолог — это современный священник; он использует ту же почву, ту же стратегию. В течение тысяч лет священники подготавливали почву, но люди пресытились священниками, так что очень обрадовались, когда появилась новая наука. Это никакая не наука — просто носит научное название.

И вот люди, которые раньше ходили к священнику, — если они культурны, образованны, искушенны — теперь ходят к психологу. Если они не слишком образованны, они продолжают ходить к священнику. Священник стоит дешевле и не причиняет столько вреда, так как не знает всех этих слов: сознательное, сверхсознательное, подсознательное, бессознательное, коллективное бессознательное, космическое бессознательное, космическое сознание. Бедный священник не может позволить себе столь многого.

Тебя может очаровать психоаналитик и его язык. У него есть аргументы в свою пользу, и то, что он говорит, в каком-то смысле верно: ты действительно подавлен, но это сотворила с тобой религия. Религия осудила секс, осудила твою любовь к пище — осудила все, что доставляет удовольствие: музыку, искусство, пение, танцы. Если ты посмотришь на мир и соберешь высказанные всеми существующими религиями осуждения, ты увидишь, что они осудили все, что присуще человеку. Ни одного миллиметра не осталось неосужденным.

Да, каждая религия делает это порционно — если осудить все человечество сразу, оно может и взбрыкнуть. Нужно делать это постепенно — осуждать, создавать чувство вины, желание от него освободиться и готовность принять помощь. Не следует осуждать человечество слишком сильно — иначе оно просто может от них сбежать или покончить с собой, бросившись в океан. Это не будет хорошим бизнесом.

Это сродни тому, как раньше поступали с рабами. Их кормили — но недостаточно, чтобы они не стали сильными и не сбежали, но и не слишком мало, чтобы они не умерли, — а иначе хозяин понес бы убытки. Нужно кормить рабов в определенном соотношении: просто чтобы удерживать их между жизнью и смертью и чтобы они продолжали жить и работать. Давалось только определенное количество пищи — не больше; иначе после работы у них оставались бы еще силы, которые могли бы превратиться в восстание. Они могли развязать бунт — начать объединяться и осознавать, что с ними происходит.

То же было проделано религиями. Каждая религия взяла определенный участок человечества и осудила его, тем самым создав чувство вины. А как только в тебе возникает чувство вины, ты попадаешь в лапы священника. Теперь ты не сможешь ускользнуть, ведь он единственный, кто может смыть с тебя этот позор, кто поможет тебе предстать перед Господом, не испытывая стыда.

Он создает иллюзию Бога и иллюзию вины. Он создает иллюзию, что в один прекрасный день ты предстанешь перед Господом, поэтому нужно быть омытым и чистым и пребывать в состоянии бесстрашия и отсутствия стыда.

Все это обман. Но следует запомнить, что это верно в отношении псевдорелигий. И каждый раз, когда я говорю «религии», я имею в виду псевдорелигии; множественность — это признак ложного.

Когда религия станет научной, она перестанет быть многочисленной; это будет просто религия, и ее функция будет прямо противоположной тому, что делали псевдорелигии. Ее функция будет заключаться в том, чтобы освободить тебя от Бога, освободить тебя от Небес и ада, сделать тебя свободным от идеи первородного греха, освободить тебя от самой идеи того, что ты и природа отделены друг от друга; освободить тебя от любого вида подавления.

Обретя эту свободу, ты будешь способен выражать свое собственное существо — каким бы оно ни было.

Нет необходимости испытывать стыд. Вселенная хочет, чтобы ты был именно такими, поэтому ты и такой. Вселенная нуждается в тебе — в таком, какой ты есть; иначе она создала бы не тебя, а кого-то другого.

По моему мнению, не быть самим собой — единственный нерелигиозный поступок. Будь собой — без всяких условий, без всяких привязок — просто будь собой, и ты религиозен, потому что ты целостен и здоров.

Тебе не нужны ни психоаналитики, ни священники; ты не нуждаешься ни в чьей помощи, ведь ты не болен, не покалечен, не парализован. Паралич и увечья исчезли вместе с вновь обретенной свободой.

Определение религии можно свести к короткой фразе: это тотальная свобода быть самим собой. Выражай себя любыми возможными способами — без всякого страха, потому что бояться некого; нет никого, кто осудит или вознаградит тебя. Если ты искренне, в естественном потоке будешь выражать свое существо, ты получишь вознаграждение немедленно — не завтра, а прямо сейчас, сегодня.

Ты получаешь наказание, только когда двигаешься против своей природы. Но оно полезно — оно просто показывает тебе, что ты удаляешься от естества, что ты отдалился, уклонился от дороги. Возвращайся!

Наказание — это не воздаяние. Нет, наказание — это просто попытка пробудить тебя: «Что ты делаешь?» Что-то идет не так, что-то выступает против тебя же самого. Вот откуда боль, беспокойство и смятение.

А когда ты естествен, когда ты выражаешь себя, подобно деревьям, птицам, которым повезло куда больше — ведь ни одна птица не пытается стать священником, ни одному дереву не приходит в голову быть психоаналитиком... Просто будь как деревья, как птицы, как облака, и ты почувствуешь себя дома в этом существовании.

А чувствовать себя дома — это и есть истинная религия.