.9.

.9.

С некоторых пор Сергей чувствовал, что его жизнь и всё в его жизни становится быстрее — его мысли, его желания, ум и тело. Его перевели в казарму этажом выше, где уже безраздельно властвовал девятнадцатилетний Закольев, самый старший из всех кадетов. Но Сергея теперь больше занимали его тренировки с Алексеем в стрелковом оружии, маскировке, полевой медицине, выживании в зимних условиях и рукопашном бое.

Несколько недель спустя наставник отборного взвода объявил своим подопечным:

— Сегодня тема нашего занятия — удушающие захваты и освобождение от них. Но начнем мы с того, что вы сами постараетесь найти возможность освободиться от захвата. Исследуйте любые способы — что получается и что нет. Только не травмируйте своего партнера, это главное. Те же из вас, кто будет проводить удушающий захват на партнере, запомните: поскольку у него нет возможности сказать вам, когда остановить захват, сигналом будет его хлопок по вашей ноге. Это сигнал немедленно остановить прием. В противном случае он потеряет сознание... а если удержать захват еще дольше, он просто задохнется. Так что сразу ослабить захват, как только партнер похлопает вас по ноге!

К концу занятий Закольев снова выбрал Сергея себе в партнеры. Закольевская рука мгновенно обвилась вокруг его шеи и Сергей уже был не в силах издать ни звука, ни даже вдохнуть. Еще секунда, в следующее мгновение показалось ему, и голова взорвется. В глазах потемнело, и, запаниковав, он что было сил хлопнул Закольева по бедру, затем еще раз, почувствовав, как его засасывает черный водоворот.

Наконец Закольев освободил захват. Сергей, не в силах держаться на ногах, опустился на борцовский коврик и какое-то время сидел, стараясь поскорее восстановиться. Вдруг он почувствовал, что Закольев, не отрываясь, смотрит на него, и поднял глаза.

— Что это у тебя там на шее надето? — как ни в чем не бывало поинтересовался тот.

— Ничего, — пробормотал Сергей, злясь на себя за то, что забыл перед тренировкой спрятать свой медальон. На минуту зазеваешься, мысленно отругал он себя, а потом будешь жалеть.

— А ну покажь, — дружеским тоном сказал Закольев.

Закольев умел попросить таким тоном, что, казалось, глупо отказывать человеку в такой мелочи. Сергей уже было потянулся к застежке на цепочке, но вовремя спохватился.

— Не твое дело, — отрезал он. — Ты про свое думай.

Закольев равнодушно пожал плечами и стал работать в паре с другим кадетом.

Алексей подал знак к концу тренировки, подвел итог и покинул тренировочный зал. Кадеты стали собираться, хотя кое-кто еще оставался на борцовском коврике, продолжая отрабатывать сегодняшний прием. Сергей же, который в этот раз с нетерпением ждал конца занятий, постарался было уйти одним из первых, но вдруг услышал за спиной зловещий шепот Закольева:

— Давай-ка посмотрим на твое сокровище!

Сергей сразу понял, что Закольев не просто хочет посмотреть на медальон, он решил присвоить его.

— Обойдешься, сказано же тебе, — бросил Сергей и постарался поскорей пройти в двери, но правая рука Закольева уже крепко держала его за шею, а левой он с ужасающей силой надавил ему на затылок. Сергей дернулся, стараясь не поддаться панике, не потерять дыхания, но дыхания уже не было, осталось лишь страшное давление, от которого казалось, вот-вот треснет череп. В сгущавшейся черноте он еще успел увидеть, что на них смотрят двое кадетов, но те, видимо, решили, что они решили потренироваться еще. Но это была не тренировка — в этот раз Закольев напал на него всерьез.

Когда свет погас у него в глазах, Сергей на какой-то миг словно увидел себя со стороны, свое бесчувственное тело, распростершееся на полу. Затем было чернота.

Когда он пришел в себя, Закольева поблизости не было. Исчез и медальон. С того самого момента Сергей, словно одержимый, не мог думать ни о чем другом, лишь о том, как вернуть свой медальон. Он не мог, просто не мог позволить Закольеву взять и украсть то единственное, что осталось у него в память о родителях, что соединяло его с прошлой жизнью. Но у него никак не выпадала возможность остаться с Закольевым один на один. Несколько дней их не ставили тренироваться в паре, не получалось у Сергея подстеречь его одного на заднем дворе, где обычно Закольев курил с дружками.

Сергей чувствовал, что у него, словно у безумца, начинают путаться мысли. Он не мог ни о чем больше думать. Ему нужно было немедленно вернуть свое.

Три дня спустя ему таки удалось подстеречь Закольева и перегородить путь:

— Отдавай немедленно! — закричал он, не в силах сдерживаться, чувствуя, как у него все горит внутри от ярости.

Кое-кто из кадетов, пришедших пораньше в спортивный зал, подтянулся поближе. Зрелище обещало быть незабываемым.

— Что тебе отдавать? — негромко переспросил Закольев, явно не ожидавший такого от Сергея.

— Сам знаешь что.

Закольев улыбнулся своей отвратительной улыбочкой.

— А, ты про ту девчачью побрякушку, которая была у тебя на шее?

— Отдавай... сейчас же! — зарычал Сергей.

— А у меня ее нет. Вот так-то.

— Врешь!

Закольев смотрел на него изучающим взглядом, словно на козявку, удивленный, что «добренький Сережа», почти на четыре года моложе его, решится приставать к нему с такими требованиями. Что ж, говорил его взгляд, ты сам напросился...

Сергей молниеносно нанес  Закольеву удар ступней в колено. Закольевская нога поехала в сторону, но он не стал восстанавливать равновесие, а в падении зацепил Сергея за одежду, увлекая его за собой на землю. Еще миг, и мускулистый Закольев уже сидел у Сергея на груди и методично лупил его кулаками по лицу.

Закрываясь от града сыпавшихся на него ударов одной рукой, Сергей растопыренными пальцами ткнул Закольеву в глаза. Тот взвыл от боли и ярости, и этого мига было достаточно, чтобы Сергей еще несколько раз двинул ему по зубам.

В этот момент в зале показался Бродилов, который и растащил их. Но Закольев успел свернуть Сергею нос, отвесив ему несколько жестоких ударов по лицу. Со сломанным носом, заплывшим от кровоподтеков лицом Сергея отвели в лазарет.

На следующий день первым, кого увидел Сергей, едва разлепив глаза на синем отекшем лице, был Андрей, сидевший у его койки.

— Ну, Серега, ты даешь! — восхищенно затарахтел он. Закольевские зубки давно просились погулять, но никто не думал, что это ты... Ты ему оба передних зуба выбил, знаешь, нет?

— Хотя не это главное... Закольев, кажется, напросился. Видели, как он душил тебя после тренировки и снял с тебя что-то... вроде как цепочку, да? Дошло до наставников, — продолжал Андрей, улыбаясь. — Бродилов потребовал, чтобы Закольев признался, что он украл, но тот уперся, будто ничего не брал. Врет, конечно, и все знают, что врет. Так что давай, поправляйся, расскажешь сам, как дело было. Начальство приняло решение держать Закольева в холодной все время, пока ты будешь в лазарете. А потом... Да, Серега, нешуточного врага ты себе нажил! Хотя Закольева-то говорят, собираются того... с волчьим билетом, и такие слухи тоже ходят.

Затем он добавил, уже без прежнего восторга:

— Да, Сергей... А я-то... хорош друг, тоже мне. Но впредь, обещаю, можешь на меня рассчитывать, что бы и кто бы там ни был, усек, нет?

— Усек, — едва ворочая губами, пробормотал Сергей. Слова Андрея скорее огорчили, чем обрадовали его. Закольевское унижение и наказание ему было ни к чему. Оно только все усложнило, теперь тот уж точно ни за что не отдаст медальон.

Остаток дня Сергей то лежал в полусне, то засыпал снова. А ночью словно что-то толкнуло его. Открыв глаза, он увидел в полутьме комнаты Алексея, стоявшего поодаль. Но одет он был не в привычную форму, в которой ходил в школе. Теперь на нем была его прежняя казацкая одежда, и он был таким, каким впервые появился у них, еще тогда, с известием о смерти Александра Второго. Сергею вдруг показалось, что он видит сон.

Но Казак заговорил, и Сергей понял, что не спит.

— Тренируй задержку дыхания, и тогда нехватка воздуха не будет тебя больше страшить. Сознание теряешь не от того, что воздуха нет, а от того, что кровоток сдавлен. Так что, если тебя снова будут душить, — все так же тихим и мерным голосом вел он дальше, — полностью сбрось напряжение, и у тебя появится еще двадцать-тридцать секунд.

Алексей на мгновение поднял взгляд, словно стараясь отыскать нужные слова:

— Жизнь, Сережа, жесткая штука, так что и сам не вольно становишься жестким. Но запомни и то, что нет ничего такого твердого, чего нельзя взять мягкостью. Вода источит любой камень, дай только время. Время, вот что тебе нужно...

— Ты поступил храбро, выступив против Дмитрия Закольева, — продолжал Казак, — твой отец тоже был храбрецом... Достойный был человек, и ты станешь таким же... Но не солдатом, Сережа, не солдатом. Не твое это, запомни мои слова. А что твое — ищи, и оно обязательно найдется.

Эти последние слова отозвались в Сергее глубоким разочарованием, но во взгляде Казака ничего не изменилось, он все так же улыбался ему, как равный равному, как товарищ — товарищу. И не успел Сергей и слова сказать в ответ или поблагодарить Казака за наставление, как Алексей Орлов отступил на шаг во тьму и исчез.

А утром Андрей снова вернулся к своему другу, чтобы сообщить ему новость:

— А знаешь, Казак уехал! Его немедленно затребовали ко двору, и он сразу же собрался, еще даже не рассвело... А мы назад, к Бродилову, вот так-то. Господин директор, правда, от его имени передал нам прощальный привет  и  пожелания.  И  еще  слова...  Дай  вспомнить...

«Такова жизнь солдата, люди приходят и люди уходят, твой товарищ может пасть в бою рядом с тобой, но ты, ты ни шагу назад». Занятия отменили, все до обеда свободны. Кто — куда, а я к тебе, вот так.

Андрей замолчал.

— Знаешь, Серега, — вдруг сказал он, — а ведь дядя-то твой... небось, скучать тут будет без Казака, согласен, нет?

Сергей только улыбнулся.

— Согласен. И не только он.