.38.

.38.

В следующий раз, когда Сергей увидел Серафима, тот снова застал его врасплох. Но теперь это был не пинок и не затрещина, как вполне могло случиться в прошлые дни или годы. Первое, что сказал Серафим ему, было:

— Тебе следует покинуть остров, Сергей, и как можно скорее.

Сергей застыл как громом пораженный, не зная, что и думать.

— Покинуть? — переспросил он, думая, что ослышался. — И куда потом?

— Идем, по дороге объясню. Времени мало, так что, не откладывая, начинай собираться в дорогу.

Словно завороженный, Сергей решил больше ни о чем не спрашивать и только слушать.

— Помнишь, пару дней назад ты спрашивал моего мнения, когда тебе можно будет покинуть остров? Я еще сказал тогда, что дам ответ позже.

— Помню, да.

— Что ж, теперь я могу тебе ответить. Время пришло. Я только что получил письмо. Они собираются на крыше мира.

Много времени на сборы не понадобилось. Прощание с монахами тоже было коротким — пара добрых слов, теплые улыбки. Братья тоже не стали задерживаться и разошлись по своим делам.

Прежде чем встретиться с Серафимом в условленном месте, на ферме, Сергей несколько минут просидел в полной тишине, которую короткое прощание сделало еще более осмысленной. В этой тишине Сергей еще раз задумался обо всем том, чем Серафим поделился с ним...

— Все, что мы должны были сделать вместе с тобой, — сделано, — сказал старый монах. — Но есть и другие, которые тоже могут быть полезны... Это собрание мастеров, все они — мои надежные и доверенные друзья. Представители самых разных религиозных традиций... они не менее привержены своему пути, чем я —  своему. Но им удалось стать  выше рамок только своего учения и обратиться к эзотерической, скрытой истине и внутренним практикам. Они исследуют переплетенные между собой корни разных религий, тот единый поток, что питает много источников.

Я не знаю точно, кто из них будет присутствовать. Но ты вполне можешь встретиться с мастером суфийской традиции... дзэн-буддистским роши...йогом из Индии... раввином еврейской веры... женщиной-кахуной из Гавайев, монахиней и христианским мистиком из Италии, мастером-сикхом... — тут Серафим улыбнулся, прибавив: — и, скорее всего, с ними еще будет один человек по имени Джордж, который принадлежит не к какой-то одной, но ко все этим традициям. Он-то и собрал всех этих людей вместе.

У членов этого союза в ходу поговорка: «Один Свет — много светильников, одно Путешествие — много путей». Каждого из этих мастеров можно сравнить с подобным светильником. Каждый привнес в этот союз свой принцип, свои видение и практики, чтобы открыть дверь в мир духа — внутренний путь к пробуждению.

— Пробуждению — к чему?

— К Единому, — ответил Серафим. — И для того, чтобы служить этой великой цели, они собираются для дружеского диспута, чтобы сравнивать и противопоставлять, испытывать и еще — делиться друг с другом тем, что каждый постиг в свободном и открытом исследовании. Их цель, по моему убеждению, — открыть самые сердцевинные, стержневые практики для тела, ума и духа — стать зачинателями нового универсального пути, свободного от догм и культурных ловушек.

Не буду перегружать твою память их именами — ты и сам их узнаешь в свое время. Главное, что все они соберутся вскоре — в следующее три месяца, так что медлить тебе нельзя.

— Путешествие твое будет не из легких, — добавил он.

— Но тебе ведь не привыкать к нелегким путешествиям.

— Ты не сказал мне, куда будет лежать мой путь, — ответил Сергей.

— Конечно... само собой. Вот, смотри сюда, — Серафим вытащил из кармана рясы сложенную карту. — Я отметил твой путь. Тебе предстоит добраться до места, к северу от Гиндукуша — к Памиру, который еще принято называть «Крышей мира». Это высокогорье можно считать перекрестком дорог из Индии и Тибета, Китая и Персии. И туда-то я и направляю тебя — от своего имени. Это Ферганская долина, и город, который называется Маргилан.

Серафим подал ему письмо.

— Это краткая рекомендация. Отправляйся, чтобы служить им... и еще слушать и учиться. Считай, что это мой тебе прощальный подарок.

— То, что окончание твоей подготовки столь удивительным образом совпало со временем их встречи, кажется мне чем-то большим, чем просто случайность, — продолжал старец. — Но времени на дорогу так мало, что воплотиться эта возможность сможет лишь в том случае, если ты примешь решение свободно, а не под понуждением отказаться от своих планов возмездия.

Твое решение следовать более высоким путем станет и оправданием того, чему я учил тебя все эти годы. Сделав такой выбор, Сократес, — и не повторив моей печальной истории, — ты сделаешь мне подарок, ценность которого я просто не смогу переоценить.

Но Сергей получил и еще один подарок в придачу — выносливую кобылу из тех, что обитали в стойлах Валааме. С одобрения монастырского начальства Серафим также обеспечил его на дорогу припасами и сотней рублей — на всякий случай.

—   Вот твоя лошадь, — сказал он, — по крайней мере, она повезет тебя, куда тебе будет нужно.

Сергей дал ей имя Тайна, в честь предстоящего путешествия.

Серафим, не сводя глаз, наблюдал за тем, как Сергей положил на нее седло, которое принес один из братьев. Глаза старого монаха сияли, и все его лицо светилось, словно он состоял не из плоти и крови, а из света.

Сергей уже готов был сесть в седло и повернулся, чтобы проститься, но отец Серафим жестом остановил его:

— Для нас с тобой, Сократес, уже больше не будет никаких прощаний.

Обменявшись напоследок молчаливым взглядом с наставником, Сергей Иванов съехал к пристани, затем взошел на корабль и исчез из мира людей.