Глава 31 Наслаждайтесь общением пока я с вами

Глава 31

Наслаждайтесь общением пока я с вами

30 октября 1976 г. Зал Будды Гаутамы, г. Пуна, Индия

Первый вопрос:

Ошо,

Это божественно — видеть, что столько мужчин и женщин со всего земного шара, молодых и умных, собрались в твоем ашраме, чтобы обрести истину и истинную религию. Но разве ты здесь не закладываешь фундамент новой религиозной организации, глобальной организации, которая снова превратится в помеху на пути к истине, — или организованная религия тоже может иметь позитивную роль?

Первое и самое важное из того, что вам следует запомнить: не думайте о будущем и не погружайтесь в дела прошлого. Наслаждайтесь общением, пока я с вами. Пока я здесь, не упускайте возможности.

Ваш разум играет с вами. Вы не наслаждаетесь общением со мной. Вы не удовлетворены этим, вы придумываете для себя очередное беспокойство. Вы беспокоитесь о будущем,— но кто вы такие, чтобы переживать за будущее? И как вы собираетесь контролировать то, что произойдет в будущем? Будущее идет своим собственным путем. Мы не можем его контролировать — вот это должно произойти, а вот это нет. Все попытки контроля над будущим обречены на провал.

Будда не хотел, чтобы появилась какая-либо организованная религия, носящая его имя. Он не хотел, чтобы оставались какие-либо его изображения, но статуй Будды в мире больше, чем чьих-либо еще. Существует несколько храмов под названием «храм тысячи Будд» — и там тысяча и одна статуя. В Китае есть один храм в скале, в котором десять тысяч статуй Будды.

Даже Будда не смог контролировать будущее. Нет возможности его контролировать. Единственная возможность — это оставить будущее будущему и жить в настоящем. В будущем будут другие люди, нас уже там не будет, и то, что люди соберутся сделать с моими высказываниями,— это их личное дело. Если они захотят сковать себя моими словами, это их дело. Если они освободятся посредством моих высказываний, это тоже их личное дело. Если они сделают для себя в храме, созданном нами, тюрьму, это их дело, их свобода! И это их выбор. Кто мы такие, чтобы мешать им?

Кришнамурти пытается вмешаться в будущее. Он постоянно размышляет о том, что случится в будущем, он считает, что в прошлом не должно остаться ни одного ключа, ни одной подсказки, чтобы никто не смог в будущем организовать новую религию. Но так сосредотачиваться на будущем — неправильно. Кто мы такие? Будущее принадлежит будущему и будущим поколениям — и они будут делать всё, что захотят.

Я могу сказать одно: это их выбор, что бы они ни делали, и я ничего против этого не имею. Если они захотят оказаться в тюрьме, они там окажутся. И они найдут способ создать для себя тюрьму несмотря ни на что — люди всегда так делали.

Я не зациклен на будущем, я живу лишь настоящим. И я хотел бы, чтобы вы тоже жили настоящим, здесь и сейчас. И что бы между нами ни случалось, не позволяйте вмешиваться ничему. Идеи о будущем станут ловушкой для вашего сознания. Это — первое.

Второе: даже организованные религии выполняют позитивные функции. Их позитивная роль состоит в провокации, в вызове. Даже тюрьма играет положительную роль: она провоцирует бесстрашный дух, она становится вызовом для свободы — и выполняет свою функцию, играет свою роль.

Я не говорю, что нужно жить в тюрьме. Тюрьма сама по себе принуждает вас к тому, чтобы выйти из нее. Но и от тюрьмы может быть польза. Если вас заключили в тюрьму, ваш дух будет постоянно медитировать и думать о том, как бы побыстрее из нее выбраться; каким образом можно сбежать. В заключении смелая душа начнет вынашивать планы своего освобождения. Чем больше тюрьма, тем сильнее там структура принуждения, и тем серьезнее будет вызов. Только трусливый человек смиряется с тюрьмой.

Трусливые люди, даже не находясь в тюрьме, всё равно остаются в ней, потому что они никуда не стремятся — они заключены в темницу своего малодушия. А смелые, даже оказавшись в тюрьме, пытаются выбраться из нее, разбить двери камеры. В этой попытке выбраться рождается сила. В этой борьбе рождается новое существо, с новыми порывами, с новым смыслом и новой силой.

Все — к лучшему. Но помните, эти мои слова не означают, что вам нужно расслабиться и идти жить в тюрьму. Я имею в виду, что и тюрьму можно использовать в позитивном смысле. Даже ваш собственный дом может стать тюрьмой, если вы используете его в негативном смысле, — так и живут миллионы людей. Они живут в своих квартирах, но на самом деле находятся в тюрьме. Они зовут это своим домом, но в этом проявляется их малодушие. Они утратили душевный авантюризм. Они уже не предприимчивы. Они больше не странствуют. Их больше не интересует неизведанное, необычное. Куда бы они ни пошли, они всегда берут с собой карту местности. Куда бы они ни пошли, они берут с собой путеводители. Они живут взятой взаймы жизнью. Их не увлекает яркая, юная жизнь. Их не увлекает путешествие в неизведанную землю, в океане, в опасности, они не хотят смотреть в глаза жизни.

Когда вы в опасности, когда вы смотрите ей в глаза, вы впервые в своей жизни оказываетесь в тесном контакте со своей душой. Душа не достается вам за бесценок. Вы должны поставить на кон всё. Вот почему я говорю, что даже организованная религия может обрести позитивную роль.

Будда родился индуистом. Индуизм стал для него тюрьмой. Он отчаянно пытался выбраться из тюрьмы, и ему это удалось. Кришнамурти воспитывался в определенной традиции, которая зовется теософией, но он старался выбраться из нее, стать свободным от нее. Если вы спросите, я скажу одно: если бы он в детстве не был скован теософскими истинами, то ему было бы сложно стать свободным человеком. Анни Безант, Чарльз Ледбитер и другие теософы дали ему такую возможность — конечно, неосознанно, не желая этого. Они хотели создать нечто иное. Они создавали догму, культ. И они так старались, что для Кришнамурти это стало просто невозможным, для него стало невозможно так жить. Он должен был освободиться от всего этого. Спасибо Анни Безант и Ледбитеру.

Если бы эта тюрьма была немного более комфортной, если бы в ней было не так тяжело находиться, если бы порядки были не такие суровые, а идеалом не был бы сверхчеловек, если бы Кришнамурти не заставляли играть такую неестественную для него роль, он, возможно, расслабился бы и принял всё как есть. Именно это происходит с вами.

Христиане остаются христианами, потому что христианство больше не является трудом. По воскресеньям вы посещаете церковь, но это формальность. Вы продолжаете жить не по-христиански. Вы лишь продолжаете выполнять формальный долг христианина. Ваше христианство поверхностно, церковь многого не требует. Церковь говорит: «Просто приходите в храм по определенным дням: когда у вас родится ребенок, приходите крестить его; когда кто-то умрет, приходите отпевать его; когда вы надумаете жениться, приходите венчаться — вот три вещи, которые вам следует делать, чтобы оставаться христианином. И еще время от времени приходите по воскресеньям и принимайте участие в службе».

Большего от вас не требуют. И тюрьма — больше не тюрьма. Вы как будто находитесь на свободе и только по воскресеньям приходите в камеру и сидите там час, а потом возвращаетесь домой и снова живете на свободе. Кого это беспокоит? Кто будет с этим бороться? Это так удобно и комфортно.

Вот почему столько людей остается индуистами, или мусульманами, или джайнистами — никому ничего не надо. Эти религии стали просто формальным ритуалом; они ничего от вас не требуют. Вам ничего не надо ставить на кон. Очень сложно оставить такую религию — потому что такая тюрьма очень комфортна. Вы приспособились к ней. В ней так удобно и уютно, что вы без труда приспособились. Это — как хорошие правила, удобный компромисс.

Кришнамурти попал в группу очень фанатичных людей — теософов. Это была новая религия. Когда религия зарождается, ее сторонники очень фанатичны. Потом, мало-помалу, они начинают расслабляться, идут на компромиссы, и религия становится просто социальным явлением; но тогда это больше не религия. Теософия только зарождалась, и Кришнамурти было только девять лет, когда он попал в руки этих фанатиков. Они очень старались. Они не позволяли Кришнамурти встречаться с обычными детьми, нет, — потому что у них была цель сделать из него Вселенского Учителя, джагатгуру. Он должен был стать новым Буддой, реинкарнацией Майтрейи.

Ему не разрешали увлекаться девушками, так как он мог влюбиться, и тогда мечта теософов разбилась бы в прах. Его постоянно оберегали. Ему не позволяли одному выходить, кто-то всегда следил за ним. Он должен был следовать очень жестким правилам: в три часа утра он должен был вставать и принимать холодный душ, а после этого учить санскрит, учить французский, учить английский, учить греческий и латынь — ведь Вселенский Учитель должен быть высококультурным и искушенным в науках человеком. И это был всего лишь девятилетний ребенок!

Когда ему было двенадцать лет, его заставили писать книгу. Но что может написать двенадцатилетний ребенок? На самом деле под его именем писал учитель, Ледбитер. Кришнамурти должен был писать, а Ледбитер корректировал и редактировал. Эта книга всё еще существует. Хорошая книга, но вам не придет в голову, что ее написал двенадцатилетний автор. Это — не его книга. Кришнамурти даже забыл про нее. Когда его спросили про эту книгу, он ответил: «Я не помню, когда я ее написал, я вообще не помню, каким образом она появилась».

Они говорили о нем всякие глупости — эзотерические глупости: «В своих снах он путешествует на седьмое небо, и его учит сам Бог». И двенадцатилетний ребенок, очень уязвимый, мягкий, чувствительный, — он должен был этому верить. Эти люди были известны всему миру, они сделали себе имя. Их движение было поистине массовым и всемирным, тысячи и тысячи теософских лож были открыты по всему земному шару.

Ребенок всего лишь двенадцати лет от роду приобрел мировую известность. Куда бы он ни пошел, везде собирались толпы людей, жаждавших его увидеть. Если вы представите себе эту картину, то почувствуете к нему сострадание, жалость. Он жил словно в клетке. И это — естественно, я думаю, так было бы с каждым. На месте Кришнамурти любой, если бы у него еще осталось присутствие духа, осознал бы всю нелепость того, что происходит, и ушел бы. Это слишком напоминало тюрьму.

Он никому не мог писать письма, потому что у него могли бы завязаться какие-то отношения. Вселенский Учитель не должен иметь привязанностей. Он начал влюбляться в женщину, которая годилась ему в матери, но даже это было пресечено. В его чувстве не было ничего сексуального, он просто начал чувствовать любовь к женщине. Она была матерью троих детей; но теософы вмешались и здесь.

Он был полностью изолирован, ему никуда не разрешали ездить или ходить. Ему нельзя было ходить в школу, в колледж, потому что там он мог встретить обычных людей и стать обычным человеком. К нему приходили специальные педагоги, они обучали его отдельно. И вокруг него, девятилетнего ребенка, велось столько разговоров — со стороны учителей. Учитель К. X. писал ему письма, письма падали с крыши... Они всё это подстроили! Позже было установлено, что теософы всё это подстроили: крыша была сконструирована специально, и письмо должно было упасть как будто случайно, и оно было написано для Кришнамурти. Он якобы получал послание от неизвестного.

Подумайте об этом маленьком мальчике... Отсутствие свободы породило в нем большое желание стать свободным. Однажды — никто и не предполагал, что он сможет перестать подчиняться,— теософы со всего мира собрались для составления своей первой декларации, в которой предполагалось, что Кришнамурти объявит себя Вселенским Учителем, с которым говорит Бог.

И вдруг, неожиданно, никого не предупредив... Перед этим он не мог заснуть всю ночь. Он грустно размышлял над всем этим: он стал рабом, а они все — благодетели человечества; они сделали его рабом, потому что желают ему добра; они любят его, но их любовь вызывает отвращение; и их доброжелательность стала отравой. Он размышлял всю ночь: что делать? Остаться ли, превратиться в частицу этой бессмыслицы или всё бросить?

И слава Богу, что в то утро, когда все собрались и ожидали, как Господь снизойдет на него, и он объявит, что он больше не Кришнамурти, но Майтрейя, что на него снизошел Будда, слава Богу, что он вдруг отклонился от программы и сказал: «Это нелепость. Никто на меня не сходил. Я просто Кришнамурти, и я вам не учитель. И я не джагатгуру, не Вселенский Учитель. Я прекращаю эту глупость и всё, что делалось вокруг меня».

Все были потрясены! Они не могли в это поверить: «Неужели он сошел с ума? Неужели он безумен?» Они возлагали на него такие надежды, вкладывали столько денег, это были серьезные вложения, годы обучения. Но так и должно было случиться. Он подчинился бы только в том случае, если бы был абсолютно мертв. Но он был живой. Они не смогли убить его жизнь, и эта жизнь восстала против них.

Если бы он был недалеким человеком, со средним умом, возможно, он бы согласился, но он был умен и прекрасно всё осознавал. Он оставил всё. И всё это движение, вся эта организация сыграли свою позитивную роль, стали вызовом для него.

Насколько я понимаю, вас ничто не может удержать. Если вы настороже, то религиозная организация станет для вас вызовом. Если нет, тогда вне связи с религией — организованной или неорганизованной,— где бы вы ни находились, вы воздвигнете вокруг себя тюремные стены. Вы несете их с собой — в своей трусости, в своем страхе, в своем желании жить защищенной и комфортной жизнью.

Второй вопрос:

Ошо,

Последние двадцать пять лет я принадлежал к церкви адвентистов седьмого дня. Хотя я сосредоточенно слушаю тебя, я еще не преодолел стадию внутренних конфликтов. Один из них для меня — в том, действительно ли основательница этой церкви Эллен Г. Уайт — посланница Бога.

Ты не мог бы разъяснить это для меня? Спасибо.

Либо посланцем Бога является каждый человек, либо никто. Вообще, идея, что кто-то является пророком, или что кто-то тиртанкара, или что кто-то является посланцем, или Христом — абсурд. Мы все — вышли из одного источника. Мы все от одного корня. Среди нас нет особенных. Именно так должен жить человек религиозный.

Религиозный человек — тот, кто видит, что он ординарен. Религиозный человек — тот, кто видит, что он такой же, как и остальные, и не претендует на то, чтобы быть особенным,— потому что идея «Я особенный» глупа; идея «Я избранный» эгоистична. И религиозный человек не должен претендовать на такое — религиозный человек не должен иметь амбиций.

Он просто осознает, что он — лишь часть Вселенной, и принимает, что и вы — тоже часть Вселенной. Он никогда не поставит себя выше вас. В этом и заключается его превосходство — в том, что он никогда не ставит себя выше других. В этом его «высота» — в том, что он не думает, будто является особенным, или экстраординарным, или каким-то еще. Он никогда не говорит, что он «более святой», чем ты. Он знает, что вы — также боги и богини. Может, вы этого не понимаете — в этом-то и заключается разница.

Между мной и вами существует вот какое различие: я осознаю, кто я такой, а вы не осознаете, и других различий нет. В остальном вы точно такие же. Вы — спящие будды, и никаких других отличий нет. Будда всегда останется буддой, спит он или бодрствует. Возможно, вы не осознаете свою божественность, может быть, вы и не пытались ее осознать, может быть, вы еще не отыскали путь к своему внутренним сокровищу, но само это сокровище никуда не делось. Вы можете думать о себе, что не являетесь особенными, а вот я являюсь, но как могу так думать я сам? Хотя вы можете так думать, это нормально.

Люди думают, что Христос был особенным человеком, и это естественно, потому что он выглядел особенным. И он является особенным в том смысле, что он осознал свое богоподобие, и в этом осознании он превратился в просвещенного, в чистый свет без дыма, в чистое пламя. Люди считают его особенным. Но как Иисус мог сказать, что он — особенный? Осознав свое собственное внутренне пламя, осознав свое внутреннее богоподобие, он увидел богоподобие в каждом — не только в каждом человеческом существе, но и в деревьях, и в птицах, и в животных, даже в камнях. Он видел, что даже камни теперь боги — крепко спящие и храпящие боги. Однажды эти камни проснутся и станут богами.

Вы можете и не понимать, кто вы такие, но я вижу, кто вы. Когда я осознал, кто я, я понял сокровенную сущность каждого. Религиозный человек не может думать, что он — особенный. Религиозный человек не может считать, что вы все обречены, что вы все — грешники. Религиозный человек начинает смеяться. Он смеется над вами, потому что вы святой, а думаете, что являетесь грешником. Он смеется над вами, потому что вы являетесь Богом, а считаете себя кем-то иным. Какая драма! Всё вместе кажется абсурдом. У каждого есть маска, и каждый полностью забыл свой настоящий облик. Но ваш настоящий облик — облик Господа.

Кто бы ни пытался вам доказать, что он особенный — или Эллен Г. Уайт, или преподобный Мун, или Сатья Саи Баба,— он просто объявляет вам о своем непонимании.

Сатья Саи Баба сказал: «Как муравьи могут знать глубину океана?» Это глупо, это нелепо, потому что муравьи — такие же боги, как и Сатья Саи Баба. Если вы спросите, бог ли Сатья Саи Баба или нет, я скажу, что он — бог, поддельный бог, но всё же бог. Он — бог-колдун, он потерялся в своей магии. Кто-то может быть глупым, тогда он — глупый бог, но я не могу отрицать, что он — всё еще бог, я не могу так сказать. Каждый человек — бог, играющий свою роль.

Нельзя сказать, что кто-то подобен муравью, ведь даже муравьи на самом деле не являются муравьями. Религиозный человек это понимает. Он говорит: «Собаки могут продолжать лаять, но звезды не упадут с небес». И теперь вы осуждающе смотрите на собак. А ведь «собака» — это почти что «бог»[Собака (англ. «dog») — почти что бог (англ. «God»).], только наоборот. И кто такая собака? О ком вы говорите? Собаки не существует, потому что собака — это тоже бог — бог, притворяющийся собакой, играющий роль собаки.

Религиозный человек, вернувшийся к себе, понимает, что всё сущее божественно, безоговорочно божественно. Не существует «богов» и «не богов», поскольку вся действительность создана из одного материала, и этот материал — божественность.

Но есть люди, которые продолжают искать для своего эго новые переживания. Иногда это деньги, иногда это политика, иногда это религия, но цель поиска одна — эго. А вера приходит только тогда, когда эго утрачено, когда эго разбито, и вы вдруг перестаете осознавать свое «Я». Вы существуете, но никакого «Я» в вас уже нет.

Я не предлагаю вам становиться скромными, потому что эго может попытаться стать и таким — и оно пытается. Оно может стать смиренным. Оно может притвориться скромным, но посмотрите в глаза такого скромного человека. Он говорит: «Я скромный», а сам ждет, когда вы скажете: «Вы — величайший из людей». Он говорит: «Я скромный, я лишь пыль на ваших ботинках»,— но не верьте ему. Не говорите ему: «Да, я знаю, мы всегда это знали. Вы не открыли ничего нового»,— потому что он никогда вас не простит. Он будет вам мстить. Он совсем не хочет, чтобы вы ему поверили. Наоборот, он говорит: «Смотрите, какой я скромный! Посмотрите, я — самый скромный человек на земле!» Но он играет в ту же игру: «Я самый скромный человек в мире — ведь это „Я"».

Кто-то говорит: «Я — самый богатый человек в мире». Кто-то говорит: «Я — самый сильный человек в мире». Кто-то говорит: «Я — самый скромный человек в мире». В чем же разница?

Я не предлагаю вам становиться скромными. Ваше эго тоже может стать скромным. Но я говорю об отказе от вашего эго. Вам надо разобраться в вашем эго: вникнуть в его сложность, в его утонченную игру. Вам необходимо осознавать все его игры. И однажды, когда вы осознаете все проявления вашего эго, оно просто-напросто исчезнет. Всего лишь изучение, ясность мысли, осознание — и эго исчезает. Исчезает, словно темнота в комнате, в которую вы внесли фонарь. Просто наблюдайте.

Я не предлагаю вам тренировать смирение и не предлагаю вам становиться скромными. Я говорю: кем бы вы ни были, просто несите в свою жизнь свет, несите бдительность, и вы увидите эго, исчезающее, подобно тьме. Однажды у вас больше не станет эго, и скромности тоже не будет.

По-настоящему религиозный человек и не скромен, и не эгоистичен, он — прост. Скромная же личность на самом деле очень сложна: она лишь практикует скромность. А то, что практикуется, всегда сложно и всегда лживо. Всё то, что практикуется, — просто фальшиво.

«Практика» означает, что вы навязывает себе то, что на самом деле не стоит для вас на первом месте. В противном случае зачем же практиковать? Если вы поняли что-то, вы это поняли, и практиковать это ни к чему. Практика означает, что вы пытаетесь подменить понимание практикой. Но понимание и бдительность нельзя заменить ничем.

Вот что я слышал.

Иисус собирается прогуляться по водной поверхности Мертвого моря. Он начинает идти по морю, оборачивается к апостолам и говорит: «Уверуйте в меня, следуйте за мной и идите по воде». Одиннадцать апостолов следуют за ним. На берегу остается только Фома.

Когда другие спохватываются, Фома объясняет, что он лучше останется сухим, поскольку холодная вода плохо подействует на его ревматизм.

Иисус оборачивается и говорит ему: «Фома, уверуй в меня. Следуй за мной и иди по воде».

Фома начинает идти и быстро проваливается в воду по колени. Он кричит: «Иисус, Иисус!»

А Иисус снова повторяет: «Уверуй в меня, следуй за мной, иди по воде».

И всё время, пока Фома идет по воде, он зовет на помощь Иисуса.

Когда вода достигает Фоме подбородка, Петр оборачивается к нему и говорит: «Фома, почему с тобой всё время проблемы? Почему ты не можешь идти также, как все, по камням?»

Есть люди, которые не могут позволить себе вести себя так же, как другие. Им надо быть хоть в чем-то особенными. Это невроз, болезнь.

Вы не можете быть другими. В нашей основе лежит одинаковое сознание. А все различия мнимы, они существуют лишь на поверхности. Конечно, у вас свой цвет кожи, а у меня — свой. У кого-то кожа белая, а у кого-то темная, у кого-то особенная форма носа, у кого-то свой цвет волос. Однако чем глубже внутрь, чем дальше вы проникаете внутрь, тем больше мы все одинаковы.

Есть прекрасное английское слово self — «сам». Первоначальное значение этого слова — the same — «такой же», «одинаковый»: «сам» значит «такой же». Вы используете слова myself — «я сам», himself — «он сам», herself — «она сама», themselves — «они сами». «Я сам», «ты сам»: «я», «ты» — разные, а «сам» означает «такой же». Слово «сам» значит «такой же». «Такой же», а не отдельные «ты» или «я». «Сам» — добавление к «я». Когда исчезает «я», остается только «сам»; когда исчезает «ты», остается только «сам». Нет больше тела и ума, нет выдуманных различий, мы все по сути своей есть одно — мы просто self, «одинаковые».

Ни в коем случае не пытайтесь быть особенными, потому что всё это — игры вашего эго, они ведут вас к разочарованиям, волнениям и страху.

Но когда кто-то заявляет о своей особости, он всегда найдет себе не одну пару последователей. И причина состоит не в том, что он говорит правду, а в том, что люди крайне неуверенны, они находятся в замешательстве. Им нужно за кого-то держаться. Им нужен кто-то, кто убедил бы их. И когда этот кто-то приходит и говорит: «Я являюсь специальным представителем Бога...» — такие люди обычно сумасшедшие, но в их словах столько силы, столько мощи, столько огня, что кажется, будто за ними действительно что-то стоит. Вы начинаете верить этому человеку, потому что вы в жизненном тупике. Вы всегда хотели последовать за тем, кто скажет, как вам надо прожить свою жизнь. Вам всегда был нужен вожак. Вам был нужен уверенный в себе человек, который избавил бы вас от неуверенности. Вам нужен был тот, кто знает, — для того чтобы вы забыли о своем невежестве.

И вот приходит какой-то человек, и, если он говорит убедительно, с огнем в глазах, и если слова его кажутся полными магии, многие готовы стать его жертвами — они ему доверяются. Если вы назовете этих людей глупцами, они не будут вас слушать. Неважно, настоящий ли это пророк или ненастоящий; если вы уличите его во лжи, то снова привнесете в жизнь этих людей неуверенность, вы снова поставите их в тупик. Они были в тупике, но они вышли из него, потому что они за кем-то следуют.

Даже Муктананда может приобрести себе последователей. Узнав об этом, я был просто поражен. Я и подумать не мог, что такое возможно. У этого Муктананды есть последователи? Если это так, то вам незачем ждать — вы сами можете стать великими вождями. Если им может стать Муктананда, то это может каждый.

Я знал в Джабалпуре одного человека, последователя Муктананды, и однажды я сказал ему: «Ты — просто глупец. Ты и сам можешь стать лидером».

Он ответил: «Как я смогу? Я ничего не знаю о религии».

Я сказал: «Поехали со мной. — Я направлялся в Калькутту. — Просто поедем, и не произноси ни слова».

Он спросил: «Что ты имеешь в виду?»

Я сказал: «Мы с тобой сыграем шутку, просто чтобы ты знал, как всё делается».

Он поехал со мной. Я сказал: «Условие только одно: не произноси ни слова, веди себя тихо. Если тебя о чем-то спросят, закрой глаза и начинай трястись — посмотрим, что получится!»

Он последовал за мной. Хозяин гостиницы, где мы остановились, сразу же спросил: «Кто этот человек?»

Я ответил: «Это парамаханса. Он великий подвижник, соблюдает обет безмолвия».

Хозяин удивился: «Но я никогда прежде о нем не слышал, откуда вы про него узнали?»

«Он не рассказывает о себе направо и налево, ведь он же не Махеш Йоги. И он — великий посвященный».

Хозяин упал на колени! Венок, который он мне принес... он напрочь забыл о нем и обо мне. И тот человек, которому я в поезде сказал, что делать,— так вот, он начал трястись. И хозяин тоже стал трястись!

«Посмотри, твоя кундалини пробуждается!» — сказал я.

Он ответил: «Я что-то чувствую, какие-то ощущения в позвоночнике. Я такого не ощущал никогда, хотя общался со многими святыми, этот человек — просто чудо! Он может что-нибудь сказать?»

Я ответил: «Он не произносит ни слова».

Через три дня у гостиницы собралась огромная толпа: люди приходили и приносили деньги и цветы. А вечером тот человек сказал мне: «Это невероятно! Должно быть, это ты что-то сделал! Ведь как могу я пробудить кундалини? Я ведь ничего о ней не знаю, и моя собственная кундалини еще не пробудилась! Это ты что-то сделал, ты сыграл шутку, иначе как всё это могло произойти? Один человек еще может быть идиотом, но не такая толпа!..» К гостинице съезжались богачи на своих дорогих машинах... А тот человек был обычным бизнесменом.

Когда мы вернулись через три дня, я спросил его: «Ну, что ты собираешься делать? Будешь продолжать свой бизнес?»

Людям нужен руководитель. Людям нужен тот, кто будет их дурачить. Людям нужен тот, кто даст им уверенность. Люди так во всем колеблются, они так неуверенны. Просто провозгласите какую-то абсолютную истину. Если вы произнесете ее неуверенно, то уйдете ни с чем; тогда в религиозном мире, в духовном супермаркете вы — никто. Провозглашайте абсолютное, безусловное и не сомневайтесь! Это — качество настоящих глупцов: они никогда не сомневаются. Чтобы сомневаться, нужно хоть чуть-чуть интеллекта. Умный человек сомневается всегда.

Лао-цзы говорит: «Я сомневаюсь в каждом своем шаге. Должно быть, я сбит с толку. Весь мой городок, все, кого я знаю, все такие уверенные, умные люди, а я, должно быть, бестолковый, потому что я колеблюсь. Ведь передо мной столько вариантов: что выбрать, чего не выбирать?»

Он ироничен, он шутит. Так было всегда. Умный человек сомневается, но глупец — никогда. Видели ли вы сомневающихся коров? Они идут своей дорогой и не обращают внимания на правила дорожного движения. Вы можете сигналить, но они не обратят на вас внимания. Они просто двигаются дальше — совсем как святые.

Люди неуверенны, они во всем сомневаются. Им нужен тот, кто провозгласит истину. А если это нужно вам, обязательно появится кто-нибудь: он будет провозглашать, будет играть на вашем ожидании.

Третий вопрос:

Ошо,

Когда на твоих лекциях я смеюсь над шутками, я делаю это рефлекторно, кажется, что мой смех лежит на поверхности и не проникает внутрь моей сущности. Я смеюсь всё меньше и меньше. Даже твои шутки про этих сумасшедших с полотенцем не трогают меня.

Это — нормальный вопрос?

Это нормальный и очень серьезный вопрос, потому что для меня смех — главнейшее духовное качество.

Попытайтесь понять: только тот человек, только тот, кто может смеяться, не является животным. Смех возможен только у людей. Если вы услышите, как смеется осел, то сойдете с ума. Если вы услышите смех лошади, то не сможете заснуть. Животные не смеются. Им не хватает интеллекта. Интеллект необходим для того, чтобы смеяться,— чем выше интеллект, тем лучше ваш смех.

Ваш смех означает, что вы — настоящий человек. Если вы не в состоянии смеяться, то вы — ниже человеческого уровня. Если вы можете смеяться, вы должны стать человеком. Смех — индикатор вашей человеческой природы.

Аристотель говорил, что человек — рациональное животное. Я в это не верю, потому что видел человека и полное отсутствие в нем рациональности. Мое определение таково: человек — смеющееся животное.

Смех означает, что вы можете осознать смехотворность существующих вещей.

И вот еще: человек — единственное животное, которое может скучать. Скука и юмор — две стороны одной монеты, два аспекта. Только человек может скучать, и только человек может смеяться. Это два специфических качества, присущих человеку. Здесь — определение человеческой сущности. Животные никогда не скучают. Они занимаются одним и тем же каждый день, год за годом, от рождения до смерти — и они никогда не скучают. Вы не увидите на их мордах выражения скуки, потому что для скуки тоже нужен интеллект.

Чем более интеллектуален человек, тем больше в этой жизни он подвержен скуке. Будда ощутил скуку от всей той бессмыслицы, которую называют жизнью. Он скучал от рождения, он скучал от любви, он скучал от смерти. На Востоке религия — просто поиск пути для того, чтобы вырваться из опостылевшей действительности, из авагамана — этого продолжающегося цикла бесконечных смертей и рождений. Это же скучно! В этом нет ничего нового. И идея множества жизней делает всё это еще более невыносимым.

Христиане скучают меньше, мусульмане меньше, иудеи меньше, потому что у них жизнь только одна. За одну жизнь трудно сильно заскучать. Вы рождаетесь однажды и умираете через семьдесят лет. Из этих семидесяти лет тридцать вы спите, пятнадцать двадцать лет работаете — вы непрерывно работаете, три года вы тратите на еду. Сначала едите, потом испражняетесь; человек так похож на трубопровод: в один собственный конец вы заливаете, а из другого — выливаете.

Подумайте обо всех видах человеческой деятельности: вы бреетесь, просто стоите перед зеркалом... Я только что прочитал в одной статье: человек проводит перед зеркалом — эта статья только про мужчин, не про женщин — семьдесят дней на протяжении всей жизни. Семьдесят дней он просто стоит перед зеркалом. Представьте себе этот абсурд. И это о мужчинах — я думаю, у них есть данные только по мужчинам, потому что для женщин это просто невозможно подсчитать. Женщины стоят перед зеркалом часами и просто смотрят на себя. Один раз взглянули, и — всё, хватит: Что вы там выискиваете? Вы что-то потеряли? Или вы не можете поверить, что в зеркале отражаетесь вы?

Если вы представите себе всю свою деятельность, вы увидите, как это скучно. Но если жизнь всего одна, это скучно уже не так. Вот почему христиане, мусульмане и иудеи не могут стать очень набожными. Индуизм, буддизм, джайнизм привнесли в религию новые качества. Эти религии утверждают, что всё происходит миллионы раз: снова и снова возрождение; снова и снова реинкарнация. У вас — не единственная жизнь, нынешняя жизнь представляет собой только один поворот колеса. А колесо вращается начиная с безначального начала. Миллионы раз вы проделываете одно и то же, так неужели вам еще не скучно? Тогда вы, наверное, глупы. Умный человек непременно заскучал бы.

Скука — человечна. Человек способен смеяться, потому что он умеет скучать. Смех — другая крайность той же энергии. Между скукой и смехом есть целый диапазон чувств.

Вот почему я много шучу — потому что я знаю, насколько скучны религиозные истины. Сначала я заставляю вас заскучать, рассказываю всё очень серьезно. Когда я вижу, что скуки достаточно и вы больше не сможете ее вытерпеть, я рассказываю анекдот. И маятник качается в другую сторону. Вы — снова счастливы. И я могу снова заставить вас скучать. Вы снова готовы слушать скучные вещи. Вы снова вытерпите десять, пятнадцать минут. Когда я вижу, что вы подошли к пределу, что вы можете разозлиться — а я не хочу, чтобы меня побили,— я немедленно рассказываю то, что может вас насмешить, и вы уже готовы меня простить.

Смех и скука — наиболее важные качества человеческого сознания, но люди обычно не осознают ни одно из этих качеств. Когда вы скучаете, еще до того, как вы это замечаете, вы стараетесь заняться каким-то новым делом, которое может вас увлечь. Вы идете в кино, садитесь перед телевизором, идете к приятелю, начинаете разговор с соседом. Вам нечего сказать ему, ему тоже нечего сказать вам — вы уже всё обсудили множество раз! Снова о погоде, снова о климате, снова о том, как там поживают ваши дети, как там ваша жена,— вам обоим это безразлично. Но вам — скучно. Вам нужно что-то сделать, чтобы забыть про скуку. Надо с кем-то поговорить.

Человек использует в повседневной жизни пять тысяч различных слов. Если вы думаете, что я много говорю, вы ошибаетесь. Как только я сказал эти пять тысяч слов, я замолкаю — и никогда не превышаю лимита в пять тысяч слов. Вы же разбрасываетесь словами на протяжении целого дня. Я заканчиваю утром. Но никогда не превышаю лимита. Я смотрю на часы.

Люди продолжают говорить просто для того, чтобы избежать своего бытия, избавиться от своей скуки. Мужу наскучила жена, жене наскучил муж, матери наскучили дети, детям наскучили родители — всем им просто скучно! Но мы стараемся не задумываться об этом, иначе придем к самоубийству. Что же нам делать?

Марсель писал, что самоубийство является единственным важным вопросом, единственной метафизической проблемой. Это так, ведь когда вас охватывает смертельная скука, то что остается? Когда жизнь превращается в привычку, какой в ней смысл? Вы продолжаете ее избегать.

В религиозном обществе вас просто ставят перед фактом, вам не позволяют избежать жизни. Монахи в дзенском монастыре живут в очень скучной и рутинной повседневной реальности — совершенно неизменной, неизменной на протяжении столетий, на протяжении вечности. Ничего привлекательного, никаких эмоций. Утром они встают, занимаются медитативным созерцанием, затем пьют чай, совершают свои прогулки-медитации, идут на завтрак. И всё одно и то же: такой же завтрак, такой же чай; они снова медитируют, снова идут работать в сад. А вы когда-нибудь видели сад дзенского монастыря?

Они не сажают вокруг зала для медитаций деревья. Они создают сад из камней, чтобы погрузиться в скуку полностью. Ведь деревья меняются: весной на них появляются цветы и зеленые листья, а осенью листья с них падают. Деревья меняются! Деревья — не буддийские монахи. Деревья изменяются на протяжении всего года. Но дзенские монахи создают в своем монастыре сад из камней, в котором не меняется ничего. Вы делаете одно и то же изо дня в день и смотрите на камни и песок, на одни и те же узоры. Зачем?

Здесь скука используется в качестве технического средства, своего рода приспособления. В традиции дзен скука используется как механизм: вам докучают до смерти, и вам не позволяют сбежать. Вам нельзя выходить во внешний мир, вам нельзя развлекаться, вам нельзя ничего делать — нельзя разговаривать, нельзя читать романы и детективы. Никаких волнений. И никакой возможности сбежать.

И все монахи выглядят одинаково: они обриты наголо. Вы заметили это? Если вы сбреете свои волосы, свою бороду, свои усы, вы будете выглядеть как некто несуществующий. Ваше лицо потеряет свою индивидуальность. Монахи выглядят как один человек, невозможно отличить одного от другого. Вы видите эти обритые головы и начинаете скучать. Волосы дают некоторый стиль, некоторое разнообразие — а все бритые головы выглядят одинаково. С прической у вас есть свой стиль. У кого-то волосы длинные, у кого-то короткие, у кого-то красивая прическа, а кто-то выглядит как хиппи. Существуют тысячи способов сделать что-то с волосами. А что можно сделать с лысой головой? Всё одно и то же — та же одежда, та же еда, тот же сад камней, те же медитации. Год за годом, двадцать лет.

Задача в том, чтобы ваша скука достигла таких высот, откуда уже невозможно сбежать; тогда вам нужно будет совершить прорыв. Когда скука станет невыносимой, достигнет своего пика, и вы будете не в состоянии это вынести, тогда произойдет своего рода взрыв. Из этой крайности вы совершите прыжок. И внезапно вся скука исчезнет, потому что исчезнет сам ум.

Скука — признак ума. Вот почему животные не скучают. Когда вы достигаете предела, когда вы испытываете постоянное воздействие, всё большее и большее воздействие, тогда наступает кульминация, и вы просто не можете больше терпеть, и тогда скука исчезает — и со скукой исчезает ум. Это то, что в дзен-буддизме называют сатори.

Таким же образом можно использовать смех. Так делал Бодхидхарма. Так поступали некоторые суфийские мастера. Существует несколько дзенских сект, которые используют смех. Если вы в состоянии смеяться над нелепостью вещей, то когда-нибудь вы дойдете до крайней точки, когда смех внезапно не придет к вам. Здесь — та же точка. Вы продолжаете смеяться, вы всё еще пытаетесь засмеяться, но смех — не приходит. Вам кажется, что вы почти лопнули, но всё равно продолжаете пытаться засмеяться. Здесь требуется серьезное усилие; надо дойти до предела, и однажды смех исчезнет, и вместе со смехом исчезнет человеческий ум.

Скука, смех — всё это можно использовать. И я использую их вместе. Сначала я заставляю вас скучать, затем помогаю рассмеяться. И продолжаю бросать вас из одной крайности в другую; уподобляя канатоходцу: когда он начинает падать влево, он наклоняется вправо; когда он наклоняется вправо и чувствует, что может упасть, он переносит свой вес налево. И вскоре баланс восстанавливается. Это и есть третья точка трансцендентности.

Вы идете или влево, до крайней точки, или же до правой крайней точки, или же вы просто находитесь посередине, в серединной крайней точке, предельной точке. И здесь — трансцендентность. Эти три точки — точки трансцендентного. Рождение ли, смерть, или любовь — всё это три точки трансцендентного. И все мои усилия направлены на то, чтобы помочь вам обрести равновесие, а не загнать вас в крайние точки.

Итак, я двигаю вас справа налево, но делаю так затем, чтобы вы могли балансировать на канате. Однажды своими попытками вы доведете себя до крайней точки, где всё будет так сбалансировано, что ум перестанет существовать. Ум существует, только когда вы склоняетесь вправо или влево. Ум существует только в крайностях. А в золотой середине, в состоянии баланса — ума нет.

Будда называл этот путь маджжхим никои — срединный путь. Мой путь также срединный. Многими, очень многими способами я пытаюсь помочь вам достичь абсолютной середины, где всё исчезает.

Вы говорите: «Когда на твоих лекциях я смеюсь над шутками, я делаю это рефлекторно, кажется, что мой смех лежит только на поверхности и не проникает внутрь моей сущности».

Продолжайте стараться. Не беспокойтесь. Позвольте этому рефлексу проявить себя. Продолжайте. Иногда вы можете почувствовать, что смех уже находится внутри вашего тела или ума, и вы становитесь свидетелями этого прекрасного момента. Вы становитесь трансцендентными по отношению к вашему смеху — и это хорошо.

«Я смеюсь всё меньше и меньше» — такое бывает, но вам надо очень стараться. Это крайне непросто — пытаться засмеяться, потому что как это возможно? Смех или приходит, или не приходит, как же сделать так, чтобы он пришел? Чем больше вы стараетесь, тем больше понимаете, насколько это трудно; но всё равно старайтесь, пусть вам будет трудно.

Теперь слушайте мои шутки более сознательно. Когда я рассказываю смешную историю, просто забудьте об окружающем мире. Задумайтесь над ней — так, чтобы почувствовать весь вкус истории, так, чтобы шутка проникла глубоко в ваше сердце. И когда придет смех, даже если это всего лишь вспышка, даже если он будет молниеносным, даже если он будет похож на рябь на воде, помогите своему смеху, пусть он превратится в большую волну. Качайтесь вместе с ним, плывите с ним — и вы будете в безопасности. Смех поглотит вас.

Возможно и такое, что, подолгу слушая меня, смеясь со мной вместе, вы постепенно заскучаете даже от смеха. Смеяться каждый день — это порождает скуку. С каждым днем смеха качество вашего смеха снижается, количество смеха в вас уменьшается, он исчерпывает себя. Значит, вам нужно научиться еще некоторым вещам.

Более внимательно слушайте шутку, и, когда поднимется небольшая волна, покоряйтесь ей, плывите с ней вместе. Этот вопрос задал Бодхи, и я предложу ему такую медитацию: каждое утро он должен смеяться в течение трех минут, безо всякой причины. Когда вы просыпаетесь, не открывайте сразу же глаза. Когда вы почувствуете, что сон ушел, просто смейтесь в своей постели. На первый раз, примерно дня три, это будет непросто, а затем он придет, смех придет словно вспышка.

Сначала это трудно, потому что вы будете чувствовать себя дураком: над чем смеяться? Ведь никакой причины для смеха нет. Но вскоре вы ощутите всю нелепость вашего положения и будете уже смеяться над ним; и тогда придет смех. И он будет безудержным. А еще вам поможет, если кто-нибудь — ваша жена, ваша девушка, ваш сосед — начнет смеяться над вашим дурацким поведением.

Смех может стать настоящей эпидемией. Просто попробуйте последовать моему совету и через месяц расскажите мне. Смейтесь каждое утро, а если понравится, то и каждый вечер, перед сном. Тогда, возможно, я приснюсь вам и расскажу какую-нибудь новую шутку.

А теперь я расскажу вам пару смешных историй:

Одним из соискателей на работу укротителем львов в зоопарке была симпатичная девушка. Другим соискателем был энергичный молодой человек. Директор сказал, что предоставит шанс каждому из них, и пригласил девушку войти в клетку.

Девушка вошла в клетку, на ней была длинная меховая куртка. В клетку запустили громадного льва, и он определенно собрался на нее кинуться. Девушка вдруг выпрямилась и неожиданно расстегнула свою куртку, оставшись в чем мать родила. Лев замер на месте, покружился и кротко ушел в свой угол.

Директор был крайне изумлен. Он повернулся к молодому человеку:

— Ну что, приятель, думаешь, тебе удастся ее победить?

— Я хотел бы попробовать, — отвечал парень. — Только уберите этого сумасшедшего льва.

Отец в первый раз взял с собой в Майами своих двоих сыновей-подростков. «Я хочу, чтобы вы сполна насладились солнцем, и поэтому, если вы будете отсутствовать дома после полуночи, я буду брать с вас в качестве штрафа по доллару за час»,— предупредил он сыновей.

Первый сын пришел домой в два часа ночи и утром отдал отцу два доллара: «Это того стоит. Как она красива! Как романтична! Какая она страстная!»

На следующий день второй сын пришел домой в пять часов утра и дал отцу пять долларов, вздыхая: «Это того стоит. Как она прекрасна! Как романтична! Какая она страстная!»

На третьи сутки всю ночь не было дома отца. Когда он вернулся, то кинул свой бумажник на стол и сказал сыновьям: «Берите всё. Это того стоит. Как она прекрасна! Как романтична! И, о боже, как она неутомима!»

Четвертый вопрос:

Ошо,

Я запуталась. Когда ты говорил о двух стрелах любви, я ощущала, как покалывает в моем сердце, и во мне растет прекрасная боль. Должна ли любовь быть болезненной?

Где я нахожусь и куда уйду отсюда?

Любовь болезненна, но боль эта сродни блаженству. Секс не причиняет боли. Заниматься сексом очень спокойно и комфортно. Люди используют его в качестве успокоительного, как транквилизатор.

Любовь болезненна, потому что она приносит плоды. Любовь болезненна, потому что она требовательна. Любовь болезненна, потому что она преображает. Любовь болезненна, потому что она дарит новое рождение.

Секс никогда не соприкасается с вами полностью. Это — просто физиология, он механистичен. Любовь вступает в связь с сердцем, а то, что затрагивает непосредственно сердце, всегда причиняет боль. Но не надо избегать этой боли. Если вы будете избегать ее, вы упустите и все радости в жизни.

Может быть, в сексе можно найти релаксацию. Возможно, в сексе кроются корни психического здоровья и гигиены. Но в нем нет никакого развития. Вы остаетесь животным. А любовь делает вас человеком. С любовью вы выпрямляетесь в полный рост. С любовью вы стоите на земле вертикально. А в сексе вы — снова животное, вы снова в горизонтальном положении, вы двигаетесь так же, как и другие животные. С любовью вы стоите прямо.

В любви много проблем. В сексе нет проблем вовсе. Но в проблемах любви — развитие! Чем больше проблем, тем больше возможностей.

Вы спрашиваете меня: «Болезненна ли любовь?» Конечно, болезненна, но эта боль является блаженством. И вы почувствовали такую боль. Тот, кто задал вопрос, почувствовал ее.

Эта женщина говорит: «Я запуталась. Когда ты говорил о двух стрелах любви, я ощущала, как покалывает в моем сердце, и во мне растет прекрасная боль».

Она уже осознала, что боль прекрасна. Не отказывайтесь от нее. Вас ждет всё больше и больше блаженства, хотя, конечно, и боли тоже.