Глава 19 Дисциплина вне дисциплины

Глава 19

Дисциплина вне дисциплины

8 сентября 1976 г. Зал Будды Гаутамы, г. Пуна, Индия

Будда сказал:

Вот мое учение: мыслить мыслями, которые немыслимы; совершать то деяние, которое не является деянием; говорить о невыразимом и обучаться дисциплине, которая находится за пределами дисциплины. Те, кто понимает это, уже близки; те, кто запутался — далеки. Этот путь пролегает вне слов и выражений и не ограничен ничем из земного. Отвлекитесь лишь на миг или уклонитесь на дюйм — и мы уже так далеки, как никогда прежде.

Эта сутра — одна из самых важных, одно из самых главных посланий Будды. В ней, как в зернышке, суть всех посланий Будды. Давайте вместе разберемся в ней, попробуем понять. Ведь если вы поймете эту сутру, вы сможете понять всё, что Будда хотел, чтобы вы поняли. Если не поймете эту сутру, вы не поймете ничего.

Будда сказал:

Вот мое учение: мыслить мыслями, которые немыслимы; совершать то деяние, которое не является деянием; говорить о невыразимом и обучаться дисциплине, которая находится за пределами дисциплины.

Выбор слова «учение» не совсем удачен, но тут дело в трудностях перевода. Должно быть, Будда использовал здесь слово сиддханта. А у него совершенно другое значение. Обычно это слово переводят как «доктрина», но это неправильно. Проблема в том, что в английском языке отсутствует слово, эквивалентное сиддханта. Вот я и объясню его вам.

Учение, или доктрина, — это последовательная, логически выверенная теория. А сиддханта не имеет ничего общего с логикой, теорией или последовательностью. Сиддханта — это практика, опыт. Учение всегда интеллектуально, а сиддханта — жизненна. Можно создать учение, а самому ничуть не измениться под его воздействием. Вы можете создать великое учение, а вас самих оно даже не затронет. Однако, если вы хотите достичь сиддханта, надо полностью трансформироваться, измениться, ведь это будет уже образ совершенно преображенного человека.

Слово сиддханта означает утверждение того, кто стал сиддху, того, кто добился, того, кто достиг, — это его утверждение. Можно быть великим философом и постичь мысленно много вещей, можно систематизировать все свои умозаключения и создать очень стройный, логически выверенный силлогизм, который очень похож на правду, но не является истиной на самом деле. Это — лишь то, что создал ваш разум. Любое учение — это произведение рук человеческих; сиддханта же не имеет ничего общего с человеком и усилиями его разума. Сиддханта — словно видение, вы просто вдруг встречаетесь с ней.

К примеру, слепец может рассуждать о свете и пытаться понять, что же он представляет собой. Он, возможно, даже слышал определение или описание света и в состоянии создать для себя цельную картину того, что же есть свет. Но он будет далек от света точно так же, как и раньше. Слепой может даже создать свое учение о природе света, объяснить физику света, его структуру. Он может подробно рассуждать о компонентах и составляющих света, может защитить докторскую диссертацию о свете. Он может стать профессором университета — ведь у него есть теория. Однако он не узнает, что такое свет на самом деле. У него нет глаз, чтобы увидеть его.

Сиддханта — это то, что вы увидели, то, что вам открылось, что стало вашим собственным опытом, то, с чем вы вдруг встретились. Любое учение воображаемо, почти нереально. Учение почти всегда словно взято взаймы. Можно попытаться скрыть то, что вы взяли его в долг,— очень хитро и искусно. Учение можно переформулировать, можно использовать несколько разных источников и всё переставить местами, но учение — это всегда что-то взятое взаймы, ничего своего там нет.

Сиддханта — это абсолютно свое, оригинальное, новое. Это ваш подлинный опыт. Вы пришли к ней, чтобы узнать, что такое реальность. Это непосредственное восприятие, это благословение, это милость, дар. Вы достигли этого и поняли, что такое истина. И заявление об осмыслении этого и есть сиддханта. Изобретать учение — это одно, а практиковать сиддханта — совсем другое.

Вот что я слышал.

Однажды Мулла Насреддин разговаривал с несколькими своими друзьями. Он рассказывал, как чудесно он провел со своей семьей отпуск в Соединенных Штатах.

— Это удивительная страна, — говорил он. — Нигде в мире так не обходятся с чужестранцами. Можно прогуляться по улице и встретить хорошо одетого парня с кучей долларов в кармане. Он снимает перед тобой шляпу, улыбается, и с ним можно приятно побеседовать. Он приглашает тебя в свою большую машину и показывает городские достопримечательности. Он угощает тебя прекрасным ужином, затем везет в театр. Там предлагает еще более изысканные угощения и целый набор напитков, потом приглашает в свой дом и укладывает в удобную постель. На следующее утро...

— Погоди, Насреддин, — прервал его один из друзей. — Неужели всё это действительно произошло с тобой?

— Не совсем. Это произошло с моей женой, — отвечал Насреддин.

Вот и любая доктрина — это то, что случается с кем-то другим. Вы много слышали об этом. Но это произошло не с вами; это всё — взятое взаймы, грязь, мерзость. А сиддханта — это нечто девственное.

Любое учение — это проститутка. Оно перемещается сквозь сознания различных людей, проходит через множество рук. Оно — словно грязные деньги, которые продолжают менять своего хозяина. А сиддханта — нечто абсолютно новое. Этого никогда не было раньше и никогда не случится в будущем. Это произошло лично с вами. Сиддханта — очень индивидуальная вещь, ваше личное видение реальности.

То, что произошло с Буддой, это и есть сиддханта, а то, что провозглашают буддисты — доктрина. То, что произошло с Христом, — сиддханта, а то, о чем говорят христиане, — учение. То, что было с Кришной — сиддханта, а то, чем продолжают хвастаться индуисты,— доктрина. То, что говорю я,— сиддханта, но, если вы пойдете и будете это повторять, всё мгновенно превратится в учение. Вот почему я говорю о том, что слово, которое произнес Будда, перевели так неудачно.

Мое учение — размышлять... Нет уж, лучше так: «моя сиддханта — размышлять», «мое призвание — размышлять», «мое собственное постижение — размышлять»... Будда не изобретал теорию, он просто выражал свой собственный опыт.

Еще несколько моментов, прежде чем мы перейдем непосредственно к сутре.

Сиддханта представляет собой естественный парадокс — она и должна быть таковой, поскольку жизнь сама по себе парадоксальна. Когда у вас есть жизненный опыт, всё, что вы видите и говорите, в той или иной степени парадоксально. Жизнь соткана из противоположностей. Мы зовем это противоположностями; однако сама жизнь это так не называет. Все противоположности дополняют друг друга, не противоречат. День и ночь сплетаются в едином танце, жизнь и смерть тоже неразлучны, любовь и ненависть идут рука об руку. Мы называем это противоположностями, но в жизни всё не совсем так. Жизнь беспредельна и необъятна. Она включает в себя все противоположности, они дополняют друг друга.

Когда человек это понимает, то всё, что бы он ни сказал, будет иметь вкус парадокса. Вот почему все религиозные утверждения парадоксальны. И в Ведах, и в Коране, и в Упанишадах, и в Библии, и в «Дао дэ цзин». Всегда, где бы вы ни отыскали истину, она всегда будет парадоксальной, потому что истина должна быть цельной, а любая цельность — уже парадокс.

Доктрина же не бывает парадоксальной, любое учение удивительно логично и последовательно, потому что не имеет ничего общего с реальностью. Доктрина заботится только о том, чтобы быть последовательной. Она знать не знает никакой реальности. Это просто игра ума, а сознание очень, крайне последовательно. И разум говорит: не допускайте в доктрине никаких противоречий. Ваше сознание говорит вам: если вы рассуждаете о свете, то позабудьте про тьму, иначе выйдет противоречие. Забудьте о тьме. Ваш ум пытается доказать, что жизнь непротиворечива, таково сознание.

Человеческий ум вообще опасается противоречий, а столкнувшись с ними, начинает сомневаться. Он настаивает на своих принципах. Разум логичен, а жизнь — нет. Поэтому, когда вы видите нечто логически выверенное — берегитесь, это значит, что-то пошло не так. Здесь — не жизнь, здесь — человеческое изобретение.

Всё божественное полно противоречий. Вот почему люди продолжают спорить о Боге. Для чего же он, который так любит человека, сотворил смерть? Разумом очень сложно понять то, что Бог — творец жизни и также творец смерти. Если бы вы были способны создавать, если бы вы были создателем мира, если бы именно ваш разум сотворил этот мир, он никогда не был бы таким противоречивым.

Но лишь задумайтесь о жизни, где нет места смерти. Это была бы сущая скука. Это было бы просто утомительно. Подумайте: если бы смерть была невозможна, вы постоянно бы находились в аду. Если бы этот мир был создан разумом, в нем не было бы ненависти, только любовь. Но задумайтесь о мире, где существует лишь любовь. Он стал бы приторным до тошноты. Мир потерял бы свой вкус, утратил бы цвета, стал бы одномерным. Любовь потому и прекрасна, что существует ненависть.

Если бы сотворить мир должен был разум, или если бы это попросили сделать Аристотеля, тогда существовал бы только день и не было бы ночи, только работа — и никаких игр. Задумайтесь, что произошло бы в таком случае. Бог сжалился и не стал спрашивать совета у Аристотеля. И, вероятно, именно поэтому он сотворил человека в последнюю очередь. Сначала он создал другие вещи — в противном случае человек сразу начал бы давать советы.

Вот в чем проблема — почему Бог сотворил человека в самом конце? Сначала он создал деревья, и землю, и небо, и звезды, и зверей, и птиц, и вообще всё — и ждал, и ждал. А потом сотворил человека. И сначала мужчину, а потом — женщину. Потому что мужчина, хотя бы просто из вежливости, может хранить молчание, а женщина не может. Должно быть, он испугался. Не создавай человека, в противном случае он сразу начнет давать тебе советы — делай так, делай эдак. А дольше всего он медлил перед тем, как сотворить женщину. И как только создал ее, то сразу исчез — иначе женщина извела бы его до смерти.

Один серьезный промышленник постоянно говорил мне, что на его новом предприятии всё должно быть спланировано, всё согласовано. Все инженеры, архитекторы, проектировщики — все они стремились к тому, чтобы всё было согласовано. Но я спросил:

— Почему ты так часто повторяешь, что всё должно быть согласовано? Разве что-то идет не так?

И он ответил:

— Я пришел домой и поговорил с женой. Теперь — всё, конец. Она предлагает мне вещи, которые изменят весь замысел. И если я этого не сделаю, у меня будут постоянные проблемы до конца моих дней. Она просто изведет меня до смерти.

Если бы Аристотелю поручили создать этот мир или помочь в его создании, то мир стал бы абсолютно последовательным и логичным. Но он превратился бы в мир страдания, в ад. Жизнь прекрасна, потому что есть противоречия. Работа замечательная, потому что есть отдых. Работа — это когда вы делаете что-то для того, чтобы получить что-то. А ваш досуг — когда вы делаете что-то ради него самого.

Нет, Аристотель не допустил бы подобного. И Платон не позволил бы. В своей «Республике» Платон говорит, что там не будет всяких поэтов; мы не позволим. Они опасные люди, они вносят в мир противоречия, ведь поэты — это мечтатели. И они пишут очень неясно и двусмысленно. Вам ни за что не понять, что они пишут и что они на самом деле имеют в виду. В мире Платона, в его Республике править будут логики, философы, именно они будут всё решать.

Этого пока еще не случилось, воплотились только некоторые вещи. К примеру, Советская Россия более похожа на платоновское государство, и Китай — тоже. Обе эти страны руководствуются логикой. И сложно найти более несчастных людей, чем живущие там. Плотно поевшие, хорошо укрытые — ведь логика помогает устроить всё хорошо; всё устроено, лишь про саму жизнь забыли. Почему-то — человек несчастлив. А ведь он не живет хлебом единым. Обязательно нужна противоположность. Целый день вы работаете, а ночью отдыхаете. Тьма вам тоже необходима.

Любая доктрина является логическим утверждением теории, а логика подобна хамелеону — она постоянно меняет свой цвет, и она ненадежна. Ненадежна, потому что не основывается на реальности. Логика безответственна, потому что она не основана на реальности. Логика не истинна, потому что в ней — только часть истины. Запомните: частичная истина не является истиной еще более, чем абсолютная ложь. Это только полуправда, а такого не бывает — бывает или только правда, или ложь. Ведь частичная истина дает ощущение, что вы — знаете всю правду. Полуправда абсолютно ложна, но логичность дает ощущение правды; по крайней мере дает ощущение того, что вы — на пути к истине. А вы даже не двигаетесь в ту сторону.

А логики продолжают кувыркаться, они постоянно меняют свою точку зрения, потому что на самом деле они так и не дошли до того, что по-настоящему реально, всё это лишь игра их разума. Сегодня одна игра, завтра — другая; они сменяют друг друга. Логики же остаются последовательными — последовательными в своих мысленных упражнениях, но непоследовательными в реальности.

Вот что я слышал.

— Не просто объяснить, как простой курс логики меняет мышление человека, но я приведу пример, — сказал Мулла Насреддин своему сыну. — Предположим, двое мужчин вылезли из дымохода. Один чистый, другой испачканный. Который из них примет ванну?

— Конечно, испачканный, — ответил мальчик.

— Помни, — пожурил его Насреддин, — что чистый человек видит, насколько другой грязен, и наоборот.

— Теперь я понял, пап. Чистый, увидев своего грязного товарища, решит, что он сам испачкался. Поэтому именно он примет ванну. Я прав?

— Нет, ты не прав,— невозмутимо ответил Насреддин. — Как могли двое вылезти из одного дымохода — один чистый, а другой грязный? Вот чему учит нас логика.

Как только вы начнете играть с логикой, это будет продолжаться бесконечно, и вы не выйдете победителем. Всегда побеждают логики. Логики побеждают всегда, потому что всегда можно найти способ отвертеться. А вам не с чем будет сравнить, потому что логика не связана с реальностью. Вот почему в мире столько разных философов, и все они друг с другом спорят, и не было случая, чтобы они сошлись во взглядах.

На протяжении веков, почти пять тысяч лет, люди спорили друг с другом, только и делали, что спорили. Тысячи философов создавали очень четкую и ясную логику. Когда вы читаете одного философа, он вас убеждает. Когда вы читаете его оппонента, он вас тоже убеждает. Прочитайте третьего, и он тоже убедит вас в своей правоте — и вы запутаетесь. Вскоре вас убедят все философы на свете, и вы сойдете с ума, поскольку неизвестно, кто на самом деле прав. Они все ошибаются, потому что логический подход — ложный.

Существует два пути познания реальности. Один: вы просто закрываете глаза и размышляете. Я называю это «около-изм». Всегда вокруг да около, и никогда прямо. Вы ходите вокруг да около. Никогда прямо, а всегда около. Вы не проникаете в суть проблемы, просто ходите вокруг нее. Это как карусель. Возможно, вам это нравится — логики находят это очень увлекательным. Так здорово обосновывать новую теорию, которая объясняет абсолютно всё,— но лишь в вашем сознании. Вы закрываете глаза, садитесь в свое мягкое кресло и думаете. Это не поможет постичь реальность.

Реальность — уже здесь, вам не надо о ней размышлять. Надо ее впустить. Надо оставить все размышления, чтобы вы смогли увидеть истину, увидеть то, что есть на самом деле. Если вы продолжаете размышлять, вы не сможете этого увидеть. Это невозможно. Ваши мысли создают вокруг вас непроницаемый туман. Этот туман покрывает ваше сознание, ваши глаза теряют ясность, вы теряете чувствительность. И вы постоянно будете искать, придумывать свои идеи, навязывать их, проецировать их на реальность. И не дадите реальности шанса проявить себя.

Любая доктрина является результатом логического мышления. Доктрина появляется путем «около-измов». А сиддханта приходит не через закрывание глаз, не путем размышлений, но через избавление от размышления как такового, избавление полное. Наоборот, откройте свои глаза и взгляните без предубеждения, без априорных концепций, взгляните прямо в реальность, встретьте реальность лицом к лицу. Она — уже здесь, надо лишь, чтобы вы сами были здесь.

И вот, когда у вас нет абсолютно никаких мыслей, когда ваш разум спокоен, ваша память спокойна, ваше мышление полностью остановлено, тогда реальность просто взрывается, извергается. Тогда вы становитесь получающим. Тогда приходит сиддханта.

Моя сиддханта — мыслить мыслями, которые немыслимы...

Первое, что сказал Будда,— это мыслить мыслями, которые немыслимы. Это — явное противоречие, парадокс. Сегодня ни один логик не напишет такого нонсенса. Это нонсенс с самого начала. Вот почему логики не устают твердить, что Будда, Иисус, Бодхидхарма, Лао-цзы, Заратустра, все эти люди — нонсенс. Что их высказывания бессмысленны, потому что они сначала говорят одно, а потом — другое. Теперь вчитайтесь в это предложение: Моя сиддханта — мыслить мыслями, которые немыслимы...

В таком коротком предложение кроется абсолютное противоречие — думать о немыслимом. Как можно думать о немыслимом? Если это действительно немыслимое, тогда вы не можете думать. Если же вы можете думать, то как тогда это может быть тем, над чем нельзя думать? Просто нелогично... Но то, что сказал Будда, надо осознать. Не торопитесь. Вот почему я говорю вам запастись терпением.

Когда он имеет в виду... когда он хочет что-то сказать, он это и имеет в виду. Он утверждает, что можно узнать природу вещей без размышлений. Можно познать вещи без участия разума. Есть возможность видеть реальность напрямую, немедленно, без груза мыслей. Можно связываться с реальностью без участия мышления — вот о чем он говорит. Он утверждает, что разум способен полностью прекратить свою деятельность, абсолютно прекратить и всё еще существовать — в виде чистого резервуара — и смотреть внутрь реальности. Но вам надо это испытать, только тогда вы поймете это.

Просто попытайтесь увидеть. Сидя у куста роз, просто взгляните на цветы; не думайте ни о чем, даже не называйте. Даже не пытайтесь классифицировать. Даже не пытайтесь сказать, что это «роза»,— потому что роза — это роза и есть. Назовете вы ее розой или нет — никакой разницы. Поэтому не навешивайте на нее ярлык, не называйте, не вводите слов. Не вводите никаких символов, ведь символ — это всего лишь способ изобразить реальность.

Если вы скажете, что это «роза», вы всё упустите. Тогда вы привнесете опыт восприятия других роз, которых нет. Теперь ваши глаза полны розами — там целая вереница роз. В своей жизни вы встречали множество разных видов роз — белых, и черных, и красных. Все эти розы теперь проносятся в ваших глазах. На вас давят прошлые воспоминания. И вне всех этих воспоминаний существует эта роза, которая реальна. Но теперь давление нереального слишком велико, и вы не можете постичь реального и прикоснуться к нему.

Когда Будда призывает вас прекратить размышлять, он имеет в виду «не приносите с собой прошлое». Какой в этом смысл? Эта роза находится здесь, вы тоже находитесь здесь. Пускай это будет глубокая встреча, связь, контакт. Растворитесь хоть немного в этой розе, позвольте ей хоть немного раствориться в вас. Роза готова поделиться с вами своим благоуханием, вы также делитесь с ней своим бытием, своим сознанием.

Просто пожмите реальности руку. Потанцуйте минутку с этой розой... танец с ветром. Вы также двигаетесь, существуете, смотрите, чувствуете, закрываете глаза, ощущаете аромат, прикасаетесь, пьете. Удивительный феномен находится прямо перед вами... не надо идти туда или сюда, просто будьте с ним рядом. Больше ни вправо, ни влево, а лишь прямо — как стрела, летящая в цель. Если вы начнете привносить слова, язык, вы приведете сюда целое общество, вы принесете прошлое и других людей.

Теннисон что-то говорил о розе. Шелли тоже что-то говорил о розе. Шекспир говорил о розе и Калидаса. Как только вы приносите свой язык, и Шекспир, и Калидаса, и Бхавабхути, и Шелли, и Ките — все они становятся рядом. Вы слишком полны своими собственными идеями, теперь вы окружены ими, потерялись в них. И не сможете увидеть простую истину.

А истина так проста. Да, она, словно цветок розы, прямо перед вами. Именно так. Зачем еще куда-то идти? Почему бы не шагнуть в реальность? Зачем идти искать прошлое и будущее? Не говорите, что эта роза красива, потому что розе не нужны ваши комплименты. Пусть это будет просто чувство. Эта роза не понимает человеческой речи, так зачем заставлять ее недоумевать? Зачем говорить о ее красоте? Ведь роза не знает, ничего не знает ни о красоте, ни об уродстве.

Для этой розы жизнь не делится и не срастается, эта роза — не шизофреник. Она просто здесь и не имеет представления о том, что красиво, а что уродливо. Не называйте ее красивой. Когда вы хвалите ее за красоту, вы привносите концепцию красоты. И начинает работать мозг. Вы можете теперь увидеть эту розу, но в ней не будет истины — ваш разум исказит ее. Вы будете думать, что эта роза — всего лишь представительница других роз.

Платон говорит, что все реальные вещи просто представляют отражения современных идей. Платон говорит, что там, рядом с Богом, существует идея розы,— лишь она реальна. Идея розы реальна, а сама роза — просто отражение этой идеи. Это нонсенс, это действительно абсурдно.

Эта роза существует здесь и сейчас, вместе с Богом. В разуме Бога нет никакой идеи. Бог вообще не имеет разума как такового. Бог — без ума. Бог — не человеческое существо, и Бога ничему не учили родители, Бог не учился в университете. Бога не «доводили до ума». Бог существует с розой, а эта роза существует вместе с Богом, и между Богом и розой нет никакого препятствия, никакого барьера в сознании.

Однако для Платона реальность нереальна, зато реальны идеи. Для Будды всё наоборот: реальна реальность, а идеи — нет. Если вы будете следовать за Платоном, вы станете философом. Если за Буддой — вы станете религиозным человеком. Религия — это не философия, религия — это опыт.

Так попробуйте. Просто иногда позволяйте своему разуму отдыхать. Иногда прекращайте мышление. Позволяйте реальности войти в вас. Иногда получайте благословение реальности. Позвольте реальности донести до вас свое послание. Но мы продолжаем жить словами и уделяем словам слишком много внимания.

У меня в университете был один преподаватель, с которым нам случалось прогуливаться вместе. Через пару дней я сказал: «Я не пойду с вами, лучше прогуляться одному».

Он спросил: «Отчего же?»

Да потому что он был буквально одержим словами. Он говорил, к какому виду принадлежит то или иное дерево на нашем пути. Он рассказывал про каждый цветок, про его происхождение. Если бы он увидел розу, он бы увидел не ее, а всю историю розы: как ее привезли из Ирана, в каком веке, кто доставил первые кусты розы в Индию — ведь это не индийский цветок.

На сам цветок он даже и не взглянул, а я всё время его одергивал:

— Достаточно с этого цветка. Для чего это? У цветов не существует истории, она — только у человеческого существа. Цветку всё равно, пришел ли он из Ирана или из Индии. Цветы не размышляют над своим прошлым, они просто живут здесь и сейчас. Они не мусульмане, и не индуисты, не иранцы, и не индийцы. Они — просто здесь. Они — даже не розы!

Однако ему это было трудно понять. О каждой увиденной птице он рассуждал:

— Послушай! К какому виду принадлежит эта птица? Откуда она прилетела? Она из Сибири? Или из Средней Азии? Или из Гималаев?

После нескольких подобных прогулок я сказал:

— Прошу прощения, вам придется идти одному. Потому что мне неинтересно, откуда прилетела эта птица. Птица сидит здесь, этого достаточно. Меня не интересуют ее история и научная классификация.

Для некоторых объяснение всего — это просто какая-то болезнь. Они пытаются объяснить всё своими объяснениями. Они одержимы. Они думают, что если назвать явление, то можно его узнать. Они очень беспокоятся, пока не назовут вещь, не классифицируют ее, не поместят ее на полочку — пока они не сделают всего этого, они не успокоятся. Кажется, их занимает всего лишь одно — почему то или иное явление еще не классифицировали? А вот когда они классифицируют, приклеят ярлык и поместят на полочку — тогда почувствуют себя комфортно. Они узнали явление. Они разобрались с ним.

Вот что я слышал.

Это было во время Второй мировой войны. Один немецкий солдат изнасиловал француженку и сказал ей:

— Через девять месяцев у тебя родится сын — можешь назвать его Адольф Гитлер.

На что француженка ответила:

— Через девять дней на твоем теле появится сыпь — можешь назвать это корью.

Но наши названия ничего не меняют. Абсолютно неважно, как вы назовете явление. Существует всё, что существует. И это всё не изменится, как ни назови. Изменится — только для вас. Когда вы называете вещь, реальность от вас отдаляется.

Однажды лев и осел решили поохотиться вместе. Вскоре они набрели на пещеру, служившую жилищем для множества диких коз. Лев занял позицию у входа в пещеру, а осел, проникнув внутрь, начал громко кричать и топать, вообще производить всяческий шум, чтобы напугать коз и выгнать из пещеры. Когда лев уже многих схватил, осел вышел и спросил льва, достаточно ли он шумел и сумел ли выполнить задачу.

— Да, конечно, — ответил лев. — И уверяю тебя, ты бы напугал и меня, если бы я не знал, что ты осел.

То, что вы даете явлениям имена, ничего не меняет для реальности, зато может изменить для вас. Для вас, потому что вы живете в окружении своего языка, своей вербализации, своих понятий. Вы всё сразу же переводите на свой язык.

Развербализируйте себя — вот что имеет в виду Будда. Разрационализируйте себя — вот что имеет в виду Будда. В противном случае вы никогда не познаете истину.

Нельзя мыслить, размышлять о реальности. Нет способа размышлять о ней. Все размышления взяты взаймы. Не существует действительно оригинального размышления. Всё это — банальное, механическое повторение. Можно пережевывать одну и ту же вещь снова, и снова, и снова, но из этого ничего нового не получится. Размышление устарело, прогнило, словно свалка старых автомобилей.

Нельзя размышлять о реальности, потому что реальность в каждую секунду — совершенно другая. Каждый момент настолько нов и неповторим, и нельзя сказать, что это уже было в прошлом. Это настолько абсолютно свежо, что можно узнать сразу. Другого пути познания реальности, кроме знания реальности, не существует.

Единственный путь узнать любовь — это полюбить. Единственный способ узнать, что такое плавание, — это плыть. Единственный путь познать реальность — это быть реальным. Разум делает вас нереальными. Разум делает вас слишком похожим на ваши мысли — на факты, слова, концепции, теории, философские доктрины, писания, на все эти «измы». Разум не дает вам реальных вещей, а только их отражения — и эти отражения также искажены.

Будда предлагает стремиться к ясности. Просто увидеть, просто быть. И тогда вы сможете мыслить о немыслимом. Вы сможете встретиться с реальностью, пойти на свидание с Богом.

Мысль о немыслимом — единственное, что достойно размышлений. Всё остальное просто пустая трата жизненных сил.

Совершать то деяние, которое не является деянием.

Это то, что Лао-цзы называет ву-вей, то есть «действие в бездействии». Вот — снова парадокс. Но сиддханта не может не быть парадоксом.

Совершать то деяние, которое не является деянием...

Обыкновенно нам известны только дела, которые мы в состоянии совершить. Мы — погрязли в своих делах. Мы не знаем, что где-то есть вещи, которые находятся за пределами нашего делания и всё же происходят. Вы — родились. Вы не родили себя сами, это просто произошло, и по-другому не могло случиться. Вы дышите — но это не столь уж ваше действие, так просто происходит. Вы можете попытаться не дышать и увидите, что не дышать невозможно. Невозможно даже на несколько секунд, вам надо сначала расслабиться, подготовиться. Дыхание — это жизнь. Оно происходит само собой.

Всё существенное — именно то, что происходит само, а всё несущественное, несуществующее нужно делать. Конечно, ваш магазин не откроется сам, если вы не откроете его. Конечно, вы не станете премьер-министром или президентом, если не будете бороться за этот пост. Никто еще не стал премьером без борьбы; без насилия невозможно возглавить правительство. Вы должны выиграть соревнование по резанию глоток. Вы обязаны быть жестоким. Вы должны быть агрессивным. Вам необходимо сделать это, только тогда это случится. Всё, что зависит от вашего действия,— второстепенно, а всё, что совершается помимо вас, — существенно.

Цель любой религии — это существенность, мир существенного. Вы живете в мире не потому, что так сделали, вы — просто здесь, безо всякой причины. Вы не заработали это, это не результат ваших усилий. Это — подарок, благословение. Вы — здесь, бытие пожелало, чтобы вы были здесь, независимо от вашего желания.

Поймите, осознайте это. Когда даже такая штука, как жизнь,— такая прекрасная — случается вне зависимости от вашей воли, тогда к чему беспокоиться? Тогда больше позволяйте вещам случаться. Прекращайте свои деяния. Делайте только то, что ощущается необходимым. Не беспокойтесь слишком о своем действии.

Таково призвание саньясина. Домовладелец, грихаста, просто одержим масштабами действий. Он думает, что если не делать что-то, то ничего и не произойдет. Он — действователь. А саньясин — это тот, кто знает, что, делает он что-то или нет, всё существенное случится всё равно. Несущественное, может, и не произойдет, но это неважно — зато произойдет существенное.

Любовь существенна, деньги — несущественны. Быть живым существенно; жить в маленьком или в большом доме — несущественно. Быть довольным, удовлетворенным существенно, амбициозность, постоянное стремление куда-то, попытки чего-то добиться, доказать, что ты кем-то там являешься,— несущественны. Люди живут лишь в двух измерениях: измерение деятеля и измерение не-деятеля.

Будда говорит:

Совершать то деяние, которое не является деянием...

Он говорит «совершать». Он говорит «совершать», потому что другого способа выразить это — нет. Слово «совершать» похоже на «делать», вот парадокс. Он говорит «делай то, что невозможно сделать». То есть делай то, что происходит само. Позволь, говорит он, позволь этому произойти самому по себе, позволь Богу быть там. Позволь жизни присутствовать там, позволь любви быть там. Позволь реальности проникнуть в тебя, просочиться в тебя. Не продолжайте быть деятелями.

Он не имеет в виду вообще ничего не делать. Он учит не придавать этому особого значения. Возможно, бывает и необходимость. Вам надо сделать в комнате уборку. Без вас, само по себе — это не произойдет. Так сделайте это! Но не будьте одержимым этой уборкой. Это — лишь маленькая часть жизни.

Основная часть жизни, центральная часть жизни должна происходить сама по себе. Как в небесах появляется молния, так появляется Бог. Как реки продолжают впадать в океан и растворяться в нем, так появляется любовь. Это как медитация — у нее нет ничего общего с вашими деяниями. Ваши деяния несущественны для медитации. Она может произойти, когда вы просто сидите и ничего не делаете. Практически, и это происходит только тогда, когда вы сидите и когда вы ничем не заняты. Я настаиваю, чтобы вы делали много дел, это — мой метод, но суть его в том, чтобы утомить вас, иначе вы не сможете спокойно сидеть.

Это как если бы вы сказали ребенку: «Сиди тихо в углу комнаты», — а он не смог бы сидеть — он такой беспокойный, он полон энергии. Он хочет делать то и это и еще бегать вокруг. Лучший способ — это велеть ему пробежать семь кругов: пробежать вокруг дома семь раз или обежать квартал,— а затем возвращаться домой. Тогда и без ваших указаний он будет сидеть тихо.

Такова цель моего требования практиковать движение, практиковать «кундалини», практиковать «натарадж» — чтобы потратить все силы, тогда вы на некоторое время позволите вещам происходить самим по себе. Вы не достигнете медитации путем действия, вы достигнете медитации только путем недействия. И только в неделании случается реальное.

Нечто настоящее невозможно сделать; оно всегда существует. Надо быть очень чувствительным, открытым и ранимым. Всё это очень тонко. Это нельзя присвоить. Это очень хрупко... как цветок. Вы не можете присвоить это. Если вы что-то присвоите, то — уничтожите. Вы должны быть очень мягкими. Это не «железо», это «софт». Вы должны быть мягкими, вы должны быть женственными.

Будда говорит:

Совершать то деяние, которое не является деянием...

Это — послание от всех великих, по-настоящему великих. Самое великое, что поняли люди на этой земле, таково: мы безо всякой необходимости создаем слишком много суеты. То, что должно произойти, произойдет, если мы подождем. В нужное время — урожай, в нужное время — плодоношение. Всё произойдет в свое время. Если человек сможет научиться лишь одному — благочестиво ждать, больше не нужно будет ничего. Экстаз — это дар Божий, прасад.

Просто попытайтесь осуществить то, о чем говорит Будда. По крайней мере, на час-другой станьте недеятелем. Хотя бы на один час, ночью, сядьте в одиночестве. Не делайте ничего — даже не пойте мантру, даже не занимайтесь трансцендентной медитацией. Не совершайте ничего. Просто сядьте, прилягте, посмотрите на звезды. И делайте это без напряжения. Посмотрите очень спокойно. Не сосредоточивайте взгляд, не фокусируйте, как несфокусированный фотоаппарат,— смотрите смутно, размыто, без четких границ. Просто помолчите в темноте.

Если приходят мысли — пусть приходят. Не боритесь с ними. Они будут приходить и уходить — просто наблюдайте. Вас не должно касаться, приходят они или нет. Кто вы такой? Они приходят без приглашения и уходят не прощаясь. Они приходят и уходят, они — в постоянном движении. А вы просто сидите у обочины дороги и смотрите.

Когда я предлагаю смотреть, понимайте меня правильно. Не прикладывайте к вашему наблюдению усилия. Люди часто слишком напрягаются и тогда начинают действие. Вот что говорю я, вот что говорит Будда: будьте в состоянии недействования, будьте ленивы.

Просто поленитесь, и вы увидите, что случится. Вы будете потрясены. В один прекрасный день — когда вы просто сидите, просто сидите и не делаете ровным счетом ничего,— однажды из какого-то неизвестного источника возникнет вдруг молния, благословение. Вдруг, в какой-то момент, вы преобразитесь. Неожиданно вы увидите, как на вас нисходит тишина. Это будет почти физическое ощущение.

Если человек, который может медитировать по-настоящему, который действительно может расслабиться, тихо сядет и позволит любому, даже тому, кто не умеет медитировать, буквально почувствовать свое присутствие — значит, что-то происходит. Возможно, вам не удастся понять, что это; может быть, вы почувствуете себя странно или даже испугаетесь, но если вы сядете рядом с тем, кто медитирует...

Трудно подобрать правильное слово, потому что если сказать «медитирующий», то это всегда создает впечатление, что он что-то делает: творит медитацию. Запомните снова и снова — язык развивали немедитирующие, поэтому язык, в некотором роде, неверен. Он многого не может выразить.

Когда кто-то сидит, просто сидит, словно дерево, словно камень, не делает ничего, что-то происходит: нисходит что-то свыше и проникает в сердцевину бытия. В окружении тонкого кольца света... вокруг него ощущается сияние, благословение — его ощущают даже те люди, кто не знает, что такое медитация. Даже проходя мимо, они почувствуют ее воздействие. Это благословение всегда называли Богом.

Бог не является личностью, он — это глубокий опыт, когда вы ничего не делаете и бытие просто течет в вас... его необъятность, его красота, его милость.

Вы не делаете ничего, вы даже ничего не ожидаете, вы ничего не ждете. У вас нет мотива. Вы — просто как дерево, гнущееся в сильный ветер, или как камень, стоящий на берегу реки. Или как облако, опустившееся на вершину холма — просто, безо всякого своего движения.

В этот миг вы не являетесь собой, в этот миг вы — не-личность. В этот момент вы — не разум, вы не-разум. В этот момент у вас нет центра. В этот момент вы необъятны... обширны, без границ — и неожиданно возникает контакт. Неожиданно это находится здесь! Неожиданно вы наполнены, неожиданно вы окружены каким-то неизвестным присутствием. Это просто потрясающе.

Вот что говорит Будда:

Совершать то деяние, которое не является деянием; говорить о невыразимом.

И если вы хотите что-то сказать — скажите то, что высказать нельзя. Выразите невыразимое. Какой смысл говорить о тех вещах, о которых можно сказать? Их знает любой. Если вы действительно хотите выразить что-то, выразите невыразимое.

Как же выразить невыразимое? Только своим собственным бытием. Слова слишком ограниченны. Можно выразить это только своим собственным существованием, своим присутствием — в вашей ходьбе, в вашем сидении, в ваших глазах, в ваших манерах, в вашем прикосновении, в вашем сострадании, в вашей любви. Как вы существуете — так и можно это выразить.

Будда говорит, но это не очень существенно. Более существенно — его бытие, то, что он — есть. Хотя своими словами он тоже дает вам возможность быть рядом с ним. Своими словами он — убеждает вас. Ведь вам сложно молчать, находясь рядом с Буддой. Ему приходится говорить, потому что, когда он говорит, у вас возникает ощущение, что всё хорошо, ведь вы — можете слушать. А если он не будет говорить, вы его услышите? Вы не знаете, как слушать, когда кто-то — не говорит. Вы не знаете, как слушать то, что нельзя выразить.

Мало-помалу, живя около учителя — Будды, Иисуса,— вы постепенно начнете впитывать его дух. Постепенно, независимо от вас, придет время, когда вы расслабитесь, и в ваше сердце проникнет не только то, что говорит учитель, но и то, чем он является. И вместе с этим откроется вся широта происходящего. В этом и кроется значение сатсанга — «быть в присутствии учителя».

...и обучаться дисциплине, которая находится за пределами дисциплины.

И Будда говорит, что есть дисциплина, которая не является дисциплиной. Обычно мы подразумеваем, что дисциплина — это когда кто-то другой пытается дисциплинировать вас. У этого слова неприятное содержание — так как, если вас дисциплинируют, вы должны только повиноваться. Центр этой дисциплины находится где-то вне вас.

Будда говорит: то, что ведет к рабству, не является дисциплиной. Будьте свободны, нет никакой нужды в том, чтобы вас дисциплинировал кто-то другой. Будьте настороже — так, чтобы в вас проснулась самодисциплина. Будьте ответственны — так, чтобы всё, что бы вы ни делали, вы делали в определенном порядке, в определенной гармонии. Чтобы ваше бытие не было хаотичным, чтобы не было неразберихи.

Итак, существует два вида дисциплины. Одна приходит извне. Это то, чем занимаются политики, священники и родители. А есть та дисциплина, которую можно вызвать изнутри,— это могут делать только наставники. Они не заставляют вас, они просто делают вас более внимательным — таким внимательным, чтобы вы сами нашли свою дисциплину.

Люди приходят ко мне и спрашивают: «Почему ты не дашь нам ясные указания? Что есть, чего не есть. Когда просыпаться и когда засыпать?» Я не даю ничего подобного, потому что любая дисциплина, пришедшая извне, деструктивна.

Я даю только одно — то, что Будда называет дисциплиной запредельного, я даю дисциплину трасцендентного.

Я даю вам только одну дисциплину, и это — быть настороже. Если вы внимательны, вы проснетесь в нужное время. В тот момент, когда тело достаточно отдохнет, вы проснетесь. Если вы настороже, вы будете есть только то, что надо есть, вы будете есть только то, что менее вредно для вас или для других. Вы будете есть только то, что не добыто насилием. Ваше знание станет решающим фактором.

При других вариантах вас можно принудить повиноваться, но глубоко внутри вы будете восставать.

Вот история времен Второй мировой войны, которую я слышал.

Сержант вместе с рядовым обвиняются в избиении полковника. Когда их спросили о причинах поступка, сержант ответил:

— Понимаете, полковник вышел из-за угла, когда я выходил из спортзала. На мне были спортивные туфли, а на нем — сапоги, и он наступил мне на ногу. К сожалению, боль была такой сильной, сэр, что я непроизвольно ударил его ногой — прежде чем понял, кто передо мной.

— Понятно, — сказал дежурный офицер, — а вы что скажете, солдат?

— Я увидел, что сержант ударил полковника, сэр, и подумал, что, должно быть, война окончилась, и я тоже могу его ударить,— ответил рядовой.

Когда вас пытается приучить к дисциплине кто-то извне, глубоко внутри вас это возмущает, внутри вы — против. Вы можете подчиниться, но это будет вынужденная дисциплина. Вам и не должно это нравится, ведь человеческое существо всегда стремится к свободе, к мокша.

Быть свободным — это постоянный поиск. На протяжении веков, тысячелетий, многих поколений мы ищем путь к свободе. И потому, когда кто-то приходит и начинает — даже ради вашего блага, даже ради вас самих — заставлять вас что-то делать, вы сопротивляетесь. Принуждение — против человеческой природы и человеческой судьбы.

Будда говорит, что нет нужды подчиняться кому-то еще, вы должны найти свою собственную бдительность — и подчиняться ей. Будьте бдительны! — вот и всё писание. Будьте бдительны! — вот ваш единственный наставник. Будьте бдительны! — и ничто не пойдет не так. Бдительность привносит свою дисциплину, словно тень. И тогда дисциплина становится прекрасной. Тогда она не подобна рабству, тогда она — гармонична. Тогда она не навязана со стороны, тогда она цветет в вашем естестве.

И обучаться дисциплине, которая находится за пределами дисциплины.

Люди обычно ищут кого-то, кто решил бы за них, что надо делать, — ведь они боятся своей свободы, ведь они не знают, что можно полагаться на свои собственные источники, ведь они не уверены, ведь кто-то всегда говорил им, что делать, и они привыкли к этому. Они всю жизнь ищут себе отцов. Их Бог — это тоже отец, и никто иной. Такой Бог-отец неправильный. И поиск отца — это не жизнь, это противоположность жизни.

Надо научиться, как освободиться от всех этих отцов. Надо научиться, как быть собой. Надо научиться, как быть ответственным и бдительным. Только так вы начнете расти. Зрелость — это всегда зрелость, ведущая к свободе. Незрелость — всегда зависимость и страх свободы.

Ребенок зависим — это нормально, это можно понять. Он — беспомощен. Но зачем быть ребенком всю жизнь? Именно эту революцию принес в мир Будда. Он — один из самых революционных мыслителей в мире. Он отдает вас на ваше же собственное попечение. Это очень опасно, но стоит рискнуть. И он говорит, что так рискнуть должен каждый. Есть опасность заблудиться, но жизни без риска — не бывает.

Лучше заблудиться по своей вине, чем достичь небес, следуя за кем-то другим. Лучше потеряться навсегда и остаться собой, чем попасть в рай в виде чьей-то копии. Такой рай будет для вас не чем иным, как тюрьмой. А если вы сами выберете свой собственный ад, выберете согласно своему свободному решению, то ваш ад будет для вас небесами, потому что свобода — это всегда рай.

Теперь посмотрите на разницу между христианством и буддизмом. Христиане говорят, что Адам был изгнан из рая, потому что ослушался Бога. А Будда говорит, что слушать надо только себя, не надо подчиняться другим богам. Христианство называет неподчинение Адама первородным грехом, а Будда называет грехом подчинение. Разница просто огромна. Будда — освободитель, а христианство создало тюрьму для всего человечества.

Будда принес чистое освобождение. Он учит восстанию, но это не политическое восстание. Он учит восстанию вместе с ответственностью, вместе с бдительностью. Его восстание не является реакцией на что-то. Вы можете повиноваться или не повиноваться. Что говорит Будда? Будда не говорит, что надо подчиняться или что не надо подчиняться,— потому что неповиновение снова зависит от кого-то другого. Вы можете продолжать что-то делать только потому, что ваш отец запретил вам это, однако это он снова манипулирует вами. Вы продолжаете делать что-то, потому что общество запрещает это, но это общество влияет на ваше поведение.

Будда говорит, что восстание не должно быть противодействием. Это и не рабство, и не реакция на рабское состояние. Не послушание, и не неповиновение. Это — внутренняя дисциплина. Это дисциплина, четкий порядок, но это всё приходит из вашего естества, изнутри. Вы — решаете сами.

Мы постоянно перекладываем ответственность на других. Так проще. Всегда можно сказать, что это отец велел вам так сделать, потому вы и сделали, а вы сами не виноваты. Всегда можно сказать, что так повелел вождь, поэтому вы не можете за это отвечать. Вся страна делала это, все шли на войну и убивали других — вы делали это, потому что просто подчинялись приказам, просто подчинялись.

Когда после Второй мировой войны схватили соратников Адольфа Гитлера, все они утверждали перед судом, что не могут отвечать за свои деяния, что они просто выполняли приказ. Какой бы приказ им ни отдали, они повиновались. Когда приказали: «Убейте миллион евреев!» — они убили. А они — просто исполняли приказ, просто подчинялись. Они — невиновны.

Теперь смотрите: можно просто пытаться найти кого-либо, кто скажет «делай это», чтобы снять с себя всю ответственность. Но это плохой путь — перекладывать ответственность на других. Жизнь — ваша, и ответственность тоже должна быть вашей.