Тайна разделяемого пола

Тайна разделяемого пола

Среди многих провоцирующих переоценок сексологических понятий, возникающих из понимания эроса как тайны, пожалуй, ни одна не является такой многообещающей, как представление о том, что пол (род) существует только как разделяемая гибкая взаимозависимость. Таким образом, мы будем обсуждать пол как фундаментальное состояние эротического воплощения, в котором оказываются мужчины и женщины, а не как способ отличать одних от других и даже не как то, чем различаются их схемы поведения по отношению друг к другу. Мы будем подходить к полу как к разделяемой тайне.

В языке род обозначает тот класс человеческих феноменов, к которому относятся друг, партнер, соперник, и враг. Подобно дружбе или соперничеству, род существует между людьми, а не в них. Род всегда подразумевает (с бесконечно большей убедительностью, чем менее притягательное понятие индивидуальности) тайну все более тонких отношений с другим и с миром.

Кроме того, род (пол) - это название категории, к в термине «вопросы пола». Только одна другая категория предполагает столь же полную интеграцию всех составляющих элементов, и это - экология. Например, в то время как лес представляет собой одномерное название для «природного пространства», термин экология леса - это многомерное название, обозначающее крайне динамичное взаимодействие и все более тонкую взаимосвязанность, даже синхронное единство. Измените одну ветвь, и это вызовет волны изменений во все экологии леса.

Точно так же, у людей может быть много общего (история, язык, религия, культура), но как только мы называем их людьми, имеющими пол, число их измерений сразу же экспоненциально растет. Внезапно среди них появляется чувство неуловимой общей тайны (как в экологии лесного сообщества). Чтобы понимать пол и род, наблюдайте более неоднозначные, тонкие, и таинственные общности между людьми (или любыми другими формами жизни).

Пол подобен воде, в которой плавают две рыбки, делающей видимой и возможной из игру друг с другом. Это игра или общее взаимодействие двух или более людей в том, что касается эротической тайны. Даже наша физиология заметно и, порой, драматически меняется, когда мы живем с возлюбленным или отдельно от него. Определение пола, которое отличает комбинированные характеристики людей с мужскими телами от комбинированных характеристик людей с женскими телами (то есть, пол как определяющий половые различия), очень убедительно, но недостаточно для того, чтобы иметь дело с согласованной реальностью пола.

Мужчина и женщина как исходные пункты

Термины женщина и мужчина - это лишь исходные пункты в жизни пола, и подразумевают родство между мужчиной и женщиной или между двумя женщинами или двумя мужчинами, которое отличается от родства между двадцатипятилетним человеком и тридцатипятилетним человеком. Чтение истории о человеке, а не о мужчине или женщине, возбуждает в читателе недостаточную эротическую тайну (кроме как тем, что сам термин человек служит притягательной маской).

Но как только мы говорим, что женщина читает рассказ о каком-то человеке, начинает пробуждаться немного больше эротической тайны. И затем человек в рассказе оказывается мужчиной. Но затем оказывается, что женщина-читатель-- лесбиянка, а мужчина из рассказа, как в драме Шекспира, в действительности - женщина. Женщина, которую привлекает... и так далее, и так далее мы прослеживаем взлеты и падения перестановок разделяемого пола, в которых женское и мужское -- просто напоминают о том или ином, но сами по себе лишены смысла - в неизменном и неизбежном процессе изменения нюансов, возможностей, и отклонений сценария.

Пол — это разделяемая тайна

Сам пол - это разделяемая тайна. Пол - это что-то, во что мы глубоко погружены, и тайну составляет опыт глубокого погружения в притягательное сверхъестественное. В этом особая прелесть термина пол: он указывает на общую для всех эротическую погруженность. Просто пройдите по людной улице и почувствуйте взаимодействие тайны пола. Ощутите благоговение, тревогу ожидания, любопытство, и спонтанное очарование - намеки на то, что мы погружены в общею тайну.

Как мы увидим, наше обычное ошибочное понимания «отдельных полов» или пола как половых различий - это линия сброса отчаянного смятения между мужчинами и женщинами в нашем современном эротическом мире. Наши проблемы с полом, по своей основе носят концептуальный характер и связаны с восприятием; мы исключили разделенность и понятия пола, и исключили тайну из наших слишком определенных восприятий разделения и бытия. Только соприкасаясь друг с другом с осторожным удивлением, мы можем заново открывать неразрывность «разделения» и «пола».

Понимать разделение - значит понимать пол, но разделение - это не переходный глагол в активном залоге, как во фразах «Он делил с ней свое сиденье» или «Она делилась с ним своими идеями», или даже «Они делились друг с другом своими запасами». Разделение, которое я имею в виду, не принадлежит никому, ибо разделение пола представляет собой состояние чистого взаимодействия, в котором мы оказываемся как мужчины и женщины, а не набор устойчивых черт или форм поведения, присущих одному или другому.

Разделение - это осознание или восприятие того, что по отношению к полу, мужчины и женщины находятся в экологической ситуации, или «в одной и той же лодке» друг с другом. Именно это осознание вызывает чувство благоговения, страха, облегчения, или почтения, ибо пол, разделяемый во взаимодействии, делает нас от природы преданными друг другу. Именно неизбежность и равная степень нахождения в этом состоянии наличия пола делают его разделяемым. Пол, подобно способности к произведению потомства - это оказанное нам необъяснимое доверие. Это доверие в смысле источника возможностей, как при доверительной собственности. В равной мере, это доверие как подобная магниту неотъемлемая связующая сила, ощущаемая как сверхъестественная связанность, очарование, надежда, и, безусловно, потребностью.

Разделение утраченное...

Даже если мужчины и женщины говорят и действуют так, как будто пол - это не абсолютно разделяемое доверие, мы все равно находимся в нем, как нашем данном состоянии. Тогда мы разделяем отсутствие этого осознания. Мы разделяем его так же, как черные и белые, арабы и евреи, богатые и бедные должны разделять любое отсутствие осознания определенных истин, касающихся общего человеческого доверия, именуемого принадлежностью к виду. Проблемы, возникающие в подобных противоречиях, рождаются в искаженной, но неизбежной разделенности, которая все равно остается.

Если из двоих в лодке, одна говорит другому, что не получает от него того, в чем нуждается, то она реализует общее состояние, видя проблему и объявляя о ней. Теперь они оба разделяют (непереходным образом) жалобу «Мои нужды не удовлетворяются», и взаимодействуют в связи с ней.

Более глубокая проблема этой пары состоит в том, что чувству нахождения «в одной лодке» в одном и том же затруднительном положении грозит опасность быть затопленным эмоциями, возбуждаемыми этой жалобой. Что, если они перестают осознавать необратимую разделенность свое ситуации, и думаю, что единственное, что они разделяют, и с чем они теперь должны что-то делать - это заявленная проблема неудовлетворенной потребности. Что тогда случается? Развертывается путь различий.

Постепенно они начнут считать, что вовсе не находятся в одной лодке, и даже не цепляются вместе за края перевернувшейся лодки. Они начнут думать и чувствовать, и говорить друг с другом так, будто находятся в разных вселенных. Вместо того, чтобы разделять это сомнительное чувство нахождения в разных вселенных, они начнут измерять и догматизировать свои наблюдаемые различия - возможно, как основанные на поле неразрешимые различия - и задаваться вопросом, разделяли ли они когда-нибудь что то кроме различий! Затем они начнут жить так, будто находятся в двух отдельных вселенных, общаясь через стену. Так деградирует вивисекция тайны разделяемого пола. Кажется, что в зияющем пространстве этой озабоченности различиями на нас оглядываются темные страхи. Мы встречаемся с тем, что Юнг назвал нашей собственной «тенью».

Укрепляются неравенства социальных возможностей; растут настроения превосходства/неполноценности. Прелесть и риск ухаживания становятся подозрительными, эксплуатируемыми и компрометирующими. Значение самого пола кажется столь недостаточным, что мужчины и женщины прибегают к преувеличенным мифическим образам - «мужчина-дикарь», «женщина-волчица». Сама любовь кажется столь опасной, что медицинские авторитеты применяют к большей части романтической любви понятия зависимости - и им верят, как показывает распространение групп поддержки (организованных по признаку пола). По мере того, как застывает текучая игра разделяемого пола, мы отчасти утрачиваем чувство юмора, и наши сексуальные символы приобретают суровые черты Мадонны.

Там, где недостает сострадания к больным СПИДом, возникает гомофобия. В спорах о допустимости абортов не появляется ни одной новой мысли; вместо этого, линия фронта проводится более глубоко. Расширяется симптоматика разводов, изнасилований, избиений, мизантропии и мизогинии. Сорок или пятьдесят миллионов человек сообщают о болезненных воспоминаниях детского инцеста, происходят бесчисленные инциденты сексуальной агрессии и злоупотребления, и в этой неразберихе другие подают лицемерные жалобы на сексуальные оскорбления.

...Разделение найденное

Безусловно, окончательное феноменов пола (и решения вышеописанных головоломок) не будут результатом еще одного исследования различий между мужчинами и женщинами. Карта и решения могут быть только результатом всестороннего изучения пола как общего и таинственного разделения эротических сил, ибо пол представляет собой именно это. Позитивистская постановка вопроса с точки зрения противоположности, например, «Каковы различия между способностями, лингвистикой, или качествами мужчин и женщин» нарушает исследуемый живой феномен. Чтобы обеспечивать неискаженные данные, сам метод этого исследования должен быть методом разделения.

Исследование должно стать тем, что Мишель Фуко назвал ars erotica (эротическим искусством), и перестать быть scientia sexualis (научной сексологией). Первое имеет место только в интимных отношениях тех, кто волнуют друг друга и руководствуются этим чувством; последнее предполагает специфическое субъект-объектное деление и (предполагаемую) беспристрастность, с которой наблюдатель получает данные о другом - объекте изучения.

Приверженцы этих открытий в отношении того, почему женщины такие, а мужчины другие, поначалу гордятся их «проверенной» конкретностью. Они пользуются объяснительной силой обнаруженных различий, и с оптимистической убежденностью применяют эту информацию в повседневной жизни. Позднее, что для нашей культуры соответствует настоящему моменту, они начинают ощущать ограничения этих объективаций пола: обнаруживаются стереотипы, вызывающие сопротивления, надежды не оправдываются. С самого начала, и несмотря на все популярные сообщения и исследования, демистифицирующий метод гарантировал именно это, ибо эти открытия зачастую представляют собой не более, чем измерения теней в знаменитой пещере Платона.

Те, кто изучают пол как разделяемую реальность, подобно тем, кто пытался бы почувствовать жар неопалимой купины, сражаются с более таинственными проблемами в вне пещеры, в ослепительном сиянии живых сил пола. В ars erotica любое решение проблемы пола вырастает в более сложное ощущение разделения.

Следует задать вопрос: почему люди могли бы хотеть определять полы на основании различий? Ответ будет неизбежно предполагать затруднения с разделением, чрезмерно определяющие теории «индивидуализации», укрепившиеся циничные определенности, и страх или отрицание даже мимолетных духовных реакций на другого человека. Такого рода затруднения обусловлены не половыми различиями, а опасностью разделения неопределенности, неоднозначности, тонкости, и тайны. Вопросы, сформулированные одним способом, по-видимому, будут вести нас к убедительным буквальным ответам, а сформулированные другим способом - к внушающему благоговение опыту непостижимого. Первые появляются из scientia sexualis, вторые - из ars erotica. Мы должны открывать с помощью интимных и искусных средств чудо друг друга, а не информацию друг о друге. Благоговение, а не определенность показывает, что мы обретаем знание о поле.

Даже наш «собственный» пол неразрывно связан с сочетанием гамет обоих наших родителей, в то время как семена возможных жизней наших детей таинственно трепещут в наших телах, ожидая более глубокого контакта с семенем кого-то другого. Биологические явления половой аморфности - гермафродитическая фаза нормального эмбрионального развития, редкие, но реальные взрослые гермафродиты, и различные превращения пола в растительном и животном царствах - должны заставлять нас задуматься. Гетеросексуалы не учатся ничему новому об изменчивости пола у гомосексуалов, трансвеститов, и транссексуалов. Интересно, откажемся ли мы когда-нибудь от поверхностной классификации полов по принципу различия в пользу более таинственных глубин полностью разделяемого пола.

Даже наши наблюдения других культур и видов всегда осуществлялись через эти грубые очки. Обезьяны, вычесывающие и чистящие друг друга, широкий спектр форм поведения и ритуалов, связанных со спариванием у животных, и межкультурное разнообразие социально-эротических обычаев - все это лучше всего описывать как вечно изменчивую, интерактивную игру пола, а не как «мужское поведение» и «женское поведение». Но ученые, изучающие пол, утверждают: «самка всегда демонстрирует поведение x, а самец всегда демонстрирует поведение 1/x; следовательно, есть два разных пола». Нет: x и 1/x -- функции друг друга; они являются взаимно переменными по отношению друг к другу, и таким образом определяют друг друга на неизмеримом уровне тонкости дельта-x.

Даже та идея, что каждого человека можно поместить в определенном месте своего рода континуума от сверх-мужественности до сверх женственности полезны только относительно. Андрогиния - синтез мужских и женских качеств в одном человеке -- все равно помещает пол в своего рода психической бисексуальности, и представляет собой лишь символ живого состояния разделяемого пола. Принципы теории общественных систем, в которой роли и значения понимаются как групповые феномены, могут отчасти помочь пониманию того факта, что значение пола человека разделяется группой, но недостаточно сильно для того, чтобы совершить радикальный скачок, к которому мы сейчас подходим.

Нам нужна фундаментальная экология пола и романтическое и эротическое ощущение этой экологии в наших взаимоотношениях. Ибо разделяемый пол - не просто партнерство, как предполагает Райян Эйслер в книге «Чаша и меч». Эта кооперативная, командная метафора упускает из вида важность того, насколько глубоко и нераздельно сплетаются корни пола в основе нашего существования.

Партнеры, которые сотрудничают, получают равную оплату труда, и поклоняются не только богам, но и богиням, в глубине души могут никогда не знать, в какой огромной степени разделяемым является состояние человеческого пола. Тот видн знания друг друга, который я имею в виду, отличается от всего этого. Это познание, которое проверяется, когда оно вызывает в каждом духовный отклик другому: настроение привязанности и глубокого уважения, смешанное со смущенным удивлением.

Хотя обычно разделение понимают как взаимовыгодное партнерство и сотрудничество, это определение не отражает, во первых, восприятие пола как разделяемой таинственной реальности, и, затем, жизнь в соответствии с таким восприятием. Все такие понятия, как давать и получать, относятся к материалистической сфере экономического обмена, и не способны определять более онтологические потенции, из которых проявляется пол: nemein - тратящее разделение в сокровенном месте разделения, oikos - доме.

Вместо удивления и благоговения перед реальностью разделяемого пола, мы обычно ищем буквальных ответов на свои вопросы об этой тайне. Мы верим, что знание происходит от прояснения, которое в сферах эроса может быть фатальным. В нашем современном мире - где эрос проясняют как означающий, в конечном счете, четко определенное желание - определения пола оказываются такими, каким мы хотим видеть пол. Пол оказывается привязанным к желанности, и его тайне придается соответствующая этому форма.

Ибо мы относимся к полу не как к разделяемой тайне, а как к особому предмету потребления для удовлетворения потребностей (мы должны «удовлетворять потребности»), источнику объяснения, и заинтересованным группам. Мы считаем пол данностью, которую можно использовать для объяснения того, почему все такое, как оно есть; оно такое потому, что есть женщины, потому, что есть мужчины; одни должны меняться; другие должны меняться; нет, должны меняться и те, и другие.

Исторические источники свидетельствуют о наших трудностях с полом и с разделением общественной власти, но не о более тонкой духовной истории превращения пола как разделяемой тайны в пол как приписываемые различия. В «тантрической науке пола» мы видим, что на самом деле, мы вызываем к жизни или ограничиваем возможности для пола друг друга (в течение любого конкретного промежутка времени). В то же время, тантра основывается на поле как разделяемой тайне, открытие которой вызывает врожденное благоговение и духовное уважение друг к другу. Такое возбуждающее знание может составить основу для социальных и политических преобразований, точно так же, как призыв к «глубокому» -- то есть, духовно волнующему -- экологическому видению может обеспечить внутреннюю мотивацию для необходимых мер охраны окружающей среды.

Благоговение перед полом

Неравенство между полами, в настоящее время обсуждаемое как история патриархального господства и сексизма, невозможно устранить ни просто путем прилежных исследований, как, возможно, надеются некоторые, ни с помощью политических инициатив, как требуют многие. Духовные проблемы, даже если они также способствуют материальному неравенству, требуют духовных решений. Ведь святость не может быть ни доказана, ни узаконена, она выходит за пределы любой политической программы. Почтение всегда бывает непрошенной реакцией на другого, который воспринимается как выходящий за пределы всех наших концепций и оценок. Мы должны позволять другому значить для нас так много. Как правило, в такие моменты верующих охватывают чувства прощения, раскаяния, и примирения. Такова преобразующая способность духовного источника.

Конечно, почтение не принадлежит в большей степени одному полу, чем другому, равно как не принадлежит тем, кто поклоняются богам, а не богиням. Ведь важен не пол божества, а глубина почтения, которое ему оказывают те, кто ему поклоняются.

Если почтение глубоко и всеобъемлюще, то можно поклоняться и булыжнику -в конце концов, смирение может быть святым. [В этом заключается суть бхакти-йоги. Бхакти - это чувство глубокого почтения и любви, которое можно испытывать к чему угодно, поскольку важен не конкретный объект поклонения, а та божественная суть, которую бхакти усматривает за ним, равно как и сама бхакти как способность видеть божественное во всем сущем (пер).] Мы можем вернуть себе доверие, данное нам по праву рождения, как существам, имеющим пол, только путем священного признания полностью разделяемого пола.

Эти чувства - не какая-то редкая роскошь, которой заслуживают лишь немногие избранные, и не утонченные эмоции, которые следует сберегать для особых случаев. В действительности, все обстоит совсем наоборот: почтение - это единственное чувство, которого мы не заслуживаем. Это универсальная реакция на другого как тайну, которой он или она является, просто будучи «другим».

Это глубочайшая эротическая возможность, которую мы предоставляем друг другу: взаимно быть смиренными и возвышаемыми. Молча понаблюдайте в течение минуты спящее лицо другого человека. Тайна не где-то далеко. Эта игнорируемая нами близость - наша трагедия.

Что до того, что почтение - это роскошь, путь это было бы так, ибо то, чему мы избегаем поклоняться, неизбежно атрофируется и продолжает жить во все более губительном состоянии. Таким образом, на карту поставлено само будущее пола, и это заметно. Мы отвернулись от глубинной красоты друг друга и больше не поклоняемся друг другу или земле, по которой ходим. Вместо этого, мы довольствуемся «поверхностным» возбуждением желания, избегая пробуждений чувств благоговения и капитуляции. Только поклонение друг другу достаточно глубоко, чтобы вызывать к жизни глубочайшую из человеческих возможностей, и только глубины возможности вызывают наше благоговение. В эротической реальности, возможность и тайна стоят выше -- заключают в себе больше манящей «жизни» -- чем действительность и определенность.

Восхищение друг другом, совместные борьба и осуществление, приходят и уходят, как приходят и уходят таланты, кризисы, и планы. Это - реакции на обстоятельства жизни. Их вполне стоит исследовать друг с другом. Но более заманчиво таинственно почтение к другому, по существу, просто потому, что он другой, потому что в другом брезжат живые, но неопределенные возможности. Можно поклоняться и самому себе, но только таким же образом, как нам может поклоняться другой человек: мы должны отступать в благоговении, в смирении перед величием, которое мы в себе несем.

Поклонение полу

Поклонение - это то, что страстно желают делать даже бессмертные, и они охотно отказываются от бессмертия, чтобы найти чему поклоняться. Они жаждут поклоняться другому, а не самим себе. Таким образом, бессмертные становятся другими -то есть, смертными - чтобы проводить свои священные ритуалы. Они становятся нами, мы становимся ими, снова и снова.

(Подпись под санскритским текстом: «Там где поклоняются мужчине/женщине - это игра Божественного»)

Вот последний штрих в восстановлении статуса эроса как тайны: с помощью благочестивой медитации или других подобных средств, мы обнаруживаем, что, эротически, мы пребываем вместе в разделяемой тайне; что все психологические интерпретации, желания, страхи, и ожидания, которые у нас есть в отношении друг друга, просто обращаются вокруг необъяснимой тайны, каковую представляют собой всякая женщина или мужчина.

Если мы не уверены в подлинности своей привязанности, то должны принимать на веру, что она такова, ибо в такие моменты она больше нас. Наше поклонение друг другу нередко будет для нас тайной, особенно, когда мы не верим, что это возможно. В такой неопределенности у тайны есть шанс расти, у нашей веры есть шанс расти.

Мы также позволяем, чтобы нам поклонялись, не как великому человеку, а как тайне, то есть, по причинам, о которых мы можем ничего не знать, и потому, должны принимать их на веру. Медитативное поклонение - это предоставляющаяся нам возможность в какие-то моменты превосходить свои обусловленные убеждения в отношении друг друга даже в самые трудные времена браки или отношений, и переживать тайну, живущую вопреки драмам и кризисам. Это возврат к возможному, как реальному, и к скрытому, как обещанию. Так мы вновь обретаем глубокое уважение, которому может мешать робость.

Супруги, поклоняющиеся друг другу, возможно, не спасут тем самым свой брак. Поклонение - это просто реакция на воспринимаемую эротическую истину, а не стратегия для достижения каких-то дальнейших целей. Это, безусловно, не требование, наподобие рутинного посещения церкви. Это самое глубокое и загадочное выражение тайны разделяемого пола.

Совершенно неясно, принадлежит ли привилегия поклонения поклоняющемуся, или тому, кому поклоняются; неясно даже, существуют ли такие различия в глубине тайны. Как вы увидите, любовные практики тантрической сублимации основываются на этой неопределенности, на все более ранимой и позволяющей близости партнеров друг к другу. Когда вы открываете поклонение друг другу в какой-нибудь мирской ситуации, например, когда моете посуду, смотрите ТВ, или чувствуете обиду, вы еще глубже погружаетесь в этот тантрический парадокс святости, скрытой повсюду.

На первый взгляд, существует риск для партнера, который делает первое предложение, без всяких мыслей о взаимности, а просто как непосредственное признание святой тайны другого, и возможности, которую изначально и вечно предоставляет нам эта святость. Когда мы соприкасаемся с эротически почитаемым друг в друге, то должны смотреть в лицо тому ироническому факту, что оно всегда было там, равно как и в нас самих.